В первые минуты нашей случайной встречи я думала, что этот странный парень с дредами вот-вот скажет: «ты заняла моё место». Ну, в крайнем случае «на что уставилась». В школе знакомства обычно происходили так. Нужно было позадираться, пошутить или обратить внимание на чужие вещи – одежду там, телефон. Откуда я могла знать, что он почти процитирует автора книги, которую я читаю?

Незнакомец не задавал прямых вопросов, так что можно было ему и не отвечать, но со мной редко кто-то заговаривал, поэтому я убрала «Безумную звезду» в рюкзак и сказала:

– Мне нравится Смерть.

– Экзистенциально. – Он поднялся с земли, отряхнул джинсы и, прежде чем я успела угадать, насмехается он, выделывается или выражает своё одобрение, протянул мне руку.

– Мы идём к реке. Хочешь с нами?

– Кто – мы?

– Два джентльмена, в числе которых я, и столько же леди.

Ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь всерьёз так разговаривал. Я на всякий случай не стала опираться на его руку – вдруг у него всё-таки на уме какой-нибудь розыгрыш – и неловко, но самостоятельно сползла с ветки дерева на землю.

– А ты…

– А я Фред.

– Нет, я хотела спросить, зачем вам к реке?

– Мы гуляем. Мне кажется, это очевидно. Только нужно дождаться ещё… Хей!

Помню, я обернулась как раз вовремя: Фред махал рукой троим ребятам, которые обогнули свалку и, помахав в ответ, направились к нам. То есть, видимо, двум леди и одному джентльмену.

Наверное, это было невежливо, но я сразу стала их рассматривать во все глаза.

Джентльмен оказался плотным, широкоплечим и нескладным, с пепельно-русыми короткими волосами и светлыми, почти незаметными веснушками на носу, а леди очень непохожими друг на друга – одна высокая, черноволосая, с уверенной походкой, вторая – маленькая, худая, с растрепанными тёмно-рыжими кудряшками, русыми у корней. Она по дороге перепрыгнула пару луж и тут же получила замечание от подруги.

Поприветствовали нас леди тоже по-разному: вторая девушка повисла на шее у Фреда, а первая в упор глянула на меня и спросила – не меня:

– Кто это?

Глаза у неё были тёмные, раскосые и строгие. Мне сразу стало неуютно, как будто именно она решала, могу я тут находиться или нет.

– Это… – Фред положил мне руку на плечо, и сразу стало не так страшно. – Как тебя зовут?

– Арс… – я запнулась и, кажется, покраснела: дурацкая привычка называть сначала фамилию, потом имя, вылезла в самый неподходящий момент. – Женя.

– Арс, это Сая – она допрашивает не со зла, просто хочет познакомиться. Это Механик и Джо, моя названная сестра. Ребята, это Арс.

Я оглядела всех троих и немного расслабилась: все казались дружелюбными и вроде бы ничуть не возражали против моего присутствия. И сразу заговорили о чём-то своём, как будто я всегда с ними ходила.

Разница между тем, что тебя не замечают, и таким быстрым включением в общий круг очень большая, её легко почувствовать. Заговорят о новом фильме – спросят, смотрела ли ты его, и как тебе, ну, и всякое такое. Что очень удобно, когда трудно вот так взять и поддержать разговор, спросить что-нибудь, но пообщаться всё равно хочется.

Раз – и меня приняли. Я стала «своей». Оказывается, так бывает.

Потом я поняла, что зря боялась Саю. Несмотря на то, что парни иногда шутили про её взрывной характер, она вовсе не была вспыльчивой. Скорее, очень принципиальной. Резко пресекала всё, что считала неправильным. Это не касалось личных решений по поводу своей жизни. В компании можно было о чём угодно молчать или говорить, а вот сплетничать или над кем-то издеваться не стоило. Сейчас я вижу, что такого она не прощала даже Рейнджеру.

Он, как и Механик, был её другом с начальной школы, поэтому Сая не стеснялась спускать его с небес на землю. Она оставалась единственным человеком в компании, который мог назвать его настоящим именем и высказать ему любые претензии. Могу представить, как ей было трудно, когда они перестали общаться. Тяжело терять людей, которые были с тобой так долго. Мне спустя год и то тяжело.

Может быть, она всё ещё дружна с Фредом и Джо, взявшими себе прозвища в честь близнецов Уизли и такими же неразлучными. И они играют ей на укулеле и на гитаре, ходят к ней в гости по выходным и варят глинтвейн из дешёвого вина в пакетах – тот самый, рецепт которого я узнала у них.

Если честно, трудно предполагать, что происходит по-настоящему, пока с головой лезешь в прошлое и достаёшь оттуда запомнившиеся детали. Я не знаю, какими они стали на самом деле.

Знаю, что Сая любила носить волосы распущенными, бросила баскетбол, хотя была лучшей в команде, выглядела закрытой из-за непроницаемого выражения лица, поэтому улыбалась и смеялась всегда как-то внезапно. Что Фред и Джо вместе покрасили волосы в рыжий и выпросили у родителей рождественские свитера с первыми буквами имён близнецов, как в книге. На самом деле они не были родными братом и сестрой, но об этом мало у кого получилось бы догадаться.

Что Механика звали так не за то, что он мог починить велосипед, проводку и всякое там по мелочи, а за то, что считался слегка помешанным на роботах, киберпанке и стимпанке, ну, а Рейнджера – за надпись на старой футболке, стершуюся из «Hi stranger» в «i ranger», и, к сожалению, это чуть ли не самое приятное из воспоминаний, связанных с ним.

Знаю, что сейчас я не там, а здесь, и всё это уже не должно меня волновать. Но если уж начинаешь копаться в себе, сложно остановиться.