В первую же ночь в отстроенном отеле в дверь номера Энджела Даста поскреблись. На уровне пола. Ну что там этой Ниффти надо? Энджел послал ее подальше, потом совсем далеко, но стук лапки по дереву не прекращался. Пришлось вылезти с нагретого места и плестись к выходу.

Дверь он открыл. И уставился себе под ноги, не вдупляя. Это была не Ниффти.

- Че надо? Я же велел отстать, – буркнул он и даже никаких междометий не добавил – лень и устал.

- Простите, что беспокою, сэр Энджел, - яйцеобразный прислужник Пентиуса встал по стойке смирно, даже приложил тонкую лапку к виску или что там у него. – Вы обращались к мисс Ниффти, а ее тут нет. А я… Видите ли, мы с собратьями всегда спали в одной постели с сэром Пентиусом, а сейчас его нет, и моих братьев тоже, и… Можно мне переночевать у вас?

Энджел скривился. Он терпеть не мог душевные терзания. Зря он, что ли, уработался на ремонте до упаду? А тут является это живое напоминание о погибшем… ну, не друге, но просто славном парне, и на душе сразу заскреблись драные помоечные кошки. Как будто портрета в гостиной мало. Придется теперь искать закладку с «ангельской пылью», чтобы отрубиться если не счастливым, то хотя бы без лишних душевных терзаний.

- Иди к Хаску. Или к Чарли, она всех убогих собирает. И кровать у нее наверняка побольше моей. А у меня уже есть Толстый Наггетс, - он оглянулся на милую, теплую постельку. Но демонический поросенок дрых и не собирался защищать ее от чужака.

- Но сэр, вы спасли меня во время драки, когда ангел чуть не разрубила меня, вот я и подумал… Давайте я теперь буду вашим приспешником? Меня зовут Фрэнк, кстати.

Энджел, кажется, всего лишь моргнул, а самозваный приспешник уже проскочил мимо него в комнату и карабкался на кровать. Спросонья подумалось, что, может, не так уж плохо держать под рукой кого-то, кто обращается к тебе на «сэр» и прислуживает просто так. А может, и душу свою отдаст под контракт, если попросить – и если у этого яйцевидного недоразумения есть душа. Душечка. Поду-ушечка…

Моргнув еще раз, Энджел обнаружил, что уже сам вернулся в постель и закапывается под простынку.

- И не смей храпеть, а то выкину в окно.

Поду-ушечка. Наггетс сопел пятачком в лицо. Под колени упирался круглый твердый яйцо… яец… тьфу. Спать.

***

А забавная это штука – приспешник. На работу его Энджел, само собой, не брал, зато в отеле нашел ему несколько полезных применений. Например, отправить Фрэнка к холодильнику за мороженкой или в бар за тоником. Или спрятать в нем пакетик веселого порошка. Или послать следить за соседями по отелю, а потом слушать свежие сплетни про всех (кроме Аластора, увы; Радио-демон всегда замечал слежку). И в постели Фрэнк был хорош хотя бы тем, что совершенно не вызывал ассоциаций с работой. А еще жаркой ночью к сухой и прохладной скорлупе так приятно прижаться спиной. И хорошо, что у Энджела три пары рук – можно одновременно обнять это гигантское яйцо, чтобы оно не скатилось с кровати и не разбилось, и тискать Наггетса, чтобы тот не ревновал к новому питомцу. Да, питомец этот нес полную чушь без остановки, но чушь была забавная, и Энджел даже заметил, когда Фрэнк стал болтать чуть меньше. И еще меньше. И реже путался под ногами. И все реже встречал хозяина у порога – Энджел удивлялся, но успокаивался, когда находил его у себя в номере, на кровати под одеялом. А потом, сложив все факты вместе, снова забеспокоился. И даже перепугался немного – совсем как когда Наггетс, еще в апартаментах при студии Валентино, сожрал баллончик лака для волос и пару суток лежал, пуская пену. Энджел тогда оббегал весь небоскреб Ви в поисках простой, чистой воды и долго промывал поросенка со всех концов. А тут в чем дело? Вроде пакетики с «пылью» не рвались. Но на всякий случай он перестал использовать Фрэнка как кайф-сейф. И не спросишь прежнего владельца, что за нах и как это исправить. Может, яец все равно скучал по Пентиусу и решил помереть с тоски в прямом смысле? Энджел на всякий случай сдал Фрэнка Чарли для воодушевляющей беседы. Фрэнк вроде согласился с ней, что жизнь хороша, и даже в аду нельзя терять надежды (хотя применимо ли это к яйцеребяткам? Они, походу, не грешники, а типа конструкты), но согласился молча, одним кивком, и ушел снова спать к новому хозяину.

Когда Чарли прискакала с благой вестью о вознесении Пентиуса на небеса, Фрэнк уже не выходил в общий холл. Энджел пересказал ему благую весть позже, отдельно, уже отходя ко сну. Яец выслушал его, лежа на боку и не открывая глаз, но кое-как поднял лапку с оттопыренным вверх большим пальцем, типа, круто, я тебя услышал. А потом лапка отпала, как сухой лист с куста.

- Бля, Фрэнк, ты чего? Не смей!

Энджел схватил его встряхнуть, но добился только того, что отвалились и остальные лапки, и шляпа-цилиндр, который не слетал с гладкой макушки даже в бою.

- Ну, мелкий пиздюк, надеюсь, ты сейчас там, со своим создателем, - прошептал Энджел. Громко сказать бы не смог – горло перехватило. А тут еще Наггетс заскочил на кровать, заглянул ему в глаза и вдруг пятачком подтолкнул неподвижное, отяжелевшее яйцо к хозяину, пока оно не уперлось в пушистый бок. Энджел упал на постель, матерясь в подушку, но сгреб и яйцо, и поросенка в объятья, скорчился вокруг них и повторял себе под нос «блядь ну почему так?», пока не заснул.

А минут через десять, когда он уже сопел, в самой глухой тени в углу блеснул прищур алых глаз и безумная улыбка, и щупальца тьмы потянулись к кровати. Но Энджел слишком плотно обхватывал яйцо, да и демонический поросенок подозрительно задергал носом и прихрюкнул, и щупальца убрались назад. Скрывавшийся в тени еле слышно хмыкнул и исчез.

***

Снилась какая-то муть, и Энджел даже не сразу понял, с какой стороны сна раздался короткий треск, но тут же подумал на яйцо и подорвался выкинуть его на пол, потому что тоска тоской, а ведро желтка с белком – не то, в чем он хотел бы проснуться. Этого добра ему и на съемочной площадке хватало.

Тело Фрэнка упало с кровати с еще более смачным хрустом.

- Бля! – Ни на что другое Энджелу с утра (или еще ночь?) мозгов не хватало. Кое-как продрав все глаза, он заглянул на пол. Рядом пристроился Толстый Наггетс, хрюкнул недоуменно. Энджел был с ним совершенно согласен. Он тоже ни хрена не понимал.

Фрэнк выглядел неважно. Скорлупа треснула на несколько больших кусков, но они не развалились, а держались на чем-то в середине. И шевелились. Внутри, под ними, что-то шевелилось. Что-то светлое, чуть ли не светящееся. Осторожно Энджел левой средней рукой (ее не так жалко) подцепил край одной скорлупки и потянул на себя. Осколок отвалился без усилий, и содержимое предстало во всей красе.

- Сукаблячтоэто?! – заорал он и отпрянул, чуть не рухнув по другую сторону кровати.

- Мама! – баритоном ответило нечто и взлетело на полметра. Больше всего оно походило на голубовато-белую ленту шириной с ладонь, скатанную в ком и усаженную голубыми глазами по всей длине. Лента непрерывно переливалась внутри комка, как змея, но концов не было видно. Зато по периметру с разных сторон то и дело мелькали смешные куцые крылышки, которые и держали существо в воздухе.

- Какая блядь я тебе мама, глист-переросток!

От возмущения Энджел немного успокоился. А Наггетс и не был напуган, ткнул пятачком в хуевину снизу, и та погладила ему спинку в ответ. Раздалось довольное похрюкивание, и Энджел тоже рискнул (все той же левой средней) коснуться явления. На ощупь оно оказалось теплым, сухим и упругим, и чуть покалывало электричеством, отчего шерсть на руке встала дыбом.

- Мама, - повторила летающая хуйня с умилением.

***

Другие обитатели отеля при виде чуда-юда почему-то тоже умилялись, хотя и признавались, что в душе не ебут, что это, а еще поздравили Энджела с пополнением в семье и завалили советами по уходу за младенцем. И Черри туда же, а еще подруга, называется. Предположила, что Энджелу и в самом деле удалось высидеть яйцо в буквальном смысле. Спал с яйцом в обнимку под теплым одеялом? Спал. Вот получи и распишись. Впрочем, Фрэнк, если это и правда был он, а то, кроме слова «мама», от него ничего не удалось добиться, вел себя совсем как младенец или, скорее, цыпленок – ни на шаг не отставал от Энджела. Даже Ниффти не признала в этом глисте паразита и не кидалась на него с кинжалом, а Аластор издал фирменный хмык и единственный предложил дельную помощь – присмотреть за хней, пока Энджел на работе. А то фрэнкоглист навострился отправиться вслед за «мамой» из отеля в Ви-Центр и не реагировал на команды «останься дома», «сидеть», «фу», «даотстаньтыотменя!». Со вздохом Энджел переспросил у Аластора, что это не договор продажи души, и согласился на помощь. 

Впрочем, у Радиодемона тоже ничего не получилось. Ни вежливо попросить, ни запугать помехами реальности, ни удержать в клетке из черных щупалец или в ручках теневых слуг. Фрэнк сиял себе как ни в чем не бывало и проходил сквозь тени без помех и без вреда для себя и для них.

Ошарашенный возглас Аластора – это, конечно, бесценно, но Энджел так мог опоздать в студию, а с Валентино у него и так отношения испорчены…

Спасение пришло с неожиданной стороны. На шум в холле вылез заспанный Владыка Ада в пижамке с уточками. При виде бывшего Фрэнка он сначала испуганно крякнул и отскочил назад, и успокоился, только выслушав доклад от дочки про эту хуйню. Тогда он вежливо взял Фрэнка в руки, пошептал ему что-то в изгибы тела-ленты и даже расправил все свои три пары крыльев. Очень секси, у Энджела сразу закрутились в голове мысли, какие новые позы можно придумать с крыльями и насестом, но, во-первых, жить хотелось, а во-вторых, некогда, некогда! Главное, Фрэнк тоже впечатлился и отстал, и Энджел выскочил на улицу. Жаль, в отеле, кажется, намечался второй тур разборок между Люцифером и Аластором на тему, кто тут лучший папочка.