Марка разбудил холод. Недовольно морщась, он вслепую пошарил вокруг в поисках одеяла. Наткнулся на подлокотник дивана. Диван? У него дома нет никакого… Борясь со сном, он постепенно сумел вспомнить вчерашний корпоратив. М-да, значит, вчера так и не уехал, уснул. Спасибо, что не посреди фильма. «Стражи» оказались ничего, но Марк порядком вымотался за неделю и мог отключиться в любой момент.

За стеной раздалось шипение закипающего чайника. Видимо, Шеф проснулся ровно настолько, чтобы дойти до кухни. Забавно будет позавтракать у своего начальника. Неудобно, конечно, но из опыта следовало, что отказ не примут.

Да и деловую этику они всё равно нарушили и нарушат ещё, но явно не больше, чем девушки из отдела дизайна, обжимавшиеся с пиарщиками по углам, или менеджеры, которые подрались под конец вечеринки. Можно сказать, меньше. И, пока Марк ещё не совсем пришёл в сознание, будущее виделось весьма неплохим. По крайней мере, в ближайшие часа два.

Потому что по истечении этих часов придётся вернуться в пустую квартиру и заняться хоть чем-нибудь. Впереди два выходных дня, которых хватило бы на двадцать фильмов.

Скрипнули пружины. Шеф, незаметно вошедший в комнату, опустился рядом – очень медленно, стараясь не причинить неудобства, и очень близко к нему. Пока молча. Кажется, тоже чувствовал, что не вовремя сказанное «доброе утро» или попытка оправдаться может вернуть всё, как было, расставить на места. А сейчас Марку этого больше не хотелось. Наоборот, все сцены, что он больше года гнал из своей головы прочь, вспыхивали в воображении так ярко, будто случились взаправду.

Ещё раз бы дотронуться до его руки, будто случайно, хоть кончиками пальцев. Засмеяться вместе над шуткой или неожиданным сюжетным поворотом. Разделить в спокойной тишине горячий чай. Пусть потом будет трудно вернуться в реальность, пусть за фантазии, которые шли после чая, его назвали бы извращенцем, пусть от себя самого неловко до дрожи. Пусть. Марк устал притворяться, что ему всего этого не хочется.

С чего он вообще решил, что какие-то надуманные правила важнее, чем человеческое общение? Если говорить о Шефе, то... Не важнее. Совершенно точно. И никогда не будет.

Оказалось непривычно смотреть на своего руководителя с такого расстояния. Когда вот-вот соприкоснётесь лбами. Или...

Поцелуй был уверенным, долгим и абсолютно осознанным. Ему дали… не выбор, нет, время почувствовать, как двигаются чужие губы, как обхватывают лицо ладони, и пальцы очерчивают линии скул. И сердце зашлось в лихорадочном ритме, как не было с ним уже несколько лет. Марк лежал, замерев, привыкая к этому чувству – старому и в то же время новому. И боялся открыть глаза.

Шеф провел большим пальцем вдоль его подбородка и коснулся губ, размыкая их. Марк непроизвольно расслабился, поддаваясь, и лишь секундой позже сообразил, как это выглядит. Но, если честно, ему уже было плевать.

– Я не смогу сделать вид, что этого не было. Если ты…

Марк впервые услышал, как дрогнул голос Шефа. Нет, не дрогнул, сорвался, как задетая неосторожным движением пальцев струна гитары. Его обожгло стыдом – уже не за собственное желание, за то, что он заставил его думать так. Ведь из них двоих Шеф всегда был нужен ему…

В чужих зрачках, слегка расширенных, отразилось его испуганное лицо.

…Сильнее?

Раньше Марк почти никогда не смотрел ему в глаза. По крайней мере, подолгу. А зря. Потому что смущение исчезало, стоило привыкнуть к тёплому взгляду карих глаз. Теперь он тоже мог бы сказать Шефу «ты». Но просто резко подался навстречу, возвращая поцелуй и с облегчением чувствуя, что ему отвечают.

И тогда всё, наконец, стало правильным. Даже пуговицы, оторвавшиеся от его рубашки и раскатившиеся по полу, и то, что друг друга стало необходимо называть по имени.

Больше года. Потерянное время выжигали на коже пальцы. Больше года он не позволял себе ни единой...

Ладонь Шефа скользнула к его пояснице, и мысль исчезла. А потом исчезло и всё остальное.

***

Потом они всё-таки разложили диван, чтобы ещё пару часов провести в полусонном забытьи. Он грелся, забирая тепло у накинутого кое-как пледа, утреннего солнца, лезущего в окно, и у рук Шефа, сперва медленно гладивших его спину, затем замерших – когда оба задремали. Очнулся Марк около полудня, но не шевелился ещё достаточно долго. Пока Шеф не открыл глаза и не улыбнулся ему, щурясь от солнечного света.

– У тебя счастливый вид. Надо бы заснять...

Он со страдальческим вздохом уткнулся лицом в одеяло.

– ...как-нибудь, – добавил Шеф, проводя пальцами вдоль его позвоночника. И произнёс уже чуть тише, касаясь губами шеи:

– У меня есть фотографии всех, кто... Нужен. Я так привык. А воровать снимок из твоего резюме – это...

Марк рассмеялся, представив себе шефа в чёрной маске и с пистолетом, крадущегося по отделу мимо кадровиков.

– Хорошо. Если это важно. А вообще у меня есть в телефоне.

– Это неинтересно. Их уже сделал кто-то.

Однако, когда он попытался отложить мобильный обратно на стол, его руку мягко, но уверенно перехватили. А в ответе, возможно, пряталось: «кто-то другой», и Марк почувствовал, что, как бы глупо это ни было, сердце опять колотится часто-часто.

Фотографий там было от силы штук пять, но каждую из них Шеф рассматривал долго, словно изучая или пытаясь что-то выяснить. Понять его реакцию было сложно, и это... нервировало. Но когда открылось последнее изображение в папке, Шеф, казалось, еле удержался от того, чтобы восхищенно присвистнуть.

Правда, свистеть не стал. Вместо этого просто очень пристально посмотрел на него, затем снова на дисплей. На самом деле там не было ничего особенного. Отросшие чуть ниже плеч светло-каштановые волосы, потрёпанная кожаная куртка, в которой Марк тогда ощущал себя очень крутым, да и пирсинг из губы он тогда ещё не вытащил. Хорошо хоть символ из любимой игры на руке не набил, как хотел, а то совсем неловко бы стало.

– Там больше впечатляет? – он усмехнулся, стараясь понять, радует его такая реакция или наоборот. Шеф вдруг резко наклонился вперёд, заставляя его отодвинуться и, потеряв равновесие, упасть на диван.

– Впечатляет, когда ты задаешь такие вопросы, – ладонь скользнула по его груди вниз, к поясу, и осталась там. Свободной рукой Шеф чуть приподнял его подбородок, прежде чем коснуться губ, и он ощутил, что готов прямо сейчас выбросить из головы все, о чем они говорят. Поэтому с пониманием того, что было произнесено между поцелуями, возникли трудности.

– Просто с длинными...

Шеф покачал головой и, не закончив фразу, снова склонился над ним. А потом, наверное, и сам позабыл о сказанном.