— Может, сменим позу? — предложил Иоанн.

Он заёрзал в кровати, поднял голову с подушки и выставил вперёд руку с татуировкой, давая возможность ею полюбоваться. Федя сегодня впервые увидел её полностью. Красивая: витиеватые чёрные узоры, похожие на какую-то дымку, тянулись от самого плеча к запястью. Федя спрашивал, что она значит, но, как оказалось, ничего. Иоанн просто хотел набить что-нибудь эстетичное и согласился на предложенный тату-мастером эскиз.

— Можно, конечно, — пробормотал Федя, — но…

Но до этого всё же было лучше. Иоанн лежал теперь то ли на боку, то ли на спине, одной рукой подперев подбородок, а другую вытянув на смятой белой простыне — пришлось специально покупать, потому что чисто-белой ни у кого не нашлось. Задница у Иоанна, безусловно, тоже соблазнительная, но сейчас совсем… всё на виду. Музыка ещё, как назло, заиграла — за мои желания меня ждёт огонь…

— Могу прикрыться подушкой, — пошутил Иоанн. — Или листиком фиговым, чтоб как в музее. Не найдётся?

— Твоя ведь квартира, мне откуда знать? — буркнул Федя, но всё же повесил фотоаппарат на шею и отошёл к окну.

Не листик несуществующий, правда, искать, а глотнуть свежего воздуха и успокоиться. Ему самому прикрыться не помешало бы.

Идея устроить ню-фотосессию, как ни странно, пришла Иоанну. Вчера, после обычной такой фотосессии в арендованной студии. Это уже не для блога, а так, для личного пользования, уточнил он. Федя не совсем понял, для чьего именно пользования, но согласился. Он и сам давно об этом думал, чего уж там. Так что сегодня встал пораньше, побрился, позавтракал и поехал к Иоанну, прихватив с собой камеру и светоотражатель. Оборудование арендовывать не стали. Решили так, по-домашнему, благо естественное освещение позволяло… Федя поправил джинсы. Долго он держался, на самом деле. Да и Иоанн.

Они же теперь вроде как встречались. Ну, по крайней мере, делали всё, что положено парочкам: ходили на свидания, смотрели в обнимку кино, держались за руки, когда никто не видел, целовались… С остальным решили повременить. Вернее, Иоанн не предлагал, а Федя первым заводить об этом речь не стал и решил, что спешить им некуда.

Но вчера на всякий случай подготовился. Кто знает, какие ещё идеи придут Иоанну в голову.

— Господин фотограф, вы там что, отлыниваете?

Федя обернулся на звук скрипнувшей кровати. Иоанн теперь лежал на животе и дрыгал в воздухе ногами. Поймать бы за щиколотку…

— Господин фотограф настраивается на рабочий лад. Господину модели тоже не помешало бы.

— Может, тогда поможем друг другу настроиться? — предложил Иоанн, усмехнувшись. Он перестал дрыгать ногами и сел по-турецки. Федя отвёл взгляд. Пока что Иоанн помочь даже не пытался. — Напряжение, кажется, сбросить нужно обоим.

Федя положил фотоаппарат на стол и, сложив руки на груди, уставился на Иоанна. Постарался посерьёзней и сердитей, но как там вышло — бог его знает.

— Что? Думаешь, я только ради эстетичных фоток выбрил там всё?

Федя чуть покраснел и вновь отвёл взгляд.

— Фиговых листов у меня, конечно, нет, — продолжал Иоанн, — зато если ты выдвинешь ящик стола, то найдёшь кое-что поинтересней.

Он всё так же улыбался, но пальцы его нервно перебирали тонкую ткань простыни. Федя потёр шею и повернулся к ящику.

— У тебя же ещё ни разу не было с…

В ящике, помимо вполне ожидаемых презервативов, бутылька со смазкой и пачки салфеток, оказалось что-то вроде вибратора. Вибростимулятора? В общем, какая-то навороченная анальная пробка. И очищающий спрей — Федя видел такие в онлайн-секс-шопах, однако никогда не осмеливался купить. Как и что-нибудь другое.

— Не было. Но я, скажем так, изучил вопрос. Основательно изучил.

— И тебе совсем не страшно? — спросил Федя, продолжая рассматривать чёрную игрушку и переливающуюся упаковку из-под спрея.

Только не представляй, только не представляй… Поздно. Грёбаное богатое воображение.

— Ну это ведь ты, — ответил Иоанн таким тоном, как будто это всё объясняло.

Может, и объясняло, но Федя не понял, поэтому уточнил:

— В смысле?

— С тобой спокойно, — пояснил Иоанн. — Ты не сделаешь мне больно. Знаешь, как ты на меня смотришь?

— Как? — спросил Федя, уже подозревая, что услышит в ответ.

Он и сам иногда чувствовал себя преданным щеночком, хвоста только виляющего не хватало. Но поделать Федя с собой ничего не мог. Кто ж виноват, что Иоанн такой… такой вот. Смотреть и смотреть бы.

— Ну… очарованно? Может, это, конечно, просто своего рода восхищение и в тех фотках, что ты сделал в первую нашу встречу, никакого такого подтекста не было, но мне это показалось… очень романтичным.

Иоанн снова лёг на живот, придвинулся поближе к краю кровати и добавил, сам уже начиная смущаться:

— На меня никогда так не смотрели.

— Сперва я, наверное, видел в тебе музу, — признался Федя. — Я тогда подумал, мол, вот как должен выглядеть настоящий творец. Но потом… Ты правда мне нравишься. Не просто вдохновляешь, а именно…

— И ты мне, — прервал Федины мучения Иоанн. Тот потёр горячую от прилившей крови щёку. — Так что на меня можно не только смотреть.

— Уверен?

— Уверен, Федь. И уверен, что готов быть снизу, так что не начинай даже. Раздевайся уже, ну? Пока я себе член тут не отморозил.

Ещё чуть помявшись у ящика, Федя всё же разделся — трусы, правда, пока оставил — и положил вещи на стул, где уже лежала одежда Иоанна. Притащил содержимое ящика на кровать и примостился рядом, на краешке.

— Чувствую себя восемнадцатилетним девственником.

— Совершеннолетний — и то хорошо, — рассмеялся Иоанн.

Он погладил Федю по спине, приобнял одной рукой за талию и прижался щекой к боку, заставив вздрогнуть — и от неожиданности, и от робкого предвкушения. Потом отстранился, привстал и взял смазку.

— Я пока сам начну, раз ты не собираешься.

Федя фыркнул, отобрал у не особо сопротивляющегося Иоанна бутылёк и, в последний раз попытавшись морально подготовиться, согрел немного смазки. Палец вошёл довольно легко. Видимо, одним бритьём не обошлось.

— Когда ты в последний раз пользовался, ну… — Федя неловко кивнул в сторону.

— Дай-ка подумать… Вроде бы вчера вечером? — Иоанн рассмеялся, когда Федя от удивления замер, и сказал: — Если ты хочешь спросить, можно ли, то можно.

Можно? Это хорошо. Федя спросить хотел, конечно, но вряд ли спросил бы.

Игрушка Иоанну почти что шла: перекликалась с такой же матовой татуировкой и такими же чёрными волосами, которые Федя как раз недавно ему подкрашивал. А как он выгибался и утыкался, постанывая, лицом в подушку… У Феди возникла даже шальная мысль метнуться за камерой, но он её отогнал. Успеется ещё. Пока придётся довериться своей несовершенной человеческой памяти.

— Готов?

— Так точно, капитан, — сдавленно хохотнул Иоанн.

Федя нажал на кнопку у основания и сам чуть не испугался, когда игрушка завибрировала. Иоанн охнул, и Федя спросил:

— Нормально всё?

— Ага. Норм. Я просто это… Не пробовал ещё её включать.

— Ну ты… — выдохнул Федя.

Он лёг рядом с Иоанном, перевернул его набок и поцеловал в лопатку. Обхватил член и принялся неспешно дрочить.

— Вот ведь садист…

— Можешь сам, — ответил Федя и убрал руку. Положил на бедро. — Ты же любишь выступать на публике. — Он замолк, потом мотнул головой: — Господи, нет, я этого не говорил. Какой позор. Забудь.

Иоанн рассмеялся.

— Если ты настаиваешь…

Он прижался ближе и начал себе дрочить. Федя почувствовал себя каким-то вуайеристом, но взгляд отвести не смог. Так и смотрел, бездумно поглаживая Иоанна по бедру, как он ласкал себя, то медленней, то быстрее, как ёрзал, устраиваясь поудобнее — или, скорее, устраивая игрушку поудобнее. Так и смотрел, пока Иоанн, зажмурившись и тяжело выдохнув, не остановился. И кто тут ещё садист?

— Выступление окончено. Но пока это… не расходимся.

Он выключил игрушку, потом попросил:

— Вытащишь?

Федя вытащил, отложил в сторону и замер, не зная, что делать дальше. Смотреть он мог бы вечно — Иоанн, прикрывший глаза и пытающийся восстановить дыхание, был божественно, беззащитно красив. Прикоснёшься — и картина пойдёт рябью, прекрасный сон рассыплется, а тебя вытолкнет в реальность. В ту, где ты так и не решился поговорить, или тебе изначально не дали шанса, или ты попросту не вышел одним июльским вечером прогуляться с фотоаппаратом…

Иоанн тем временем привстал, достал из пачки презерватив и, обернувшись через плечо, протянул Феде.

— Артист устал, — подмигнул он. — Теперь твоя очередь.

Посерьёзнев, Федя кивнул. Он нечасто сверху бывал, но кое-какой опыт имелся. Да и прав Иоанн — Федя ему больно не сделает. Больше никогда. Даже если больно будет самому. Он… постарается.

Иоанн лёг на спину, сложил руки на груди и заявил:

— Всё. Я готов.

Федя фыркнул, пробежался пальцами по животу, заставив Иоанна от неожиданной щекотки раскинуть руки, поймал за ладонь и переплёл их пальцы. Подождал, пока Иоанн успокоится от судорожного смеха, и только тогда начал входить.

— Нормально всё, Федь, — ответил Иоанн прежде, чем Федя успел спросить.

Было не просто нормально — было хорошо. До чёртиков хорошо. И ведь ничего не рассыпалось — наоборот. Федю словно вытолкнуло в реальность. В ту, где он одним июльским вечером вышел прогуляться, ту, где ему дали шанс и Федя его не упустил. Ту, где можно любить и надеяться, что это взаимно, где можно целовать стонущего Иоанна — куда угодно — и продолжать выхватывать стоны, которые заглушают тихо играющую музыку.

— Иоанн… Тебе понравилось? — спросил Федя, когда тот, уже вытертый салфетками и частично простынёй, устало уткнулся ему лбом в грудь.

— Совсем дурак, что ли? — пробормотал Иоанн, подставляя вспотевший затылок фурчащему вентилятору. Замолкла очередная песня, включилась другая. — Понравилось, конечно.

— А я правда?..

— Правда. Нравишься. Очень.

Федя кивнул и прикрыл глаза. Нравится. Представим… А может, и представлять не надо.