Лео оставался в реальности, хотя нельзя было не заметить, как покраснели у него глаза и заложило нос. Он не дал Сплинтеру позвать Рафа, настойчиво показывал жест для костыля, пока ему его не принесли, прошкандыбал через всё логово, чтобы завладеть папиным креслом, и с вызовом развалился в нем.

— Оно целиком твое, Синий, — Сплинтер даже не стал пререкаться. — Но шоу выбираю я.

Лео закатил глаза, гиперболизированно устроился поудобнее в вожделенном кресле, на полную пользуясь положением больного. Сплинтер взял пульт, подтянул кресло-мешок ближе к проектору и включил худшее шоу, какое Лео только видел.

Некоторое время Лео его с не то чтобы особым вниманием смотрел, и хоть он понимал по-японски, это едва ли помогало выстроить невразумительный сюжет в голове. Раф нашел их на том моменте, когда Лео начал подозревать, что в каком-то смысле болеет за то, чтобы злодей перебил всех участников шоу. Едва заметив Рафа, он немедленно к нему потянулся, жестами показывая, что хочет его внимания.

— Привет, Лео, — откликнулся Раф и при виде его лица резко сжал губы в линию. Точно, он ведь плакал, глаза небось красные до ужаса. Он потер лицо, а потом настойчиво приложил ладонь к уху. Его телефон был в его комнате, а желание тянуться туда за ним было на нуле.

— Твой телефон? Где он? — Раф похлопал себя по карманам, как будто он мог оказаться там, вот ведь чучело.

Лео показал по буквам спальня. Раф щелкнул пальцами и тотчас за ним сбегал. После чего подтянул еще одно кресло-мешок и уселся рядом со Сплинтером.

— Если хочешь остаться, веди себя тихо, как Синий, — сказал тот и мягко потрепал его по щеке.

— Тихо, как Синий, — странным голосом повторил Раф. — Ладно, пап. С этим Раф справится.

Лео был просто рад снова получить свой телефон. Майки отправил в снэпчат вафли с завтрака, что предсказуемо, а Эйприл минут двадцать назад скинула фото крысы в метро с фильтром из сердечек и подписью «Сплинтс!!!». Лео фыркнул и заскринил.

Услышав это, Раф взглянул на него. Лео немедленно его сфоткал, а потом потратил минут десять, пририсовывая ему корону и котика на коленях, и наконец отправил во все свои стрики.

Донни ничего не прислал, но его сообщение прочитал тут же. И через минуту заявился, задрапированный в одеяла, и завалился на кресло, тесня Лео.

Тот страдальчески заворчал и подвинулся, чтобы они могли разделить кресло, недостаточно большое для двух черепах-подростков.

— Шшш! Ты можешь остаться и дальше давить своего брата, но мое шоу не перебивай! — прошипел Сплинтер, нагибаясь к коленям, чтобы лучше видеть стремительно разворачивающуюся и крайне странную драму на экране. Раф наклонился тоже — его тоже начало затягивать шоу.

Донни в ответ закатил глаза и вытянул из-под слоев одеял свой планшет. Он был теплый и тяжелый, и тяжесть его тела под боком была чертовски приятна. Почти как объятие.

Лео заулыбался и вернулся к телефону. Он пролистал разномастные открытые вкладки, углубился в исследование травматической катаракты и прочитал так почти час, пока его глаза не заявили настоятельно, что больше не могут и горят от утомления. В целом боль была где-то на пяти. Заземление было на никогда ранее не виданной тройке. Он ткнулся лицом в руку Донни и дышал.

Он погрузился в обыкновенную дрему, которая было легко разорвана голосом Майки:

— Как он сегодня?

Телек выдавал привычную какофонию фильма про Юпитера Джима. Видимо, Сплинтер ушел.

— Он сегодня плакал с папой. Не знаю, хорошо это или плохо, — неохотно ответил Раф.

— Хм, — был единственный ответ от Майки. Тишина растянулась. Донни выстукивал по экрану прямо у его виска.

— Как у вас дела? — нерешительно спросил Майки.

— В норме, Майкс, — сказал Раф с толикой усталости, но в целом стараясь звучать ободряюще. — А ты как? Как прошло у Драксума?

— Нормально, — тут же пренебрежительно отозвался тот. — У тебя сейчас тоже невербальный эпизод, Донни?

Донни не ответил. Лео вслепую нашарил свой телефон, потому что шутка была слишком хороша, чтобы упускать момент. Едва разлепив сонные глаза, он напечатал текст в приложении с заметками и передал телефон Донни. «Если у тебя эпизод и у меня эпизод, то кто за рулем?»

Резкий хохот Донни вознаградил его старания более чем достаточно. Донни вернул ему телефон с тем шедевральным выражением смеси веселья и раздражения на лице, которое умел вызвать только Лео. Раф наклонился, чтобы зачитать вслух, и тоже посмеялся. Потом спросил:

— Прости, мы тебя разбудили?

Лео зевнул во всю пасть и принялся драматично потягиваться, чтобы между делом вмазать Донни, и махнул Рафу, мол, нет. Мстя Донни пришла немедленно: он попытался спихнуть Лео с разделяемого ими кресла.

— Давайте не мять бока раненому, — Раф их разнял и нарочито пихнул их глубже в кресло.

Лео широко усмехнулся — он был рад победить. Но когда он повернулся к Майки за поддержкой, его младший брат смотрел на них с ужасным выражением лица и спрятал руки, плотно скрестив их на груди.

Вспышка беспокойства. Лео знал, что что-то не так, и хотел это исправить. Но когда он махнул ему, Майки просто пожал плечами и отвернулся к нему спиной, лицом к телеку, по которому шел фильм про Юпитера Джима, который они все смотрели уже миллионный раз.

Лео постарался не чувствовать отторжение, он знал, что тут есть что-то глубже. Что, впрочем, было невозможно вталдычить его эмоциям. Он просто чувствовал себя так, будто где-то накосячил, и Майки больше не хочет иметь с ним ничего общего. Вся эта внутренняя междоусобица не могла привести ни к какому результату ни с одной стороны.

«Майки любит тебя», — вклинился Сенсей.

«Что я говорил насчет дерьма, которое я и без тебя знаю?» — огрызнулся Лео, стараясь не выдавать всего раздражения, которое он чувствовал.

«Это, видимо, будет происходить постоянно как следствие нашей ситуации», — сухо ответил он.

«Звучишь как Донни», — прогундел Лео и, забив на помигивающий проектор, снова ткнулся в руку Донни. Это была единственная часть его тела, с которой он имел право взаимодействовать без угрозы быть спихнутым с кресла. Весь остальной Донни сосредоточил пристальное внимание на планшете и даже не моргал. Лео подглядел маленько и разглядел соединения нервов для протеза. В миллионный раз он почувствовал стыд, что это забирает все время и внимание Донни.

На это Сенсей откликнулся скептическим настроением, учитывая, чем Лео занимался буквально только что: «Вы не понимаете, это другое…»

Лео его оборвал: «Это нормально, что я ищу инфу по травмам глаза, я же медик».

«Это нормально, что он делает тебе руку, он же технический гений».

«Теперь ты на его стороне. Когда о протезе заговорили в первый раз, ты сказал, что будет очень больно».

«О да, адски. Одно дело вес, другое дело нервы. Не в этом смысл».

«Да, смысл в том, что Донни не должен тратить на это всё свое время. Он значит для меня куда больше, чем просто его техника».

Сенсей послал ему волну теплоты и ответил спокойно, убедительно: «Да, дружище. А ты значишь для них куда больше своей роли медика. Но ты всё еще рад им помогать, не так ли?»

Контраргумента у Лео не нашлось. Снова его победило зеркало близнеца. Он нехотя ответил: «Ты жутко раздражаешь, знаешь?»

«Мне это говорили пару раз», — хихикнул Сенсей.

Кто-то коснулся его колена. Проморгавшись, он повернул голову и обнаружил взгляд Рафа на себе.

— Число? — спросил тот. Лео показал два пальца. Раф пояснил: — Ты просто как будто куда-то улетел.

Лео пожал плечами, катая между пальцами рукав украденной ветровки. Теперь, когда дела пошли лучше и он стал более заземленным, его начинало беспокоить, что он не сказал им про Сенсея.

«Не говори им», — тут же возразил тот.

«Я знаю, что ты не хочешь», — ответил Лео и больше ничего по этому поводу не добавил. Он не до конца понимал, что сам чувствует и насколько его эмоции переплетены с эмоциями Сенсея. Обойдя проблему, он поднял руку над головой и потеребил пальцами. Душ.

— О, точно. Но, наверное, кому-нибудь стоит остаться снаружи на случай, если тебе понадобится помощь, — согласился Раф.

Лео скорчил рожу, но спорить не стал. Если диссоциация накатит в душевой, итог может быть плачевным.

Часть его хотела попросить помощи Майки, заставить его провести с ним время. Но было очевидно, что Раф уже решил, что пойдет с ним сам. Сработала его собственная неустанная нужда помогать. Раф всегда их защищал и прикрывал. Жестоко будет ему отказать. Так что он сжал руку Донни, отпустил и потянулся за своим костылем.

— Я могу тебя донести, — неуверенно предложил Раф, не подавая ему костыль.

Лео прожег его плоским взглядом, потому что был вполне в сознании, чтобы поставить обе ноги на пол. Он не даст ему таскать себя вокруг, как ребенка. Ради всего святого, ему шестнадцать, и он вполне себе дееспособен.

— Предложение остается в силе, — тот пожал плечами и стоял рядом, пока Лео выкарабкивался из черной дыры, в которую кресло превратилось под воздействием тепла и веса его близнеца. Донни не стал заявлять свои права на его место, едва оно освободилось. Он завернулся в одеяло с головы до ног, только два внимательных глаза уставились в планшет, да палец тыкал по экрану.

Движение заставляло ребра ныть и очерчивало паутинку нервов с каждым движением, напоминая, что довольно долго его тело пролежало как тряпичное. Костыль помогал сбитому чувству баланса и слабым коленям, но не скорости.

С последнего раза, когда Лео принимал душ, прошло слишком много времени. Он согласился оставить дверь открытой, однако заставил Рафа остаться в коридоре.

— Окей, но тебе нужно придумать, как дать мне знать, что с тобой всё хорошо, — уступил тот и уселся спиной к стене.

Лео показал «ок» и оставил дверь приоткрытой на щелочку. Открыл вентиль, чтобы вода согрелась. Потом единственной рукой неохотно расстегнул ветровку и оголил перебинтованное плечо и культю. Сейчас ему придется увидеть то, на что он активно пытался не смотреть.

Комната сделала круг по своей оси, на макушке защекотало, и Лео аккуратно снял бинты и сложил их на припечке. Зеркало начало заволакивать от пара, но это не скрыло его рану. Он пошевелил культей, остаток плечевой кости резко пришел в движение. Мышцы пришлось сшивать ровными знакомыми стежками черных нитей на конце, чтобы кость не проткнула кожу. Будто он собственными руками его накладывал. Или его собственные руки обучили наследника.

Лео учился накладывать швы на апельсинах. Оттуда у него появилась ненависть к запаху цитруса и твердая рука. Потом пришло тихое, покинутое воспоминание: когда Сенсей учил Кейси, это было по живой плоти. У него не было пробных заплывов. Все эти ровные стежки и плотные узлы были работой Кейси-младшего, который сшивал кожу, чтобы та медленно заживала.

Когда Лео поднял маленькую культю, фантомная рука поднялась вместе с нею. Это дезориентировало, это было жестоко. Он мог представить, как пальцы сгибаются и выпрямляются, даже если смотрел на воздух. Сердце начало стучать у корня языка. Поток воды топил белый шум в его голове. Заземление упало до единицы, может, до нуля.

Потом из коридора донесся голос Рафа:

— Лео, проверка.

Лео сглотнул и отвернулся от зеркала, всё плотнее заволакиваемого паром. Он начал громко мычать мелодию Welcome to the Black Parade и забрался в душ.

— Теперь у меня весь день в голове играть будет, — пожаловался Раф издалека, хотя на жалобу похоже не было. Лео годами самолично заселял в их головы самые разные песни. Его любимым хобби было к концу дня заставить всех троих напевать что угодно.

Приятная мысль, помогла отвлечься. Лео попытался простоять в душе все десять секунд, после чего признал тихое поражение и сел. Вода стекала по его панцирю. Очевидно, кто-то промыл его раны, но всё равно смыть с кожи пот и мшистое чувство было приятно.

Лео промычал еще пару песен MCR. Это помогало оставаться в моменте. Он вспенил свой довольно дорогой гель и этим утешил какую-то часть себя, которую до сих пор даже не осознавал.

А еще это наполнило Сенсея ностальгией и радостью. Он украл управление, чтобы вдохнуть запах геля с ароматом белого жасмина и кедра. Он улыбнулся.

— Давай что-нибудь получше, Лео, — окликнул его Раф.

Сенсей осознал, что из-за него Лео замолчал, и завел единственную песню, которая пришла в голову, — Toxic Бритни Спирс.

Чистый и согретый, Сенсей вытащил их из душа пошатываясь — из-за горячей воды упало давление, и ноги ослабли. Он завернулся в полотенце, уселся на полу и принялся осматривать культю с куда большей практичностью, чем то самоистязание, которым занимался Лео. Заживет куда лучше его культи, потому что ей немедленно оказали нужную помощь и дали как следует отдохнуть, что для Сенсея в разгар войны было непозволительной роскошью. Он позволил Донни пришлепнуть туда порт еще прежде, чем она нормально зажила. Возможно, здесь всё пройдет куда лучше. У них столько времени и ресурсов.

Сенсей выудил из-под раковины аптечку и с выученной практичностью вернул бинты на место, всё это время не прекращая напевать. Лео сидел позади и позволял ему — после душа он выдохся. Сенсей застегнул гигантскую ветровку, легко управляясь с молнией, и сунул пустой рукав в карман. Наконец он вышел с костылем и тут же стукнул им Рафа по лодыжке.

— Ауч, — ответил тот просто из принципа, даже если ему точно не было больно. Вокруг его глаз собрались морщинки: — Лучше?

Сенсей кивнул, стараясь не думать слишком интенсивно о шрамах на его глазу и о том, настолько помутнел хрусталик. Такого ему видеть не приходилось, но живой и раненый лучше, чем мертвый, правда ведь? Временами Сенсей желал никогда не видеть своего брата похороненным в окружении плюшевых игрушек. Жизнь из него высосали досуха, все конечности такие бездвижные. Воспоминание о мертвом брате вертелось в его голове постоянной навязчивой мыслью куда чаще, чем воспоминание о его улыбке.

«Серьезно, тебе нельзя доверять управление», — сказал ему Лео, и тело пошатнулось, когда они сменили ведущего.

«Подожди…» — начал было Сенсей.

— Воу, приятель, — Раф стремительно поднялся и замер наготове, будто Лео мог опрокинуться.

«Пожалуйста, обними его, — взмолился Сенсей. — Просто чтобы я мог почувствовать, что он не мертв. Мне нужно выкинуть это из головы».

Лео тоже нужно было выкинуть это из своей чертовой головы. Ему вспомнилось, как он впервые увидел сбитое машиной животное на обочине. Как нечто живое могло быть настолько неподвижным, как плоть может быть такой покойной и пустой. Видение его старшего брата, его героя, лежащего как просто плоть, могло бы питать его кошмары. А Сенсею с этим еще так долго жить пришлось.

— Лео, число? — попросил Раф, склоняясь, чтобы увидеть его лицо. Насмотревшись на гротескное изображение своего ранения в первый раз, да еще получив долю персонального ада Сенсея на свои плечи, он, видимо, был на нуле. Мрак ждал его, встал на пути. Ему пришлось проморгаться раз шесть, чтобы заставить взгляд сфокусироваться. Каждое действие казалось неподъемным грузом. Он поднял кулак, ноль, и раскрыл руку для объятия.

Раф без единого сомнения прижал его к груди и спросил в ухо:

— Что случилось?

Лео обвил его шею. Сенсей стиснул. Они чувствовали, как бьется сердце Рафа. Он определенно был жив.

«Вот обязательно было тянуть нас по этой кроличьей норе, чувак?» — пожаловался Лео, цепляясь за Рафа так, будто может упасть или утонуть. Разум немножко отчаянно трепыхало из стороны в сторону.

«Ну, ты же знаешь, что не любишь оставаться один на один с мыслями, потому что они забредают туда, куда тебе не хочется? Так вот, из этого не вырастают», — Сенсей был в похожем состоянии. Глаза горели, он втапливался в шею Рафа и пытался сглотнуть желание сорваться где-то в миллионный раз.

— Раф с тобой, — то продолжал сжимать в ответ. — Что такое, дружок?

Равные вспышки: первая, безжизненное тело кого-то, кого так сильно любишь, раззявленная дыра, которая никогда не перестанет болеть, никогда не перестанет выбивать воздух из легких Сенсея. Не важно, сколько пройдет времени, горячечное желание всего на мгновение еще хоть раз сжать его в своих руках, еще раз, еще раз.

Вторая, рывок чистого страха, пропадающий из вида Раф, склоненный над ним, спасший его, принявший удар на себя, отогнавший Лео прочь. Пожертвовавший собой ради него, как настоящий герой, вот только так быть не должно, Лео без него ничто, он не должен был этого делать…

Они показали по буквам дрожащей рукой: потерял тебя.

— Я же здесь, глупышка, — Раф стукнул лбом по его лбу, стараясь улыбнуться уверенно, вокруг глаз собрались складочки. Но на одном из глаз скрестились шрамы, он был мутным и не видел. Это вина Лео.

Раф принялся с силой потирать их шею, растягивая кожу, и тихо, успокаивающе нашептывать, пока Лео хватал воздух, пытаясь затолкать, сглотнуть слезы. Раф настаивал:

— Всё в порядке. Я в порядке.

Лео с трудом поднял руку и большим пальцем коснулся шрамов на его глазу.

— Это ничего, — Раф смахнул прикосновение, ни на мгновение не задумавшись. Но когда Лео моргал, на лицо Рафа накладывались, борясь за внимание, два остаточных изображения. Два неприкаянных горя сражались, мертвый и схваченный, для них потерянный.

— Я никуда не ухожу, — пообещал Раф, ухватившись за его загривок и уверенно потирая его. — Вбей это себе в голову, хорошо? Ты меня не потерял, я прямо здесь. Не загоняйся из-за этого.

Не то чтобы Лео выбирал, из-за чего ему загоняться, особенно когда его нервную систему взломал травмированный дед и поставлял подержанные кошмары.

Чужая склизкая вина осела на плечи. Лео попытался не дать ему погрузиться в бездну, словил впереди, не отпуская Рафа.

«Я сейчас едва держусь в реальности, если ты уйдешь, я упаду».

«Я делаю тебе больно», — ответил Сенсей, вырываясь. Он был сильнее Лео, так что он высвободился и испарился. Лео был на последнем издыхании, так что серость мгновенно поглотила его периферию. Наедине со своими мыслями. Он панически показал Рафу ноль.

Отчаяние омыло новым обессиливающим ужасом. Как ему, черт возьми, вот так вот жить? Продолжать продираться через вечную борьбу, не надеясь и на глоток воздуха, пока его голову снова не окунут под волны?

Движения. Слова. Сквозь туманную вату, далекие, не дотянуться. Лео отказался падать, но он висел на обрыве. Он не мог придумать ничего, что помогло бы ему держаться, так что держался просто на голой силе.

Какое-то бурчание, неразборчивые слова. Цветастое шевеление где-то в направлении его расфокусированного взгляда. Мягкие одеяла. Его окружает безопасность. Не похоже, что прошло много времени, он до сих пор чувствовал запах своего геля для душа. Размеренные слова постепенно начали вливаться в уши, вполне совпадая с происходящим перед глазами.

— … и Майки сказал, что, если я продолжу поливать цветы, они могут дать гибриды. Я поливал их, потому что думал, что им просто нужна вода.

Маленький аватар шагал мультяшными шажочками и педантично работал лейкой.

— Я думал построить здесь мостик, потому что в этот момент мне всегда хочется перейти реку, — пояснил Раф у его уха, прогоняя аватар кружочком по берегу реки. У аватара были розовые волосы, черные ботинки и комбинезон, а на носу пластырь.

Раф пару минут погонялся за жуками, зачитывая каждую плохую шутку после их поимки вслух.

Лео более чем достаточно играл в Animal Crossing, хотя и не знал, что Раф тоже начал играть. Его персонаж был еще на весьма ранних стадиях развития деревни. Он донес пойманных жуков до музея и отправился рыбачить.

Лео устроился в том, что происходило на самом деле, вернулся в комнату, где работал вентилятор, где он сидел на кровати с Рафом, буквально зажавшим его со всех сторон — он обвил руки вокруг него, устроил подбородок на его макушке и играл для них обоих.

Раф выловил японского морского окуня. Еще прежде чем появилось его описание, Лео пробормотал:

— Это как минимум С плюс.

Раф прерывисто выдохнул и сжал его крепче.

— Вот и ты. Прошел где-то час. Спасибо, что вернулся.

Он не специально уходил. Лео что есть мочи заморгал, держа экран в фокусе, и спросил из переполняющего любопытства:

— Когда это ты начал играть в Animal Crossing?

— Недавно вот. Майки предложил, потому что мне нужно было делать что-нибудь… затягивающее и успокаивающее, — объяснил Раф неохотно, но искренне. Потом добавил застенчиво: — К тому же, от Hades у меня слишком пригорает.

— О, на Hades я бы посмотрел, — Лео устроился поудобнее, потому что его старший брат был великолепен в рогаликах.

Раф без промедления сохранился и сменил игру. В Hades от игрока требовалось много и яростно колошматить по кнопкам, но это для Лео было куда привлекательнее. Он открыл было рот, чтобы прокомментировать выбор дара Зевса, и тут осознал, что несколько раз заговорил, даже не задумавшись об этом. Учитывая их позицию, это имело смысл, он не смотрел на Рафа напрямую, чтобы показывать жесты. Но всё равно от этого, от ожиданий по его коже побежали мурашки. Осознав это, он тут же накрутил себя и запугал до того, чтобы говорить больше не хотелось. Он переключился на молчаливый просмотр, время от времени только мешал тем, что тыкал в экран, отчего Раф ворчал.

Было здорово чувствовать чистоту, даже если поход в душ прошел несколько плачевно. Заземление было на единице, а общий уровень боли где-то на трех. Просто настойчивый зуд в ребрах, остаточная болезненность, напоминавшая о себе с каждым вдохом, и чувство, будто кто-то точит зубы об его пропавшую руку. Словно она пыталась о себе напомнить.

Лео оставался с Рафом и наблюдал, как он играет, пока Майки не принес им обоим ужин. Он явно прикладывал усилия, чтобы вести себя нормально.

Без помощи Сенсея у Лео случилось противостояние с вилкой, которая никак не хотела укладываться в его неведущую руку. Курица с рисом были не самым дружелюбным блюдом для кого-то, кто едва справляется с координацией, и хрена с два он позволит кому-либо кормить себя с ложечки. Сенсей так и не пришел на помощь, так что на половину порции у Лео ушло едва не втрое больше времени, чем обычно. К концу он выдохся, так что взял свой телефон и свернулся калачиком на боку.

Разочарование отсутствием руки усугубило его настроение, так что, открывая снэпчат, он вовсе не ожидал удара в самое сердце. На фотку Рафа ему пришел ответ от Хэсо.

Хэсо прислал всего лишь фото своей Стены Чемпионов, не добавив никакой подписи. Посередине красовалась фотография Лео в рамке и за стеклом. Он не позировал на камеру, даже ничего не делал, просто сидел у барной стойки своего Tío в расстегнутой синей куртке и лыжной шапке, уложив подбородок в ладонь и тепло улыбаясь кому-то за камерой так, что улыбка затрагивала глаза.

Его рука начала трястись, но он сумел сделать скриншот. Сколько заботы было вложено не только в выбор фотки, но и в рамку, и ее место на Стене Чемпионов…

Лео ответил: «tio омг я сейчас заплачу»

Он шмыгнул носом и попытался проглотить эмоции, потому что глупо было бы расчувствоваться из-за этого. Раф и Майки на том конце комнаты разговаривали, но после его шмыга странно затихли.

«Не глупи, pepino», — ответил Хэсо.

«я твой чемпион???» — написал Лео и приправил десятком рыдающих эмодзи.

Хэсо печатал слишком долго, учитывая, что по сути прислал тот же ответ: «Не глупи».

Лео снова шмыгнул и закусил улыбку, печатая: «когда увидимся в следующий раз я тебя так обниму tio закачаешься».

«Сперва выздоровей, мне будет неприятно, если ты заявишься к моей двери только ради объятий и навредишь себе».

«так значит ты меня обнимешь??»

Хэсо не ответил. Лео потер глаза еще дрожащей рукой. Его переполняла оказанная ему забота.

— Что у тебя там, здоровяк? — окликнул его Раф, откинув притворство, будто они не следят за ним.

Лео хотелось похвастаться, так что он открыл семейный чат, который лично он не трогал уже видимо столетие, скинул скриншот и добавил подпись: «меня эмоционально компрометирует скелет».

Майки выудил свой телефон и вслух ответил:

— Аввв!!

Раф заглянул в его экран.

— О, хорошая фотография.

Эйприл заявилась в чат с десятком эмодзи конфетти: «Ты Чемпион!!!»

Вклинился Донни: «Глупости. Ему стоило использовать не это фото».

И он вкинул воистину ужасную фотку, где Лео навернулся после неудачного трюка на скейте — распластав все конечности куда только можно, но одна рука слабо показывает палец вверх.

Лео заржал и заглушил смех в локте. Ответил: «я тя ненавижу»

Майки, как истинный предатель, написал: «Нет, неправда, он только что засмеялся!!!»

«Разумеется засмеялся, Леонардо признает гения, когда видит его».

«А как насчет этого гения?» — написала Эйприл. Лео застонал. Она прислала фотку, где он сидел на корточках подле упавшего куска пиццы, сокрушенно хватаясь за голову. Пиццу он уронил случайно, но фотку они ставили специально и сохранили шутки ради.

Раф ответил ей, строча на своем телефоне: «Фигня! Вот это качество высшего сорта».

Он вбросил фотку, на которой Лео дрых в поистине неудобной позе на кресле, широко раскрыв рот, из которого свешивалась ниточка слюны. Она была очень смазанной, фокус сошелся не там, и вообще она никак не подчеркивала его достоинства. Это была высшая месть над жертвой бессонницы, который в своем телефоне хранил арсенал фоток своих спящих братьев.

«брух», — ответил Лео. Майки скроллил слишком целенаправленно. Подозрения Лео подтвердились, когда его невинный младший брат отправил фото из своей коллекции. Худшая часть этой фотки была в том, что она почти стала хорошей. Лео улыбался от уха до уха, показывал сердечко обеими руками и глядел сквозь него. Но на нем была футболка с ярко-розовыми буквами BABY SLUT, потому что он сделал смелое заявление, что будет выглядеть хорошо в чем угодно, и Эйприл бросила ему вызов надеть это. А Лео никогда не дрейфил перед вызовом.

«пожалуйста не показывайте эти фотки Хэсо», — а у самого плечи тряслись от сдерживаемого смеха.

Эйприл ответила еще десятком смеющихся эмодзи.

Лео сохранил все фотки себе. Неотвратимая необходимость выздоровления ему конкретно осточертела, даже фоновая боль, нехватка сил или желания двигаться и заниматься обычными делами очень сильно ему мешали. Всё равно он хотел отправиться в Беговую пиццерию, увидеть свое лицо на стене и обнять Хэсо. 

Как только эта дрянная идея поселилась в его голове, рядом появилось знакомое присутствие. Сенсей вернулся, призванный его хреновыми решениями.

Лео не злился, ему всё равно не так уж и нравилось, когда по пустому разуму гуляло эхо и тишина пыталась утащить его во мрак. Твердое присутствие Сенсея давало ему опору. Лео с кривой усмешкой протянул: «Не думаю, что у меня хватит энергии на портал до кухни, не то что уж до Хэсо. Расслабься».

Сенсей молчал. Лео ткнул его в лоб, но не получил никакой реакции. Закатив глаза, он оставил его кукситься на задворках сознания.

— Есть пожелания, с кем остаться на ночь, Лео? — спросил Раф, отчего Лео пришлось быстро вернуться в реальность.

Он точно знал, с кем хочет остаться, и показал М над сердцем. Майки мог пытаться избегать его, но стоит им остаться наедине, его младший брат сломается и заговорит, потому что не умеет страдать в тишине.

Майки это, очевидно, знал и ужаснулся, но быстро исправился и сказал:

— В плане, я мог бы, но у меня столько дел…

Лео уверенно и окончательно указал на него, надев лицо лидера, который не принимает нет за ответ. Раф похлопал его по плечу и понимающе улыбнулся.

— Звучит здорово. Напиши, если понадоблюсь.

Лео отсалютовал. Раф оставил их вдвоем.