Дубин снова ловит какой-то уж слишком благодушный взгляд мефрау Хольт на своей шевелюре, и в очередной раз обещает себе перекраситься. Да, в отделе над ним будут издеваться до самой пенсии и после нее, но выносить дальше этот немного хищный — при этом какой-то рассеянный — взгляд он больше не в силах.

Кажется, один дракон слишком падок на золото, иначе объяснить повышенный интерес к собственной макушке он не может. С другой стороны, разве тотальная нелюбовь к людям не должна уравновешивать? Что-то в этом уравнении не работает, и Дима предполагает, что проблема в неизвестном. В этакой мефрау Икс местного пошиба, стреляющей не только из дронов, но и из спины искрами. По желанию.

Ах, да. Сегодня, кажется, у неё акция. Стреляет она всё больше молниями из глаз, к счастью, фигурально выражаясь.

Интересно, она издевается? Рука Димы сама тянется к макушке, чтобы пригладить волосы, которые, кажется, скоро будут постоянно стоять дыбом, как у одуванчика. А виной всему электричество, которое почти потрескивает в воздухе.

Период совместной работы близится к завершению — в конце концов, он не программист, не техник, а всего лишь консультант. По такому случаю Хольт напряжена сильнее обычного, придирается больше, грассирует «р». Дубин уже понял, что она питает к нему какой-то интерес, осталось лишь выяснить — какой. Себе-то он врать уже перестал: мефрау ему глубоко симпатична. Несмотря на её временами невыносимый характер, возможное клыкастое воплощение — или как там у них, у драконов, это называется?

Терпения хватать перестало, и Диме казалось, что он напоминает подожжённый фитиль, который вот-вот рванёт. Ещё один взгляд и…

— Мефрау, у меня есть пара вопросов, которые я хотел бы обсудить с Вами лично.

Если она и удивилась — раньше подобных вопросов у него не возникало — то виду не подала. Приподнялась смоляная бровь.

— Хорошо. Останьтесь, Дмитр’ий, мы поговорим. Сегодня вечером Вас устроит?

— Да, конечно.

Он предпочёл бы сейчас.

Сердце стучит, будто заполошное. Бьётся о рёбра, грозя выломать грудную клетку. Дима опускает глаза, скрывая их за бликами очков. Так много вопросов и на всего лишь один человек, что может дать ответы. Или не человек? Он будто впервые смотрит на Августу, пытаясь оценить: какой в ней процент этого дикого, что навело его на мысли о драконах?

Поворот головы. Лукавый взгляд. Искры на кончиках пальцев почти падают на бумаги, но в последний момент ван дер Хольт успевает сжать ладонь в кулак. Встряхивает ею, тянется за перчатками, которые, как уже знает Дима, оказывают мефрау одну скромную услугу: позволяют дотрагиваться до вещей и не устраивать пожар от малейшей искры.

Он наблюдает за ней, опять подмечая некоторую закономерность, которую обнаружил ранее. Чем сильнее эмоции испытывает Августа, тем больше искрит её позвоночник.

Вторая догадка состоит в том, что наиболее сильные эмоции она испытывает в его присутствии. Дубин методично клацает по клавиатуре, завершая правки документов для центрального отдела, время идёт. Солнце катится по небосклону, тикают часы. Их тиканье увеличивает нетерпение Дубина, заставляя дергать ногой в такт. Тик-так, тик-так. Что-как, что-как…

Наконец он сохраняет последний документ. Советуется с юристом, но мысленно уже продумывает, что сказать мефрау, с обеда забурившейся в свой кабинет.

 Под ногами чуть скользят гладкие плиты. В голове появляется совершенно неуместная мысль, что здесь просто поскользнуться, если кого-то догонять. Или убегать. Дубин трясет головой и стучит костяшками по косяку.

— Входите, Дмитр’ий. Что за разговор у Вас ко мне?

Августа смотрит насмешливо, чуть прищурившись. Она сидит на столе, болтает ногой в воздухе и, видимо, чувствует себя хозяйкой положения.

— Я хотел спросить… Сказать.

Дубин на секунду теряется, не зная, как сказать. Злится на себя: а что мяться? Говорить нужно как есть —пан или пропал.

— Вы сильная, даже слишком. Любите деньги и власть. Не любите — и это еще мягко сказано — людей… И еще эти костяные пластины — Дубин ловит уже напряженный взгляд и давит довольную улыбку, понимая, что попал, кажется, в точку. Знать бы еще, что за это попадание его не поджарят молнией - было бы вообще замечательно. — Да-да, они ведь не металлические? А костяные.

— И на какие же мысли тебя это наводит, товарищ… полицейский? — Хольт ведет кончиком языка по нижней губе, но в глазах роятся вопросы. И Дима ловит этот взгляд, концентрируясь лишь на нем, пытаясь определить точную, правдивую реакцию на свои слова, а не показушный флирт, за которым Августа точно пытается что-то скрыть. И у неё почти получается. Почти - потому что Дубин зарекся сегодня вестись на провокации. За время работы в её офисе у него, кажется, появился к ним некоторый иммунитет.

— Ну, знаешь ли, я очень люблю… — Он делает многозначительную паузу: в эту игру могут играть и двое — сказки… Так вот, о них. Там описываются некоторые создания, которые баснословно богаты, невероятно хитры и — вот так совпадение — людей не жалуют.

— И что же дальше? Не томи, а то как бы не заснуть мне от твоих сказок, Дмитр’ий. Ты думаешь, нет, серьезно утверждаешь, что я… — Она смеется, сверкнув белыми зубами - вот уж поистине голливудская улыбка. Ему даже жаль прерывать веселье.

— Это ты мне и скажешь. Кто ты, Августа? — Он тоже переходит на ты, в конце концов, она первая нарушила субординацию. Разговор у них неформальный, так что… Додумать он не успевает.

Смех обрывается, и теперь на него смотрит настоящий хищник. У этого зверя умные глаза с золотистыми искрами, чуть подрагивающие крылья носа, сжавшиеся в тонкую полоску губы. От Хольт веет напряжением, за ее спиной слышно характерное потрескивание. Верхняя губа чуть дергается, и Диме кажется, что он заметил маленькие клыки.

— Не хочешь? Тогда давай я. Ты — дракон, мефрау Хольт. И только Бог или Дьявол ведают, сколько тебе на самом деле лет.

— И что? — Спина прямая, как палка, на лице - ни единой эмоции. В глазах - зверь. — Не боишься, что тебя сожрет дикая тварь? Ты же разгадал мой секрет, умный, умный полицейский.

Хольт медленно приближается к нему, и Дубину в пору бы действительно испугаться её слов, но он не чувствует ничего, кроме кружащего голову азарта. Под лопатками ощущается спина, он сглатывает, смачивая горло, перед тем, как сказать:

— Ну зачем же так грубо. Ты — невероятное существо, как я думаю. И да, конечно же, ты внушаешь некоторое… опасение, скажем так.

— Да что ты говоришь? — Почти шипит Августа и резко дергается вперед, замирая в миллиметре от лица Дубина. Искры потрескивают, он даже чувствует слабенькие разряды, проходящие по ее рукам. Она опирается о стену за его спиной, создавая своеобразную ловушку, и держит его взгляд.

Дубин вздрагивает, коря себя за столь яркую реакцию, но глаз не отводит, отвечая спокойным и прямым взглядом. Она первая отводит глаза.

— Поужинаем вместе? — На душе становится почему-то странно-легко от того, что все его догадки подтвердились. Накрывает эйфория, будто он слетал на Луну и вернулся обратно.

— Ну, пошли. Поужинаем. — Тянет Хольт, кладя руку ему на локоть. Усмехается, обнажая клыки. Наверное, она опять рассчитывает испугать его, но Дубин лишь улыбается, открывает дверь, пропуская мефрау вперёд.

Ужин проходит несколько напряжённо. Они буравят друг друга внимательными взглядами, и Хольт не скрывает золото во взгляде. Она пьёт вино, а Диме кажется, что в бокале плещется кровь.

Он восхищён, он очарован, он запутан.

А ночью опять приходит сон. Он смотрит в реку и видит себя, но старше. У него волосы до плеч и царапина на скуле. Дима протягивает руку, касается края ранки. Шипит, отдернув руку. Больно — как взаправду.

Неожиданно отражение разбивается, распадаясь на тысячу дроблёных осколков. В него летят ледяные брызги, запущенные смуглой узкой ладошкой.

— Налюбовался? — Звучит насмешливый голос. Сбоку на корточках сидит девушка. Ровная кожа светится изнутри, глаза искрятся весёлым золотом. Вьются по бокам знакомого лица две змеи чёрных кос.

На него смотрит Августа. Она совсем девчонка — яркая, живая. Он силится что-то сказать, но голос не слушается. Выходит совершенно не то, что он хотел:

— И тебе доброго утра, Ингенойх.