В Москву Макс вернулся груженым ослом. Два баула с маминым запасами не проходили по весу в багаж самолёта и их пришлось оплачивать отдельно, потому что отказаться было равносильно навлечению на себя гнева Божьего. Впрочем, Зяблик не был религиозен и Бога боялся меньше разъяренной матери. Ее даже отец побаивался, чего уж там Максиму? Перебрав в общаге продукты, пироги и закрутки, и порадовав частью соседа, который уже почти забыл, как Макс выглядит, в связи с его постоянным отсутствием, Зяблик потащил остальное к Самиру. Он и сам не знал нафига. Валиев плохо вязался с домашней едой и заботой. Захотелось… И только наткнувшись на откровенно недоумевающий взгляд Мира, нашел себе оправдание:
— Я же все равно тут бываю чаще, чем где-либо… Хоть пожрем, как нормальные люди, — и зачем-то добавил, — я и в общаге поделился…
Самир на это неуверенно кивнул, как будто сибирские соленья вызывали у него дискомфорт, а Макс улыбнулся и расслабился.
То, что это было первое крупное вторжение в личное пространство Мира, Максим понял позже. Мелкие, в виде зубной щетки, футболки, закинутой в стиральную машинку, бывали и раньше, но ничего не происходило без спросу, до этого Макс не проявлял самодеятельность и не ставил Валиева перед фактом. А тут, как будто обнаглел, откуда только взялось? Может, так повлиял разговор с родителями, а может, произошло бы и без их участия и уставший от того, что отношения снова замерли на точке «секс по дружбе с небольшими отступлениями», Макс все равно бы взял все наконец в свои руки и начал действовать. Наверное, стоило просто поговорить, но сам Максим вдруг решил, что все устаканится само собой. А Мир и так никогда не был фанатом разговоров.
Макс лез в его жизнь с упорством носорога, стараясь завоевать себе в ней место. Вернее, место у него уже было, но больше находиться в этой странной френдзоне не хотелось. Он получит его только себе всего и потом никому не отдаст. И была в этом какая-то несвойственная Максу спокойная решимость, без обычных истерик и колебаний, с которой он ниточка за ниточкой привязывал Мира к себе, становился близким, необходимым, буквально влазил ему под кожу.
И он видел, что Самиру это даже нравилось: он млел, расслаблялся рядом с ним, становился настоящим, теплым и очень родным. А потом вдруг резко начинал нервничать, запирался с удвоенной силой, пытался отдалиться на одному ему известное безопасное расстояние. И снова нужно было поговорить, но Макс, помня их последнюю беседу, решил, что у Валиева свои тараканы и надо просто дать ему время с ними разобраться, и что он справится с ними сам, как Зяблик, как ему казалось, справлялся со своими. Но все пошло не так.
— Сегодня к тебе?
Максим выловил Валиева в коридоре на перемене. Даже разговаривать не собирался, простого кивка и того, что он его увидел, было вполне достаточно. Однако, Самир отчего-то замялся. Макс помрачнел, давно тот не проводил ночи без него, а значит, с кем-то другим. Подозрения подтвердились.
— Нет, у меня сегодня планы. В другой раз?
— Конечно.
Макс постарался, чтобы его голос звучал нормально, как будто ничего страшного не произошло, вроде бы даже вышло. Только так же легко обмануть себя он не мог. Кажется, затопившая его ревность была даже сильнее, чем раньше. Ему казалось, что у него уже получилось, что Самиру, как и ему, больше никто не нужен. А теперь снова кто-то посягал на то, что, Макс уже решил, только его. Но, побродив по городу и успокоившись, он пришел к мысли, что Миру просто надо дать больше времени и, возможно, понять, что Макс не пытается ограничить его свободу. Хотя, по правде говоря, если бы это было в его силах, он бы ещё как ограничил. Поэтому, как бы самому не было паршиво, ничего не сделаешь, нужно просто подождать.
Однако, ожидание затянулось. «Другой раз» не наступил ни завтра, ни через день. Так долго загулы Мира не длились, обычно тому хватало ночи, чтобы развеяться, и все возвращалось в привычное русло. Когда же время ожидания перевалило за неделю, до Макса дошло, что его динамят.
Он совсем не знал, что с этим делать. Надавить или оставить Мира в покое? Снова дать время? Самому потеряться и не дергать своими звонками и смсками? А главное, Макс уже отчётливо понимал, что дело в нем, но что он сделал не так?
Потеряться не получилось. Обычно он умел ждать, но с Миром никогда не хватало терпения. Ему нужно было знать, в чем дело. Если он что-то сделал не так, то вполне готов был извиниться. Тем более что угодно лучше этой неопределенности. Поэтому после пар он дождался Валиева прямо у его машины. Самир подошёл как ни в чем ни бывало, пожал руку.
— Что-то случилось? — Взял Макс быка за рога.
— В смысле? — Мир удивленно поднял бровь.
— Мы с тобой не видимся, ты меня больше к себе не приглашаешь… Что-то не так? — прежде чем сказать, Макс репетировал, кажется, не зря — получилось весьма непринужденно.
— А, ты об этом. Не, все в порядке. — Однако Самир замялся, как будто было что-то еще. — Просто, тут такое дело… Кажется, у меня появились отношения. Пока ещё все не слишком понятно, но я решил попробовать, почему бы и нет?
Максим застыл. Он ожидал чего угодно, но не этого. Зяблик как-то даже не расстроился сразу, потому что это не укладывалось в голове. Что? У Валиева появился кто-то постоянный? Почему бы и нет? Почему бы, блядь, и нет?! Может, потому что он Максу втирал, что не хочет ничего серьезного? Может, потому что с Максимом он пробовать не хотел?
— Вау… — только и выдавил из себя Зяблик, у которого внутри все оборвалось в одну секунду.
А Мир продолжил, как ни в чем ни бывало:
— Да, сам пока в шоке. Но он как-то настоял и… Умеет, в общем, уговаривать. Извини, понимаю, что не повод забрасывать друзей, но так как-то закрутилось… Обещаю, что на неделе потусим. Только пока без секса. Мы ещё не обсуждали по поводу верности, моногамии и всякого такого — не хочу все испортить с самого начала.
Макс молчал. Это «мы» его кажется добило. Как быстро появились «они», и Макс отдельно ото всех, никому, оказывается, не нужный. Всего неделя понадобилась для того, чтобы все, что он пытался построить, рухнуло. Так легко и непринужденно Самир разрушил все, что Максим возводил с таким трудом. Он сглотнул невольный комок в горле. Все это время он думал, что дело в нем, а оказывается, был слишком высокого о себе мнения. Его в жизни Самира не существовало. Так просто. Вернее, он был другом, и как бы не старался выйти из этой френдзоны, ничего не вышло. А у кого-то получилось за неделю, блядь!
Или Максиму удалось сохранить непроницаемое выражение на лице, либо Самиру было плевать, и он не обращал никакого внимания, на то, что творится с Максом. И как бы, даже сейчас, не хотелось Зяблику верить в первое, скорее, дело было во втором.
— Ладно, мне пора бежать, созвонимся.
Мир чмокнул Макса, а щеку ничего не значащим прощальным поцелуем, сел в машину и уехал. А Макс остался стоять. Должно было быть больно, ведь так? Его вроде как бросили, если можно так сказать, учитывая, что они и не встречались. Но он пока ничего не чувствовал. Его как будто заморозили. Единственная мысль, которая крутилась в голове — он все просрал. Выходит, все сломалось, просто потому, что кто-то «настоял», а он — нет. Потому что у кого-то есть яйца, а у него — нет. Если бы с самого начала, он озвучил, чего хочет, не пошел на поводу у желаний Мира, делая вид, что его все устраивает, могло ли все пойти по-другому?
Накрыло Зяблика уже в общаге. Хотелось выть: от боли, несправедливости, жестокости Самира и жалости к себе. Хотя, по правде, не было ведь жестокости, со стороны Валиева все было по-честному. Это злило ещё больше и вгоняло в тоску. Макс метался: обвинял его, потом себя, потом пытался убедить, что никто не виноват, просто так сложилось, потому снова начинал бежать по замкнутому кругу вины и обвинений. Так бы было проще — найти виноватого и возненавидеть. Неважно кого: себя или его, или вселенскую несправедливость. Только не получалось. Он слишком любил Самира, и был чересчур умён, чтобы обвинить мироздание. Себя же было просто жалко для того, чтобы всерьез разозлиться.
Неделя прошла как в глупом женском любовном романе: в самокопаниях и страданиях по несчастной любви. Для полной картины не хватало только закутаться в плед, есть мороженое из банки большой ложкой и рыдать над мелодрамой. Хватит. Мужик он в конце концов или нет? Что-то внутри пискнуло, что он имеет право расстраиваться, жалеть себя и может ещё немного расслабиться. Но Макс это заткнул. Он запретил себе впадать в депрессию. Когда-то она у него уже была, и для выхода ему понадобился год и посторонняя помощь, в этот раз такого не будет. Пережить все ещё раз было страшно. У него всегда была сила воли, просто направлял ее Макс в основном на учебу и попытки угодить окружающим, а теперь же он поменял вектор. Как Мюнхгаузен он тянул себя за волосы из болота, которое старалось его поглотить. Да, было больно, да, жалко, обидно, что его первая любовь развалилась так и не начавшись толком. Но он не позволит себе отчаяться, не запретит себе любить, как Мир, переживет это и пойдет дальше, и все будет хорошо.
Он заставлял себя ходить на пары, есть, хорошо выглядеть, отвлекал в свободное время чем-то интересным, и, как ни странно, это помогло. По крайней мере, ему больше не хотелось лечь и тихо умереть.
Вернуть Мира он не пытался. Зачем, если у того появился близкий человек, может даже любимый. Самир всё-таки переступил через свои комплексы, хоть невольно и растоптал при этом Макса, отпустил прошлое и двинулся дальше, пусть и без него. И Максим тоже сможет без него. Сможет?
Вся красивая логическая цепочка рухнула, когда Самир как ни в чем ни бывало пригласил его к себе, и Максим не нашел ни одного повода отказаться. Они — друзья, они не ссорились. Можно было сказать правду, и окончательно разорвать все отношения, но Макс не хотел признаваться даже себе, что отчаянно желал его видеть, быть рядом, спать с ним. Пусть последнего не будет, но и первые два пункта оказалось не так легко отбросить. И он пришел. И все было как обычно: они шутили, дурачились, писали курсовик. Только на ночь Макс теперь не остался. И все бы было хорошо, если бы после этой встречи Зяблику не пришлось снова собирать себя по кускам. А Мир, будто не замечая этого, через время снова позвал к себе. И Максим снова пришел, как мазохист за новой порцией боли.
Каждый раз он говорил себе, что поговорит начистоту, или просто откажет, не объясняя причин, но стоило Самиру позвать или попросить о помощи с учебой, и он покорно шел. Ругал себя, обзывал тряпкой, но все равно не пропускал ни одного приглашения. С этим надо было что-то делать, и Максим не знал, что. Единственное, что пришло ему в голову — переключиться на кого-нибудь другого. Нет, ни на что серьёзное он пока был не способен, но может кто-то новый ему поможет отвлечься, или же просто секс без всяких обязательств и без этой тупой дружбы — развеяться.
Он попытался поискать кого-то в Гриндере, но встретиться непонятно с кем так и не решился. Тогда пошел по проторенной дорожке в клуб, правда в другой, не хотелось сейчас ворошить воспоминания. И тоже ему никто не приглянулся. Было не как в первый раз, сейчас Макс сам был готов подойти, познакомиться, предложить выпить, но он невольно сравнивал каждого с тем, кого любил. И все они были «не Самир». Плюнув, он подался в общагу, и только на полпути вспомнил про силой забитый ему в телефон номер. Максим остановился. Если подумать, Костя ему нравился. Ну, чисто внешне. Да и в принципе не вызывал какого-то отторжения. К тому же они были хоть немного да знакомы, а значит должно быть легче, чем с абсолютно чужим человеком — не так боязно.
Звонить в это время было неприлично, но Зяблик подумал, что завтра может и не решиться. В конце концов, если он его сейчас пошлет, то тоже ничего страшного.
— Кому, блядь, не спится? — голос был сонный и раздраженный.
— Привет. Это Макс… Зяблик… — что ещё говорить в таких случаях, Максим не знал, поэтому замолчал.
— И? — голос не стал дружелюбнее.
— Ты говорил, если меня бросят, то ты меня утешишь, — прозвучало до смешного глупо, но не говорить же «давай потрахаемся».
— Ты что, бухой там?
— Нет…
— Ты время вообще видел?
— Видел… — обречённо признал Максим, разговор явно сворачивал не туда, а значит, пора было его заканчивать. — Ладно, извини, что разбудил. Пока.
— Стой, — внезапно произнес Костя, — пиши адрес.
Максим включил громкую связь и принялся быстро записывать в заметки, ещё не до конца веря, что у него что-то получилось.
— Только смазка и гандоны с тебя, у меня дома нет ничего, — сказал Костя под конец и добавил: — И я сверху.
— Понял, — только и успел ответить Максим, когда трубка мигнула экраном.
Стало не по себе. Только сейчас до Макса дошло, что он ввязывается во что-то не то. Нельзя так, чуть ли не с первым встречным. Но не отступать же теперь. Позвонить ещё раз и сказать, что передумал, будет уже как-то слишком. И главное, снова актив. «Везет» ему. Где то самое большинство пассивов, если куда ни плюнь, все сверху?
Как ни странно, все оказалось совсем неплохо. Не так, как мнительный Зяблик успел себе уже навоображать. Костя не разложил его прямо в коридоре и не пытался грубостью отомстить за неприятное пробуждение. Вместо этого Смирнов усадил его за небольшой застеленный клеенкой стол, достал из запасов бутылку какой-то бормотухи без этикетки и две разнокалиберные рюмки.
— Ну, рассказывай, — почти приказал он, наливая сомнительную жидкость.
Пойло упало раскаленным свинцом в желудок, заворочалось и растеклось теплой волной по всему телу, стало по особенному легко, и Макс рассказал. Он не назвал имени Самира, и вообще старался говорить в общих чертах, больше жалуясь на свою глупость и ситуацию в целом. А Костя никак не комментировал, просто слушал, кивал, изредка подливая ещё алкоголь.
— Да уж, влип ты, — сказал Смирнов, когда Макс наконец замолчал, — ну, иди ко мне, буду утешать, раз обещал.
И Максим подошёл. Алкоголь расслабил, но выпили они не так много, чтобы перестать соображать. Макс пытался прислушаться к новым для него рукам и губам. Пусть опыт у него уже был, но он крутился вокруг Валиева, теперь же все было по другому. Костя оказался нежным, возможно, даже чересчур, Максу хотелось грубее, чтобы он выбил из него дух, а вместе с ним все воспоминания и чувства, что терзали внутри. Но тот не торопился, действовал аккуратно, и тело Макса откликнулось, растворилось в прикосновениях, задрожало от предвкушения. Возбуждение наконец-то вытеснило из головы все осточертевшие мысли, позволив скатиться в знакомый жар с небольшой примесью стыда.
Квартира Смирнова была съемной, крохотной, переделанной из комнаты в коммуналке. Мебель или осталась ещё с советских времён от старых владельцев, либо была перетащена сюда хозяевами лишь бы не выбрасывать. Диван, на который они переместились, скрипел, как несмазанные ржавые качели, выскочившая пружина, впивалась Максу под лопатку, но он не обращал никакого внимания. Медленно, тягуче, словно испытывая его терпение, Костя уверенно доводил его почти до оргазма, чтобы когда уже было «вот ещё чуть-чуть» сменить угол или темп, сбить все к середине и снова начать подбираться к пику. Макс уже готов был умолять или заехать Смирнову в морду. Пытка. Невыносимая, сладкая, удерживающая на невообразимо тонкой грани, в которой немели ноги и сводило судорогой пальцы на руках. Когда Смирнов напоследок ускорился, с силой вбиваясь в Макса, как ему и хотелось изначально, его как будто разорвало изнутри, до крика, до звёздочек в глазах. Костя навалился на него, тяжело дыша, а Максим даже не мог пошевелиться. Пусто абсолютно везде: в голове, в теле, в яйцах. Попроси его кто-нибудь сложить два и два, и этого он бы сейчас не смог.
— Ну ты и сволочь, — то ли восхитился, то ли возмутился Макс, когда смог наконец говорить.
— Да ладно, тебе понравилось, — самоуверенно сказал Смирнов, улыбаясь.
— Я ног не чувствую.
Костя рассмеялся:
— Отнести тебя в душ, принцесса?
— Справлюсь, — пробурчал Максим.
В маленьком санузле, где с трудом можно было протиснуться между душевой кабиной и унитазом, Максим прислушался к себе. Кажется, стало легче. Может, с утра эта иллюзия пропадет, но он не жалел, что пришел сюда. Хоть что-то он сделал правильно
— Я останусь сегодня у тебя? — уточнил Макс, замотанный в хозяйское полотенце.
Если бы Костя сказал ему уйти, он бы даже не обиделся. Они не друзья, просто знакомые, ничего более. Но Смирнов молча подвинулся на диване, освобождая Максиму место.
Зяблику казалось, что после этого что-то изменится. Что он найдет в себе силы объясниться с Валиевым, прервать окончательно их отношения, прийти наконец в себя и спокойно жить, как до встречи с Миром. Но стоило увидеть Самира, и он ничего не мог сделать. А тот будто специально не отпускал от себя далеко. Стоило Зяблику успокоиться, остыть, решить в очередной раз, что с него хватит, как объявлялся Самир и звал к себе. А после этих встреч Макс бежал к Косте, чтобы его лаской залечить расцарапанную рану.
К Смирнову он ничего не чувствовал, кроме благодарности. По сути, Зяблик его использовал. Да и Костя тоже не проявлял к нему никакой заинтересованности, кроме как в постели. Они нигде больше не встречались, только в универе мельком, но даже не здоровались. Макс боялся наступить на те же грабли, местами поменяться тоже не хотел, чтобы оказаться тем, кого любят без взаимности. Но в этот раз вроде обошлось. Секс был отличным, но он и впрямь оставался только сексом, без всяких чувств и душевных терзаний.
К такому раскладу Макс привык: встряска с Самиром, встреча с Костей, восстановление душевного равновесия и снова все по кругу. Он даже не сразу заметил, что одно из звеньев выпало.
— А где Валиев? — спросил Макс у старосты его группы.
— Понятия не имею. Неделю, как не ходит и на звонки не отвечает.
Это было не похоже на Самира. Он дорожил стипендией и без причины не прогуливал. Может, заболел? Загулял? Стоило ли ему звонить? Не будет ли слишком навязчиво? Макс решил, что позвонить надо, что бы ни было, они ведь друзья, он почти привык к этому обозначению. Других у него в любом случае нет. Однако, безразличный голос сообщил, что абонент вне зоны доступа.
Макс заволновался. Он подождал ещё пару дней и решил уже идти к Миру домой, когда тот объявился. Выглядел он не очень хорошо, и когда Максим всё-таки к нему подошёл, посмотрел каким-то обречённым взглядом.
— Привет, ты где пропадал?
— Приболел… — Мир как будто задумался. — Слушай, можешь мне помочь сегодня? Мне завтра надо лекции принести, я один все не перепишу.
Макс кивнул, вздохнув. Конечно, он может помочь, куда ж он денется? Стало обидно, что он так волновался и что опять соглашается с Самиром. Но делать уже было нечего.
Мир вел себя как-то не так, это было заметно ещё днём, но тогда Макс отмахнулся. Теперь же, дома, он явно нервничал, поглядывал на Максима, когда думал, что тот не видит. Зяблик уже собирался спросить, в чем дело, когда Мир заявил, что устал и сегодня больше не выдержит. Максим глянул на часы и поднялся с дивана. Если уйдет сейчас, как раз успеет на метро. Но Самир вдруг его остановил:
— Останься на ночь. Если у тебя, конечно, нет планов…
— Нет… — растерялся Макс.
— Хорошо, я в душ.
Максим же так и остался сидеть на диване. И что это значило? Может, Мир просто проявил гостеприимство и имел в виду, что Максим будет спать на отдельно? Или он наконец договорился с парнем, и они решили, что у них свободные отношения? Макс не знал, радоваться ли второму варианту. У него только все устаканилось, только он начал себя нормально чувствовать. Он не был уверен, что если они переспят, то это снова не перевернет все с ног на голову, и что Макс выдержит. С другой стороны, а сможет ли он отказаться? Валиев вышел, а Зяблик так ничего для себя и не решил. Молча пошел в ванную.
Он все убеждал себя, что Мир не имел в виду ничего такого, а даже если и имел, то Макс должен отказаться. И тем не менее, помылся с особой тщательностью. От одной мысли, что он снова может быть с Валиевым, внутри все переворачивались и пускалось вскачь. Секс с Костей был потрясающим. Но с Миром все было по-другому. Смирнов виртуозно овладевал его телом, с Самиром же пела душа. Нет, если он подумал правильно, он не откажется. Будет потом жалеть, будет снова страдать, но отказаться ощутить это ещё раз не сможет.
Макс боязливо выглянул за дверь и сглотнул. На диване не было постельного комплекта, а Мир сидел на кровати голышом. Какое ещё приглашение надо? Инстинкт самосохранения вопил отказаться, обещал, что потом будет больно, но ноги уже понесли его к Валиеву. Он сел рядом, ничего не предпринимая. Мир тоже почему-то не торопился. Обычно от него не надо долго ждать инициативы. Что-то было не так.
— А как же твой парень? — не выдержал Макс, казалось, не спроси он хоть что-то, они так и просидят всю ночь.
— А? — Мир будто вынырнул из транса, усмехнулся: — мы больше не вместе. Не получается у меня с отношениями.
Сердце Макса чуть не выпрыгнуло. Теперь стало понятнее. Они расстались, отсюда у Мира такое настроение, и он хочет вернуть как у них было с Максом, но, видимо, колеблется. Нельзя так радоваться, Самиру явно плохо, нужно попытаться его поддержать, они ведь друзья, а завтра он признается в своих чувствах, он предложит быть вместе. Но сегодня ему нужно проявить сочувствие:
— Мне жаль…
— Все нормально. Не хочу о нем, — сказал Мир и потянулся к Максу за поцелуем.
Как же он скучал. Как же ему этого не хватало. Каждый изученный сантиметр, каждая любимая родинка, вздохи и губы, запястья, колени, икры, стопы, сережки в сосках и окровавленные перья на ребрах — все. Его! Только его! Никому больше не отдаст! Как он вообще мог отпустить?
Будто в тумане Макс наблюдал, как Мир немного отполз, потянулся рукой к прикроватной тумбочке за резинками и смазкой, а потом передал это все Максу.
— Держи, сегодня ты сверху.
Максим резко вынырнул из небытия. Может, он не понял? Наверное, Мир имел ввиду позу… Но взгляд, такой непривычный и будто затравленный не оставлял вариантов.
— В смысле? — уточнил Макс, сглотнув, все ещё не в силах поверить.
Самир приподнялся, притянул его за шею, губами почти коснувшись уха:
— Выеби меня, — едва слышный шепот пробрал до самых печенок.
Макс чудом не кончил только от одной этой фразы. Все разом вылетело из головы, только на задворках где-то сидел страх облажаться. Для него это очень много значило. Мир его признал, он ему доверяет, хочет его, готов идти на уступки. Во что бы то ни стало, нужно не сделать больно и доставить удовольствие.
И Максим постарался. Только чем больше он ласкал, чем больше выцеловывал, тем больше каменел Самир. Максим отстранился:
— Я что-то не то делаю?
— Все то. Продолжай.
Но что бы он не говорил, выражение его лица и общая зажатость не давала поверить, что это правда.
— Ты уверен? Может, в другой раз?
— Я же сказал, что все в порядке! — Теперь Валиев начал злиться.
Ничего не было в порядке. Даже если учесть его прошлый опыт, все равно, когда хотят, ведут себя по другому. А если ему так уж не хотелось, то зачем все это? Внезапная догадка больно кольнула под ребрами:
— Слушай, Мир, если ты только ради меня — не надо, мне и так хорошо, честно.
Однако искренне удивленный взгляд свел на нет все предположения.
— При чём тут ты? Я сам хочу попробовать.
— Ладно… — неуверенно согласился Макс.
И снова никакого отклика. Максим опять отстранился.
— Я так не могу. Расслабься хоть немного, чувствую себя насильником.
Самир тяжело выдохнул:
— Постараюсь. Просто непривычно. Так что давай побыстрее.
Не непривычно, Валиев боялся, и даже Макс это чувствовал. Только тогда непонятно, зачем ему это. Что не ради Максима, он уже понял. Может, они с тем парнем расстались из-за того, что не разобрались в позициях? Все равно как-то не сходилось.
— Что происходит? — Максим всё-таки не выдержал. — Зачем ты себя заставляешь?
— Я не заставляю. — Самир отвёл глаза.
— Угу, а то я не вижу.
— Бля, не хочешь сам — так и скажи. Сначала мне мозг вынес своими «ну, пожалуйста, дай», теперь — «я так не могу, что происходит». Не можешь — не надо, тогда вали, найду кого-нибудь другого. Ещё уговаривать тебя.
Злость затопила с головой. И чего он так отреагировал? Достало, конечно. И Самир, и то, что он поступает с ним, как будто Макс пустое место, эти постоянные качели, когда его то пнут, то приласкают, и то что он сам себя ведёт, как будто у него ни гордости, ни самоуважения. Надо было просто уйти. Но в голове молоточком стучало: «ах, другого найдешь, падла».
— Могу, — произнес Макс чужим голосом, — перевернись.
Видимо, тон не сулил ничего хорошего, потому что Мир слегка побледнел, но тем не менее послушно улёгся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Да что вообще такое происходило? Отбросив ненужный вопрос (ему явно дали понять, что ничего объяснять не собираются), Макс дёрнул на себя Самира за бедра, ставя того на четвереньки. Валиев повернул на него голову:
— Я конечно просил побыстрее, но ты же не собираешься?..
Договорить Максим не дал, с силой надавив на шею и буквально впечатав Мира лицом в матрас:
— Сегодня не ты командуешь.
Чтобы прошипеть это на ухо, пришлось наклониться, прижаться к мокрой и холодной спине, ощутить, как он дрожит. Конечно, Макс не собирался. Он же не зверь. К тому же, не смотря ни на что, Мир никогда не был с ним по-плохому грубым и не делал ничего, что бы Максиму не понравилось. Он думал, что так Самир взбесится, что они поругаются, и Максим наконец выскажет ему все, что накипело. Но тот молчал, покорно остался в той же позе, только пальцы сжали простынь до побелевших костяшек. И Максиму стало его жалко. Он все ещё был зол и обижен, а самое главное, не понимал, за что Самир так с ним и с собой, чувствовал, что его используют вслепую и от этого было ещё неприятнее.
Максим вздохнул, пытаясь успокоиться окончательно. Как бы там ни было, для чего-то Миру это надо. Да и правду сказал Валиев — если не он, то будет кто-то другой. Лучше уж он…
Пальцы пробежали по спине, огладили ягодицы, переместились на живот, поймали одну из серёжек, поиграли с ней немного, прежде чем двинуться ко второй. Губы, дразнясь, пощекотали шею, оставили мокрый след за ухом и отправились пересчитывать позвонки, проступающие сквозь темный узор на спине. Макс знал Мира, изучил его за столько времени, и теперь с удовольствием чувствовал, как он поддается: нехотя, готовый в любой момент зажаться снова. Зяблик прошелся языком ниже по позвоночнику, немного задержался в районе копчика и проскользнул между двух напряжённых половинок. Мир шумно выдохнул:
— Что ты?.. — он повернулся, собираясь что-то сказать, но вместо этого рухнул обратно, простонал: — Твою ж мать.
Приняв это за положительный результат, Макс с энтузиазмом продолжил. Опыта у него не было, но попробовать было интересно, и ему понравилось. Не мешал горьковатый привкус, а подрагивающее кольцо мышц и неожиданно шумная реакция Валиева очень возбуждали. Решившись, он добавил к оральным ласкам палец. Мир снова напрягся и замолчал. И дальше, как бы не старался Максим, легче не становилось.
Изведя полфлакона смазки и поняв, что дальше уже тянуть просто некуда, он все же уточнил:
— Не хочешь остановиться?
Самир только отрицательно помотал головой, уткнувшись носом в локоть. Макс старался быть нежным и аккуратным. Медленно, как только мог, делая перерыв с каждым небольшим толчком, он вошёл до конца и замер. Сердце бухало как бешенное и отдавалось где-то в висках. Чёрт! Это было очень туго и очень хорошо. Восторг сбивали только напряжённая спина Валиева, сведённые лопатки и бисеринки пота, россыпью накрывшие искалеченные крылья.
— Мир, тебе больно? — конечно, больно, это было видно, и как сделать, чтобы облегчить боль, Максим не знал.
— Нормально, — просипел он в локоть, и почти приказал, — двигайся.
Ну, Максим и двинулся, что ещё было делать? Самир молчал, вздрагивал от каждого толчка, но больше никаких реакций не подавал. Только вот хорошо ему не было, в этом Макс успел убедиться, поднырнув рукой под живот и коснувшись совершенно опавшего члена. Он даже не знал, что лучше — медленнее, чтобы было аккуратно, или наоборот ускориться, чтобы все быстрее закончилось. Нервное напряжение не давало расслабиться самому и насладиться процессом. В конечном итоге он все же ускорился, самому хотелось закончить со всем побыстрее. Мир всё-таки застонал, когда Макс вышел, и не сопротивлялся, когда он перекатил его на спину и принялся за минет. Оставить Валиева совсем неудовлетворённый совесть Максиму не позволяла.
Они молча лежали рядом уже минут пять. Макс ждал, что Самир спросит «как тебе?», и боялся этого вопроса. Если бы ему кто сказал месяц назад, что Мир под него ляжет, а он при этом не будет прыгать от счастья, Макс бы не поверил. А теперь внутри была только горечь. Не то чтобы ему ни капли не понравилось, но его как будто втянули в какую-то грязь. Самир не хотел быть пассивом, ему это было нужно для чего-то — не более, и удовольствия от того, что ты ломаешь человека, пусть и по его просьбе — не было. Раньше Макс не понимал, когда писали, что кончить и получить оргазм — это разные вещи. А теперь вот физический процесс произошел, но приятного в этом было крайне мало.
Мир все молчал, и тогда Макс сам задал вопрос, который ждал от него:
— Ну, и как тебе?
— Терпимо…
Отличная оценка его усилий, нечего сказать. Хотя он бы и сам так сказал о сегодняшнем опыте. Да и вообще обо всех отношения с Самиром — терпимо, на грани чтобы не заорать от боли и не оттолкнуть навсегда. Максим нахмурился, и Самир, видимо, заметил и поспешил исправиться.
— Это не из-за тебя. В смысле, ты — классный, спасибо.
— Ага, на здоровье.
Зяблик поднялся и начал одеваться, на душе было паршиво, вроде бы он трахал Самира, а использованным чувствовал себя.
— Обиделся, — уверенно сказал Мир.
— Нет, все в порядке.
— Тогда чего уходишь?
— А ты ещё что-то хочешь? — и перехватив недоуменный взгляд, добавил: — Может, поговорить о том, что за херня с тобой происходит?
Мир молча откинулся на кровати.
— Так я и думал, — кивнул Макс. — Не вставай, я захлопну дверь. Звони, если понадоблюсь.
Последнее было сказано с сарказмом, но Макс знал, что это правда. Если Миру что-то будет нужно, он снова прибежит, как преданная собачка, и будет вилять хвостом. Зяблик пнул со злости уличную мусорку, та недовольно загудела, но выдержала. Прям как Максим — гудит, но терпит. Он уже не знал, чего хочет. Так обрадовался вначале, что у него снова есть шанс, а теперь так пусто внутри, что только перекати-поля не хватает на фоне сухой пустыни. Нужны ли ему вообще такие отношения? Что изменится, если они станут встречаться, когда нет ни доверия, ни чувства покоя рядом друг с другом? Он хотел признаться во всем завтра, а теперь даже не знал точно, надо ли оно ему. Не лучше ли переболеть один раз, чем мучиться постоянно?
Вздохнув, Максим решил, что утро вечера мудренее. Ещё раз попытается поговорить с Миром, может, сам остынет и примет какое-то решение. Только вот на следующий день Самир в университет не пришел…