Мы привели себя в порядок без разговоров. Челюсть немного болела, я её потер. Бурах это, конечно, увидел. Он слегка улыбнулся. Мне вот улыбаться не хотелось, но не потому что больно, а потому что я не понимаю, что только что сотворил. В каком таком порыве? Связь внутри меня урчит. Ладно, поцелуй мне понравился, пока это одна из немногих вещей, что я могу сказать точно. Возможно, пока Ритуал не будет проведён, Связь не поглотит мой разум. Сам Бурах мне тоже нравится, всё же я сам искал с ним встречи, сам подорвался искать его пару дней назад. Гаруспик упоминал, что с приходом я потерял шанс покинуть город. Я быстро смирился тогда, быстро опьянел от твирина. Сейчас у меня нет оправдания в виде алкоголя. Нега постепенно отпустила тело и разум. Черт, теперь это выглядит так, словно я извинился за всё то, что наговорил! Почему всё оборачивается в его пользу? Он точно любимый ребенок Матери Бодхо. Бурах встряхнул мои и без того растрепанные волосы.

— Сегодня начнется подготовка к Ритуалу, — степняк осунулся. — Хотел бы я так сказать, но твоя пламенная речь сегодня и, — он кинул взгляд на мой пах, — интересные действия, — закончить ему не дал скрип железной двери и голоса детишек. Мишка и Спичка что-то взволнованно обсуждали. Я никак не мог взять в толк, что именно, голова упорно не хотела понимать их. Слова степняка волновали больше. Если бы не ссора, Ритуал произошел сегодня. А мой минет он и правда воспринял как извинение. Он прекрасно понимает, что я это сделал по воле Связи, а не по собственной! Дети пришли очень не вовремя. Нам предстоит серьёзный разговор, надеюсь, его не сорвут вновь. Надо пойти в дом его отца или… Ай, не важно, главное подольше от Уклада и лишних ушей! Бурах уже ушёл к детям. Должен ли я выйти к ним? Мишка может опять задать неудобный вопрос. Капелла кажется упоминала, что она станет одной из Хозяек. Кто бы мог подумать. Эта сиротка, живущая в вагоне, да будущая Хозяйка!

— А где невеста? — слова девочки заставили прислушаться. — Ему лучше с тобой сегодня быть.

— С чего это ты взяла? — Бурах прислушался к словам девочки, судя по заинтересованному тону.

— Да с того, что военные там ходят. Ходят и ходят, никак собраться не могут, — недовольно сказала Мишка.

— Только поэтому? — мужчина усмехнулся.

— Не только! Мне Куколка сказала, мол невеста гаруспика в опасности будет в городе, — я напрягся и затаил дыхание. — Что не стоит туда ходить, и рядом с тобой ему безопаснее.

— Они какие-то нервные, военные эти, — добавил Спичка. — Особенно этот, как его, — мальчишка замялся, вспоминая, а потом резко выкрикнул. — Блок! Я слышал, что он хочет найти Клару, даже решил на денёк задержаться. И Бакалавра твоего найти хочет, тебя, кстати, тоже. Мишка правду говорит, ему лучше в город не ходить.

      Не зря Мария не пустила меня в город, она знала, что Блок меня ищет. Чувствую, встреча с этим человеком не предвещает ничего хорошего. Вот она сила будущей и действующей Хозяйки. Полководец думает, мы в курсе, где Клара? Знатно она ему мозги затуманила. Девушка пропала так же внезапно, как и появилась на пороге дома Сабуровых.

— Не найдет он ее, — грустно выдохнул менху. — Искать Клару всё равно, что призрак пытаться поймать.

— А ты знаешь, где она что ли? — спросил Спичка.

— Не знаю и знать не хочу, — строго ответил мужчина. — Идите домой, мои хорошие, — уже мягче прозвучал голос степняка. — Если вас здесь увидят военные, скажите, что кормите котят в этом заброшенном месте. Не хватало ещё, чтобы они тут рыскать начали.

— А Бакалавр-то где? — не унималась девочка. — Куколка сказала, что вы поругались, и ещё она сказала, что Мать недовольна этим.

      О какой Матери говорит эта кроха? Хочется думать, что речь о Тае Тычик. Бурах единственный менху, важен для Уклада и, как Мать-Настоятельница, Тая обязана заботиться о нём. Уже даже думать не хочу, откуда она может знать. И она, и Мишка, и некая Куколка. Я скрестил руки на груди и облокотился спиной о стену, прохладный камень остудил надвигающийся пыл. Рубин будет держать язык за зубами, уверен, кому-кому, а ему нет дела до степняков. Мария сказала, что в курсе лишь Хозяйки, а у меня чувство, что знает уже весь чертов город! Теперь ступить туда будет просто стыдно. Наши отношения поймет разве что Уклад и Хозяйки. Одни по праву, другие по должности. Тц, мне уже не к чему заботиться о репутации, пора прекращать об этом думать. Ни Каины, ни Сабуровы меня больше не побеспокоят. За мыслями я не услышал, как дети ушли и опомнился только когда скрипнул матрац под весом гаруспика.

— Слышал, да?

— На словах «Мать недовольна» я погрузился в раздумья, а так да, слышал.

— Мишка не стала отвечать, о ком речь. Увильнула от ответа.

— А ей есть у кого учиться, — я посмотрел на мужчину как можно жестче. Бурах шутку не оценил, сделал вид, что не услышал моих слов.

— Уверен, она говорила о Матери Бодхо, — начал рассуждать хирург. — Твои слова дошли до ушей Степи, а противиться дару Матери всё равно, что подвергать себя смерти.

— Так ты же сам говорил, что хотел отказаться от меня, зная, что будут последствия. Не понимаю.

— Я думал о твоих чувствах, ойнон. У тебя своя жизнь в Столице, а я выходит отнимаю её, не этого я хочу для дорогого мне человека.

      Чувства степняка озадачивают не меньше, чем Связь и тавро, но Бурах говорит так, словно влияние Матери на него не действует. Может меня выбрали, потому что он изначально ко мне не ровно дышал? Может, Стах помог бы найти ответ, или Младший Влад? Патологоанатом уже встречался с подобным, а Ольгимский хорошо знает Уклад. Выходить на улицу сейчас опасно, ещё не стемнело. А вот сядет солнце, можно будет сходить к одному из них или обоим. Артемий, конечно, никуда не пустит, но я уже решил идти. Часы пробили пять.

— Я знаю, возможно, бесполезно спрашивать, но почему я? — если ответит в духе: «Потому что тебя выбрала Степь», я уйду.

— Потому что ты это ты, ойнон, а не кто-то другой. Меня заинтересовали рассказы о тебе, люди разное говорили: и хорошее, и плохое. Я искал с тобой встречи, но наши пути долго не пересекались, пока меня не взяли под стражу в первый раз, — мужчина посмотрел прямо мне в глаза, его честный взгляд не дал усомниться в словах. — Мужчины меня никогда не привлекали, я спал только с женщинами, а тут появился ты, — он приблизился ко мне, расставил руки по обе стороны от головы, я смутился, но не сдвинулся. — Словно змея пробрался в разум и окутал мысли. Забил голову собой, отвлекал. Ночью отдавался в руки, пусть и во сне. Мать Бодхо быстро прознала моё влечение и связала наши сны. Достаточно честный ответ? — мы соприкоснулись лбами, взгляд быка пугал, потому что подчинял. Он имеет такую власть надо мной, что я с трудом закрыл глаза. Руки Медведя легли на бедра, мои же собственные безвольно болтались, как плети. Запах степняка только усугубил ситуацию. Весь жар сконцентрировался в паху, разумные мысли ускользали одна за одной. Мне нельзя поддаваться, только не сейчас! Если так продолжится я не смогу осуществить задуманное.

— Я всё знаю, басаган, — горящий хриплый шепот мужчины опалил ухо, заставив застонать. По виску побежала капля пота, бык тут же её слизал. Связь внутри заскулила, а тавро на затылке словно раскалилось. Я зашипел от нарастающей боли. Гаруспик лишь прижал к себе, одна рука обвилась на талии, а другая ворошила волосы на затылке, намеренно не задевая тавро. Стало ещё жарче и больнее. Руки вцепились в одежду степняка, состояние это не облегчило, с каждой секундой хуже и хуже. Теперь с губ сорвался стон боли. Мне казалось, тавро прожигает кожу, и даже на секунду почудился запах горелой плоти.

— Хөөрхэн, Даня. Это твое наказание, — спокойно сказал Медведь. — Если не я накажу, то Мать Бодхо. А её наказание было бы хуже моего, поверь.

      Я четко слышал его слова и понял всё, другого смысла быть не может. Ещё секунда и в глазах собралась влага. Связь уже не скулила, она стонала и кричала от боли. Мне и самому хочется кричать, внутри всё кипит, скручивает, словно я заболел, а ещё этот жар! Линии болят, почему я их чувствую? Пришлось прикусить одежду Бураха и только тогда позволил себя крик боли, приглушенный тканью. Глаза, заплывшие слезами, щипали и болели, даже закрыв их лучше не становилось. Кипучая боль забралась в голову, на фоне всего этого тавро я уже не чувствовал. А потом боль пропала, оставив тошноту, спазмы, головокружение и жар. Я потерялся в ощущениях настолько, что если гаруспик что-то говорил, я не слышал, да, если бы и услышал не понял. Перед глазами все кружилось, размылось и потемнело, по голове будто ударили чем-то тяжелым, и сознание, наконец, покинуло меня.

      Очнулся я всё в той же комнате с узкой кроватью. Воспоминания о случившемся мгновенно всплыли, сняв небольшую сонливость. Сначала я подумал, что у меня разум воспалился, потому что я хорошо себя чувствовал, но, прокрутив всё ещё раз, осознал — это реально было. Связь поскуливала, как побитая собака, не добрый знак, к тому же я прекрасно помню слова Бураха: «Это твое наказание». Тело неосознанно вздрогнуло. Значит он понял как-то, что я задумал уйти, видимо, это стало последней каплей и для него, и для Степи. Матерь Бодхо сделала мне предупреждение. Внезапный вывод как гром среди ясного неба — тот бык на улице ждал меня. Значит мне не показалось, что кто-то тогда заговорил. Это были слова самой Бодхо, говорящей через быка. Что же я тогда слышал? Би хара? Спрошу у Артемия, что это значит. Где он, кстати? В убежище было тихо, в комнате, кроме меня, никого. Я слышал лишь слабый запах степняка, но не чувствовал его присутствия. Аккуратно спустив босые ноги на пол, я пошёл в соседнюю комнату. Удивительно, но Бурах спал на хирургическом столе под каким-то пледом. Что-то тут не так. Ближе подойти я не рискнул, умыл лицо водой из раковины и глубоко вдохнул. Связь недобро зарычала, оскалилась и ощетинилась. Я больше не чувствовал запаха гаруспика, лишь запах тошнотворных, как и прежде, трав. Ошарашенный такими изменениями я тут же принялся искать тавро на затылке. Метки не было. Исчезла. Паника почему-то начала тихонько нарастать. Я больше не связан с ним? Связь внутри ещё есть, но она ощущается слабее и слабее. Я выбежал на улицу. Глубокая ночь. Травы вызвали ещё большую тошноту, заставив извергнуть желчь. Гадко. Глубоко дышать не удавалось, чтобы хоть как-то сбавить панику, да и каждый вдох причинял дискомфорт. На улице тоже было тихо, полная луна отлично освещала всё вокруг. Меня обрадовало это время суток, военные наверняка спят, а если и патрулируют, то лишь вокруг своих вагонов. Если близко не подходить, то и не заметят. Мысль пробраться к ним в вагон посетила тут же, но ноги не двинулись. Я начал тонуть в земле. Степь решила поглотить меня окончательно и буквально? Тряхнув головой я вернул ясность ума — мне это кажется. Вот он я — стою босыми ногами на твердой земле и никто поглощать меня не собирается. Я освободился от тавро, Связь ощущается всё слабее, а запах трав сильнее обжигает внутренности. Где-то сбоку замычал бык, тот самый. Стоит и смотрит на меня, ждёт что я подойду? Но животное ждать не стало и само направилось ко мне, так же как и в прошлый раз уткнулось в живот мокрым носом, тяжело выдохнуло. Удушающие травы стихли и я смог вдохнуть свободнее.

— Хэлэхэ, — теперь я точно знаю — это говорит бык.

— Я не знаю степных слов, бычок, — погладить животное я не решился. — И имени твоего не знаю. С кем я говорю? — последнюю фразу я адресовал себе. Чувствую безумие! Стою босой, ночью разговариваю с быком!

— Ходо хара, хун, — бык ещё раз тяжело выдохнул. — Ши, эмшэн… Би Бодхо…

— Мать Бодхо? — бык словно бы кивнул. — Почему ты говоришь со мной? Бурах, кхм, твой Сын меня уже наказал и, кажется, наша связь обрывается.

— Тиимэл даа… Ойнон татгалзах? Ойнон басаган менху?..

— Басаган? Да какой же я теперь басаган? Бурах, видимо, наказал меня, чтобы отречь от себя, — рука сама по себе легла на голову Бодхо, другая — потянулась к отсутствующему тавро. — Я его сильно разочаровал, видимо. Он правда полюбил меня не из-за связи, а так зациклился на том, что всё фальшивое. Стыдно мне, стыдно, — задумчиво гладя быка, я посмотрел на Убежище.

— Ойнон?..

— Да какой же я теперь ойнон? — я грустно усмехнулся. — Не заметил чувств человека, я дурак.

— Унэнте…

— Почему-то мне кажется, ты со мной согласилась, — бык кивнул. — Ясно. Мда, Связь почти пропала, но чувство к гаруспику кажется, — меня перебил внезапный голос менху.

— И что ты тут с быком милуешься, столица? Ещё и босиком! — Артемий скрестил руки на груди, чувство такое словно меня на измене поймали! Я тут же убрал руку с головы Бодхо, посмотрел сначала на быка, потом на него.

— Бурах, да это говорящий бык!

      Бычок в ответ лишь замычал и побрел ближе к Убежищу, преспокойно лёг на траву и уснул. Я поймал на себе недоуменный взгляд гаруспик, он поджал губы и тоже посмотрел на спящее животное. Даже учитывая специфику этого места, меня можно посчитать сумасшедшим!

— А, Мунхэ и правда говорящий! Не обманул хатангэр, — взгляд пал на хирурга. — Я думал, он только со мной говорит, — без сарказма закончил мужчина.

— Артемий, — мужчина подошел ко мне, запаха я не почувствовал. — Это и есть твое наказание? — в груди заиграл непонятно откуда взявшийся страх. Ему было мало мучить меня болью, так он почти отрезал от себя.

— Хорошо, что ты помнишь, произошедшее, но моё наказание закончилось, когда ты потерял сознание. Что ты сейчас имеешь ввиду? Неужели?! — глаза Медведя расширились, он подскочил ко мне и ощупал затылок, место, где оставлял метку. Я вздрогнул от прикосновения, прижался и уткнулся в шею хирурга, отчаянно пытаясь уловить его запах, травы опять начали душить. Не найдя искомое, пальцы мужчины чуть сжались на шее.

— Я не чувствую твоего запаха, Артемий, — каждое слово оставило во рту привкус горечи, пальцы уцепились за одежду мужчины.

— Зато я чувствую твой, — степняк прижал к себя, как обычно. — Он не изменился, всё такой же, как и всегда, — от его слов начало немного лихорадить. И обида, и злость, всё смешалось. — Это Мать Бодхо тебя наказала, я же говорил, её наказание хуже моего, теперь понимаешь?

— Н-но, зачем? Ты же и так это сделал!

— Она посчитала иначе, родной. Решила отрезать тебя ненадолго, чтобы ты понял — без меня тебе никуда, — встревоженный голос степняка успокоил, лихорадка отступила, но тошнота никуда не делась. Интересно, как долго это продлиться? Словно прочитав мои мысли, мужчина успокаивающе погладил по голове. — К утру это кончится, хөөрхэн.

      К утру лучше не стало. До рассвета я провел в руках Бураха, из-за трав мне было трудно дышать. Устроившись на кровати, он обнимал со спины, облокотившись о стену, накрыл одеялом. Я чувствовал голод, но есть не мог, а вся вода, которую насильно вливал в меня степняк лезла наружу почти сразу. Мужчина пытался всячески отвлечь меня ласками и поцелуями. Это помогало, пока тошнота и боль не скручивала внутренности в узел, время от времени. Я не ел несколько дней, и пара часов быстро вымотали и без того истощенное тело. Детишки, к счастью, не приходили, хотя часы уже пробили восемь, и Медведь немного занервничал. Он переживает за них, но ещё больше переживает за меня.

— Иди поищи их, — я не узнал свой голос. — Я чувствую твоё беспокойство, — на это Бурах обнял сильнее и поцеловал в макушку. — Мне уже лучше, правда. Кхм, а дети есть дети.

— Врешь ты всё, ойнон, — гаруспик сразу меня раскусил.

— Ничего не вру! — как можно бодрее сказал я. Увы, моё состояние только ухудшалось, но Связь больше не обрывалась, это единственное что радовало.

      Внезапно входная дверь скрипнула, топот босых ног дал понять, что это Твириновые невесты. Две девушки, кажется, те, что присматривали за мной недавно, встали в дверях и охнули. Одна прошептала другой что-то на ухо и та убежала. Платье оставшейся девицы стало ещё откровеннее, но это уже не смущало. Беспокойство степняка усилилось, больше я ничего не мог почувствовать.

— Военные отбыли, Старшина Бурах. Очень кстати, — вместе с приятными новостями девушка принесла и запах трав. Я с трудом высвободился из медвежьих объятий и развернулся лицом к мужчине. Уткнувшись в шею гаруспика и обвил его ногами, руки степняка тут же сомкнулись за спиной. Думать, почему военные отбыли раньше срока не хотелось. Раз их нет, мы в не опасности.

— Мать-Настоятельница прислала нас, сказала, что надо, пока не поздно, провести Ритуал.

— Не поздно?! — рявкнул мужчина. — Уже как раз поздно, Мать Бодхо забрала тавро и почти порвала Связь, Ритуал нельзя проводить.

— И ничего не поздно! — настояла невеста. — Всё как раз, как надо! Нара сообщит Укладу, что пора готовиться. К полуночи вам надо явиться на Курган Раги.

— К полуночи?! Да он, — я ущипнул степняка за бок. -Ай! Ойнон?

— Мы будем к полуночи, — не поднимая головы, ответил я.

— Я передам Матери-Настоятельнице! Старшина, не пытайтесь кормить или поить ойнона — ничего не получится. Это для Ритуала надо.

— Первый раз об этом слышу, Тая и Оюн не говорили ничего подобного, — слова невесты оказались сюрпризом для нас обоих.

— Так об этом и не говорят, это само происходит. Если заяан действительно вас связывает так и будет. Это может показаться страшным, но всё хорошо Старшина Бурах, — я позавидовал оптимизму девушки. — Связь слабеет, чтобы потом окрепнуть вновь и стать частью линий; тавро пропадает, чтобы метка сменилась на другую, более крепкую; живот пустует, чтобы его наполнили настоями и семенем.

— Теперь всё ясно, — кивнул мужчина. Мышцы степняка расслабились, невеста ушла не попрощавшись, и мы с хирургом остались вдвоем. Какое-то время мы молчали оба, переваливали информацию. Оказывается, Мать Бодхо не наказала меня. Кстати, о ней.

— Артемий, а что значит «Би хара»?

— Я думал, ты уже понял, — усмехнулся степняк. — Это значит «Я вижу» или «Я наблюдаю». А что?

— Бык говорил со мной и перед тем, как вернуться сюда, я встретил его.

— У него имя есть. Мунхэ.

— Мухэ?

— Мунхэ, — поправил мужчина.

— Мун-хэ. Он сказал мне «Би хара».

— А что тебе потом говорил мой бык? — пальцы принялись нежно перебирали волосы, мне даже стало лучше от такой ласки.

— Много чего, наверное. Он по степному говорил. Я понял только то, что это Мать Бодхо со мной общалась через Мунхэ.

— Ты, наверное, шутишь, — скептицизм Медведя ясен, все же сама Мать Бодхо не могла заговорить с человеком не из Уклада, но я твердо уверен в этом. Спорить правда не стал, сил на это не было. Рассказ Твириновой невесты успокоил не только Бураха, но и меня — теперь состояние не страшило и не пугало. Тошнота поутихла, тело налилось свинцом, припухшие глаза закрылись, кажется, я снова чувствую запах степняка.