The bad end unhappily, the good unluckily.

That is what tragedy means.

– Типа совсем всё, да? Продолжения не будет? Может, ещё снимут?

Аска, не ждавшая от соседки такой вовлечённости в корпоративную драму, втягиваться в дискуссию была не готова. Итре, впрочем, достаточно было простого присутствия собеседницы: задавая вопросы, она сама давала на них развёрнутые ответы, успев дать характеристику фабуле, диалогам и дизайну персонажей, а также набросала заготовки для сюжета второго и третьего сезонов, перемежая всё это пением заглавной темы «Пи-Эм».

«Я должна чувствовать себя вдохновлённой, – размышляла Аска, слушая как Итра упоённо фальшивит на высоких нотах. – И действительно чувствовала какое-то время. “Это не конец”. Удивительно духоподъёмно. Первые пару минут».

В руке она крутила полученную от Мирны карту доступа – её, вероятно, полагалось возвратить, но сама Мирна так до сих пор и не появилась, а отдать карту дежурному психологу означало бы раскрыть слишком многое из того, что и девочки, и, вероятно, Мирна, предпочли бы оставить между собой.

«Почему воодушевление так быстро проходит? Раньше его хватило бы на день. Неужели всё-таки депрессия?»

Оставив карту на тумбочке, Аска вытряхнула из коробочки блистер с таблетками. Вылущив одну, бросила в рот. «Пользы от суперспособностей пока никакой, а проблем с избытком. Так или иначе, принимать придётся в любом случае, чтобы никто не начал задаваться вопросами».

Итра трубно вывела последние аккорды, победно вскинув руки вверх.

– В душ первая пойдёшь? – предложила великодушно.

– Сегодня же свет рано не отключат? Иди, – махнула рукой Аска.

«Никакого желания мыться. Апатия?»

– Я скоренько, – обещала Итра, скрываясь в ванной.

Дверь она снова не притворила – пришлось подниматься, плестись к ванной, закрывать. Из-за двери раздались плеск и пение. Аска, раскинув руки, опустилась на кровать.

Ушедший день, полный беспокойства, выпил силы. Голова опустела, словно мысли обходили её стороной на цыпочках. Ощущая, как глазные яблоки проворачиваются в глазницах, Аска бездумно шарила глазами по потолку, пытаясь найти в небрежно побелённом поле за что зацепиться взглядом. Две нити пыли рядом с окном трепетали в потоках ничем другим себя не проявлявшего сквозняка. Тьма снаружи спряталась за отражением в оконном стекле: приютская комната виднелась куда отчётливей улицы, крыш и вечернего неба. Приподнявшись, Аска увидела собственное отражение, и поспешно опустилась обратно. Чувство опустошения по завершении длинной истории настигало её не впервые, сейчас, однако, на него наложилось слишком много других эмоций. Аска представила собственный мозг, бури в котором отбушевали и затихли, а нервные клетки, беспокойно осматриваясь, поднимаются из руин некогда здоровой психики. «Оглядывают масштаб разрушений, матерятся вполголоса и принимаются за работу. Пора и мне».

Принудив себя подняться, Аска сложила покрывало. «Героиня лажанулась и испытывает кризис идентичности». Приготовила оставшуюся с больницы пижаму и зубную щётку. «Тут бы мне переосмыслить неудачи, найти источник мотивации, воздеть кулак к небу и поклясться – “Я ещё стану мастером психологии!”». Отражение в окне, пожав плечами, вяло ткнуло костяшками в потолок, покосилось на Аску. Во взгляде его читался плохо скрытый скепсис. За спиной отворилась дверь ванной, обмотанное полотенцем отражение Итры, с интересом осмотрело мизансцену и стало рядом, направив в высоту сжатые пальцы.

– Что делаем? – поинтересовалась соседка пару секунд спустя.

– Провал морали, – буркнула Аска. – Пытаюсь перегрузиться.

– Работает? – сморщив лоб, Итра повела взглядом вдоль вытянутых вверх конечностей, словно рассчитывая обнаружить пресловутый провал.

– Пока не очень, – призналась Аска, опуская руку.

– Те штуки, – Итра поймала её запястье и потянула обратно ввысь, – которые приводит нас в движение, иногда перестают работать…

– Я в курсе, – проворчала Аска.

– …не потому, что они испортились или подошли к концу…

Аска покосилась наверх: собственная кисть безвольно свисала вниз, крепко удерживаемая соседкой.

– …а потому, что изменились мы сами.

– Типа стали старше? – уточнила печально.

– Типа повзрослели, – тряхнула Итра Аскино предплечье. – И тогда надо найти другие штуки, которые будут заставлять тебя двигаться.

– Легко сказать, – выдавила Аска.

– Сложно сделать, – согласилась Итра. – Поэтому и нужно, чтобы в такой момент кто-то держал тебя за руку…

– Чисто, конечно, метафорически? – жалобно уточнила Аска.

– Абсолютно! – подтвердила Итра, разжимая пальцы. – Гони мыться, пока снова свет не вырубили.

Закрыв за собой дверь, Аска уставилась в глаза норовящему расплыться отражению. «Всё ещё хочу учиться психологии. Не для себя. Чтобы такие места, как это, прекратили существовать». Отражение свирепо шмыгнуло носом и, разоблачаясь, направилось к душу. «Вот что движет мной прямо сейчас». Попробовала рукой льющуюся из дырочек лейки воду. Едва проклюнувшаяся мотивация, скукожившись, поползла обратно. «Говорят, чередование температур полезно для здоровья...» Пока настрой не пропал окончательно, заставила себя стать под чередующие кипяток со льдом струи. «Специально таким сделали, чтобы в ванной не засиживались?» Бьющая по коже вода былой бодрости полностью не вернула. «Но вялость, кажется, отступает. Неудивительно. Я и сама долго не выдержу». Счастливо разминувшись с коварным изгибом трубы, выбралась из душа, ступив на холодные плитки. Наскоро обтеревшись и натянув пижаму, взялась за зубную щётку.

«Я выберусь отсюда», – обещала Аска отражению, водя щетиной вверх и вниз. Представила рядом двойницу с сияющими жёлтым огнём глазами. «Мы все выберемся, сколько бы нас ни было». Отражение недоумённо моргнуло. «Привет проблемам с идентичностью, – согласилась Аска, – но как-нибудь разберёмся». Прополоскала рот. «Больше того, вытащу Итру, Маргру, Фьёрри, остальных». Отражение скептически плюнуло в раковину. Правый глаз его посветлел, наливаясь жёлтым. «Конвенционными средствами» – ответила Аска зеркалу долгим взглядом.

– Ты как там? – послышался из-за двери голос Итры. – В порядке?

– В полном, – не отрываясь от зеркала, отозвалась Аска. – Уже выхожу.

Желтизна потускнела. В карей радужке таяли расходившиеся от зрачка осколки. Дождавшись, пока не исчезнет последний, Аска покинула ванную.

– Если честно, – встретила её у двери Итра, – концовку они, по-моему, слили.

«Пытается переключить. Немного в лоб, но спасибо за старания».

– Хороший финал вообще редко кому удаётся, – пройдя к кровати, Аска развесила вещи по спинке. – Особенно когда сюжетных линий несколько. Если все не свести, по любому будет казаться, что действие на полуслове оборвали. В жизни так не бывает, чтобы за один присест все проблемы разрешились – с ними чаще по очереди разбираются, и хорошо, если за один заход. Но в этом драматизма нет.

-Точно! – Итра плюхнулась в постель. – Ты же говорила, что строишь свой… этот… нарратив! А что будет, когда построишь?

– Ну… Э-э… – Аска сама не знала точно. – Хотелось бы оказывать больше влияния на сюжет своей истории…

– Вообще-то, – вытянув ногу, Итра пошевелила пальцами, – сегодня ты на сюжет всей нашей группы повлияла.

– Не то, чтобы было моей целью, – скривилась, глядя в потолок, Аска. – Само вышло. Ну и в какую сторону сюжет Мирны увело – боюсь загадывать.

– Завтра на работу выйдет, – Итра сладко зевнула, – сама расскажет. В деталях, подробностях, до последней тютельки.

– Повезёт, – предрекла Аска мрачно, – если плата за сегодня ограничится только этим.

– Ты так грузишься, – Итра укоризненно покачала закинутой на ногу ногой, – что могла бы месяц таких дней, как сегодняшний, одним беспокойством оплатить. И ещё пирожков взять на сдачу, – соседка мечтательно зажмурилась. – Ты с чем любишь? Я вот – с яблоками.

«Можно ли откупиться от мироздания беспокойством? Тревогой заплатить, чтобы неясные опасения не прибавили в чёткости?..»

– Простой вопрос! Не задумывайся! – Итра постучала кулаком о бортик кровати. – Яблоки или что?

– Яблоки – ничего, – согласилась Аска.

Свет моргнул и погас. «ДОБРОЙ НОЧИ» – прохрипел репродуктор.

– На соседней улице пекарня есть, – продолжила Итра в темноте, – «Волшебный мир пирожков» называется. Вот ты веришь в волшебство?

– Ну… Э-э… – контекст вопроса, при всей риторичности, очевидно не подразумевал аспектов реальности, с которыми Аске пришлось столкнуться.

Итре, впрочем, ответа не требовалось.

– Я вот теперь верю, – поделилась она задушевно. – Эти поганцы такие вещи из сахара с мукой творят, что прямо вопросами начинаешь задаваться, насколько это легально вообще с точки зрения кулинарии. Наркотически просто вкусные…

«Формирует положительный образ будущего, – поняла Аска. – Я прямо вот настолько херово смотрюсь со стороны?»

– Короче, на прогулку пустят, я тебя к ним сведу. Может, даже профитролю попробуем, с ванильково… – на момент, Итра, кажется, захлебнулась слюной, – …карамельковым кремом.

«А ведь это будущее действительно выглядит небезынтересным, – Аска представила десерт слишком явно, и живот отозвался вибрирующим урчанием. – Надо выдать обратную связь. Какую?»

– Эти профитроли, они гигантические прямо, – продолжала Итра с воодушевлением, – больше моего кулака! Как два кулака!

– Только чур я угощаю, – хрипловато вставила Аска, пока профитроли не увеличились в размере ещё больше.

– Замётано! – обрадовалась Итра.

– Давай что ли спать? – предложила Аска, чтобы не углубляться в вопрос о том, из каких средств платить за угощение.

– Давай, – согласилась Итра.

Заскрипели пружины, прошуршали одеяло с подушкой – соседка вила на ночь гнездо. Устроившись, Итра зевнула.

– Спокойной ночи! И это… Спасибо за сегодня.

Пока Аска думала, как ответить, посапывание сменило тональность: Итра уснула.

Слушая не без зависти всхрапы и присвисты, Аска таращилась в темноту, созерцая знакомые зелёные отблески, карабкающиеся по стене. «Хорошо срубаться легко и быстро: без размышлений, воспоминаний – заснула и всё». Сон не шёл, не было и бодрости. «Ещё одна ночь рефлексии на пользу точно не пойдёт». Подняла ладонь: тёмный контур, смутно различимый во мраке. Стоило подумать о лютике, края цветка прорезались сквозь черноту – жёлтые линии сделались видимы, не источая света. Пришли в движение, закручиваясь водоворотом, спустя мгновение поглотившим всё вокруг.

Солнце в ментальной проекции только клонилось к закату. Дуновение ветра наклонило головки лютиков, словно в приветствии.

– Как дела? – огляделась Аска.

На пустой за мгновение до того тропинке появилась двойница, тут же расплывшаяся в широченной улыбке.

– Что-то меня развезло и приплющило, – сообщила Аска. – Хочу тут у тебя пересидеть.

«Добро пожаловать» – улыбка снова вылезла за края лица, сияющими трещинками пробежав по небу.

– Как у тебя получается, изображая меня, так клёво выглядеть? – с ноткой зависти полюбопытствовала Аска. – У меня так не только с идентичностью проблемы разовьются, но и с самооценкой в придачу.

Улыбка, всё ещё ветвясь меж облаков, приобрела умильный вид. Двойница вытянула руки к Аске, демонстрируя, кто именно здесь полный клёвости оригинал. Та вздохнула. Скорчив свирепую физиономию, двойница сделала вид, что раздирает кого-то когтями, и с надеждой взглянула на Аску.

– Ладно, – махнула та рукой, – давай ширишихаров. Всё одно надо время скоротать.

Двойница радостно двинула бровями – из лютиков выросла миловидная девочка. Смерив взглядом расстояние до Аски, двинулась к ней уверенным шагом.

– Я знаю про нескончаемый кош…

Шагов с десяти девочка прыгнула, выхватив из воздуха кривые клинки.

«Ничто так не бодрит ввечеру, – подумала Аска, очутившись в кровати, – как быть рассечённой пополам».

Взглянула на лютик, проваливаясь в сияющий свет.

– Привет, – сообщила следующему. – Это всё сон.

Ширишихар закатил глаза – «Тоже мне открытие» – и равнодушным плевком снёс ей голову.

– Мы внутри кошмара, – сделала Аска поправку через несколько секунд, – и ты, и…

Удар молнии не дал завершить фразу.

– Жопа! – пожаловалась Аска двойнице. – Я же понимаю смысл! Что, нужно как на экзамене – выдать точную формулировку?

Та осклабилась шире и снова поставила перед собой ведёрко, полное искр.

– Дашь попробовать? – принюхалась Аска.

Двойница счастливо помотала башкой и вызвала другого ширишихара.

– Всё ненастоящее, – успела сообщить ему Аска, распадаясь на много маленьких кусочков.

– Мир фальшив, – заявила следующему, покосившись на двойницу, – и несправе…

Струя кислоты.

– Мы в кошмарной иллюзии, – поделилась Аска с очередным.

Столб пламени.

«Больше субъектности».

– Я тебе снюсь, – доверительно улыбнулась вновь возникшему, – но я не сновидение.

«Да что ты говоришь?» – поджал тот губы, занося лапу со стремительно удлиняющимися когтями.

– Мы видим один и тот же сон, – торопливо проговорила новому, – вдвоём.

«Бывает» – пожал тот плечами и, щёлкнув пальцами, развеял Аску по ветру.

«О, начали реагировать мимикой. Значит, хотя бы направление верное».

Ширишихары сменяли один другого: хрупкие девочки, похожие на прилежных школьниц, тонкие мальчики, сложением напоминавшие оленят. Жгли, кромсали, расстреливали. Иногда дослушивали фразу до конца, чаще обрывали раздражённым несущим смерть жестом. «Как в игре: “холодно” – выносят чуть раньше, “горячо” – чуть позже, и чтобы понять разницу, надо всматриваться очень внимательно».

«Мне нужна система» – поняла Аска через пару десятков попыток.

Искомая фраза должна была содержать тезис об иллюзорности бытия, и, полагала Аска, одновременно быть приветствием. Нельзя, конечно, было исключать, что произносить её требовалось на каком-нибудь экзотическом диалекте древнего нечеловеческого языка, но даже юмору Желтизны должны были существовать пределы.

Экспериментальным путём Аска выяснила, что приветствие должно располагаться в конце или, может, в середине: реплики, начинавшиеся со «здравствуй», «доброго дня» и других благожеланий, вели к смерти чуть более мгновенной по сравнению с построенными иначе.

Что же до иллюзорности бытия, простые максимы, её провозглашавшие, не работали, вызывая лишь недовольство ширишихаров. Им явно не нравилось коверканье ритуальных изречений.

«Могу их понять, – размышляла Аска в кратких промежутках между растерзаниями и испепелениями. – Мне бы тоже не понравилось, если б кто-то подбирал ключи к моим убеждениям, особенно так неумело».

Действовать следовало тоньше, и от прямолинейных утверждений Аска перешла к менее очевидным вариациям.

– В этом сне, – провозглашала она, – я приветствую тебя.

«Сон» сменялся «сновидением», «иллюзией», «кошмаром», приветствие заменялось радостью встречи, слова менялись местами. Словно крутя в руках головоломку, Аска пробовала одну комбинацию, другую, почти не задумываясь о смысле произносимых слов, наблюдая, как меняются с каждым изменением лица ширишихаров, движения, жесты. «Если считать мир кошмарным сном, – размышляла она, распадаясь, возрождаясь, распадаясь вновь, – поневоле начнёшь творить всякие ужасы. В какой степени для них всё понарошку? Я внутри проекции не принимаю всерьёз собственную гибель – плохой паттерн поведения, не надо к нему привыкать – но они-то живут так всё время. И, похоже, не принимают всерьёз убийства всех остальных. Меня тоже не заботит судьба персонажей снов – так или иначе исчезнут с пробуждением. До тех пор, пока не встречу такую же, как я, запертую в бесконечном сне, и она не скажет особые слова, по которым только её и можно узнать».

Бросила взгляд на двойницу – та вовсю наслаждалась происходящим: камень, на котором она устроилась, успел отрастить спинку, подлокотники и, кажется, даже подставку для ведёрка с искрами. Глаза горели, пальцы выстукивали какой-то бодрый ритм. Судя по жестикуляции, впрочем, болела она, кажется, за ширишихаров.

«Было же специальное слово для тех, кто шарится по снам. Сноходица? Кажется, из какого-то фэнтези. Почему нет?».

Очередной пришелец – застенчивого вида мальчуган – оказался озадачен новым элементом шарады. Покрутив составленный из лезвий ёжик, без энтузиазма швырнул в Аску. Задумчивость не покинула его лица, даже когда разлетевшиеся клинки утыкали Аску с головы до пят.

«Близко». Ещё несколько повторений, перестановок. «Не сноходица. Попроще. Сновидица?» Новые итерации, тасовка слов. «Не работает. Добавить повторение?»

Вышедшая из-за постамента девочка с двумя огромными бантами, увидев Аску, кивнула, как знакомой, приподняла ладошку. Аска торопливо оттарабанила приветствие. «Длинновато вышло, еле успеваю». Задрожавшие на кончиках пальцев бусинки света угасли, так и не сорвавшись в сторону Аски. Девочка, сморщив нос, что-то беззвучно спросила.

– Сработало? – Аска обернулась к двойнице. – Реально сработало? Жопа, как же это я конкретно сейчас сформулировала?..

Девочка сердито повторила недоступный слуху вопрос.

– Ну и как дальше разговаривать? – возмутилась Аска. – Не слышно же ни хера!

Двойница захохотала, дрыгая ногами.

– Мне жаль, – сообщила Аска девочке с бантами, – но это всё вроде как тренажёр для снижения страха перед ширишихарами. Типа я мандражировать перестану, ну и Желтизне, – кивнула на двойницу, – развлечение.

Ширишихара помрачнела, выругалась беззвучно. Потянув за кончик, выдернула из волос ленту. Нетерпеливо шевельнув заострившимися пальцами, повела ладонью навстречу опадающему вниз шёлку – тот разошёлся узкими полосками. Ухватив за концы, показала Аске две ленточки. Рубанула вытянувшейся лезвием рукой постамент по соседству – верхняя половина камня съехала вниз, завалившись в лютики. Подозвав Аску кивком, сложила ленты на гладкой плоскости среза. Одна на другой, чуть наискось. Согнула, развернула, прижала, затянула и скрутила. На каменный стол лёг совсем маленький бантик: узкие петли – верхние длинней, нижние покороче – сошлись в центре ровным узелком, вниз от него спускались переплетённые косицей ленточки.

– Э-э… Красиво? – прокомментировала Аска. – Похоже на стрекозу? Это мне?

Девочка смерила её недоверчивым взглядом, выразительно постучала себе по лбу, по столу и указала для верности на Аску.

– «Не тупи», – перевела та сама себе.

Кивнув, девочка распустила бант. Завязала снова – медленней, останавливаясь на каждом шаге.

– Кажется, поняла, – Аска протянула руку к банту.

«Если что-то и можно вынести из сна без слов, так это способ что-нибудь сделать».

Щекотка обожгла пальцы, взрывной волной пронзив тело. Рассыпаясь цветочками, Аска успела увидеть, как ширишихара удручённо качает головой.

Вернувшись через мгновение, Аска не застала ни её, ни банта – только слезала, потягиваясь, с высокого камня двойница.

– Ну и на хера? – раздосадовано вопросила Аска. – Только нормально общаться начали!

Двойница осклабилась, подняла оба больших пальца, не подвергая сомнению коммуникационных достижений Аски.

– Она ж чё-то рассказать хотела, – всё ещё расстраивалась та. – Глядишь, может, подружились бы.

Двойница качнула головой не менее укоризненно, чем исчезнувшая ширишихара.

– Нет, ну я понимаю, – начала остывать Аска, – что её в реальности не существует, но, жопа, а кто существует-то? Мы с тобой что ли?

Двойница хмыкнула озадаченно.

– Кстати, – нахмурилась Аска, – вопрос. Это вот ширишихары, которых ты вызывала, они типа совсем ненастоящие или что-то там думают, чувствуют? Потому что, если чувствуют, возвращать к жизни, а потом снова распылять как-то неклёво, не считаешь?

Двойница утратила на миг человеческий облик, но тут же собралась обратно. Замахала было руками, пытаясь объяснить, но, взглянув на Аску, остановилась, опустив бессильно ладони.

– Сложно? – поняла та. – Понимаю. А ты их всех сама положила или это те, которые пытались стать стражами?

Двойница, всё ещё в раздумьях, покачала пальцами – «Так на так».

Иллюзорное солнце достигло линии, разделяющей воображаемые небеса от не менее несуществующей тверди. Синеватая мгла поднялась меж камней, расцветившись жёлтыми огнями цветов.

«Ложимся спать среди звезд. Ну или я ложусь: вряд ли Желтизна вообще когда-то спит». Аска подняла руку, собираясь накрыть звёзды огромной тенью. «Жопа». Пальцы, ладонь, запястье лучились мягким золотистым светом. Неразличимый в присутствии солнца, теперь он сделался явственно различим.

– Кто-нибудь другая, – повернулась к двойнице, – закатила бы из-за этого истерику.

«Ты же не кто-нибудь другая», – пожала та рассудительно плечами.

– Видела я аниму, – Аска подняла вторую руку, разглядывая, как сияние переливается под кожей, – в которой героиня так же вот светилась. И не одну. Так обычно действие сверхъестественных сил показывают. Или процесс преображения.

«Да что ты говоришь?» – иронически двинула двойница бровями.

– А узор на радужке, – задумалась Аска, – как правило, признак сверхспособностей.

Подперев подбородок локтем, двойница закивала с воодушевлением слишком явным для искреннего.

– А двойники, – Аска смерила собеседницу взглядом, – чаще всего выражают внутренний конфликт и тёмные стороны персонажа.

«Это я-то?» – поразилась та.

Аска пожала плечами.

– Может, наоборот – я твоя тёмная сторона. Был бы неожиданный поворот событий. Неважно. Что я хотела сказать… Символическая коммуникация в образах, заимствованных из популярной культуры, – Аска покосилась на двойницу, показала той светящийся большой палец. – Очень умно. Но словами было бы проще.

«Скучно» – пожала двойница плечами.

– Если ты можешь выудить из моего мозга анимешные тропы, то язык вообще никого труда бы не составило…

Двойница закатила глаза-фонарики. Жестом фокусника, сдёргивающего скатёрку с полного посуды стола, сорвала с реальности покров, изображающий небо, звёзды, полное лютиков поле и двух девочек в нём, оставив только цвета и смыслы.

– Хороший аргумент, – признала Аска спустя какое-то субъективно очень долгое время, снова обретя тело. – Метафизические переживания такого рода действительно сложно…

Двойница фыркнула, и мир снова утратил предметность – на субъективно куда больший промежуток времени.

– Ну и на хера? – вопросила Аска, возвратив способность издавать звуки. – Беззнаковое общение, основанное на совместном чувственном опыте – штука без вопросов крутая, но как словами им всё равно не погово…

Действительность распалась в третий раз, предоставив идее, идентифицировавшей себя как Аска, обрести вещественность самостоятельно.

– Да жопа! – не выдержала она, приняв привычный облик. – Ну не могу я этими твоими оттенками и переливами общаться, для этого надо самой мистической сущно…

Двойница растянула ехидную ухмылку по небесам.

– Так вот зачем… – оглядела Аска мерцающие желтизной ладони, и ткнула пальцем в двойницу. – Но! Процесс должен быть обоюдным! Я учу язык – ты учишь язык!

«Не сегодня» – качнула та головой, и слова вновь потеряли всякое значение.

«Больше всего, – размышляла Аска, пребывая в цвете, – раздражают вещи, что не поддаются описанию, и не потому, что для них нет слов – их как раз найти можно. Нет категорий с понятиями. Есть краски, есть чувства, а попытки рассказать о них – как пена после навалившей и схлынувшей волны: пузырят, суматошатся, но отношения к тому, что случилось, не имеют никакого».

Цвет уже разрежался, и благодаря тому мысли находили воплощение, до того невозможное. Краски сгущались, смыслы множились – действительность обретала очертания.

«Как это выглядит со стороны? Из хаоса постепенно проявляется небо и земля, и я, и цветы? Или всё происходит в воображении – моём ли, чьём-то ещё – и никакого “со стороны” просто не существует?»

Меж тем и земля, и цветы, и Аска, и двойница в самом деле появились там, где бы ни происходило действие. Уютная синь сумерек таяла под натиском занимающегося рассвета. Янтарные ореолы, окружавшие лютики, сворачивались, застывая ярко-жёлтыми пятилистниками.

– Утро уже настоящее? Виртуальное? – Аска сощурилась под нежно-розовыми лучами.

Двойница пошевелила ладонью – «И то, и то».

Аска помрачнела.

– Что меня настораживает… Ни этой, ни прошлой ночью нормального сна так и не вышло. Всё какие-то метафизические приключения. Оно, конечно, развивает, но организм-то мой там без отдыха не загнётся?

Двойница почесала в затылке. Жестом велела Аске повернуться кругом.

– Или мозг спит, пока я тут оттенками играю? – продолжала та, крутясь на месте. – Субъективно-то времени овердофига прошло. Хотя у тебя здесь не поймешь: долго ли, коротко ли – не разберёшь.

Столкнулась лицом к лицу с двойницей. Та шевельнула носом, принюхиваясь, махнула рукой – «Нормально всё с твоим организмом».

– То есть я теперь ещё хроническую бессонницу в копилку суперспособностей? – Аска задумалась. – Или это осознанные сновидения? Права посланница – надо матчасть учить.

Двойница развела руками.

– Если будить начнут, – занервничала Аска, – я вообще об этом узнаю? Или за коматозницу примут? Загляну-ка в приют на всякий случай.

Двойница пожала плечами. Глаза-фонарики приблизились. Один сузился, подмигивая, и Аска, наполнившись светом, стремительно ворвалась в собственное лежащее в приютской кровати тело.

Здесь, в реальном мире, мало-помалу занимался рассвет: сумрак утрачивал беспроглядность, возвращая интерьеру украденные ночью детали. Скользнув взглядом по стене, которую она так хорошо успела изучить прошлой ночью, Аска задержала глаза на двоящемся пятне над дверью ванной. «Попрыгунчик, ты?» Потянулась за очками. Рядом скрипнула пружинами соседка.

– А-аска-а? – протянула низким шёпотом Итра. – Не-е спи-ишь?

– Не-е сплю-ю, – в той же манере признала Аска.

– Не шепчи так! – Итра содрогнулась в кровати. – Страшно очень.

– Так ты сама начала.

– А, – успокоилась Итра, – это чтобы не разбудить.

– Который час вообще?

– Время подъёма, – Итра села в кровати. – Но задерживают.

– Может, дежурная проспала? – предположила Аска.

– Может, конечно, и проспала, – Итра опустила ноги на пол, пошатнувшись со сна, прошлёпала к ванной, – но лишнего времени всё равно не дадут.

Проводив её взглядом и убедившись, что дверь соседка снова не закрыла, Аска не нашла сил подняться и накрылась одеялом с головой, пока та не возвратилась.

– Крыса пока не приплывала, – сообщила Итра. – Проверь, может, тебе повезёт.

– Надеюсь, – Аска села, нашаривая пальцами ног шлёпки, – не повезёт.

«С другой стороны, наверное, такая встреча меня бы взбодрила, – не без опаски заглянув в унитаз, Аска обнаружила, что тускло горящий светильник не позволил бы обнаружить гораздо более крупных животных, вздумай те притаиться внутри. – Как Итра вообще что-то разглядела?»

Споласкивая руки, окинула взглядом тёмный контур в зеркале. «Я тебя принимаю» – подумала без энтузиазма. Контур зажелтел в ответ мутным проблеском – видимо, не поверил. «В других историях, – сощурилась с укоризной, – это обычно работает». Умылась. Прикосновение холодной воды к лицу отогнало вялость. Плеснула на затылок, заставив себя задуматься о планах на день. «Извиниться перед Мир… Ж-жопа!» Ледяная капля скользнула за шиворот, пробежав вдоль позвоночника. Отражение, поразившись такой жестокости, вздрогнуло, жёлтый отблеск погас. Вернулась из ванной Аска куда бодрей, чем уходила.

Итра, став на цыпочки, стояла у окна, прижавшись носом к стеклу.

– Машин вроде не подъезжало, – сообщила, повернувшись. – Новеньких не принимают.

Ударив по глазам, вспыхнули лампы.

«АСКА ЯССЬ! – прогундосил репродуктор над входом, – В КАБИНЕТ ПСИХОЛОГА». Шипение. Хрипы. Долгий сип. «ПОТОРОПИТЕСЬ!». В последнем возгласе слышались нотки паники.

Девочки покосились на динамик.

– Что у них там… – начала Итра.

«НУ ШЕВЕЛИ КОНЕЧНОСТЯМИ, АСКА ЯССЬ!, – голос посланницы невозможно было не узнать даже через репродуктор, – СКОЛЬКО МОЖНО КОВЫРЯТЬСЯ!».

– Жопа, – пробормотала Аска, торопливо завязывая шнурки.

«Что она тут делает? Почему не посетителем, как в прошлый раз? Мы же ещё не завтракали! Который вообще час?»

Замок двери щёлкнул, отпираясь.

– Где-то я этот голос уже слышала… – задумалась Итра.

Чуть не застряв в рукавах, Аска натянула худи.

Вышла в коридор. Девочки в комнатах, как позавчера, во время прибытия, провожали её взглядами. У двери четырнадцатого номера стояли Фьёрри с Маргрой. Маргра ободряюще кивнула, Фьёрри, сжав кулак, подняла правую руку.

«Они, кажется, понимают, что происходит». Впереди клацнул замок двери на лестницу. «Как-то туда не хочется. Сколько – два дня – прошло, а выходить не то, что в большой мир – со своего этажа выглядит сомнительной затеей». Спускаясь по ступеням, ощутила дрожь в руках – то ли от сквозняка, то ли от приступа экзистенциальной неуверенности.

Клик! – отворилась дверь первого этажа. Аска оказалась в коридоре с волчками, лисичками и медведиками. Впереди светлел проход в кабинет дежурной: дверь толстого металла распахнута, изнутри доносятся голоса.

– Два дня только как привезли, – растерянно говорила психолог. – Что в книге убытий писать?

– Вы же умная женщина, – страдальчески отвечала посланница, нетерпеливо притопывая. – У вас же степень. Придумайте что-нибудь.

– Ага! – увидела она появившуюся на пороге Аску. – Вот и наш главный специалист по Алой Розе!

– Здравствуйте, – неуверенно поздоровалась Аска. – Что случилось?

– Аска! – позади послышался топот ног, – Шмотки! Шмотки забыла! Здрассте! – в комнату вбежала Итра, таща пакет «Кга и Кха». – Тебя же переводят, а шмотьё…

Остановила взгляд на посланнице.

– Я вас знаю, – произнесла полуутвердительно.

– Не знаешь, – возразила посланница.

– Видела вас… – прищурилась Итра.

– Не видела, – парировала посланница.

– Я же помню…

– Не помнишь, Итра Инн! – потеряла терпение посланница. – Ни прошлого раза! Ни позапрошлого! Ни тем более нынешнего!

– А вот и помню! – заявила Итра. – Вы директорка Заблудших Душ!

– Вот ведь бездонная расселина, – ахнула посланница. – А всё потому, – повернулась к Аске, – что кто-то жрёт монады декогниции, не спросив!

Схватив Аску за руку, взмахнула головой. Поднявшиеся чёрной волной волосы обнажили серёжку-колокольчик. Волна тонкого звона прокатила над Аской к дежурной и Итре, прервавшись знакомым «блурп». Пространство кругом исказилось, свернулось, оставив звон позади, и выблевало Аску на каменистый пляж.

Не удержавшись на ногах, она опустилась на землю, глядя как валуны проезжают мимо снова и снова, с каждым разом чуть медленнее – головокружение утихало. За валунами виднелись сизые с белой пеной волны, над ними – серое небо. Поодаль на холме поднимались башни какого-то городка. Пахло водорослями.

– Тошниться? – любезно предложила склонившаяся над Аской посланница.

– Я пас, – схватившись за близлежащий камень, Аска медленно поднялась, озираясь по сторонам.

Через поросшие редким ковылём пригорки к башням на холме тянулась жёлтая лента дороги. На горизонте виднелись белые зубцы, в которых Аска опознала горные верши…

– Как зовут? – посланница бесцеремонно сдвинула Аскины очки на лоб, и, оттянув веко, заглянула ей в глаз.

– Аска Яссь, семнадцать лет, – ответила та машинально.

– Возраст можно не говорить, – поправила посланница, – фамилию тоже. Откуда родом?

– Тариок? – предположила Аска, догадываясь, что ответ вряд ли устроит собеседницу. – Аркатт?

– Ответ неверный, – та оттопырила палец. – На кончик смотрим! – Повела в одну сторону, в другую. – Надо говорить «издалека».

– Кому говорить? – следуя взглядом за чуть двоящимся, но необычайно элегантным ногтем, уточнила Аска.

– Тем, кто спросит, – туманно ответствовала посланница.

– Погодите, – мотнула Аска головой, тут же пожалев об этом: берег охотно продолжил движение, когда голова остановилась. – Что вообще происходит? Куда вы меня вытащили? И зачем?

– Ваши корпораты тебе ведь рассказывали про валидацию необычного? – посланница оттянула Аске другое веко. – Воспроизводимость результатов?

– Типа, что один раз любая дура выживет? – вспомнила Аска, ощутив в груди неприятный холодок. – А второй – уже не любая?

– Поздравляю, – посланница посерьёзнела и, оставив Аскины глаза в покое, завершила осмотр. – Тебе представилась возможность выжить второй раз.

– Низменная… – начала Аска, возвратив очки на место, но не выдержала. – Жопа! Меня щас что, жрать будут? Я сама не завтракала ещё.

– Не прямо сейчас, – ухмыльнулась посланница, довольная произведённым эффектом, – и не то чтобы жрать. Пошли, – кивнула в сторону городка, – по дороге расскажу.

Поросшая ярко-жёлтым мхом дорога была пуста. Со стороны моря поддувал холодный ветер, Аска накинула капюшон.

– Кого вы там для меня приготовили? – голос сорвался, и вопрос прозвучал жалобнее, чем она рассчитывала, – Можно отказаться?

– Не паникуй, – строго ответила посланница. – Официальная причина звучит так: твои старые знакомые решили наведаться в… – пропела затейливое название, – который находится под протекторатом клеггов…

– Какие знакомые? – не поняла Аска, – Куда наведаться?

– Алая Роза, – терпеливо пояснила посланница, – Сюда, – подняла руку к башенкам на холме.

– Это что, ещё и мир другой? – ахнула Аска, чувствуя, как побережье собирается с силами, чтобы снова завести вокруг неё хоровод.

– Периферический транзитный узел, – поправила посланница назидательно. – Низкого уровня комфорта.

«Вот я и чувствую, что невысокого» – поёжилась Аска под порывом ветра.

– Вы что, скастовали, этот, как его, – напрягла память, – сложный переход?

– Тройной, – кивнула посланница не без гордости, – если быть точной.

Аска осмотрелась по сторонам и приняла решение:

– Я, пожалуй, всё-таки потошнюсь.

Нетвёрдой походкой скрылась в ковылях.

– Только недолго, – крикнула ей вслед посланница, снова нетерпеливо притопывая, – Времени в обрез.

Минутой позже Аска вышла из трав. Вид у неё был несчастный. Посланница, вздохнув, извлекла из рукава бутылочку воды и протянула Аске.

– Я-то вам зачем? – поинтересовалась та, отпив из горла.

– Есть подозрение, – терпеливо пояснила посланница, – что цветочники собираются сюда с той же целью, что и в Тариок.

– Тут где-то кусочек желтизны спрятан? – насторожилась Аска.

– Мой шеф полагает это вероятным, – подтвердила посланница, – И это вторая причина, менее официальная: он хочет взглянуть на тебя в деле.

– И что конкретно он от меня хочет? – без энтузиазма полюбопытствовала Аска, возвратив собеседнице бутылочку.

– Мы не знаем, где находится желтизна, – призналась посланница. – Надеемся, что с помощью твоей… подруги успеем обнаружить её быстрее цветочников.

– То есть с ними пересекаться не придётся? – Аска чуть повеселела. – Я что-то не уверена, что готова снова встретиться с Алой Розой.

– И я не уверена, – вздохнула посланница, – А уж как мой шеф не уверен… Чуть что пойдёт не так –живо отсюда эвакуируемся.

– Ладно, – настроение, ухнувшее было в ту самую расселину, неспешно начало из неё выбираться, – Пойдёмте что ли.

– Минутку, – посланница взглядом указала на грудь Аски, – Давай сюда.

– Ой, – вспомнила та про кулон, – Точно. Аспект телеметрии. Извините, что так вышло. Мне показалось, что оставить его на могиле будет правильно... А он совсем испортился, да?

Расстегнув цепочку, возвратила украшение. Посланница спрятала его в левом рукаве, достала точно такой же из правого.

– Как полномочный представитель клеггов, – заявила строго, – я должна выразить протест в связи с порчей дорогостоящего оборудования.

«Мне жаль», – хотела сказать Аска, но посланница продолжила:

– Однако могу заверить, что консульство в моём лице не станет возражать, если подобное оборудование подвергнется порче при сходных обстоятельствах ещё, – задумалась на мгновение, – двадцать шесть раз.

– У вас была большая семья, – произнесла Аска с сочувствием, – Примите соболезнования от нас обеих.

Жестом посланница велела ей развернуться и застегнула цепочку на шее, буркнув:

– Спасибо.

Заподозрив, что дзюуга не привыкла кого-то благодарить, Аска не дала этой мысли оформиться в слова, чтобы не усугублять неловкости. Вместе этого, оборотившись к посланнице, обняла её, проговорив:

– Это вам спасибо, что вытащили из приёмника.

Та напряглась, приподняв руки и, кажется, разведя в стороны. Нервно откашлялась.

– Ты ведь понимаешь, – раздался сверху её колкий голос, – что эти твои обнимашки – едва ли не самая опасная вещь, которая случалась со мной за последние пару столетий? Индикатор первичного жёлтого зашкаливает.

– Вас это пугает? – объятий Аска не ослабила.

– Неимоверно, – посланница аккуратно опустила твёрдую ладонь ей на плечо, и Аска спешно подавила мысль о том, что обниматься той, кажется, не приходилось совсем.

– Что же до приёмника-распределителя, – осторожно высвобождаясь, продолжила дзюуга не без отвращения, – ты не представляешь, сколько формуляров и в какой спешке мне пришлось заполнить, чтобы оформить перевод.

– Очень признательна за оперативность, – Аска отстранилась и изобразила короткий поклон. – Долго я бы там не продержалась.

Посланница фыркнула, кажется, и правда испытав облегчение, когда собеседница отступила на шаг.

– Туда, – кивнула в сторону дороги.

Вскарабкавшись по пологому склону следом за посланницей, Аска снова оглядела окрестности. Горы вдалеке выглядели красиво прорисованным фоном: окутанные дымкой вершины с белыми шапками. «Да это же снег! До чего неуютно жить в мире без глобального потепления» – Аска ощутила, как вздрагивают, мелко подёргиваясь, от непривычной прохлады мышцы по всему телу.

Посланница бросила на неё короткий взгляд, и под кожей заструилось, согревая, тепло.

– Спасибо, – кивнула Аска, и, чтобы не усугублять смущения, сменила тему. – Так рада, что с цветочниками пока можно не встречаться. Надеюсь, вы не станете с ними воевать, когда они появятся? Характер у Алой Розы, конечно, отвратный, но те, кто за хороших, мне кажется, должны предпочитать дипломатию, а не боевые…

– «Технически», как ты выражаешься, – посланница чуть прищурилась, – мы работаем как раз на тёмных клеггов.

«Мы! – возликовала Аска, – Наконец я услышала это!»

– Что? – переспросила секундой позже.

Посланница вздохнула.

– Краткий экскурс в историю. Последние пару столетий федерация переживает не лучшие времена. Проблема неоднородности межузлового пространства сформировала два основных центра силы. К первому примкнули торговцы, учёные и прочие пацифисты под эгидой бюрократического аппарата. Назвали себя «Министериум», разделились на двенадцать департаментов и делают вид, что они тут главные…

– Это они нашли способ преодолеть Границу? – встряла Аска.

Посланница снова вздохнула, нарочитым жестом поправив пряди над правым ухом.

– Каждая такая твоя ремарка, – проговорила бесстрастно, – стоит мне двух-трёх лишних страниц отчёта. Можешь хотя бы вслух не задавать вопросы, после которых инструкции предписывают вычистить память всему живому в области видимости?

– Извините, – покаялась Аска, не удержавшись от замечания. – Отсюда и до горизонта всё равно никого не видно.

Местность кругом не выглядела совсем уж безжизненной: по каменистую почве ковром стелились то ли лишайники, то ли кустарнички, среди которых поднимались тут и там пучки трав. Саму дорогу покрывал толстый слой мха жизнеутверждающего канареечного окраса. Если тут и таилась какая-то жизнь, помимо растительной, присутствия своего она ничего не выдавала.

– Алая Роза разболтала? – оставила укол без внимания посланница. – Первичный жёлтый?

– Цветочники, – выдохнула, помрачнев, Аска.

Посланница нахмурилась.

– То ли наших кого-то прорастили, то ли из министерских… – проговорила, размышляя вслух. Резко качнув головой, пустила по иссиня-чёрным волосам волну, – Так вот, второй центр силы составили по большей части старые параноики вроде моего шефа, которые предпочли отойти в сторонку, пока администраторы делили власть…

– А вас как называют? – живо поинтересовалась Аска.

– Во внешних узлах я представляю федеральную Канцелярию, – официально кивнула посланница.

– Вообще «Министериум», – призналась Аска, – звучит как-то внушительнее.

– Сомневаешься, ту ли команду выбрала? – криво усмехнулась посланница, – Мой тебе совет: держись параноиков. Не всегда живут лучше, но обычно дольше.

– И в какой момент, – тема пробудила Аскино любопытство, – ваш шеф оказался прав?

Посланница изобразила лицом страдание, но Аска уже успела узнать её достаточно хорошо, чтобы понять: через мгновение та продолжит рассказ.

– Чуть меньше трех сотен лет по вашему календарю, – посланница бросила на ковыли хмурый взгляд, будто подозревала их в подслушивании, – стало понятно, что Министериум повело не туда: засекреченные статьи бюджета, договоры со странными союзниками, неоднозначные с точки зрения морали эксперименты…

– Много маленьких косвенных признаков, – кивнула Аска, вспомнив речь Токи о непорядке в городе, – каждый из которых сам по себе ничего не значит.

– Именно, – посланница одобрительно кивнула. – Тогда-то мы и попытались устроить переворот.

– Так вы повстанцы? – пошутила Аска.

Посланница дёрнула щекой.

– Мы едва унесли ноги, – сообщила неохотно. – Пацифисты с дипломатами вырезали наших бойцов под корень. Переиграли по всем фронтам. Мы отступили, окопались в одном удалённом узле, и с тех пор так потихоньку и воюем.

– А сейчас насколько всё плохо? – озадаченно уточнила Аска, не ждавшая такого исхода.

– Контролируем приблизительно треть узлов федерации, – дёрнула острым плечом посланница, – строим козни министерским, они – нам. Внутренних раздоров клегги огласке не предают, и со стороны всё выглядит как обычно.

– Это как? – недопоняла Аска.

– Штаб-квартира Министериума располагается в узле Триннел, – покосившись на Аску, пояснила посланница. – Наша базируется в месте под названием Трелдон. Считается, что федерация состоит под двойным подчинением, столица расположена в Триннел-Трелдоне, и часть решений действительно приходится принимать совместно, хотя…

– А почему они светлые, а вы – тёмные? – не выдержала Аска.

– Игра слов, – хмыкнула посланница, ждавшая, похоже этого вопроса. – Когда клегги вышли на просторы сети, стали называть близлежащие узлы именами богов и героев, а когда те кончились, перешли к буквенно-цифровым кодам. Пока номенклатуру не успели доработать, был краткий промежуток, в котором вновь открытым узлам имена давали по времени обнаружения. Формально Трелдон – узел «трёх минут пополуночи», а Триннел – узел «семи минут до полудня». Но их давно уже называют просто «полуднем» и «полуночью», так и вышло.

– То есть к мировоззрению отношения не имеет? – Аска не теряла надежды разобраться, на чьей оказалась стороне.

Посланница скептически глянула на неё.

– За последние двести лет обе стороны успели натворить всякого, – взгляд её напомнил Аске готовую разразиться молниями грозу. – «Плохими», если упрощать, можно назвать и их, и нас.

Аска помолчала, переваривая откровения.

– Вы по крайней мере честны с собой, – блеснула очками из-под капюшона. – Это дорогого стоит. Можно спросить про Желтизну – вы не планируете её применить против Министериума?

– Видела в действии, – посланница дёрнула щекой. – Никто не заслуживает такой участи. Но многим наверняка захочется получить в руки этот козырь. Поэтому чем незаметнее будет вести себя некая Аска Яссь, тем лучше для всех.

Аска задумчиво кивнула.

– Можно вопрос?

– Ну, – устало вздохнула посланница, – Что ещё?

– Слушайте, – Аска чуть запнулась. – А память Итре вот прям обязательно надо было стирать?

Посланница сморщила нос, сделавшись похожа на рассерженную лисичку.

– У меня есть инструкции, – начала она, – должностные обязанности…

– А вы в курсе, что у неё СДВГ? – вставила Аска.

– В курсе, – буркнула посланница.

– Эти ваши декогнитивные монады, кто-нибудь вообще изучал, как они влияют?.. – Аска тоже наморщила лоб, роль нападающей её не радовала. – Вы же не первый раз уже ей стираете? Может, и СДВГ у неё…

– Декогнитивные монады влияют так себе, – отрезала посланница, – поэтому их так и назвали. Но поделать с этим всё равно ничего…

– Вы же мастер многих искусств, – снизу вверх посмотрела на неё Аска. – Первая и единственная посланница клеггов в Кагарте. Могущественная дзюуга. Моя ролевая мо…

– Про дзюугу откуда знаешь? – недобро блеснула глазами посланница.

– Вы разве через телеметрию не видели? – удивилась Аска. – Желтизна рассказала.

– Телеметрия к тому моменту уже другой сигнал подавала, – буркнула посланница. – Ну-ка поподробнее, что там тебе цвет посливал?

– Ну, – смутилась Аска, – я её попросила показать, кто как выглядит: ширишихары, там, виримиры всякие, и когда дошла до дзюуг, вы появились и такая – вжух!

– Вжух – что? – пристально взглянула посланница.

– Очень качественно меня распылили, – заметив недоумение в глазах собеседницы, Аска пояснила. – Ну, Желтизна показывала, кто как меня будет убивать. Это у неё, походу, первое развлечение за долгие годы: сидит, жрёт какой-то мистический попкорн и смотрит, как меня ширишихары шинкуют. За ночь больше двух тысяч раз убили.

Посланница погрузилась в раздумья.

– А ты что? – поинтересовалась осторожно. – Уворачиваешься? Контратакуешь?

– Я же не боец, – обиженно объяснила Аска. – Я с ними разговариваю.

Посланница моргнула, усваивая информацию, – раз, другой – и осведомилась ещё более осторожно:

– О чём?

– О жизни, – пожала Аска плечами. – Вот вы знали, что они взаправду считают действительность кошмарным сном? Интересная, если вдуматься, концепция…

– Избавь меня от азов шихарских ересей, – пробурчала посланница. – Если уж цвет взялся тебя учить, пусть учит чему-то полезному.

– О! – глубокомысленно произнесла Аска, пересмотрев взгляды на ночные экзерсисы. – Попробую. Только я, по правде, не хочу всяким смертоносным штукам учиться, я вообще всё ещё в Кагартский психологический надеюсь поступить.

Долго крепившаяся посланница не удержалась и накрыла лицо ладонью.

– Образование – важная часть моей идентичности, – обиженно заметила Аска. – Особенно университетское.

Не отрывая руки ото лба, посланница тихо застонала.

– А вот то, что вы направо и налево память без разбора стираете, – снова наморщила лоб Аска, – вам чести не делает. Как девочки в приюте могут чему-то научиться, если ваш колокольчик то и дело им мозги ест? Ладно, если какую-нибудь историю с математикой забудет, а если она от тирха убежала, а потом не вспомнит как.

– Это не колокольчик! – отрезала сурово посланница. – Это ты мне мозг ешь! Сколько раз тебе объяснять…

– Вы ведь хорошая? – невинно поинтересовалась Аска. – Ну то есть вы себя во многом вините, и считаете плохой, но вы же хотите быть хорошей? А быть хорошей – значит, помимо прочего, отвечать за свои...

– И чего ты хочешь? – подозрительно покосилась посланница. – Чтобы я реформировала вашу богоспасаемую систему опеки?

Аска задумалась. Вопрос звучал риторически, и задан был обычным для посланницы ехидным тоном. Чем-то, однако, он напоминал ловушки цветочников с их «Хочешь ли ты освободиться?» или «Желаешь ли всё понять?»

– Если, – произнесла она медленно, – вы считаете себя обязанной из-за могил ваших родственников и хотите таким образом расплатиться, то я не считаю свои действия услугой. Это был, если угодно, акт дружбы, который не накладывает на вас обязательств. Кроме того, если кому и реформировать систему опеки – так это мне, перекладывать такие вещи на кого-то ещё – как-то, ну, безответственно что ли.

Посланница снова покосилась на Аску, поджав губы, но ничего не ответила. Башенки города приближались, проступая пепельными тенями из пасмурного неба. Если не считать моховой дороги, словно бы выращенной меж каменистых холмов, местность выглядела до разочарования заурядно, не выдавая своего иномирного происхождения. «Ни тебе трёх лун, – огорчённо подумала Аска, – ни футуристических аппаратов. Одна унылая тундра вокруг».

– А вот о чём я хотела бы вас попросить, – продолжила вслух, – так это о том, чтобы пересмотреть критерии, на основании которых вы переводите девочек в Заблудшие Души. Та же Итра, например, – вы вообще видели её рисунки? Попросите как-нибудь нарисовать ваш портрет. Или Фьёрри – вы в курсе, что она трижды выжила? Или…

– Четырежды, – хмуро перебила посланница, – но это не тот характер угроз, который позволил бы…

– Вы же говорили, что берёте персонал, – Аска состроила было умильные глазки, но тут же сообразила, что с лысой башкой смотрятся они, наверное, так себе, – которому можете стирать память?

– Ты же вроде как против мнестических воздействий? – по взгляду посланницы стало ясно: и правда, так себе.

– Можете, – стоически пожала плечами Аска, – не значит «будете».

– То есть, – посланница скривилась, – ты хочешь, чтобы я вытащила из приюта твоих подружек и пристроила на тёплые…

– Взяли подмастерьями, – внесла Аска поправку. – У вас же дипломатическое ведомство. Кто-то должен протирать пыль, принимать корреспонденцию, заполнять документацию…

На слове «документация» скептическая до того посланница явно задумалась.

– Не выйдет, – заключила после паузы, – Есть такая штука – ночной меморандум…

– Что?

– Когда ваши корпораты вышли на клегговских дипломатов, – вздохнула посланница, – они должны были встретиться на нейтральной территории. И во всех трёх узлах, так совпало, в момент заключения соглашения стояла ночь. Поэтому основные положения договора называют «ночным меморандумом». По его условиям любой житель вашего узла может обратиться к полномочному представителю федерации клеггов и просить о защите, подданстве или сотрудничестве…

Посланница глянула на Аску, ожидая вопроса, и, не дождавшись, продолжила:

– При одном условии. Этот житель должен знать к кому обратиться и что сказать – сам, без подсказок и сторонней помощи.

– Иначе колокольчик? – упавшим голосом уточнила Аска.

Посланница кивнула.

– Мне жаль.

– Откуда такое странное условие? – насупилась Аска, просчитывая в уме варианты.

– Первый принцип дипломатии клеггов, – скривилась посланница, – состоит в том, что они общаются только с теми, кто знает об их существовании.

– То есть, если представить, что я заблудилась в тёмном лесу, – погрузившись в мысли, рассеянно проговорила Аска, – блуждаю и кричу «Ау!.. Ау!..»

– Оставив в стороне тот факт, – сурово заметила посланница, – что кричать в незнакомом лесу «Ау! Ау!» – худшая из возможных стратегий, клегги – последние, кто явится на вечеринку.

– Тихонько подкрадутся, – нервно хмыкнула Аска, – и страшным шёпотом скажут на ушко «При-иве-ет»?

– Это скорее шутка в духе ширишихаров, – возразила посланница. – А клегги будут наблюдать, как ты справишься с тем, кто говорит страшным шёпотом, и другими лесными обитателями. Если им понравятся твои стиль и мастерство, и они сочтут тебя пригодной к использованию в других, не менее тёмных лесах, возможно, они оставят намёк, где их искать, на дне какого-нибудь укромного дупла.

– То есть, – резюмировала Аска, – всё зависит от того, насколько я полезна для клеггов. А я вообще полезна?

– Как раз это, – усмехнулась посланница, – нам сейчас и предстоит выяснить.

Аска подавила дрожь.

– К вам вообще хоть кто-то обращается при таких условиях?

Посланница пожала плечами.

– В прошлом году был прецедент. Дошёл до консульства, додумался, что и как, но от статуса беженца отказался. Сам хотел справиться.

– Не выжил? – догадалась Аска.

– Нет, конечно, – дёрнула носом посланница.

– Но… – Аска запнулась, раздумывая.

Уже открыв рот, чтобы сказать – «Это ведь нечестно», она вспомнила – «Дипломатия клеггов – задумана нечестной. Клегги готовы говорить только с теми, кто достаточно – даже не умён – удачлив для того, чтобы оказаться в хорошо спрятанном месте в строго определённое время и произнести конкретные слова».

Посланница наградила её одобрительным взглядом.

– То есть, – медленно проговорила Аска, обдумывая условия задачи, – если я хочу вытащить какую-нибудь девочку из приюта, нужно сделать так, чтобы она сама обо всём догадалась, пришла к вам, как к представителю высокоразвитой гуманной цивилизации и попросила о защите?

– Насчёт гуманной не уверена, – хмыкнула посланница, – а в остальном верно.

– А если я всё-таки придумаю, как этого добиться, – продолжала гнуть свою линию Аска, – вы поможете им?

– А ты точно уверена, что девочкам нужна помощь? – прищурилась посланница, – Они там в приютах в тепле, в безопасности, еда, опять же, хорошая.

Аска содрогнулась.

– Еда, – сказала твёрдо, – там самая низменная из всего, что я пробовала. А насчёт безопасности – вы же про приют святого Карха в курсе?

Посланница помрачнела.

– Мы приняли меры с тех пор. Ситуация со святым Кархом не повторится.

Аска покачала головой.

– Я верю, что вы так думаете. И что вы предусмотрели больше, чем я могу себе представить. Но вы не могли предусмотреть всего. А быть хорошей, значит…

– Знаешь, – с толикой раздражения перебила её посланница, – большая часть проблем возникает из-за чьих-то попыток быть хорошей. Всякий раз, когда кто-то не может сдержать порыва и бросается спасать и помогать, не подумав о последствиях, заканчивается это куда хуже, чем без всякой помощи. Попробуй просчитывать для начала хотя бы на пару шагов вперёд, планировать лет на десять, лучше на двадцать.

– Мне семнадцать, – напомнила Аска, – как я могу планировать на срок больше своей…

– Именно поэтому, – отчеканила посланница, – я не сказала «пятьдесят». Ты понятия не имеешь, какая обстановка в моём ведомстве, насколько там безопасно, как там кормят, в конце концов.

– Всяко лучше, чем в распределительном центре, – буркнула Аска.

– Смогут ли твои случайные знакомые, работая на меня, получить высшее образование? – не останавливалась посланница. – Смогут ли адаптироваться к нормальной жизни, если решат уйти? Какое пособие станут получать по старости, если до неё доживут? И, главное, захотят ли вообще такой жизни или ты приписываешь им собственные мечты?

– Ну, э-э-э… – Аска подняла руки. – На эти вопросы я и про себя не смогла бы ответить. Про мечты – может быть, это вы хороший аргумент придумали. Но мне кажется, важно дать им возможность выбора, а там пусть сами решают. И вообще, – в голову пришла новая мысль, – как я сама могу чему-то научиться, если вы не дадите мне наделать собственных ошибок?

Последний довод, как ни странно, подействовал.

– Ладно, – неохотно уступила посланница, – если кто-то из них обратится ко мне, выбор у них будет.

– Спасибо, – кивнула Аска, – это много для меня значит.

– Только учти, – дзюуга отвела взгляд, – у них могут быть… – свела пальцы, демонстрируя мизерный характер проблем, – ма-аленькие трудности с тем, чтобы тебя припомнить…

– Вы что? – ахнула Аска. – Всему приюту память почистили?

– Инструкции, – глядя в сторону, проговорила посланница, – не допускают неоднозначных толкований.

– Неклёво, – качнула головой Аска. – Прямо вот очень неклёво. Мы же только подружились! Но я их всё равно оттуда вытащу!

– Удачи, – буркнула посланница. – Только имей в виду: подыгрывать не стану.

Путницы приблизились к городским стенам. Над аркой ворот парусили флажки и вымпелы. Позади виднелась площадь полная лотков, палаток и прилавков.

– А где все? – обвела взглядом Аска площадь.

Торговые ряды были пусты: ни покупателей, ни продавцов, только вились над шатрами цветные ленточки.

– Всеобщая эвакуация, – посланница тоже прошлась взором по площади. – Обычная мера перед налётом цветочников. Осталась команда связистов, чтобы отслеживать переходы.

«Кого клегги боятся больше, – задумалась на мгновение Аска, – цветочников или депрессивной девочки-ботаника, которая желтеет глазом при острой неприязни?»

– Праздник какой-то? – Аска с любопытством озиралась по сторонам.

Антуражем площадь напоминала городские фестивали, виденные в Кагарте с Гемиртой, хоть и не дотягивала по пышности до дня осенней листвы. У самых ворот возвышалась палатка с сувенирами: на прилавке среди ручной работы браслетов и бус поднимался стакан с флажками. Рядом россыпью лежали значки на длинных иглах.

– Годовщина падения Белой Розы, – посланница протянула значок Аске, следом потянулись прикреплённые с обратной стороны ленточки.

На синем с переливами фоне в обрамлении белых лепестков печально щерился череп.

– Этот символ, – подняла Аска глаза, – что-то значит? Типа, я повстречала цветочников, и всё, что у меня теперь осталось, это вот этот отстойный значок?

– Скорее «смерть цветам», – без тени улыбки пояснила посланница. – Если вдруг потеряешься, с этим знаком никто не станет удивляться что ты не знаешь языка или местных правил. В прежние времена его носили те, кто потеряли всё по вине цветочников и бежали из родного узла. Их звали тогда «дети цветов».

– У меня на спине такой же логотип! – откинув капюшон, Аска изогнула шею, безуспешно пытаясь заглянуть себе меж лопаток. – Я думала, из игрушки какой…

– Одни и те же символы, – посланница недипломатично изогнула бровь, – в разных мирах…

– То есть вы уже тогда знали, – поняла Аска, – что затащите меня в какую-то жопу с низким комфортом?

– Не могла исключить такой возможности, – посланница поморщилась, услышав ругательство. – И сколько раз тебе говорить: не используй части тела для выражения чувств, на редкость вульгарная привычка.

– У вас они тоже есть, эти части тела, – Аска расправила ленточки, шедшие наискось, как у давешнего банта в ментальной проекции. «Как ширишихара его завязывала?»

– К несчастью, – согласилась посланница, – но это не повод разбрасываться непристойностями. Неприятную ситуацию или место можешь назвать низиной, долиной, расселиной…

Разложив ленты на прилавке, Аска повторила по памяти движения девочки с бантами: получилось кривовато, но узнаваемо – асимметричные петли пересеклись под кругом значка, сделав его похожим на присевшую отдохнуть стрекозу.

– Можно оставить? – прервала Аска урок изящных манер, приподняв значок. – Или денег стоит?

– Бесплатно, – буркнула посланница. – Пропаганда федерации. Якобы это они Белую Розу…

Аска аккуратно пронзила худи иглой значка: бант с ним в центре расположился пониже ключицы.

– Тогда и вы возьмите, – сграбастала ещё значок, протянув посланница. – Вашу ведь семью тоже…

Дёрнув щекой, дзюуга приняла значок, погрузив острие в ткань хламиды. Ленточки затрепетали на ветру.

– Куда дальше? – в глубине души Аска надеялась на чуть большее проявление чувств.

Посланница кивнула в центр площади.

– У меня тут рандеву с офицером из команды связи. Пошли.

Аска последовала за ней, оглядываясь по сторонам. Город, оставленный в разгар праздника, не выглядел брошенным, казалось, обитатели отошли на минутку и вот-вот вернутся. На высоких столах ещё пузырились просторные бокалы, вздымался над широкими кружками пар, а закуски на тарелках не утратили привлекательности. «Что ж так жрать-то хочется?» Куда бы Аска ни глянула, всюду взгляд натыкался на еду. Под жаровнями тлели угли, призывно побулькивали котлы, а меж палаток веял дразнящий аромат чего-то не очень полезного, но явно сытного. Урча животом, Аска провожала глазами горки трудно идентифицируемой снеди, пытаясь угадать, мясная она или нет, и если мясная, то насколько. В нескольких шагах проскакала галка, держа в клюве кусок лепёшки. Положив на мостовую, принялась с аппетитом расклёвывать, не без опасений поглядывая на возможную конкурентку бледно-голубыми глазами.

«Даже у галки есть завтрак. Где ж она такую лепёшечку урвала? И сама-то вся округлая… Нажористая…».

– Можно чего-нибудь покушать? – не выдержала Аска. – А то, если начну желтизну искать, меня всё равно к еде выведет. Ну, если время позволяет.

Посланница пошевелила носом, принюхиваясь.

– Ладно, – согласилась неожиданно легко. – Пока связисты не подошли, есть пара минут.

Кивнула на ближайший лоток.

– Угощайся.

Нанизанные на прутики продолговатые шматочки с перетяжечками отдалённо походили на колбаски.

– Это что? – Аска подозрительно наклонилась, рассматривая шматочки и сглатывая слюну. – Черви какие-нибудь? Или кузнечики?

– Что-то имеешь против кузнечиков? – хмыкнула посланница, подхватывая прутик с колбаской. – Или червей?

– Против мяса, – Аска проводила взглядом быстро исчезающую во рту дзюуги колбаску. – Только растительную пищу ем.

Посланница сунулась в соседнюю палатку. По-хозяйски заглянула под крышку одной посудины, другой, подхватила широкие щипцы, лепёшку и, споро насыпав внутрь пёстрых начинок, скрутила в тугой свёрток.

– Держи, – протянула девочке.

– А что там? – подозрительно обнюхала свёрток Аска.

– Овощи, – удержалась от колкости посланница, – с грибами. Неразумными.

– А что, – Аска откусила и просветлела лицом, – бывают разумные грибы?

Пряный вкус разошёлся во рту, наполняя теплой уверенностью в том, что завтра всё-таки наступит.

– Кого только не бывает, – вздохнула посланница, подхватив ещё шматочек и обкусывая с разных сторон. – Цветочники, кстати, твои пищевые пристрастия вполне могли бы счесть шовинизмом.

– Об этом я не думала, – проговорила Аска с набитым ртом. – То есть вегетарианцев у вас тут нет?

– Отчего же? – пожала посланница плечами. – Воинственно настроенные типы из благополучных узлов, которые цветочников в глаза не видели.

Обе стали за столик, активно жуя.

– Подойдёт офицер, – предупредила посланница, – с ним не здоровайся. На тебе маскировка. Клегги, цветочники, да и кто угодно другой, узнает о твоём присутствии только когда ты сама с ними заговоришь.

– Это вы на меня заклинание наложили? – Аска с интересом оглядела свои руки и ноги, выглядевшие, впрочем, как обычно.

«Заклинаний не существует, – голос посланницы раздался прямо в голове. – Я наложила маскировку. И потрудись отвечать только мысленно, чтобы не сбить настройки».

«Ладно, – подумала Аска, – Какой у нас план?»

Из-за палаток показались несколько мужчин в затрапезного вида камуфляже.

«Почему без оружия?» – не сдержала разочарования Аска.

«С кем им сражаться? – вздохнула посланница. – С Алой Розой? Её всё равно не победить. Их задача – засечь приближение цветочников и бежать».

Приблизившись, военные отсалютовали посланнице, один – видимо старший по званию – пропел несколько длинных фраз.

«Хорошие новости, – перевела посланница. – Цветочники не спешат».

Пропев что-то в ответ, коротким жестом отпустила военных.

«Доела? Выдвигаемся».

«Эй, а заплатить? – строго блеснула Аска очками. – Или вы, как госслужащая, считаете, что можно всё бесплатно брать? Так и начинается коррупция, мы с девочками вчера про это целый сериал отсмотрели».

«Ты даже хуже моего шефа, – сообщила посланница, оставив на столе пару извлечённых из рукава монеток. – Такая же чистоплюйка».

«Приму за комплимент, – мысленно хмыкнула Аска. – Куда идти?»

«Вообще, – ответила посланница хитрым прищуром, – это к тебе вопрос. Ты у нас специалист по первичному жёлтому, тебе и вести».

«Прошлый раз такие поиски кончились тем, что весь город спалили, – Аска ощутила, как мурашки пробежали по спине недружной стайкой. – Сейчас у вас опять маков цвет наготове?»

«Прошлый раз, – хмыкнула посланница, – с тобой не было меня».

«Эй! – всполошились Аска. – Во всех историях, когда кто-то так говорит, для неё это плохо кончается. Вы уж как-нибудь поосторожнее. Прорастят вас цветочники, и кто меня обратно переправит? Карьера попаданки – ни разу не моё».

«Не суетись», – посоветовала посланница.

«Никогда не была серьёзней, – обиженно подумала Аска. – И вам советую: представьте, что мы окажемся в жо… расселине. Защит каких-нибудь на себя бросьте что ли…»

«Ладно, – поджала губы посланница. – А ты не паникуй. Подыши. Вспомни, как нашла желтизну в Тариоке».

«Чудом, – подавила дрожь Аска. – Вы же в курсе, что она может выглядеть как угодно?»

«О чём думала?» – подсказала посланница.

«Как не сдохнуть, по большей части» – погрузившись на миг в воспоминания, Аска ощутила, как сердце заходится торопливым стуком.

«Что чувствовала?» –дзюуга заглянула Аске в глаза, и трепыхание в груди прекратилось.

«Ужас, – начала перечислять Аска. – Панику. Жрать хотелось. Может, мне лучше сразу мистическую подругу спросить?»

Взглянула на посланницу: лицо той осталось непроницаемо.

«Вы хотите, чтобы я попробовала сама найти? – догадалась Аска. – Не полагалась во всём на Желтизну?»

«Представь, что это твой город, – посоветовала посланница. – Уехала на время, вернулась, и, хотя выглядит незнакомым, ты знаешь, где что. Нужно только вспомнить».

«Было бы это так просто», – нахмурилась Аска.

«Тогда представь, что у тебя сбежал питомец, – прищурилась посланница. – Собачка или, не знаю, котик».

«Он же потеряется! – испугалась за воображаемого котёнка Аска. – Столько палаток нагромоздили».

«Куда побежал?»

«Туда» – Аска двинулась меж палаток.

«Почему именно туда?» – посланница пошла следом, приотстав на полшага.

«Такое чувство, будто только что был здесь, – попыталась объяснить та, – оглянулся, махнул хвостиком и дальше побежал. Рыженький такой».

Посланница мысленно фыркнула.

«У вас был котик?» – Аска свернула с площади, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Если бы не вывески с непривычным алфавитом, улица вполне могла бы располагаться в каком-нибудь благополучном городке Аркатта: тротуары с мощённым по краю орнаментом, стриженые газоны, ухоженные клумбы.

«Не было, – эти два слова посланница подумала очень мрачно. – Ни собачки, ни котика».

«Хотели бы?» – Аска задержала взгляд на арке меж домами и двинулась дальше: туда воображаемый котёнок не сворачивал.

«Куда мне котик? – в мыслях посланницы послышался мягкая усмешка. – За тобой бы уследить. И это ты ещё своих товарок не видела».

«Расскажете? – Аска свернула на перекрёстке, мимоходом отметив занятную конструкцию светофора. – Сколько ещё в приюте девочек? Какие они?»

«Скоро увидишь, – Аске почудился мысленный вздох. – Надеюсь, вы друг друга не поубиваете».

«Кажется, здесь», – Аска остановилась перед пышным зданием с колоннами: воображаемый котик явно прятался где-то внутри.

«Губа у тебя не дура, – стала рядом посланница. – Это городской банк».

Они поднялись по мраморным ступеням. Двери тусклого хрусталя разошлись в стороны, пропуская посетительниц.

В другое время Аска не преминула бы погрузиться в нюансы сравнительной культурологии и изучить в деталях лучащуюся красками рекламу, в которой невзрачная монетка с дырочкой в середине обращалась поочерёдно домом, садом, вереницей причудливых гаджетов и, наконец, распадалась ворохом тающих в воздухе знаков, символизируя, видимо, торжество дигитальной трансформации. Сейчас, однако, её куда больше волновала судьба несуществующего рыжего котёнка, который буквально секунду назад был здесь и, дёрнув ушками, скрылся…

«Вон за той дверью» – указала Аска на проход за высокой стойкой.

Изящно перемахнув перегородку, посланница отворила дверь. Аска, пыхтя, преодолела препятствие за полминуты. За дверью обнаружилась лестничная площадка, пролёты уходили вверх и...

«Вниз» – Аска начала было спуск, но посланница ловко ухватила её за шиворот.

«Держись позади. Это банк. Тут кругом защиты. Вляпаешься – хлопот не оберусь вытаскивать» – и двинулась вниз. Шагая парой ступенек выше, Аска не без зависти разглядывала сложную причёску посланницы, державшуюся без видимых заколок или шпилек. Какие-то флюиды, несмотря на все усилия не формулировать ощущения в мыслях, видимо, достигли посланницы.

«Не отвлекайся, – рекомендовала она ворчливо. – И да, отдельное искусство».

Через пару маршей лестница окончилась широкой площадкой. Прямо против ступеней расположилась забранная толстым стеклом кабинка, где в обычное время сидел, вероятно, охранник. На пульте за стеклом виднелась оставленная чашка, лежал надкушенный рогалик. По обе руки от кабинки горели оранжевыми глазами турникеты. Вымышленный котёнок явно успел побывать здесь – потереться о фигурные столбики перил, обойти вдоль скруглённые стены и свернуть…

«Влево» – указала Аска.

«Так надеялась, – поморщилась посланница, вперив тяжёлый взгляд в турникет, – что обойдётся без этого».

«Без чего?» – напряглась Аска.

Оранжевый кружок заморгал, сменившись изумрудным. Стальные зубья разошлись, открывая дорогу.

«Без лишних отчётов, – посланница двинулась по коридору, монотонно цитируя, – “ввиду недостатка времени вынуждена была осуществить несанкционированный доступ к системе безопасности общества с ограниченной ответственностью банка Иггриор, переписав права в подсистеме управления доступом…”».

«Ваша дипломатическая служба и такое умеет?» – вежливо удивилась Аска, слегка разочарованная обыденностью происходящего.

«У нас, у дипломатов, – не выдержав, посланница приостановилась, обернувшись на Аску, – довольно широкие полномочия. Не отставай».

«Защиты? – уточнила Аска, не теряя надежды увидеть что-нибудь необычное, – Они, что, все невидимые?»

Плитка, покрывавшая пол, выглядела недешёвой, но вполне заурядной. Стены покрывала не менее обыкновенная рельефная штукатурка. За матовыми квадратами потолка горели, кажется, лампы дневного света.

«Какой смысл в защите, если её можно увидеть?» – хмыкнула посланница.

В конце коридора обнаружилась решётка толстых прутьев, которую посланница сверлила взглядом около минуты, пока та не щёлкнула жалобно замком и не отъехала, скрывшись в стене.

Представшая за ней комната размерами напомнила Аске школьный спортзал. По стенам поднимались шкафы со множеством дверец, те же шкафы образовывали в глубине зала несколько островков. Неподалёку от входа в центре нескольких вписанных друг в друга кругов покоилась приземистая тележка, на которой лежали шесть желтоватых брусков. Воображаемый котёнок, зевнув, прыгнул на тележку и исчез.

«Хранилище?» – подумала Аска с уважением.

«Угу. С места не сходи. Тут кругом ловушки. Сейчас поснимаю».

«Из вас вышла бы отличная грабительница», – Аска постаралась придать мыслям подбадривающий тон.

«Не отвлекай», – попросила посланница.

С трудом удержавшись от того, чтобы не подумать – «Ладно, ладно», Аска начала оглядываться по сторонам в попытках ни о чём не думать.

В банковских хранилищах до того ей бывать не приходилось, и сравнивать было не с чем, но, если не считать размера, выглядело оно надёжным и скучным – как и полагается месту, где хранят что-то ценное. Стены тускло отсвечивали металлом. Под потолком горели несколько ламп, выглядевших снизу вполне обыкновенными. На многочисленных дверцах красовались повторяющиеся знаки – очевидно, номера ячеек.

На стене плясали отсветы – два тусклых оранжевых пятна. Пока Аска поискала глазами лампы того же цвета, пятна, задрожав, двинулись с тихим шипом, описывая широкий, слабо светящийся круг.

«Извините, – Аска указала взглядом на стену. – Так и должно быть?»

Повеяло нагретым металлом. Яркие расплавленные капли покатились слезинками по стене, оставляя за собой тускнеющие дорожки.

«Час от часу не легче! – прошипела беззвучно посланница. – Какой-то идиот решил, что сейчас удачное время ограбить банк».

Тон её мыслей обещал незадачливому грабителю множество изобретательно скомбинированных неприятностей.

«Это точно не цветочники?» – на всякий случай уточнила Аска, испытывая всё большее беспокойство.

«Точно, – заверила посланница. – Моя команда не фиксировала переходов, кроме нашего».

Когда меркнущие следы сомкнулись, ТЫДЫЩ! – круг толщиной в пару Аскиных ладоней вышибло внутрь. Оставив на полу неровный след, он замер, не доехав до тележки со слитками пары шагов. В образовавшееся отверстие пролезло, на ходу меняя облик, чудовище. Добравшись к хранилищу канализационными стоками, форму оно имело подходящую для перемещения по трубам, и сейчас втягивало щупальца и отращивало конечности, от ползания переходя к прямохождению. В хваталках, на глазах превращающихся в подобие рук, оно держало две горелки, ещё сочившихся клиновидными языками пламени. Став на ноги, чудовище неторопливо опустило горелки на пол и притушило огни.

«Ширишихар?» – нервно подумала Аска.

«Угу, – подтвердила посланница сосредоточенно. – Системы безопасности я поотключала, но сейчас ему, голубчику, что-нибудь организую…»

Окинув оценивающим взглядом хранилище, ширишихар остановил глаза на тележке. Вздохнув без радости, съёжился, втянулся вовнутрь себя – и вывернулся наизнанку девочкой лет двенадцати: два каштановых хвоста по бокам, белая рубашка, юбка в клеточку, гольфы и туфельки с застёжками.

«Почему даже ширишихары так стильно выглядят? – подивилась Аска, тут же спохватившись. – Извините, риторический вопрос».

Девочка проворно вскарабкалась по стене на потолок, цепляясь руками и туфельками, будто ящерка. Достигнув потолка, огляделась, вывернув голову совой, проползла к центру комнаты, осмотрелась ещё раз и прыгнула вниз, перевернувшись в воздухе. Она рассчитывала, вероятно, эффектно приземлиться на ноги прямо перед тележкой во внутреннем из кругов, но метрах в двух над полом полёт оборвался: девочка замерла в воздухе головой вниз.

«Магия, – посланница произнесла это слово с такой издевкой, что Аска почти физически ощутила кавычки по обе его стороны, – она как радиация: сначала ничего не замечаешь, а потом становится слишком поздно».

Зависшая в воздухе девочка пропела недлинную фразу.

«Ладно, – перевела посланница, – вы меня поймали. Что дальше?»

Чувство нереальности происходящего сделалось в этот момент настолько сильным, что Аска почудились уходящие вдаль жёлтые точки цветов.

– Как сновидица, – машинально Аска произнесла последнюю запавшую в память фразу вслух, – сновидицу приветствую я тебя в этом кошмаре.

«Ты чё творишь?» – от голоса посланницы нейроны, кажется, покрылись инеем.

«Я случайно! – панически подумала Аска. – Можете меня спрятать?»

«Так быстро – нет. Минуты через две, не раньше. Тяни время».

Девочка дёрнулась, пытаясь развернуться в воздухе, но не преуспела. Чпок! Чпок! – её глаза вылупились на затылке, крутанулись, сфокусировавшись на Аске. За ними проявились нос и рот, волосы втянулись внутрь с одной стороны и вылезли с обратной, ноги с руками поменяли форму – не сдвинувшись с места и не изменив позы, девочка висела теперь лицом к Аске.

– Я тоже тебя приветствую, – перешла она на аркаттский. – Но, вообще говоря, это один из самых обидных стереотипов – что мы, якобы, сразу убиваем всех, не разделяющих нашей веры.

«Браво, – к холоду в мыслях посланницы прибавился сарказм, – она опознала твой родной узел».

«Мастерство презентации», – подумала Аска, чувствуя, как проходит оторопь от содеянного. Небрежно поинтересовалась:

– А вы что, не убиваете?

– Не сразу, – обаятельно улыбнулась девочка.

Пробежала глазама по Аске, задержав взгляд на хитро завязанном банте:

– И с малолетками не воюем. Я твоего возраста вообще никого не убивала, – задумалась, – сегодня, по крайней мере. Ты вообще кто, дитя?

Несмотря не подвешенное состояние, выглядела она на редкость располагающе. Когда бы не переполненная зубами улыбка, её вполне можно было бы принять за случайно забредшую в строго охраняемое хранилище младшеклассницу.

– Аска Яссь, – представилась Аска. – А ты?

«Адрес ещё ей свой расскажи, – посоветовала посланница. – Имейл, телефон. Что тебе скрывать в самом деле?»

– Обычно меня называют Огрызком Революции, – гордо заявила девочка. Стрельнула в Аску глазками, будто ждала, что та узнает кличку.

«Была такая ориентировка… – вспомнила дзюуга. – Сейчас…».

– Красивое имя, – без тени улыбки сделала комплимент Аска. – Можно звать тебя просто Революцией?

«Вот, – нашла ориентировку посланница. – Бандитизм, терроризм, каннибализм. Особо опасен».

– Я не против и просто Огрызка, – попыталась пожать плечами девочка, – но, как знаешь. Вы, кстати, в курсе, что за этой штукой, – закатила глаза, пытаясь указать ими на слитки золота под собой, – собиралась заглянуть Алая Роза? Я всего лишь скромный полевой командир, но рекомендовала бы валить как можно дальше и как можно скорее.

– Да мы в общем тоже за этой штукой, – объяснила Аска, – а тут ты.

«Прошу прощения, что повторяюсь, – голос посланницы, и без того ледяной, охладился ещё на несколько градусов. – Но всё-таки: чё ты творишь?»

– То есть, – девочка приуныла, – ты не из команды эвакуации?

– Отнюдь, – вспомнила Аска редкое слово.

Ширишихара пропела что-то экспрессивное. «Низменная низина» – то ли перевела, то ли высказалась посланница.

– Значит, невинное дитя не так уж невинно, – оправилась ширишихара. – Мои поздравления с ловушкой, кстати – просто и со вкусом. – Глаза её, покинув глазницы, проплыли в разных направлениях через всю голову, совершив круг. – Правда, обычно я нахожусь по другую сторону ловушки. Или, – довольно хихикнула, – поджидаю внутри.

Отчего-то Аске показалось, что под ловушкой ширишихара имеет в виду не столько собственное положение, сколько хранилище или даже весь город целиком.

– Спасибо, – кивнула Аска. – Не моя заслуга.

«Ещё и меня сдай», – устало вздохнула посланница.

– Знаю, – протянула девочка, прищурившись. – Это я твоей наставнице. Она ведь тоже тут?

«Революция считает вас моей наставницей» – не без подначки подумала Аска.

«Не надейся» – тут же отозвалась дзюуга.

– Отчего наставнице? – удивилась Аска, проигнорировав вопрос. – А не наставнику?

– Узнаю эту технику, – с печалью констатировала девочка.

– Так вы знакомы? – обрадовалась Аска.

«Не припоминаю», – фыркнула посланница.

– Ну, как сказать, эта твоя – ширишихара пропела незнакомое имя, – меня под Триннелом чуть не грохнула. Дважды. Я-то её вовек не забуду, а вот она меня вряд ли помнит. Такие, как она, таких, как я, пачками крошили.

«Под Триннелом? – задумалась посланница. – Да их там орды были».

Аска повторила замысловатое слово, покачала головой.

– Наверное, под другим именем знаю.

Девочка расхохоталась, показав остроконечные зубы. Пропела имя посланницы – знакомое изначально.

– «Печально поющая флейта», – перевела не без горечи. – Имя для тех, кого не убивают сразу – для друзей, а, – повторила незнакомое слово, – для врагов, вроде меня.

– А что оно значит? – с любопытством поинтересовалась Аска.

– Переводится как «множество быстро вращающихся лезвий», – охотно пояснила ширишихара, – в вашем понятийном аппарате что-то вроде блендера или мясорубки. Рассказать, за что именно её так прозвали?

«Достаточно», – вздохнула посланница.

Девочка пару раз дёрнула лицом и взглядом выразила протест против затыкания ей рта.

«А тётечка-посланница не так проста» – не успела подавить мысль Аска.

«Ещё б я была проста, – пробурчала та, – Не видишь, с кем работать приходится?»

Ширишихара повела глазами в сторону, другую, как если бы потеряла Аску из виду.

«Я тебя спрятала, – пояснила посланница, – И можно без самодеятельности? Выберемся из этой переделки, ещё и от ширишихаров тебя укрывать».

«Извините, – покаялась Аска, – случайно вышло».

«Вызову связистов, чтоб отконвоировали» – ворчливо подумала посланница.

«Почему её не засекли?» – насторожилась Аска.

«Должно быть, переместилась заранее, – предположила дзюуга, – пряталась по канализации. Ширишихары не брезгливы».

Мысль о том, что Алая Роза тоже могла переместиться заранее оказалась слишком тревожащей, чтобы оформиться в слова, и вместе неё Аска подумала:

«Вам не кажется, что, если не считать ширишихара, всё идёт слишком гладко? Алая Роза всё задерживается и задерживается, нам на всё хватает времени и…».

«Так и выглядит хорошо спланированная операция, – фыркнула посланница. – А что до времени, вместо пустых разговоров покажи, где спрятан первичный жёлтый – и я тут же возвращу тебя в родной узел».

«Хорошо, – покладисто согласилась Аска. – Можно только один вопрос? Вас точно не прорастила Алые Розы?»

Из коридора послышались шаги: то приближались офицеры связи.

«Нет, – секунда, которую посланница промедлила перед ответом, вошла в тройку самых длинных секунд Аскиной жизни. – Но идея хорошая. Во время цветочных войн этот вопрос задавали что при сдаче вахты, что при…».

«Извините, – прервала её Аска, – но не могли бы вы задать его вашей коман… Жопа!».

В хранилище вошёл давешний офицер, в руке его вилась тонкой спиралью роза кроваво-красного окраса.

«Эвакуируемся», – сообщила посланница.

Ничего не произошло.

«И?» – нервно подумала Аска.

«Мы в расселине, – в мыслях посланницы впервые послышалась растерянность. – Глубокой».

«Хитрое искусство, запомню на будущее… – Аска будто снова услышала визгливый голос садовника. – Никому теперь не сбежать…»

«Цветочник блокирует переходы?» – догадалась она.

«Похоже на то, – уныло отозвалась посланница. – Не думала, что это возможно без оборудования размером с пару домов».

За офицером вступили солдаты. Споро и складно – разные пальцы одной руки – разбрелись по углам хранилища, опустились на пол, сложив держащие розы руки на груди. С тихим треском рвущейся униформы по полу поползли побеги, распускаясь то тут, то там багряными бутонами.

«Уходим! – велела посланница. – Ногами».

Обогнув шевелящийся ком стеблей, Аска выглянула в коридор: пол и стены покрывали переплетённые отростки, побеги тянулись от стены к стене, зелёной паутиной затягивая проход. Сквозь смыкающуюся завесу внутрь влетели несколько птиц, рассевшись по шкафам.

«Поздно» – поняла Аска.

Поигрывая розой, офицер приблизился к окружностям, в центре которых стояла тележка. Смерил взглядом висящую в воздухе девочку-ширишихара. Та, заметив цветок, блеснула глазами. Офицер пропел короткую фразу.

«Желает ли низменное животное быть освобождено?» – услышала Аска перевод голосом посланницы.

Девочка задёргала лицом, выражая несогласие. Цветочник, хохотнув, пропел ещё что-то.

«Отсутствие ответа, – перевела посланница, – тоже ответ».

Покрытые шипами побеги потянулись к ширишихаре.

«Жопа, – мысленно вздохнула Аска. – Простите пожалуйста».

– Ой, а можно Революцию не проращивать? – произнесла вслух. – Она не хочет.

– Умненький зверёк? – офицер обратил на неё взгляд, лицо его исказилось. Птицы закричали на разные голоса, заметались по хранилищу и расселись по полу, окружив Аску. Их было четыре: виденная уже прежде галка со взглядом сетчатой бирюзы, ворон со взором чёрного агата, сойка с очами пыльной яшмы и филин с глазами огненного опала.

«ОПЯТЬ?» – вопль посланницы прокатился под крышкой черепа.

– Привет, – кивнула Аска, рассматривая птиц. – Давно не виделись.

«СМЕРТИ МОЕЙ ХОЧЕШЬ?» – следующий крик дзюуги показался ещё пронзительней.

«Не кричите, – сердито подумала Аска. – После неё он бы взялся за вас, вы бы героически сложились, а я уже успела к вам привязаться. А со мной у него обещание: ругаться может, нападать – нет».

Посланница, шагнув назад, растворилась в воздухе. «Усиливаю маскировку, – сообщила деловито. – Розы слишком сильны».

Птицы рассматривали Аску, поблёскивая драгоценными каменьями глаз. Сойка с галкой расположились по бокам, перескакивая с места на место. Ворон, усевшись на стебель, поднялся на нём над полом, покачиваясь на уровне Аскиной груди. И только филин, нахохлившись, прикрыл глазища от света, и погрузился, кажется, в дремоту. Вид у него был нездоровый.

– Что цветочки, что зверьки, – проговорил офицер, играя проросшими меж пальцев побегами, – разделены и не могут свидетельствовать друг за друга. Впрочем, – на бледном лице прорезался полумесяц цвета тлеющих углей, – если один зверёк сможет объяснить желания и страхи другого, тот останется одинок. До поры.

«Думай, как ширишихар» – велела себе Аска.

– Жизнь, – улыбнулась холодно, – кошмарный сон, в который мы попали без нашей на то воли. Проснуться – единственный способ покинуть его. Слиться с цветами – не пробуждение. Это сон, разделённый с тысячами других спящих, каждый из которых не в силах его оставить, пока спят остальные. Худшее, что может случиться с ширишихаром.

Сойка засвистела с досадой. Ворон покачнулся на растительном насесте. Филин приоткрыл один глаз, сверкнув янтарём, и снова сомкнул.

«Откуда ты столько знаешь об этих тварях?» – подозрительно поинтересовалась невидимая посланница.

«Когда тебя столько раз убивают, – торопливо пояснила Аска, – пусть даже и во сне, волей-неволей начнёшь разбираться в их мотивах. Не отвлекайте, пытаюсь сконцентрироваться».

– Сметливый зверёк не утратил ума, – чуть разочарованно ответил офицер. – Что ж, оставим мерзкого зверька и обратимся к более важном вопросу.

Стебельки и усики, тянувшиеся к ширишихаре, неохотно отпряли. Несколько лиан, протянувшихся с потолка, покачивались на почтительном расстоянии, ощерив полные зубов бутоны, будто показывая – «слежу за тобой». Революция глумливо оскалилась в ответ.

– Я вся внимание, – наклонила Аска голову.

Галка, каркнув, подскочила чуть ближе.

– Как? – безобидное слово в устах птицы прозвучало словно угроза.

Пышная роза поднялась к руке офицеру, принявшись ластиться и покусывать его пальцы.

– Я и сама толком не понимаю, – призналась Аска, – но, если говорить о догадках, помнишь, ты упоминал мифический источник живого пламени? У Желтизны он вроде как тоже есть. И мы, ну, вроде как подружились.

Аска подняла руку, демонстрируя рисунок лютика на мизинце. Девочка-ширишихар округлила глаза и задёргалась, пытаясь, кажется, спрятаться сама за себя. Галка с вороном каркнули, отпрянув. Сойка завертела головой, присматриваясь. Филин, не открывая глаз, тяжело вздохнул.

– Вот оно что… – побеги цветочника лениво поползли в стороны, дырявя пол со стенами, оплетая колонны. Шипастые нити, проворачиваясь, буравили воздух, протягиваясь от пола к потолку, от стены к стене, не преследуя, казалось, определённой цели. Бутоны набухали, отворяя мясистые лепестки, еле слышно шипели, поворачиваясь из стороны в сторону. «Ищет посланницу» – поняла Аска.

«Меня так легко не проймёшь», – тут же отозвалась дзюуга. Мысли её звучали с ледяным спокойствием бойца, установившего за свою жизнь непомерно высокую цену и дождавшегося наконец не ставшего торговаться покупателя.

– Желтизна здесь? – прокаркал черноглазый ворон, покачиваясь на движущимся под ним стебле.

В скрипучем голосе почти невозможно было распознать интонаций, однако по алчным взглядам окруживших Аску птиц ясно стало, что речь о той самой Желтизне.

– Опять биосферу меняешь? – нахмурилась Аска, прислушиваясь к себе. Мистическая подруга определённо была где-то рядом. «Ей-то что… Опять, наверное, сверхъестественный попкорн жрёт».

Филин устало мотнул головой. Несколько лиан подпирали его, не давая упасть – сам он едва держался на ногах.

– Нет! – гаркнула, блеснув бирюзой глаз, галка. – Прорастил несколько избранных зверьков.

Хриплый её голосок едва выговаривал слова.

– Может, – обвела Аска взглядом птиц, – дашь говорить тому, у кого речевой аппарат под это приспособлен?

– Нет! – галка вспорхнула офицеру на плечо. – Этот, – клюнула офицера за ухо, – расплавился, но не прильнул. Мы, – расправила крылья, – слились с цветами.

«Осколки личности, – Аска вспомнила Тримма, Дона, других пророщенных. – Может ляпнуть лишнего. Поэтому цветочник говорит голосами других».

– И да, – поправила она бант под значком с черепушкой, – И нет. Я так понимаю, сама с тобой разговаривать она не желает, но как я с тобой справлюсь, ей таки любопытно.

«Твоя уверенность имеет какие-то основания помимо недостатка опыта?» – посланница, похоже, оправилась от первоначального шока.

Офицер, надув щёки, презрительно фыркнул.

– Ты? – сразу несколько побегов ткнули указующе в Аску. – Со мной?

– Мы же не дураки, – пожала плечами Аска. – Разговаривать будем, а не драться.

«Импровизирую, – ответила дзюуге, – не отвлекайте. Вы, кстати, про пыльцу знаете?»

«Знаю, – бросила та. – Пыльца мертва».

– Не уверен, – каркнул ворон, – что нам есть, о чём говорить.

Галка с сойкой согласно закивали. Филин снова вздохнул.

Аска покачала головой.

– Коллективный разум – один из самых могущественных…

Розовые побеги гордо распрямились.

… – разругался в хлам с мистической сущностью – одной из самых опасных…

Офицер нехотя кивнул.

… – а мне мирить этих двух инфантилов с эмоциональным интеллектом на уровне средней школы.

– Я не хочу говорить, – обиженно сообщил ворон, проезжая мимо на стебле. – Я хочу радости.

– Ах да, – вспомнила Аска, – коллективный разум ещё и торчок.

За спиной офицера ещё несколько побегов протянулись через комнату. Свободного пространства становилось всё меньше: хранилище походило теперь на внутренности гигантского розового куста, затянувшись зеленью почти без просветов. Аска попыталась отогнать мысленную картину того, как невидимая посланница висит в воздухе, вывернувшись и изогнувшись, чтоб остаться ненайденной ещё несколько минут.

«Не так всё плохо, – откликнулась та. – Пока что».

– Предлагаю поединок, – холодно предложил офицер, – за обладание Желтизной.

– Отклоняю, – тут же отреагировала Аска. – Мы вообще-то обещание заключили, было дело?

– Ты его нарушила! – оскорблённо напомнила галка. – Когда не поделилась!

– Технически, – прищурилась Аска, – первым его нарушил ты, когда брату руку оттяпал. И когда отказался переносить в безопасное место. И когда не сказал, что Желтизна нас всех поуби…

Ворон презрительно каркнул. Филин заклокотал, мелко дрожа. Розовые бутоны окружили его, ласково что-то нашёптывая.

– Не сделал ничего, что разрушило бы договорённость, – офицер гордо задрал подбородок. – Не моя вина, что зверьки тупы как…

– Зверьки! – прокричала сойка, блеснув яшмовым взглядом.

– Тогда и я не нарушала, – развела руками Аска. – Мы же не оговаривали, когда это случится. Может, она и захочет окрасить тебя – после всех концов всех вселенных, например.

Несколько секунд Аска с офицером буравили друг друга взглядами. Птицы расселись по выросшим ветвям, перемещаясь вокруг Аски сложными траекториями. Побеги и стебли двигались, будто непомерной величины змея, заполнившая хитроумными петлями и зигзагами почти всё хранилище, но продолжающая удлинять своё тело. Только филин, отсвечивая жёлтыми фонариками глаз, оставался недвижим. Окружившие его розы продолжали свой шёпот.

– Мог бы прорастить твою подругу, – проскрипел ворон. Свесившиеся с потолка побеги указали на подвешенную вверх тормашками Революцию.

– Не то, чтобы она мне подруга… – развела руками Аска. – Скорее знакомая. И мы уже выяснили, что она этого не хочет.

Ширишихара скорчила в ответ обиженную физиономию.

– Другую подругу, – со зловещей улыбкой пояснил офицер, проведя изгибающимися отростками по хранилищу.

Несколько новых побегов рассекли на части островок свободного пространства под потолком.

– Она дзюуга, – ответила Аска с равнодушием, которого в реальности не испытывала, – её этим не проймёшь. И, поверь, она этого тоже совсем не хочет.

«Ничего он мне не сделает, – сообщила посланница свирепо. – Отростки коротки. А вот я ему сейчас…»

«Сидите тихо! – выкрикнула Аска мысленно. – Цветочник не нападёт, пока вы не начнёте! И про защиты не забудьте!»

– Проращу твой родной узел? – предположил офицер, неуверенный, кажется, чем ещё пригрозить.

– Весь! – прокричала сойка. – Весь мир!

Ворон с галкой заорали, захлопали с разных сторон крыльями. Розы распахнули бутоны, высунув длинные языки, и зашипели злым хором.

– Ты же говорил, что не лезешь в сады, за которыми присматривают другие садовники, – укоризненно напомнила Аска.

Тон шипения сменился на озадаченный. Сойка с галкой протрещали сердитыми трелями.

– Может, ты забыла, – огрызнулся цветочник. – Зверьки не отличаются хорошей памятью.

Взгляд офицера потяжелел: вид он имел человека, обнаружившего по возвращении из отпуска полную мойку оставленной второпях грязной посуды, и пытающегося решить, что же с ней теперь делать.

– Извини, – вздохнула Аска, чувствуя себя той самой посудой, – но поговорить нам всё-таки придётся.

Цветочник фыркнул несколькими розами сразу и офицером в придачу. Филин на полу засипел, начав заваливаться набок. Стебли и побеги подхватили его, баюкая в зелёной колыбели.

– Желтизна злится? – блеснул чёрным глазом ворон.

Ветвь, за которую он держался, покрылась тонкими кудрявым травинками, карабкавшимся вверх по птичьим лапкам. Перья его тоже зазеленели, распушились, отчего ворон вырос в размере, став похожим на куклу самого себя с продетой сзади невидимой рукой.

– Всё ещё сердита, – сочувственно поделилась Аска, – из-за того случая, когда ты не вернул…

Крак! Одна из колонн треснула, сжатая зелёными побегами. Струйки песка просыпались, прошуршав по листьям, на пол.

– Я помню, – процедил офицер.

Окружавшие его цветки задёргались на стеблях, будто рвущиеся с поводков псы. Многоголосое шипение наполнило хранилище.

– Возможно, – заметила Аска, – если бы ты возратил…

Крак! Другая колонна раскрошилась и осыпалась мелкими обломками.

– Не могу! – выкрикнула галка из облака пыли.

Аска чихнула, зашарила по карманам в поисках носового платка. Ничего не найдя, прикрыла рот и нос рукавом.

– Не можешь? – проговорила приглушённо. – Или не хочешь?

– Протратил весь цвет, – выложила сойка с глазами пыльной яшмы.

Офицер с независимым видом пожал плечами.

– Не очень умно для коллективного разума, – разогнала Аска ладонью витавшую в воздухе пыль.

– Делаю, что хочу, – отрезал цветочник. – Я и сейчас пришёл, чтобы взять своё по праву.

Побеги роз, окружавшие цветочника, протянулись к тележке. Воздух кругом неё заискрился, на мгновение высветив контуры сминаемой шипастыми лианами сферы. «Та самая защита» – поняла Аска. Несколько стеблей опали, извиваясь, на плитки пола, но другие обвили тележку и выкатили из кругов на полу.

– Право на цвет, – Аска шагнула вперёд, – принадлежит только цвету.

Чувствовала она себя актрисой, забывшей не только слова, но и весь ход пьесы. Отклонилась от сценария, начала импровизировать – и вот уже суфлёры и осветители, и рабочие сцены взирают с недоумением, а коллега-антагонист пытается соответствовать, понятия не имея, что произойдет через пару мгновений.

– Право, – ухмыльнулся офицер, переступив бьющиеся в агонии розы, – принадлежит тому, кто может его взять.

Они оказались по разные стороны тележки, разглядывая друг друга. Голубоглазая галка уселась на правом плече цветочника, сойка – на левом, ворон сучил отростками-травинками у его груди, а в ногах примостился хворый филин.

– Я могу, – Аска положила руку на слиток.

«Мистическая подруга, – рисунок лютика на мизинце лёг поверх жёлтой плоскости бруска, – твой выход!»

– Нет! – обиженно завопил цветочник всеми ипостасями. – Это я могу! – С размаха накрыл ладонью полслитка со своей стороны. Стебельки, проросшие меж его пальцев, прильнули к блестящему бруску, нетерпеливо распластались по нему лепестками.

Металл под ладонью потеплел, покрывшись сетью ярко-жёлтых трещинок. Слиток терял форму, растекался, словно плавясь от незримого жара, пока весь не стал чистым цветом – огромной жёлтой каплей, прилипшей к Аскиной ладони. Она подняла руку и шар желтизны, чуть колеблясь, потянулся за ней, начал таять, съёживаться, будто уходил под зажёгшуюся золотистым светом кожу. «А вот и Желтизна подтянулась, – Аска ощутила прилив уверенности. – Прибирает своё».

«Звенящая пустота…» – не сдержалась посланница.

«Защиты!» – свирепо подумала в ответ Аска.

– Эй! – заволновался цветочник. – Ты это как делаешь?

Просившийся на язык ответ «чтоб я знала», говорить, конечно, не следовало. Аска уверенно улыбнулась, будто испытывала терпение офицера, на деле же ожидая пока правильные слова сами собой слетят с языка.

Галка с сойкой свесились с его плеч и, вытянув шеи, пытались рассмотреть происходящее. Ворон втянул отростки под остатки перьев, тихо и печально посапывая клювом. Даже филин приоткрыл глазища, созерцая утекающую желтизну.

– Поговорила с цветом, – Аска приподняла руку, глядя, как свет расходится по ней – в точности будто в давешнем сне. – А дальше как-то само.

Звучало это так, будто разговор состоялся прямо сейчас, но подразумевала она многочисленные беседы с Желтизной, состоявшиеся с момента их первой встречи.

«Очень хочется ущипнуть себя несветящейся рукой, – подумала она, – но обстановка как-то не располага…»

«Мне тоже» – призналась посланница.

– Так ведь и я поговорил с цветом, – уязвлённо сообщил офицер, – но выбрал он почему-то тебя. – Неприязненно указал на Аску длинным стебельком с бутоном на конце. Цветок тут же приоткрылся, показав мелкие клыки.

– А ты ему что сказал? – Аска обратила улыбку бутону. Тот, схлопнувшись, спрятался офицеру в рукав.

– Как и всегда, – окрысился цветочник, – чтобы слушался приказов. Единственный способ общаться с цветом.

– Действительно, – хмыкнула Аска, – Кто не мечтает послушаться чьих-нибудь приказов?

– А ты что сказала? – глухо спросил ворон.

– Что он свободен, – пожала Аска плечами.

Разговор состоялся парой ночей ранее и состоял преимущественно из обращённого к мистической подруге монолога, но этого цветочнику знать было необязательно. Как и прошлые разы, когда её начинало нести, Аска чувствовала, что времени на раздумья нет совсем, и отвечала по наитию. Не произнеся за весь разговор ни слова неправды, лишь несколько секунд спустя она додумывала, почему сказанное нельзя считать ложью.

– Это не то, что случается, когда освобождаешь цвет, – офицер погладил галку на правом плече, та скосилась бирюзовым глазом на Аску.

Последние капли желтизны исчезли, растворившись в пустоте. «В бескрайнем поле лютиков сейчас, должно быть, пророс новый цветок».

– Жадный зверёк выпил мою радость без остатка, – цветочник выглядел опечаленным, но не удивлённым. – Только ведь и я пришёл не с пустыми руками. – Лицо его оживилось, как у человека, долго ждавшего оказии, чтобы поделиться давно придуманной шуткой. – Принёс радость с собой – достаточно, чтобы разделить со всеми.

Мечтательно опустив веки, офицер развёл руки в стороны, то ли готовясь объять весь мир, то ли в ожидании удара милосердия. Филин с глазами огненного опала приподнял круглую голову и разинул клюв – шире, ещё шире, словно весь был сомкнувшейся вокруг себя пастью. В нежно-розовых с прожилками недрах билась в пульсации точка ясного жёлтого цвета. Филин снова пошатнулся, будто последнее движение лишило его остатков сил, и завалился назад. Жёлтая точка осталась висеть в воздухе, увеличиваясь, теряя форму – шарик, клякса, облачко… Сдерживавшая его воля иссякла, и ручейки желтизны потянулись во все стороны, разрастаясь в воздухе ажурными ветвями – совсем как краска, капнувшая на влажный лист бумаги.

«Жопа» – успела подумать Аска.

– Дерзкий зверёк, – офицер упал на колени, окутанный лимонной дымкой, – насладись со мной вмес…– горлом у него пошла кровь.

Девочка-ширишихар утратила милый вид. Капля желтизны коснулась туфельки, и ширишихара, отрастив пасть на уровне колена, отчаянно пытался отгрызть всё, что ниже.

«Не трусь, выживешь, – торопливо проговорила посланница. – Я тебя заберу. Другая я. На тела потом не смотри – неприятное зрели…».

Ручеёк светлой охры дотянулся до Аски – и время замерло. Прикосновение цвета побежало волнами воспоминаний – одной, другой, третьей, как круги по воде от брошенного камня.

«Меняли. Окрашивали. Расцвечивали, – искра сознания, слишком быстрая для неподвижного тела, осознала себя цветом третий раз в жизни. – Похоже, мистическая подруга всё-таки научила чему-то полезному».

Воображаемые линии, замыкавшие собой Аску, размылись, и желтизна, расплескавшаяся по хранилищу, все её струйки, капельки и брызги осознали себя будущей студенткой Кагартского психологического. Жажда пропитать и наполнить краской сущее сменились печалью от хрупкости мира, не способного пережить даже мимолётного касания цвета. Нестерпимо медленно и безмерно осторожно желтизна потянулась назад, возвращаясь собственными следами, огибая сосуды и нервы, и розовые стебли, пока не очутилась вся внутри воображаемых границ, отделявших мир от невысокой девочки семнадцати лет.

– Вы в порядке? – хрипловато поинтересовалась Аска, адресуясь ко всем сразу. В горле пересохло, будто бы оно не использовалось для разговора пару недель.

Желтизна, прошедшись по хранилищу, оставила множество следов: в шкафах, обнажив бронированное нутро, зияли неровные бреши с изъеденными краями. Розовые заросли, устилавшие пол со стенами, изрядно поредели, растекшись бурой гажей. Лужица жижи потемнее дымилась на месте филина, высвободившего желтизну, – не осталось даже перьев. Ворон агатовым глазом оглядывал скептически остатки крыла, оплывавшего мутной слизью. Галка с сойкой, поддерживая друг друга, смотрели на Аску разноцветной парой глаз: от каждой из птиц осталась едва ли половина.

«Жить буду, – отозвалась посланница. – Что это сейчас ты устроила?»

Революция изобразила лицом сложную гамму чувств, преобладающим из которых было «ну и на хера я сюда сунулась?» Левая её нога, тронутая желтизной и отгрызенная, стремительно регенерировала, покрываясь слоями плоти, кожи и гольфиков с туфельками.

«Извините, – покаялась Аска, – не успела рассказать. Так типа цвета друг с другом играют».

Окинув взглядом собственную одёжку, ужаснулась: худи, джинсы и даже кроссовки испещряли дыры разных форм и размеров. Ничего критичного, к счастью, они не раскрывали, но образ Аски теперь лучше всего передавало слово «рванина».

– Я не в порядке, – сдавленным голосом произнёс офицер.

Хлюпнув глазницей, он втянул обратно вытекший было глаз. На месте другого зияла тёмная дыра, из которой выкарабкалась наружу и бессильно свесилась вниз худосочная розочка. По лицу цветочника, смывая сукровицу, побежали слёзы.

Аска попыталась найти в себе сочувствие – «чуваку практически в последний момент весь кайф обломали» – не нашла.

– За что? – всхлипнул он. – Что я такого сделал? Я же был хорошим!

Немногие оставшиеся неповреждёнными цветы уныло лежали по полу, словно выброшенные на берег медузы. Сойка, галка и ворон – ковыляк-ковыляк – побрели к офицеру, переходя вброд бурые лужицы.

– Не совсем, – печально мотнула головой Аска.

«Играют? – повторила посланница, – Ещё и друг с другом? И ты с ними?»

«Ну… Других цветов, кроме Желтизны я не знаю, – Аска задумалась, – а она сказала, что, типа, все так делают. То есть не сказала, а дала понять – вообще всё это невербальное общение такое неточное. В общем, – резюмировала Аска, – надеюсь, что это расценивается как игра».

– Следовал правилам! – выкрикнул цветочник. – Их почти никто уже не соблюдает!

– Радости, я так понимаю, ты не получил, – устало констатировала Аска, разглядывая офицера.

Кульминация пьесы осталась позади, но действие ещё не завершилось, и до момента, пока не опустится занавес, нужно было продержаться ещё несколько минут.

Мёртвые ростки отваливались с тела цветочника, новые – чахлые и убогие – проклёвывались сквозь изъеденный камуфляж.

– Нечестно! – пожаловался он. – Неправильно! Несправе…

– Первый раз в жизни, – Аска расправила полы худи, оценивая масштаб потерь, – не добился, чего хотел?

Слова прозвучали мягче, чем она предполагала, но цветочник и в самом деле едва ли сталкивался с тем, что после высвобождения Желтизны в живых остался кто-то, способный выдвинуть претензии.

Аска сунула руку в карман – прошла насквозь. Потянулась к другому – даже руку сунуть некуда. Хорошо хоть значок с ленточками цел.

– Этот сосуд, – цветочник с омерзением вытянул неторопливо отраставшие пальцы, – должен был наполнить цветом мою пустоту. А теперь?

Голос его был полон драмы. Юная Революция скосилась на офицера и сморщила носик – «Даже мне за тебя стыдно».

– Я пуст! – с отчаянием провозгласил цветочник. – И наполнен печалью!

Пока Аска задумалась о том, как можно быть пустым и наполненным одновременно, офицер обратил к ней одноглазый взор. Розочка, проросшая из пустой глазницы, извиваясь, раскрыла бутон.

– Зверёк испытывает жалость? – офицер попытался заглянуть Аске в глаза, вращая бутоном. – Не желает прервать страдания этого сосуда? – Сотрясся в подобии рыданий. – Его мучения ужасны…

– Желает, конечно, – буркнула Аска самокритично, счищая осевшую на джинсах пыль. – Но не настолько, чтоб идти против принципов.

Торчащая на месте глаза роза зашипела разочарованно.

– Найду другой кусочек желтизны! – пригрозил цветочник. – Окрашусь весь! Целиком!

– Не то чтобы мне очень хотелось ввязываться, – вздохнула Аска, – но ведь мы с Желтизной можем снова оказаться поблизости. По чистой случайности.

В груди неприятным холодком шевельнулось предчувствие, что мистическая сущность с её специфическим чувством юмора непременно позаботится, чтобы именно так всё произошло – запася предварительно побольше своего мистического попкорна.

– За что все меня ненавидят? – офицер опустился на разбитый кафель, лицо пусто, роза в глазнице страдальчески искажена. – Зверьки? Цветочки? Другие цветы? Теперь ещё и цвет?

Птицы добрались до офицера, прижались к нему, обняв крыльями. Объятие, впрочем, продлилось недолго: небольшие их тельца сдулись и сморщились, всосавшись под обрывки камуфляжа. Цветочник чуть поздоровел: нарывы и язвы, покрывавшие его кожу, принялись затягиваться.

– Возможно, – предположила Аска, постаравшись не допустить в голосе ни тени иронии, – тебе стоило бы немножко больше думать об остальных.

Офицер завыл, колотя кулаками по полу – на этот раз куда искренней. Перспектива снова и снова утрачивать желтизну, кажется, и правда повергла его в ужас.

– Зверьку легко говорить! – простонал, содрогаясь в плаче. – Глупое создание!

«Осколки личности, – напомнила себе Аска. – Тому, что осталось от этого чувака, сейчас и в самом деле ужасно херово».

– Знаешь, – преодолев себя, опустилась на колени и положила руку на плечо Алой Розе, – цвет помнит имена всех, кого окрасил.

«В расселину ваши с цветом игрища, – посланница, кажется, начала приходить в себя. – Ты понимаешь, что отразила направленную атаку первичным жёлтым?»

– Правда? – приподнял заплаканное лицо цветочник.

– И скорбит обо всех, кого коснулся, – кивнула Аска.

«Это же хорошо? – обратилась к посланнице, – Или плохо? Я в порядке, вы в порядке, даже Революция в порядке. Должно же быть хорошо?»

– Можно, – сглотнул офицер, – он коснётся меня? Хотя бы краешком?

Аска покачала головой.

– Чтобы цвет раскрасил твою пустоту, этого должны желать вы оба. Каждый раз, когда ты крадёшь кусочек желтизны и обращаешь на себя, это печалит цвет.

«Это невозможно, – отчеканила посланница. – Было. До сегодняшнего дня».

– Что же, – по лицу офицера снова покатились слёзы, – я должен лишить себя последней радости?

– Чтобы соединиться с цветом, – кивнула Аска, – нужно сперва научиться жить без него.

– Я не хочу! – закричал цветочник.

«Твоя ценность только что выросла многократно, – пояснила посланница. – И у этого есть что плюсы, что минусы».

– У цвета, – Аска села рядом с цветочником, подогнув колени, – есть разум, есть воля, желания и нежелания. Не менее важные, чем твои.

– Я тебя ненавижу, – грустно сообщил офицер.

Аска поджала губу. «И Лина, и Иргри, и Митти, и Тримм, и мамы, и много кто ещё. Алая Роза».

– Оставляю за собой право не ненавидеть тебя в ответ.

Как и прежде в разговорах с цветочником, она не покривила душой, однако вчерашняя анима помогла сформулировать фразу так, чтобы не выразить нынешних чувств – далёких пока от умиротворения.

«Главный из минусов состоит в том, – похоронным тоном продолжила посланница, – что тебя желает видеть мой шеф. Скоро он будет здесь».

Цветочник, кажется, оценил ответ, скривив губы в подобии улыбки.

– Умненький… – пробормотал офицер, мотнув головой, – не зверёк и не цветочек.

– Зови по имени – Аска Яссь, – протянула Аска руку, поднимаясь. – А тебя так и называть Алой Розой?

– Имена цветов исполнены смыслов, – проворчал цветочник, протянув руку в ответ, – и обычным зверькам нипочём не постичь… Можно.

– Что ж, будем знакомы, – Аска помогла ему подняться.

– Как мне жить дальше, Аска Яссь? – горько спросил офицер, разрывая рукопожатие. – Что делать?

«Хотела бы я сама знать ответ…»

– Ну, – Аска задумалась, – попробуй для начала не проращивать тех, кто сам не изъявил такого желания. Не вот этими вопросами типа «Хочешь стать счастливым?», а чтоб люди понимали, на что идут. Свяжись с клеггами из Трелдона, они с тобой хотели про Границу пообщаться. Ну и в целом постарайся не быть сволочью.

«Совсем уж невыполнимых целей не ставь» – посоветовала посланница.

– И цвет будет ко мне благосклонен? – с надеждой спросил цветочник.

– Может, да, – пожала Аска плечами. – Может, нет. Как с отношениями: будешь желтизне навязываться, точно ничего не выйдет.

– Но цвет точно знает, – попытался удостовериться офицер, – что я?..

– Точно, – отрезала Аска, чувствуя как зародившееся было сочувствие подходит к концу. – И как раз таких вопросов тебе стоило бы избегать.

– Ладно, – буркнула Алая Роза. – Подумаю.

– Сейчас прибудут тёмные клегги, – смягчила тон Аска. – Попробуешь поговорить с ними?

– Не хочу, – стебли, оплетавшие хранилище, поникли. – Хочу побыть сам с собой.

– Хорошо, – согласилась Аска, – только не затягивай.

– Свяжусь с ними, – цветочник поднял руку, оставляя в воздухе след осыпающихся лепестков, – когда придёт время.

Лепестков стало больше, они устлали пол вокруг осколками нежного румянца.

– Разговор с Аской Яссь, – обещал цветочник, рассыпаясь душистым облаком, – тоже не закончен. Знаю узел. Найду жилище.

– Чувак, – расстроилась Аска, – мы же вроде договорились, а ты опять с угрозами…

– Не угроза, – прошептали пляшущие лепестки. – Обещание.

С едва слышным шелестом последние из них опустились на пол, и в хранилище наконец наступила тишина.