Его окутали тяжелым теплом. Кольнуло сердце. Прорвав поверхность, проредив мрак, он понял, где находится. Раф прижимал его к груди. Они слушали Тейлор Свифт. Играла Peace.

Раф гладил его по панцирю. Лео не знал, сколько прошло времени. И не очень-то хотел знать, потому как сама мысль о том, как много времени он потерял, взвинчивала панику и рассеивала все прочие мысли. Что с ним происходило? Отсутствие контроля ужасало.

— Всё хорошо, — пробормотал Раф, продолжая поглаживать его панцирь самым лучшим образом на свете. Щекой Лео прижимался к его пластрону.

I'd give you my sunshine, give you my best — but the rain is always gonna come, if you're standing with me.

Лео впитывал. Пытался дышать. Паника была совсем рядом. Всё было совсем рядом.

Раф был совсем рядом.

Would it be enough, if I could never give you peace?

Песня сменилась. Заиграла I'll Call You Mine в исполнении girl in red. Видимо, они взяли телефон Лео, потому что это ни капли не было похоже на плейлист Рафа. Свои Лео составлял, акцентируясь на настроении. И этот он определенно подписал как «тихий». Он включал его, когда не мог заснуть.

Что было забавно, прямо сейчас Лео был не против спать поменьше. Хоть и не мог определить точно, спал ли он, находясь в бездне. Считалось ли это за полноценный отдых.

Он хотел пошутить, как резко у Рафа сменился музыкальный вкус, но мысль, что ему придется формулировать слова, устрашала и обескураживала, а для знака требовались обе руки.

Он хотел спросить, в порядке ли Раф. Эйприл сказала, что с его глазом не всё хорошо. В Лео до сих пор отзывалась неумолимая волна адреналина, взрыв эмоций от мысли, что его старший брат в руках врага, страх, давящий сильнее, чем когда-либо.

Он хотел заплакать, выплакать все эти сложные противоречивые эмоции, пока они не перестанут жить какофонией в его груди. Но он не мог — ему не позволяло чувство, будто он не полностью сидит в собственном теле, самую малость влево, и мир на самом деле происходит не с ним. Он не мог кричать, говорить, плакать…

Чужеродная смазанная тревога. Мысленно Лео отвернулся, резко пихнув его, потому что присутствие сказало, что оставит его в покое. «Так значит и оставь меня в покое».

Тишина. Медотсек. Нет, не он. Его вентилятор в углу. Раф совсем рядом. Это его спальня. Точно. Точно. Играла Shadowless от Wintersleep.

Раф понемногу перестал поглаживать его панцирь. Лео подумал, не заснул ли он. Кто знает, который сейчас час.

Он хотел, чтобы Раф продолжал. Он хотел попытаться, даже если всё вокруг забила густая вата. Он пораскинул мозгами, прикидывая знаки. Для продолжай нужно было две руки. Так что он остановился на чеши.

Ладно, он сможет. Раф не двигался, навалился на его панцирь, но не двигался. Лео сглотнул, чувствуя, как сдавило горло, и проскрипел:

— Почему прекратил?

Раф подпрыгнул, склонил голову к его лицу и спросил ужасным голосом:

— Лео?

Больше слов у него не осталось, спасибо, так что он понадеялся, что Раф его расслышал. Он медленно проморгался, взглянул на своего старшего брата и отметил расселину у него на лбу. Бедняга. Лео выпростал единственную руку и вдавил большой палец в эту морщину.

Раф выпустил рваный выдох, словил его руку в свою и снял со своего лба.

— Да, я переживаю из-за тебя, ты этому удивлен, дружок? Приятно видеть тебя в сознании. Хочешь использовать ту затейливую шкалу, что ввел Донни?

Ничего особо затейливого в ней не было, это была просто шкала от нуля до трех. Нельзя сказать, что он был на нуле, потому что к собственному удивлению он заговорил. Он показал единицу.

— Хорошо, — Раф явно не знал, что делать с полученной информацией. Он нерешительно улыбнулся.

Лео же рассердился, что несмотря на все его старания заговорить, почесывания не возобновились. Он взял руку Рафа и решительно приложил к своему панцирю.

— Ох, — отозвался Раф и снова принялся гладить его карапакс нежными движениями. — Да, прости. Просто задумался. Донни очень хотел задать тебе пару вопросов, как проснешься, не против, если я его позову?

Вообще, Лео был бы очень не против, если бы всего его братья находились в поле его зрения на постоянной основе, но это не всегда было целесообразно. Он показал большой палец вверх. Большинство вопросов наверняка всё равно будут по медицинской части. Ему тоже было интересно, что с ним происходит.

Свободной рукой Раф написал и отправил сообщение. Донни прибыл меньше чем за минуту.

— Здравствуй, Леон, — сказал он, подтягивая к его кровати стул и пролистывая планшет. Он всё еще выглядел бесконечно изможденным. — С момента, когда ты последний раз приходил в сознание, прошло четыре часа и двадцать минут. Сегодня воскресенье, время — полпервого дня. Я надеялся выцепить тебя пораньше, чтобы мы успели обсудить некоторые вопросы, прежде чем…

Видимо, Донни не решил, как обозначить мрак. Раф крепче обхватил Лео, будто от одного только упоминания он мог истаять.

— Как бы ты предпочел коммуницировать? — Донни решил в принципе не оканчивать то предложение. — Мы ограничены жестами, которые требуют одной руки, и пальцевой азбукой, но уверен, вместе мы прорвемся. В ином случае я могу предложить тебе что-нибудь, чтобы ты мог писать или печатать.

— Лео сегодня заговорил, — вдруг вставил Раф. Донни резко вскинул голову.

— Ты заговорил?

У него сжалось горло. Он не ответил.

— Всего один раз, и я не расслышал, что ты сказал, — отрапортовал Раф, но хотя бы они не говорили о нем так, будто его нет в этой комнате.

— Ты хотел бы попытаться снова, Леон? — спросил Донни, поправляя гогглы на макушке, пристально изучая его.

Лео показал нет, мотнув кулаком. Он достаточно хорошо знал своего близнеца, чтобы сказать с точностью — Донни едва останавливал себя, чтобы не выпытать это из него. Он был благодарен, что ему не нужно называть причину. Он не хотел выбираться из успокаивающих, заземляющих рук Рафа, так что выставил руку и показал по буквам: жесты.

— С этим я могу работать, — ответил Донни, очевидно, открывая на планшете список вопросов. Первые были той же самой заевшей пластинкой на тему, как сильно болит и что беспокоит. Рука и ребра болели, но это были вчерашние новости, так что он не стал упоминать их. Потом Донни провел несколько когнитивных тестов — попросил его сориентироваться в пространстве и времени, задал базовые вопросы на кратковременное и долговременное запоминание.

Для ответов пришлось много пользоваться пальцевой азбукой, а также потратить очень много концентрации. Временами Лео зависал слишком надолго, отрешенно пялясь в пространство, но пока Раф крепко прижимал его к себе, он достаточно твердо сидел в своем теле, чтобы ответить на каждый дурацкий вопрос, какой подготовил ему Донни.

Пока они не дошли до собственно диссоциации.

— Благодарим за то, что в прошлый раз воспользовались шкалой, чтобы уведомить нас о провале. Будем признательны, если вы продолжите так делать. Я понимаю, что этот задавать этот вопрос опасно, так что ничего страшного, если ты не станешь отвечать. Если это возможно, я хотел бы определить список триггеров, которые провоцируют эти провалы.

Лео определенно не собирался отвечать, потому что это был самый скорый способ отправиться обратно в мрак головой вперед. Он спрятал лицо, вжавшись в плечо Рафа. Огромная рука легла на его затылок, прижимая крепче, и Раф пробормотал:

— Не думай об этом, Лео.

Он пытался выкинуть триггеры из головы, но, когда начинаешь думать о чем-то, остановиться довольно сложно. Его встряхнуло, вместо этого он попытался сосредоточиться на песне, что играла, пытаясь задержаться здесь, потому что комната начала ускользать.

Точно. Уведомление. Он показал кулак, ноль, и вложил все силы в то, чтобы не вернуться в бездну.

— Дон, — проскрежетал Раф с нотой раздражения.

— Это необходимый разговор, — огрызнулся Донни.

— Мы буквально только-только его вернули…

Для жеста хватит нужно две руки, но для заткнитесь всего одна. Лео резко схлопнул пальцы у рта.

Замерла тишина. Раф и Донни сказали в унисон, покаянно и монотонно соответственно: 

— Прости, Лео.

Эта песня ему не нравилась. Он поднес руку к голове и показал жест для телефона. Раф наклонился вперед и протянул ему его гаджет в синем бампере. До этого он заряжался на прикроватной тумбочке. Некоторое время ему понадобилось, чтобы сменить песню. Плейлист перетасовался, и динамики снова заиграли… где-то? Донни что-то установил? Раньше у него не было динамиков, только наушники.

Он выбрал другой плейлист, потом пролистал приложения. Он чувствовал, как Раф наклонился ближе, заглядывая к нему в экран. Лео никогда не имел привычки прятать телефон от других. Все его братья знали его пароль, потому что он регулярно просил их прочитать уведомление, если катался на скейте или у него были чем-то заняты руки.

Смотреть было особенно не на что — все, кто знал его, знали также, что он не любитель отвечать. В их общем семейном чате была пара напряженных сообщений о его состоянии. Но, видимо, они переместили разговор на эту тему куда-то еще, потому что она остановилась довольно быстро. Вместо этого Эйприл рапортовала, как дела у Кейси.

Когда он читал их, что-то в его сердце дрогнуло. На экране всё еще было непросто сконцентрироваться, слова вскоре стали расплываться и терять смысл. Он продержался всего пару минут.

Самое обидное было, что он потерял свои многотысячные стрики с братьями и Эйприл и многосотенный с Хэсо в снэпчате. Он решил было послать сразу всем фотку с подписью «я выжил, сучки», но потом рассудил, что это будет показателем плохого вкуса даже для него. Он задержался на пару секунд, взвешивая мысль о том, чтобы начать стрики со всеми с самого начала. Она оказалась неподъемной. Он снова заблокировал телефон.

Любое действие, которое обычно не требовало никаких усилий, сейчас выглядело совершенно невыполнимым. Всё было просто… тяжелым, и приводило в уныние, и он потерял гребаную руку, и запрыгнул в портал с намерением умереть, и как ему теперь двигаться вперед после всего этого?

Тьма охватила его, другая, тяжелая. В следующее мгновение присутствие взяло руль в свои руки, и Лео онемел, странно замер. Он наблюдал за этим будто за фильмом — его рука показала М над сердцем.

— Хочешь увидеть Майки? — переспросил Донни, поднимая голову от планшета, на котором строчил что-то со скоростью пулемета.

Лео — это еще был Лео? — кивнул кулаком.

Младший пришел за Донни хвостиком. На нем было очевидно худи Лео. Рукава свешивались, закрывая его руки. В его голосе слышались слезы:

— Звал, Нардо?

Лео едва ли понадобилось раскрыть объятия. Майки не потратил и секунды на то, чтобы взобраться в его кровать, ввинтиться в него и обнять тепло и крепко. Майки спереди, Раф сзади, Донни что-то печатал где-то за спиной Майки.

Похоже, тьма внутри не могла выйти против света его братьев. Присутствие в его разуме расслабилось и отпустило контроль, возвращая Лео на место в его тело и кости.

Ох.

Зажатый в любви с обеих сторон, он не мог оставаться в мрачном настроении. Что за присутствие ни поселилось в его разуме, оно хотело помочь и точно знало, как. Знало, что не стоит звать Донни обниматься, когда не он выступает инициатором. Знало их всех слишком хорошо.

Играла тихая музыка. Майки вдавил подбородок в плечо Лео и промурчал:

— Что происходит?

Лео даже не думал пытаться отвечать. Переждав недолгую тишину, Раф заполнил ее:

— Лео какое-то время держался на единице, теперь он на нуле. Мы пытаемся заземлить его. Он попросил позвать тебя.

— Я просто… — Майки прочистил горло и попытался звучать более естественно. Походило больше на кривое зеркало в комнате смеха, на пародию. — Неважно. Можно и заземлить. Эй, Лео, слышал когда-нибудь о прогрессивной релаксации? Она куда веселее дыхательных упражнений, говорю тебе.

Вообще-то, Лео о ней слышал. Будто это один из методов борьбы с бессонницей. Он пробовал ее пару раз, но это никогда не заканчивалось успехом, потому что его собственные мысли вечно его отвлекали.

Майки взял ход релаксации на себя и не давал ему отвлечься. Помогал напрягать и расслаблять все мускулы в теле. Они начали с пальцев ног и поднимались выше. Лео постарался быть молодцом и не отставать, даже если развернувшийся в его голове шторм не особенно помогал успокоиться.

— Помогло? — спросил Майки, свернувшись рядышком. Когда на это не последовал немедленный ответ, он добавил тихо, печально: — Ты еще здесь?

Лео пробил апатию и боль и похлопал его по панцирю.

От этого его младшего брата прошила дрожь.

— Хорошо. Это хорошо, — пробормотал он.

Тишина. Как будто никто не знал, что сказать. Господи, как Лео это ненавидел. Он хотел пошутить, рассеять напряжение и тишину. Да, Донни всё еще строчил, и играл его расслабляющий плейлист, но он чувствовал напряжение что в Рафе, что в Майки. Лео просто портил всё тем, что банально находился здесь…

Он подскочил, потому что присутствие в его голове ткнуло его. «Прекрати».

Оскорбленный, Лео попытался ткнуть в ответ, но присутствие отступило. Лео бросил в ускользающую спину: «Ты вроде собирался оставить меня в покое?»

— … придется работать с нами, Лео, — звучал над его ухом голос Рафа.

Точно. Он вздрогнул. А еще он опять отрешенно смотрел в пространство. Лео проворно заморгал, фокусируясь на красном пятне, и улыбнулся Рафу. Он провел кулаком по пластрону, прости.

— Ничего. Куда ты пропал? — спросил Раф, и Лео почувствовал закипающую ненависть к тому, что с ним обращаются как с ребенком. Он хотел справляться лучше. Он тоже не хотел оставаться вот таким.

И черта с два он расскажет братьям про попутчика в своей голове. Он до сих пор не понимал, было ли отрицание его собственным. Но в любом случае оно тут было, он его чувствовал.

Для жеста тяжело нужно было две руки. Его начинало доставать ограничение, накладываемое на коммуникацию пульсирующим отсутствием руки. Вместо этого он показал слово побуквенно. Он больше не мог сказать точно, почему вариант использовать голос не рассматривался. Он просто… пугал.

Раф вздохнул и снова погладил по панцирю, подбадривая.

— Мы знаем, что это тяжело. Ты отлично справляешься.

— Ты просто жжешь, бро, — пробормотал Майки.

— Отличный способ оставаться в реальности, — присовокупил Донни совершенно плоским тоном, который мог бы показаться оскорблением тому, кто его не знал.

Но Лео знал его, знал их всех, и их поддержка значила для него всё. Особенно сейчас. Он приложил пальцы к губам и послал им всем воздушный поцелуй.

Майки усмехнулся, и в этой усмешке слышались слезы.

Лео много чего хотел сделать. Он хотел проверить глаз Рафа, который с явным намерением этот самый глаз от него постоянно отворачивал, он хотел изучить надтреснутые отметины и тремор в руках Майки, и хотел плотно заняться надломленным выражением лица Донни, явно порожденным постоянным недостатком сна и заботы о себе.

И он не мог сделать ничего из этого. Он страдал. Попытки цепляться за реальность забирали все силы лишь на то, чтобы хотя бы оставаться с ними в одной комнате и слушать музыку. Спустя какое-то время и усилия он влил в себя еще немного бульона и за всё это время ни разу не свалился в бездну. Теперь, когда его братья пристально следили за его состоянием, присутствие в его голове никак не давало о себе знать, даже не шебуршало. Возможно, Лео его себе придумал.

Донни был вполне удовлетворен количеством поглощенной им пищи и дал ему снова взглянуть на его медкарту. Лео до сих пор с трудом заставлял экран оставаться в фокусе, но хотя бы он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы просмотреть модели, которые Донни разрабатывал для импланта. Ему нужно было что-то на культе, чтобы создавать интерфейс для будущего протеза.

Присутствие выбрало этот момент, чтобы снова заговорить: «Это будет больно».

«Есть предложения получше? — взвился Лео. — И вообще, если ты не собираешься сваливать, давай-ка не увиливай, тебя как звать?»

Неудивительно, но никакого ответа не последовало. Лео попытался дотянуться до мрака и ткнуть его, но от этого только потерял контроль. Голоса вокруг. Взволнованные. Лео остановил попытки догнать присутствие и сосредоточился на пальцах ног, стараясь напрячь их и расслабить. Пятки. Щиколотки. К тому моменту, как он добрался до икр, он снова мог слышать реальность.

— … просто это всегда происходит так внезапно, — говорил Майки, ни на мгновение не выпуская его из рук, крепко обнимая за талию. — Я просто не понимаю. Я так хочу, чтобы он поправился, но мне кажется, что мы совсем никуда не движемся.

— Это не так, Анджело, — прозвучал логический сосредоточенный голос Донни, который он использовал чаще всего, стараясь успокоить. — Мы добились значительных успехов с диссоциацией Лео. В самом начале он едва ли мог оставаться с нами на пару секунд, может, минут. Сейчас он пробыл с нами несколько часов. Факт, что он упал обратно сейчас, не отменяет всего достигнутого прогресса.

— Но куда он уходит? — с болью спросил Раф. Донни вздохнул.

— Я не знаю, — и разве это были не худшие слова, которые когда-либо произносил Донни. Он размеренно продолжил: — Но разум — комплексный, самозащищающийся конструкт. Что бы ни случилось в тюремном измерении, и я уж не говорю о бесящей тайне пропажи его руки… Он пытается с этим справиться. Это займет время.

Бесящей тайне? Лео поднял руку и тряхнул ей. Обычно для «что» нужны две руки, но он рассчитал, что смысл всё равно дойдет.

— Ты вернулся, — отметил Донни. Его ровный голос выдавал крохотную часть удовлетворения. — Что «что», Леон?

Уф, сколько же слов. Он вслепую попытался шлепнуть по своей культе и открыл глаза, хотя не помнил, как закрывал их. Он адресовал своему близнецу вопросительный взгляд.

— Твоя рука? — переспросил тот. — Очень жаль тебя огорчать, бро…

— Донни, — оборвал Раф. — Серьезно?

— Это просто шутка!

— Рано.

У Лео затряслись плечи, потому что смех вспузырился в нем прежде, чем он успел об этом подумать.

Одно пораженное молчание спустя Майки выдал:

— Не, похоже, в самый раз. Тебе просто не терпится завалить нас каламбурами на тему своей однорукости, да?

На один дебильный момент ему очень захотелось вместо правой потерять левую, чтобы иметь право сказать, что теперь он всегда прав. Но на самом деле ему хотелось, чтобы всё это осталось лишь страшным сном, а не неизбежной реальностью его безвозвратно изменившейся и пропитанной болью жизни.

Он ткнул себе в подбородок одним пальцем. Серьезно. И снова похлопал по руке.

Он не был уверен, что останется в сознании достаточно долго, чтобы услышать ответ на свой вопрос. Но Донни снова вздохнул, тяжело, устало, напряженно, и потер затылок. 

— Я не знаю, как ты потерял руку, Лео, — сказал он так, будто признание, что он чего-то не знает, дважды за один день, было тяжким преступлением. — Когда мы засекли тебя через портал, у тебя было две руки. Когда мы тебя вытянули, осталась одна.

Лео помнил это и сам, спасибо. Он пересек портал, и не осталось ничего, кроме ослепительно-белой вспышки горячей боли, и мощного грома в голове, и…

А, этот гребаный козел в его мозгу. Комната поплыла, всё, что говорил Донни, исчезло. Ладно, всё равно он уморился оставаться в сознании так долго. Время погоняться за призраком в собственном разуме.

«Эй! — Лео потопал вперед, вслепую шаря по темному месиву и никого не находя. — Ты появился в моей голове, когда мы проходили портал, так?»

Присутствие не отвечало. Лео шатался под давлением тьмы, но упорствовал. Искал вручную единственной рукой, потому что даже в собственном разуме у него осталась всего одна рука. Это было тупо.

Всё это было тупо.

«Эй! Слушай сюда, ты сидишь в моей голове, дружище! Ты здесь нежеланный гость!»

«Я тоже не хочу здесь находиться», — откликнулось присутствие с совершенно другого бока, чем тот, в котором шарился Лео. Он развернулся и направился на голос.

«Так свали», — предложил он горько и резко.

«Не похоже, что я могу, — признало присутствие. — Я пытаюсь не вмешиваться в твою жизнь, просто это… сложно».

«Как ты сюда попал? Где ты был до этого?» — требовательно спросил Лео, подходя ближе и ближе, двигаясь вслепую, шаря перед собой.

Вспышка света. Больше ничего. Присутствие сказало: «Я не знаю. Я должен быть мертв».

«Так ты призрак», — Лео нашел его, крепко ухватился, пытаясь вытащить его из тьмы…

— Сенсей?

Внезапный крен. Инерция. Резкое движение. Но двигался не Лео. Он почувствовал, как его тело вдохнуло. Почувствовал, как открылись его глаза. Он мог видеть, но странно, будто из туннеля, издалека. Не он контролировал тело. Его рот произнес, едва ли вложив голос, едва ли выдохнув:

— Кейси.

Эмоции взвихрились неразберихой. Хаотичные, полные боли. Лео сплющило, будто он стоял беззащитный в центре торнадо. В глазах скапливались непролитые слезы, мешая смотреть на его мальчика.

Его мальчика?

О.

Лео ухватился за присутствие и отдернул его прочь от управления изо всех сил. Они оба покатились обратно в бездну, но в этот раз Лео понял. Он смог разобрать, кто стоит перед ним, видел то, чего увидеть нельзя. В пелене тьмы они напоминали кривое зеркало.

Лео смотрел на старшую версию себя. Одна рука. Высокий и сильный. Повидавший жизнь и сломленный. Всё, чем он хотел стать. Всё, чего он боялся.

«Чувак, — выдохнул Лео, потому что ни о чем другом он в теории подумать не мог. — Ты мастер Леонардо. Сенсей Кейси».

«Полагаю, так», — старший Лео неловко поежился и отвел взгляд. Было странно называть кого-то собственным именем. Он решил остановиться на Сенсее.

Лео не так и много слышал о будущей версии себя, кроме того, что он был лучшим ниндзя всех времен, что он спас много людей и потерял всех, кто был ему дорог. Глядя на его угрюмый, тоскливый вид, он не мог не вспомнить, как однажды проорал Хэсо, что без своих братьев он ничто.

Перед ним стояло ничто.

«Ну а ты как руку потерял?» — поинтересовался Лео.

«Я уделял ей мало внимания», — ответил Сенсей.

Лео коснулся того места, на котором его собственная рука растворялась в пустоте. Его разум не мог нарисовать себе картинку травмы, которой не видел за бинтами. Так что ее просто… не было. Он не хотел об этом думать. «Почему ты просто прячешься в моей голове, чувак? Уверен, что уж Кейси будет безумно счастлив узнать, что ты здесь».

Старшая версия замотала головой еще до того, как Лео договорил: «Нет. Меня здесь быть не должно. Я не хочу забирать у тебя твою жизнь».

«Потому что уж я-то так зашибенно справляюсь, — саркастично процедил Лео, после чего махнул на него рукой. — Знаешь что, плевать, ты продолжаешь твердить, что не хочешь быть здесь и всё равно то и дело влезаешь и берешь управление на себя. Я тебя насквозь вижу. Ничего, не особенно-то и хотелось рассказывать остальным, что я свихнулся.»

«Ты не свихнулся», — сказал Сенсей более нежно, более хрипло. Лео не смог сдержаться и показательно закатил глаза.

«Мы теперь что, классифицируем кататоническую диссоциацию как норму?»

«Ты испытал много травмирующих событий за слишком короткий промежуток времени. И, подозреваю, мои впихнутые травмы дело не облегчают. Учитывая всё это, ты очень неплохо сплавляешься».

Лео и близко ему не поверил. Но улыбнулся, чтобы старшая версия посчитала, что, возможно, он поверил.

«Ага. Но вообще-то я выжат как лимон, так что я пойду погляжу, можно ли в этой гребаной бескрайней бездне просто отдохнуть. И я ценю, что ты наконец показал мне, что я не просто придумываю себе всякое».

Его непринужденной манере не удавалось как следует скрывать, что он на полшажочка от полноценной истерики по поводу сложившейся ситуации.

«Без проблем», — ответил Сенсей бесконечно усталым голосом.

Лео задумался: если он попытается отдохнуть, это будет означать отдых и для Сенсея тоже? Потому что судя по его виду, это было ему необходимо.

Он погрузился в чернильную тьму. В бескрайней бездне как следует отдохнуть не получалось, но это хотя бы было лучше, чем постоянное усилие оставаться в сознании.