После исцеления Эстесси по телу мягкой волной разлилось приятное тепло. Когда Эрик и Даррен вернулись в покои, джинны уже готовили для них ароматную, горячую ванну. Из купальни шёл пар, а аромат горько-терпкого травяного настоя навевал мечты о домашнем уюте.

- Ваша шкатулка для писем, ваше высочество, - улыбаясь, обратилась к нему Илви. – Я отнесла её в спальню.

- Спасибо, - ответил Даррен.

Совесть на мгновение больно укусила. Уставший и немного злой, с ноющими после первого превращения мышцами и суставами, он просто не мог думать и о почтовой шкатулке, и о сестре, по-прежнему остававшейся в Храме Скорбной Богини.

- Желаете, чтобы мы прислуживали вам в купальне? – спросила Лина.

- Нет, вы свободны до завтра, - в тихом голосе Эрика слышался приказ.

- Благодарим, господин, - хором сказали волшебные создания и исчезли.

Даррен и Эрик помогли друг другу снять изодранную и пропитавшуюся кровью груботканую льняную одежду, которую тут же, без раздумий, бросили в камин.

Они забрались в огромную мраморную ванну, наполненную горячей водой с ароматом эвкалипта, мяты, зверобоя и горькой нотой серебристой полыни. Усталость будто рукой сняло. Объятья, ласки и поцелуи становились всё более страстными, словно они в близости они надеялись забыть о том, что случилось этим утром в горах… О бое, о смерти Бьёнриха… А Даррен старался не думать о том, что вернул Камень ему, пока он не мог рассказать о них даже Эрику.

Драконий принц мягко и плавно прижимался к Даррену. От долгих поцелуев, от жаркого языка, сплетавшегося с его собственным, завлекающего, раздразнивающего, у Даррена кружилась голова. И уже хотелось большего, чем только ласки и объятья.

Руки Эрика на мгновение легли на его упругие ягодицы. И Даррен весь сжался, но не возразил. Он нерешительно замер, ожидая.

Но руки Эрика снова вернулись на его спину. Драконий принц подарил ему долгий и страстный поцелуй, и Даррен почувствовал, напряжение уходит. От прикосновений Эрика, от его близости, он словно горел изнутри… Только другим огнём, совсем не похожим на то лихорадочное пламя, пожиравшее его утром… Перед превращением…

Острые когти, появившиеся на тонких, изящных пальцах его правой руки, вонзились Эрику в плечо.

Даррен отдёрнул руку, и когда посмотрел на неё – когти уже снова стали аккуратными розовыми ногтями.

- Прости, - прошептал Даррен. – Прости! Прости! – повторил он, словно заклинание.

- Вот мы и поменялись местами! – Эрик улыбнулся немного грустно.

Уже начавшая остывать, ароматная вода, окрасилась алым. Но драконий принц не отпрянул от Даррена. Он снова целовал его, ласкал знающей, тёплой рукой его возбуждённую плоть, вызывая громкие стоны. Даррен сходил с ума от его ласк, прогибался в спине почти до боли, жадно ловил губами вздохи и поцелуи.

- Я не буду просить у тебя того, что ты ещё не можешь мне дать, - прошептал между поцелуями Эрик, казалось, и не замечавший, сочившейся темно-красной кровью раны на белоснежном плече. – Но буду тем, кого ты желаешь…

Даррен вздрагивал, толкался возбуждённым членом ему в руку.

Эрик скрылся под водой, ещё сильнее окрасившейся красным, и Даррен почувствовал его жаркие губы, его бесстыдный язык на своём члене. Его стоны перешли во вскрики, он всё сильнее вздрагивал, отдаваясь на волю рук и рта Эрика. Но драконий принц не дал ему разрядки, не позволил излиться семенем в свой жаркий рот.

Когда он снова появился над водой, изнемогающий от желания Даррен застонал и опять потянулся к нему.

- Милый, сейчас, - улыбающийся Эрик взял с широкого бортика ванны, где стояли различные растворы и притирания в красивых, ярких сосудах, небольшой тёмный флакон. Он быстрым, привычным движением откупорил его и вылил часть содержимого на ладонь, растёр на пальцах. Его рука исчезла под водой. Эрик слегка прикрыл глаза, и Даррен, глядя на его длинные густые ресницы, в очередной раз подумал о его красоте. Он застонал от желания получить эту красоту, и немедленно, прямо сейчас.

Эрик действительно не заставил его долго ждать. Он снова придвинулся к Даррену, обнимая и страстно целуя, потёрся горячими, упругими ягодицами о его, почти звенящий от возбуждения член.

И Даррен застонал в поцелуй от желания, причинявшего почти физическую боль, он вцепился в его плечи и сжал их, забыв о кровоточащей ране. Эрик вздрогнул, но только теснее прижался к нему. Даррен почувствовал его прикосновения к своей плоти и, застонав в поцелуй, толкнулся вверх.

- Не так лихо, мой милый, - шептал драконий принц, тоже вздрагивавший в его объятьях. – Здесь у меня… не больше опыта, чем у тебя…

И Даррен едва ли слышал его, но снова доверился его рукам, пропал, заблудился в прикосновениях и поцелуях, когда Эрик направил его в себя, жаркого, узкого, упругого, желанного до сумасшествия.

Даррен кричал и выгибался в спине, когда Эрик, немного неуклюже скользил на нём, постепенно наращивая темп, когда тёрся о его плоский, упругий живот возбуждённым членом, каждое такое прикосновение огнём разливалось по всей коже…

Даррен изливался в него жарким семенем, вздрагивал и целовался до саднящих, слегка опухших губ. Эрик обнял его, снова ненасытно впился в губы и увлёк под воду, теперь не горячую, но приятно тёплую.

Если бы драконий принц захотел его утопить в тот момент, Даррен вряд ли стал бы сопротивляться.

Но вскоре они вновь появились над водой. Даррен коснулся члена Эрика, всё ещё жесткого, не достигшего разрядки, и начал ласкать. Драконий принц накрыл его ладонь своей, и Даррен снова позволил ему перехватить контроль.

Они опять целовались… До одури, до удушья… Сминали губы и сплетались языками. И Эрик застонал между поцелуями, слегка прикрыв глаза, позволяя Даррену вдоволь налюбоваться его густыми тёмными ресницами. Даррен ощутил его семя на своей руке…

- Люблю… тебя… - едва слышно прошептал ему драконий принц.

- И… я… люблю… тебя, - ещё тише, словно боялся, что их могут подслушать, ответил Даррен. 

Уже засыпая на огромной кровати, Даррен услышал тихое, мерное постукивание. Он открыл глаза и высвободился из объятий Эрика. Шкатулка для писем, которую Илви оставила на прикроватном столике, подпрыгивала, будто живая, и значить это могло только одно.

Даррен схватил и едва не выронил её. Открыл рывком, едва не отломав крышку. На дне лежало аккуратно сложенное письмо. Даррен развернул его столь поспешно, что чуть не порвал. Почерк сестры был немного размашистым, некоторые буквы и вовсе выглядели не аккуратными. Сестра писала письмо второпях. Даже не вложила в конверт, не скрепила сургучной печатью.

Дорогой братик! В первый понедельник нового лунного месяца я одна пойду к священному источнику за водой. Надеюсь, ты помнишь, где он. Мы посещали его все вместе, когда матушка совершала паломничества в храм.

Твоя Кэмлин

Даррен показал письмо Эрику.

- Траур по Бьёнриху закончится через три дня, - сонно сказал драконий принц, - а значит, мы сможем отправиться в Прибрежное Королевство за твоей сестрой, и успеем… вовремя.

- Чудесно! Спасибо, милый! - Даррен обнял его и полез целоваться.

Эрик не противился и даже мягко ответил на его поцелуй.

- Но, знаешь, - сказал он вдруг очень тихо, касаясь губ Даррена своими губами, тёплыми и сухими, - выброси в камин все письма сестры, они не предназначены для чужих глаз, особенно это.

- Я... уже сжёг то, первое, - прошептал Даррен.

Не колеблясь, он смял и бросил в огонь послание от Кэмлин.

Яркие языки пламени быстро поглотили маленький листок бумаги.

- Первый понедельник нового лунного месяца, - тихо повторил Даррен.

Он открыл глаза. Ещё не рассвело, но спать больше не хотелось. Предчувствие чего-то нехорошего стальной хваткой сдавило сердце. Даррен, стараясь не разбудить Эрика, осторожно выбрался из-под одеяла и встал.

- Ты чего? – сонно спросил драконий принц.

Даррен обратил внимание на его очаровательно растрёпанные и взлохмаченные волосы, и немедленно захотел запустить в них пятерню, но… запретил себе думать об этом.

- Давай отправимся… полетать? – спросил он.

Идея пришла к нему совершенно спонтанно.

- Сейчас?! – Эрик тоже выбрался из-под одеяла и встал. – Ещё темно, подождём хотя бы час.

- Нет, сейчас, - настаивал Даррен, он торопливо вышел в гостиную.

Мягкий ворс ковров по-прежнему восхитительно ощущался под босыми ногами. В комнатах Эрика было жарко натоплено: пламя в каминах горело всю ночь, и это чудесное тепло навевало сонную негу. Дома, матушка никогда не позволила бы растрачивать впустую столько дров… Но сейчас Даррен просто не замечал ни мягкости ковров, ни тепла. Предчувствие превратилось в непоколебимую уверенность.   

Огромное окно в гостиной было задернуто тяжелыми, тёмно-синими, бархатными портьерами. 

- Да… что с тобой?! – Эрик, последовавший за ним, обеспокоенно коснулся его лба. – Ты ужасно бледен. Может быть… - он так и не договорил.  

Тяжёлая, кованная железом и пропитанная насквозь защитной магией дверь в покои драконьего принца распахнулась настежь.

Даррен услышал тяжелые шаги. Несколькими минутами позже в гостиную, вместе с Верховным Дознавателем и десятью гвардейцами вошла королева Ларсхель.

- Матушка, вам не кажется, что столь ранний визит заходит за рамки приличия даже для близких родственников?! – язвительно спросил у неё Эрик.

Драконий принц подчёркнуто медленно взял со спинки кресла шёлковый халат и неторопливо надел его. Покрасневший от стыда и смущения, мысленно благодаривший джиннов, оставивших домашнюю одежду в столь удобном месте, Даррен последовал его примеру, но в отличии от Эрика, он торопился, потому не мог попасть руками в рукава, а затем и вовсе уронил халат, но всё же справился с непростой задачей.

- Дела государственной важности, сын мой, - гордо провозгласила Ларсхель, и Даррен успел заметить, и её отекшее лицо, и красные от слёз, запавшие глаза, и… отсутствие шрама на белоснежном, идеальном лбу, - важнее соблюдения приличий.

Что-то очень мерзкое затеяла эта коронованная демоница.

И Даррен не ошибся в своих догадках. Он ощутил небольшое движение прохладного воздуха рядом. Появилось тёмное пятно с размытыми очертаниями. Принц почувствовал короткий укол в правый бок чем-то маленьким и острым. Вздрогнул и Эрик, к которому метнулось второе тёмное пятно. Даррен с ужасом понял, что не может двигаться. Подобно красивой и очень реалистично выполненной талантливым скульптором статуе, застыл и драконий принц.

Главное, не показать страх.

Даррен изо всех сил старался не выдать своих эмоций, он очень надеялся, что его лицо остаётся спокойным. Но в домашнем театре матушки он всегда был самым скверным актёром.

Тёмные пятна обрели форму: Илви и Шон, быстро спрятавшие за шёлковые пояса маленькие, стальные булавки.

- Простите, ваши высочества, - прошептала девушка джинн.

- Но на кону наша свобода, - оборвал её камердинер Эрика, и в его голосе не было сожаления.

Ожидаемо. Вот цена чрезмерного доверия магическим слугам.

Даррен почти не чувствовал злости на джиннов, только на себя и на Эрика за… недопустимую наивность.

Такая глупость вполне может стоить жизни.

 Дознаватель, пожилой, худощавый мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой, коснулся металлическим посохом стены, и Даррен ощутил ни на что не похожий холод. Будто посох вытянул всё тепло из комнат Эрика. Даррен слышал о такой магии. Дознаватель запечатал пространство внутри комнат, чтобы ни одно волшебное существо не смогло проникнуть в них.

- Илви, принеси почтовую шкатулку принца Даррена, - холодно и сухо приказал Дознаватель.

- Да, ваша милость, сейчас, - и служанка исчезла за дверями спальни.

Она вернулась со шкатулкой Даррена в руках.

Оба письма уничтожены, сучьи вы дети!

Но Даррен знал, что вовсе не ради писем Кэмлин затеяла всё это драконья королева.

- Что ж, - торжествующе провозгласила Ларсхель, - давайте откроем её. Олерих, вы готовы? – спросила она у Дознавателя.

- Да, ваше величество, - с готовностью ответил он.

Илви осторожно поставила шкатулку на стол, и Дознаватель коснулся её своим посохом. Шкатулка затряслась и начала подпрыгивать, Даррен на мгновение ощутил запах горящего дерева. Магия Дознавателя разрушила все защитные заклятья. Когда шкатулка снова сделалась неподвижной, королева без труда открыла её.

Даррен совсем не удивился, когда Ларсхель достала из шкатулки письмо.

- Вы узнаёте подчерк, Олерих? – спросила она у Дознавателя.

- Да, ваше величество, - Дознаватель едва ли взглянул на письмо. – Это подчерк двоюродного брата вашего покойного супруга. Позвольте, - он взял у королевы письмо и сломал скреплявшую его гербовую сургучную печать. Затем вгляделся в неровные, корявые строки, – Кузен вашего покойного супруга обсуждает с принцем Дарреном где и когда сможет осуществить ваше убийство, - голос Дознавателя оставался сухим и бесстрастным.

- Даррен, как вы могли! – воскликнула королева. – А ведь я называла вас сыном!

Как бы прекрасно она смотрелась на сцене… Хотя… нет, сегодня явно переигрывает.

Мысли о театре помогали Даррену сохранять неподвижным лицо, которого не коснулась магия Дознавателя. Принц был уверен, что Дознаватель сознательно пошёл на такой шаг. Страх, любые слова, которые он сейчас произнесёт, всё это будет позже вывернуто на изнанку, искажено и использовано против него, заморского выскочки, в суде.

Если, конечно, будет какой-нибудь суд.

Внутренности скрутились в тугой комок. Даррен очень хорошо знал, что бывает с заговорщиками вне зависимости от степени их виновности.

- Ваше высочество, до начала судебного разбирательства вы будете взяты под стражу, - бесстрастно огласил Дознаватель, - позднее вы будете преданы справедливому и беспристрастному суду в Подземном Храме Хозяина Неба.

Вот и всё.

От отчаяния и страха хотелось заорать, что есть сил, хотелось звать на помощь и надеяться, надеяться вопреки всему, что услышат и помогут…

Может быть, Эстесси…

Эстесси… несомненно… Но… у этой твари сердце не дрогнет… Бросит и дочь в застенки… 

Даррен продолжал молчать, безжалостно загоняя все эмоции вглубь, под кожу.

Даже, если тебя ведут к плахе, у которой уже дожидается палач с наточенным мечом, нельзя рыдать и умолять, ты – принц, и не в праве порочить честь своего великого рода! Гордо подними голову, выпрями спину и иди навстречу жребию.

Вспомнил Даррен слова своего тьютора, старого, злобного и жестокого, без колебаний бившего его тяжёлой тростью с серебряным набалдашником за малейшие провинности.

Королева зарыдала, и Даррен видел, насколько неискренни её слёзы.

Но смогла их вызвать в нужный момент. Такой талант пропадает зря!

Ларсхель, сотрясаясь от громких рыданий, дыхнула огнём на столик, на котором стояла его почтовая шкатулка. Лакированное дерево ярко вспыхнуло, а мгновением позже и от столика, и от шкатулки осталась только тёмная горстка пепла на ковре.

Даррен не сомневался, что это представление было устроено исключительно для него, и по-прежнему старался не показать королеве никаких эмоций.

Дознаватель мимолётно коснулся его посохом и перед глазами начало темнеть. Принц медленно, будто преодолевая невидимое сопротивление, начал оседать на пол. Прежде, чем окончательно потерять сознание, Даррен успел увидеть, как рядом падает Эрик, тоже медленно, словно его тело погружено в затвердевающую, янтарную карамель.

Эрик…