«Ты назвал его монстром», — печально указал Сенсей.

«Это была штука», — ответил Лео в ужасе, что он даже случайно сделал Рафу больно.

— Это как-то связано с тем, что прошлой ночью он был расстроен? — нерешительно предположил Донни

— Ага, — во рту у Лео пересохло. — Думаешь, он далеко сбежал?

Донни оставил будильник в покое и помог Лео подняться на ноги.

— Мы проворные и сообразительные, мы его нагоним.

В коридоре было тихо, ни следа Рафа. Донни вытащил планшет и поклацал по экрану, на котором появилась карта с несколькими точками на ней.

— Больше даже не прикидываешься, что у тебя нет трекеров, а? — хитро спросил Лео.

— Ты это знал, — напряженно отмахнулся тот. — Он снова ушел в канализацию. Я клянусь, если он сломает вторую руку, я сломаю ему обе ноги, чтобы он больше не сбегал.

— Какие продуктивное решение, — пробормотал Лео, не менее напряженный. Он с трудом держался скорости, которую задал Донни, с костылем слева и самим Донни справа — по сути, тот принял на себя большую часть его веса.

В то мгновение, как они вошли в путаные туннели канализации, Донни громко позвал:

— Раф!

Вдалеке послышалась ругань, и они пошли на звук.

Раф стол лицом к стене, повесив голову. Не поворачиваясь, он сказал:

— Не говори, что ты и Лео сюда вытащил.

— Вообще-то, это Лео вытащил сюда Донни, — вставил тот. На секунду в его голосе прорезалась резкость, но тут же он смягчился. — Я прошу прощения, здоровяк. Я сказал не подумав. Ты не монстр.

Плечи Рафа напряглись.

— Раф не хочет об этом говорить.

— Ладно, не говори, я буду. Обожаю болтать.

— Лео… — начал было Донни.

Лео вмазал ему по щиколотке костылем и продолжил:

— В чем дело, чувак? Мы только что это обсудили. И я сказал, что не виню тебя. Ты меня подмял, а я смеялся. Очевидно, я тебе доверяю. Очевидно, я тебя не боюсь.

— Я боюсь себя, — рявкнул Раф, до сих пор не поворачиваясь, а кулак вгрызся в стену.

— Тогда ты идиот, — спокойно ответил Лео. — Раз считаешь, что есть какая-то причина, по которой нам стоит тебя бояться.

Напряжение накалилось. Желваки Рафа не прекращали работать.

Донни двинулся, вдохнул и сказал:

— Раф, если ты обеспокоен своими действиями в тот момент, когда тебя контролировали крэнги, это совершенно нелогично. Ничто из произошедшего ты не контролировал. Мы все знаем, что будь у тебя выбор, ты бы никогда не причинил нам боль.

— Но мне его не дали. И я причинил вам боль.

Лео вклинился, стараясь оставаться твердым:

— Так и есть. И это ужасно. И тебе придется как-то с этим справляться, найти способ, который не навредит тебе. Когда ты отстраняешься от нас, тебе больно, все мы знаем, что ты ненавидишь оставаться один. Как и наносить себе вред…

— Я не собирался делать этого снова, — процедил Раф сквозь стиснутые зубы. — Я просто…

Близнецы ждали этого самого «просто». Ничего не прозвучало.

Сенсей взял управление, сильнее опираясь на костыль. Он сказал:

— Рафаэль.

Раф вдохнул.

— Я не хочу слушать это сейчас, Сенсей.

Лео мысленно фыркнул: «Ага, вот уж не представляю, каково это».

Сенсей замер в нерешительности, думая о том, что ему сказал Кейси. Обо всех благонамеренных советах, которые мог бы вывалить на одном дыхании. Вместо этого он сказал:

— Можешь поговорить, можешь не говорить. Но не оставайся здесь в одиночестве. Хорошо?

Еще одна бесконечная напряженная пауза. Лео осторожно похлопал Сенсея, вернулся к управлению и осел оттого, сколько усилий нужно было прикладывать, чтобы просто стоять. Бессознательно его горло выдало тихий болезненный стон. Донни схватился за него крепче, бросив обеспокоенный взгляд, и наконец Раф повернулся. Его лицо выглядело жалко, но он пробормотал:

— Тебе не стоит находиться здесь.

— Так верни меня обратно, — бросил вызов Лео, кинул костыль и потянулся к нему.

— Я тебя ненавижу, — пробурчал Раф и взял его на руки так, будто он совсем ничегошеньки не весил. Донни подобрал костыль и заехал им Рафу по лодыжке. — Ненавижу вас обоих.

— Лишь настолько, насколько ты нас любишь. Пошли найдем Майки, без него у нас недобор, — приказал Лео.

Раф заворчал, но сделал как сказано. Они нашли Майки перед телеком. Он завернулся в свое одеяло как в буррито и почти заснул.

— Майкл, подъем, — Донни спихнул его с дивана на пол. — Рафу грустно, сейчас мы будем помогать ему снова стать радостным.

— О неееет, — даже полусонный, Майки сразу потянулся к Рафу, как малыш, и обнял за шею, когда Раф смиренно к нему наклонился. — Я люблю тебя, Рафозавр.

— И я тебя, здоровяк, — Раф потерся об него щекой и с ними обоими на руках уселся в кресло. Он выпростал руку и потянул Донни за воротник его худи в то же мгновение, как он попытался сбежать. От рывка тот на миг захлебнулся.

— Я никуда не собирался, — отвратительно соврал он и устроился на полу, в ногах у Рафа, прижимаясь к ним укрытым тканью худи панцирем.

Сонная пауза. По телеку шел какой-то старый пленочный мультик. Лео был подоткнут к пластрону Рафа его здоровой рукой. Майки прилепился к его шее, помня о шине на другой руке, а Донни прижался к ногам, как кот, который делает вид, что ему плевать на твое существование, хотя на самом деле это не так. Время едва перевалило за семь утра.

— Что случилось этой ночью? — тихонько поинтересовался Майки, но поморщился и спрятал лицо в его плече. — Прости, не отвечай, я не хочу всё снова усложнить.

— Ты никогда ничего для меня не усложнял, дружок. — хрипло, тепло ответ Раф, повернулся и цмокнул его в лоб. — Не волнуйся за меня.

Лео вздохнул, потому что эта семья была просто ужасна.

Раф вскрикнул и отпустил его, чтобы впихнуть ладонь между своим плечом и лицом Майки:

— Хватит кусаться, ауч, ну ладно, ну что?

— Ты не можешь указывать мне, что делать и чего не делать, — Майки демонстративно блеснул глазами, — так что разумеется я буду за тебя волноваться.

— О, мы кусаемся? — спросил Донни с пола и угрожающе повернул голову к его коленной чашечке.

— Нет! — Раф его пнул и пожаловался: — Хватит, хватит, чего вам от меня надо?

— Мы хотим тебе помочь, — ответил Майки и применил свои самые огромные, самые сияющие щенячьи глазки младшего брата, что для кого-то, пару секунд назад опустившегося до кусания, было отличительно невинно.

— Мне не нужна… — начал было Раф. Все трое братьев громко застонали. — Что?

— Я слышал тебя прошлой ночью, — быстрее всех среагировал Майки. — Ты вообще не уделял себе время. Настало время Рафа. Добро пожаловать, начинается время Рафа.

— Время Рафа? — переспросил тот слегка растерянно.

— Да, это время специально для Рафаэля, ты разве о таком не слышал? — заявил Донни с поразительно твердой авторитетностью, учитывая, что они придумали это понятие только что на коленке.

До сих пор липший к Рафу Лео устроился поудобнее, готовясь засесть тут надолго.

— Мы все собираемся говорить тебе, как сильно мы тебя любим и доверяем, что никто из нас тебя не боится и не винит в произошедшем.

Раф поморщился.

Майки достал из кармана пару очков и заявил:

— Доктор Чувства здесь специально для тебя.

— Ты у меня почувствуешь кое-что чуть ниже своей… — начал было Раф. Его прервал громким роботоподобным голосом Донни:

— Звучит отлично, Микеланджело, давайте поговорим о наших чувствах.

— А ты кто такой? — Раф явно видел в этом предательство.

— Кто-то, кто хочет, чтобы ты был в порядке, — Донни бумкнул по его коленке лбом, пряча взгляд везде где только можно, только бы не смотреть на своих братьев. Оборона Рафа зашаталась.

— Я не понимаю, о чем вы хотите заставить меня говорить. Мы прошлой ночью бесконечно много разговаривали.

— И тем не менее сегодня утром ты остро отреагировал, значит, нам есть о чем поговорить, — вздохнул Лео.

— Ты не сделал ничего неправильного, это глупо, что я так расстроился.

Лео громко протрубил губами.

— Не неси чушь. Сейчас в номинации «расстраивается по пустякам» король я, и поверь мне, тебе об этом не стоит беспокоиться.

Майки дотянулся и накрыл его рот ладонью.

— Вы оба не несите чушь. Будь бы это пустяки, было бы нечего расстраиваться. С чего бы нам тебя бояться?

Раф поерзал неуютно, но не ответил.

Донни вставил:

— Из-за крэнгов.

Лео лизнул ладонь Майки, чтобы тот отпустил, и тот отдернулся с громким «иу!».

— Это правда неважно, — снова стал возражать Раф. На галерке разума Лео завозился Сенсей, и он пригрозил:

— Хочешь, чтобы я выпустил на волю травмированного демона?

— Травмированного демона? — переспросил Майки.

Сенсей проморгался в реальность и быстро стукнул С по губам.

— Кое-кто говорил мне, что его травмы не важны, а потом погиб от этих самых травм, давайте не будем идти по этой дорожке.

— Я не ранен, — фыркнул Раф.

— А, так шина просто для прикола? — саркастично уточнил Донни.

— Твой разум ранен, — иначе подошел к вопросу Майки, и пробежался костяшками по его пластрону. — Твое сердце ранено. И только попробуй сказать мне, что ты не важен.

Раф закусил язык и склонил голову. Промолчал. Всё висело вокруг них.

— Что ты чувствуешь, Раф? — спросил Майки, полностью войдя в режим доктора Деликатность, и поправил очки. — И будь честен.

Нерешительная пауза.

— Ну же, сейчас время Рафа, — подбодрил Донни с пола.

— Что самое плохое могло случиться? — покореженно спросил Сенсей. Лео делил с ним управление.

Майки против воли сонно зевнул и прижался к Рафу, доверительно расползаясь в желе. Донни даже убрал телефон.

— Раф знает… что это был не его выбор, — очень медленно сказал Раф.

Лео смотрел на прорубленную в его панцире дыру, идеальный круг, вспомнил, как грохнуло в то мгновение в столбняк опешившее от паники сердце. Раф спас его. Рафа забрали.

Тот проследил за взглядом Лео, и его лицо выразило что-то странное. Он не стал продолжать.

— Хорошо, и? — подбодрил Майки.

Лео вцепился пальцами в дыру в его панцире.

— Ты пытался спасти меня, потому что я был… — он сам себя остановил, потому что от почти сказанного я был гребаным идиотом Сенсей заерзал. Лео не придумал другой формулировки, так что не стал продолжать.

— Потому что ты был в опасности, а я всегда буду стараться спасти вас, если могу, — закончил Раф за него. — Это мой выбор, и я сделал бы его снова, даже зная, что последует за этим.

— Так почему бы нам тебя бояться, ведь единственный твой выбор был направлен на то, чтобы защитить нас? — уточнил Майки.

— Я все равно причинил вам боль, — беспомощно сказал он.

— Это был не твой выбор, — сказали трое братьев одновременно.

Раф вздрогнул, рвано выдохнув.

— Это не меняет того, что я чувствую.

— Что же? — снова спросил Майки.

Раф наконец позволил себе сдаться под давлением настойчивых младших братьев, которые пристроились и прижались к нему.

— Стыд, что… что меня вот так использовали. Вину, что я не смог остановить это раньше. Страх, что я могу снова навредить вам, не желая этого, потому что не смогу себя контролировать. Навязчивую беспомощность, потому что меня использовали как куклу, что я ничего не мог сделать, что я снова, сам того не зная, потеряю контроль.

Майки сделал медленный вдох, выдохнул через нос. Сказал тепло и лишь с легкой дрожью:

— Спасибо, что поделился. Мне так, так жаль слышать, что тебе тяжело. Есть что-то, что мы делаем и что нам следует прекратить делать, чтобы помочь тебе?

— Не называть его монстром, — пробормотал Лео на выдохе, пока его собственная вина засела полусдутым шариком в горле.

— Да, — медленно согласился Раф. — Я… не раз называл так себя в своей голове. И вслух, даже если это шутка, слышать это сложно.

— Бро, — разочарованно вставил Донни. — Крэнг — вот кто монстр. А ты мой брат, который настаивал, что будет меня обнимать и целовать в лоб каждый вечер перед сном, пока мне не исполнилось где-то двенадцать. Если твой мозг будет тебя так называть, скажи об этом мне, и я назову тебе еще семь тысяч причин, почему ты не монстр.

— Никто, включая мозг Рафа, не называет его монстром. Есть. Что еще?

— Я… в норме. Правда, — слабо настаивал Раф, как будто знал, какую силу сопротивления сейчас получит в ответ.

— Все, кто в норме, обычно сами ломают себе руки? — издевательски-невинно поинтересовался Лео.

— Этого не произойдет снова, — молниеносно вставил тот.

— Что насчет побегов? Все знают, что ты ненавидишь оставаться один. Это какой-то способ самому себя наказать? — мрачно спросил Донни. Раф зарычал.

— Нет. Я просто не хочу всё портить.

— Твой способ «не портить» причиняет боль тебе. И я спрашиваю не об этом. Если от одиночества ты чувствуешь себя хуже, значит, давай так не делать. Если тебе плохо, скажи кому-нибудь из нас, и мы позависаем с тобой. Или нам всем, как сейчас, потому что мы очень не против, — пояснил Майки.

Тяжелая тишина была ответом, что Раф так делать не будет.

Лео подумал, что все в этой семье ужасны. Донни, который не собирается заботиться о себе. Майки, которому позарез надо быть полезным. Несумятица вины и стыда Рафа. Лео, у которого всё.

— Сенсей? — с пола окликнул Донни.

— Донателло, — ответил тот, пристроившись рядом впереди.

— Ты что думаешь?

— Хм, — тот отодрал их пальцы от кромки панциря Рафа и вместо этого принялся мять хвосты красной маски. — Я думаю, что вам всем стоит и дальше заботиться друг о друге, и в конце концов вы куда-то доберетесь.

— И как это должно выглядеть с функциональной точки зрения? — осведомился Донни.

— Прямо сейчас — сказать этому здоровяку, как сильно вы его любите, и обнять его. Потом, наверное, стоит наложить на его кисть гипс.

— Есть, Сенсей! — откликнулся Майки, снова с энтузиазмом обнимая Рафа.

— Есть, Сенсей, — смиренно отозвался Раф.

Лео вернул себе управление и тут же прижался щекой к его пластрону.

— Люблю тебя. Очень.

— Я тебя люблю! — сказал Майки.

— Люблю тебя больше, — вставил Донни.

Раф тихонько усмехнулся, хоть смешок и надломился где-то на середине, и ткнулся лбом сперва в лоб Лео, потом в моську Майки.

— Люблю вас больше всего на свете. Спасибо.

Майки снова как следует зевнул.

— Еще очень рано. Хотите позавтракать?

Разумеется, они хотели, хотя Донни и скорчил гримасу, пока его тащили до кухни. Лео поднял вопрос, что нужно наложить Рафу гипс, и Сенсей предложил позвать на помощь Кейси, потому что в прошлом (будущем) он не раз накладывал гипс, и тогда Донни не придется трогать ничего влажного.

Несмотря на драматичную ночь и раннее утро, день проходил очень хорошо. Лео порастягивался с Рафом в додзе, потом вздремнул. Кейси заявился после школы с кексами от Кэрол, и общими усилиями они с Лео наложили Рафу гипс. Каждый по очереди подошел нарисовать на нем что-нибудь, а потом они совершили ошибку, сев играть в Монополию.

Донни побеждал. И вдруг перестал обращать на игру хоть какое-то внимание и уставился в противоположную стену с тем самым выражением «гений размышляет».

Когда дошло до его хода, а он не заметил, Лео махнул рукой перед его лицом.

— Земля вызывает Дональдо?

— Нужно продлить, — пробубнил тот. Его брови столкнулись, а взор стал невидящим. — Мне нужно провести сигнал дальше, а не создавать новый. Я не могу тянуть со спины, но есть ведь хирургическое восстановление нервов, если только я смогу провести в порте изоляцию и…

— Мы его потеряли, — отчитался Лео. — Хей, Ди, можно я заберу твои отели?

— М? Конечно, пофиг, могу я уйти?

— Иди, нердствуй, — Лео закатил глаза, поняв, что Донни больше даже не находится в этой комнате. Его близнец поднялся и бросил почти выигранный раунд Монополии, уже что-то печатая в телефоне. — Майк, нам потом придется принести ему еды, потому что если у него прорыв, он явно забудет поесть.

— Конечно! — Майки показал большие пальцы вверх. — И нет, тебе нельзя забрать его отели. Давайте отдадим их Кейси, он никогда раньше не играл.

«Ошибка», — пропел Сенсей.

— О, давай, — бросил Кейси.

Он вымыл ими всеми пол и выиграл. Это вызвало столько крика, что все успокоились, только когда Сплинтер пришел и сказал прекратить перебивать его шоу.

Они пообедали все вместе. Раф все никак не мог налюбоваться на надписи на своем гипсе, который так профессионально наложил Кейси — там собралась немаленькая коллекция росписей, и он поворачивал руку во всех направлениях, рассматривая их в свете кухни.

Леворукие буквы Лео были такими же корявыми и дрожащими, как и раньше, но он смог написать ТУТ БЫЛ ЛЕО и пририсовать огромное сердечко. Сенсей справился куда лучше, добавив маленькое «+ Сенсей» и сердечко поменьше.

Майки занял большую площадь внутренней стороны гипса разнообразными слепленными воедино рисунками, а по центру их перекрывала многоцветная надпись «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!». Кейси нарисовал одну из тех S, что со скуки рисуешь на полях по клеточкам, и подписался своим именем. Сплинтер написал «привет, красный». Донни занял большую часть внешней стороны гипса геометрическими узорами фиолетовым маркером, в которые несколько раз вписал D.

Донни к обеду не присоединился, так что Лео убедил Кейси помочь отнести обед ему в лабораторию, поскольку его рука была занята костылем. Потом он уселся на его рабочий стол и пел самые навязчивые песни, пока Донни не поел, и оставил в покое, только когда тарелки остались чистыми. После чего он уволок Кейси в свою комнату, чтобы вместе взглянуть на его домашку.

Сенсей сидел с Кейси. Они почти мгновенно забыли про домашку и болтали о чем угодно. Обо всем, что Эйприл советовала ему посмотреть (великолепно). Каково это, жить в настоящем Нью-Йорке (ошеломляюще). Потом они начали пересказывать истории о будущем, отчасти чтобы вспомнить, отчасти потому что Лео слушал и заинтересовался. Они вспомнили, как во время пополнения запасов нашли полкило просроченных шоколадных чипсов, и потом все отравились, но это того стоило. Как он нес Кейси на плечах через токсичное болото. Как они хоронили Донни, хотя у них даже не было тела.

Настроение сгустилось, когда разговор зашел в этом направлении. Кейси прижался к боку Сенсея и быстро моргал, как будто старался не заплакать.

Когда стало уже совсем поздно, Кейси обнял их и пожелал доброй ночи. Сенсею было очень трудно отпустить его, но он изо всех сил старался не дать этому проявиться на своем лице. Усевшись на кровать, они обнаружили, что будильник включен и светит мягким синим светом.

— Овв, Ди, — пробормотал Лео, чувствуя взрыв эмоций.

«Я не удивлюсь, если в этой штуке теперь есть лазеры смерти», — ответил Сенсей, меряя улучшенный будильник глазами.

«Можешь представить, какое я же тебе говорил я мог бы втереть ему в лицо, если бы одно из его изобретений меня убило? Я бы победил все споры навсегда».

«И мы были бы мертвы», — напомнил Сенсей.

Точно, «мы». Они оба. Лео как-то не зацикливался на том, что если он умрет, то и Сенсей тоже. От этой мысли в его животе неприятно скручивалось что-то холодное.

«Хочешь поговорить об этом?» — изучающе предложил Сенсей, остановившись. Не желая завлечь Лео в разговор, из которого ему не выбраться.

«Поговорить о чем?» — настороженно уточнил тот.

«О том, о чем ты сейчас думаешь».

«Ты про смерть или про то, что у нас одно тело на двоих?»

«Любое из двух или оба вместе, полагаю».

Лео не был уверен. Вместо того, чтобы ответить, он устроился в кровати — переоделся в чистую футболку, раз уж Майки вернул его вещи из стирки, включил вентилятор, разложил одеяла идеальным образом, даже сумел немного помазаться кремами. Затем залез в кровать, свернулся на боку и обнял культю. Она болела немного, но, похоже, она всегда немного болела.

«Я не хочу говорить о смерти, — уточнил он, прожевав это с минуту, уставившись на новый синий свет своего будильника. — Но, пожалуй, нам стоит поговорить о том, как мы делим тело».

«Хорошо, — согласился Сенсей. — В прошлый раз, когда речь зашла об этом, ты очень сопротивлялся. Ты думал об этом?»

«Ты же знаешь, что нет, ты тоже здесь», — сухо ответил Лео.

«Я стараюсь не прислушиваться ко всем твоим мыслям, — ответил тот. — Как и ты не слушаешь все мои».

Лео размышлял, наблюдая, как Сенсей прощается с Кейси. Какая эмоция омывала их обоих.

«Ты хочешь от меня избавиться?» — уточнил Лео печально, как будто смирившись с этим.

«Я хочу, чтобы у тебя была возможность жить и не оглядываться на груз моих интересов, — осторожно ответил Сенсей. — А чего хочешь ты?»

Лео не хотел, чтобы он уходил. Эта мысль ныла в каждом сантиметре его тела. Но он знал, что несправедливо отказывать Сенсею в возможности жить независимо от него, и если есть шанс, что их можно разъединить, ему нужно принять во внимание, чего хочет Сенсей. Он сказал: «Я не против рассмотреть такой вариант».

«Ты просто так говоришь», — ответил Сенсей, прекрасно это понимая.

«Это так, — признал Лео. — Но это не значит, что мы не можем сперва рассмотреть варианты. Когда мы узнаем, можем решить по-настоящему».

«Я ценю, что ты готов попробовать, — ответил Сенсей. — Ты понимаешь, что для этого нам придется снова пообщаться с Драксумом, так?»

Внутри пробежало раздражение. Лео подтянул колени к пластрону. «А точно надо?»

«Я ему доверяю», — просто сказал Сенсей.

«А я нет».

«Он вроде как наш отец».

Лео напрягся и прорычал: «Он не пытался создать детей, он пытался создать оружие».

Напряженная, острая пауза.

«Папа тоже не хотел детей, — осторожно сказал Сенсей. — Но когда они у него появились, он принял вызов. Когда папа умер, Драксум принял вызов тоже».

«Папа, блять, не мертв».

«Ты прав, — согласился Сенсей. — Твоя настороженность небеспочвенна. Я понимаю, что моя точка зрения искажена тем, что за моими плечами годы жизни с ним как просто с нашим странным козо-отцом. После смерти папы мне вскоре пришлось всерьез на него положиться, и я надеюсь, что с тобой этого не случится. Так что тебе придется выстраивать взаимоотношения с ним самому. Можешь сказать мне, в чем заключается страх?»

Страх был гигантским неописуемым ужасом перед неизвестностью, перед тем, чтобы шарить вслепую, чтобы довериться кому-то новому. У него не было на это эмоциональных сил, сейчас у него хватало сил на то, чтобы оставаться живым.

«Я не знаю», — ответил Лео. Сенсей, видимо, что-то из этого почувствовал, потому что его голос был куда более понимающим.

«Ничего. Ты не обязан сию секунду вкладывать силы в то, чтобы построить отношения. Но как минимум ты можешь поверить мне, что я защищу тебя, пока он здесь?»

Лео хотел бы, чтобы всё было так просто, чтобы можно было выключить перепуганную часть его мозга, которая хотела спрятаться в то же мгновение, как перед ним вставала опасность.

Он не мог гарантировать, что в тот же момент, как Драксум реально окажется рядом, его снова не захлестнет паника.

«Я хочу доверять тебе, — неохотно сказал он. — Правда хочу. Но я думал, что доверяю тебе, и в прошлый раз, но всё равно психанул, стоило ему подойти близко».

«Это небыстрый процесс, — поддержал Сенсей. — Но пока ты готов пробовать, с каждым разом будет становиться легче».

Лео медленно дышал. «Ладно. Давай сделаем это».

«Звучит здорово. Давай сперва поспим».

Они изо всех сил вцепились в культю, чувствуя давление далекой боли. Лео закрыл глаза, чувствуя, будто он просто смотрит на изнанку своих век. Подвижный масляной вихрь бессмысленных цветов на черном фоне. Он пытался утихомирить разум, начать отдыхать, но в нем засело какое-то беспокойство. Зов проснуться.

Мягкое прикосновение Сенсея, будто успокаивающий бальзам. «Прости, не стоило мне поднимать такую тему перед сном».

«Ее сложно избегать», — откликнулся Лео, наблюдая за бесформенным танцем, который означал провал попытки поспать. Ничего не произошло. Они оставались на месте. На фоне гудел вентилятор. Одеяла были тяжелыми и теплыми. Он был в безопасности. Он был дома.

«Могу я спросить, почему?» — нерешительно начал Сенсей.

«Что почему?» — устало откликнулся Лео.

«Почему ты готов попробовать».

Лео стер свои мысли. Осторожно сказал: «Потому что я хочу, чтобы у тебя была возможность обнимать Кейси сколько влезет».

«Я просто… в прошлый раз мысль разделить нас реально вывела тебя из равновесия. Так что я просто удивлен».

Он втягивался в тени, не думая ни о чем, вообще. «Я просто остаюсь реалистом, разве не этого ты хотел?»

Эмоция, прилетевшая от Сенсея, казалась немного болезненной, неуверенной. «Ну да».

«Тогда забыли. Ладно? Утром мы поговорим с Драксумом. Как бы долго ни было до этого пресловутого утра».

«Верно, — Сенсей взял контроль и замедлил дыхание, потому что Лео даже не заметил, как оно ускорилось. — Нам необязательно это делать, если…»

«Я сказал забыли», — жестко повторил Лео.

«Да. Прости, — Сенсей подчинился. — Хочешь вместо этого немного поиграть в шахматы, чтобы успокоиться?»

Этот вариант звучал получше, чем глазеть на изнанку своих век. Они взяли телефон с прикроватной тумбочки, открыли приложение и сыграли семь раундов, после чего заснули с телефоном в руке.

Лео умудрился не думать о том, что не должен был услышать Сенсей, не позволил себе задержаться на своем реальном желании. Отцепиться, чтобы его смерть не означала смерть Сенсея.