Телефон Лео был включен в розетку и лежал у его головы. Экран пробудился, когда пришло сообщение от Кейси. На фоне Донни бормотал над своим набором инструментов, но этот звук ушел, когда Сенсей подбежал вперед, быстро сменив его.

Сообщение гласило: «Простите что отвлекаю, могу я поговорить с Сенсеем?»

«Я здесь.» — молниеносно ответил тот, борясь с тяжестью. Пару часов они неспокойно спали, так и не погрузившись в сон как следует.

Последовала более длительная пауза, но ответ Кейси всё-таки пришел. «Могу я получить настоящий ответ, почему тебе понадобилось столько времени, чтобы сказать мне, пожалуйста? Я не понимаю.»

Сенсей смотрел на сообщение, пока перед глазами не поплыло. Лео саркастично уточнил: «Пытаешься сформулировать ‘если бы ты не знал, что я здесь, то я смог бы убить себя’?»

Сокращение диафрагмы, перехваченный вдох. Сенсея опалил стыд. «Он мой мальчик. Я не могу возложить на него это».

«Разве он не заслуживает ответа?»

«Ответа, да, не того, чтобы на него вываливали травмы».

«Он буквально просит тебя рассказать, значит, ты на него это не вываливаешь».

«Я не хочу возлагать на него эту ношу».

«Неужели я правда настолько неебически раздражаю? Как мои братья до сих пор не придушили меня во сне?»

Сенсей вздохнул. Он еще помял бампер телефона, но наконец напечатал: «Я не пытался оставить тебя одного. Лео было непросто, но и мне тоже. Мне было страшно. Я не был готов.»

Незамедлительный ответ. Обвиняющий. «Ты так и не сказал, чего ты так боялся.»

Сенсей затруднялся с ответом. Когда молчание затянулось, Кейси добавил: «Ты мне задолжал.»

«Помоги», — Сенсей сдался и обратился к Лео.

«Ну наконец-то», — Лео встряхнул рукой и принялся печатать настолько быстро, насколько мог одним большим пальцем.

«Л — ему нужно было справиться со многими вещами за раз. во первых я тут скатываюсь в диссоциацию каждые десять секунд так что он едва ли может сформулировать хоть одну здравую мысль. во вторых он буквально только что умер и не понимал жив он или где. втретьих он постоянно чуть что корит себя что отбирает у меня мою жизнь и портит ее итп это неправда но ему было сложно решиться сделать чтото самому. вчетвертых в тот момент когда он сказал тебе он по сути согласился остаться потому что он не оставит тебя одного. отвечает ли это на твой вопрос.»

«Чувак», — взвыл Сенсей, но не успел перехватить управление — Лео успел нажать «отправить».

«Ты просил о помощи — вот тебе твоя помощь, — он проследил, как появилось уведомление о том, что сообщение прочитано. — Слишком поздно».

«Я тебя так сильно ненавижу».

«Это правда, Сенсей?» — спросил Кейси.

«Да. — без особого желания ответил он. — Прости. Мне показалось, что Лео удастся лучше это сформулировать».

«Ничего я просто хотел убедиться что это и есть ответ. Ответ мне не нравится. Но спасибо, что ответил».

«До сих пор злишься на меня на тысячу лет?»

«На десять тысяч.»

«Виноват.»

«Я постараюсь заснуть. Руки болят после тренировки.»

«Л — ты выпил ибупрофен?»

«Ага. Не мог заснуть, потому что думал об одном идиоте.»

«Л — звучит как говнюк хошь надеру ему зад.»

«Вообще, лучше обними его. Я злюсь на десять тысяч лет но люблю на миллион.»

«Л — вас понял, младший.»

«Доброй ночи вам обоим.»

Сенсей ответил: «Доброй ночи, Кейси. Люблю тебя на десять миллионов лет».

«Ладно пофиг вмажь ему.»

В разуме Лео ринулся на Сенсея, ожидая, что тот хотя бы попытается увернуться. Он не стал, вместо этого заключил в объятия и сдавил изо всех сил.

Лео ответил на объятие. Из его груди вырвался тихий смешок. Когда он отпустил, то легонько пнул Сенсея по бедру: «Ты усложняешь всё куда больше, чем требуется».

«О нет, я не намерен выслушивать это от тебя», — ответил тот, а в его глазах танцевал смех.

Лео вернулся вперед, заблокировал телефон и положил экраном вниз. Глаза горели, в конечностях поселилась слабость. Изнурение победило.

Время тянулось непредсказуемой резиной, прыгало туда и обратно. Он трижды просыпался от кошмаров и обнаруживал, что Донни до сих пор работает, подпевая тихой танцевальной музыке.

Все его тело едва справилось с простой задачей повернуться на другой бок. Кошмары избавляли от желания вернуться ко сну, но истощение не давало особенно большой разброс вариантов. И вовсе не добавляло очков то, что Лео услышал голоса.

— Ты прячешь Синего от нас? — спросил Сплинтер.

— Я его не прячу, он прямо здесь, — прямо ответил Донни.

— Ты ложился?

— Я бы хотел, чтобы мне задавали другие вопросы, — раздраженно.

— Ты ел?

— Не этот тоже.

Сплинтер посмеялся без намека на веселье.

— Подойди ко мне, Фиолетовый.

— Зачем? — подозрительно спросил Донни.

От любопытства Лео едва заметно приоткрыл глаза. Под веками всё чесалось и болело. Силуэты его близнеца и их отца у рабочего стола.

— Я не стану больше задавать никаких вопросов, — пообещал Сплинтер и приглашающе протянул руки. — Подойди.

Посомневавшись, Донни сел перед ним на колени, положив ладони на бедра.

Сплинтер терпеливо улыбнулся и взял его лицо в свои маленькие ладони. Он всматривался в своего сына, даже если Донни не отрывал взгляда от точки на полу где-то слева.

— Ты прекрасно потрудился, заботясь о Синем. Вся твоя кропотливая работа по созданию протеза для него поистине замечательна. Я надеюсь, что ты будешь также заботиться о себе, как ты заботишься о своих братьях.

Донни быстро заморгал.

— Я в порядке, папа.

— Ты совсем не умеешь врать, — нежно заметил Сплинтер. — Оранжевый приготовил обед. Ты его съешь. Понятно?

— Да, папа, — смиренно ответил он.

Сплинтер так и не отпускал его лицо, продолжал мягко оглаживать щеку большим пальцем.

— Я невероятно горжусь тобой, Донателло. Всегда.

Бездыханная тишина. Донни ответил неверным голосом:

— О.

— Если для тебя это новость, значит, мне стоило говорить это чаще, — в кривую улыбку Сплинтера прокралась горечь. Донни вжался в прикосновение и закрыл глаза. Он не стал ни подтверждать, ни опровергать его слова.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрел за моим сыном. Я его очень люблю, — тихо сказал Сплинтер, беря обе его ладони в свои и побуждая его встать.

— А. Ты говоришь обо мне, — монотонно спросил Донни.

— Именно так.

— Хм. Тогда ты останешься с Лео?

— Да. Иди поешь.

Донни отсалютовал, и его предало лишь легкое дрожание в пальцах. Лео быстро закрыл глаза и притворился спящим, потому что общеизвестно, что Сплинтер не может удержаться от того, чтобы поцеловать спящих черепашек в лоб.

Именно этим Лео и вознаградили, и он тут же открыл глаза и триумфально улыбнулся.

— Хитрец, — Сплинтер ответил теплой улыбкой. — Как вы двое сегодня себя чувствуете?

Сенсей нерешительно присоединился к управлению, и от мысли, что и его включили в вопрос, сердце забилось в горле.

— Страшно устал, — Лео потер горящие глаза. — Мы продолжаем просыпаться, даже если выжаты как лимон.

— Вы очень сильно истощили себя, — отметил Сплинтер.

— Да, да. Страдай от последствий, знаю.

— В следующий раз попроси о помощи, и последствий не будет, — сказал ему Сплинтер твердо и мудро, с едва заметной дрожью.

Лео едва не сказал «я не хочу быть обузой», но вовремя вспомнил, что не так давно хотел придушить Сенсея за такие же слова. Отомщенный, Сенсей мысленно крякнул.

— Мы не совершим ту же ошибку дважды, — ответил он за обоих, не удержавшись от нотки веселья в голосе.

«Давай не будем давать таких крупных обещаний», — фыркнул Лео.

— Хочешь присоединиться к нам за завтраком? — спросил Сплинтер.

Перспектива лежать на раскладушке и дальше звучала ужасно, но садиться и есть — еще хуже. Всё было просто таким тяжелым.

— Какой сегодня день? — спросил он, чувствуя туман в голове. Он будто уже вечность как застрял в этом.

— Вторник, — незатейливо ответил Сплинтер.

— Сколько времени прошло?

— С чего?

Удар молотком по горлу. Холодный панцирь вокруг сердца. Когда Лео думал о тюремном измерении, то чувствовал, как его объяло то же самое отрицающее гравитацию чувство, как устремляется к пяткам желудок, как щиплет нервы страх. Та же бессмысленность. Он не озвучил это, а сказал:

— С вторжения.

— Где-то двадцать дней, — ответил Сплинтер.

Это было слишком долго и недостаточно долго. Пальцы на ногах онемели. Неужели и правда прошло столько времени с того момента, как он вернулся? Ему вечно казалось, что он до сих пор там. Возможно, это было нереально.

Раздражение ввязалось в кулачный бой со страхом в его груди.

— Посмотри на меня, мальчик мой, — попросил Сплинтер.

Лео даже не понял, что потерял концентрацию, и отцентровался на его обеспокоенном лице. Он хотел спросить, реально ли это, но неуверенность забила его голо и затормозила слова. Он хотел, чтобы папа всё исправил. Он не был уверен, что справится, если ему не удастся.

— Что происходит в твоей голове? — поинтересовался Сплинтер, вжимая большой палец в глубокую борозду между его бровями.

Мысль, что у него скоро появится расщелина, была невыносима, но он не мог заставить ее уйти. Он облек свой страх в слова:

— Что если я не смогу перестать думать об этом? Что если я попал в капкан и никогда не перестану думать эту тупую мысль?

— Какую мысль? — тотчас спросил Сплинтер.

Холод. Кружащая голову смена гравитации. Боль. Одиночество.

— Реально ли это, — прохрипел Лео, продрав слова через пустынно-сухое горло.

— Хм, — задумчиво протянул Сплинтер. Его хвост стегал по полу, предавая маску спокойствия. — Ты не раз заставлял песни заедать в наших головах. Это так просто сделать, верно? Просто напой немножко. Если я захочу избавиться от твоей песни, я не смогу сделать это лишь усилием воли, мне нужно будет послушать другую песню. Верно?

Сенсей на галерке начал напевать Toxic Бритни Спирс, ни капли не помогая. Или помогая, сложно сказать.

— Ты знаешь, что происходящее сейчас реально? — спросил Сплинтер, не получив ответа.

— Вполне уверен, — нерешительно ответил Лео. — Но она просто продолжает всплывать.

— Значит, скажи этой мысли «спасибо большое, а теперь я буду думать о тако», — улыбнулся Сплинтер.

— Я не хочу думать о тако.

— Очень жаль. Я голоден. Как думаешь, Микеланджело сделал тако?

— На завтрак? Вряд ли.

— Печально. Хочешь пойти поесть с нами?

Неописуемая тяжесть ему не позволит. Лео вздохнул и потер лицо. Он хотел быть со своей семьей. Он не думал, что сможет добраться туда сам. Он не знал, сможет ли остаться достаточно, чтобы не заснуть снова под весом тупого чувства, что его нинпо выскребли дочиста. Он не мог решить.

— Я могу сходить за Красным, чтобы ты мог туда добраться, — предложил Сплинтер, угадав часть проблемы. Но это было не то решение, которого он хотел. Лео поморщился:

— Мне не нравится, когда меня носят.

— К сожалению, у нас не так и много средств передвижения. Как думаешь, сможешь добраться туда с поддержкой?

«Если ты сделаешь хоть шаг, мы там и плюхнемся», — отвесил совет Сенсей.

Лео скупо мотнул головой — он уже выучил свой урок тяжелым путем. Каждая отдельная кость в его теле весила как целая гора.

— Красный всегда рад помочь, — настаивал Сплинтер. — Никто не будет плохого мнения о тебе из-за этого.

Острый нож меж ребер. Лео не был уверен, что сможет поглощать еду, во всяком случае, сейчас, потому что он от чего угодно был готов изойти на нервы. Он не хотел думать о том, насколько он бесполезен, о чувстве, что его приходится носить, будто он мертвый груз, с которым нужно носиться, неспособный. Гравитация против него.

— Пф. Разумеется нет. Я же великолепен, — Лео завалился обратно на раскладушку и уставился пустыми глазами в потолок. — Я просто очень устал. Поешьте без меня.

— Хм, — отозвался Сплинтер, что не ободряло. Он похлопал Лео по руке. — Не торопись, восстанови свою нинпо.

— Да, да.

Лео оставили одного в лаборатории Донни. Что-то гудело, и хотелось надеяться, что это не плохой знак. Это было тупо, но, несмотря на то, что в тюремном измерении гравитация была намного слабее, тот факт, что все его конечности сейчас ощущались вдвое тяжелее, волей-неволей возвращал его к этим мыслям.

«Мы отъезжаем», — напомнил Сенсей, и Лео осознал, что его глаза высохли оттого, как долго он пялится в потолок не моргая.

«Прости», — Лео резко вдохнул, не имея ни малейшего понятия, прошла минута или час. Изнурение тянуло. Это было как… как…

«Сколько ты там пробыл?» — спросил Сенсей, и у Лео кровь застыла в жилах. Его резко перекинуло обратно.

«Где?» — он прикинулся идиотом.

Сенсей не стал уточнять, потому что оба знали, о чем он спрашивает.

«Я не… — Лео мотнул головой. — Я почти уверен, что с того момента, как я закрыл портал, и до того момента, как Майки открыл свой, прошло совсем немного времени. Я читал записи Донни об вторжении, нигде не упоминалось, что я пробыл там долго».

«Я спрашиваю не об этом, — Сенсей взял под контроль руку и размеренно гонял кулон по цепочке. — Я же здесь. Я чувствую то, что чувствовал ты. Ты избегаешь каждой мысли о тюремном измерении, но то, сколько места оно занимает в твоем мозгу… это заняло не пять минут, малой».

«Нет, — признал Лео, ретиво моргая. — Я так не думаю. Но также я не знаю, сколько это длилось. Время там было странным. Оно липло ко мне».

«Липло?»

«Донни ничего не говорил о состоянии моих ран. Если бы время шло, они были бы на совсем другой стадии заживления. Но так не было. Я не чувствовал ни голода, ни жажды. Так что есть вполне большая вероятность, что я пробыл там всего пять минут».

«Но твой собственный опыт говорит иначе», — неуверенно вставил Сенсей.

«Я правда не знаю, — от воспоминания сердце Лео пустилось в пляс. — Потому что, ну…»

«Большую часть времени ты диссоциировал? — предположил он, впитывая крайне отрешенное ощущение, пришедшее вместе с воспоминаниями о тюремном измерении. Они потянулись. — Есть примерная догадка?»

«Нет, — тихо сказал Лео. — Всё, что я могу сказать, — не пять минут».

«Дай мне диапазон. Пять часов? Пять дней? Пять месяцев?»

Лео отдернулся, скрючился, чувствуя боль. Его разум отрешился от этого.

«Не так долго. Может… может, две недели».

«Две недели», — безжизненно повторил Сенсей.

«Всё не так плохо, — поспешил заверить Лео. — Максимум три. Я не знаю. По ощущениям это длилось вечность. Я мог измерять время лишь ударами сердца. И как я уже говорил, время липло. И мне было негде спрятаться. Так что…»

«Так что ты спрятался в своем разуме, — Сенсей вздохнул, прижал гребень спирали к губам, задумавшись. — Никто не знает».

«Нет», — признал он едва слышно.

«Это не очень здорово, дружище», — Сенсей продолжал наполнять их легкие вдох за вдохом.

«Всё не так и плохо, — снова настоял Лео. Он сжался в комочек, силясь стать меньше, полностью отойдя от управления. — Ты прожил в апокалипсисе двадцать лет».

«И на каждом моем шагу рядом со мной был хотя бы один из тех, кого я люблю, — мягко напомнил Сенсей. — Не говоря уже о физической и психической расплате, которую требует тюремное измерение, и непрерывном травмирующем опыте, растянувшемся на три недели без перерыва… мда. Неудивительно, что это случилось».

Лео слабо попросил: «Можно мы закончим об этом, пожалуйста? Я, типа, на нуле».

«Прости, — Сенсей целиком занял перед, держа равновесие. — Я постою на страже. Ты втягивайся обратно. Просто… тебе нужно подумать над тем, чтобы начать чуть больше об этом говорить. Продолжишь игнорировать — легче не станет».

«Ага, щас. Через мой труп», — от Лео исходило настороженное раздражение.

Раздались шаги, тяжелые. Сенсей не стал поворачивать голову, когда Раф вошел.

— Лео не хочет, чтобы его носили, здоровяк.

— Я не затем пришел, — Раф приблизился и оставил рядом поднос с едой. — Сегодня я на доставке. Лео в порядке?

— Мм, — Сенсей не хотел врать, так что уклонился от вопроса, с трудом приподнялся на локте и рассмотрел драники с беконом, которые им прислали. — Мы устали. Спасибо за еду.

— Не за что, — Раф пристально всматривался в них, исследовал с головы до пят. В освещении лаборатории его поврежденный глаз выглядел еще более затуманенным.

Сенсей решительно взялся за дело и поел немного, надеясь, что это поможет заземлиться больше, чем летучее, нереальное ощущение, бегающее по всем трем конечностям. Усилия, чтобы жевать и глотать, почти превосходили их запасы сил, но Сенсей был бойцом старой закалки и научился продираться сквозь то, чего он делать не хотел. В конце концов, он когда-то руководил сопротивлением.

Когда он справился с существенной частью порции, Раф предложил ему протеиновый напиток, и Сенсей выпил и его.

«Не хочешь выйти?» — предложил он, покончив с задачей поесть ради блага их тела.

«Нет», — ответил Лео.

— Всё хорошо? — уточнил Раф. Сенсей моргнул и криво ему улыбнулся. Ни один из них не хотел заставлять Рафа волноваться.

— Наша высосанная досуха нинпо доставляет нам хлопот. Лео просто отдыхает.

— Ладно, — с некоторой неуверенностью сказал Раф. — Вам еще что-нибудь нужно?

— Не. Мы просто устали, — Сенсей показал палец вверх и сложил морщинки у глаз, чтобы выглядеть убедительно. Раф слабо улыбнулся в ответ и слегка поерзал, опустив взгляд.

— Что у тебя на уме? — знающе спросил Сенсей.

— Я хотел поблагодарить тебя, — Раф не оторвал взгляда от дергано сжимающихся ладоней, а на его лбу надыбилась старая знакомая непреходящая расщелина.

— Поблагодарить меня? — неверяще уточнил Сенсей, прижав руку к пластрону.

— Да, — Раф охрип, так что постарался прочистить горло. — Мимо меня не прошло, что ты заботишься о Лео. Ешь за него. Берешь дело в свои руки, когда ему страшно. Так что это очень круто, что у него есть ты. Что ты ему в этом плане помогаешь.

— Ну, что тут, — от похвалы Сенсею стало некомфортно. — Боюсь, что мою помощь перевешивают все проблемы, которые я создаю. Так что это в каком-то роде меньшее, что я могу сделать.

— Ты же не нарочно стараешься создавать проблемы, — Раф мотнул головой. — Все говорят, что тебе несладко пришлось… сложно представить, что ты делаешь это специально, потому что ты всего лишь пытаешься прожить дальше, точно так же как и он. Я бы хотел сделать больше для вас обоих.

Ах, так значит в итоге дело было не в Сенсее. Дело было в Рафе. С этим справиться проще.

— Вообще, — Сенсей рассмотрел несколько вариантов и решил, что в кои-то веки должен воспользоваться тем, что он старше Рафа, и сказать ему, что он должен заботиться о себе. — Есть кое-что, о чем я думал.

— Конечно, — Раф выпрямился и посмотрел ему в глаза, тут же придя в полную готовность. Он искренне стремился помочь.

Сенсей повернулся, чтобы быть лицом к нему, таща усталое тело. Он приподнял палец и попросил:

— Следи за пальцем, но головой не двигай.

Брови Рафа сдвинулись. Сенсей провел рукой справа налево, следя за стабилизацией его взгляда и тем, где проходила граница периферического зрения.

— Прикрой здоровый глаз?

Рафу явно не хотелось, но он сделал как сказано. На него смотрел один глаз, затянутый молочной пеленой звездчатого узора, обрамленный заживающими шрамами.

— Видишь, что я показываю? — Сенсей показал побуквенно «красный».

Долгая красноречивая пауза.

— Последняя буква была й.

— Глаз болит?

Раф уронил руку на колени.

— Временами немного мешает. Но больше не болит так, как раньше. И когда оба глаза открыты, я вижу вполне нормально.

— Хм. Это вызывает диплопию?

— Дип-чего?

— Прости. В глазах двоится?

Снова пауза.

— Да, немного, — признал Раф.

— Когда ты прикрыл глаз, это ушло?

— Нет.

Сенсей задумчиво хмыкнул.

— Когда свет падает на замутненный хрусталик, то луч рассеивается и создает призрачное изображение, которые временами может очень отвлекать. Катаракта может также вызывать снижение периферического зрения и восприятия глубины, а также чувствительность к свету и бликам. Да, у тебя два глаза, поэтому второй может компенсировать ситуацию до определенной степени. Но это не значит, что ты должен страдать от этого.

Раф звучно фыркнул и скрестил руки на груди.

— Ага, ну. Это не так и серьезно. И сейчас это неважно.

Сенсей мог бы подавиться смешком, а улыбка получилась очень странной.

— Знаешь, после того, как ты в последний раз мне это сказал, ты погиб.

Раф уставился на него. Сенсей прогнал слова через свой мозг, осознал, что только что сказал это вслух, и прикрыл лицо рукой.

— Прости, — сказал он, ожидая, что Лео вставит свои пять копеек, но тот ничегошеньки не сказал. Он до сих пор держался на нуле, видимо.

— Теперь Лео может выиграть любой спор, просто выставив вперед своего травмированного демона, да? — Раф окинул его язвительным взглядом.

— Прости, — повторил Сенсей, и это получилось слишком похоже на хныканье, но потом он поднял голову и решительно на него посмотрел. — Но это правда. Ты не можешь вечно отодвигать себя на второй план. Однажды что-нибудь да сдаст.

— И каков твой план? — Раф прикрыл здоровый глаз и издевательски помахал перед лицом рукой. — Не то чтобы мы найдем окулиста, специализирующегося на мутантах.

— Вообще-то это вполне возможно, — возразил Сенсей. — В будущем у Драксума всегда находились какие-нибудь связи среди йокаев, которые очень нам помогали. Не вижу причин отмахиваться от окулиста в среде йокаев.

— Сейчас это не в приоритете. Раф в порядке. И это не… не будет как в твоем будущем, что бы там со мной ни случилось. Я не собираюсь умирать. Это всего лишь глаз.

— Ты неправ, — Сенсей мотнул головой и неверяще улыбнулся. — Для нас ты всегда в приоритете.

Сенсей думал, что Лео не слушает их, но присутствие пошевелилось, и Сенсей без проблем подвинулся. Когда Лео вышел вперед и вес утомления потянул его плечи вниз, он медленно, устало проморгался и присовокупил:

— Ну же, чувак. Никто не пострадает, если просто пойти и посмотреть. Ха-ха. Посмотреть.

Самообладание Рафа дало трещину. Он отрывисто мотнул головой и резко двинулся прочь, но далеко не ушел — развернулся и стремительно указал на них пальцем.

— Я удивлен, что ты за, Лео, ты его ненавидишь.

— Мы не говорим, что ему стоит проводить операцию, — Лео улегся обратно, потому что сидеть было чересчур трудозатратно. От необходимости разговаривать у него даже появилась одышка. — Просто спросить, может, он знает кого-то, кто может. Желательно чтобы спрашивал кто угодно кроме меня, потому что нахрен его. Фух, мы дико устали. Прости, я не могу сосредоточиться.

— Вам нужно отдыхать, — Раф снова приблизился. Маска заботы не до конца прикрывала просверк злости. Лео сразу нырнул назад, на галерку — неумолимая тяжесть вытянула из него и без того немногие силы, чтобы оставаться заземленным. Сенсей уронил голову, чтобы прошла дурнота после переключения туда-обратно, и поднял взгляд только тогда, когда снова почувствовал себя в своих костях. Раф так никуда и не ушел, ждал.

— Чем заканчивается драка между стоматологами? — спросил он в надежде отшутиться от напряжения, скопившегося в линии плеч Рафа.

— Чем? — озадаченно повторил Раф. — Погоди, Сенсей или Лео?

Сенсей приложил к губам С и повторил:

— Чем заканчивается драка между стоматологами?

Раф смотрел на него. Медленно, неуверенно, уточнил:

— И чем же?

Сенсей усмехнулся, слабо, но изо всех своих оставшихся сил.

— Зуб за зуб.

Раф скептически фыркнул.

— Ты… идиот.

Сенсей посмеялся. Вышло слабо. Он не стал говорить Рафу, что его омыли воспоминания о сотнях раз, когда он думал «готов поспорить, Раф бы просто разрывался от желания назвать меня идиотом прямо сейчас». Вместо этого он сказал:

— Я понимаю, что тебе кажется, что нужно в первую очередь заботиться обо всех остальных, ведь ты старший, ты защитник. Но твоя семья хочет, чтобы тебе тоже доставалась забота. Если ты не можешь пойти на это ради собственного комфорта, подумай, как это может повлиять на твою способность сражаться.

Лицо Рафа снова омрачилось.

— Я научусь компенсировать.

Сенсей закатил глаза и потянулся, чтобы щелкнуть его по лбу.

— Но ты не должен, господи ты боже мой.

Раф уязвленно коснулся лба.

— Если ты поможешь себе, ты ничего не отнимешь у других, — Сенсей склонил голову, заставляя встретиться с ним взглядом, даже если Раф выглядел взбешенным. — Забота — это не конечный ресурс. Во всяком случае, не в этой семье.

— Тебе стоит отдыхать, — повторил Раф, не сдвинувшись с места.

Сенсей громко, драматично вздохнул и упал обратно на раскладушку.

— Ну почему с тобой всегда так сложно? Я бы с большим успехом уговорил кирпичную стену рассыпаться с бухты-барахты. Пообещай, что подумаешь над этим? Ради меня, бедного, бедного Лео, который потерял своего старшего брата и всего лишь хочет видеть его альтернативную версию здоровым и счастливым?

— Ты… используешь свою утрату против меня? — Раф явно не знал, как реагировать. Улыбка Сенсея заострилась.

— Да. Пообещай, что подумаешь над этим.

Повисла тяжелая тишина, такая же тяжелая, как засевшая в костном мозгу Сенсея усталость, но он усердно терпел ее, бросая Рафу вызов возразить ему. Наконец Раф сказал:

— Я подумаю над этим.

— Всё, о чем я прошу, — Сенсей натянул одеяла на плечо — это было деяние Геракла. — Разбудите к обеду.

Сон пришел мгновенно, будто щелкнули выключателем. Тяжесть истраченной энергии. Ошибка за ошибкой за ошибкой. Бесконечный конвейер провалов. Ничто без них. Тут было ничто. Тут было ничто в квадрате.

Когда их заспанные глаза открылись, было неясно, кто ведет. Они столкнулись, пытаясь проснуться от легкой тряски на плече.

— Пора обедать, — сказал кто-то.

Дымка сна была как оружейный дым, как последствия кровавой бойни. Сны туманились адреналиновым страхом, тяжесть-тяжесть-тяжесть их обессиленного тела, которое пыталось донести до Лео сенсорно, что он всё еще там, что было небезопасно, что нулевой обрыв, над которым он завис, был бездной, реальностью, где нельзя протянуть руку и достичь своей семьи вживую.

— Никак не можешь продрать глаза? — спросило мягко бесформенное создание. Ладонь коснулась их головы, и Лео в замешательстве отдернулся. Его тело было уязвимо. Он не был в безопасности. Каждый удар сердца приносил боль.

— Хей, всё хорошо, — сказали ему. Кто-то присел так, чтобы лицо оказалось на уровне его глаз, а руки отстранились. — Ты со мной?

Лео не был нигде.

— Что такое? — спросил кто-то другой.

— Не знаю. Кто-то проснулся, но не думаю, что они достаточно заземлены.

— Леонардо, какой бы сейчас ни присутствовал, можешь сделать глубокий вдох? Сейчас едва за полдень, вторник. Ты дома, в Нью-Йорке. Майки сегодня утром пошел прогуляться и принес тебе хот-дог с миллионом добавок. Я серьезно, их тут как минимум пятьдесят, это омерзительно.

«Всё хорошо», — успокаивал Сенсей.

«Разве?» — отозвался Лео, дезориентированный. Сенсей оттянул его малость от управления:

«Разве ты не видишь? Это Майки и Донни».

Лео невменяемо смотрел на него, не в силах воспринять информацию.

Сенсей вздохнул: «Просто держись крепко, хорошо? Я съем эту гнусность, пока не залила что-нибудь здесь и Донни не пришлось пересобирать наши органы. Постарайся заземлиться немного, ты выглядишь потерянно».

«Я не понимаю», — откликнулся он.

Сенсей закинул на него руку и смазанно поцеловал в макушку.

«Я не хочу отъехать, так что я пойду вперед. Почему бы тебе не пойти со мной, пока я там буду, почувствовать наше тело, сконцентрироваться на окружении?»

«Я так устал, — выдохнул Лео. — Я хочу отдохнуть, но время не движется».

«Оно движется, — пообещал Сенсей. — Пойдем со мной».

Они втянулись в окружение. Сенсей зажмурился, стараясь обнулить вращение реальности, и неуверенно открыл глаза. Двое братьев до сих пор сидели перед раскладушкой.

— Ты с нами? — снова спросил Донни. Сенсей неуклюже стукнул C по губам и сделал три вдоха для полной готовности, один за другим.

— Простите, — поздоровался он и прочистил горло, потому что прозвучало хрипло. — Изнурение нинпо очень всё усложняет для Лео. Он здесь, просто слегка потерялся. Мы сейчас очень стараемся не соскользнуть.

Сенсей дотянул тело, чтобы сесть, и он чувствовал Лео под боком, сбитого с толку и уставшего. Донни изучал их расчетливым взглядом, а Майки нервно всматривался в их лицо.

— Всё хорошо. Нам нужно есть, чтобы восстановить силы, — Сенсей протянул руку за воистину уморительным хот-догом. — Выглядит потрясающе, Майки, спасибо.

— Ты ведь до сих пор любишь чили-доги со всем? — Майки передал его и поставил позади них на столик кружку.

— Я люблю всё горячее и свежее, — ответил Сенсей и мысленно подпихнул Лео, чтобы он насладился хот-догом вместе с ним. Понадобилось некоторое количество концентрации, чтобы прожевать и проглотить, но общими усилиями они прикончили его довольно быстро.

Донни отвернулся, чтобы вернуться к работе, чтобы было обманным маневром, потому что его взгляд метался к ним каждые секунд десять. Майки там и сидел на корточках рядом с раскладушкой, делал вид, что сидит в телефоне, но тоже пристально за ними наблюдал.

«Что происходит?» — теперь Лео звучал малость поадекватнее.

«Мы только что съели чили-дог», — объяснил Сенсей, удерживая их в реальности тем, что взялся за кулон и начал прогонять через него цепочку.

Лео нахмурился. От этого и тело нахмурилось. Майки спросил:

— Тебе понравилось?

Когда от него не последовало немедленного ответа, Сенсей подтолкнул: «Ну? Тебе понравилось?»

— Ага… — медленно ответил тот. Он осмотрелся. Это не его комната и не медотсек, это… лаборатория? Они на раскладушке? Они только что съели чили-дог?

«Три из трех, дружище», — подтвердил Сенсей. Он не стал отодвигаться слишком далеко, но позволил Лео снова занять позицию ведущего.

— Сенсей? — уточнил Майки. Лео перенял фишку, которую заметил за Сенсеем, и приложил ко рту Л.

— А! Привет, Лео. Ты еще немножко потерян? Хочешь сыграть в игру?

Лео сглотнул. В горле пересохло. Он до сих пор был не до конца уверен, что происходит. Он пожал плечами, неуверенно осматривая комнату. Точно. Лаборатория Донни.

Майки сбегал за одним из своих блокнотов и двумя ручками. Он нарисовал перекрестья и начал крестики-нолики.

Со страшным позором Лео продул первые четыре раунда всухую, потому что был не в состоянии планировать свои действия дальше, чем размещение данного конкретного крестика. Его младший брат не должен побеждать у него, потому что Лео был чемпионом в шахматах всего дома. Он обязан быть в состоянии выиграть гребаные крестики-нолики. Духа соперничества хватило, чтобы вытащить его разум из стылого оцепенения и добавить к его способности предвидеть на чертовых две секунды вперед.

Лео выиграл пятый раунд. Вздохнув с облегчением, он отвернулся, чтобы отереть глаза, чувствуя всю тяжесть своих ошибок.

— Число? — спросил Майки, наблюдая за ним.

— Ноль, видимо, — пробормотал тот. — Прости, я совсем тупой, я просто очень устал.

Доктор Деликатность хищно ему улыбнулся.

— Завали хлебало и не смей говорить так о моем брате.

В горле Лео вспузырился смех.

— Мой дорогой Анджело, где ты научился ругаться?

— У меня трое очень тупых старших братьев.

— Ты… буквально только что ругал меня за то, что я называю себя тупым?

— Это другое. Я делаю это с любовью. А ты нет.

Раф постучал в дверь.

— Как у нас дела?

Лео вцепился в отвлечение и опрокинул голову вперед, глядя, как входит их старший брат.

— Как насчет посмотреть фильм?

— Если хочешь, — откликнулся Раф. — Что предложишь?

Лео пожал плечами, потому что так далеко он не планировал. Он был выжат как лимон, но он хотел проводить время со своей семьей, так, чтобы это не отнимало слишком много сил.

— Можем проголосовать. Я пойду попробую уговорить папу поделиться, — предложил Майки, собирая свои вещи.

Лео скинул ноги с раскладушки и постарался дышать. Он знал, что не дойдет, даже если ему помогут. Он едва мог держать голову прямо. Он смиренно протянул руку к Рафу.

Его без каких-либо усилий подняли, Раф приткнул его под свой подбородок и сказал:

— Ну же, Донни.

— Я не говорил, что собираюсь с вами, — Донни не поднял взгляда от кружка света. Его глаза были закрыты гогглами.

Лео был слишком изнурен, чтобы выдумывать схемы.

— Я хочу провести время с тобой, Ди.

— Ты вечность валяешься в моей лаборатории, — посетовал тот, но выключил лампу, что означало победу. Раф понес Лео с быстрой остановкой у уборной. Когда они добирались до дивана, Майки с энтузиазмом перебирал коллекцию DVD.

— Я сказал Эйприл, чтобы она привела Кейси! Мы покажем ему классику Лу Джитсу! — радостно сообщил он и взял в руки набор поживших свое кассет.

На галерке Сенсей вспыхнул от радости: «Мне так и не удалось показать их ему, хотя он слышал о них больше чем достаточно».

Эйприл привела не только Кейси, но и Кэрол. Все трое принесли кучу закусок. В то же мгновение, как Кэрол заметила Лео, она пересекла комнату и обняла его.

Лео слабо ответил и пробормотал:

— Привет. Удивлен видеть вас.

— Я обязана была прийти и проверить, как тут поживают мои любимые синие мальчишки, — Кэрол улыбнулась и легонько потормошила. — Плюс, видимо, то, что я не смотрела эти фильмы, является преступлением. Эйприл настаивала, чтобы я пришла и сама оценила их.

— О, она права, вы многое упускаете, — Лео вложил в улыбку всё свое очарование, хотя из-за бессилия она вышла приглушенной. — Плюс вы увидите, как мой папа крут.

— Кстати говоря, — Кэрол отстранилась и обернулась к Сплинтеру, и тот встал, чтобы пожать ей руку. — Приятно наконец-то познакомиться.

— Кэрол О’Нил. Я фанат ваших трудов, — Сплинтер лукаво улыбнулся и кивнул на Эйприл.

Кэрол засмеялась, запрокинув голову, и стразы в ее очках засверкали.

— О, и я, у вас замечательные мальчики.

— Мам, — проныла Эйприл.

Майки подпрыгнул ближе, чтобы тоже поздороваться. За спинами всех прятался Кейси. Он бросил тревожный, нервный взгляд на Лео.

Прошла едва ли секунда, бессловесный уговор, и в промежуток между одним мгновением ока и другим уже Сенсей улыбнулся ему осторожной, застарелой улыбкой. Он приглашающе раскрыл объятия.

— Сенсей, — с явным облегчением выдохнул Кейси, ринулся к нему, вскарабкался на диван и крепко обнял.

— Черт побери, у них тут в прошлом расчески имеются, ты о таких слышал, правда ведь? — подколол Сенсей, тут же запустив пальцы в его волосы и задев путаные колтуны.

Кейси лишь прижался ближе и зажмурился. Сенсей хмыкнул, ободряя его, но не в силах скрыть веселье, склонил голову к его лбу и продолжил гладить его по волосам.

— Я всё еще злюсь, — пробурчал Кейси.

— Я вижу, — хмыкнул Сенсей, которого стискивали изо всех сил.

Его мальчик лип к нему. Раф и Майки смеялись с Кэрол, Эйприл ушла и привела Донни. Тот ворчал и тащил утяжеленное одеяло. Все устроились, подтягивая кресла-мешки и мягкие одеяла и методом спора решая, какой фильм Лу Джитсу самый важный, чтобы посмотреть первым.

— Чтобы посмотреть фильм, нужно держать глаза открытыми, Кейси-младший, — Лео присоединился к управлению и в шутку щелкнул его по уху.

— Извини, — Кейси порозовел и едва заметно отстранился. — Вы сменились? Я могу уйти.

— Неа, мы оба здесь, — Лео зевнул так, что щелкнула челюсть. — Мы довольно сильно устали, так что, если заснем, не удивляйтесь особо.

— Почему младший? — подсунулся ближе Майки, потому что он, видимо, подслушивал.

— О, вам понравится, — хитро улыбнулась Эйприл. — Помните Кассандру?

— Ты ее сын? — немедленно спросил Раф, небеспричинно испуганный этой мыслью.

Сенсей вернул Кейси на место и тепло посмеялся:

— Духом. Она дала ему имя и в целом большую часть его жизни отвратительно на него влияла. Но нет, она не его мать. Наша семья подобрала его малышом, как котенка с обочины.

— Вплоть до того, как мне исполнилось десять, Барри твердил, что я демон, посланный им из ада, чтобы наказывать их за грехи, — вклинился Кейси. Статус сироты ни капли его не волновал, потому что в апокалипсисе все практически стали сиротами, а ему в конце концов досталась замечательная семья.

— Это потому что ты выбрал своей миссией совать свои грязные пальцы во все, чем он владеет, и я бесконечно тебя за это люблю, — похвалил Сенсей и впечатал звучную буську ему в висок.

Кейси улыбнулся так широко, что его лицо могло вот-вот треснуть.

— Обожечки, представьте, если бы Лео стал отцом, — громко прошептал Майки.

Лео показал ему язык:

— Ясное дело, я бы стал отличным отцом, Мигель.

— Средненьким, — бросил Кейси.

Комната взорвалась смехом. Поверх шума Лео воскликнул:

— Кто тебя этому научил?

Кейси ответил лукавой улыбкой, довольный собой и произведенной реакцией. Все перешли к голосованию за фильм, в течение который возникли споры, должны ли Лео и Сенсей получить право на один голос или на два, должны ли голосовать Кейси и Кэрол, если они не знают, за что, и должен ли Сплинтер получить право голосовать несколько раз, потому что он снимался в фильмах.

Было шумно и оживленно. Лео за всю жизнь не чувствовал себя таким усталым. Но пока в ушах звенели голоса, а Кейси цеплялся за него как клещ и смеялся, отчего вибрации проходили и сквозь его грудную клетку, всё было не так уж и плохо.