Время так быстро бежит вперёд. И эта история, начавшаяся в культурной столице с покупки билетов куда подальше и плавно перекочевавшая в Хабаровск, Мирону уже кажется не чем-то необычным, а самой родной и правильной вехой в его биографии.

Он гладил Славу по волосам, а тот совсем возмущённо рассказывал о варианте, попавшемуся ему на ЕГЭ по истории. Столько шли к этому — и вот! Уже сдал. Теперь уложил голову Мирону на колени и горячо жаловался на задания. Но Фёдоров знал, был совершенно уверен, что тот написал всё правильно. Мирон не сомневался, что его мальчик получит свой высокий балл. Или он оплатит ему обучение в Санкт-Петербурге, как бы Слава не брыкался: а он будет.

— Тебе надо отвлечься, Славче, — тепло произнёс Мирон, поглаживая юношу по немного колючей щеке.

— Так я и отвлекаюсь, ещё Ваня сегодня-завтра приехать обещал, наконец вживую увидеться, — непонимающе проговорил Карелин, вспоминая об обещании интернет-друга с форума приехать к нему в Хабаровск. — А сейчас вот, с тобой...

— Говоришь об истории со своим историком, — напомнил Мирон. — Ты ловко это придумал, вот это отвлечение — уровень сто.

— Ну а что ты предлагаешь? — спросил Карелин. — Ты, между прочим, в первую очередь, мой парень. А про историка можно и забыть уже. Ещё чуть-чуть, и я заберу аттестат из школы.

— Как это про историка забыть? — звонко рассмеялся Мирон. — Когда станем однажды старыми, я буду в особые дни задавать тебе сложные вопросы, а за правильные ответы кое-что приятное делать.

— Кое-что — это что?

— А с каким событием в мировой истории Эрланже связывает отмену опричнины Грозным?

Надо было видеть удивленное лицо Карелина! Приведение в действие систему исторических вопросов, да ещё и правда сложных для Карелина, а не из серии тех, что он задрючил для ЕГЭ.

— Я тебе больше скажу, Мирош, — тепло улыбнулся Слава. — Я в душе не ебу, кто это такой!

— Ну вот и не знай, как я буду награждать тебя за правильные ответы.

— Но я ведь уже догадался, — продолжал улыбаться Слава. — Просто хотел услышать это от тебя.

— Так и было задумано, — улыбнулся в ответ Фёдоров. — Ты всё понял, но я всё ещё ничего не сказал.

— Какая разница сказал или не сказал, если я всё равно понял?

— Это сила слова, мой хороший, — с тёплой улыбкой объяснял Фёдоров, мягко целуя Славу в переносицу. — Я могу подарить тебе за правильный ответ булочку, и ты не сможешь возмутиться, потому что я так и не сказал, чем буду награждать тебя. И всё равно, что все поняли, что я на самом деле имел в виду.

— Если ты мне подаришь булочку, хотя имел в виду другое, я тебя искусаю, — старался возмущённо говорить Слава, но всё равно рассмеялся, прикрывая глаза.

До Карелина до сих пор не дошло — всё, он сдал все экзамены! Он сдал ЕГЭ! Оставалось только дождаться результатов, и можно было бы подавать документы в Питер! Мирон же поедет с ним? Слава себе уже торжественно поклялся, что там сможет уберечь его от всего того, что заставило его сбежать в Хабаровск. По-другому совсем не могло быть! Они обязательно преодолеют всё.

Из новых событий, потрясших жизнь Карелина, было ещё и его совершеннолетие. Пока город праздновал праздник победы, он отмечал свой восемнадцатый день рождения. Мама на семейный ужин сама Мирона пригласила! Слава даже не заикался об этом, хотя ему очень хотелось, чтобы Фёдоров праздновал этот день не только лично с ним, но и со всей его семьей. Тело, конечно же, приглашено не было. Это тоже было по настоянию мамы. Слава тому очень удивился — она всегда дико любила отца, но сейчас как будто проснулась, поняла, что он не всегда прав, что не так и жестока к нему жизнь, чтобы постоянно пить и утратить свою человечность. Да и не хотелось ей позориться перед Мироном. А раз уж мама переживала за его мнение об их семье, то Фёдоров стал однозначно не чужим человеком. Для юноши это был крайне приятный прогресс.

Конечно, в один момент Слава даже заволновался, что его мама просто тоже начала испытывать к Мирону некую симпатию, вот и осознала, что к отцу Славы у неё лишь измученная привязанность. Мирон ведь очень красивый мужчина! А ещё и интересная, трудолюбивая личность. Такой любовной драмы Славино юношеское сердце бы просто не выдержало. Масло в огонь подлил ещё и случайно услышанный разговор.

Когда тело распивало где-то вне дома, мать часто сидела на кухне и разговаривала с соседкой, заглянувшей на чашку чая. Дверь кухни в такие мгновения всегда была закрыта на маленький замочек. Мама говорила, что это для того, чтобы тело резко не заявилась на кухню, когда соседка у них в гостях. Но Слава знал, что дело совсем в другом — из-за запаха. В такие мгновения мама, забывая о своих проблемах с сердцем, позволяла себе выкурить сигарету. Мама — тайный курильщик, и раз в месяц она стабильно позволяла себе одну тайную сигарету. Карелин не винил, пусть и переживал — он знал, что жить с телом под одной крышей очень и очень не сладко.

И тот раз не был исключением. Мама также сидела на кухне с соседкой, судя по характерному запаху, снова воспользовалась правом своей «тайной сигареты» пару раз в месяц. И тогда Слава услышал страшное, но такое желанное для него слово — «развод». Мама наконец захотела бросить тело раз и навсегда, перестав трепать себе нервы и проверять на прочность больное сердце! Но в этом деле ведь был и другой аспект — куда менее желанный для Славы. Вдруг ей просто так сильно понравился Мирон, что рядом с отцом уже ничего и не держит?

Испуганный Слава тогда даже Мирону написал с этим идиотским вопросом. Так и спросил: «А что ты будешь делать, если вдруг выяснится, что ты нравишься моей маме?». Мирон сначала не безосновательно предположил, что Слава, наверное, котика полез спасать, так с дерева на голову и плюхнулся. Когда тот принялся это отрицать, то Фёдоров вполне категорично заявил, что Слава действительно просто ебнулся, раз его голову посещают подобные идеи. Но Карелин и это отрицал! Тогда Мирон, переступая через себя, смог предположить подобную ситуацию, и ответ его Славе очень даже понравился: «Объясню, что я — герой не её романа, что у меня есть бесконечно любимая мной вторая половинка, которой я клялся, что буду с ней до конца наших жизней. Тебе, между прочим, Слав, и клялся. Забыл уже? Рановато как-то для деменции, ей-богу». Тогда Карелин успокоился. Но вот с маминой возможной симпатией надо было что-то делать! Как минимум, выяснить — есть она или нет.

Когда соседка ушла, Слава пошёл к матери на кухню с чистосердечным, что услышал часть разговора. И, начиная издалека, Слава спросил у неё: «А чем вызвано желание подать на развод?». Конечно, он поддерживал её, и она знала это, но всё-таки просветление спустя столько лет... должен был быть повод.

— Один раз, мы с Мироном Яновичем вместе курили, — медлила с рассказом мама. — Ты помнишь, точно помнишь, он тогда у нас ужинал, ты ещё после работы даже пораньше прибежал, чтобы успеть. Так вот, он тогда рассказывал о своём прошлом. Некоторые истории... и я задумалась. Вот у человека тоже судьба нелегкая была, а он справился. Не запил! Сбежал от всего плохого в новый город и стал работать, трудиться. Не спиваться! И если он способен был вернуться к жизни после всего плохого, я не вижу причин, почему стоит терпеть выходки человека, который себя взять в руки не может, а вот бутылку — так это запросто, — сказала тогда мать.

— Ты же не хочешь сразу же сделать мне отчима из моего историка, да? — немного испуганно поинтересовался Слава. «Не только историка, но и парня, мама, я знаю, какой он прекрасный и хороший, но он такой в роли моего парня», — мысли в голове Карелина летали со скоростью света, и как же он надеялся на их с мамой ментальную связь.

— Что? — переспросила со смехом Карелина. — Слава, ну куда мне! Он слишком молодой для меня, чего ты. Мирон мне почти в сыновья годится, какой отчим. Он хороший человек, не спорю, но мне такие отношения не нужны. Да и ему со мной тоже, ну, он часто про свою любовь всей жизни рассказывает, как она ему помогала справляться в Хабаровске со всеми трудностями. Мы с ним просто из-за тебя общаемся, он о тебе тоже очень сильно переживает, видно, что заботится. Да и я всё ещё благодарна за то, что он тебя приютил, пока я в больнице была. Такое просто так не вычеркнешь!

На этом Слава успокоился. Удивительно, Мирон говорил о нем с его же мамой, но та не догадалась о том, что любовь всей жизни Фёдорова — это её долговязый и не особо складный сын. Ну и Карелин для себя несколько новых галочек поставил в списке по пути к выполнению своей главной цели: рассказать маме, что они с Мироном вместе.

Первое, она говорит о нем как о человеке, который почти годится ей в сыновья. Значит, для неё разница между Мироном и Славой покажется довольно приемлемой. Второе, она замечает, что Мирон заботится о нем, что переживает. А это ли не главное? Забота очень многого стоит. Сейчас, на самом-то деле, очень мало людей умеют заботиться. Иногда Славе казалось, что способность к заботе — это рудимент, который остался у очень редких особей их вида.

Теперь можно наконец вернуться и к воспоминаниям о восемнадцатом дне рождения. Они вместе сидели за столом, Мирон уже привычно устроился рядом со Славой, ухаживая то за ним, то за его мамой, то за Анной Владимировной. Стол украшали, как обычно уже, два букета от Мирона — один предназначался Светлане Аркадьевне, другой — соседке, которая раз за разом разрешала устраивать ужины у себя в квартире.

Мама тогда подарила Славе красивый костюм со словами, чтобы он именно в нем ехал подавать документы в свой Санкт-Петербург. Так сразу все поймут, что надо брать на бюджет такого молодого человека! Мамы такие мамы, если быть честными, до одури переживают за поступление своих детей, но на самом-то деле ничего в этом самом поступлении не смыслят.

А Мирон протянул что-то прямоугольное в красивой оберточной крафт- бумаге, так ещё и перевязанной какой-то красивой веревочкой. Сразу видно, сам всё делал (ну, видно это было по обилию прозрачного скотча в некоторых местах). И очень старался. Сняв упаковку, Карелин увидел белую книгу, на которой строгим золотым шрифтом было выведено «History of the Roman Empire».

— Коллекционная, — рассказал Мирон, точно пытаясь оправдаться, что на такой день дарит «всего лишь» книгу. — Лимитированное издание.

— Мирон, так я ведь по-английскому ни бе, ни ме, ни кукареку, — даже непомерно как-то расстроенно проговорил Слава, но Фёдоров этому совершенно не смутился.

— Открой, и всё поймёшь.

Сначала Слава наткнулся взглядом на квадратные листочки, сложенные между страничек книги. На вопросительный взгляд мамы Карелин поднял листочек, лежащий на первой странице работы.

— Он от руки перевёл все главы.

На самом деле, Мирон не такой дурак. Он от руки перевёл Славе первый десяток страниц. А на форзаце очень предусмотрительно написал: «я буду читать и переводить тебе вслух». Это Слава тоже заметил, отчего очень мило улыбнулся.

— Что там? — с любопытством спросила Анна Владимировна.

— Кот, которого я Мирону притащил, пока с ним жил, — сказал Слава, демонстрируя полароидный снимок, вложенный в книгу. Но в руки его никому не отдал, отнекиваясь, что они его ещё заляпают. Но на самом деле, он просто заметил надпись от Мирона на обратной стороне фотокарточки.

Тот там написал, что Славу за сегодня ждёт ещё несколько подарков. И эти — не самые главные.

Когда Карелин позже пролистает всю книгу, то увидит, что Мирон перевёл от руки не так много страниц. Дальше на белых квадратных бумажках были причины, почему он его любит. И аккуратная подпись: «Будешь навечно моим?». Да, додумался же историк такое при матери Славиной дарить! А к каждой бумажке прилагалась фотокарточка — то Мирон Славу целует, то Шизя что-то творит забавное, то Слава с Шизей возится, то Мирон с котом, то они втроём: своей небольшой семьей.

Потом Мирон обязательно расскажет, что это было сделано ради выброса адреналина. Ну и, если бы та случайно увидела снимки, где Фёдоров ласково целует Славу или Слава его, то такая уж судьба. Они же не собирались вечно прятать их отношения. Как минимум, Светлана Аркадьевна что-то да поймёт, когда Фёдоров вернётся в Санкт-Петербург сразу после того, как Слава туда поступит. А если она туда соберётся Славу навестить? Мирон ведь уже однозначно решил (правда, Карелину об этом пока не рассказывал), что жить они будут в его квартире. Никаких общежитий, никаких лишних трат на съемное жилье. Пока Слава учится, Мирон честно поработает и обеспечит его всем, что будет тому необходимо. Да и возвращаться в Хабаровск время от времени они вместе будут. Мирон без Славы жил очень долгие годы! Почти тридцать лет он без него маялся! Всё, теперь отпускать ни в коем случае нельзя.

Когда семейный ужин закончился, Мирон пошёл домой, а Слава — праздновать с друзьями, сказав, что вернётся только завтра. На самом деле, они вдвоём поднялись на этаж выше, разрешая себе провести этот день вместе, как раньше. Там Фёдоров отдал ему ещё один подарок — новый телефон на замену кнопочному.

Слава долго отнекивался, что не может принять такой дорогой подарок. Но Мирон вообще не хотел слышать отказ. В аргументацию даже пошло то, что он специально при маме Карелина подарил ему книжку, а уже лично более дорогостоящий подарок. Если что, ей можно будет сказать, что Слава благодаря чаевым сам накопил на него.

После сбивающих с толку поцелуев от Фёдорова юноша окончательно сдался и наконец открыл коробочку. Последняя модель. Слава в жизни бы себе такое не позволил, даже сам Мирон ходил с предыдущей моделью. А тут ему! Такое! Карелин весь засмущался, покраснел, с трепетом разглядывая подарок.

Фёдоров был предусмотрительным. Сразу и чехол к модели взял, и защитное стекло попросил наклеить, чтобы гаджет оставался в сохранности. Мало ли что бывает! Ремонт дороже обойдётся, чем подобные средства для защиты техники.

— Не красней, давай включать, — с улыбкой тогда сказал он, целуя Славу в висок, присаживаясь рядом с ним на корточки.

— Он ведь очень-очень дорогой, — страдальчески проговорил Слава. — Ты уверен, что хочешь мне сделать такой подарок?

— Я его уже сделал, — не унимался Мирон. — Тебе для учебы пригодится модель с выходом в интернет. А если уж всё равно обновляю тебе телефон, зачем мелочиться? Лучше уж сразу взять хороший, который долго прослужит, чем что-то на годик другой.

Мирон, правда, ещё кое-чем оперировал. Славе, конечно, всегда было плевать с высокой колокольни на мнение окружающих. Но Фёдоров понимал, что с коллективом может не повезти. Устроить травлю из-за того, что кто-то не так хорошо обеспечен — это имеет место быть их в мире. И Мирон совершенно не хотел, чтобы Слава сталкивался с травлей. Тех дурачков с торжественной линейки для школы жизни вполне хватит. Нет, конечно, Фёдоров всегда придёт на выручку — хоть сам со шваброй, хоть со своей былой компанией и битами. Вот скажет Ване, что какой-то дурачок назвал оладушки «оладьями», так всё, не жить глупцу! Но всё равно не хотелось, чтобы Слава расстраивался из-за чего-то. Особенно в Питере. Санкт-Петербург — это тот город, в котором нужно быть счастливым.

Мирон понимал, что по приезде в Питер они ещё потратятся. На многие вещи. Но он не имел стеснений в финансах, поэтому мог себе позволить обеспечить Карелина всем, что нужно для счастливой и беззаботной жизни.

Фёдоров действительно подготовил Славе и другие подарки. Карелин проходил квест по квартире: он находил листочки с заданиями или вопросами по истории, а Мирон говорил ему, где следующее место. По итогам такого путешествия Слава нашёл огромную корзину со сладостями, хотя и в процессе поисков он умудрился собрать и любимые сырки, и мармеладки, и батончики (они лежали рядом с каждой бумажкой с заданием). Мирон явно запарился с его восемнадцатилетним! Приятно было жуть.

От ещё одного подарка тоже было очень приятно. Но Слава бы вновь смущенно загорелся, если вспоминать о таких подробностях его восемнадцатого дня рождения.

А теперь взрослая жизнь была не только в паспорте. Она стучалась в дверь. Слава вот-вот скажет пока школьной жизни, получив результаты ЕГЭ. А там студенчество! Мирон говорил, что пора прекрасная. Правда, рядом с Фёдоровым ему любой день казался лучшим.

Но Мирон перестал гладить его по волосам — отвлёкся на телефонный звонок.

— Что ты, блин, сделал? — голос у Фёдорова офигевший. — И где ты? В смысле чемодан перепутали? А от меня что нужно? Ваня, я не найду тебе твой чемодан. Хабаровск большой, между прочим, я не знаю тут каждую собаку с розовым чемоданом с Питерской распродажи. Ладно, не распродажи, а по хорошей скидке. Могу приехать, вместе поругаемся с этими идиотами. Ты уже звонил в аэропорт? И что они? Боже, ну и надень свитер с котиками! Тебе пойдёт, соответствует внутреннему миру. Не-не, моему не соответствует, у меня парень молодой, соответствовать надо, — уже смеялся Мирон в трубку. — Блин, ну пока ищут, ходи в чем есть. Я тебя нюхать не буду, честно. Бля, камеру с собой брал? Вообще, теперь не уверен, что тебе чемодан вернут: шмотьё твоё человеку, любящему пенсионерские свитера, даром не сдалось, а вот камера хорошая. На честность придётся надеяться, ну и на работу сотрудников аэропорта. Тебя когда ждать? А, окей. Я тебе адрес своей квартиры сообщением скину, давай, ждём.

Мирон кладёт трубку, и Слава заинтересованно смотрит на него, ожидая объяснений. Фёдоров для начала вернулся к своему любимому делу — к поглаживаниям Карелина по волосам, а потом уже заговорил.

— Евстигнеев решил сюрприз устроить, приперся сюда, — объяснил Мирон. — Наконец познакомлю вас. Он давно хотел поболтать с тобой вживую, а то всё изредка по видеосвязи коннектились — это не дело, — рассказывал Мирон, пока Слава успокаивался: ничего страшного ни с кем не случилось, просто друг Мирона решил организовать ему сюрприз.

Тут и Славин телефон запиликал. Карелин внимательно читает полученное сообщение.

— И интернет-Ванька приехал, — рассмеялся Карелин. — Сегодня Хабаровск буквально встречает Питерских Иванов.

— Главное, чтобы у Хабаровска от этих питерских Вань перегруза не случилось, — вздохнул Мирон. — Не берусь говорить за твоего, но из-за моего — это вполне вероятно.

***

Славе, на удивление, было легко общаться с Евстигнеевым. Зажатость, которая появлялась у Карелина, когда Мирон говорил с Ваней по видеосвязи при нем, куда-то исчезла. Он спокойно шутил, рассказывал и спрашивал. Правда, немного нервничал за своего Ваню — у того какой-то форс-мажор появился, и он опаздывал в кафе.

Теперь краснеть была очередь Фёдорова — эти двое, его молодой человек и его лучший друг, с величайшим удовольствием рассказывали друг другу его фейлы. И если Слава знал мало таких историй, то Ванька мог поведать столько, что можно было бы снять далеко не одну комедию.

Но сейчас, слава богу, Евстигнеева захватили жалобы на аэропорт, сотрудников и человека, имеющего чемодан один в один, как его.

— Да вы представьте, — на эмоциях и активно жестикулируя рассказывал он. — Огромный, серый, словно волосатый свитер с запахом столетней бабки. И узор ещё! Узор-то из розовых морд котов, сделанных под инопланетяшек. Ну как этот. Эмодзи такой был. Только они ещё и противно розовые, сморщенные... как сфинксы. Кому вообще нужен такой свитер с котиками!

— Не трожь мой свитер с котиками, — заявил подошедший к столику юноша. Слава его сразу узнал — Ванечка с форума. — Так вот кто так нагло стыбзил мой чемодан!

— Я стыбзил?!

— Дядь, я последний чемоданчик с этой ленты забирал, сразу понял, что моё сокровище в первых числах унесли!

— И это ты называешь сокровищем? У меня в чемодане камера!

— В порядке твоя камера, — совершенно спокойно заявляет Ванечка, плюхаясь на стул напротив возмущающегося Евстигнеева, рядом со Славой. — Вот у меня там было сокровище!

— Что из всего этого было сокровищем?

— А мой чайный гриб, — совершенно невозмутимо начал Светло, Слава прыснул. — А мои книжечки Ерофеева, а?!

— Молодой парень, блять, возит с собой чайный гриб! Я думал, это чемодан старой бабки!

— А если бы его Гриша разбил, пока я в Хабаровске. Ты бы мне нового выращивал?! Самое важное всегда надо возить с собой!

— У тебя самое важное — это чайный гриб, Ерофеев и свитер с котиками?

— Нагло скоммуниздил мою сокровищницу, а теперь ещё возмущается.

— Понаберут чемоданов на распродажах, — ворчит Евстигнеев, начиная бегать взглядом по залу в поисках официанта. Чайный гриб! Он возит с собой чайный гриб!

— Вань, не хочу расстраивать, но у вас одинаковые чемоданы и...

— И ты вообще чей лучший друг, а, Фёдоров? Ты вот вообще чей друг, я тебя спрашиваю? Мою камеру унизил чайный гриб!

— Никто тебя пока не унижал...

— Пока?! Откуда ты вообще взялся, любитель постмодернизма?

— Это мой друг, — вставляет свои пять копеек Слава. — Из Питера.

— Ваня, — представляется юноша, протягивая руку тому, с кем перепутал чемоданы.

— Имя го..., — Евстигнеев хотел сказать, что «имя говорящее», но под взглядом Мирона, готового заржать, всё-таки вспомнил, что у самого в паспорте написано. — Красивое имя, говорю. Иван, — представляется он, пожимая протянутую руку.

Так и начался этот чудесный вечер. Слава давно не ощущал себя таким счастливым и свободным! И пьяным. Ванечки отправились на такси в гостиницу, умудрились же: и чемоданы перепутать, и в одном месте номера снять! Хотя что-то Карелину подсказывало, что Евстигнеев слукавил, что ему нужно на тот же адрес, что и Ване. По вопросительному взгляду Мирона в сторону друга и понял, тот явно по телефону слышал от него другую улицу. Конечно, возможно, Евстигнеев просто очень переживал за свою камеру. Но в его же интересах больше интересоваться Светло, чем фотоаппаратом сегодня — а то не переживет он разочарования Ванечки, что воссоединение со свитером, чайным грибом и Ерофеевым придётся отложить.

А Слава с Мироном поехали до их дома. Как только такси отъехало, а за ним и скорая помощь, Фёдоров сразу пьяно в чужие губы вцепился. Лето дурманит, выпитое вино дурманит, так ещё и Слава красивый такой! И его. Только его.

Губы у него сладкие-сладкие, податливые. Мирон отрываться не только не хочет, но и на физическом уровне не может. Звездное небо, тишина, летняя прохлада. Скоро небо рассвет всколыхнёт и совсем хорошо будет.

Фёдорова от нежности изнутри распирало и на мелкие фрагментики разбивало. И каждым хотелось к Славе ещё ближе, чтобы руками под кофту и к себе.

— Домой надо, — шепчет Слава на ушко Мирону, опаляя шею своим дыханием.

— Очень надо, — согласно кивает Фёдоров. Славу покрепче обнимает, застывая буквально на секунду, чтобы поглубже вздохнуть летний аромат. В воздухе витал запах Карелина и зелени. В воздухе пахло счастьем.

А на утро Мирон с любовью расцеловывал лицо спящего под бочком Карелина. Еле-еле уговорил себя вылезти из кровати и из-под одеяла, чтобы принести тому завтрак в постель. Когда выяснилось, что в холодильнике пусто, Фёдоров заставил себя одеться, чтобы доползти до ближайшей кофейни за кофе и чем-нибудь пожевать. На прощание он погладил возмужавшего Шизю и, закрыв за собой входную дверь на ключ, быстро зашагал по лестнице вниз.

— О, Мирон, — позвала мама Славы. Выглядела она потрепанно. Точно много плакала. Глаза красные, кончик носика красный, лицо опухшее.

— Светлана... Вы в порядке? — поинтересовался Мирон. Может, стоило вернуться за шваброй и ещё раз переговорить с их домашним дебоширом?!

— Я? Да в полном. Мужа вчера вечером на скорой забрали, — рассказывала та. — Как там Слава?

— Слава? — непонимающе спросил Фёдоров, стараясь сыграть крайне удивлённый вид. — Не знаю. Мы давно не виделись. Он разве не дома?

— Мирон, — с нервным и даже грустным смешком произнесла Светлана, опуская грустные глаза в пол. — Ну только врать мне не надо. Мне кажется, мы с тобой достаточно хорошо общались, чтобы я заслужила правду.

— О чём Вы? — раз играть, то до последнего!

— Мирон, — снова расстроено произнесла та. — Я вчера мужу вызывала скорую. Когда они уезжали, я на подъездную дорожку смотрела из окна соседки, у нас-то окна... в другую сторону, — со всхлипом произносит та.

И тут Мирона как током прошибло! Уезжающая скорая из двора, и он пьяно врезающийся в губы Славы. Совсем ж не додумался на окна посмотреть! Черт, черт, черт!

О чем ей теперь говорить? Что содомия в Древней Греции — это только для высших кругов ещё со времён Солона? Что Солон был влюблён в Писистрата? А потом Фемистокл и Аристид, величайшие стратеги, поругались из-за влюблённости в одного мужчину? А слухи про любовь между Грозным и Курбским...

— Пойдёмте, поговорим, Мирон? Не на лестничной клетке, прошу, — тихо говорит женщина. — Выпьем чаю на кухне, — всхлипнула та.

Фёдоров кивает. Куда деваться с тонущего корабля? Пора бы уже поговорить со Славиной мамой об их отношениях. Может, она не захочет прибить его сковородкой? Сейчас она выглядит более расстроенной, чем злой. Ну разве он плохая партия? Разве он не сделает Славу счастливым?

Мирон заходит следом за женщиной в её квартиру, прикрывая за собой дверь. Ощущение, будто по его Великой Империи кто-то нанёс слишком мощный удар.