Два железных подстаканника дрожат, стоя на столике, чёрный чай почти выпит. Тревоги нет. Антону кажется, будто всё это нереально. Сейчас он проснётся у себя дома, выпьет кофе и пойдёт на работу. Мужчина точно не был глупым, но до сих пор не мог осознать всего ужаса сложившейся ситуации. Как будто, если их поймают, им ничего не будет. Экран телефона, СИМ-карта из которого была вытащена и выкинута ещё на вокзале, показывает двенадцать, в вагоне тихо и спокойно. Они только выехали за черту города, деревьев за окном не видно в ночной темени. Шаст переводит взгляд на своего попутчика, обнаруживая, что тот уже не читает, а разглядывает его. Приглушённый свет красиво очерчивает лицо, а глазам, сейчас кажущимся тёмными, придаёт блеска. Арсений берёт в руки свою кружку, отпивает немного чая, Кьяра, как и многие другие пассажиры, давно спит. Мужчина, вспомнив вопрос, который давно хотел задать, отрывается от разглядывания его лица.

— Почему у тебя в паспорте написано настоящее имя?

Брюнет на это лишь хмыкает, но совершенно беззлобно.

— Ты правда думаешь, что Арсений — это моё настоящее имя?

Шастун понимает свою глупость. Конечно, человек, находящийся в бегах, не станет называть настоящее имя при знакомстве, тем более, человеку, которого считает шпионом.

— Прости, это был глупый вопрос. А. можно узнать твоё настоящее?

— Не стоит. Лучше называй меня просто Арсением. Или, если захочешь, Арсом.

— Почему не Сеней?

Новоназванный Арс поморщился:

— Мне не нравится это сокращение. Звучит как-то глупо.

— А, если это тоже не секрет, ты русский? — поймав непонимающим взгляд, добавляет. — Просто в новостях всегда писали, что ты работал именно на американское правительство.

— Я родился и вырос в Америке. Уже язык стал изучать после того, как мм… принялся много переезжать, — им всё же не стоит забывать, что в вагоне много людей, которые могут услышать то, что слышать им лучше не стоит. — Мы с Кьярой дома в основном говорим и на русском и на английском. Она даже жаловалась мне, что в твоём присутствии ей трудно не вставлять иностранные слова в речь, чтобы привлекать меньше внимания.

Антон прислоняется к стене спиной, вытягивая ноги под столом во всю длину, случайно задев щиколотку собеседника, смотрит на него из-под полуприкрытых ресниц. Усталость берёт верх, лёгкое покачивание поезда убаюкивает, но ложиться спать всего на полтора часа не имеет смысла.

— Расскажи о себе. Ну, то, что мне можно знать.

Мужчина отпивает ещё чая, откусывает кусочек печенья, купленного на вокзале.

— Что тебя интересует?

Антон пожимает плечами:

— Кто твои родители? Где ты учился?

— Я рос в обычной семье, ходил в обычную школу. С родителями у меня были хорошие взаимоотношения, но после… произошедшего они решили отречься от меня, на всех интервью называют монстром. Я не общался с ними уже лет девять.

— Оу. Прости, что поднял эту тему.

Арс отмахнулся:

— Не переживай, я спокойно к этому отношусь. А ты? Ты в разговоре упоминал только мать. Где твой отец?

— Он умер, когда мне было десять. Я его почти не помню, даже не могу точно сказать, как он выглядел.

Они замолчали, разглядывая друг друга. Антон не знал, как продолжить диалог. С Арсом не хотелось болтать о чём-то вроде погоды или других глупостей. Мужчина был умным, начитанным и рассудительным, не хотелось растрачивать время такого собеседника на бессмысленные темы.

— Ты очень хорошо держишься.

— Спасибо, наверно, — Шаст неуверенно смотрит на него. — Если честно, до сих пор не могу осмыслить, что это всё происходит со мной. Как будто затянувшийся сон.

— Я тебе даже завидую, — Арс тяжело вздыхает, а затем неожиданно выдаёт, — пошли, покурим?

Антон заторможенно кивает, вместе с ним поднимаясь с места. Они проходят по узкому коридорчику, стараясь не задевать торчащие с верхних полок ноги. Поскольку едут они в самом первом отсеке, мужчины прекрасно слышали ссору какой-то курящей женщины с проводницей. Значит, в тамбуре или между вагонами покурить не выйдет, остаётся туалет.

Попутчик, как истинный джентльмен, открывает дверь и пропускает Антона первым. Войдя, тот сразу распахивает верхнюю часть окна. Морозный воздух врывается в маленькую комнатку, заставляя слегка поёжиться. Щёлкнув замком, Арс встаёт рядом, доставая пачку сигарет. Места мало, поэтому мужчины могли стоять только прижимаясь друг к другу плечами. Взяв одну сигарету и поджигая её предложенной зажигалкой, Шаст замечает, что в пачке не хватает ещё нескольких. Становится ясно, куда ещё на вокзале его «брат» пару раз отходил.

— Не знал, что ты куришь.

Арсений затягивается, а после выдыхает дым, глядя на пробегающий за окном ночной лес через форточку.

— Обычно не курю. Но сейчас по-другому не могу, — новая затяжка. — Если не покурю, буду раздражаться и срываться на всех подряд.

Антон от удивления подавился дымом и закашлялся.

— Ты выглядишь очень спокойным и даже равнодушным. Я бы никогда не подумал, что ты переживаешь.

Арсений усмехнулся, стряхивая пепел в окно, не глядя на него.

— Значит, театралка в пятом классе всё же была не бесполезной.

— Из тебя правда вышел бы хороший актёр. Ты великолепно изменяешь голос и на ходу придумываешь реалистичные истории. Это даже не столько комплимент, сколько констатация факта.

— Спасибо.

Остальное время они курили в тишине, каждый думал о чём-то своём. Шастун часто украдкой поглядывал на попутчика. Наедине с Антоном, когда их никто не видел, брюнет стал выглядеть задумчивым и грустным. Каштановые брови сведены к переносице, а невидящий взгляд устремлён вдаль. Рука с тлеющим бычком замерла около губ.

Антон тушит сигарету о край раковины, выкинув его, осторожно трогает мужчину за плечо. Тот вздрагивает, трясёт головой, отгоняя мрачные мысли.

— Я понимаю, что тебе тяжело и страшно сейчас. Ты боишься за себя, за своё будущее и за Кьяру. Но безвыходных ситуаций не бывает. Я уверен, что у нас получится со всем справиться.

Арс тоже тушит сигарету и выкидывает её в форточку, которую после закрывает.

— Спасибо. Мне… мне нужны были эти слова. Пойдём?

Антон тоже кивает, первым направляясь к двери. Женщина лет пятидесяти, стоящая в коридоре, оперевшись на стену, удивлённо таращится на двух мужчин, вместе выходящих из туалета.

* * *

Город встречает их лёгким снегопадом, шумом проезжающих машин и яркими огнями фонарей. Сонная Кьяра держится молодцом, хотя по ней было видно, что девочке совсем не до всех этих поездок. Ей хочется только одного — выспаться. Антон поначалу думал, что девочка, как и любой ребёнок, будет ныть и жаловаться, но она лишь молчаливо следует всем указаниям взрослых. Они с Арсом ещё в поезде обсудили дальнейший план действий. Самолёт в Москву отправляется в шесть-тридцать-пять, значит, снимать номер в отеле нет смысла.

Найти кафе, работающее круглосуточно, большого труда не составило. После слишком позднего ужина, им достаточно быстро удаётся поймать такси. Водитель сразу предупреждает, что оплату берёт только наличкой, что было лишь на руку. Карты было бы легко отследить, Арсений давно объяснил, что платить следует только наличными. Шастун располагается на переднем сидении, неудобно уперевшись коленями в бардачок. Вот почему инженеры не заботятся о высоких людях? Их всех обидел кто-то высокий, за что они решили все вместе отомстить? Как хорошо, что ехать им всего минут двадцать, а на ночных дорогах пробок точно не будет.

В аэропорту прохладно и шумно, яркий свет после улицы режет и так красные глаза. Им приходится задержаться у металлодетектора, потому что Антону требовалось время, чтобы снять все свои многочисленные кольца. А вот когда они подошли к табло, их ждал сюрприз. Рейс задержали на два часа, как позже выяснилось, из-за погодных условий. Из-за этого получается, что времени между посадкой в Москве и следующим самолётом остаётся почти впритык. Лишь бы не опоздать.

Кьяра, пользуясь случаем, утаскивает отца в дьюти-фри. Глаза девочки блестят любопытством, а сонливость как рукой сняло. Ей хочется рассмотреть и потрогать вообще всё, как-либо связанное с аэропортом. Антона же оставляют в зале ожидания охранять сумки, а он и не против. Вскоре они возвращаются. Кьяра — очень довольная, Арсений — с двумя стаканчиками кофе. Шаст смотрит на него как на своего спасителя и готов упасть к ногам мужчины и расцеловать его руки, но ограничивается лишь словом «спасибо».

Время тянется бесконечно медленно, кофе давно закончился. Антон пялится то на табло, то на людей вокруг, не зная, чем себя занять. Кьяра вертится по сторонам и несколько раз бегает к большому панорамному окну, чтобы посмотреть на взлетающие самолёты. Арсений ведёт себя тихо. Минут через двадцать Шастун чувствует, как на его плечо опустилась голова брюнета. Быстро взглянув на того, он понимает, что мужчина спит. Видимо, даже кофе не смог справиться с его усталостью, а стресс окончательно добил. Антон мягко приобнимает его за плечи одной рукой, чтобы тому было удобнее. Во сне Арс кажется уже не грозным серьёзным мужчиной, а большим чёрным котом.

Следующие два часа проходят безумно скучно и медленно. Арс вздрагивает и открывает глаза ровно в тот момент, когда голос из динамика сообщает о начале посадки на рейс Новосибирск — Москва. Регистрация была пройдена онлайн, а сумки шли в ручную кладь, поэтому все трое отправились искать нужный выход, чтобы успеть занять место в очереди.

При подъёме по трапу Антона охватывает лёгкий мандраж. Он, перед тем как войти в самолёт, три раза прикасается к внешней обшивке. Это был его особенный ритуал, нарушать который категорически нельзя. Да, странный он человек. Знать, что за тобой очень скоро начнут охоту как за подельником опасного террориста? Пф, да пофиг. Лететь на самолёте? Пожалуйста, не надо. Он не понимает, почему людей так тянет на небо. На земле ведь спокойнее, меньше двигателей отказывают, меньше катастроф случается. Кьяра занимает место у окна, Арсений садится рядом с ней, а Антон устраивается у прохода. Две сумки и рюкзак убраны на полку. Шастун пристёгивается сразу же, как только садится, а перед взлётом внимательно слушает инструктаж от стюардессы, надеясь, что эта информация ему никогда не пригодится. Арсений, внимательно наблюдавший за ним всё это время, когда самолёт начинает взлетать, спрашивает:

— Ты что, летать боишься?

— Нет, — да. Да, он боится летать, но никогда в этом не признается. Не может тридцатилетний двухметровый мужик бояться летать, это глупо.

Арсений весело хмыкает, положив руку на подлокотник между ними ладонью вверх. Шаст кидает быстрый взгляд на мужчину, а затем осторожно накрывает его руку своей, и Арс игнорирует прохладу металла колец. Самолёт отрывается от земли, на что Антон судорожно сжимает чужую руку, переплетая пальцы.