Прижавшийся ко мне Саша, едва ощутимо надавливая подушечками пальцев, гладил мою раскрытую ладонь, а я, прикрывшись простынёй, устало смотрела в стену и отсчитывала мощные размеренные удары его сердца, что пульсировали у меня под рукой. Он изредка отстранялся, чтобы поцеловать в плечо, затем в шею, зарыться носом в волосы, глубоко вдохнуть, и прижимался вновь, бормоча, какое я у него золотце. Мне от его слов было неловко, стыдно и приятно одновременно, поэтому я смущённо молчала, закусив губу, и наслаждалась осторожной лаской вкупе с нежными словами.
— Асенька, родная, — прошептал Саша в шею, опаляя кожу горячим дыханием, и, обняв за талию, ладонью накрыл мой поджатый живот, чтобы погладить круговыми движениями, — ты бы хоть посмотрела на меня…
Он подпёр голову рукой и, чуть отодвинувшись, погладил меня по щеке. Я поначалу считала, что Сашу моё стеснение забавляет, но теперь голос его переменился, сделавшись печальным и… Тоскливым?
— Что не так? — Я слабо покачала головой. Всё было так. Абсолютно всё, но мне до сих пор было неловко — от того, что между нами было и от своей несдержанности, от того что я говорила ему и как стонала. Сейчас воспоминания об этом возвращались, стоило мне почувствовать его прикосновения.
Тихонько вздохнув, покорно исполнила просьбу: робко вскинула подбородок и заглянула ему в глаза, — но долго моя решимость со мной не пробыла: стоило заметить довольную улыбку и хитрый взгляд, я снова уткнулась в плечо носом.
— Всё так, — ответила, упрямо прижимаясь крепче к Саше, чтобы спрятать лицо у него на груди — от него приятно пахло одеколоном, горько и… Успокаивающе. Этот запах успел стать мне родным.
— Жалеешь? — вдруг спросил он спокойным тоном, но в голосе его, кажется, проскользнули грустные нотки. Я напряглась, напрягся и он, но прикосновения его, напротив, стали ещё нежнее и легче. Я без раздумий ответила:
— Нет! Конечно, нет! Мне… Понравилось, — неуверенный шёпот мой потонул в складках подушки, я поджала губы, стыдливо жмурясь, — правда, низ живота до сих пор тянет, но мне правда понравилось, — Саша оправдал все мои ожидания, напрочь рассеяв страхи: был ласков, не сделал больно и учитывал моё мнение, прислушивался, вероятно, отринув свои желания. Этот день стал для меня одним из переломных, я переборола стеснение и в очередной раз убедилась, что у нас всё серьёзно.
— Извини, — прошептал он в ответ, поправив мои волосы, я же погладила его по руке, силясь подбодрить и безмолвно объяснить, что его вины в этом нет — наверное, в первый раз всегда так. Думаю, я скоро привыкну… От мыслей о регулярных совместных ночах мои щёки снова побагровели, — сходим в душ? — предложил Саша, садясь на постели, и, скрестив ноги, прикрыл оголённые бёдра одеялом, — потом посмотрим что-нибудь.
— Вместе? — подозрительно спросила я, приподнимаясь на локтях.
— Если ты настаиваешь, можем пойти вместе, — ответил он, сверкая подозрительно-довольно улыбочкой.
— Это был вопрос, а не предложение! — поспешила объяснить я, но Саша только пожал плечами и протянул ко мне свои загребущие ручонки.
— Поздно, я уже настроился.
Из постели мы стремительно перекочевали в ванную комнату, однако вместо обещанного душа меня затащили в ванну. Саша, наплевав на мои возражения, настоял на том, чтобы мы приняли её вместе, и даже донёс слабо брыкающуюся меня до места назначения на ручках…
В итоге, я сидела между Сашиных ног — на бёдра он благоразумно положил полотенце, — и, прижимаясь к нему спиной, закрывала ладонями грудь, а он только хищно щурился и, едва ли не улыбаясь во все тридцать два зуба, благородно смотрел куда-то вверх, чтобы не смутить меня окончательно. Но его выдержки надолго не хватило: совсем скоро он опустил подбородок и, перехватив меня под грудью, теснее прижал к себе.
Тёплая вода мягко обступала тело и расслабляла напряжённые мышцы, а Саша всё молчал и обнимал меня так крепко, будто боялся, что я сбегу, стоит ему меня отпустить. Возможно, он был прав… Я же, поборов стыд, перебирала его пальцы свободной руки и пыталась забыть, что мы сейчас с ним оба нагие и прижимаемся друг к другу не менее тесно, чем двадцать минут назад.
Когда мы пошли в ванную — точнее, когда меня туда понесли, — я краем глаза зацепилась за часы, на которых значилось шесть вечера. Всего шесть, а мне уже всё было настолько лениво, что вот-вот бы я провалилась в дрёму, если бы не Сашины поглаживания, напоминавшие о том, в какой ситуации я нахожусь.
— Саш, — позвала я, наконец прерывая тишину, разбавляемую плеском воды, — ты ведь знаешь, что первый у меня?
— Я догадался, — усмехнулся он, заправляя упавшую на лоб прядь мне за ухо и целуя в макушку. Ладонь его скользнула вниз по талии и остановилась на животе, поглаживая его. Я вздрогнула и вцепилась в его руку, силясь остановить движение вниз, но мои потуги не замедлили её вовсе. Ладонь его переползла на бедро, поглаживая внутреннюю его сторону.
— Давно? — спросила я тихо, недовольно на Сашу зыркнув, но и мой взгляд не возымел на него должного эффекта. Он, пожав плечами, усмехнулся:
— После нашего второго поцелуя.
— Давненько, — кивнула я смущённо, — всё было настолько очевидно? — Саша замялся, похоже, не зная, как ответить, чтобы не задеть моё самолюбие, но нашёлся довольно быстро:
— Не совсем. Просто ты… — начал он и снова замолк, — м-м-м…
— Ну, говори.
— Не умела целоваться и так застенчиво реагировала на… Всё… И я подумал, что у тебя ещё не было опыта. Либо я тебе сильно нравлюсь — что маловероятно.
— Почему?
— Ты меня отшила, причём не единожды, — напомнил он мне, — после этого я долго думал, что ты передумала и отвечаешь мне взаимностью только из интереса.
Я невольно подумала о том времени, когда всё началось: о том, как Саша довёз меня до дома после попойки в коттедже — той ночью я окончательно поменяла о нём своё мнение, убедившись, что он внезапно уважает меня и мои решения, когда он ухаживал за больной мной, накупил лекарств, а на утро лишь попросил не пропускать его занятия, когда он довозил меня до дома, не пытался поцеловать и даже дотронуться. И всё, что творила и говорила я -особенно ярко отпечаталось в воспалённом мозгу то, как я, дурочка, после того, как он отвёз меня домой после коттеджа, поцеловала его в щёку и спешно ретировалась. На губах застыла тёплая улыбка. Вроде бы и стыдно, но как же хорошо, что я не поступила по-другому.
— Ты же не бросишь меня, когда я проставлю тебе экзамен? — спросил Саша напряжённо.
— Саш, — протянула я возмущённо, — как ты можешь спрашивать такие глупости? — и, не удержавшись, звонко поцеловала его в уголок губ, — да, я немного испугалась тогда, но мне нужно было время привыкнуть к тебе и осознать, какой ты на самом деле, — ответ мой, судя по всему, Сашу устроил, он, ластясь, прижался ко мне, сгрёб меня в объятьях, и уткнулся носом мне в висок, а я снова поёрзала у него на бёдрах, устраиваясь удобнее, и откинулась на его грудь, расслабляясь. Теперь я поняла, зачем ему настолько большая ванная…
— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил Саша, с нажимом оглаживая пальцами внутреннюю сторону бедра.
— Всё хорошо, — ответила я с промедлением, стискивая ноги, и, заправив прядь за ухо, спросила: — а у тебя?
— М?
— У тебя ничего не болит? — повторила тихо, вспоминая, как я цеплялась ногтями за его спину, но он выдохнул тихое:
— Поясница разве что только, — и пожал плечами, я невольно усмехнулась:
— В твоём возрасте с физической нагрузкой нужно быть поосторожнее, — и, поняв, что поспешила с шутками, скрестила руки на груди, ожидая поползновений в мою сторону.
— Асенька, я ещё молод и полон сил, — меня сгребли в объятья, прижимая руки к телу, и поцеловали в висок. — И ещё в том возрасте, чтобы быстро восстанавливаться, — намекнул Саша мне на ухо, подхватывая мою шутку.
— Только давай в этот раз без демонстраций, ладно? — Он прошептал ласковое:
— Как скажешь родная, оставим демонстрации на следующий раз.
Я довольно кивнула и обмякла, приподнимая ногу и закидывая её на бортик, а он, напротив, активизировался, распуская свои наглые нахальные ручонки.
— Саш, ты чего? Всё-таки хочешь ещё раз?
— Не сейчас, — успокоил он, поцеловав меня в плечо, — иначе ты от меня точно убежишь. Но я хочу тебя потрогать.
— Как будто не натрогался… — протянула я, вспоминая, как меня беспардонно лапали в самых интересных местах, и недовольно хмыкнула.
— Не натрогался, — согласно фыркнул он.
Я повернулась к Саше и, обняв за шею, осторожно поцеловала в губы. Он прижался к моей щеке своей и прикрыл глаза, я глубоко вздохнула, всё ещё испытывая смущение, но, повернувшись осторожно, прижалась к его груди. Так спокойно мне давно не было, наверное, просто нужно было расслабиться — подготовка к сессии утомила, а мысли о скорых экзаменах продолжали выбивать из колеи. И я бы уже всё бросила, согласилась на пересдачи, лишь бы отсрочить момент их сдачи, но сейчас чувствую, как силы постепенно возвращаются вместе с уверенностью в завтрашнем дне.
— Ась, ты же останешься на ночь? — спросил Саша шёпотом и тут же поцеловал за ухом.
— Если ты настаиваешь, то останусь, — ещё один поцелуй пришёлся в линию челюсти, третий — в губы.
— Вода уже остыла. Давай выходить, — предложил Саша, переплетая наши пальцы, я согласно кивнула.
Он помог мне подняться, подал руку, пока я послушно перешагивала через бортик, и снова уставился в потолок, когда заворачивалась в полотенце и вытирала ноги о то, что лежало на полу,
— Иди, я сейчас, — полотенце, потяжелевшее от воды, облепило его бёдра и грозилось упасть, поэтому я спешно ретировалась в спальню за своей одеждой. Точнее, за той, которую мне одолжил Саша. Быстро оделась и села на краешек кровати, на которой ещё с полчаса назад творился разврат. Напряжение, тяжёлые мысли, ожидание и планирование совместной ночи дали о себе знать, потому меня нещадно клонило в сон, я бы с удовольствием закрыла глаза и поспала хотя бы несколько часов.
Саша присоединился ко мне через несколько минут, когда я, клюя носом, рассматривала спальню, подмечая те детали, которые в бодром состоянии почему-то не видела: статуэтки из других стран на полке — особенно мне понравились из Парижа и Шанхая, отметки в перекидном календаре на столе… Он взял свои вещи, что были разбросаны по кровати и снова скрылся, чтобы одеться. Хотя я бы не была против, если бы он это делал при мне. Раз уж видела его раздетым.
Шорты Саша надел, но так и остался ходить без футболки, гордо демонстрируя подкаченный торс. Впрочем, я против не была, мне же лучше — можно лишний раз полюбоваться.
— Ты обещал мне устроить киномарафон, — напомнила я, неловко поднимаясь с кровати, чтобы прижаться к нему и поцеловать в подбородок. После ванны тело как будто перестало слушаться, ноги стали ватными, а голова тяжёлой, хотелось лечь, закинуть на него ногу и хотя бы подремать.
— Раз обещал — устрою, — он поцеловал меня в висок и, отстранившись, спешно заправил постель покрывалом и только тогда, махнув рукой, предложил: — ложись.
Я лениво увалилась на кровать, меня тут же укрыли пледом, а затем ко мне подлёг и сам Саша. Я вжалась в него, обнимая поперёк тела, он сгрёб меня в охапку, взял пульт, включив какую-то предложенную киносервисом мелодраму, положил мне на плечо подбородок и застыл, изредка поглядывая на меня.
Подтянув одеяло к груди, я прикрыла глаза и, уткнувшись носом в подушку, задремала, но уютная томительная дрёма не продлилась долго: на всю квартиру раздалась оглушающая трель. Я подорвалась от резкого звука, приподнялся и Саша, успокаивающе поглаживая меня по спине.
— Испугалась? — спросил он осторожно, зло глядя в проём, через который было видно входную дверь. Я кивнула, слушая гулкое сердцебиение в висках, но снова легла. Саша не торопился идти к гостям.
— Не хочешь открыть? — удивлённо спросила я, поворачиваясь к нему.
— Не особо. Я никого не жду, — пожал он плечами, — поймут, что дома никого нет, и уйдут, — наперекор его словам незваный гость снова позвонил. Я поморщилась от звука, пронёсшегося по квартире.
— А если это Игорь и Настя?
— Они обычно пишут или звонят, — Саша взял телефон и задумчиво поводил пальцем по экрану, — ничего нет. Это не они.
— А вдруг что-то срочное? Вдруг мы соседей залили? — он на меня взглянул скептически, поцеловав в кончик носа, выдохнул тихое:
— Паникёрша, — и нехотя поднялся, чтобы пройти к двери и открыть.
Я поставила фильм на паузу и, скрестив ноги, прислушалась: прошло несколько секунд, прозвучал щелчок замка, и с металлическим скрежетом дверь отворилась, а следом прозвучал женский голос. Настолько елейный и ласковый, что я, ведомая любопытством, поднялась и подошла ближе, чтобы выглянуть в прихожую.
— Здравствуй, как ты?
Саша был напротив недружелюбен и резок:
— Зачем приехала? — спросил он с порога. Я навострила уши, Саша, всегда спокойный и вежливый, был явно раздражён, поэтому у меня появились сомнения по поводу его гостьи.
— Затем. Соскучилась, — выдала девушка, и они затихли, — и у меня к тебе будет просьба, — добавила она наконец.
— Ясно, — ответил Саша отрешённо и безэмоционально, я вся подобралась и сделала шаг, чтобы приблизиться к двери и хотя бы подслушать — он моё приближение заметил, а следом к нему подошла и девушка, удивлённо на меня глядя. Она была… Яркой. Я сразу же зацепилась взглядом за короткую юбку, демонстрирующую стройные ноги, за топ, очерчивающий талию, и пиджак. Она, улыбнувшись мне, вскинула бровь.
— А-а-а, — лукаво протянула незнакомка, — теперь понятно. Поэтому на звонки не отвечал?
— Поэтому. Как видишь, я занят, — оборвал он. Я, в его большой одежде, почувствовала себя неуютно по сравнению с ней. — Так что тебе пора.
— Ты нас не познакомишь?
— Ася, — кивнул Саша, протягивая руку, чтобы поманить меня к себе и по-хозяйски приобнять за плечи, — это Карина, моя младшая сестра. Карина — Ася, моя девушка.
— Очень приятно, — улыбнулась она, я, не зная, что сказать, просто кивнула. Знакомство нельзя назвать уютным, а мне не шибко приятно было с ней познакомиться, — хорошо, я поеду, — согласилась Карина с Сашей и развернулась, чтобы нажать на дверную ручку, — кстати, симпатичная девочка… Но прошлая была лучше.
Сердце кольнула ревность. Я невольно поёжилась, когда она захлопнула за собой дверь, следом послышались звонкие отдаляющиеся шаги. Вот тебе и знакомство. Не на такое я рассчитывала, и, судя по всему, не на такое рассчитывал Саша, потому как взгляд у него был крайне печальным. Или дело в другом?
— Ась, — позвал он настолько строго и обрывисто, что я тут же вся подобралась. Не нужно было выходить? — не слушай её, — отрезал он, тяжело вздохнув.
— Давай сделаем вид, что ничего не произошло? — предложила я, — я вообще не должна была этого слышать. Так что… Пойдём обратно?
— Ась, — прозвучало ласковое на ухо, Саша обнял меня, не давая ступить и шага, — у нас с ней плохие отношения, это раз. Во-вторых, она никогда не была знакома с кем-то из моих бывших, так что это было сказано, чтобы меня позлить. Понятно? Главное, не накручивай себя.
— А бывших было много? — спросила я, надеясь, что он не увидел моей грустной улыбки.
— Ась…
— Просто шучу. Пойдём, — и, взяв Сашу за руку, повела в спальню.
Настроение безвозвратно испорчено, но я вновь улыбнулась, натужно и сдавленно, пытаясь показать ему, что всё в порядке, а моя самооценка не задета. Почти… На контрасте с улыбчивой жизнерадостной Настей Карина казалась той ещё змеёй, раз впутывает в их отношения меня, да ещё и так низко. Если она хотела меня задеть, то у неё получилось, да ещё и так шедеврально! Всего несколько слов, а я уже на взводе. Саша тоже загрузился.
— Ась, — снова позвал он, буравя меня хмурым задумчивым взглядом.
— Не беспокойся, всё в порядке, — заверила я, укладываясь на кровать, и похлопала по покрывалу, приглашая его к себе.
— Я же вижу, что не всё, — покачал головой Саша, но ко мне подлёг. Теперь он лежал на краю и, прижавшись щекой к моему боку, тяжело вздыхал.
В порядке всё действительно не было. Я давно себя ни с кем не сравнивала, самооценка с приходом Саши в мою жизнь стремительно поползла вверх, а сейчас рухнула вниз с небывалой скоростью: а что, если я и правда хуже кого-то из его бывших? Что если он это скоро поймёт и бросит меня? Что если я останусь наедине со своей дурацкой любовью? «Что если…» было много, но остатки здравомыслия, которое напрочь затмила ревность, твердили мне успокоиться. Разве в вопросах любви существует вопрос «кто лучше»? Разве можно вообще сравнивать двух абсолютно разных людей? Разве можно предъявлять что-то Саше, который ни разу не позволил в себе усомниться? Я могла сомневаться в чём угодно, но в Саше…
— Всё хорошо, я не расстроена, — призналась я, взяв пульт, и выключила мелодраму, — давай включим какую-нибудь комедию и забудем.
— Мне кажется, наоборот. Асенька, я виноват… — я удивлённо вскинула брови:
— Тебе не за что извиняться. Я не злюсь и не обижаюсь, но мне было неприятно — это правда, — и, не сумев совладать с любопытством, неуверенно спросила: — она правда сказала так только потому, что у вас плохие отношения?
Включив первую попавшуюся комедию, я подложила руки под голову, а Саша, заметив, что я улеглась, прилип ко мне, как будто нас клеем намазали. Не выдержав, потрепала его по волосам, обняла лицо ладонями и поцеловала в кончик носа, он, казалось, не умея выражать собственные эмоции и подбадривать, пытался всеми способами поднять мне настроение. Прижавшись в поцелуе к его щеке, я обняла его и уткнулась носом в ключицу.
— Конечно. Мы не ладим, — ответил он, и я поняла: «не ладим» — это очень мягко сказано. — Вот и всё. Я тоже не особо хочу рассказывать об этом — не хочу портить настроение окончательно, но ты должна знать, что всё, что Карина говорит — полная ерунда. А теперь — правда забудем, — хмыкнул Саша, и я понимающе кивнула. Забудем… Только забыть не получилось. Её «предыдущая была лучше» всё крутилось в мыслях, отравляя уверенность — не в Саше, — в самой себе. Мне не помог отвлечься ни фильм, ни утешительные объятия — разве что только Стёпино сообщение немного заставило прийти в себя.
Степан: Ребят, Дарья написала, что нам нужно поставить подписи в доках, так что завтра до обеда чтобы все как штык в деканате.
Степан: А ещё у нас послезавтра зачёт у Бойко, типа последняя пара. Не забываем!
И закрепил, чтобы напоминание было у всех на виду.
Я заблокировала телефон и воззрилась на экран телевизора. Меня не радовали ни шутки актёров, ни комедийные неловкие ситуации, в которые они попадали, немного приободрили только Сашины объятия — он от меня после встречи с Кариной не отлипал — когда я переворачивалась на бок, прижимался и ластился, а когда я ворочалась, пытаясь найти удобную позу, клал голову на плечо и целовал в подбородок.
— Саш, мне завтра нужно идти в универ. Может, я всё же домой? — спросила я, отложив телефон, и приподнялась на локтях, чтобы заглянуть ему в глаза. Взгляд его был настолько отрешённый, что даже предположить, о чём он думал, было невозможно.
— Во сколько?
— Наверное, к паре второй, — ответила я тихо и зачем-то добавила: — до обеда в деканат нужно зайти.
— Я завтра тоже еду в корпус, отвезу тебя. Идёт? А сегодня оставайся у меня, — он прижался щекой к моей макушке и тяжело вздохнул. Я кивнула. Ладно, ещё одну ночь мы проведём вместе.
***
Документы подписала быстро — Дарья оказалась на месте, потому в деканате я надолго не задержалась и уже через пять минут после приезда была свободна.
Ночь мы с Сашей провели вместе, но настроение за вечер так и не изменилось: он по-прежнему ходил мрачнее тучи, а меня по-прежнему одолевали мысли о Карине, уничтожая самооценку окончательно. Я, взвесив все «за» и «против», уже настроилась на разговор — для меня жизненно необходимо было узнать и о ней, и об их отношениях, чтобы точно убедиться… В чём именно, я не могла сообразить: в том, что Саша меня не обманывает. В том, что она правда сказала это из-за того, что у них плохие отношения. В том, что я не чья-то замена. При мысли об этом в груди болезненно заныло. Я хотела расспросить его, но язык завести беседу о его сестре так и не повернулся, поэтому я, взглянув на время на дисплее, целеустремлённо шагала на кафедру, чтобы выцепить Серафима — если Саша не хочет говорить о Карине, то и не нужно, я тихонько спрошу о ней у Серафима и, наконец, успокоюсь. Возможно.
Правда, как только я сообразила, что Серафим там частенько зависает вместе с Сашей и распивает чаи, то тут же остановилась, развернулась и уже без энтузиазма направилась на первый этаж. Мой план оказался провальным, самого главного я не учла.
Я остановилась посреди коридора и тяжело вздохнула. Видимо, не судьба. Постояв ещё немного, возобновила путь, но помощь на удивление пришла откуда не ждали: на лестнице мелькнула Ева, и я, решив, что она знает больше про местоположение Серафима и может без труда помочь его выманить с той же кафедры, помчалась за ней.
— Ева! — позвала громко, она застыла и тут же обернулась, растягивая губы в улыбке. Я так и не смогла понять, правда ли она меня рада видеть или улыбается ради приличия, — привет, — поздоровалась, подходя ближе, и шёпотом спросила: — ты, случайно, не знаешь, где Серафим?
— Случайно знаю, — кивнула она, улыбнувшись ещё шире, — в двести пятом сидит, я как раз к нему иду, — я даже не сомневалась.
Значит, не на кафедре — я внутренне возликовала и, подойдя ближе, склонилась к Еве.
— Уступишь мне его ненадолго? Мне поговорить с ним надо.
— Ты снова про Чернова? — Я угрюмо угукнула. Почти, — что случилось у вас? — заинтересованно спросила она, складывая руки на груди. Я оглянулась, в эту пору студентов было крайне мало: занятия постепенно заканчиваются, корпус пустеет.
— Ты же всё равно потом узнаешь от Серафима, — усмехнулась я беззлобно, невольно улыбаясь. Ева всё-таки вселяет уверенность.
— Ничего не поделаешь, у нас с ним друг от друга секретов нет. Почти, — добавила она и, перехватив меня за локоть, направилась на второй этаж к двести пятой. — Пойдём, я тебя, так уж и быть, провожу!
Когда мы подошли к аудитории, Ева похлопала меня по предплечью и, указав ладонью на дверь, шепнула на ухо:
— Иди, я на стрёме постою.
Я же, бросив тихое «спасибо», машинально постучалась костяшками пальцев и приоткрыла дверь.
— Серафим Евгеньевич, можно к вам? — спросила и, не дожидаясь разрешения, вошла.
Он бродил между рядами, ожидая, судя по всему, Еву, и немного растерялся, когда увидел меня, но нашёлся быстро:
— Вам, Ася, всегда можно. Чем могу помочь на этот раз?
— У меня к вам вопрос, — ответила я смущённо. Он подошёл к преподавательскому столу и, уперевшись в его крышку ладонями, кивнул.
Глубоко вдохнув, я сцепила руки в замок, не решаясь начать разговор: я боялась услышать то, что может подтвердить мои страхи, но Серафим выглядел так спокойно, дружелюбно и уверенно, что я немного успокоилась.
— То-то давно вас не было. Я слушаю, — я замялась, но по итогу, отвернувшись, задала тот вопрос, который чуть меньше суток стоял в голове:
— У Саши было много девушек?
Серафим от вопроса словно оторопел — замер, нахмурился, почесал кончик носа, глядя на меня так, будто пытается понять, серьёзно ли говорю, и, скрестив руки на груди, ответил вопросом на вопрос:
— Может, об этом стоит спросить у него? — другого от Серафима я и не ожидала, он никогда не говорит напрямую, только подталкивает мысли в нужном направлении, вот и сейчас прямого ответа я не ждала. Но хотя бы намёк…
— Может… — согласилась неуверенно. Но я… Не могу. Вроде в отношениях не принято интересоваться такими вещами, к тому же это всё осталось в прошлом, но мне от мыслей об этом неспокойно. Карина, может, даже не осознавая того, посеяла сомнения, которые крепчают с каждой минутой. Ещё немного, и я скачусь в самобичевание.
— Что случилось? — серьёзно спросил Серафим, — он что, упоминал про своих бывших?!
— Карина упомянула, — философ нахмурил брови пуще прежнего, — сказала, что предыдущая была лучше, и я… Я решила уточнить, — Серафим возмущённо хмыкнул и закивал, тяжело выдохнув.
— А Саша это как прокомментировал?
— Сказал, что она это специально, чтобы его позлить.
— И разве его слов недостаточно, чтобы вы успокоились?
— Достаточно, но… Я просто не хочу быть обманутой, — призналась я. Саша здесь не при чём, я сомневаюсь только в себе, — пощадите моё самолюбие, оно и так страдает периодически. Я хочу ему верить, и я люблю его, но сейчас просто хочу убедиться. Я думала, что вы меня поймёте.
— Я понимаю. И зная всю ситуацию… — Серафим замялся, погладил пальцами подбородок и, отведя взгляд, протянул: — в общем, у них действительно плохие отношения, не воспринимайте близко к сердцу. Насчёт его бывших — этот вопрос вам лучше обсудить между собой, — Серафим нахмурил брови, но взгляд его был скорее печальный и сочувствующий нежели грозный.
В коридоре хлопнула дверь, громко и отрывисто. Я чуть ли не подскочила на месте и отошла на пару шагов, на всякий случай. Через мгновение в дверях появился Саша, посмотрел на меня, затем взглянул на Серафима, коротко кивнул.
— Что обсуждали? — спросил он напряжённо, я и слова сказать не успела, как Саша мотнул головой в сторону двери и приказал: — Ася, на выход. А ты… Докладчик хренов… — обратился он к Серафиму, — потом поговорим.
— Это у вас из-за меня проблемы теперь будут? — спросила я шёпотом, невольно дёрнувшись к двери.
— Да какие там проблемы. Удачи, Ася, — прошептал в ответ Серафим, но тон его отличался от того заговорщицки-весёлого, которым он обычно говорил со мной — голос его стал тихим, губы поджатыми, а в глазах плескалось сожаление. Я взглянула на Сашу, он стоял грозной скалой, настолько злой, что я бы не отказалась спрятаться Серафиму за спину.
— Ася, — позвал он, и я покорно поплелась к нему. У нас с Евой произошла рокировка — я вышла в коридор, а она, задумчивая и настороженная, прошмыгнула в кабинет к Серафиму напоследок показав мне кулак, мол, держись. Саша же становился только взвинченнее и злее.
— Саш, — пробормотала я, глядя на то, как Ева заходит в кабинет к Серафиму и прикрывает за собой дверь. — Я просто зашла…
— Ася, в чём проблема спросить у меня? — спросил он глухо. — Почему между нами всегда кто-то стоит? Почему ты к кому-то идёшь? Почему? Почему моих слов тебе всегда недостаточно?
— Ты всё равно не ответишь… — призналась я скомкано. Как будто отчитывалась перед школьным учителем.
— Раз я не отвечу, не значит ли это, что не нужно в это лезть? — я поджала губы, мне стало так стыдно и неловко за своё поведение, за то, что меня поймали с поличным, а теперь у Серафима из-за меня будут проблемы, что я готова была провалиться под землю. Выдавить из себя ничего не смогла, я хотела сжаться и стать маленькой и незаметной, а он всё смотрел на меня, сурово и разгневанно, ожидая ответа.
— Значит? — протянула я неуверенным шёпотом, делая шаг к нему. Коридоры корпуса вмиг стали блёклыми и устрашающими, будто я оказалась в ужастике. В своём личном ужастике, где Саша на меня зол. Я невольно обняла руками свои плечи, — Саш, прости меня. Я всё поняла, я больше так не буду.
— Поговорим потом, — ответил он хмуро, поджав губы.
— Саш… — позвала я снова, но на этот раз он даже не удостоил меня вниманием — развернулся и молча ушёл, хлопнув дверью, а я так и осталась стоять посреди пустого коридора, осознавая, что в своём любопытстве и рвении до знаний о нём явно переступила черту.