В учительской переливалось колокольчиком женское, кокетливое хихиканье. Этот звук было ни с чем не спутать: интригующий, полный предвкушения и, признаться, привлекающий достаточно внимания. Будь Геральд в ином настроении, не удержался бы от шуточки в сторону шепчущихся милых ангелов, распивающих чай, что наполнял ароматом бергамота всю учительскую. Но увы, в данный момент мужчина был до смерти увлечён другим занятием.

      «Так… Ничего сложного», — демон снова распутал узел на шее, с силой расправив чёрную, кожаную ленту. «Как там было в книге по этикету написано? Сначала накрест, потом свести, перекинуть получившийся жгут… Какого?!» Шаги шли ровно и непонятно, вот только почему-то стоило Геральду свести руки вместе, как кожаная лента тут же восприняла сигнал иначе, связываясь вокруг его запястий. Преподаватель закатил глаза.

      — Вот поэтому о демонах и ходят эти дурные слухи… Брысь! — он встряхнул руками, живая лента в ответ завязалась подарочным бантиком. Мужчина выругался себе под нос на дьябло.

      Наконец-то выпутавшись из ловушки своевольной ленты, Геральд сдался, подходя к зеркалу. Он ещё раз осмотрел себя: чёрные брюки с цепью на бедре, классические ботинки, серая рубашка. Встряхнув перья, он демон мученически вздохнул, поправляя волосы на затылке. «Может, без галстука сойдёт? Никто наверняка и внимания обратит», — впрочем, вспомнив о недовольном, ледяном взоре, воспитатель исправился. «Ладно, почти никто…»

      Пока он погрузился в размышления, то не заметил, как хихиканье двух преподавательниц, ведущих предметы у старших студентов, переросло в подначивание:

      — Давай, спроси.

      — Вот ещё, ты первая это рассказала. Тебе нужно, ты и спрашивай!

      Геральд прервал их, подлетев и растянув губы в самой дружелюбной улыбке, на которую только демон был физиологически способен.

      — Милые леди, прошу прощения, что отвлекаю, вопрос жизни и смерти. Не знаете, как эту штуку уговорить в галстук завязаться? — кожаная лента в отместку сильно затянулась на шее, вызывая кашель.

      Ангелы переглянулись хитро, и пока одна из них подошла, начиная легко справляться с узлом, вторая протянула с любопытством:

      — Младший воспитатель Геральд… А нас уже давно вопрос мучает. Если не секрет, у вас… вторая половинка появилась?

      Геральд изогнул бровь, переводя изумлённый взгляд с одной женщины на другую. Те уставились на него с плохо скрытым ожиданием новой сплетни, без коих ни один здоровый коллектив не мог обходиться дольше лунной недели.

      — Кхм, — когда ангел затянула галстук на шее туже нужного, демон оттянул ленту и поинтересовался, — я-то наивно полагал, что изначально был создан целым, хах. Это откуда, интересно, такая мысль возникла?

      — Ну, как же! Вас же просто не узнать с момента начала работы, — женщины с готовностью начали загибать пальцы. — Вы и гардероб сменили, и продлёнку допоздна больше не берёте, да и вообще с работы торопитесь вечно куда-то. А ещё… Тренер по полётам Люсьен рассказал, что столкнулся с вами недавно в опере! При всём уважении, но молодой мужчина, демон и в опере…

      Геральд посмотрел на них пристально, выдержав паузу, прежде чем несдержанно прыснуть в кулак.

      — Да-а, воистину, слухами земля полнится… Не знаю, расстраивать вас или радовать, но спешу заверить, что о факте наличия возлюбленной мне пока неизвестно. Но я буду держать вас в курсе, — его взор скользнул по циферблату на стене, и демон чертыхнулся. — Шепфа, да что ж ты будешь… Мне пора.

      — Но куда же тогда?..

      — Воспитатель Геральд!

      Коллеги были готовы, подобно субантрам, впиться в него своими когтями, даже когда демон схватил тёмное пальто, отбегая к двери и взмахивая крыльями, но их прервали. В учительскую заглянула ангел Мисселина, хмурясь.

      — Учитель Геральд, вы ещё здесь? Для чего я согласилась подменять?.. — мужчина в тот же миг подскочил к женщине, приобнимая её и оббегая.

      — Всё-всё, меня здесь нет! — Геральд уже был на пути к выходу, когда всё-таки не удержался, останавливаясь возле своего класса и заглядывая. — Так, ребята, до завтра. Ади! Чтобы не смел ангелу Мисселине читать тот же стишок, что и мне утром!

      Рыжик смущённо заулыбался, отрываясь от ушка Сэма, явно уже впитавшему чужое, дурное влияние. Юные бессмертные, хлопая мягкими крылышками, послушно крикнули слова прощания, и только Дино, отвлекаясь от их с Люцифером совместного рисунка, нахмурил брови, так походя на своего родителя сейчас.

      — Учитель Геральд, вы же опаздываете!

      Мужчина фыркнул.

      — И без тебя знаю, умник, — он показал мальчику язык.

      Ангелок звонко засмеялся, не удержавшись и подбежав, шепнул тихо:

      — Вы передадите папочке привет?

      — Ох-х, если он меня не отправит в Небытие — обязательно, — растрепав пятернёй светлые волосики, Геральд только тогда позволил себе раствориться в сероватом небе, срываясь в сторону Небесной столицы через густые и влажные кучевые облака, предвещающие назревающий над Столицей промозглый ливень.

      На самом деле, как мужчина уже рассудил в пути, логика в суждении его коллег была простая и очевидная. Наверняка сам наблюдая такие метаморфозы в знакомом, Геральд решил бы так же. Что тут думать? Вот только от такого, казалось бы, единственного верного суждения реальность начинала казаться ещё более невероятной и какой-то… Более интересной, что ли.

      Последние несколько лунных недель Геральд был захвачен куда сильнее своей дополнительной работой, чем основной, а именно — воспитанием не ребёнка, но его родителя. Первый, единственный, и чертовски интригующий случай в его практике. Впрочем, вслух он это, конечно, так не называл. Демон вообще не знал, какие слова на любом из освоенных им языков бессмертных смогли бы описать происходящее между ним и престолом Фенцио.

      Наверное со стороны это могло показаться кому-то как минимум странным, как максимум — подозрительным, но само их общение было в меру лёгким и приятным. После довольно забавной встречи в детском кукольном театре, где среди юных зрителей мужчины ощутили себя если не заместителями Шепфа, то уж парочкой херувимов точно, Геральд был готов поклясться, что уж на этой ноте они распрощаются. Забавной, светлой, лишь слегка смазавшей границы между их чинами и цветом оперения.

      Поэтому учитель был совершенно не готов к тому, что, выйдя из здания театра, ангел Фенцио деланно небрежно спросит:

      — Раз уж с балетом нам категорически не везёт… Воспитатель Геральд, как вы относитесь к изобразительному искусству?

      Демон вскинул уголки губ сконфуженно, с языка почти сорвалось пустое: «Престол Фенцио, я почтён, но признаться, возможно нам не стоит больше…», когда он оборвал сам себя. В глаза бросилось то, как от малейшей тени эмоции на его лице, золотые крылья волнительно опустились, перья распушились. Каменное лицо ангела могло скрыть его эмоции, но язык тела так или иначе приоткрывал завесу тайны. Обнажал то хрупкое и сокровенное, что смог разглядеть мужчина совсем недавно, сидя на холодной скамейке, пока лёгкий снег покрывал пуховым одеялом не только его одежду, но и обычно присущее ему чувство настороженности, притупляя трезвость мышления.

      Никогда прежде Геральд не испытывал слабости перед тем, чего, знал ясно, как день — ему познавать не стоит.

      — …Прекрасно отношусь, — пока демон пытался осознать, откуда взялось это незнакомое чувство, его губы уже растянулись в улыбке. — Вам стоит посетить мои уроки рисования. Количество создающихся под моим чутким руководством шедевров сможет поразить даже пытливый ум.

      Поток мыслей оборвался резко, как тонкая ниточка, связывающая молодого преподавателя со старым его миром: простым и понятным. Потому что престол, отвернув лицо и прикрыв ладонью рот, провалил попытку спрятать несдержанный смешок.

      — Мало того, что вы любитель нарушать правила и нахал, вы ещё и хвастун?

      — Да, — Геральд смотрел в развесёлые, голубые глаза, не в силах разгадать игру, которую они ведут. — Я крепкий орешек.

      Так негласно следующим местом встречи, определённым, разумеется, престолом лично, стала тихая картинная галерея. За ней последовала лекция о поэзии. Потом злосчастный балет, инструментальный концерт, театральная постановка… Этот поток помпезных, богатых и культурой, и оформлением мест, не заканчивался с того момента, как завязались их странные, непохожие ни на что привычное отношения. Геральд даже не мог определить, из чего они состояли. Рабочими, дружескими или наставническими они являлись. Все пустые детали тлели перед тем, что действительно стало важно.

      Ведь с каждой встречей выстроенная ледяная броня престола Фенцио оттаивала, обнажая глубоко спрятанную, пока эфемерную, но всё же ниточку искренности между ними. Это проскальзывало мельком в их разговорах: когда ангел мог упомянуть, как его с детства интересовала сфера образования, как высокопоставленные родители настраивали его на стремление к власти, как жестокая конкуренция преследовала его, начиная с начала работы в Цитадели. Разумеется, это было не настолько прямо: демону приходилось считывать провалы в рассказах престола в блеске глаз, опустившихся крыльях, нервной усмешке. Поощряя, как ребёнка, Геральд и сам находил в себе смелость делиться откровенным. Это было отнюдь не так просто, как могло показаться сначала. Но лёгкий страх от шуток в сторону Совета сменился постепенно спокойствием от отсутствия возмущения. Так демон однажды признался не столько ангелу, сколько самому себе, что в каком-то смысле нарочно нацепил весь свой пирсинг на собеседование с директором Кроули. Просто чтобы если его мечты о работе растерзают окончательно, было о чём рассказать в баре местным завсегдатаям: о брезгливости на чужом лице, шоке, презрении.

      — Ваше рабочее интервью началось с попытки спровоцировать высокопоставленного ангела на конфликт… Значит, общение со мной было продолжением данной неразумной тенденции, — Фенцио тогда на это вскинул уголки губ, привычно зажато и с неозвученным чувством вины.

      — Я просто решил, что раз даже это будет перебор, то о дальнейшем сотрудничестве и говорить нечего, — Геральд отвлёкся с трудом от своего блюда: они сидели в антракте очередного концерта филармонии у барной стойки, и демон осмелился взять какое-то слишком помпезное желе неизвестного даже ему происхождения, о чём теперь жалел, протыкая его вилкой. — Кстати, мне кажется, с вами данный метод тоже доказал свою эффективность.

      Престол посмотрел на него ещё немного. Гул от толпы почти проглотил его фразу, но демон её услышал:

      — «С тобой».

      Геральд ощутил, как перья распушились за спиной. Он уточнил, думая, что послышалось:

      — Простите? Я не расслышал, — Фенцио озвучил громче совсем другое:

      — …Хотите поменяться? — он махнул рукой, тарелка с небольшой порцией овощей пролеветировала ближе к демону. — Я не голоден, а продолжать наблюдать за экзекуцией над русалочьими сухожилиями мне невыносимо.

      Каждый такой шаг был невероятно тяжёлым, искусственным, несмотря на то, что они виделись уже не один раз. И пусть чаще всего преподаватель отступал, давая ангелу больше пространства для его комфорта, в тот момент он остро осознал: нельзя ждать вечно, иногда ему тоже стоило подаваться вперёд.

      Просто чтобы дать понять: то, как всё развивается, в социуме бессмертных совершенно естественно.

      Наедине с собой Геральд в этом может и сомневался, но тогда у него не было иных мыслей, наблюдая за печальным взглядом голубых глаз.

      — О, спасибо, — приняв угощение, он немного подвинулся: за спиной кто-то надавил без сомнений на тёмные крылья, вынуждая потесниться в высшем, преимущественно ангельском обществе. — И я хотел предложить… Может, перейдём на «ты»? А то не приведи Шепфа, нас застукает директор Кроули, и решит, что я продолжаю нестандартно проводить интервью с предполагаемыми работодателями, ха-ха.

      Золотое оперение дрогнуло, приподнялось, точно солнце, восходящее с новыми силами, надеждами. Так цветок, закрывающийся на ночь, распускается на рассвете, являя миру свой истинный облик. Менее поэтические сравнения в тот момент Геральд припомнить не смог. Его слишком поразила медленно появившаяся на лице Фенцио улыбка, обнажившая белые зубы. С едва заметной, малюсенькой щербиной, никак не испортившей его образ.

      — Раз уж мне итак многим пришлось поступиться из-за спасения твоей должности… Хуже уже не будет, — Геральд в ответ тоже не удержался от улыбки, даже не услышав звонок с антракта, забыв про еду.

      С того вечера сближение пошло ещё более стремительное. Это ощущалось не только в личностном общении: Дино, явно наблюдая со стороны за тем, как круг общения родителя расширился благодаря его любимому преподавателю, также чувствовал себя всё свободнее. Другие ученики почти полностью оттаяли, позабыв о странном начале года, когда по поведению сын престола напоминал скорее одичалого волчонка, чем воспитанного бессмертного. Не сказать, что в этом не было толики влияния и самого Люцифера. Юный наследник Ада стремился по одной, известной только ему причине, повсюду таскать за собой новоиспечённого друга, перезнакомив почти со всеми своими приятелями. Несколько ангелочков тоже подтягивались к разношёрстной компании, не вызывая у взрослых ничего, кроме умиления.

      Однако регресс порой всё равно напоминал о себе. Так на уроке, посвящённым родословным и истории семей, Геральд не мог не заметить, как в противовес светящемуся от гордости сыну Сатаны, Дино совсем растерялся, утыкаясь глазами в парту. Как он не пытался скрыть расстройство, это было невозможно, особенно когда по заданию мальчик принёс Геральду рисунок семейного древа. Лишь одна тоненькая ниточка соединяла имя «Дино» со словом «папа Фенцио», обрамлял белый лист по краям рисунок из чёрных, точно тянущих свои щупальца, существ. Заметив, как пшеничные крылышки волнительно подрагивают, учитель никак не стал акцентировал на этом своё внимание, но это не значит, что он не взял данный случай на заметку.

      И следующим вечером, когда во время, признаться, достаточно тоскливой оперы, Геральд обратил внимание на то, что престол Фенцио поджимает губы, явно съедаемый какой-то мыслью, воспитатель понял, что сделал это не зря. На маленьком балконе кроме них почти никого не было, не считая четы ангелов, которые пусть и выглядели такими же прекрасными, как и века назад, выражение их глаз выдавало заплесневелость возраста. Демон рискнул наклониться к чужому ушку, невольно наблюдая за тем, как от его дыхание колышется молочная, длинная прядь волос.

      — Раз уж даже тебя опера не увлекает, порадуюсь, что причина не в моих примитивных вкусах, — мужчина ещё перешагивал через себя, называя иногда престола на «ты», но с каждым таким позитивным взаимодействием точно укреплял в ангеле мысль, что это между ними теперь в порядке вещей.

      Фенцио хлопнул коротко крыльями, скосив глаза на Геральда. Поколебавшись, он тоже приблизился, спросив на ухо:

      — Так заметно, что мне не до музыки? — дыхание слегка отдавало мятой, странно контрастируя с тёплым потоком воздуха.

      — Не все такие проницательные, как я. Но я догадываюсь, в чём причина.

      Престол вскинул уголки губ с едва заметной иронией, как бы говоря: «Ещё бы тебе не быть в курсе». Повисло молчание, и демон несколько отодвинулся, давая ангелу пространство и физическое, и ментальное. Уж давить он точно не собирался. Но неожиданно приятно Фенцио потянулся за ним, светлые глаза были опущены вниз, и Геральду оставалось только отмечать длину чужих ресниц.

      — Дино… — голос на имени сына приобрёл горько-нежные нотки. — Вчера очень расстроенный пришёл. Но что случилось, не говорит. Я подумал, если бы что-то было серьёзное, ты бы ещё в начале встречи сказал или бы передал Ниссе, но ты молчишь, а раз так… Может, в том моя вина?

      Геральд спешно разуверил беспокоившегося родителя. Выслушав о теме проведённого урока и явно сопоставив её с реакцией ангелочка, Фенцио вздохнул с тяжестью. Очевидно, причина не облегчала его состояние. Демон поколебался, но всё же решил сказать общими фразами:

      — Такая реакция бывает у юных бессмертных, которым не довелось встретиться со своим вторым родителем. Судя по рисунку, Дино не успел пообщаться с матерью в осознанном возрасте… Чувство неполноценности, связанное с этим фактом, как и общая подавленность не вызывают у меня удивления, с этим ничего не поделаешь. Я не рискнул поднимать данную тему с ним лично, так как не знаю подробностей. Признаться, надеялся, что он это захочет обсудить с тобой.

      Престол смотрел на сцену, однако взгляд его был пустым, рассредоточенным. Мужчина будто окаменел, весь сжавшись в самого себя, запечатывая всё: от мановения энергии, до выражения лица. Геральд не заметил, как с языка сорвалось:

      — Если не хочешь об этом, я не заставляю. Просто поговоришь с Дино, как вернёшься. А я сделаю вид, что ничего не было.

      Фенцио словно очнулся. Он повернул голову к демону. Через озёра глаз, откуда-то с глубины прорывалась тоска, обдающая неприятной прохладой всё тело, но воспитатель не отворачивался.

      — Я не уверен, что знаю, как с ним об этом говорить. Мы никогда это не обсуждали, негласно. Просто я повесил на эту тему замок. И уже не знаю, как его снять, что ему сказать, — престол опёрся локтями на перила балкона впереди.

      Его прогнувшаяся, крепкая спина, удерживающая огромные, золотые крылья отчего-то показалась Геральду податливой, несмотря на напряжение в теле. Обессиленной, усталой. Учитель тоже опёрся о перила боком.

      — Главное, чтобы разговор не проходил в форме подобных песнопений, — он кивнул на заливающуюся соловьём полную женщину с белым, сахарным оперением и комично алым лицом. — А то уже ничто не поможет.

      — Ты невежествен, — Фенцио грустно усмехнулся.

      — Конечно, должен же престол блистать на чьём-то фоне, — учитель парировал.

      Фенцио улыбнулся всё с той же печалью, его рука немного протянулась к демону, но застыла на полпути. Опомнившись, ангел сжал пальцы в кулак.

      — Престол не такой важный чин в иерархии. Просто из-за того, что данная ступень является преимущественно переходной, к ней повышенное внимание. Престолов меньше, чем как рядовых, так и высокопоставленных бессмертных. А так… Ничего особенного.

      — Пусть сам я карьерой и не горю, мне известно, сколько нужно работать для этой ступени. Так что внимание оправдано. Особенно в достаточно юном возрасте, — Геральд хмыкнул над тем, как тёмные брови Фенцио снова сошлись на переносице, прибавляя миловидному лицу пару лунных лет.

      — Я старше тебя.

      — Но моложе, например, престола Йора. А вы на одной ступени. Он в архангелах, сколько проходил, пару лунных веков? — демон хмыкнул, но неожиданно Фенцио не оценил его ёрничество.

      Казалось похвала его несколько задела. Однако при последующей беседе стало ясно, почему реакция была именно такой. Ангел облизал губы, выдавая невольно волнение, прежде чем посмотреть на Геральда. Учитель уставился на это магнетическое движение и, когда Фенцио заговорил, невольно этому обрадовался, потому что торсом он, кажется, склонился к другому бессмертному ближе приличного.

      — …Меня ничто не увлекало сильнее власти с самого начала обучения в школе. Не то, чтобы был большой выбор: мои родители тоже пытались пробиться на высшие ступени, но всегда находилось то, что мешало. Восстание демонов, потом реформа о допуске к ступеням власти бывших непризнанных, моё рождение… Своего рода, я для них был гештальтом, который мог закрыть их собственные амбиции. И меня это вполне устраивало. Я с детства… Не знал, как сходиться с другими бессмертными. Когда ты был школьником, травля на демонов ещё не улеглась, — пусть его не спрашивали, но воспитатель согласно кивнул. — Но в годы моей юности она была ещё более жестока и обоюдна. Ангелы и демоны ненавидели друг друга, дружили чаще не с кем-то, а против кого-то. Честно говоря, в такой атмосфере мне не хотелось сближаться ни с кем. Я не буду лицемерить и говорить, что сам считал тогда демонов лучше, чем о них говорили ангелы. Просто… Для меня это были бесполезные разговоры. Так что пока большинство учеников были охвачены классовой борьбой, мой не самый выдающийся интеллект благодаря стараниям позволил закрепиться в числе лучших студентов. Это отметили в Цитадели при моём выпуске. Ко мне был приставлен наставник из Совета, это были… слишком соблазнительные перспективы.

      Фенцио пожал плечами, говоря об этом, как о чём-то незначительном.

      — Родители были счастливы. Я… не думал о том, что хочу чего-то иного. Вкалывал, ночевал на работе. Мною были очень довольны, особенно наставник, — в противовес его словам, перья на крыльях распушились беспокойно. — Но всё было каким-то серым, пустым. Шли годы, и я терял смысл, зачем стремлюсь настолько высоко. Считал это нелепой случайностью. И, пожалуй, в этом был смысл. Меня продвигали достаточно нагло.

      — Старания должны окупаться, — заметил мягко демон.

      — Боюсь, тут был другой расчёт, — прохладно отозвался ангел, лицо его на секунду скривилось, точно прошла судорога.

      Геральд помрачнел. Он был достаточно сведущ о некоторых слухах, ходящих в Цитадели. Неприятные, слишком пугающие своей правдоподобностью мысли заскрежетали под черепом. «Известное дело, юный, миловидный ангел, почти не социализированный… Высокопоставленный наставник, держащий ночами на работе… Вашу мать, вот сволочь», — рука у демона сжалась в кулак, но он не говорил ничего. Слова утешения Фенцио точно бы не помогли, если не сделали бы хуже.

      Опомнившись от явно неприятных воспоминаний, престол продолжил:

      — Но неожиданно для самого себя, по рабочим делам мне довелось встретиться с одной особой… Её звали Амелия. Она служила на нижней ступени в Цитадели, оказалась бывшей непризнанной, выбравшей ангельскую сторону. Признаться, я никогда не обращал прежде внимание на бывших смертных, но что-то в ней зацепило меня. Она совсем не заботилась о статусе, карьере, не вела себя, как все в Цитадели. Амелия погибла достаточно юной, возможно поэтому в ней ещё сохранилась непосредственность после перерождения. Мы встречались сначала случайно, потом уже умышленно. Ей было интересно слушать мои объяснения про мир бессмертных, а мне — не чувствовать вечный груз ответственности на плечах. И в какой-то момент я решил: почему так не может быть всегда? Амелия жила в общежитии для бывших непризнанных, и пусть не жаловалась, мне было неприятно отпускать её туда с наших встреч в местах более… цивилизованных. Она вызывала во мне чувства, которые я никогда прежде не испытывал… — голос Фенцио зримо теплел, звенел мелодичнее певучих нот, долетавших до их балкона со сцены. — И я предложил ей выйти за меня замуж.

      Геральд хмыкнул добродушно.

      — Вот так сразу?

      — Мне ответили согласием, поэтому не уверен, что был смысл затягивать, — ангел отвёл прядь волос с лица. — Конечно, никто не был рад такому решению, кроме меня с Амелией. Родители разорвали со мной связи, узнав, что я взял в супруги бывшую непризнанную, на работе же… Не озвучили, но всем видом продемонстрировали, насколько я упал в их глазах. Впрочем, это было взаимно. Я тогда как раз дослужился до должности престола и не планировал пока повышать свою ступень. У меня… началась другая жизнь, за пределами стен Цитадели. Оказывается, смертные преуспели в разнообразии своего досуга и быта. Да и вскоре… Мы узнали, что Амели ждёт ребёнка. Разумеется, о сверхурочных на службе и речи не шло. Я был с ней практически всегда. Я… Даже не знал, что можно испытывать такое счастье, — Геральд прикрыл глаза: он мог слышать даже отсюда, как быстро бьётся в груди от этих воспоминаний чужое сердце. — По расчёту амулетов нам предварительно сказали, что будет девочка. Амели хотела назвать её Диной, в честь своей матери. Я не возражал. Тогда ещё не выяснили, что в отношении бывших непризнанных они работают не настолько точно.

      Ангел сделал перерыв. Взор его остекленел.

      — Я старался дать ей всё самое лучшее. Лекарей, вещи. Был рядом, но всё же на службе мною были всё сильнее недовольны. У меня был стремительный подъём на пьедестал и столь же быстрая попытка свалить меня с него. В лицо, конечно, ничего не говорили… Однако уже на большом сроке Амелии у нас с наставником состоялся самый неприятный разговор из всех. Я не горжусь тем, как вёл себя тогда… Но я должен был защитить то, что у меня было. В ответ мне пригрозили ссылкой за оскорбление советника, — Фенцио покачал головой. — Так рисковать я не мог. Мне нужно было обеспечивать супругу, будущего ребёнка. Так что наказание смягчили, просто направили на землю на какое-то время, отслеживать смену одного политического режима. Зачем это делать мне не объяснили, на то была воля Шепфа, а я был бездумным исполнителем. Я выполнил работу раньше срока, но не намного, — речь потеряла краски, стала тусклой и безжизненной. — И по возвращении мне сообщили, что Амели, у которой на протяжении всего срока не было никаких проблем со здоровьем, умерла при преждевременных родах. Во врачевальне при Цитадели, куда я ни разу не обращался по вопросу её беременности. Её должен был принимать другой лекарь.

      Геральд замер. Он прочитал всё без слов по выражению лица Фенцио. Мужчина тоже смотрел на него, не моргая.

      — Мне не выносили моего ребёнка двое суток, якобы боролись за его жизнь. Это продолжалось, пока утешающий меня наставник не добился от меня слов, что я за спасение своего ребёнка сделаю всё ради благополучия Шепфа. Тогда мне и отдали мальчика. Первые два лунных года я даже сомневался, наш ли с Амели это ребёнок. Только когда стали проявляться общие черты… Я смог отпустить хотя бы эту мысль.

      Ангел замолчал, а преподаватель сдерживал крутящиеся на языке ругательства. Он догадывался, насколько методы усмирения бунтовщиков у ангелов жёсткие, но что они настолько жестокие, выходящие за всякие грани добра и зла, повергло в шок. Это были неприкрытые угрозы, практически шантаж. И то состояние, в котором престол пребывал до момента, когда Дино пошёл в школу, становилось более, чем понятно. Насколько было жутко жить с подозрением на то, что твою жену убили? Что ты, возможно, растишь совершенно чужого ребёнка? Даже было неважно, сколько во всей этой истории лжи и правды, сам факт, что Цитадель обставила всё настолько травматично для сотрудника, который просто отказался жить исключительно работой, был Геральду омерзителен.

      «Вот в какой мир мы отпускаем детей? Вкладываем в них, растим так, как надо, чтобы потом, ныряя во взрослую реальность, они сталкивались… с таким?» — он посмотрел на молчащего ангела. Фенцио добавил тихо.

      — Я никому это не рассказывал.

      — После услышанного, меня это не удивляет.

      — Решил, что ты связан с Цитаделью, пожалуй, меньше всех известных мне бессмертных, — Фенцио покачал головой. — Но я рассказал не чтобы пожаловаться на жизнь. Моя работа это только моя проблема… Однако поскольку тень тех событий сейчас оставляет на Дино свой след… Я просто не могу не спросить совета.

      Преподавателю потребовалось бы время, чтобы переварить всё услышанное, однако услышав столь прямую просьбу о совете, он отбросил свои переживания и эмоции. Геральд поджал губы.

      — Дино, разумеется, заслужил правды. Не рассказывая ничего, ты только позволяешь ему выстраивать дальше свою личность с пустотой на месте того, где должны быть хоть какие-то знания о матери. То, что произошло с Амелией… Это ужасно. И я понимаю, почему ты повесил на эту тему табу. Потому что вся правда может навредить Дино, если он, в силу возраста, поделится этим со сверстниками, те с родителями, те со знакомыми и так по цепочке… Но ведь необязательно вываливать на ребёнка сразу всё. Дино умный мальчик, он не станет злится, если ты его предупредишь, то расскажешь правду в своё время. А пока… Ты бы мог поделиться тем, какой была Амелия. Пусть даже Дино и не встречал никогда свою маму, он ведь также скучает по ней. Это будет больно, но в итоге всё равно даст положительное влияние… Особенно на укрепление доверия между вами.

      Золотое оперение приподнялось на крыльях Фенцио. И пусть тот молча кивнул, больше ничего не сказав, в глазах его, направленных на Геральда, сияла невысказанная благодарность. Демон тоже решил дать собеседнику передышку после столь эмоциональной беседы, снова обратившись к выступающим. Лишь когда нос опять защекотал запах мяты, он смог немного расслабиться.

      А когда на следующий день Дино, печально улыбающийся, принёс немного подправленное древо, где пока пусть и неуверенно, но в красивом обрамлении появилось слово «мама Амелия», переплетённая ниточками с остальными членами маленькой семьи, учитель окончательно понял, что сделал всё верно.

      Его отношение к престолу неожиданно менялось стремительно и взаимно. После поведанной им истории образ ангела стал гораздо глубже для демона. Многие его черты, поведение стали оправданнее, и отношение к ним у Геральда изменилось. Разумеется, бывали и моменты, когда Фенцио оправдывал свой сам по себе непростой характер, подкалывая, ворча и язвя временами, но эти вспышки никак не обижали преподавателя. Наоборот, он даже несколько умилялся подобному, внутри радуясь, что несмотря на всё пережитое, престол ещё мог показать зубы и укусить.

      В тот вечер, когда Геральд старательно сражался с галстуком, он всё же опоздал, внутренне ликуя, что хотя бы сегодня им не нужно было куда-то ко времени. Это был первый раз, когда престол решил отойти от привычной концепции встречи ради какого-то концерта, выступления и прочего, а не для общения. Демон внутренне не мог этому не радоваться, поскольку, во-первых, это громче слов показывало, насколько Фенцио продвинулся в сражении со своей асоциальностью, а во-вторых, потому что Геральда уже смущало, сколько ангел тратил из-за него денег.

      Они изменили место встречи на не самый известный ресторан, и теперь, проклиная дресс код и запрет на полёты в столице, демон нёсся туда, на ходу стягивая пальто. При входе он даже не успел услышать, что ему, едва завидев тёмное оперение, стал говорить хостес.

      — Простите, но сейчас по протоколу на время посещение высокопоставленного гостя, вход ограничен…

      — Да-да-да, меня уже там ждут, надеюсь, без меча и охапки цветущего терна, — сам же сморщившись от упоминания ядовитых для демонов ягод, Геральд закинул на вешалку пальто, тут же поднимаясь по лестнице наверх.

      Ему растерянно посмотрели вслед, но останавливать столь самоуверенного бессмертного не стали. Геральд тоже обратил внимание на то, что залы уж слишком пусты: несколько ангелов кинули на него по пути шокированные взоры, но воспитатель и внимания не обратил. Его мало беспокоили другие посетители. В поисках золотых крыльев он свернул уже в зал явно для самых важных птиц, о чём говорила прикрытая дверь. Из-за неё Геральд и услышал знакомый голос.

      Вот только радости он не вызвал. Уж больно напряжённым был его тон.

      — Советник Торендо, мне правда очень лестно подобное внимание, но меня ждут…

      Незнакомый, хриплый мужской голос с неприятным смешком оборвал его.

      — Ты это щебечешь уже несколько минут. Должно быть, если бы сильно хотели, уже бы пришли? Ни к чему пренебрегать чужой щедростью, Фенцио, я считал, ты уже выучил этот урок…

      Демон ещё не видел лица говорящего, но уже мог ощутить, как кровь его закипает в жилах от отвращения. Плечом он резко ударил по двери, та распахнулась, потеснив одного из охранников, дежуривших внутри. Геральд без извинений зашёл внутрь.

      Ему в глаза сразу бросился стол, заставленный всякими яствами: дорогими и будто сваленными в кучу, как гора чего-то, потерявшего свою ценность. На мягком полукруглом диване у окна сидели двое. В уголке, явно стараясь отползти ещё дальше, пристроился Фенцио. В белом костюме с золотыми наплечниками, с волосами, стянутыми на висках в тугие косы, ниспадающими на спину. Несмотря на своё положение, сейчас ангел казался каким-то маленьким и беспомощным. Не стоило сомневаться, причиной был второй бессмертный, сидящий явно ближе положенного по этикету. Его лицо Геральду, сдававшему столько раз экзамен на разрешение преподавать, было знакомо без всяких подсказок. Действующий состав Состава Цитадели зубрили так, что отлетало от зубов. И конкретно советник Торендо не нравился демону даже на рисунках.

      Но в жизни он показался ему ещё более отталкивающим. Белая, почти прозрачная кожа, такие же бесцветные, длинные, зализанные на макушке волосы, белые ресницы и брови, фиалковые глаза. Он почти терялся на фоне своего роскошного одеяния и бижутерии в красно-фиолетовых тонах. Четыре золотых крыла за спиной агрессивно захлопали, стоило ему увидеть ворвавшегося демона. Фенцио тоже обернулся: отчаяние на его лице быстро скрылось за маской, но этой вспышки было достаточно, чтобы Геральд подлетел. Он улыбнулся так широко, что заболели скулы. Его выражение лица можно было принять за оскал.

      — Наконец-то я тебя нашёл. Хоть бы карту вручил перед встречей, — он подошёл ближе и, будто только что заметил советника, вскинул брови. — О… Престол Фенцио, прошу прощения, не знал, что я не единственный собеседник, — преподаватель шагнул вперёд, его тёмное крыло отвелось в сторону, прикрывая престола, пока сам он склонил голову. — Добрый вечер, советник Торендо. Младший воспитатель Геральд к вашим услугам, для меня честь с вами встретиться.

      Альбинос уставился на него, едва заметно дёрнув носом. Этот взгляд не имел ничего общего с тем, как посмотрел при первой встрече на Геральда Фенцио. Тогда это был скорее показательный сигнал о недовольстве. Сейчас же у учителя запершило в горле, на шее словно затянули удавку. Но он и виду не подал на энергетическое воздействие, продолжая улыбаться.

      — …Вот, значит, как. Учителя в наши время не обязаны отличаться пунктуальностью?

      Советник не успел дотянуться рукой: Фенцио воспользовался возможностью и вспорхнул, встав подле демона. Его рука, спрятавшись в оперении, едва заметно дрожала.

      — Увы, учебный план выходит за пределы возможностей даже бессмертных. Как нибудь используйте это в качестве темы обсуждения для собрания Совета, — прежде чем Торендо осознал масштаб чужой наглости, демон взглянул на престола. — Надеюсь, я не прервал важную беседу? Жуть как хотелось есть, я даже пальто кинул в кого-то из официантов по пути…

      Шутки помогали, но ненамного, напряжение буквально заполнило собой комнату под завязку. Фенцио закивал нервно.

      — Нет, всё в порядке… Идём за стол… Мы обсудим всё завтра, советник, — он поклонился на прощание, Геральд поступил так же.

      Они почти вышли, когда Фенцио замер у двери. Его глаза широко распахнулись, зрачки сузились. Каким бы воздействием на него не надавили, оно причиняло физическую боль.

      — До завтра, престол Фенцио. И подумайте о моих словах… А то вас как будто бы… Ничему жизнь не учит.

      Ангел не обернулся, вылетел пулей. Дверь так резко захлопнулась, что чуть не придавила золотое оперение, и ощутив, как глаза под веками запекло, Геральд, невольно поддаваясь животному порыву, сделал шаг к хлипкой преграде, но ангел его остановил.

      — Не вздумай. Идём.

      Они отошли в ближайший к выходу зал, явно чтобы быть как можно дальше от советника, но общение не шло. Ни Геральд, ни Фенцио не могли ни начать разговор, ни посмотреть в меню. Демона всё ещё мелко трясло от злости, он даже забыл, что способен такую испытывать. Его впечатления от рассказа престола были ещё слишком свежи, да и вряд ли бы потускнели. Видеть вживую того гада, а в том, что именно Торендо был наставником Фенцио, теперь не осталось никаких сомнений, что шантажировал сломленного смертью супруги подчинённого жизнью его ребёнка, лишь бы удержать его подле себя круглосуточно, было ненавистно до скрежета зубов.

      — Ты опоздал, — тихо сказал наконец ангел.

      — Мне очень жаль, — выдохнул Геральд. — Я забегался с детьми, и… Вы случайно столкнулись?

      Фенцио помотал головой.

      — Может, со стороны так и казалось, но я слишком хорошо знаю Торендо. Вряд ли случайно. Он хотел поглядеть… На тебя.

      — Нахрена? — демон не удержал рычание.

      — Увидеть, с кем я… Провожу время, — Фенцио замялся.

      — Его-то какое дело? Они, что, считают, что имеют право даже знакомых и друзей тебе выбирать? Или запрещать их иметь? — воспитатель ощетинился. — Совсем, что ли, помешались на этой своей работе?

      — Не в этом дело, — прервал его едва слышно, но всё-таки твёрдо престол. — Я ведь уже рассказывал. Расчёт был на мою преданность не только в рабочих отношениях.

      Ангел поднял на него свои светлые глаза. И впервые за недели их знакомства, за которые Геральд уже осмелился решить, что понимает этого зажатого бессмертного, как никто другой, демон осознал, что не может распознать их выражение. Или не осмеливался распознать. Что от него сейчас хотел услышать Фенцио, какие слова?

      — А я-то… Тут причём?

      Престол моргнул. Затем опустил взор в поверхность стола. Казалось, вопрос Геральда его ввёл в состояние шока, оцепенения. Демон ощутил, как воздуха в лёгких перестаёт хватать от вида такого Фенцио. Лучше бы он презрительно скривился в его сторону, недовольный чужой недогадливостью, или фыркнул, отвернувшись. Сделал бы хоть что-то, что преподаватель мог считать.

      Потому что сейчас, сам не понимая, почему, Геральду стало страшно. Не по себе. Особенно, когда Фенцио вдруг сказал:

      — Нам лучше разойтись. Я сейчас не в состоянии для бесед… Прости, что дёрнул с работы, — и, словно боясь передумать, вскочил, едва не сбивая с ног официанта.

      Геральд и обдумать ничего не успел, подорвавшись следом.

      — Постой!

      Они вылетели из ресторана вдвоём: сначала схватил пальто Фенцио, затем Геральд, едва за одним захлопнулась дверь, она тут же громыхнула заново. На улице была непроглядная темень и не только от времени суток: ледяные капли дождя затянули всё окружение, превращаясь в сплошную стену ливня. Запах мяты на улице расцвёл, Фенцио явно отпустил что-то внутри себя с этим побегом, дал волю эмоциям, и стараясь не упустить этот шлейф, Геральд рванул следом.

      Ангел явно петлял из одной подворотни в другую, сбивая след, но демон упрямо следовал по пятам. В сущности, сейчас он боялся остановиться и подумать. Почему ему, в принципе, не всё равно? Почему его это так сильно беспокоило? Даже если они стали друзьями… Не лучше бы ему было сейчас отступить, дать время престолу опомниться от случившегося? Но чувство неосознанной, непоправимой ошибки сдавило преподавателю грудь, не давало вздохнуть свободно.

      Он должен был просто побыть рядом, потому что он этого хотел. О большем Геральд размышлять не осмеливался.

      Петляя в узких улицах, демон уже решил, что потерял след, когда застыл. Краем глаза он застал прекрасное, печальное зрелище. В подворотне стоял Фенцио, тяжело дыша, прижавшись спиной к стене и закрыв глаза, обвив себя руками и золотыми крыльями за локти. Вокруг него что-то сияло, напоминающее купол, а вокруг летали белые крапинки, похожие на мошек. Только подойдя осторожно ближе, демон понял, что это было. Отпустив энергию, Фенцио позволил дару, источнику холода, активироваться взамен негативных эмоций. Капли дождя, попадая в радиус холода, на глазах превращались в снежинки. Ледяные звёздочки приземлялись на волосы, щёки, губы ангела, но тот не реагировал. Геральд шагнул вплотную, заворожённый, и задрожал от мороза.

      Престол открыл глаза, увидев, что его всё же догнали. Демон не знал, что сказать, обычно слова как-то сами подбирались, но теперь язык точно заледенел.

      Точно не было этой погони, Фенцио вдруг спросил. Спросил то, что видимо в людном месте сказать бы ни за что не осмелился:

      — Ты правда не понимаешь, при чём тут ты?

      Геральд сглотнул. Ангел взмахнул золотыми крыльями, отрываясь от примёрзлой стены дома, уже покрывшейся инеем.

      — При том, что мы становимся друзьями?

      Фенцио поджал губы. Он явно хотел зажевать слова, но они вырвались сами собой, естественно, как дыхание:

      — Но я не хотел стать друзьями. Я… за тобой ухаживаю.

      Демон застыл с широко распахнутыми глазами. И словно слов было мало, невидимый импульс подтолкнул ангела сделать к нему шаг, за ним ещё один. Ледяные пальцы скользнули по щекам, Геральда пробила дрожь от холода, но затем к губам прижалось что-то настолько горячее, что это выбило из него весь дух.

      Длинные волосы защекотали скулы, когда язык ангела, пройдя по губам и не встретив сопротивления, неуверенно раздвинул их, скользнув в рот. У Геральда закружилась голова, он впечатался спиной в стену, сжимая чужую талию, как точку опоры. Мысли растворились, превратились во что-то кисельное, вязкое, бессмысленное. Его язык тоже потянулся навстречу, коснулся чужого. В рот ему беспокойно выдохнули, робко пытаясь отстраниться, но этого уже не позволил демон, потеряв голову. Он подался навстречу, острые зубы прикусили чужую губу, мгновенно припухшую.

      Геральд слышал отголоски сознания в ушах. Он же сейчас нарушал самый главный запрет… Целовался с самим престолом, отцом своего ученика где-то в грязном, узком переулке под дождём, превращающимся от чужого дара в снег. Это же должно звучать, как приговор, как самый страшный кошмар… Так почему же взамен сдавившие сердце рёбра точно раздвинулись? Почему стало так хорошо?..

      Вкус мяты во рту казался сейчас вкуснее всего, что демон успел попробовать за свою недолгую жизнь. Он чувствовал, как их языки сплетались между губ, крылья сотрясались, тела пробивала дрожь. Но затем чудесный гипноз оборвался так же резко, как начался. Фенцио оторвался от затяжного поцелуя, тяжело дыша. На скулах расцвёл здоровый румянец, но глаза почему-то не приобрели радостный блеск. Геральд потянулся снова к его губам и успел урвать лёгкий поцелуй, но тут ангел сам его остановил, положив холодные пальцы ему на рот.

      — Геральд… Я не прошу решать сейчас. Ты уже знаешь… Чем всё может обернуться. Твоё призвание, работа в школе, воспитанники… Надавят на всё, что дорого мне. Всё, что дорого тебе. Просто прошу тебя, не отвечай сейчас. Я не хочу делать твою жизнь своим присутствием в ней хуже… Подумай, стоит ли оно того.

      Фенцио отступил на шаг, потом ещё на один. Демону пришлось разомкнуть руки на чужой талии, и уже вскоре он остался один в тёмном переулке. Снег на волосах и плечах, стоило желанному источнику мороза отстраниться, тут же обратился водой, но Геральд этого и не замечал. В ушах стоял звон, во рту растекался вкус мяты.

      Прекрасный, как несбыточный сон.