— Если что, я вам буду благодарен за пояснения, а то не очень вежливо получается, — хмуро предупредил Ваня, поглядывая то на Мирона, то на Евстигнеева. — Вы этого Диму знаете, что ли?

— Скажем так, догадываемся, — попытался уйти от ответа Мирон.

— Догадываетесь, что знаете? — недоверчиво хмыкнул Ваня.

— Да знаем, не докапывайся, — отмахнулся Евстигнеев. — Есть подозрение, что не просто так он в это дело свой нос сует.

— Где расчлененка? Я присяду, а то история, походу, долгая будет, — Ваня по-свойски уселся на диван и выжидательно посмотрел на остальных. — Расскажете?

— Придется, — вздохнул Мирон, — от тебя, Светло, видимо, просто так не отвяжешься.

— Могу пообещать никому не рассказывать. Кроме Славы, — доверительно кивнул Ваня.

— Не обязательно, это не тайна следствия, — хмыкнул Евстигнеев и сел рядом с Ваней.

Мирон критически окинул их взглядом, понял, что ему места на диване уже не хватит, и принес из кухни табуретку.

— Он наш бывший сотрудник. Ушел с большим скандалом с полгода назад. Вообще он говнистый чувак, чуть что не так — в драку лезет, потом юлит, отмазывается, мол, его там не было и нет. И главное — постоянно сухим из воды выходит. Да еще и интриган похлеще всех киношных злодеев. У них с Ваней был конфликт затяжной, потом Дима ушел, но не успокоился, — подытожил Мирон.

— Я именно ему по роже съездил. Помнишь, рассказывал? — задумчиво пояснил Евстигнеев.

Ваня кивнул: еще бы ему не помнить. Он даже был теперь этому Диме благодарен. Не побеги он с кляузой к бывшему начальству, они бы с Ваней не пересеклись в боулинге и ничего другого бы не случилось. «Чего другого?», — спросил он сам себя и не смог ответить.

— Кстати, выглядит-то он как? Здоровым? — спросил Мирон.

— Цветет и пахнет, — хохотнул Ваня.

— А в заявлении понаписал, как будто я его чуть ли не на тот свет отправил, — мрачно улыбнулся Евстигнеев. — Хотя чего от него ожидать — он же дружку своему это заявление понес. Тот бы во что угодно поверил, лишь бы меня уволить.

— Дружку? — переспросил Ваня.

— Чумаков — его давний покровитель и заступник. Не только по отделению и району. Дима раз накосячил так, что из Главка приезжали, так Чумаков его перед всеми обелить умудрился. Тоже тот еще хитрожопый хрен.

— А у вас, как я понимаю, к нему какие-то претензии не только по работе, но и конкретно по этому делу? Так? — Ваня обратился к обоим, но посмотрел на Евстигнеева.

Тот сидел очень близко, и Ване даже показалось, что на таком расстоянии обычно и происходят первые поцелуи. Интересно, он смог бы его поцеловать? Или ему Евстигнеев тоже бы съездил по роже?

— Целый вагон, — ответил Мирон.

Ваня обернулся к нему. У Мирона по лицу скользнула тень усмешки, он с интересом смотрел на Ваню, как будто умел читать мысли.

— Могу предложить свою помощь. Со мной-то у него нет никаких терок, — смущенно предложил Ваня, все еще не отделавшись от ощущения, что Мирон понимает его лучше, чем он сам себя.

— Да, Ваня говорил, что ты хотел бы помочь следствию. Официально, как ты понимаешь, мы тебя привлечь не можем, — развел руками Мирон, — но если ты ближе сможешь сойтись с этим Димой, ты нам окажешь небольшую услугу.

— Вы его подозреваете в этих убийствах? Исключено — на заправке он тогда случайно оказался, я проверял.

— Вот как? — удивился Мирон. — Ну тогда, считай, ты уже сам себя привлек к расследованию неофициально. Мы не то чтобы подозреваем его в этих убийствах... Не думаю, что он оказался на заправке случайно.

— Короче, не тяни кота за яйца, — не выдержал Евстигнеев, — в убийствах — нет, не подозреваем, но есть основания думать, что он сливал и сливает инфу куда-то дальше, а это мешает нормальному следствию. Ну и личные счеты у нас тоже есть. На сегодня тебе хватит?

— Про Диму этого — да, хотя и мутно пока все, — твердо ответил Ваня и еще раз посмотрел на Евстигнеева. — Ладно, я тогда пойду.

Теперь он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Останься, зарубимся в приставку, — неуверенно предложил Ванька. — Если хочешь.

Ваня кивнул и широко, радостно улыбнулся этому неожиданному, но желанному предложению.

— Ну, а я пойду, Вань. Дверь сам закрою, — Мирон встал и протянул руку по очереди им обоим.

Когда Ваня прощался, то посмотрел ему в глаза: вроде бы Мирон был серьезен, но в глубине глаз притаилась лукавая усмешка. Да что он, блять, о себе думает! Знаток душ человеческих нашелся тоже.

Дверь хлопнула.

Евстигнеев теперь сидел молча, о чем-то задумавшись. Ваня тоже молчал: неловкость вернулась.

— Вань, зачем ты пришел? — наконец «отмер» Евстигнеев.

— Про Диму этого рассказать, зачем. Увидел его в баре, вспомнил, что ты про него спрашивал на допросе тогда.

— Это не допрос был, а дача объяснений, — поправил его Евстигнеев и улыбнулся.

— Ну и хуй с ним. Джойстики лучше доставай, раз предложил.

Через пару часов Ваня, взмокший от духоты, стянул футболку и упал спиной на диван.

— У тебя, как в бане, духотища, — объявил он, обмахиваясь футболкой.

— Балкон открыть надо, тогда сквозить будет: на кухне окно открыто, но оттуда не дует.

Ванька встал и открыл балкон.

— А, да, ты же от меня прятался, — подколол его Ваня. — И ни разу не спалился. Я же видел тебя. Зачем прятался? Или у вас с Мироном какие-то еще дела были, кроме рабочих?

Он подозрительно посмотрел на Евстигнеева. Тот смутился и показал ему средний палец.

— Не прятался. Трубку не брал, потому что занят был: то на собеседования, то по другим делам. Извини, больше не повторится.

Улыбнулся и умильно похлопал глазами.

— А что насчет дела? Возьмете меня к себе неофициальным помощником? — спросил Ваня.

— Это у Мирона надо спрашивать. Я-то теперь тоже неофициальный, — усмехнулся Евстигнеев и сел рядом с Ваней.

— Мы не будем спрашивать тогда. Мы будем ему тайно помогать, а? И Славка тоже, но у него, правда, свои мотивы, — выдал план действий Ваня.

Ванька непонимающе посмотрел на него.

— Он по Мирону прется еще со школы, когда тот у нас матешу вел. У них че-то на выпускном было, не знаю, что, но Славка потом до самого Нового года грузился и страдал. Знаешь что? — Ваня приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на Евстигнеева, — Мне кажется, Мирон тоже к нему неровно дышит. Только он морозится и отмазывается. Строит из себя чего-то. Надо его подтолкнуть.

— А без тебя не разберутся? — ехидно ответил Ванька.

Ваня вздохнул: разберутся, конечно. Ему бы с собой разобраться: сейчас из ниоткуда возникло желание утянуть Ваньку за руку на диван, чтобы лежать рядом и, может быть, попробовать поцеловать его. Ваня провел языком по зубам: лишних не наблюдалось, а значит, желание пойдет в жопу и там останется до скончания века. Лучше поиграть, всяко для здоровья полезнее будет.

Он опять слишком долго засиделся и опомнился только около десяти вечера.

Как ни понравилось ему в прошлый раз играть до утра, но совесть тоже надо иметь. Ваня засобирался домой.

Ванька тоже решил выйти с ним, объяснив, что сигареты закончились, а неподалеку как раз есть круглосуточный. Ваня очень сильно засомневался, что у Евстигнеева, который и полчаса не мог протянуть без сигарет, нет запаса дома, но промолчал. Хочет тот идти — пусть идет.

Они вместе прошли почти половину дороги до Ваниного дома. Ванька так и не купил сигарет.

— Значит, у тебя тоже девушки нет? — совершенно внезапно спросил Евстигнеев.

— С чего бы — нет?

— Тебе никто не пишет, не звонит — мозги не выносит. Что в прошлый раз, что сейчас, — объяснил Евстигнеев.

— Может, мы поругались, — возразил Ваня.

— Тогда ты бы об этом рассказал. Я заметил, что ты не очень-то скрытный, — объяснил Ванька.

— А если я, к примеру, гей? — ляпнул Ваня, и сам от себя офигел.

— Тогда отсутствие девушки логично, — только и ответил на это Евстигнеев.

— И все? Просто логично?

— А чего тебе еще надо? — Ванька остановился и посмотрел на него, как на придурка.

— Славка сказал, что по мне видно, что я не гей. А ты так просто согласился со мной! Вдруг я от фонаря сказал.

— Твой Славка судит поверхностно, это во-первых. Во-вторых, может, у тебя кризис ориентации?

— С хуя ли? — обиделся Ваня и сел на скамейку.

Вообще-то именно это он и подозревал. Его что, выходит, всегда к мужикам тянуло, а он не замечал? Или как такие открытия происходят? Хорошо Славке — еще в школе понял про себя все и в своего Мирона влюбился. А ему как теперь понять, влюбился он в Ваньку или просто он ему нравится как хороший знакомый? Хотя знакомых обычно не хочется поцеловать и трогать их тоже не хочется. И уж тем более, ни один нормальный мужик не станет пялиться другому мужику на ширинку.

Евстигнеев сел рядом.

— Не грузись, кризис это нормально. Мало ли, когда и кто понимать начинает. Если хочешь, можем проверить.

Ваня недоумевающее повернулся к нему.

— Ну, попробуй меня поцеловать, например. Может, станет понятнее, — предложил «потрясающий» выход Евстигнеев.

— И тебе не будет противно?

Ванька отрицательно помотал головой.

— Знаешь что, Ваня, — несколько секунд спустя вынес вердикт Светло, — иди-ка ты на хер. А я домой. Нет у меня кризисов никаких, кроме финансового.

Он зло сплюнул под ноги, поднялся и, не оглядываясь, пошел через сквер.

Наверное, Евстигнеев тоже того — по мальчикам, вот и поперся почву прощупать. С понтом — сигареты у него закончились. А сам уже яйца подкатывает. Хер там! Ваня не гей. Славка же сказал, что он смотрит на других мужиков не с прицелом выебать их. Значит, он не гей, хули тут думать.

***

Вечером в воскресенье интернет облетела новость о еще одной неприятной находке. В этот раз нашли мужской труп без ступней. К счастью, ни Ваня, ни Славка причастны к находке не были, поэтому они только читали один за другим паблики, чаты, группы — все источники, где попадалась эта новость. Фотки кочевали из одной группы в другую и везде, за исключением того паблика, который самым первым выложил найденные Ваней ноги, были заблюрены.

Славка кинул на группу жалобу и заблокировал телефон.

— Помнишь, мы находили старые статьи про расчлененку? Пару лет назад тоже находили такие трупы, но у них у всех отсутствовали разные части, — Славка задумчиво постучал пальцами по столу.

— Я же говорю — маньяк. И сейчас он снова активизировался. Может, позвонить пацанам? — предложил Ваня.

На самом деле ему очень хотелось снова как-то пересечься с Ванькой, но после того, как он позавчера весьма грубо попрощался с ним (да, блять, даже не попрощался, а послал), не хотелось выходить на связь первым. Может, как-то Славку уломать?

Но тот уже сам набирал Мирону (достал же где-то личный номер!) и договаривался о встрече.

— Он предложил в баре через полчаса пересечься, — объявил Слава, блокируя телефон. — Но я пригласил его к нам. И он согласился.

Ваня отметил про себя, какое довольное было у друга лицо. Конечно, он-то Мирона на хер не посылал.

***

Мирон появился ровно через полчаса и не один. Славка сразу утащил его на кухню «перетереть кое о чем», а Ваня остался в темной прихожей вместе с Евстигнеевым.

Они неловко пожали друг другу руки, почти одновременно буркнули унылое «привет».

— Извини, что на хер послал, — сообщил Ваня своим кроссовкам, стоящим в углу. — Че-то нашло такое на меня, ебанина какая-то.

— Ты тоже извини, что я такую хуергу предложил, — скованно ответил Евстигнеев и протянул руку еще раз.

Ваня пожал ее и посмотрел Ваньке в глаза. Красивый, и поцеловать хочется. Перехочется, блять.

— Есть хочешь? Славка пельменей наварил штук сто, наверное. Нам вдвоем столько не одолеть.

На кухне Славка уже привлек Мирона к накрыванию на стол, а тот с довольным видом ему подчинялся. Славка только сидел на широком подоконнике и отдавал распоряжения. Идиллия.

Ване непривычно было видеть сейчас Мирона не в полицейской форме и не в костюме, как он одевался, когда еще работал в школе. Теперь на нем была простая черная футболка с какой-то надписью по горловине (вроде бы на английском, но Ваня не совсем ее понимал) и такие же черные джинсы. Образ чувака из соседнего двора, простачка, которого можно обуть на бабло, послать за пивом или еще как-то нагнуть в пользу других, более расторопных по жизни пацанчиков. Обманчивый образ — Ваня помнил еще по школе, что уж по крайней мере у доски Мирон сам мог фигурально нагнуть кого угодно, а теперь-то уж сам бог велел при такой работе.

Но было сегодня в его образе еще кое-что, что не ускользнуло от Ваниного взгляда: Мирон млел, как школьница, при каждом Славкином слове, жесте, взгляде в его адрес. У Вани шевельнулось подозрение, что сегодня на ночь из хаты надо бы свалить для общего блага, и он решил потом тихонько уточнить у Славы — действительно ли нужно.

Евстигнеев, в полную противоположность Мирону, был напряжен, собран, молчалив. Он сразу же уселся за стол, в самый угол, откуда труднее всего выбираться: на кухне стоял допотопный уголок с вытертыми бархатными сиденьями.

Уголок был хозяйский и от посягательств охранялся пуще глаза: подозрительная дама наведывалась на квартиру раз в две недели именно с целью убедиться, что уголок все еще не выкинули. Ваня со Славкой, чтобы умаслить хозяйку, даже регулярно мыли и чистили неповоротливого монстра из массива дуба и обрабатывали каким-то вонючим средством, чтобы он подольше выглядел прилично.

Ваня сел рядом с Евстигнеевым, но совсем не для того, чтобы быть к нему ближе. На шестиметровой кухне, хочешь не хочешь, а будешь ближе, чем порой желаешь. Просто места больше не было. Кто же виноват, что они сталкивались коленками под столом, уж, конечно, не высокий рост. И отодвинуться было некуда: на противоположной стороне так же ютились Славка с Мирном, но те хотя бы со счастливыми лицами.

— Кетчуп передай, — попросил Ваня: у Славки за спиной как раз был холодильник.

Вроде бы привычное действие: потрясти бутылку, открыть крышку, но и тут вышел проеб. То ли Ваня слишком ее растряс, то ли звезды сегодня были против него, но когда он подцепил пальцем крышку, то кетчуп, который должен был дожидаться своего часа в бутылке, вылетел из нее и по какой-то уебанской траектории приземлился на белоснежную футболку Евстигнеева и на плешивую обивку уголка. Что из этого было страшнее, Ваня не знал.

— Блять! — у них четверых получился удивительно слаженный хор.

— Снимай, пойдем, застираем, — махнул рукой Ваня, выбираясь из-за стола.

Ванька тяжело вздохнул и молча протиснулся вслед за ним.

Славка вместе с Мироном развил бурную деятельность по спасению уголка.

***

В ванной было тесно. Евстигнеев стоял в дверях, голый по пояс, со смятой футболкой в руках.

— Давай, — Ваня старался не смотреть на него, но получалось не очень.

— Через порог нельзя, — сморозил суеверную херь Евстигнеев и сделал шаг.

А вот сейчас совсем невыносимо сделалось, и Ваня отвернулся. Замыл пятно под холодной водой, бросил мокрую футболку в таз и щедро залил пятновыводителем, потер пятно крышкой для надежности. Евстигнеев все еще стоял за спиной. Чего ждал?

Ваня обернулся. Нервно скользнул взглядом по нему.

— Синяки? Подрался, что ли? — хмуро спросил Ваньку.

— На даче делал кое-что и навернулся с лестницы, — быстро, как будто ожидал вопроса, ответил тот.

Синяки были пожелтевшие уже, не только что полученные. Плюс царапины, ссадины, тоже поджившие. Как будто недельной давности или старше.

— У тебя, что, дача есть? — невпопад спросил Ваня.

Евстигнеев кивнул. Ваня только сейчас понял, что дверь была закрыта, что они стоят тут вдвоем очень близко, что из кухни (за стеной, кстати) ничего не слышно. А еще из-за тусклого освещения он никак не мог разобраться: у Ваньки глаза серые или голубые?

— Впишешь на ночь? Мне сегодня, походу, свалить лучше.

Евстигнеев кивнул и спросил тихо:

— А ты меня шмотом проспонсируешь?

Как так получалось, что они, уже все выяснив, стояли в крохотной ванной друг напротив друга и пялились, как два идиота? Ваня сделал шаг вперед. Вообще-то он собирался выйти, но Ванька понял его совсем не так. Почему-то не перехотелось поцеловать, как Ваня надеялся еще недавно. Ванькины руки на плечах тоже не ощущались как-то не так. Морок, другого слова и не было, а его собственные руки висели плетьми. Куда деть? Обнять? Они сейчас сосаться будут с Ваней? Или оттолкнуть, потому что он-то не гей, а Ванька к нему подкатывает, это ясно. Или просто закрыть глаза и поцеловать? А там, будь что будет.

Ваня выбрал последний вариант. Зажмурился и потянулся к его губам, легко прижался, не встретил совсем никакого сопротивления, но и отклика тоже. Отстранился, открыл глаза.

— Я вообще-то тебе сказать хотел, что пока выходить рано, там Мирон со Славой твоим пусть поразбираются наедине, — пряча взгляд, сообщил Евстигнеев.

Чего, блять? Только-то?

Ваня, вытаращив глаза, смотрел на него и не знал, куда себя деть. Это не просто кринж, это позорище на веки вечные!

— Разобрались уже, наверное. Дай пройти, — психанул он.

Удивительно, но оказалось, что он и до этого мог спокойно выйти, не так уж там тесно и было.

Славка с Мироном почти оттерли кетчуп с обивки. Вернее, оттирал Славка, а Мирон просто сидел рядом и смотрел на него. На то, как работает кто-то, можно взирать бесконечно, чем Мирон и занимался.

— Слав, Ваньке шмот найди какой-нибудь на время, — буркнул Ваня. — Есть давайте. Тем более, еще главное-то не обсудили.

Мирон хотел уступить Ване его место обратно, но Ваня мотнул головой:

— Да сиди там уже, чего прыгать. Садись там тоже, — это он сказал уже вошедшему в кухню Евстигнееву. — Я стоя поем, мне не привыкать.

Вернулся Славка с футболкой.

Ваня принципиально не захотел садиться и тыкал вилкой в пельмени, не поднимая взгляда. За столом тоже стояла могильная неуютная тишина, Евстигнеев параллельно с едой втыкал в телефон, Славка с Мироном тоже, видать, не успели ни до чего этакого дойти и тоже сидели, уставившись в тарелки.

— Че, блять, как на похоронах-то, — Ваня первым и не выдержал. — Слав, ты насчет трупов перетереть хотел. Давай уже, выкладывай свои соображения.

И тут все как будто ожило.

— Короче, Мирон, я нашел в инете кучу новостей о прежних трупах, где была расчлененка, все они были найдены или у нас, или в соседних микрорайонах. Недалеко. Мы с Ваней думаем, что это маньяк, и сейчас он снова активизировался.

— Ну, допустим, Америку ты не открыл, — вздохнул Мирон. — У нас все эти трупы, о которых ты говоришь, известны, все дела открыты, все — висяки: трупы почти все опознаны, убийца не найден. Что ты предлагаешь?

— Ты не видишь между ними ничего общего? Ну, там, профессия, род занятий, возраст, — Славка поставил локти на стол и испытующе посмотрел на Мирона.

— Давай так: что заметили вы? — Мирон сложил руки на груди и насмешливо взглянул на него в ответ, потом перевел взгляд на Ваню.

— Что у них отсутствуют разные части: у кого кисти, у кого руки целиком, у кого ноги, голова и так далее. Какой-то кошмарный конструктор, — поежился Славка.

Мирон кивнул:

— Вот именно, что конструктор, как будто он что-то или кого-то собирает.

— Франкенштейна? — хмыкнул Ваня.

— Скорее, наоборот, — неожиданно отозвался Евстигнеев, — Мы видели фотки этих людей. Он, походу, собирает идеального человека. Поехавший какой-то.

— Идеального кого? — Ваня от изумления забыл, что решил не смотреть Ваньке в глаза.

— Человека. Из частей, — Евстигнеев кивнул для надежности.

— Как вы, блять, это поняли? — удивился Слава.

— Не мы, а Ваня, — ответил Мирон. — Он проанализировал фотки всех жертв, внимательно и дотошно, выяснил, что все утраченные части тел и органы...

— Органы?! — перебил его Ваня. — Он что, еще и потрошитель?

— Просто ненормальный. Маньяк же, — ответил Мирон и продолжил, — Ваня заметил, что пропавшие части тел, они, как бы это сказать... Идеальные, наверное. По размерам, там, по цвету кожи, по пропорциям. Если это женские кисти, то, судя по фотографиям, руки всегда ухоженные, ступни, кстати, тоже. Еще ни у кого из жертв не было татуировок. Вообще ни одной.

Ваня хмыкнул и бросил взгляд на Евстигнеева, который уже начал забиваться всерьез, раз теперь для работы это не было принципиально. Ответный взгляд был мрачен.

— Если это на самом деле так, — задумался Слава, — то он должен как-то хранить эти части, а потом соединять их. Что-то типа лаборатории, с формалином, холодильниками, нитками для швов, инструментами.

— И что, ты думаешь, у кого-то дома собран целый арсенал плюс морг для хранения фрагментов тел? В обычной квартире? — покачал головой Мирон. — Это Ваня решил, что у нас маньяк-ценитель красоты. Я думаю, это просто псих безо всякой мотивации. Тем более, пока и зацепок-то никаких нет, кроме того, что он по частям режет народ.

— А кстати, ты говорил, что этот Дима, которому Ванька в зубы съездил, может быть связан с убийствами, — напомнил Ваня.

Мирон неопределенно помахал рукой.

— Это все зыбкие версии, даже, скорее, предположения. У нас даже не все эпизоды в одно дело объединены. Ваня этим занимался подробнее, он и решил, что можно связать все в одно, но не успел. Уволили раньше.

— Слушай, давай я в бар сгоняю на днях, с ним перетру, может, он что-то дельное скажет, — воодушевился Ваня.

— Не думаю, что он знает больше нашего, — пожал плечами Мирон, — но как вариант. Он оба раза оказался на месте сразу перед прибытием опергруппы.

— Оба раза? — удивился Ваня.

— Когда вы на Белянке нашли женщину, он тоже там был. Сразу после вас явился, как будто подгадал, — подал голос Евстигнеев. — Мы тогда с ним и сцепились. Дальше ты знаешь.

— Ты не сказал, что он приходил туда после нас. И как он там оказался? Мы бы по-любому пересеклись, когда из этой дыры вылезали, — Ваня недовольно взглянул на Евстигнеева, как будто тот утаил что-то очень важное и личное, что должны были знать они оба.

— Там выходов больше, чем в муравейнике. Вы через одну дыру пролезли, он через другую. Вот и все. Че там рассказывать. Приперся, начал выебываться, получил в бубен, — Евстигнеев махнул рукой.

— Но ведь как-то узнал, — вмешался Слава. — Я звонил диспетчеру, это общий номер, не в отделение, а там уже распределяют. Получается, что у него остались люди в полиции, которые ему сообщают.

Мирон нетерпеливо дернулся и поморщился.

— Конечно, остались. У каждого, кто уволился, такие люди остаются. Это же сеть: круговая порука и все такое. Сколько бы ты лет назад не ушел из системы, ты все равно остаешься ее частью. Там связи, там помощь, если нужно. Это особый организм со своими законами и традициями.

— Ты не понял, — мотнул головой Слава, — не просто контакты остались. Он ведь не на все трупы так же приезжает, верно? А только на расчлененку. Значит, ему прицельно сообщают именно о таких трупах.

— Не лишено логики. С момента увольнения он не маячил нигде, а тут вдруг возник, — нехотя согласился Мирон.

— А чем он занимался, пока в полиции служил? — спросил Ваня.

— Фотографом был, — усмехнулся Евстигнеев и, заметив недоумение на лицах Вани и Славы, пояснил, — вообще, этим эксперты занимаются, криминалисты. Но у нас еще и отдельный фотограф был с какого-то перепугу. Дима этот. Кривые руки, ноль такта и понты выше Эвереста. По большому счету, он только и делал, что мешал работать. Лез не в свое дело. Если на место выезжал Дима, то обязательно посылали еще кого-то из экспертов перефотографировать за ним и вообще проверить - косячил на каждом шагу.

— А на хуя такого держать? — чуть ли не в один голос удивились Ваня со Славой.

На это Евстигнеев только хмыкнул.

— Хороший покровитель в начальстве, потому и держали. А в итоге он ушел сам, пусть и со скандалом, его формально уволить было не за что.

— Ну вот и проверю, что он там такого нарыл, — кивнул многозначительно Ваня. — Что еще есть по этому делу?

— Больше ничего, — покачал головой Мирон. — Только Ванькины домыслы насчет ценителя красоты да Дима со своим длинным носом.

— А как же создание идеальных людей? Я думаю, у него в планах создать мужчину и женщину из частей. Может, чувак в куклы в детстве не доиграл? — предположил Слава.

Остальные вздрогнули.

— Давайте вы пока на Диме остановитесь, а остальным займется следствие? — предложил Мирон. — Раз вы двое так хотите поиграть в детективов.

— Сам ты поиграть хочешь, — обиделся Слава и кивнул на дверь, — пойдем перекурим на балконе. Еще вопрос остался.

Мирон стрельнул в него глазами, но вышел.

— Слав, мне уйти на ночь, если что? Ванька впишет меня, — спросил Ваня.

— Посмотрим, — отрезал Слава и тоже вышел.

— Не впишу, извини, — неожиданно поднялся Евстигнеев, — вспомнил, что не могу сегодня. Не дома ночую.

И он тоже вышел из кухни, но в отличие от Славы с Мироном пошел в коридор и стал обуваться. Ваня отправился следом за ним.

— Блять, ну извини, попутал, — раздраженно сказал Ваня. — Я думал, ты ко мне подкатываешь. Я ничего не имею против, если ты по мужикам. Можем и дальше нормально общаться: у меня предубеждений нет, как ты понимаешь. В ванной только хуйня вышла, не хотел я тебя целовать.

Евстигнеев махнул рукой.

— Забей.

— С одним условием, — подозрительно прищурился Ваня, — забью, если расскажешь, что у тебя за внезапные дела нарисовались? А то они там сейчас договорятся, мне надо сваливать из хаты, чтобы им тут не светить, а идти некуда. Так хоть буду знать, что у тебя уважительная причина не вписывать меня.

— Девчонка написала. Давно уже окучиваю ее. Она с родаками живет. А тут написала, что соскучилась, сама хочет ко мне приехать. Ну, ты понимаешь, да? Я ее месяца два уламывал. Так что, никак не могу вписать, прости.

— Ну удачи, — процедил Ваня, пожал ему руку и с чистой совестью захлопнул дверь за Евстигнеевым погромче.

А потом остался стоять в коридоре и тупо разглядывать дверь.

Минут через десять в коридоре показался Мирон. Выглядел он никак. Ни намека на жаркие объятия и поцелуи, ни на возможный скандал. Как будто они со Славкой просто покурили на балконе и распрощались. Когда Мирон только пришел, вид у него был значительно бодрее.

Мирон протянул Ване руку, попрощался и тоже свалил.

Немного погодя Слава появился на кухне. Расстроенным он не выглядел, но и особенно счастливым тоже.

— Ну как? — спросил Ваня.

— Долбоеб он, — кратко сообщил Слава. — Вроде и не против особенно, но мажется че-то, как маленький. То ему, блять, профессиональная этика не позволяла в школе, теперь тут. Моралист хуев. Сам-то, поди, по вечерам в кроватке мечтает, что и как со мной сделал бы. Или я с ним.

— Моралисты, они такие, — согласился Ваня. — А я Ваньку поцеловал, прикинь.

— У вас все быстрее движется, — усмехнулся Слава.

— Ни хуя. Он сначала меня хотел вписать, если ты тут с Мироном останешься, а сейчас отмазался и съебал. К телке типа. Как будто я поверю.

— А вы, че, прям по-серьезному сосались?

Ваня помотал головой.

— Кстати, Ванька твой, ну ладно, не твой, просто, — замахал Слава руками, увидев Ванину реакцию, — он неделю назад к нам в травму приходил. Думал, перелом у него, а оказалось — ушибы. Кто его так приложил-то?

— Он сказал, что на даче с лестницы упал, — медленно ответил Ваня.

— А травматологу, который его принимал, — что драка была. Он еще предложил вызвать полицию, но Ванька отказался. Я че-то и значения не придал этому. Ну пришел чувак и пришел, мало ли, на гопников где нарвался.

— Интересный поворот. За неделю все его синяки и царапины почти зажить успели. А сильно он побитый пришел?

— Да я так, мельком видел, пацана перевязывал — тот с качели навернулся на ночь глядя. Додумался же в десятом часу вечера «солнышко» научиться делать. Хоть живой и то хорошо.

— А Ваня во сколько был?

Слава наморщил лоб, вспоминая.

— Да, как бы не соврать, наверное, в первом часу уже. Приехал, глаза бешеные, меня не увидел даже. Я ему кивнул, а он пронесся мимо. Еще и бабла сунул медсестре, чтобы быстрее пройти, хотя там очереди не было.

— Тебе это не кажется странным? В больнице сказал одно, мне другое. Кто в ночь ремонтом дачи занимается? Про маньяка поговорили, он свалил сразу же. Девчонку какую-то придумал.

— И версия эта про маньяка, который собирает идеального человека... Ебанина, — кивнул Слава.

— Давай за ним последим, а? Плюс он от меня прятался две недели, а когда я его спросил, сказал, что занят был, некогда ответить. Про дачу еще рассказал. Откуда дача взялась? Он и хату-то в ипотеку взял, а тут дача у него целая.

— И слежка, конечно, ни разу не вызовет у него подозрений, — усмехнулся Слава.

— Не вызовет, — категорично кивнул Ваня. — Будь спокоен.

***

Мирон с Ваней сидели в машине и курили. Сегодня все пошло не так. Мирон собирался остаться у Славы и сделать первый шаг. Даже тысячу шагов. Но неожиданно все изменилось.

— На фига ты в травме соврал про драку? — он повернулся к Ване и строго посмотрел на него.

— Поздно заметил, что Слава там, так бы другое сказал.

— Теперь они будут гадать, где же тебя так угораздило: на даче или на самом деле побил кто-то, — кивнул Мирон.

— Гораздо интереснее, что Слава сразу сообразил про формалин, холодильники и прочее, — хмыкнул Ваня.

— Он медик, ему положено думать в этом направлении, — ответил Мирон.

— Ага, и доступ к препаратам у него есть, и строение тела он знает. И повышенный интерес к этому делу у него неспроста.

— Повышенный интерес у него ко мне, — хмыкнул Мирон. — И если бы ты Ване ответил, то мы бы сейчас очень хорошо разделились на пары и проводили время по отдельности.

— Я не смог. Получилось бы, что я его сбил с пути истинного. Он и так дергается при моем появлении. Он же натурал, это за километр видать. И от моих поползновений шарахается, как черт от ладана.

— Но он тебе нравится?

— Пиздец как. Я его хочу еще с того дня, как он у меня остался. И думаю о нем чаще, чем это вообще положено.

— И все же, он тебя поцеловал. Сам, первый поцеловал, Ваня. Задумайся об этом.