Когда мы с Рейнджером впервые встретились, я подумала: если бы мы остались последними людьми на Земле, лучше было бы с ним не пересекаться и выживать в одиночку.

Его лицо показалось мне неприятным. Не то из-за слишком пристального, оценивающего взгляда и нахмуренных широких бровей, не то потому, что он смотрел надменно, свысока. Хотя и по-настоящему тоже свысока смотрел – он оказался на голову меня выше. Да и сам он был каким-то неприятным.

Может, дело было в том, что он сразу принялся разглядывать Саю и Джо так, будто они – его собственность, а руки парням пожал как-то неохотно. Или в том, что, остановившись у стены и закурив, он принял подчёркнуто непринуждённую позу, как для фотографии. Ещё он постоянно запускал пальцы в свои тёмно-русые кудрявые волосы, и так растрёпанные – наверное, хотел придать им ещё более небрежный вид. Зачем это было нужно? Разве в компании друзей красуются?

Как только он заговорил, я поняла, что даже его привычка слегка растягивать слова меня раздражает.

Я была сбита с толку и не знала, что мне делать: ребята показались мне такими дружелюбными, они позволили мне сразу стать частью компании, а теперь… Что я скажу им – ваш друг бесит меня, пусть он уйдёт?

Друг детства Механика, друг детства Саи. Друг…

Разговор с ним был похож на странную игру. Словно садишься играть в шашки и делаешь ход, а твой соперник отвечает ходом из Чапаева – щёлкает по своей шашке, выбивая ею с доски твою.

Стоило мне начать сердиться – происходило что-то такое, после чего трудно

было вспомнить причину гнева.

– Арс? Что, серьёзно есть такое имя?

– А ты по паспорту Рейнджер?

– По паспорту я Сергей Владимирович. Но никто не будет меня так называть.

– Отстань от неё, что ты докопался? Дай человеку покоя.

– Сая… Ревнуешь, что ли? Вот и не стыдно же тебе…

– Дай закурить.

– Не курю.

– Да и правильно. Молодец.

– Ты чего молчишь всё время?

– Зачем говорить, если нечего сказать?

– Это умно. Значит, попусту не болтаешь.

Щёлк. Выбыла. Щёлк. Закончились фигурки на доске. Чёрные, белые, любые.

«Проводить тебя домой? Ты не думай, я не из этих. Ну, при желании можешь мне врезать».

«Все люди – уроды. Но не давай им убедить тебя, что главный урод – ты».

«Приятно было с тобой познакомиться, Арс».

Моя голова гудела как растревоженный пчелиный улей. Я держала за руку практически незнакомого парня – а меня никто не хотел добровольно держать за руку класса с третьего. Я ждала возможности вырвать у него свою ладонь и убежать, если что-то пойдёт не так.

Он не позволил себе ничего плохого. И, когда мы прощались у моего подъезда, просто пожелал мне спокойной ночи.

Он пошутил о чем-то. Я улыбнулась, забыв закрыть рот ладонью, как делала обычно. Он ничего не сказал о моих дурацких неровных зубах.

Доска опустела, и на ней не было видно ни цветов, ни разметки. Она просто серая, и уже почти исчезли полустёртые линии, разделившие её на квадраты. Была ли вообще какая-то игра?

Наверное, этот парень просто не умеет нормально общаться с людьми. А я, что ли, умею?

У всех свои трудности и свои способы защиты. Я прячусь, а он открывается напоказ – это не обязательно делает его плохим человеком. Меня раздражает его поведение, но что, если я тоже постоянно раздражаю всех вокруг и не подозреваю об этом? Мы похожи больше, чем кажется? Я была с ним слишком грубой? Мы… Могли бы попробовать стать друзьями?

Друзьями, ведь мне было трудно представить, что однажды я хоть кому-то понравлюсь как девушка. Тогда я ещё не знала, что у него была другая цель. Не дружба. Не попытка меня понять.

Но какую именно цель он преследовал, я не догадалась до сих пор. И нужно ли мне догадываться?