аарон

ему требуется пару минут на то, чтобы прекратить отрешенным взглядом пялиться в нежданно-негаданно обнаруженный документ в своих руках и выйти из оцепенения, судорожно выдыхая сквозь сжатые зубы.

эндрю джозеф миньярд

имя человека, о котором аарон знает абсолютное ничего и, более того, о существовании которого не догадывался все свои двенадцать лет. в его голове крутятся тысячи вопросов «как? почему? зачем?», когда он нервно и торопливо убирает все ранее вытащенные документы обратно в ящик комода, оставляя лишь оба свидетельства о рождении — его собственное и эндрю. убедившись, что тильда не заметит его вторжения на свою свалку территорию, аарон берет медицинскую ленту, встает с захламленного пола и нетвердой походкой выходит вон из комнаты матери, в одной руке крепко сжимая ленту, а в другой — злополучные бумажки.

он обязательно подумает над этим позже, когда будет подальше от дома. 

аарон проходит мимо кухни, совмещенной с коридором, и старается аккуратно обойти босыми ногами эпицентр взрыва недавнего гнева матери около гостиной, чтобы не вляпаться в разводы от алкоголя на полу или, что еще хуже, не наступить случайно на какой-нибудь из мелких осколков стекла. у него и так предостаточно свежих и не заживших царапин по всему телу, так что новые ему точно не нужны.

он поднимает свой потрепанный рюкзак с пола в прихожей и направляется протоптанным маршрутом обратно в самый конец коридора — в свою комнату, которая, к несчастью, находится прямо напротив спальни тильды. оказавшись внутри своей маленькой крепости, аарон первым делом запирается на щеколду, а после кладет все вещи на стол, оставляя в руках лишь медицинскую ленту.

вытирается, вешает полотенце на стул и подходит к небольшому шкафу, на дверце которого видит старое, довольно пыльное и местами треснутое зеркало. хмуро смотря на собственное отражение, аарон начинает торопливо заклеивать на своей шее, уже успевшие к этому времени подсохнуть, порезы. неаккуратно отрывает кусочки ленты прямо так, лишь бы поскорее закончить с этим и скрыть явные следы насильственных действий со стороны матери.

взрослые ему все равно не поверят, даже если аарон все покажет и расскажет. знаем, проходили. поэтому, чем меньше окружающие люди будут видеть — тем лучше.

удостоверившись, что царапины надежно спрятаны, аарон открывает дверцу шкафа. почти все полки внутри пустые, за исключением двух, на которых помещается вся его одежда. верхняя — более легкие и летние вещи, нижняя — на холодную погоду. 

он начинает перебирать стопку вещей на верхней полке, состоящую всего из пары футболок, шорт и нижнего белья. носки он уже давно не носит, да и нет их у него, ведь толку от них и тепла, по большей части, никакого. 

эти несколько дней, которые аарон собирается провести вдали от дома и пьяной компании матери, обещают быть прохладными, не смотря на обычно жаркие летние месяцы калифорнии. благо, он может позволить себе провести в библиотеке большую часть времени, а не на улице. поэтому, на сей раз, аарон ограничивается совсем обычной черной футболкой, такого же цвета шортами, а из верхней одежды — изрядно потрепанной жизнью серой толстовкой в качестве защиты от вечерних и ночных похолоданий. 

надевает ее сразу, чувствуя приятное, но такое мимолетное ощущение спокойствия и уюта. в груди снова неприятно ноет. аарон смотрится в зеркало, в очередной раз подмечая, как нелепо смотрятся на нем чужие вещи, будто он какое-то огородное пугало. эта толстовка велика ему, по меньшей мере, на размеров пять, но, по крайне мере, в ней будет тепло. эту толстовку носил ники, когда был примерно того же возраста, что и аарон. только вот, его кузен, в отличии от самого аарона, своему возрасту тогда соответствовал и по росту, и по весу. 

ники-ники-ники

боже, как же сильно он скучает по своему кузену.  

если бы только мать не разорвала общение с семьей хэммиков несколько лет назад, когда они с дядей лютером разругались в пух и прах, то сейчас, возможно, рядом с аароном был хотя бы один человек, который действительно всегда относился к нему с заботой и любовью. 

аарон едва сдерживается, чтобы позорно не заплакать, и поспешно утирает глаза рукавом толстовки. мать терпеть не могла, когда он в детстве начинал хныкать, еще даже не переходя на полноценный плач. всегда пресекала это своим любимым методом — затрещиной со всей своей злостью и ненавистью.

плакать нельзя. и теперь, когда аарон стал старше, тильда все еще беситься с этого. ведь какой ему толк от этих глупых слез? они никаким ему не помогут, не изменят его жизнь по взмаху волшебной палочки.

его жизнь всегда будет такой, пока в один из дней он просто не умрет где-нибудь от холода или голода, а может быть и от последнего удара матери, который он уже не переживет. и умрет тихо-тихо, совсем один. и никто-никто о нем не вспомнит. никогда.

аарон вздрагивает и выныривает из своих мыслей, когда мимо их дома проносится патрульная машина и из открытого окна отчетливо слышится звук удаляющейся полицейской сирены. видно, в их неблагополучном районе снова кто-то кого-то ограбил или убил.

в следующие десять минут аарон отрешенно собирает в свой рюкзак тетрадь с рисунками, карандаш, медицинскую ленту и, конечно, два документа, о которых он будет думать чуть попозже. напоследок, аарон залезает под кровать, доставая из царства пыли небольшую картонную коробку. в ней он хранит небольшой запас сухой еды и маленьких напитков, которые можно уместить в рюкзак и взять с собой. на сей раз он берет только бутылку воды и упаковку хлопьев. вот вся его еда на эти пару дней.

аарон торопливо задвигает коробку обратно под кровать и убирает съестные припасы в рюкзак. из комнаты он вылезает через окно, оставляя его слегка приоткрытым снизу, чтобы можно было тем же путем вернуться домой. 

на улице ни единой живой души, когда он закидывает рюкзак на плечо и неторопливым шагом направляется в сторону городской библиотеки, которая находиться на приличном расстоянии от их района. обычно, при его медленной скорости, аарону требуется около часа, чтобы дойти, так что к открытию библиотеки он уже будет там, и сможет в спокойной обстановке подумать над той проблемой, которую ему предстоит как-то разрешить.

эндрю джозеф миньярд