Прошло несколько часов. В автобусе Тодд сидел возле окна. Он почти не спал, лишь изредка дремал, прикрыв лицо козырьком кепки. Возня Нила добавляла домашнего спокойствия — он часто ворочался во сне. Теперь его беспокойная голова наконец удобно уместилась на плече Тодда.

За стеклом проносились рыжевшие кусты, лесные массивы, скошенные соломенные поля. Солнце мелькало за дикими клёнами. Послышались тяжёлые удары колёс поезда — где-то далеко, за рядами деревьев. Волнами провисали и поднимались провода фонарных столбов, которые вели к автозаправкам, побитым забегаловкам и парковкам со старыми пикапами. Вскоре всё это осталось позади, и за окном вновь замаячили поля и деревья. Тодду вспомнилась группа рейсеров на Западе Нокфелла — когда-то те собирались возле вычурного кафе Дядя Стэн. Там началось и повторное знакомство с Ларри Джонсоном, который был совсем другим: агрессивным гонщиком с плохой репутацией, рейсером, который выбил зубы Трэвису Фелпсу, имел прозвище Патлатый Говнарь и являлся главным соперником легендарного Пожара за Поворотом. Теперь от них остались только слухи.

Тодд уже несколько лет не находился внутри байкерского движения Нокфелла, предпочитая офисную рутину, но часто слышал пререкания Трэвиса то в интервью, то с кем-то из мотоциклистов. Западные райдеры, которые в начале нулевых представляли самую масштабную группировку, сейчас едва набирали группу. Их главное место сбора съели парковки, широкая автомагистраль, дорожные правила и новые дома у обочин. Многие бывшие западники переехали на Север и стали завсегдатаями переместившегося туда Поющего Койота. Восточные находились на пике популярности из-за их нового лидера с приметами хорошего парня. Тодд не помнил, чтобы Трэвис произносил имя, но прозвище было Соискатель Блюз.

Один Юг остался почти без изменений. Неизвестно, активничала ли там Стэйси, однако Трэвис периодически о ней говорил, когда вспоминал Уильяма Фелпса или Алекса. От её образа, проступившего в сознании как через проектор, на лбу выступил холодный пот. Стэйси мерещилась Тодду высокой тёмной фигурой скелета. Её вытянутое лицо с безжизненными выпученными глазами вдруг напомнило другое приукрашенное очертание одной из отрубленных голов в главной столовой подземной камеры Псов. В подземелье Тодд общался с двумя Клэр и пытался не есть, как узналось после, человеческое мясо.

Непрошенные, незабытые спустя много лет воспоминания вспыхивали обрывками фотографий — иногда хаотично смазанных, сделанных будто в движении, иногда чётких, прорисованных до мельчайших деталей. Тодд заёрзал в кресле.

Солнечный блик отразился на очках, ослепил и вдруг исчез. Тодд осторожно помотал головой, чтобы не разбудить Нила, и выглянул в окно. Пейзаж не изменился — по бескрайней ровной земле до самой границы утопленного в ржавом закате солнца расстилалось выцветшее поле сухой травы. Оно затягивало внутрь, как вглубь манила безмятежная картина фэнтезийной природы на рабочем столе компьютера. Иногда Тодд мечтал побывать внутри одной из таких, когда ему надоедали квадраты и углы офиса Фелпса. 

Но что-то было не так. Шум автобуса звучал обыденно. Как будто бы обыденно — периодически его прерывал необъяснимый далёкий треск, похожий на хруст льда в морозилке. Провода свисали теми же волнами. Но на секунду мерещились сытыми гигантскими чёрными слизнями, похожими на мусорные мешки. Два стервятника летало над полем, преследуя кого-то невидимого. Звук мотора исказился, и в нём появились неразборчивые трескучие слова. Холод пробрал тело, сжал в невидимые тиски; Тодд не смог отвернуться от окна. 

Пейзаж потемнел, кроме единственного всевидящего солнца. На пыльном стекле загорелась красная точка, и поверх смазанных природных картин проявились кривые орнаменты храма и искажённые узоры собачьих масок. У границ окна причудливым танцем плясали и извивались оторванные мушиные лапки. Когда они превратились в белых червей, Тодд испугался, что те прыгнут ему в рот, забурятся в зрачки, залезут в уши и вылезут через ноздри. В нос ударил трупный запах. В ушах стояло мерзкое щекотливое жужжание мясных мух. Солнце превратилось в громадный красный глаз — от него нельзя было скрыться. Тупая боль как бумага порезала ступню и лицо, и Тодд ужаснулся, увидев, как по полю погнал мотоцикл Химера с двумя привязанными друг к другу скелетами. Их иссохшие треснувшие черепа с глухим стуком бились друг о друга. Кости ног обмотала змеиная цепь. Глазницы источали печальную черноту. Эти скелеты без сомнения были Клэр.

Эти скелеты без сомнения были Клэр.

Это без сомнения были Клэр.

Это без сомнения.

— Тодд, — глухой голос Нила позвал из глубины измученного больного подсознания. — Тодд, я здесь, я рядом, — он зазвучал ближе. Пейзаж медленно обретал привычный вид. Фантомная боль ушла. — Всё хорошо, ты тоже здесь, рядом со мной, — наконец, Тодд ощутил тёплую ладонь Нила на плече. В горле пересохло до зуда. Хотелось крикнуть, но вырвался сухой кашель. Послышался пробуждающий шелест. — Сейчас дам воды.

В ослабленной руке оказалась упаковка антипсихотиков. Тодд предполагал, что в отсутствие рутины и из-за поездки такое будет, но боялся и не думал, что очередной приступ произойдёт так скоро. От бессилия захотелось реветь.

— Ты перенервничал, ничего страшного, — Нил успокаивал, пока Тодд, справляясь с тревогой, всхлипыванием и бьющей его дрожью, едва не захлёбывался водой с таблеткой. — Давай-давай, ты справишься. Молодец.

Тодд расслабился в кресле и старался ничего не делать и никуда не смотреть. Через некоторое время стало легче. Он не понимал, заплакал в итоге или нет, но Нил вытер ему лицо.

— Каждый раз, когда такое происходит, я ощущаю себя Мегсом из Джэкнайф, — Тодд тяжело вздохнул, представляя себя контуженным бойцом после войны во Вьетнаме. Желудок неприятно обожгло. — Благо, что не начал пить.

Жуткие образы из подземного храма исчезли. Автобус размеренно ехал дальше. Провода скучно свисали. Потолок оказался потолком. Нил по-прежнему был Нилом. Мир стал собой.

— Ты больше на Ватсона похож, дорогой мой, — гладкая ладонь Нила нежно скользнула по плечу, и Тодд успокоился. — Когда у тебя последний раз был нормальный сон?

— Неделю назад. Я сбил свой режим к чёрту из-за подготовки к поездке. Извини, Нил, я…

Холодные тонкие пальцы сжали голову. Сначала Тодд испугался, что вот-вот начнётся сильный рефлекс, но всё обошлось. Ощупав затылок, он понял, что просто сильно вспотел и кудри прилипли к коже. Стало до страшного смешно. Нил аккуратно расчесал спутавшиеся пряди — сейчас Тодду как никогда хотелось, чтобы он постоянно его трогал, держал за руки и делал что угодно, лишь бы ощущалось присутствие. 

Сон потихоньку одолевал разум. Где-то в пространстве привычно гудел мотор автобуса и изредка шумели проезжающие мимо автомобили.

Очнулся Тодд за час до конца поездки. За окном стемнело. Виднелась красивая историческая архитектура Чикаго.

На ночных улицах города стояли базальтовые элитные высотки, ночью особенно красиво подсвеченные тёплыми выстроенными по рядам огнями. Тодд сравнивал архитектуру Чикаго с арт историей и перевязанными судебными архивами, с остывшим молотым кофе без сахара и медленным интимным джазом за закрытыми тканевыми жалюзи, с мокрой гладкой брусчаткой возле шумного ночного ресторана для богачей и одиноким граммофоном, стоявшим на чёрном мраморе в окружении зажжённых готических церковных свечей. Весь этот скалистый изыск окружала природа, но до неё Тодд пока не добрался.

Людей он ощущал только в костюмах и с зонтами, немного лондонскими. Они все были похожи на Нила — вечно торопливые, нетерпеливые ни в чём, элегантные, когда требовалось, растрёпанные после рабочих смен, ревнивые и меркантильные, но до устремлённого к бесконечности романтичные. Или на тех адвокатов, имена которых Тодд не смог сейчас вспомнить. 

А ещё в Чикаго было огромное озеро Мичиган. У Тодда был план прогуляться по набережной, пока Нил будет в университете и на практике. И он почти на сто процентов был уверен, что как только увидит толпу туристов, Чикаго перестанет казаться таким романтичным.

Автобус выпустил их на пустой остановке в неизвестном районе. Тодд всё равно не понимал, куда идти, потому взял Нила за руку, сразу получив улыбку в ответ, и безмолвно пошёл следом. Мрачные массивные, подобно обтёсанным скалам, небоскрёбы кружили голову. Тодд попытался посчитать этажи и сколько денег потребуется на то, чтобы снять хотя бы квадратный метр в самом элитном здании на вершине. Хотел бы он побывать там с Нилом. Вслух свои мечты о свиданиях Тодд, конечно, не озвучивал, потому что если сказать что-то подобное Нилу — он согласится без раздумий. Любая авантюра, лишь бы вдвоём, и никакой жалости ни к деньгам, ни к стабильности, ни к будущему. Нил в таких случаях отшучивался, что позвонит родителям — и те решат все проблемы. Тодд хотел быть самостоятельным взрослым и радовался, что Нил принимал эту игру во взрослость.

Правда, после подземного храма всё стало намного сложнее. Спасибо Трэвису, что дал работу на постоянной основе. Тодд правда был ему благодарен за эту гарантию сохранения нормальности.

Нил повёл в район, отличавшийся от вылизанных туристических улиц. Здесь было мокро и почти не осталось дорог. Асфальт лежал кусками и заплатками, напоминал место боя, как после очередного ралли на безумных автогонках Нокфелла. Свет почти исчез, оставшись далёкими белыми звёздами этажей небоскрёбов — путь стремился через узкую улицу, освещённую холодными тусклыми лампочками возле помятых входных дверей и скрипучих проржавевших пожарных лестниц. В мусорном контейнере возились бездомные кошки. Одна из них выпрыгнула и с громким «мя-а-у!» умчалась в трещину между высотками. Звук металла от упавшей крышки эхом разбился по тёмным переулкам.

Тут о себе дали знать сумка и портфель, которые Тодд нёс. Он правда устал.

— Мы почти дошли, — успокоил Нил.

— Я слишком сильно дышу?

— Не так страстно, как мне желалось бы, но да, — Нил повёл в сторону тёмно-зелёной двери. — На месте. Я встречусь с хозяином апартаментов, он нас проводит.

У Тодда возникло ощущение дежавю. Однажды он жил в апартаментах — таких же дешёвых, правда, не в центре Нокфелла, а почти у окраины.

— Вам на восьмой этаж, — сообщил пожилой мужчина. Тодд прослушал весь диалог Нила, пока вспоминал апартаменты Эддисона.

— Восемьсот вторая. Благодарю, сэр.

Поездка на старом тесном лифте была долгой. Звякнул этаж, и, шурша, раздвинулись металлические двери. Встретивший Тодда обшарпанный, но уютный коридор был увешан рваными объявлениями многолетней давности и выцветшими плакатами семидесятых. Дверь в квартиру открылась. Тодд был такой уставший, что первым делом начал искать уборную и раковину, а после — кровать. Всё постельное бельё было поменяно.

— Это же не отель, к чему такие услуги? — подозрительно осмотрелся Тодд. Он выискивал камеры.

— Я подумал, что после поездки мы оба будем не в состоянии даже говорить, — Нил громко зевнул и по-кошачьему вытянулся в светлом дверном проёме — его силуэт засмущал Тодда. — Эти апартаменты я спрашивал у знакомых. Когда мы учились, мало кто хотел жить в кампусе.

— Да уж, проблемы богатых, — язвительно выдавил Тодд. — Извини, просто я до сих пор головой еду в автобусе.

Его правда покачивало.

— Тогда предлагаю поспать, амиго.

— А ты?

— А я разберу сумку.

— Ты сам еле стоишь. Как твоя голова?

Нил ощупал затылок и лоб.

— Целые, — весело сказал он. — Ложись спать, дорогой мой. Тебе надо.

Он был прав. Тодду действительно надо, иначе психика может снова улететь.

Кровать оказалась не такой мягкой, но широкой и достаточно удобной. Сквозь дремоту Тодд видел, как Нил ощупывал все шкафы, диваны, мебель. Теперь он разрешил себе сон. Если здесь есть камеры — Нил их найдёт.

***

Утро началось в пустой постели. Не то, что ожидалось, но Тодд кинул полусонный взгляд на часы. Был час дня — естественно, Нил уже давно ушёл на встречу с коллегами. Значит, можно было не суетиться.

Проснувшись в квартире, которая оказалась вся в светло-кофейных оттенках, кроме тёмно-серой мебели, Тодд принялся делать запланированное. Встал с кровати и выглянул из окна. Вид на дневные оживлённые улицы Чикаго был лучше, чем он предполагал. Пошёл чистить зубы. Проверил заднюю сторону зеркала и начал выискивать щели. Нашёл одну — там оказался оторванный шов от обоев. Постучал по стенам в поисках пустых мест — всё в порядке. Попрыгал по паркету. Скрипел почти везде, значит, если кто-то заявится — услышать можно. Тодд, правда, не услышал уход Нила, но списал это на дикую усталость после поездки или осторожность мужа. Телевизор был старый, но что-то местное показывал. Провода обычные — лишних не наблюдалось. Перекусил тостом. Холодильник — в рабочем состоянии, но начинал громко трещать, если долго держать открытым. Вероятно, устройство охлаждения было на износе. Тараканов не водилось. Клопов — тоже. Подозрительных запахов не слышалось. Странных пакетов обнаружено не было. В шкафах и тумбочках двойное дно отсутствовало. Судя по уже раскиданной одежде, Нил это тоже проверил. Прослушек нет, камеры проверил Нил ещё вчера — не были обнаружены. 

Тодд облегчённо выдохнул. Всё в порядке. Он оставил по квартире пометки на случай, если у хозяина апартаментов или кого-то ещё, кроме Тодда и Нила, были ключи либо отмычки.

Осталось проверить соседей.

Надев привычную голубую рубашку, зелёные широкие брюки и кроссовки, Тодд нацепил очки, кепку и вышел из квартиры.

В восемьсот первой никто не открыл. Судя по пыльному замку, эта квартира в принципе давно не открывалась. Ремонт? Или кладовка? Для кладовки её давно не использовали. Скорее всего, просто была заброшена — Тодд надеялся только на то, что внутри не было чёрной плесени. Надо будет расспросить хозяина, заодно узнать, как его зовут.

В восемьсот третьей жила девушка лет двадцати на вид. Её звали Пайпер. Она использовала квартиру в качестве студии для рисования — в родном доме ей постоянно кто-то мешал сосредоточиться. У неё Тодд узнал, что имя хозяина апартаментов Оливер Дезерт и что он ненавидит, когда аренду не оплачивают вовремя. 

— А в целом старик хороший, — сказала Пайпер. — Я сюда два года хожу, никаких проблем. Он соседей плохих не держит.

— Вы не знаете, кто в восемьсот первой живёт? — наивно поинтересовался Тодд. — Я не смог достучаться, думал, поздороваться тоже.

— Никогда никого там не видела, — Пайпер чесала кисточкой голову через неряшливый пучок. — Лучше спросите в восемьсот четвёртой, там старуха живёт лет сто в этих апартах.

Поблагодарив её, Тодд отправился сначала в следующую квартиру. Ничего примечательного — пара средних лет, Сара и Кристиан. Судя по запаху, алкоголем они не брезговали, но оказались тихими. В квартире беглым взглядом Тодд заметил небольшую захламлённость.

Старуха в восемьсот четвёртой действительно была. Когда Тодду открылась дверь, в нос ударил запах карамельных леденцов и клубничного мармелада.

— Так вот ж вы, новенький сосед, — беззубая открытая улыбка во всю явь демонстрировала переливающуюся коричневую конфету внутри чавкающего рта пожилой женщины. — Проходите, я угощу.

— Ох, извините, я только приехал, а перед работой решил, что надо со всеми познакомиться, — Тодд бегло оглядел квартиру. Она была обвешана вязаными кружевными салфетками разных размеров. В гостиной играл пузатый чёрный телевизор, на вершине которого лежала ещё салфетка и горшок с искусственным цветком и перевязанным на ножке бантиком.

— А чегось с глазом? — прищурилась старуха. Она была полненькой и низкой, в длинном девичьем красном платье в белый горох, грязно-белых колготках и бордовых туфлях. — Ох, простите мою дурную голову, стара совсем. Бестактна.

— Ничего страшного. Была неудачная операция, — солгал Тодд. — Меня, кстати, Тодд зовут. Тодд Моррисон.

— Я Бетти Банни, — добродушно сказала Бетти. Большой бант на её седом хвосте и правда напоминал заячьи уши. — Ладно, пошутила. Мне нравится, что иногда меня называют зайкой. Но имя настоящее.

Тодд напрягся. Вспомнил Пайпер — расслабился. Старуха и правда лет на сто выглядела — мало ли какие причуды у стариков. Он тихо засмеялся.

— Забавная вы дамочка, — подхватил игру Тодд. — Бетти зайка, получается, верно?

Бетти была польщена таким вниманием и по-девичьи покружилась на месте.

— Давай уж просто Бетти, а то я в дуру совсем превращусь, — хихикнула она. Достав платок, Бетти поднесла его ко рту и сплюнула конфету. — Поперхнусь ещё на старости лет.

Она ненадолго застыла, впившись взглядом в невидимую точку.

— Простите, Бетти, а кто-то живёт в восемьсот первой? — Тодд решил, что пора заканчивать. — Я пытался к ним постучать, но…

— Никого там нет, юноша, — грустно вздохнула Бетти, не поднимая взгляда. — И ничего там нет. Может, возьмёшь конфеток? — она вдруг очнулась и снова повесила счастливую улыбку. — Не эту слюнявую, фу, какая я некультурная дурочка. У меня другие есть.

— О, может, позже? Спасибо, что предложили, мне правда надо на работу.

— Да ничего-ничего, но потом вы заглянете ведь?

Никак не отцеплялась. Тодду пришлось пообещать.

— Конечно, Бетти.

— Хорошей вам работы тогда! Не забудьте заглянуть вечером, я тогда пирог испеку, ох, какой же рецепт-то, вспомнить бы… Вам корицу можно?

— Можно, я пойду тогда, всего вам доброго!

— Буду ждать вас! — уже на отдалении говорила Бетти. — А у вас диабета нет? А то сахар же!

— Нет, всё в порядке! — Тодд наконец ушёл от назойливой соседки в свою квартиру.

***

Нил вернулся под вечер. Рассказал, как встречался с одногруппниками и говорил с Хиллиганом в полицейском участке, чтобы его взяли на время в их отдел. И как забегался по коридорам университета Чикаго.

Он и Тодд сидели на кухне, освещённой тёплой люстрой.

— Это Хиллиган позвал меня на доклад, амиго, — в руке Нила подрагивала чашка с кофе. — Не думал, что буду выступать с ним уже завтра.

— Я могу с тобой пойти, если можно, — поддержал Тодд.

Нил сочувственно посмотрел на него. Тодд выдохнул в потолок.

— Со мной всё в порядке, — попытался успокоить он. — Немного адаптируюсь, и всё будет замечательно.

— Я рад, mi amor, но это… это доклад по Нокфеллу. Это описание всего, что творили оккультисты, начиная с секты эндов и храма. Они будут спрашивать детали, которые я обязан объяснить в мельчайших подробностях.

— Со мной всё будет в порядке, — повторил Тодд и постучал пальцами по круглой столешнице. — Я же тоже участвовал в этом. В конце концов, всё и началось с моего любопытства по части мотогонок.

— До сих пор этому удивляюсь, — Нил улыбнулся очень фальшиво.

— Ты меня разводишь?

— Нет. Если хочешь — давай придём вместе. Но знай, что я буду весь на нервах!

— Ты и так, — Тодд по-доброму улыбнулся. — Даже не разбудил утром. И записки не оставил.

— Да как я мог? — удивлённо поморгал Нил.

Он встал из-за стола и вальяжно прошёлся по кухне. Открыл ящик, где лежали столовые приборы, и с шумом начал перебирать. Достал ложку, вокруг которой была обмотана бумага в пищевой плёнке. Тодд не поверил глазам — как он мог пропустить?

— Теряю сноровку, — усмехнулся он, схватившись за лоб. — Извини меня.

Он взял протянутую Нилом ложку и развернул бумагу. «Я знаю, что ты начнёшь всё обхаживать. Буду ждать, когда исследуешь меня, как эту комнату. ;) Люблю».

— Ну так, как поступим? Получается, вы пропустили улику, детектив? — Нил заговорил своим привычно хитрым тоном — таким, который раздражал и заводил одновременно. — Этот кофе был слишком горький, попробуете подсластить? — не скрывая флирта, он потянул Тодда за край воротника в надежде поцеловать.

На слове «подсластить» Тодд резко вспомнил запах леденцов. 

— Твою ж, сколько времени? — он вскочил и сам полез за сотовым. Без пяти восемь. Поздно было или нет — вопрос, который встал первым. — Нил, я обещал Бетти сходить к ней.

На лице Нила отпечаталось вопросительное недовольство. Тодд пересказал ему историю про старуху с конфетами.

— Ох, дорогой мой Тодд, — возмущался расстроенно Нил, попутно натягивая домашнюю чистую футболку и свободные чёрные брюки. — Ты — единственный, кто встаёт между мной и тобой. Почему так?

— Извини, пожалуйста, но я должен заглянуть, я же обещал, — Тодд чувствовал себя последним придурком и главным кайфоломом. — Правда, давай после неё продолжим? — он умоляюще сложил ладони.

В ответ прозвучало недовольное бурчание. Это был хороший знак — Нил согласился.

Стук в восемьсот четвёртую — Тодд нервничал, подпрыгивая на носочках. Нил игриво ущипнул его за задницу, и Тодд, надуто засопев, угомонился. В ту же секунду Бетти осторожно приоткрыла дверь.

— Здравия вам, юноши, — она поначалу долго щурилась маленькими морщинистыми глазами. — Ой, Тодд, вы на самом деле пришли! — Бетти растянула беззубую счастливую улыбку, открывая дверь нараспашку. — Ох-ох, проходите. И вы! — она рукой позвала Нила, который выдавливал из себя хорошее настроение — даже Тодд видел, как сильно его партнёр не хотел быть тут. 

Как же было неловко. На кой чёрт он вообще пообещал что-то незнакомой старухе?

— Бетти, мы недолго, если можно, — радушно улыбался Тодд, чувствуя, как сгорал со стыда. Нил буравил его мстительным взглядом. — А-а-а, это, кстати, Нил. Он мой паре… партнёр… по бизнесу, да.

— Я отмывал его пушку, — Нил показал самое характерное движение «отмывания».

Тодд, краснея, шикнул, а Нил удовлетворённо хихикнул. Специально выделывался! Но здесь Тодд сам был виноват. Осталось переждать посиделки с соседкой, и уж тогда-то…

— Проходите, прошу, ох, вы так вовремя пришли! — Бетти прикрыла дверь, не заперев. — Как раз полчаса назад остывать поставила, так что присаживайтесь — скоро принесу.

Бетти вежливо указала на украшенный кружевной салфеткой стол с четырьмя стульями. Всё было обустроено красиво и гостеприимно. Тодд был поражён: какую квартиру он видел во время прихода и сейчас — колоссальная разница. Исчезли все кружевные салфетки со стен — на их месте были какие-то бантики, красивые ленточки, детские игрушки. Его будто пригласили на чей-то день рождения. По телевизору шла негромкая музыка, а вместо запаха карамели в воздухе витал вкусный аромат сладкой корицы и печёных яблок.

Они уселись за стол, который оказался довольно низким. Тодд смотрел, как Бетти забирала с подоконника пирог и медленно, по-старушечьи перебирая ногами, несла его. Аккуратно поставив прямо в центр, она сложила ладони в молитвенном жесте и медленно уселась на один из стульев.

— Ой, дурная головёха! — Бетти стукнула себя по темечку и слезла. — Забыла вам блюдца! Сейчас принесу, только не уходите, прошу, — взмолилась она, и Тодд ей кивнул с улыбкой. Бетти отошла.

Она правда приготовила пирог. Тодд был тронут до глубины души, как вдруг с содроганием осознал: насколько надо быть одиноким человеком, чтобы готовить пирог только что приехавшему незнакомцу? Ему стало жаль несчастную сладкоежку Бетти.

Он заметил нож, лежавший на тарелке с пирогом. Нил тоже уставился на нож. Потом Тодд и Нил глянули друг на друга. Спина маленькой старушки Бетти Банни мелькала в стороне.

— Ну прямо домик принцессы, не правда ли, Тодд? — сказал достаточно громко Нил. Он отщипнул часть пирога и покрошил между пальцами. 

— К вашим услугам, — Бетти захихикала, а потом снова ойкнула. — Ой, дурочка я, это же я принцесса!

Она принесла блюдца, взяла нож и аккуратно, с неподдельной осторожностью, стала нарезать на дольки мягкий яблочный пирог. Нил и Тодд не отпускали её из виду ни на секунду. Особенно нож. И не притронулись к пирогу, пока Бетти сама не начала его есть.

— А расскажите, как вы здесь начали жить? — Тодд задал этот вопрос без особых раздумий, потому как был поглощён вкусным яблочным пирогом. Он таял во рту, и было понятно, почему Бетти сама так охотно уплетала его без вставной челюсти.

Она рассказывала про свою прошедшую молодость. Про то, как у неё были сын и дочь, а потом она переселилась в эту квартиру. Бетти не жаловалась на детей, но рассказывала о них так, словно им было лет по пять. 

— Микки, малыш, купил себе машинку, катается на работу. Элли, моя девочка, уже со своими внучатами и скоро на пенсию. Внучата все кро-охотные, хотя я, может, и их меньше стала, — вспоминала с удовольствием Бетти. — Они так любили конфетки от Кэнди Мэнди, и я постоянно их покупала, и сейчас покупаю. Только… — Бетти наклонилась над столом, и Тодд зачем-то тоже, — они какие-то невкусные стали. То ли сахар плохой, то ли ещё чего.

— А вы не угощаете этими конфетами? — встрял Нил.

— Ой, угощаю… ой, — Бетти болезненно зажмурилась, — это я вам сейчас по секрету рассказала. Вдруг кому нравятся Кэнди Мэнди? А я тут свою чушь порю, дура совсем старая.

Тодд серьёзно посмотрел на Нила, но заметил в нём настороженность. Что-то не так. И дело не в Бетти и её истории, а чём-то ещё, потому как Нил, взглянув уже на Тодда, показался взволнованным.

— Ой, Тодд, а можно у тебя спросить? — отвлекла Бетти.

— Конечно, — обернулся Тодд.

— Я вот в этих финтифлюшках ну дура совсем, — она поднесла Тодду сотовый телефон, похожий на рацию с пронумерованными кнопками. — И вижу совсем ничего. Но мне пиликает чего-то постоянно, а я не знаю, что делать. Может, знаешь? Поможешь? — Бетти тут же осеклась. — Ну чего я, дурочка, отвлекаю.

— Я помогу, — вдруг вызвался Тодд. Он не заметил удивлённый взгляд Нила.

Тодд стряхнул крошки пирога с ладоней и полез изучать сотовый Бетти. Ничего необычного — просто память оказалась перегружена смсками. Правда, Бетти понятия не имела, что такое смски. Тодд сидел с ней где-то полчаса и будто ребёнку пошагово объяснял, как использовать сообщения.

— Ты мне очень помог, Тодд! А могу ли я обращаться к тебе, если снова такая фигулина мигающая вылезет? — спросила вдохновлённо Бетти. — Я дурная совсем, почти не запоминаю, но я записала себе на бумажку, — она достала блокнот на спирали, — вот, куда нажимать, как читать, как печатать, ох, это будет очень сложно, но у меня все мои не отвечают, все на работе, а там совещанья, собранья, все заняты. Так хоть текстом напишу.

— Да, конечно, — коротко и добродушно ответил Тодд. Он вспомнил, как сам оставлял заметки в блокноте. Теперь там были сплошные улики против Чака, Вэйна и культа, потому хранились записи в полицейском архиве Нокфелла. 

На самом деле он немного вымотался учить Бетти пользоваться телефоном и, к своему сожалению, понимал, что это будет не единственный раз. Одна мысль спасала — в Чикаго он с Нилом лишь на три месяца. 

— Ой, ой, одиннадцатый час! — спохватилась Бетти. — Как же я вас задержала-то, вы простите меня, дурную, надеюсь, придёте ещё как-нибудь? Не завтра, — она сразу начала отмахиваться. — Как сможете, так придёте. Я всегда жду гостей, вы только навестите Бетти.

Тодд хотел было ответить, но Нил его перебил:

— Doña Бетти, — он аккуратно взял сморщенную ладонь соседки, — будем вас периодически навещать. Только предупредите нас заранее, когда вы вновь приготовите этот замечательный пирог, и мы придём в такое же время.

Глаза Бетти заискрились от счастья.

— Конечно! Договорились!

Наконец они попрощались и разошлись.

Вернувшись в квартиру, Тодд чувствовал себя приятно вымотанным. Как будто побывал в гостях у дальних родственников — уж точно не у родителей, хотя мама напоминала Бетти фразой «ой, какая я дура». На какие-то ночные приключения не осталось ни моральных, ни физических сил.

— Пирог у неё был вкусный, — Нил прервал тишину в квартире. — Думаю, раз в неделю или две можем навещать.

— Серьёзно? Ты чуть меня не расстрелял, — по правде, Тодд был рад, что Нил не расстроился.

— Да, амиго. Пойдёшь спать? Вижу, что без сил, а вставать рано.

Нил до сих пор был чем-то озадачен.

— Что такое? — Тодд переоделся перед сном и направился чистить зубы.

— Задумался о том, как мило ты игрался с Бетти, — взволнованный голос Нила на время затих за пределами ванной комнаты. — Никогда не думал о детях?

От неожиданности Тодд чуть не поперхнулся зубной пастой.

— Нет? — спрашивал он больше у себя.

— Если что, я просто спросил.

— Почему ты оправдываешься? — выглянув из ванной, Тодд вопрошающе уставился на Нила правым глазом. — И как давно ты сам об этом думал?

Казалось, он застал Нила врасплох. В гостиной горела одинокая тусклая холодная лампочка, подобная тем, что были возле пожарных лестниц. Тодд чувствовал себя странно. Дети? Какой уровень ответственности нужен, чтобы заводить детей? Тем более совместного ребёнка у него с Нилом не будет никогда, и это ставило в безвыходное положение.

— Примерно последние лет пять.

— Лет пять?! — от шока у Тодда из рук вылетела зубная щётка.

— Я не понимаю, что не так? — нервно скрестил руки Нил.

Тодд не знал, как объяснить ему свои ощущения. У него было чёткое понимание, что Нил или он сам по отдельности могут завести партнёрский контакт с какой-нибудь женщиной, но эта мысль отпадала сразу. Во-первых, женщина — это не какая-то временная переноска для ребёнка, и нужно огромное состояние, чтобы обеспечивать её на всех этапах беременности. К тому же Тодд думал о материнском инстинкте, и забирание ребёнка у матери для него являлось кощунством. Во-вторых, даже если они возьмут ребёнка из приюта в другой стране, где гарантии, что у обоих хватит сил и времени на него? Сам Тодд был по уши занят на рутинной работе у Трэвиса, и Нил — тоже. Нокфелл — это совершенно не безопасное место для взращивания целого человека. В случае чрезвычайных ситуаций ребёнка даже оставить будет не с кем: родители Тодда хотя и были хорошими, но могут приручить ко всякой дряни. У Нила они давно уехали из Нокфелла. Эшли идеальна, но она была во Франции. Мэйпл — в тюрьме. Трэвис… даже думать не хотелось, что с ребёнком может сделать Трэвис. Тодда терзали сильные сомнения.

Но его тревожила фраза про пять лет.

— Я не уверен, что нам нужны дети, — осторожно пояснил Тодд, подняв зубную щётку с пола.

— Дорогой мой, я же не говорю про сейчас, — голос Нила непривычно дрогнул. — У нас теперь есть дом, работа, и это было спонтанное предложение. Ладно, — он взмахнул руками и пошёл в сторону спальни, — забудь, ты прав.

Спонтанное предложение? О котором Нил думал лет так пять? Тодд ни разу не поверил. Но взбудоражило не только это, а тот факт, что раньше Нил вообще о детях не заговаривал. Даже намёками! Судорожно вспоминались моменты, которые могли быть предпосылками, но их не оказалось. Тогда в чём была внезапная причина? Тодд боялся думать о ней.

— Надо выспаться, — сказал он сам себе. 

Завтра будет доклад, который нельзя проспать.