Как и прежде, ветер и темнота исчезли настолько внезапно, что Даррен не успел понять, что произошло. Теперь запах старого платяного шкафа не показался ему неприятным, ведь он значил возвращение и безопасность. От пыли Даррен начал громко чихать, из-за чего на глазах у него выступили слёзы. Рядом закашлялся Эрик, зашептала быстро заклятье Эстесси, что-то истошно закричал купец, и выругался Кристофф.

— Ваше высочество, вы не ранены? — спросил Бернрих.

— Нет, со мной всё в порядке, — ответила Эстесси. — Но благодарю вас за беспокойство, и, конечно же, за помощь.

Эрик, Даррен и Кристофф предпочли промолчать, они были уверены, что об их ранах Бернрих точно не побеспокоится.

Дверцы шкафа резко открылись, и все прибывшие, вместе с облаком серой пыли, вывалились на ковёр.

Дом очищается, но в шкафу всегда пыль. Её… наносит из портала?

Успел подумать Даррен, но так и не смог задать своего вопроса вслух. С его разорванной одежды на ковер упало несколько разноцветных блёсток: заклинание Эстесси не сработало полностью.

— Демоны Бездны! — закричала драконья принцесса.

Бернрих первым вскочил на ноги и помог подняться ей. Купец, немного пришедший в себя, отполз к стене и замер, бормоча обережные заклятия.

Эрик и Кристофф поднялись, немного пошатываясь — сказывалось перемещение через портал. Встал и Даррен, хоть и не так быстро, как остальные.

Эстесси снова закричала очищающее заклятие, но оно не возымело никакого эффекта. Блёстки стали увеличиваться в размерах и темнеть. Они превращались… во входы в портал, на той стороне которого Даррен успел заметить пустую полу темную комнату.

— Ваши высочества, прошу, отойдите подальше! — закричал Бернрих.

И принцы, и принцесса предпочли не задавать вопросов, а быстро ретироались к стене, на всякий случай, поближе к шкафу. Даррен вдруг заметил, что ни у кого из них не отросли когти и не изменилась кожа. А значит…

Из открывшихся в пространстве дыр, на ковёр выскакивали дрэйкены. Они дышали огнем, но без всякого вреда и дому, и его временным хозяевам. Нечистокровные пытались напасть, но не успевали. Истошно крича и корчась от боли, они начинали погружаться в пол, словно в жидкость, невероятно быстро, будто попали в болотную трясину. Кое-где на ковре, уже не выглядевшим таким старым и пыльным, проступали капли тёмной, блестящей крови, но и они исчезали за доли секунды.

Порталы вспыхнули колдовским синим пламенем, после чего закрылись с громкими хлопками, так, будто воздух заполнял образовавшиеся пустоты.

— Кхм! — леди Мэллрия, смотревшая на них из настенного зеркала, в резной деревянной оправе, поднесла ладонь ко рту и театрально закашляла. — Добрый вечер.

— Добрый вечер, прекрасная леди, — ответил за всех Эрик.

А Бернрих склонился в глубоком церемонном поклоне.

— Приветствую, моя госпожа! — громко провозгласил он.

— На блёстках, оставшихся на вашей одежде, сильное заклинание следа, — леди Мэллрия не пыталась скрыть беспокойства в голосе. — Сейчас дрэйкены и гвардейцы её величества окружают дом.

— Мы можем уйти через портал? — спросил Даррен.

— Да, но они снова возьмут ваш след, — в замешательстве ответила Мэллрия. — Вы принесли магию следа в дом, и если он переместится, то след будет потерян. Отвлеките как можно больше преследователей, с остальными расправится дом, после чего появится на новом месте и заберет вас с собой.

Словно в подтверждение её слов стены сотряслись от сильного удара, вскоре за ним последовал второй, а затем и третий.

— Боюсь, вам придётся поторопиться, ваши высочества, — леди Мэллрия улыбнулась, но грустно. — Но Бернрих сможет вам помочь… При необходимости я смогу прислать ещё помощников.

Новый удар сотряс дом.

— Что ж, не будем терять времени, — сказала Эстесси. — Спасибо за всё.

Зеркало снова отразило только убранство гостиной.

— На чердак, — скомандовал Эрик.

Они взбежали по лестнице. Дверь на чердаке была уже распахнута настежь. Да и окно открылось само прежде, чем кто-то из них успел дотронуться до ручек на его створках.

— Дом, определенно, согласен с госпожой Мэллрией, — тихо сказал Бернрих. — Я был здесь лишь однажды, когда дом пожелал посетить её покорный супруг. Ему… дом был очень не рад, — сказав это, Бернрих прыгнул в окно, которое, казалось, на глазах увеличилось в размере.

Или не казалось.

За дрэйкеном последовал Эрик, а за ним — Даррен, ощущавший уже знакомую боль в суставах и мышцах перед превращением. Эстесси, несмотря на спешку, выбралась из чердачного окна с грацией и изяществом настоящей леди. А последним был Кристофф, за спиной которого окно захлопнулось.

Стрелы и огненное дыхание королевских гвардейцев так и не достигли беглецов: Бернрих снова создал надежный защитный барьер между ними и окружившими дом. Теперь у Даррена, наконец, была возможность увидеть, кто так сильно сотрясал дом. Прежде, чем обратиться драконом, он даже успел открыть рот от изумления: в их дом ломился самый настоящий… горный тролль! Не слишком огромный, он даже не дотянулся бы до окон второго этажа, но коренастый, нескладный, с кожей тёмно-серого цвета, будто выточенный из цельного камня. Или не будто… Даррен вспомнил, что читал о троллях в учебниках тьютора…

Превращение произошло стремительно, оборвав поток его мыслей.

К ним уже летели королевские гвардейцы и дрэйкены.

— За мной! — скомандовал Эрик и устремился ввысь, в седые осенние облака.

Никто не стал оспаривать его лидерство.

Прежде, чем скрыться в облаках, Даррен успел увидеть, как от дома отделилось колдовское синее пламя, мгновенно поглотившее и нахального серого тролля, и гвардейцев, и дрэйкенов, оставшихся на земле.

Эрик прошептал сокращающее расстояние заклятье, хоть в нём и не было особой необходимости. Они летели очень быстро, уводя преследователей всё дальше от своего убежища.

Серые облака почти полностью скрыли землю, но они поднялись ещё выше, туда, где светило, уже почти зимнее солнце, яркое, но едва ли согревающее.

Даррен старался держаться рядом с Эриком, но не упускать из вида Эстесси, рядом с которой находились Бернрих и Кристофф.

Королевские гвардейцы и дрэйкены окружили их и напали все одновременно.

Даррен дышал огнём, бил хвостом, но одному из гвардейцев всё же удалось вцепиться в него острыми когтями. Даррен зарычал, укусил его за шею и навалился, смещая свой центр тяжести. Они закувыркались в воздухе и в какой-то момент Даррену удалось использовать противника как щит между собой и другими атакующими.

В своём драконьем обличии, принц не чувствовал ни боли, ни жара. Даррен вгрызался во врага зубами, выдыхал на него огонь, но не мог нанести значительный урон. Они оба взмахивали крыльями, но неравномерно, и вскоре начали стремительно падать вниз.

Даррен успел заметить, как Эрик острыми когтями вспорол живот одному из нападавших, другому разорвал горло и сжёг трех, особенно досаждавших ему дрэйкенов, после чего, сложив крылья, устремился вниз, следом за ним и его врагом, так и не ослабившим хватки.

Эрик увеличился в размерах почти вдвое. Несколько взмахов крыльев, и он уже был рядом. Даррен не успел понять, что произошло, он услышал крик, хрип, захрустели кости. Эрик… оторвал его врагу голову и швырнул её вниз. Не сразу, но Даррен смог отпустить уже обезглавленное тело. Уже во время падения произошло обратное превращение, вниз летел обезглавленный труп человека.

— Вернёмся к остальным, — драконий голос Эрика был необычайно тихим.

Даррен только кивнул в ответ, говорить ему было трудно.

Эстесси и Кристофф добивали королевских гвардейцев, а Бернрих находился рядом с ними, он нападал на драконов, стараясь отвлечь их внимание. Кроме самого Бернриха, никаких дрэйкенов рядом не было. На этот раз жало снова появилось на кончике хвоста Эстесси. Даррен решил, что обязательно расспросит её об этом преобразовании драконьего тела позже.

Вместе с Эриком он бросился на помощь Эстесси и Кристоффу.

На горизонте показались стремительно увеличивающиеся темные точки. К гвардейцам на помощь спешили их товарищи, тоже в драконьих обличиях.

Даррен ощутил странное покалывание на коже, так, будто множество тонких серебряных иголок воткнулось в него одновременно, затем его охватил жар, немного похожий на лихорадочный. Всё вокруг замерцало странным светом, затем сделалось нечетким и размытым. Их враги продолжали нападать, но… когтистые чешуйчатые лапы, длинные хвосты с жалами проходили сквозь их тела, клацали челюсти с острыми зубами и сжимали только холодный, предзимний воздух.

Если… дом решил вытащить нас… то очень вовремя…

Мысли путались, будто в бреду, и Даррен постарался ухватиться за эту одну, довольно отчётливую, чтобы сохранить связь с реальностью.

Теперь приближавшихся драконов уже можно было разглядеть в деталях, даже сквозь туман в глазах.

Их… больше десяти…

Подумал он, словно проваливаясь в какое-то сонное небытие.

Долями секунды позже Даррен упал на уже знакомый ковёр в гостиной их убежища. Мягкий ворс ковра показался ему в тот момент по-настоящему уютным. Он моргнул и увидел Эрика...

И едва не сошёл с ума от радости и счастья. Даррен и себе не смог бы объяснить, но каждый раз, когда они оказывались в портале или иным способом путешествовали с помощью магии, он боялся остаться одним, не найти любимого рядом...

Эстесси, Кристофф и Бернрих тоже были здесь. И принцесса, и принцы обернулись во время перемещения, впрочем, как и сам Даррен, он поднял правую руку и поднёс её к лицу, согнул и разогнул пальцы, да, ошибки быть не могло, обратное превращение случилось, когда он переместился по воле дома.

У Бернриха Штайнана больше не было ни клыков, ни когтей, да и кожа его казалась самой обычной, человеческой.

Даррен с запозданием, постепенно начинал ощущать боль в мышцах и суставах: такая стремительная смена облика не могла пройти для него без последствий. Он осмотрелся.

За окнами, на которых не были задёрнуты шторы, подвластные воле предзимнего ветра, колыхались почти лишённые листьев, огромные ветви деревьев.

— Ваши высочества, теперь вы в безопасности, — первым решился нарушить молчание Бернрих.

— И мне ничего не остаётся, кроме, как снова благодарить вас, — Эстесси улыбнулась, и расправила многочисленные юбки своего серого, дорожного платья, во время падения задравшиеся непозволительно высоко, настолько, что стали видны ступни в изорванных чулках и тонкие щиколотки. А туфель Эстесси лишилась ещё в доме господина Шальри Арха.

— Примите и нашу благодарность, господин Штайнан, — сказал Даррен.

— Даже не представляю, как бы мы выбрались без вашего участия из западни, в которую превратился дом господина Шальри, — Эрик улыбнулся дежурной светской улыбкой.

— Спасибо, — только и сказал Кристофф немного сухо и холодно, как показалось Даррнену.

— Вы — верные друзья госпожи Мэллрии, а она никогда не бросает друзей в беде, — ответил Бернрих, изо всех сил, старавшийся казаться скромным, хоть и было видно, насколько сильно он польщён вниманием особ из королевского семейства, пусть даже и опальных, и находящихся в бегах. — И для меня — великая честь служить госпоже Мэллрии и помогать её верным друзьям.

— Вы неплохо владеете драконьей магией, — Эстесси встала с ковра с грацией и изяществом, так, будто находилась на светском приёме.

Вот теперь дрэйкен и вовсе сиял от счастья: его способности к магии оценила чистокровная драконья принцесса!

— И я могла бы помочь вам развить ваши способности, — добавила она. — Вы сможете прибыть сюда завтра, после полудня?

Эстесси прошлась по комнате и приблизилась к не зашторенному окну. При каждом шаге были видны её изящные ступни, казавшиеся ещё белоснежнее благодаря безнадёжно порванным тёмным чулкам.

— Возможно, моё присутствие может доставить беспокойство вашим августейшим братьям? — осторожно спросил Бернрих, но глаза его были полны надежды.

— Они не будут против, — поспешно ответила Эстесси, и строго посмотрела на принцев.

Кристофф, находившийся за спиной господина Штайнана, скорчил уморительную гримасу, такую, что даже Эрик и Даррен едва не засмеялись.

Если Эрик и собирался сказать что-то язвительное, то под строгим взглядом сестры так и не решился произнести это вслух, а Даррен и вовсе предпочел промолчать, он совсем не хотел вмешиваться в бесконечные споры братьев и сестры.

Эрик и Кристофф встали одновременно, поспешил подняться и Бернрих.

— Ваши высочества? — осторожно спросил он.

— Мы не в праве запрещать сестре приглашать гостей, — сказал Эрик, — вскоре вы убедитесь, господин Штайнан, какой строгой и дотошной может она быть во время обучения.

Эстесси зло сжала губы, вытянувшиеся тонкой, узкой линией на её красивом лице, но мгновением позже она снова улыбнулась.

— Мой брат шутит, господин Бернрих, — сказала она.

Даррен мог бы поклясться, что слышит, как мысли о возможной выгоде от дружбы с драконьей принцессой безумным вихрем завертелись в голове дрэйкена. Кто он? Всего лишь наёмник, служащий богачам Рэйнсвирта. В его семье это занятие было основным для многих поколений. А вот Эстесси, возможно, однажды перестанет быть беглой и опальной и тогда… Тогда дрэйкен может продолжить службу при дворе…

— Я почту за честь, ваше высочество, — Бернрих безупречно выполнил церемонный поклон перед Эстесси, а затем, не менее изящно исполнил три поклона, адресованные всем трём принцам, — не стану и дальше утомлять вас своим обществом.

И дрэйкен скрылся за дверцами платяного шкафа, внутри которого по-прежнему пряталась чернильная пустая темнота.

— Мы уже разогрели ужин! — радостно закричала Лина, появившаяся на пороге гостиной. — Будете кушать здесь или подать в ваши комнаты? — спросила она, обратившись к Эрику.

Принц вопросительно посмотрел сначала на Даррена, потом на Эстесси и Кристоффа.

— Здесь, — сказали они все трое почти хором, и расхохотались.

Их смех был нервным, едва ли не истеричным, но отлично снимал скопившееся напряжение. Расхохоталась и Лина. А в дверях, из-за её спины уже выглядывала Китти.

— Мы даже смогли не поссориться с Олив, — сообщила она. — Простите, ваше высочество, но Олив всегда такая серьёзная! — сказала она Эстесси.

— Прямо, как её госпожа, — съехидничал Кристофф и тут же получил подзатыльник от старшей сестры.

— Твои джинны не пожелали сбежать вместе с тобой, — парировала Эстесси.

— Ну вот, опять, — Эрик с притворной грустью посмотрел на улыбающегося Даррена.

— Они сказали, что его высочество всегда занят исключительно своими поэмами, а на них не обращает внимания, — сообщила Лина.

— И они абсолютно правы, — согласилась Эстесси, — его высочество интересуют исключительно его поэмы.

— Вам всем не понять мук творчества, — и Кристофф обиженно насупился.

Но громкое урчание в его животе разрушило всю пафосность момента, и вызвало новый приступ смеха у брата и сестры, а затем — и у девушек джиннов.

— Олив, пожалуйста, поторопись! — закричала Лина. — А то их высочества попадают в голодные обмороки!

В центре комнаты появился большой круглый стол и четыре, обтянутых темно синим бархатом стула с высокими спинками. А минутой позже у стола возникла Олив, за ней, по воздуху плыла большая стальная кастрюля, закрытая крышкой, из-под которой шёл пар, а так же, фарфоровые тарелки и приборы.

Даррен невольно обратил внимание, насколько сильно Олив действительно похожа на свою госпожу, молчаливая, очень серьезная, одетая в серую униформу без всяких фривольных вырезов на груди. Джинн поприветствовала всех глубоким поклоном и начала сервировать стол, всё так же, молча, быстро и очень аккуратно.

— Этот дом — и правда настоящее чудо, — начала радостно рассказывать Лина. — Вы не поверите, сейчас он потребляет воду из лесных речек, но мы получаем её только после магической очистки, и очень тщательной, надо сказать.

— А все нечистоты он перерабатывает, сжигает внутри своих стен, а полученное… тепло, использует на подпитку своей бытовой магии! — с восторгом завопила Китти. — О, простите, — в некотором замешательстве добавила она. — Вы же собираетесь есть.

— Всё в порядке, — заверил её Эрик. — Нам очень трудно испортить аппетит.

Словно в подтверждение его слов, в животе у кого-то из присутствующих снова громко заурчало.

— Я к тому, что агенты её величества вряд ли смогут отследить нас по каким-то… внешним следам, — радостно сказала Китти, — ведь дом их просто не оставляет.

— Представляете, он перенесся сюда вместе с подвалом! — сообщила Лина.

Занавески на закрытых окнах пришли в движение — дому явно нравилось, что девушки джинны такого высокого мнения о его магических способностях.

— Да, не беспокойтесь по поводу господина купца, — сказала Китти, — он был слишком напуган всем случившимся, и мы погрузили его в сон и оставили отдыхать в свободной спальне на третьем этаже.

— Спасибо, красавицы, вы очень предусмотрительны, — искренне поблагодарил их Эрик.

На ужин Китти и Лина приготовили запеченную со специями форель и брокколи. И принцесса, и принцы проголодались настолько сильно, что, позволив себе забыть про этикет, ели молча и быстро.

Немного позже Олив подала травяной чай всё на том же серебряном подносе. Когда она разлила чай из большого фарфорового чайника в маленькие чашки, и поставила чайник рядом, на подставку для горячего, поверхность подноса, как и в прошлый раз, затуманилась, и все сидящие за столом увидели улыбающуюся леди Мэллрию.

— Я так счастлива, что вам удалось оторваться от погони и доставить в убежище господина Шальри Арха, — сказала она.

— До сих пор не верится, что всё закончилось так хорошо, — ответил за всех Эрик. — Наша благодарность бесконечна, прекрасная леди Мэллрия.

— Бернрих… попросил у меня выходной на завтра, — сказала леди Мэллрия, — он утверждает, что отправится навестить захворавшую тетушку. Ах, как много у него родственников! И он всё время спешит им на помощь! — леди Мэллрия картинно заломила руки. — Но знаете, обычно он успевает навестить не только своих родных, но и… наведаться в город или пригород, чтобы встретиться с прекрасными дамами! Даже с благородными и замужними! — воскликнула Мэллрия. — А ещё бургомистр пообещал ему в жены свою незаконнорожденную, но горячо любимую дочь с хорошим приданным, и место капитана в своей охране!

— К чему вы рассказываете нам всё это, леди Мэллрия? — спросила Эстесси, и её лишённый волнения голос звучал абсолютно ровно.

— Я… сопоставила некоторые факты, — леди Мэллрия улыбнулась. — Бернрих… обожающий всех красивых женщин, особенно, если они… выше его по положению, и вы, ваше высочество, с вашей наследной несравненной красотой, скучающая, лишенная возможности блистать на балах…

— Я собираюсь дать господину Бернриху несколько уроков, чтобы развить его способности в магии, — честно призналась Эстесси. — Я уверена, он способен обращаться.

Даррен едва не открыл от удивления рот. Эрик и Кристофф оставались абсолютно спокойными.

Принцесса… и вот так, без утайки сообщает, что ожидает с визитом… какого-то полукровку наемника?!

Даррен всё же оказался достаточно благоразумным, чтобы не произнести этого вслух.

Леди Мэллрия, казалось, совсем не была удивлена.

— Ваше высочество, конечно, вы вольны приглашать в гости кого пожелаете. И уж точно не должны страдать от скуки. Кто я такая, чтобы отговаривать вас! Но не предупредить вас… я не могла!

— Благодарю вас за заботу, дорогая леди Мэллрия, — Эстесси, всё так же, без смущения, улыбнулась чарующей светской улыбкой.

— Что ж, я вижу, как сильно вы все устали и не буду больше злоупотреблять вашим вниманием, — сказала леди Мэллрия. — Доброй ночи, мои дорогие!

— Доброй ночи и вам, прекрасная леди Мэллрия, — ответил Эрик за них всех.

И поверхность подноса снова затуманилась, а мгновением позже в ней остался только блеск серебра.

Послышался шелест бумаги, и рядом с подносом появился Вечный Вестник. Его истрёпанные уголки согнулись в подобии маленьких ножек, и Вестник бодро переполз к Эстесси.

25 ноября 1664 год со Дня Мести Древних Богов

Неспособные к магии, принцесса Альнора и её сын, принц Финрих умерли от горя. Ни жена, ни сын не смогли пережить потерю главы семьи, принца Бьёнриха. Её Величество, Добрая и Справедливая Королева Ларсхель скорбит, во дворце объявлен трёхнедельный траур. Тела принцессы и её сына преданы Очищающему Огню в Подземном Храме Чёрного Хозяина Неба. Ходят слухи, что он лично присутствовал на Церемонии Прощания в своём бестелесном обличии. Горе принцессы Альноры и её малолетнего сына было столь ужасно, что они умерли одновременно, на рассвете 24 ноября.

За столом повисло напряжённое молчание.

— Она всё-таки решилась уморить невестку и внука, — тихо сказал Даррен.

— Да, это так, — так же тихо ответила ему Эстесси. — Матушка так и не смогла простить им отсутствие магических способностей.

— Она часто говорила, что из-за их уродства семье угрожает вырождение, — ещё тише сказал Кристофф. — Они жили почти что в заключении, только несколько слуг, да сама матушка могли видеть их.

— Боялась, что найдутся ещё родственники, которые устроят заговор, и наличие в королевской семье неспособных к магии, будет поводом заменить эту семью на престоле, — Эрик выпил немного травяного чая и осторожно поставил маленькую фарфоровую чашку обратно на блюдце.

— Их смерть была лишь вопросом времени после того, как погиб Бьёнрих, — голос Эстесси был немного хриплым.

Принцесса часто заморгала, и выпила почти полную чашку уже остывшего чая.

— Тесси, будь осторожна, если привечаешь в дом дрэйкена, — сказал Эрик. — Ты знаешь, на что способна мать ради чести семьи.

— Я помню, — ответила драконья принцесса, глубоко вздохнула и снова начала часто моргать.

— Её величество избавилась от ещё одних неугодных родственников? — осторожно спросил Даррен, он проклинал себя за бесчувственность и любопытство, но не мог не задать этот вопрос.

— Нет, не родственников, — ответила Эстесси.

— Если тебе тяжело вспоминать, я пойму, — виновато сказал Даррен, — и мы можем сейчас обсудить погоду в Рэйнсвирте.

— Нет, я не хочу беседовать о погоде, — возразила Эстесси, но голос её оставался тихим и хриплым. — Я хочу вспомнить о том, что она сделала.

— Хочешь, я расскажу ему? — спросил Эрик, и положил руку на плечо немного смущенного Даррена.

— Нет, — твёрдо ответила Эстесси и допила остатки чая из своей чашки. — Я никогда не забуду его, — продолжала она. — Его звали Норбрих или просто Норб, он был очень способным учеником из потомственного семейства травников Крамларкс, — глаза её затуманились, будто она и в правду снова видела прошлое. — И ему, и мне было только шестнадцать лет. Слава об их целительных настоях дошла и до дворца, и я убедила матушку пригласить их ко двору, чтобы обучаться. Если бы я только знала тогда…

Лина поспешно налила в чашку принцессы чай.

— Спасибо, — сказала Эстесси и начала пить его маленькими глотками. — Их поселили рядом с королевской оранжереей, недалеко от комнат слуг. Я приходила по вечерам, чтобы послушать, что его родители рассказывали о травах, а потом мы все вместе готовили порошки и настои, — Эстесси снова надолго замолчала, — они шутили, смеялись, они были искренне рады мне. И я… я увидела, что семьи могут быть… совсем другими, что родители могут… не всегда быть строгими со своими детьми, что могут… прощать их несовершенство. У Норба тоже была старшая сестра Лора и малолетний брат, Хонс. Во время работы они ошибались, рассыпали сушеные травы, проливали настои или разбивали пузырьки, путали меры в составе. Отец и мать, Крейл и Джолина, оставались спокойными и терпеливыми, просили их убрать, а потом повторить состав настоя или порошка.

— Ты каждый вечер пропадала у этого семейства, и возвращалась невероятно счастливой, и с восторгом рассказывала нам о своих уроках, — сказал Эрик, — а мы с Кристоффом не могли понять, как такая скука, как травоведение может приносить радость.

— Они очень понятно объясняли мне свойства трав, рассказывали об их сочетаниях в порошках и настоях, — возразила Эстесси, — но самое главное, не что, а как они рассказывали. Они всегда были очень добры ко мне, они улыбались просто так, а не согласно правилам этикета, — она судорожно сглотнула и опять часто заморгала. — И я… я начала чувствовать себя частью их семьи… Я мечтала быть одной из них, простой травницей, а не принцессой.

— Когда ты рассказала нам об этом своём желании, мы думали, с ума сошла из-за матушкиных придирок, — тихо сказал Кристофф.

— А Норб… — по щекам Эстесси покатились слезы, и она не спешила их вытирать, — иногда касался моей руки, когда мы смешивали травяные порошки, будто случайно… Но я замечала, как он смотрит на меня. Я краснела и тоже… задевала его руку. А потом мы ходили гулять по оранжерее, и он много рассказывал мне о растениях, об их свойствах… И однажды… мы перешли границы дозволенного. Сначала это были только поцелуи и объятья, — Эстесси всхлипнула и трясущейся рукой взяла чашку с чаем, но потом передумала и поставила её обратно на блюдце.

— Я просил тебя быть осторожной, — тихо сказал Эрик. — Я просил тебя… прекратить эти встречи и попросить матушку отослать семейство под предлогом, что тебе наскучили их уроки.

— А я писал стихи о запретной любви, — сказал Кристофф, — но скрывал их. Матушка сразу бы догадалась…

— Она догадалась и без помощи твоих стихов, братик, — с горечью сказал Эрик. — И она выжидала, чтобы… ударить. Я говорил тебе, Тесси.

— Но я не слышала, — сказала драконья принцесса, — я влюбилась первый, и тогда казалось, последний раз, и я потеряла разум. Я… жила этими встречами, только и ждала вечера, чтобы ускользнуть в те комнаты, где проживало семейство Крамларкс, чтобы потом, после уроков, пойти вместе с Норбом гулять в оранжерею. Мы… мечтали убежать, чтобы тайно обвенчаться, — слезы бойко катились по её бледным щекам, а глаза покраснели. — И мы преступили все запреты! Правда, у меня всё же хватило ума, чтобы сварить нужное зелье и принять его… Мы заперлись с Норбом в нежилой комнате для прислуги. Позже… его мать умоляла нас об осторожности и благоразумии. А его отец сказал, что своей любовью мы… приговорили их всех. Я не понимала! Я верила, что матушка поймет и простит! Я была… просто влюблённой дурой!

— Она… узнала… о том, что вы сделали? — спросил, краснея, Даррен.

— Да! Сразу же! — Эстесси почти закричала.

— Она… казнила всю семью? — спросил Даррен.

— Их… очень любили простые люди, — продолжила свой рассказ Эстесси. — И матушка не хотела вызвать ненависть у народа. Нет. Она… выслала их обратно в деревню, из которой они приехали, заявила, мол, там они нужнее, пусть оказывают помощь страждущим. Она пригрозила, что если я ещё раз попытаюсь увидеться с Норбом, его принесут в жертву Хозяину Неба. Я верила ей, и больше… не пыталась его найти. Она… приставила ко мне лекаря, чтобы убедиться… Наверное, то зелье спасло мне жизнь! Иначе… у меня бы тоже была возможность умереть от горя! — Эстесси закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Что случилось с семьёй Крамларкс? — тихо спросил Даррен, уже догадывавшийся, каким будет ответ.

Эрик подвинул свой стул ближе к стулу Эстесси и обнял её.

— Может быть, я позже расскажу ему… финал этой истории? — тихо спросил он.

— Да, конечно, — поспешно сказал Даррен, — прости мне моё любопытство, сестра! Я вижу, какую боль причиняют тебе воспоминания!

— Не стоило вообще начинать, — буркнул Кристофф.

— Нет, — ответила Эстесси сквозь слёзы, — я хочу, чтобы ты узнал всё сейчас… Чтобы потом ты… больше никогда не спрашивал меня о них… о нём…

— Через деревню, где жили Крамларксы, прошёл ураган, — продолжил Эрик, обнимая плачущую Эстесси, — не без помощи дворцовых магов погоды, как мы позже поняли. Дом травников был уничтожен ураганом и… их тела разорвало на куски. А среди местных жителей ходили слухи об огромном драконе. Неделю спустя, за завтраком, матушка рассказала нам, что навестила Крамларксов. Она хотела, чтобы они сохранили тайну позора её семьи. И они обещали. Только ей недостаточно было обещаний. Они умоляли её пощадить Лору и Хонса. Но она не пощадила. Она… лично расправилась с ними, частично сменив облик. А потом, уже полностью в обличье дракона, разрушила их дом.

Эстесси, закрыв лицо руками, продолжала трястись от громких рыданий.

— Она сказала, что преподала урок нам всем, — Кристофф тоже подвинул свой стул и обнял сестру. — Чтобы мы… вели себя надлежащим образом и всегда помнили, кто мы.

— Я… не хотел расстроить тебя, Тесси, — Даррен встал из-за стола и подошёл к плачущей драконьей принцессе.

Он, едва касаясь провёл рукой по её волосам. Когда-то, в детстве, он утешал Кэмлин после ссор с матерью, но это всё были мелочи (не тот цвет платья, неподходящая к случаю диадема, слишком высокие каблуки у бальных туфель).

— Нет, ты должен был узнать всё это, — сказала Эстесси и, резко убрав руки от раскрасневшегося от слез лица, посмотрела ему в глаза.

— Зачем? — спросил потрясенный Даррен.

— Чтобы никогда! Никогда, слышишь?! Никогда не верить ей! Не верить, что она способна на доброту, на честность!!! Она может только быть королевой! Ни матерью, ни женой, ни влюблённой женщиной, а только королевой!!! — на одном дыхании, словно заклятие, выпалила Эстесси.

* * *

Даррен так устал, что даже не удивился, когда в открытую дверь их с Эриком спальни, следом за гордыми и радостными Китти и Линой вплыла ванна с ароматной горячей водой.

— Выучили новые заклинания, красавицы? — спросил улыбающийся Эрик.

Несмотря на усталость, драконий принц оставался внимательным и вежливым со своими волшебными слугами. Даррен прекрасно понимал, почему: Эрик хотел преданности и искренности от джиннов, а не просто старательной службы.

— Да, ваше высочество, — ответила Лина. — С водой мы плохо управлялись, вот, стараемся это исправить.

— Теперь можем и довести до кипения, и остудить, и переместить из сосуда в сосуд, — продолжала хвалиться Китти. — Во дворце с этими задачами справлялась бытовая магия, — добавила она, и немного погрустнела.

— Ещё мы смогли ни капли не пролить! — радостно сообщила Китти.

Ванна, бесшумно приземлилась на все четыре изогнутые чугунные ножки у камина. Рядом появился красивый флакон из тёмного стекла с мыльным раствором и жёсткая губка.

— Желаете, чтобы мы прислуживали вам во время купания? — спросила Лина.

Даррен заметил, что они повторяют этот вопрос каждый раз, когда Эрик собирается принять ванну, хоть и прекрасно знают, что он снова поблагодарит их и отошлёт.

— Спасибо, красавицы, но мы вполне сможем справиться сами, — сказал, улыбаясь, Эрик.

— Доброй ночи, ваши высочества, — почти хором произнесли девушки джинны.

— Доброй ночи, красавицы, — ответил им Эрик.

— Доброй ночи, — запоздало очнулся Даррен.

Но девушки джинны уже исчезли.

— После сегодняшних баталий всё тело ломит, — честно признался Даррен, он не хотел жаловаться при джиннах.

— Да, приятного мало, — согласился Эрик. — Но ведь это не повод ложиться спать, не помывшись?

И Даррену было нечего возразить.

Они помогли друг другу раздеться. При других обстоятельствах подобные действия показались бы Даррену очень возбуждающими, но сейчас он был слишком вымотан всем произошедшим за день, а потому с трудом справлялся с завязками, крючками и крошечными пуговицами на одежде Эрика.

Наконец, от одежды удалось избавиться, и они залезли в ванну, вода в которой уже начала остывать.

Наскоро вымывшись и вытершись большим, зачарованным на тепло полотенцем, Эрик и Даррен забрались в кровать.

— Завтра отправимся за Кэмлин, — прошептал Эрик, когда они, накрывшись большим тёплым одеялом и обнявшись, уже засыпали.

— Очень скучаю по ней, — прошептал Даррен, проваливаясь в сон.

— Скоро ты увидишь её, — Эрик коснулся мягкими и тёплыми губами уголка его рта, и Даррен счастливо улыбнулся.

* * *

Темнота портала сгустилась вокруг, и ледяной ветер вновь подхватил их и понёс прочь, покорный воле магии. Даррен крепко сжал руку Эрика. Над ними прерывисто горела зачарованная искра света.

А потом он услышал знакомый шум и вновь увидел иссохшие тела в истлевшей одежде. Ветер нёс их прямо навстречу. Пустые глазницы, в которых поселилась темнота, дыры вместо носов и широко раскрытые в беззвучном крике рты.

Даррен хотел что-то сказать Эрику, но не смог произнести ни слова. Конечно, было невозможно изменить направление магического ветра, но Даррен попытался извернуться, чтобы избежать столкновения с ушедшими в вечность.

Ничего не получилось. И принц не мог отвести глаз от иссохших трупов.

Только вдруг он стал замечать знакомые черты. Один из мертвецов был очень похож на Эрика, а другой — на него, на Даррена.

Нет! Не похожи! Они… не летели навстречу мертвецам… Они и были ими!!!

Заплутавшие в древнем портале много лет назад и так и не сумевшие отыскать дорогу!

И теперь смотревшие в темноту пустыми глазницами, уносимые куда-то ледяным ветром, они навсегда останутся здесь! Это их иссохшие конечности, подвластные воле ветра, постукивали при соприкосновении друг о друга!

И Даррен закричал. Сначала, как ему показалось, беззвучно, ведь никто не сможет услышать крик мертвеца...

Но затем громко, едва ли не оглушающе, и к его крику добавился ещё один…

Сквозь темноту к нему прорывался голос, громкий, встревоженный, до боли знакомый. И Даррен ухватился за него, потянулся за ним следом из вязкого, омерзительного морока.

— Даррен! Милый! Любимый! Проснись!

Кто-то схватил его сильными руками за плечи и тряс.

Даррен резко открыл глаза. Первым, что он увидел в скудном свете от догоравших в камине алых углей, было взволнованное лицо Эрика.

Ошалелый, ещё не до конца осознавший переход от сна к яви, Даррен шумно задышал открытым ртом.

— Мы... мы были там, — лихорадочно зашептал он. — Мы умерли и навсегда остались в темноте!

— Это только сон, — Эрик тоже заговорил тихо, крепко обнял его и прижал к себе.

Даррен почувствовал его тёплое дыхание на щеке и шее. Не сразу, но он перестал дрожать.

— Только сон, — повторил Эрик.

Даррен немного отстранился от него и посмотрел в глаза, казавшихся темнее, чем обычно в свете догоравших алых углей в камине.

— Я… не хочу засыпать вновь, — прошептал он и потянулся к губам Эрика.

Драконий принц, вопреки ожиданиям, не оттолкнул его и не попытался вразумить, напомнить о необходимости выспаться перед началом путешествия. Напротив, он с готовностью ответил на жаркий, немного грубый поцелуй Даррена, сплёлся своим языком с его, дразня, завлекая. И несколькими ударами сердца позже Даррен уже не думал ни о темноте портала, ни о мертвецах, навечно оставшихся в нём, ни о ледяном ветре, никогда не прекращающим свой бесконечный путь.

Руки Эрика, теплые и знающие, ласкали его, до одури нежно, и Даррен стонал, когда его ладони медленно двигались по лопаткам, когда кончики пальцев едва ощутимо касались позвоночника и спускались вниз, вызывая сладкую, огненную дрожь во всём теле, но задерживались на пояснице, будто в нерешительности, что возбуждало ещё сильнее.

— Мой хороший, заласкаю так, что и не вспомнишь о своих кошмарах! — прошептал драконий принц.

И Даррен едва не закричал, когда Эрик положил ладони на его упругие ягодицы и слегка сжал их. Даррен обнимал его, льнул и тянулся за новыми поцелуями, долгими и страстными. Оглаживал плечи, скользил ладонями по спине и задерживался на пояснице, чтобы мгновением позже спуститься ниже…

Они избегали по-настоящему откровенных прикосновений. Даррен пытался, но Эрик всякий раз останавливал его, слегка сжимая руки. И Даррен включился в его игру, позволил вести себя.

Сладкое, жаркое томление во всём теле нарастало, он стонал, почти кричал, умоляя о большем, но не решаясь попросить. Эрик целовал и ласкал его, доводя до исступления нежностью, переходящей в страсть. И Даррен повторял его прикосновения, не допуская самых откровенных. Эрик оставлял на его шее, ключицах, а затем и груди жаркие, быстрые поцелуи, облизывал его соски, мгновенно ставшие жёсткими, а затем втягивал их губами, и Даррен сходил с ума от истомы, прогибался в спине, казалось, он весь горит огнём желания. Он впивался в губы Эрика, сжимал его в объятьях, а затем повторял дорожку из страстных и быстрых поцелуев на его прекрасном теле, тренированном и упругом, ещё сохранившим горьковатый травяной аромат мыльного раствора...

Эрик коснулся его возбуждённого члена. Даррен почувствовал его ладонь, его пальцы. Волна жара от этого прикосновения пробежала по всему его телу. Рука Эрика обвилась вокруг его плоти, слегка сжималась, затем отпускала, постепенно убыстряя темп… Кончики пальцев, оглаживали лёгкими движениями сочащуюся смазкой головку.

Словно в забытьи, ещё удерживаясь, чтобы не сорваться в пропасть оргазма, Даррен повторял движения Эрика, касаясь его плоти, не менее жёсткой и возбужденной.

Эрик потянул его к себе, для нового, долгого и нежного поцелуя. И это было уже слишком… Даррен сдался. Он застонал в поцелуй, и, вздрагивая, излился жарким семенем в руку Эрика… Но не прекратил ласкать его…

И несколькими ударами сердца позже… Эрик подчинился его рукам… Застонал, крепко, почти до боли сжал его плечи… И Даррен почувствовал его горячее семя на своих ладонях.

Они обнялись, и, прижавшись друг к другу, упали на смятую простынь… Одеяло, задержавшееся на краю кровати, с тихим шуршанием упало на пол.

— Ты и теперь не хочешь засыпать? — едва слышно спросил Эрик, почти касаясь губами его губ.

Даррен пошевелился, наслаждаясь жаром от его упругого тела, от гладкой, горячей кожи…

— Теперь я захочу тебя вновь, — прошептал Даррен. — И никогда не перестану хотеть.

— Теперь мы будем спать, — Эрик на мгновение мимолетно коснулся губами его губ.

— Хорошо бы вымыться, — прошептал Даррен.

— Это вряд ли, — возразил Эрик.

И оставил его одного, с неожиданной прытью выскочив из постели.

— Ты куда? — сонно и немного недовольно спросил Даррен.

— Не беспокойся, милый, не сбегу, — заверил его Эрик.

И Даррен тихо засмеялся. А драконий принц, мгновением позже, вернулся к нему с полотенцем, которое они бросили на полу после купания.

Не слушая возражений Даррена, он аккуратно обтер его от следов их страсти, а затем и себя. После чего полотенце снова отправилось на пол.

Даррен уже засыпал, когда услышал знакомый шорох. Эрик снова встал и принес одеяло, чтобы укрыть его.

— Иди ко мне, — сонно прошептал Даррен и, схватив за руку, потянул.

И Эрик подчинился. Драконий принц скользнул под одеяло и прижался к нему.

Даррен заснул мгновенно. И сон его был крепким и лишённым сновидений.

* * *

Эрик аккуратно сложил три серых шерстяных одеяла, зачарованных на тепло и сухость. Внешне они казались слишком тонкими. Даррен с сомнением коснулся края одного из них, и блаженное тепло мгновенно разлилось по всему его телу. Удивлённый, он отдёрнул руку, и ощущение тепла исчезло.

— От холода и от дождя, — с улыбкой сказал Эрик.

— Это… подарок леди Мэллрии? — осторожно спросил Даррен.

— Это подарок Камня, — ответила Лина вместо Эрика. — Все эти вещи были приобретены ещё год назад по его приказу, на деньги из королевской казны, так же, как и ваша одежда и обувь, ваше высочество.

— Не забудьте ещё вот, — Китти шустро подала Эрику очень простую на вид флягу. — В ней солёная вода превращается в пресную, — пояснила она.

— Спасибо, красавица, — Эрик улыбнулся и положил флягу в заплечный мешок, зачарованный на объем и легкость.

— А крестьянскую одежду вы уже взяли? — спросила Лина. — Её доставили из Силэнда в этом году, вы ничем не будете выделяться.

— Да, её в первую очередь, — ответил Эрик.

Даррен не удивился и не стал возражать. Он часто надевал одежду простолюдинов, когда отправлялся гулять на пляж у дворца. Думал, отличный способ не привлекать внимание, но все вокруг, и стражники, и смотритель маяка, и рыбаки всегда точно знали, кто он. Вся надежда на заклинания Эрика, без них его точно узнают, ведь прошло так мало времени.

— Мы… не берем с собой никакого оружия? — спросил Даррен, хоть ответ и был очевиден.

— Мы сами и есть оружие, — ответил Эрик.

Девушки джины засмеялись.

— Чудесная шутка, ваше высочество, — сказала Китти.

— Обязательно расскажем её Олив, — заявила Лина. — Вдруг она не сможет… оставаться серьёзной?

И они принялись смеяться ещё громче.

После короткого стука дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Эстесси, лицо которой всё ещё было слегка отёкшим, а глаза — покрасневшими от слез и почти бессонной ночи.

Из-за её спины выглянул необычно серьёзный Кристофф.

— Вы… уже собрались? — спросила драконья принцесса. — Ах, вижу, что нет, — ответила она сама на свой вопрос. — Может быть, позавтракаете?

— Немного перекусим, — ответил ей Эрик.

И Даррен вдруг вспомнил.

— Дорогая сестра, — осторожно начал он. — Знаю, я уже сильно надоел тебе с расспросами, но…

— Продолжай, — Эстесси улыбнулась немного грустно.

— Когда погиб Бьёнрих, — Даррен ненадолго замолчал, тщательно подбирая слова. — Её величество получила довольно глубокую рану на лбу.

— Да, я помню, — сказала Эстесси.

— Она пришла арестовать меня утром, — продолжал Даррен, — и на её лбу не осталось даже шрама. Её величество просила тебя об исцелении?

Эстесси нахмурилась и задумалась.

— Нет, — сказала она после продолжительной паузы. — Я точно помню, что нет, — уверенно добавила она.

— Олив пожарила гренки с сыром и заварила чай, — Кристофф старался говорить спокойно, но явно нервничал.

— Отлично, — Эрик завязал шнурки на обоих заплечных мешках.

— Вы уверены, что хотите отправиться без нас?! — спросил Кристофф. — Может быть, я…

— И оставишь здесь нашу сестру, одну наедине с местным сердцеедом? — вопросом на вопрос ответил Эрик. — К тому же, если нам не повезёт, кто будет вызволять нас из застенков Силэнда?

— Я — драконья принцесса, и вполне могу за себя постоять, — возмутилась Эстесси.

А Кристоффу нечего было ответить.

— Пойдемте пить чай, — только и сказал он.

В гостиной было жарко натоплено. На столе был уже сервирован завтрак: зажаренные до хрустящей корочки гренки с сыром и травяной чай в белых, тонкостенных фарфоровых чашках.

— Я начала лечить господина Шальри Арха от ожогов, — сообщила Эстесси, — в отличии от нас, он восприимчив к огню дрэйкенов. Господин Арх по-прежнему прибывает в очень угнетённом состоянии духа после всего случившегося, а потому Китти и Лина дали ему немного овощного супа и снова погрузили в сон.

— Спасибо за заботу, сестрёнка, — поблагодарил Эрик.

Чай показался Даррену крепче и более горьким. Впрочем, он совсем не удивился. Сегодня, когда Лина и Китти помогали им собирать вещи, Олив готовила завтрак.

Он отпил из чашки и сказал довольно громко:

— Во славу Золотого Дракона! Да будет он могуществен и незабвенен!

— Во славу! — хором повторили все сидящие за столом, и тоже выпили немного чая из своих чашек.

Даррен услышал где-то очень далеко тихий смех. Он почувствовал небольшие угрызения совести: в вихре недавних событий он ни разу не вспомнил о Золотом Драконе. Но и Дракон не общался с ним.

Все сидящие за столом взяли серебряные приборы и начали быстро расправляться с гренками, оказавшимися на удивление вкусными.

На столе, рядом с фарфоровым чайником, появился Вечный Вестник. Как и в прошлый раз, Вестник согнул свои истрепанные краешки и шустро подполз к Кристоффу.

30 ноября по полудни на центральной площади Рэйнсвирта состоится поэтическое состязание! Съедутся рифмоплёты со всего нашего необъятного королевства! Ожидается десять туров, а победителю бургомистр подарит перстень с бриллиантом и грамоту с печатью, согласно которой его будут год задаром поить и кормить во всех трактирах, кафе и ресторанах Рэйнсвирта!

Текст исчез, и на поверхности Вестника появилось изображение главной площади Рэйнсвирта, где городские работники, одетые в серые, непримечательные одежды, устанавливали небольшие деревянные сцены для будущих выступлений поэтов.

Кристофф так посмотрел на присутствующих, что Даррену даже стало жаль его.

— А можно… — начал он.

— Нет! — воскликнула Эстесси, даже не дав ему договорить. — Ты думаешь, у нашей матери уже началось старческое слабоумие, и она не будет искать тебя на таких сборищах?!

— Могу поспорить на что угодно, именно она и организовала это состязание, чтобы расставить тебе ловушку, — поддержал сестру Эрик, — в которую ты точно попадёшься.

— Но… — голос Кристоффа звучал тихо и обиженно.

— Когда закончится весь этот кошмар, Крис, мы сами устроим такое состязание здесь, в Рэйнсвирте, — заверила его Эстесси, — и созовём на него всех поэтов королевства!

— Даррен, ты-то хоть скажи им! — теперь Кристофф обиделся ещё больше. — Это несправедливо!

Даррен, абсолютно не желавший вмешиваться в семейную ссору, допивал остывший чай.

— Они правы, Кристофф, — он поставил на стол пустую чашку. — Глупо рисковать свободой ради участия в поэтическом состязании.

— Нам пора, — Эрик легонько коснулся его руки, и по всему телу Даррена мгновенно пробежала волна жара.

Но он лишь улыбнулся, и даже не покраснел.