Звенящая тишина. Тьма. Мрак, теснящиеся тени. Все так далеко, он не мог дотянуться, даже если бы захотел, а он не хотел. Ему было плевать. Какая разница? Какое это имело значение? Всё равно ничего не наладится.

Узел колючей проволоки и тревоги обвился вокруг груди, впиваясь, пронзая, потащил в дыру. Слишком. Всё просто слишком.

Лео больше не хотел быть здесь с одним только узлом тревоги в качестве соратника. Узел стал больше, невероятно больше, больше размеров его грудной клетки. Он был слишком огромным, как будто поглотил весь мир и заслонил солнце, а молекулы выросли до уморительного размера.

Сквозь туман из уголка его глаза вытекла слеза. Обжигающая, слишком горячая. Ладонь отерла ее, но он был в бездне, прикосновение было в столетиях от нее.

Он был в ловушке. Если бы он мог умолять отпустить его, он бы умолял. Реальность была кошмаром, а в бездне было еще хуже. Лео так чертовски устал от чувства, что он в западне. Он этого не хотел.

Лео лежал в слякоти, густой и бездвижной. Его уничтожало изнутри. Грязь начала заполнять нос и рот. Паника, сердце бьется от страха задохнуться. Он здесь умрет.

Мрак застилал глаза. Лео отдаленно почувствовал, что как минимум половина этих страданий не его. Над его головой знакомо раскинулась паутина растущих веточек. Он вытянул себя из слякоти, сел на колени и принялся продираться. Искать наощупь.

Он нашел Сенсея в грязи. Лео вскарабкался на него, вытащил лицо из холода, счистил грязь с рта и носа. Сидя на его груди, тряхнул, слабо, но со старанием.

«Чего ты так боишься? — требовательно спросил он. — Блять, просто ответь мне, и мы постараемся с этим справиться. Всё можно исправить».

Острая тревога прошлась по нему рикошетом, болючая, переполняющая. Сенсей не шевельнулся.

Лео сдавил его лицо, нажал пальцем на челюсть и сказал надламывающимся голосом:

«Пожалуйста. Нам нужно работать вместе. Мы не можем оба упасть».

«Но у нас так хорошо получается, — пробормотал Сенсей, беря его руку и наконец открывая глаза. — Прости, малой. Я всё говорю, что перестану делать тебе больно, и продолжаю. Я по сути своей лжец».

«Ты знаешь, что я это знаю», — Лео надавил, сердито щипая его за лицо. Сенсей ответил усталым взглядом. Он всё еще наполовину был погружен в грязь, погребен под цветущим деревом, пустившим корни в его разуме. Он спросил: «Чего ты от меня хочешь?»

«Драксум знает, что что-то не так. Прятки от всех никогда не были долгоиграющим решением. Тебе нужно найти способ всё это пережить, потому что нас раскроют. Скажи мне, чего ты боишься», — Лео встал на колени, так и не сползая с его груди. Упрямо удерживая его взгляд. Он сам с головы до ног был покрыт собственной слякотью. Он говорил, сражаясь с тревогой, осадившей его легкие, и сердце, и кровь, и кости.

В глазах Сенсея скопилась влага, он прохрипел:

«Я не должен забирать у тебя твою жизнь. Тебе нужно найти способ избавиться от меня».

Лео обозлился: «Ты личность. Я не собираюсь тебя убивать».

«Мы одна и та же личность», — напомнил Сенсей.

Это всё было неправильно. Он яростно мотнул головой: «Нет. Я не стану от тебя избавляться, не так. Я же чувствую, как ты любишь Кейси. Хочешь сделать меня тем, кто заберет у него отца?»

«Он не знает, что я здесь! — Сенсей отпустил и пляснул по слякоти. От накативших эмоций он весь дрожал. — Поэтому я и не хотел говорить всем, что я здесь, потому что тогда я смогу уйти и это никому не навредит!»

Лео впился коленями в его пластрон: «В твоем плане прореха, старик. И она состоит в том, что я знаю, что ты здесь».

«Ты не понимаешь», — Сенсей плюхнул голову назад, и его рот жалостливо искривился.

«Ты прав. Не понимаю», — Лео слез с его груди и лег рядом, устремляя взгляд на ветки. Без листьев они могли бы быть корнями наоборот. Разум вихрился вокруг них двоих.

Сенсей сказал: «Я всё думаю, как про это сказал мой Донни один раз, когда меня сильно ранили. Он так на меня злился».

Лео закрыл глаза. Он мог почувствовать это. Воспоминание охватило его, омыло поизношенной сценой из разума Сенсея.

Запах ваты и антисептика, воздух такой сырой, огонек едва светит, помигивает. Стоял непрерывный отдаленный гул, будто от землетрясений.

Сенсей знал, что это крэнги, но так привык к вибрациям, что они его не волновали. Нет, его волновала его семья, потому что раз он в медотсеке, значит, что-то не так, где-то косяк, он опять накосячил. Поборов изнурение и действие потраченных на негоболеутоляющих, он всего лишь открыл глаза.

Донни был здесь. Его близнец сгорбился над своим планшетом в ужасном для спины положении. Это была совершенно знакомая картина, к которой прибавлялся уснувший у него на руках ребенок. Кейси-младшему было лет пять, и он уткнул сопливый нос в камуфляжную куртку, которую Донни надел, укрываясь от подземной промозглости.

— Я так невероятно зол на тебя, Нардо, — заявил Донни, не поднимая глаз. Голос его был совершенно плоским. Маска.

— А это не может самую малость подождать? — Сенсей потер лицо единственной рукой, потому что протеза на месте не было. Он понадеялся, что не раскурочил его, хотя это могло бы объяснить раздражение Донни. — Сейчас всего пять утра. Черт, как я скучаю по кофе.

Донни протянул ему медкарту. Сенсей окинул взглядом длинный список своих ранений и поморщился, представив себе, сколько сил Донни и их команда медиков вложили в то, чтобы он не умер.

— Я испортил руку? — Сенсей решил, что может параллельно прослушать всю ругань и покончить с этим, и показательно помахал культей в воздухе.

— Нет, и тебе стоит благодарить бога, потмоу что иначе я бы оборвал твою родословную, — рявкнул Донни. Сенсей не смог сдержать снисходительную улыбку, отлично понимая, что это только пуще его рассердит. Донни выглядел так по-домашнему, потому что концы его маски запутались в пальцах прикорнувшего ребенка, ведь было прекрасно видно, как легко он с управлялся с сопящим сокровищем. Сенсей умильно поддразнил:

— Ну не знаю, с моей точки зрения, с тобой моей родословной ничего не грозит, gemelo.

— Он тебе не родной, — ответил Донни с тем же пылом, каким оспаривал легитимность того, что они близнецы — без какого-либо пыла вообще. Символичный логический протест, сводимый к нулю тем фактом, что Донни первым врежет всякому, кто посмеет заявить, что решить быть близнецами не значит ими стать. Или что раз Сенсей подобрал ребенка, то Кейси-младший меньший Хамато, чем любой из них.

Прошло пять лет с того момента, как накануне Нового года команда медиков принесла ему ребенка, которому была едва неделя отроду. Неясно, как ребенок оказался у них, — была атака, много раненых, пришлось быстро эвакуироваться с одной базы на другую, родители ребенка не то потерялись, не то погибли, а медикам было не до того, чтобы над этим заморачиваться. Они принесли Сенсею ребенка, ожидая, что он решит, кому его отдать.

Сенсей взглянул на ребенка без семьи и без дома и подумал: «У меня есть и то, и другое. Я могу поделиться».

Неделями его называли просто «ребенок». Сенсей часто был слишком занят, и вся семья сменами помогала присматривать за малышом. Кассандру особенно задело, что ребенку так и не дали имя (после лет обращений к себе как просто к «рекруту»), и она начала называть его Кейси-младшим. Как и все хорошие ироничные вещи, имя прижилось.

Все помогали растить Кейси. Сенсей был Мастером Леонардо, но все знали, что он его отец, а еще он был лидером всего сопротивления, так что всё было сложно. Кассандра называла себя его мамой, в основном потому что ужасно на него влияла и считала это уморительным. А еще были его дяди, и коммандер О’Нил, а вот Барри на Дедулю не откликался, и поэтому именно так все его и называли при каждом удобном случае… и Сенсей ни единого раза не пожалел об импульсивном решении поделиться своей семьей, потому что они растили ребенка всем скопом.

Но не в этом была соль. Прямо сейчас Кейси было пять лет, и он заснул так глубоко, что даже не вздрогнул, когда рука Донни легла на его грудь.

— Ты так усложняешь мою жизнь, — сказал он сурово. В противоположность тому, как бережно он держал сокровище в своих руках, всё остальное его тело было натянутым стальным прутом. — Весьма сложно любить тебя, когда ты постоянно пытаешься умереть.

— Ауч, — спокойно ответил Сенсей, даже если понимал. Он всегда очертя голову кидался в эпицентр опасности, пытаясь всё исправить, чтобы больше никто не пострадал. Желательно, никто кроме него. — То, что ты злишься на меня за мои хреновые решения — это вчерашние новости. Я в порядке, в чем проблема?

— В том, что ты дал мне это, — изничтожающий взгляд Донни опустился к тихому дыханию, мягким волосам и розовым щекам ребенка. — Я в такой ярости, что ты дал мне еще кого-то, кого я люблю. Потому что он точь-в-точь ты, и однажды я буду сидеть здесь с ним, и мне будет так же больно, как больно каждый раз, когда я собираю тебя по кусочкам.

— Мне… жаль? — Сенсей криво улыбнулся.

— Нет, не жаль.

— Ладно, ты прав, не жаль. Ты любишь Кейси-младшего. Я ни за что не стану извиняться за любовь. Это, вообще-то моя цель — убедиться, что ты получаешь столько любви, сколько возможно.

— Заткнись, — глухо сказал Донни. Он свернулся вокруг Кейси в своих руках и с любовью поцеловал его лоб. — Ненавижу. Я так зол. Идет апокалипсис. Нет ни единого шанса, что всё закончится хорошо. Кто-то точно пострадает. Я не могу потерять тебя. Я не могу потерять его.

Всё сердце целиком Сенсея билось за Донни. Полуулыбка осталась, он не мог преодолеть барьер, удерживающий его. Его собственный страх.

— Ты бы хотел, чтобы я отдал его кому-нибудь еще?

Лицо Донни пронзила паника.

— А если бы они не любили его правильно?

— Именно. Я знал, что мы сможем. И мы это делаем. Ты не потеряешь меня, Ди. Еще нет. Мне слишком многое нужно делать. И я верю, что вы с Кассандрой, Рафом и Майки удостоверитесь, что мы и нашего мальчика не потеряем. Любовь — это всегда опасно. Но это лучше, чем вовсе не любить.

Сенсей протянул руку. Донни взял ее и сжал до боли. Это была самая болезненная надежда. Воспоминание затрепетало, вибрации цементного пола и запахи химикатов понемногу улетучились.

Сенсей всегда думал, как же это смешно, что Донни всегда так боялся потерять их. Хотя бы Сенсей не соврал, когда пообещал, что Донни не потеряет ни его, ни Кейси. Донни не пришлось жить без них.

Тело Лео омывали остаточные эмоции. Он до сих пор лежал глубоко в грязи. Сенсей рядом с ним рвано дышал.

«Знаешь, — сказал Лео с ложным спокойствием, — если ты думал, что засчитал очко в свою пользу, ты просчитался. Полагаю, ты хотел сказать, что согласен с Донни, мол, сказать Кейси, что ты здесь сейчас, — всё равно что дать ему кого-то еще, кого он любит и кого можно потерять».

«Я знаю, что вы будете любить его правильно, вы прошлые версии тех, кто любил, — устало ответил Сенсей. — Лучше ему не волноваться о том, чтобы потерять меня снова. Просто позволь мне уйти. Я не хочу снова сделать ему больно».

«Мы прошлые версии. Не те же версии. Мы ничего о нем не знаем. Да, мы будем его любить. Но ты его гребаный отец».

Сенсей зажмурился изо всех сил, из уголков глаз полились слезы, прокладывая чистые дорожки через грязь.

«Ты хочешь, чтобы я принял сторону Донни. Но ты сам обернул его аргумент против него. Любовь делает больно. Мы всё равно любим, потому что это того стоит, — Лео потянулся и стер грязь и слезы с лица Сенсея. Тот снова проморгался и уставился на Лео убитым взглядом. Тот тихо сказал: — Всё будет хорошо».

Сенсей звучно сглотнул: «Ты не обязан с этим мучаться».

Лео пожал плечами, его рука упала, он принялся выковыриваться из затвердевшей грязи, из слоя земли. Он потянул Сенсея за руку, пытаясь заставить его выбраться из своей дыры. «Мне приходится справляться со многим. Тут же я хотя бы могу вернуть Кейси его папу».

«А что твоя жизнь? Твои братья?» — Сенсей поднялся на локте, выламываясь из грязи.

«Не знаю, — выдохнул Лео, дергая сильнее, пока затвердевшие комки не отлипли и не освободили Сенсея. Они были покрытые грязью с головы до ног, и она отваливалась кусками с каждым движением. — Выясним, я так полагаю. Ты считаешь, что я должен убить себя?»

«Что? Конечно нет», — с ужасом сказал Сенсей.

Лео выразительно посмотрел на него.

Ветви-корни дерева колыхались на несуществующем ветру. Муть и тени пронзали лучи света и шум бессмысленной бездны.

Длинную паузу спустя Лео прикрыл лицо рукой и попытался выровнять дыхание.

«Ты в порядке, малой?» — спросил Сенсей.

«Я так устал», — на середине предложения голос Лео слабо надломился. Колючая проволока до сих пор неумолимо колола.

«Знаю, — Сенсей сел напротив и помог соскрести с него засохшую грязь. — Ты отлично справляешься».

Лео едва заметно мотнул головой и позволил ему. Он слишком выдохся после всех стараний. Вечных стараний. Сенсей отщелкнул грязь прочь и сказал: «Так. Мы не будем тут прятаться. Это вредно для твоего мозга. Давай займемся прогрессивной релаксацией, от этого куда больше пользы. Начинаем с пальцев ног…»

Пару минут Лео не особенно старался, просто оцепенело делал что говорят, но потом начал вкладывать искренние старания. Сенсей проговаривал каждую часть тела — напрячь, расслабить. Почувствовать натяжение. Почувствовать мускулы.

При напряжении руки Лео с неудовольствием обнаружил, что в ней стоит катетер. Сосредоточившись на этой боли, он использовал ее, чтобы дотащить себя до поверхности. Он снова был в медотсеке, и хоть тут сейчас не было сыроватого запаха и не предвещающих ничего хорошего вибраций, всё равно это было не самое приятное окружение, в которое можно было вернуться. Он вполне осознавал, что медотсек означает, что он снова налажал, так что снова закрылся от поверхности, испугавшись.

«Я здесь, с тобой, — пообещал Сенсей, подталкивая его вперед. — Бояться нечего».

«Они будут расстроены, что я снова упал», — с тревогой сообщил ему Лео.

«Они будут рады, что ты вернулся, — смягчился Сенсей. — Будем работать шаг за шагом».

Лео пошевелил пальцами ног. Он заморгал, и цвета начали обретать формы. Было темно. Наверное, было довольно поздно. На раскладушке у его головы спали Раф с Майки. Майки был прижат к груди Рафа как несоразмерный плюшевый медвежонок и явно не возражал — он сам крепко прижимался к руке Рафа. Оба спали, оба лицом к Лео.

Мгновение Лео просто смотрел, как они дышат, как грудь каждого вздымается и опадает.

«Это хорошая возможность, — предложил Сенсей. — Нам стоит выяснить, что им известно».

«Их групповой чат, — Лео мгновенно просиял от идеи Сенсея, отчаянно хватаясь за возможность не думать обо всей тревоге, которую он испытывал. — Если бы я мог одолжить чей-нибудь телефон…»

Точно не телефон Донни, будет проще взломать Форт-Нокс. У Майки был пароль, которого Лео не знал, но вот телефон Рафа всегда был разблокирован. Лео пристально изучил спящих братьев, пытаясь выяснить, куда они могли деть телефоны. Если телефон Рафа с ним, взять его и не разбудить хозяина будет невозможно.

«Не думаю. Они под одеялом, они собирались засыпать. Майки никогда не забывает заряжать свой телефон», — сказал Сенсей.

«Будем надеяться, он напомнил Рафу сделать то же самое», — закончил его мысль Лео, сел и сощурился. Как и ожидалось, на том конце комнаты в неиспользуемые розетки были поставлены на зарядку два телефона.

«Осторожно», — предостерег Сенсей, когда Лео тут же спустил ноги на пол.

«Да тут шагов десять», — хмыкнул тот и почувствовал натяжение капельницы. Фиолетовый монитор тоже снова был на его пальце. Он не стал их снимать, взял каталку с собой, прокрался как ниндзя, которым он и являлся, и уселся на корточки у телефонов на полу. Он взял гигантский красный телефон Рафа. На экране блокировки стояло селфи всех четверых — они заливались от смеха. Уведомление о сообщении в групповом чате «состояние лео».

Он без промедления нажал на сообщение, даже если понимал, что его оставили вне чата по весомым причинам. Судя по часам, визит Драксума состоялся вчера, так что он отлистал назад на день.

Майки: окей все эм Барри уловил кое что еще но не хотел говорить об этом при Лео

Эйприл: Прости, что за кое-что еще?

Майки: А да он приходил проверить мистические способности Лео и Барри сказал что всё норм. Но потом он сказал что почувствовал что то странное.

Донни: Уточни значение странного.

Майки: Он не может. Просто что… там есть что то еще. Не только Лео. Поэтому он не хотел говорить при Лео и дать этой штуке знать.

Сплинтер: Он одержим демоном?

Майки: Не уверен. Это возможно, но может быть что угодно. Драксум сказал, сложно будет считать ситуацию так, чтобы сама штука об этом не узнала.

Эйприл: Она доставляет ему боль?

Майки: Барри говорит, надо спрашивать у Лео. Он не знает, он только на мгновение уловил, что что то не так.

Сплинтер: Возможно, он принес что-то из тюремного измерения.

Майки: сложно сказать. Барри сказал, что крэнгов не почувствовал. Просто что то другое.

Раф: Что там делать?

Майки: Барри говорит, стараться не провоцировать. Возможно, Лео даже не знает о присутствии этой штуки и мы сможем избавиться от нее так, что он и не узнает.

Сплинтер: Будет лучше, если мы постараемся не создавать Синему проблем.

Парой часов позже:

Раф: Я и Дон сейчас с Лео, он опять ушел в темную.

Эйприл: Дерьмо. Что-то триггернуло?

Раф: Ему с самого визита Драксума было хреново. Мы за ним присматриваем.

Еще пару часов позже.

Эйприл: Есть новости?

Донни: Не приходил в себя. Сегодня утром он не слишком долго пробыл в сознании, так что, наверное, мне придется снова поставить ему катетер.

Эйприл: Блин :( он ненавидит медотсек.

Донни: Обезвоживание он возненавидит сильнее. Его тело до сих пор выздоравливает.

Эйприл: Есть мысли насчет того, что сказал Драксум?

Донни: Я раздумывал, может ли это иметь связь с тем, на что ты указала относительно столовых приборов.

Майки: ОХ типа как порой он знает как использовать вилку а порой нет??? Это было так странно но мне показалось невежливым указывать.

Донни: Да. Возможно, это влияние того «чего-то еще», о котором говорил Драксум.

Раф: Ты не собираешься рассказать классу о том, что до этого ты считал проблемы с вилкой возможным признаком повреждения мозга?

Донни: Я уже сказал тебе, что у меня не было доказательств, это была текущая теория.

Сплинтер: Нам всем нужно быть на одном уровне понимания относительно того, как проходит выздоровление Леонардо, и мне кажется, это включает в себя информацию о повреждении мозга.

Донни: Раф уже сегодня орал на меня, давайте не будем ходить по тому же кругу. У меня не было твердых доказательств, так что тревоги были необоснованными. Вместо этого мы фокусируемся на одержимости демоном. Наука в минусе!

Майки: Ты хочешь сказать, что демон помогает ему съесть омлет?

Донни: Я говорю, что это официально выходит за рамки моих компетенций, звоните, когда мы вернемся к биометрии.

Еще пару часов спустя:

Эйприл: Вы же знаете, я нервничаю, когда он уходит в темную. Больше новостей, пожалуйста.

Донни: Никаких изменений. Я позаботился о его нуждах и устроил в медотсеке. Раф и Майки не смогли решить, кто останется с ним, так что остались вдвоем.

Эйприл: Но он в порядке?

Донни: … он испытывал дискомфорт некоторое время назад, но не очнулся. Он уже успокоился.

Эйприл: Мне прийти?

Донни: Может, завтра. Сегодня ночью ничего срочного не будет. Он никуда не денется.

Эйприл: Ладно. Целую вас всех.

Донни: Я отбиваюсь от твоего поцелуя теннисной ракеткой.

Эйприл: Он с тепловым самонаведением.

Донни: Ах! Меня опять достали.

Сплинтер: Добрых снов, Эйприл.

Эйприл: Ночи, Сплинтс!!! Кейси передает доброй ночи и надеется, что утром Лео будет лучше.

Донни: Я тоже на это надеюсь.

Окончание группового чата.

«Вот и съел беспалевно омлет, чувак. Хотя теперь Донни думает, что я одержим демоном? Как кардинально всё поменялось», — подумал Лео, зная, что Сенсей шутку оценит. Сенсей рассмеялся, даже если несколько натянуто.

«Похоже, в данной точке то, что нас вскроют, неизбежно. Как нам рассказать им?»

«Не знаю. Всё немножко усложняется фактом, что они считают тебя демоном», — Лео положил телефон Рафа на место, выпрямился и поковылял обратно к кровати так тихо, как мог, используя капельницу как опору.

— Лео? — пробормотал Раф, услышав шорох, когда Лео забирался обратно под одеяла.

— Шшш, спи давай, не буди Майки, — без особой надежды шикнул на него Лео.

— Лео! — прошептал Раф, осторожно отложил Майки в сторону и перебрался на стул рядом с его кроватью. — С возвращением. Как ты себя чувствуешь?

Хм. Гигантский ком тревоги до сих пор развлекался в его груди, лихорадочно нарезал круги и прокалывая его броню снова, и снова, и снова…

Лео поднял руку и несколько раз сменил ноль на единицу, показывая, что он на грани. Потом подтянул колени к подбородку и плотно их обнял, пытаясь задавить некомфортные острые ощущения внутри.

«Всё нормально. Дыши», — сказал Сенсей, твердый как скала.

— Эй, всё хорошо, — Раф приблизился, высматривая его лицо в темноте, даже если Лео спрятал его за коленями. — Ты хочешь дальше спать или еще поделать заземляющие упражнения?

Раф буквально проснулся десять секунд назад и уже на сто процентов сосредоточился на заботе о нем. В голосе у него сквозила хрипотца со сна. Лео определенно не горел таким желанием. Но он хотел, чтобы Раф пошел спать дальше так что он соврал и сжал ладонь перед своим лицом. Спать.

— Хорошо, — выражение на лице Рафа ясно говорило, что его не обмануть. — Тогда ты собираешься лечь? Или будешь спать сидя?

Лео почувствовал, как от всех подавленных эмоций внутри у него дрожат губы. В разуме он слепо повернулся к Сенсею.

«У тебя всё получится», — подбодрил тот.

«Убеди Рафа, что ему нужно идти спать».

«Ах, боюсь, это не сработает. Гарантирую, Рафаэль глаз не сомкнет, пока не удостоверится, что ты заснул тоже», — горестно ответил Сенсей. Лео не то чтобы хотел спать, когда его мысли так опасно стояли на краю.

«Ты мог бы поговорить с Рафом о том, что думаешь», — сказал Сенсей.

«Давай только серьезные предложения», — ответил Лео.

В его поле зрения появилась рука, и от неожиданности Лео дернулся.

— Воу, это просто я, просто Раф, — сказал его старший брат, наклоняясь ближе, чтобы разглядеть его лицо в темноте. — Я не хотел тебя напугать. Просто хотел проверить, что ты не отвалился опять. Снова ближе к нулю, да? Пожалуй, нам стоит поделать заземляющие упражнения.

Лео мотнул головой.

— Нет? — переспросил Раф удивленно. Пытливо.

Лео ткнул пальцем в нос сбоку и вложил в движение всё свое раздражение. Скучно.

— Да, они довольно репитативные, — согласился Раф, подсовываясь ближе. Его взгляд рыскал по лицу Лео. Было так тупо, что всего пару минут назад он так удобно обнимался с Майки, а теперь не спит и волнуется.

Было так, так тупо, что всё тело Лео будто прошивало искрящимся электричеством, а опасное напряжение гудело на краю сознания. Как шторм, надвигался бессильный гнев.

— Может, хотя бы попытаемся? — предложил Раф. — Я бы правда не хотел снова тебя потерять.

Его голос звучал совсем странно. Лео задумался, было ли у его чудесного всегда поддерживающего брата время на то, чтобы самому эмоционально справиться со всем этим. Он всегда дожидался, когда самое худшее минет, и только потом плакал. Почему-то у Лео закрадывалось такое чувство, будто худшее было в самом разгаре. Он до сих пор держал всё под плотно закрытой крышкой?

Лео указал на него, показал знак «ок» и вопросительный знак.

— Ох-хо-хо, — Раф мотнул головой, и его улыбка оголила выступающий клык. — Не надо переводить стрелки на меня, юноша.

Лео ткнул себя в грудь и вытянул губы, потому что если не сейчас, то когда. Он достаточно наслушался их с Донни препирательств, чтобы понять, что Раф на себя ничего не выделяет, что всё гребаное время занимает гребаное Лео-шоу, а его от этого уже тошнит. Он не хотел говорить о переполняющей его тревоге, даже если она грозилась загнать его под воду, как мяч в корзину.

Даже если мир по краям посерел, и его шатало от дурноты, глаза расфокусировались, дыхание стало загнанным. Боль рикошетила снова и снова, не давала отдохнуть, не давала вздохнуть.

— Лео. Поговори со мной, — неразборчиво сказал Раф.

«Поговори с ним», — надавил Сенсей.

— Мне страшно, — выдавил Лео и возненавидел себя. Раф подлез ближе, его лицо исказила подержанная жалость. Он продолжил увещевательно, не торопя:

— Отчего?

Не было никакого отчего — было только страшно. Все причины давно исчезли, любой якорь тревоги давно смыло.

Лео почувствовал, как комната качается из стороны в сторону. Он показал ноль, предупреждая, и его руку трясло.

— Знаю, приятель. Пожалуйста, давай поделаем заземляющие упражнения? — Раф практически умолял, и от этого Лео до глубины души стало противно.

Его тело показало «ок». Это был Сенсей. Лео подумал: «Предатель».

«Прости, ты хочешь упасть?» — раздраженно надавил Сенсей.

«Я не хочу пытаться! Я устал!» — вскинулся Лео.

«Посмотри на Рафа. Лео. Посмотри на него».

Несмотря на острые скалы, его горло сглотнуло. Лео с трудом заставил глаза сфокусироваться, и они остановились на подавленном, удрученном лице Рафа. Его сильный, великолепный старший брат говорил:

— Ну же, Лео, пожалуйста, не уходи. Тебе не нужно бояться, Раф с тобой. Раф всегда с тобой.

Сердце Лео разбилось. Он нашел силы попытаться снова. Он рвано втянул воздух и потянулся к руке Рафа.

Рука тут же плотно сомкнулась вокруг его ладони. Лео сжал. Раф сжал в ответ. Лео сжал дважды. Раф сжал дважды. В уголке рта Лео дрогнула улыбка, и они продолжили, доходя до десяти и обратно. Сосредоточься на числах, на давлении, на физическом отклике. Пока Лео снова не смог думать полноценными мыслями.

Катетер болезненно отзывался, как будто ставившая его рука несколько раз промахнулась мимо вены. Его тело было одеревенелым, жестким, неудобным. Раф выглядел таким уставшим. Майки сжался в крохотный комочек за его спиной под покинутым одеялом и спал. Он всегда спал крепче всех.

Лео хотел быть на его месте. Спать. Конечности были тяжелыми, глаза горели от усталости. В конце концов на заснул, сжимая руку Рафа.

— … не уверен. Я не хочу снова звать Драксума, его приход снова его перепугает, но я не знаю, как нам справиться с, ну, ты знаешь.

Было утро. Лео проснулся злым. Всё так невероятно достало. Его раздражал он сам совершенно всем. Он варился в злости, не двигая ни мускулом. Он лежал на боку, культя вжата в подушку, одеяло перепутано в ногах. В комнате говорили. Он хотел, чтобы все ушли.

— Я не знаю, что искать, — напряженно ответил Донни. — Я испробовал все возможные виды сканирования. Всё и везде нормально.

Усталый, буквально зазевывающийся голос Майки:

— Я тоже не знаю. Но Барри уверен, что там что-то есть. Мне не кажется, что он придумал.

— Подождите. Лео проснулся, — сказал Раф.

— Он буквально не двигался, — возразил Донни.

— Я за километр отличу, когда младший брат не спит, — уверенно ответил Раф. Его шаги приблизились. — Утречка, бро. Присоединишься к завтраку?

Густое раздражение липло к нему клеем. Лео взял подушку, вырвал из-под своей головы и пляснул сверху, зажимая ухо.

— Видишь, не спит, — глухо сказал Раф с ноткой веселья. Даже если до сих пор звучал озабоченно и несколько хмуро. — Можем мы услышать число, приятель?

Вместо этого Лео вслепую показал грубый жест. Сейчас ему не хотелось копаться в своем ментальном состоянии. Ему все осточертело до самого гребаного дна.

— Типично, — ответил Раф. Когда он приподнял уголок подушки, Лео послал ему злой взгляд, ясно заявлявший, что он прямо сейчас думает о бодрствовании.

— Как насчет поесть? — Раф предпринял еще одну попытку.

Лео сморщил нос от омерзения.

— Всё еще злишься на меня?

— Я на всё злюсь, ты не особенный, — пробухтел Лео и натянул подушку обратно на лицо. Частично пытаясь себя задушить. Он не мог стерпеть еще хоть минуту вечного внимания.

«Но поесть нам стоит, — встрял Сенсей раздражающе мягко. Когда Лео мысленно резко к нему повернулся, он добавил: — Да, да, знаю. Ненавидишь всё, включая меня. Можешь продолжать ненавидеть, но можно ведь ненавидеть и есть?»

«Ничего не могу обещать», — фыркнул Лео, потому что делать что угодно было сейчас далеко за пределами его способностей. Продолжать существовать под подушкой — вот его максимум.

Кто-то коснулся его руки, и он дернулся от неожиданности.

— Это всего лишь я, — сказал Майки. — Что если я принесу тебе завтрак в постель? Чего ты хочешь?

Лео сунул Сенсея вперед: «Раз ты так беспокоишься о том, чтобы мы поели, ты ему и отвечай».

Сенсей осторожно снял подушку с лица, проморгался и сориентировался в месте, где он себя обнаружил. Кровь застаивалась в неподвижных конечностях, послевкусие боли в ребрах и руке, натяжение до сих пор вставленного в вену катетера.

Пока Сенсей устаканивался, голос Майки раздался еще раз, но слишком размазанный. Сенсей проморгался и переспросил:

— Прости, какой был вопрос?

— Я сказал, что могу сделать на завтрак буррито, если хочешь, — Майки нерешительно ему улыбнулся. Он сидел на самом краешке матраса и был готов помочь здесь и сейчас и самым наилучшим способом. От этого становилось совсем не по себе.

— Можно, — сказал Сенсей, потому что как минимум это было простое решение.

— Конечно, я сделаю лучшие буррито, которые ты когда-либо видел детка! — Майки всколыхнуло энтузиазмом, он просиял от возбуждения и подскочил, чтобы претворить план в жизнь.

На другом конце комнаты уткнувшийся в телефон и подпирающий стену Донни пристально следил за Сенсеем. Ух блин.

— Майкл, — сказал он. — Стоять.

«Лео», — предупреждающе ткнул его Сенсей. Лео до сих пор был крайне злым клубочком в уголке сознания.

«Сенсей, оставь меня, сука, в покое сейчас же».

— Подождать чего? — Майки перекатывался с пяток на носочки, переводя взгляд между Донни и Рафом.

— Подождать чего, Донни? — повторил Раф настороженно, следя за бдительным, подозрительным выражением на его лице.

— Быть не может, чтобы ты так резко перестал злиться, — Донни приблизился, убрал телефон в карман фиолетового худи и не вынул руку. — Если Лео реально зол, это затягивается на несколько часов.

Сенсей заскрежетал зубами, осторожно сел и вжался панцирем в стену, не отводя взгляда от Донни. А тот всё надвигался.

«Лео, у нас проблема».

«Нет, у тебя проблема», — рявкнул тот, потому что если Лео реально зол, это затягивается на несколько часов.

Из кармана Донни выщелкнулся техно-бо во всей его длине, проворно рассек воздух, провернувшись, и замер четко под подбородком Сенсея.

В жестком взгляде Донни был лед. Он сказал:

— Ты не Лео.