В классе было непривычно тихо. Не сказать, что уроки творчества отличались излишними разговорами, но дети особенно любили эти занятия за то, что в эти редкие мгновения учитель мог общаться с ними гораздо более расслабленно. Вспоминать что-то из своей собственной учёбы, развлекать байками о проделках юных демонят или заставлять задуматься столь юных бессмертных о чём-то более эфемерном, чем простые понятия. В такие моменты отчётливо ощущалось — для воспитателя они были не просто безликой малышнёй, слежка за которыми оплачивается по воли Цитадели, но уже, пусть юными и неопытными, личностями. Молодыми бессмертными.

      От этого ангелочки и демоны заметно растерялись и приуныли, когда, выставив композицию для их натюрморта, Геральд опустился на стул, уставившись в окно. Его рука застыла около журнала, который он собирался начать заполнять, но что-то явно отвлекло его. Это происходило не впервые: даже те, кто не особо интересовался учёбой заметили, что лекции стали в последние дни какими-то сухими, рафинированными, без отхождения по тексту учебников. А на перерывах мужчина и вовсе уходил целиком в себя.

      Сидящие за одной партой демонята переглянулись, когда учитель не заметил, что опустил перо на бумагу, оставляя жирную кляксу. Люцифер, сверкнув красными глазищами, подтолкнул рыжика локтём в ребро, призывая что-то сделать. Обычно говорливый мальчик призадумался, но, обведя взглядом, картину, решил привлечь внимание в своём стиле:

      — Учитель Гера-а-альд, а если на апельсины аллергия, можно их не рисовать? А то у меня наследственная непереносимость!

      От очевидного паясничества Ади его дружки не сдержали смех: Мими и Сэми звонко захихикали, ангелок было дёрнул сидящего впереди Дино за плечо тоже, но блондин не улыбнулся, пристально наблюдая за преподавателем. Казалось, Геральд даже не услышал детский смех, дёрнув равнодушно плечом.

      — Да, разумеется. У нас всё-таки свобода самовыражения…

      Ученики притихли, поняв, что их порыв не разделили. Дино поднял руку, одновременно беспокойно говоря:

      — Учитель Геральд, так ведь… В вазе даже нет апельсинов.

      Моргнув, демон хлопнул пару раз крыльями. Он убедился: цитрусовых фруктов не было. Мужчина провёл рукой по лицу.

      — Ясно. Всё… ясно.

      Ангелки и демонята с беспокойством переглянулись между собой. Лично им было ясно только одно: что ничего не ясно.

      Геральд и сам не был в восторге от своего состояния. Напавшая на него несколько дней назад рассеянность была лишь симптомом, а первопричиной — мысль, захватившая всё его сознание и мучившая его своей неправильностью. Воспитатель прокручивал её в голове раз за разом, пытаясь всё-таки понять, как к ней относится и что ему теперь делать.

      Образ престола Фенцио не покидал его голову с тех пор, как Геральд познал, что не его энергия обладает ароматом мяты: губы его тоже отдавали приятной прохладой. И от осознания этого по спине демона бежали мурашки. Мужчина решил для себя уже очень давно, что все проблемы, связанные с нарушением законов Небес, с притеснениями не могут иметь к нему никакого отношения. У него была одна единственная цель преподавать, и он всегда к ней стремился, да, позволяя себе вольности, но всегда держа в голове, что при любой проверке памяти он должен беспрепятственно открыть её ради своего будущего.

      Сейчас же всё поменялось ровно наоборот.

      Начиная с нарушений этики переписки до встреч с отцом своего ученика, которые привели к — о Шепфа — возникшей между ними связи. Неправильной, нелогичной, противозаконной и лишённой всякого благоразумия.

      Поначалу Геральд пытался мысленно избавить себя от бремени нарушителя закона: в конце концов, он бы явно не решился на подобное. Это его поцеловали, его прижали к стене в том мрачном переулке, а значит он ничего дурного не делал… Но от собственного лицемерия в первые же мгновения у демона скрутило внутренности тугим узлом. Ну как он мог вот так эгоистично всё сваливать на Фенцио? Когда Геральд сам неосознанно столько раз украдкой разглядывал его, задерживал руку ещё чуть-чуть и ближе дружеского, улыбался, когда замечал пелену печали в чужих глазах? Нет, это не имело никакого смысла.

      Стоило признаться: престол никогда бы не шагнул в объятия того, кто открыто показывал бы незаинтересованность. Для этого хватило бы даже не следовать за ним по дождливым улицам столицы, чего Геральд не мог сделать физически. Он рванул за Фенцио тогда инстинктивно, как пёс на привязи, как хищник за жертвой, как птица в бескрайнее синее небо. Так, будто без этого бы не смог жить. Вот только теперь, когда всё так круто повернулось, как жить Геральд и впрямь не представлял.

      — Учитель Геральд, посмотрите рисунок, пожалуйста? — от мальчишеского голоса перья встали дыбом, и Геральд принял из рук Дино натюрморт, невидяще пялясь на приличную для детской руки, картину.

      Незнакомое с самого детства чувство стыда накрыло Геральда волной, вот только если ранее он ощущал это в сторону своих родственников, обрекших его на клеймо дитя неудачливых узурпаторов власти, то сейчас чувство самоуничтожения направилось внутрь его. И как он собирался дальше учить малышню, разъяснять им что хорошо и плохо, если сам преступил закон неприкосновения?

      Хотя сам себе клялся ещё со школьной скамьи, что ни за что и никогда, какие бы сильные чувства он не испытывал…

      — Учитель? Вам… Не нравится?

      Опомнившись, Геральд спешно развернулся к расстроенной мордашке ангелка. Сердце сжалось от чувства вины. «Ох, малыш, тебе и так несладко, а я взамен того, чтобы упростить всё… Кажется, сделал в твоей семье всё лишь сложнее», — перед Дино было особенно трудно держать лицо.

      Уж невинный ребёнок точно был не виноват во всём случившемся. Фенцио Геральду тоже винить не позволяла совесть и рациональная объективность. Оставался лишь один виноватый, он сам. Демон провёл рукой по светлым волосам, видя, как пшеничные крылышки за спиной ангела трепыхаются от скромной радости.

      — Очень нравится. Это… — он снова взглянул на рисунок из наливных, алых яблок Евы. — Это очень красиво. Прости, я немного сонный что-то.

      Дино склонил голову к плечу. Знакомая проницательность на его лице заставила учителя вспомнить об его отце и стыдливо отвести взор, потирая затылок.

      — Папочка тоже в последнее время грустный… Как вы, — мальчик шагнул ближе и понизил голос до шёпота. — Вы поссорились?

      При мысли о том, что даже дома Фенцио не способен держать лицо и действительно грустит, внутри у Геральда что-то томительно сжалось. Он пользовался формулировкой самого престола, пока не зная, как будет им лучше поступить после случившегося… Стоит ли оно того. Они более не передавали через Ниссу письма, не встречались, и несмотря на то, что прошло всего несколько дней, с каждым рассветом демон чувствовал внутри тянущую тоску.

      Ранее он относился к этому проще. Бессмертные приходят и уходят, таков их круговорот вечной жизни, но сейчас он впервые мог признать, что скучает по кому-то. Ему этого не хватало, но насколько сильно — пока на это ответить Геральд не мог даже себе.

      — Мы не ссорились, — Геральд тоже ответил тихо, заметив, как Дино прищурился, не смог сдержать усмешку. — Клянусь Шепфа, не ссорились.

      — На то… не похоже, — аккуратно, но твёрдо возразил ангелок. — Может, я могу как-то помочь? — он похлопал снова крылышками. — Давайте я что-нибудь натворю, а вы папу в школу вызовете!

      Демон не сдержал мягкий смех.

      — Как это тебе только в голову пришло…

      — А что?.. — Дино смущённо уткнулся глазами в пол, точно стараясь всковырнуть носом ботинка каменную кладку. — Люцифер рассказывал, ему такое иногда помогает, когда родители ссорятся… Они когда в ссоре ругаются на него вместе и потом сразу мирятся! И я… подумал…

      От ассоциации с родителями Геральд ощутил внезапно внутри что-то светлое и точно щекотящее рёбра. Стало смешно и неловко одновременно. «Родители… Да куда мне, рановато. Но гипотетически, если бы мы с престолом Фенцио решились бы… То получается…» — он снова посмотрел на Дино и одним усилием воли не покраснел. «Нет-нет-нет, это что ещё за мысли? Не будет меня никто папой называть… Глупости какие-то». Мужчина вздохнул, снова опустив руку Дино на голову.

      — Не нужно таких жертв. Я тебя уверяю, мы не в ссоре. Просто у нас с твоим папой есть один… неразрешённый вопрос. Но с этим взрослые должны разбираться сами, понимаешь? — ангелок зримо расстроился, но тут же хихикнул, когда Геральд большим пальцем нажал ему на кончик носа. — Выше нос, всё же хорошо. Я уверен, твой папа был бы рад знать, что ты так за него беспокоишься.

      — Но я ведь… и за вас беспокоюсь, — Дино убеждённо кивнул. — Хочу, чтобы вы были счастливы, оба!

      Демон едва заметно дрогнул, стараясь более не позволять смущающим мыслям захватывать голову. Он приобнял мальчика крылом, искренне отвечая, как взрослому:

      — Спасибо тебе.

      Ангелок было хотел сказать что-то ещё, но явно заметив их диалог, к учительскому столу тут же подскочили ещё жадные до внимания и желающие помочь воспитанники.

      — Учитель Геральд, учитель Геральд, давайте я вам свою рисунок подарю, сразу станет веселее! — Ади заулыбался во весь рот, хвастаясь отсутствием верхнего молочного зуба.

      — Эй, это же моя идея, — тыча его в ребро локтём зашипел недовольно Люцифер, тут же перебиваемый маленькой, Мими, капризно заканючившей:

      — Я тоже хочу учителю Геральду подарить!

      Пристроившийся подле них Сэми, поджав в такой громкой компании белые пёрышки, также мял в руках своё произведение. Геральд уже в силу возраста вряд ли мог угадать, как именно детишки составили такую логическую цепочку, что рисунки чем-то ему помогут, но на душе, странно, и впрямь… Стало как-то легче. Хмыкнув, Геральд окинул взглядом пустующую стену их класса.

      — Для такой красотищи места надо разгребать, мне даже дома не хватит… А вот здесь… Всегда можно будет полюбоваться. И всех порадовать. Как вам такая идея?

      Явно радуясь долгожданной инициативе, юные бессмертные наконец расслабились, радостно галдя наперебой и уже споря, чей же рисунок должен висеть посередине стены. Геральд ещё понаблюдал какое-то время за ними со стороны, робко принимая растекающееся тепло в груди, пока не пришлось вмешаться в пылкий конфликт демонят, убеждающих, что именно его рисунок самый лучший.

      День пошёл по настроению круто вверх. Словно поддержка учеников внушала ему какую-то незримую уверенность в туманное, пугающее будущее. Однако словно сбросив с себя оковы одиночества и самобичевание, Геральд наполнился куда более позитивными идеями. «В самом деле, ну чего мы так раскисли? Да, страшно нарушать запрет, но ведь… Я по карьере вверх особо не стремлюсь, как мне показалось, престол Фенцио тоже более не сильно увлечён следующей ступенью власти. Мы итак много где появлялись вдвоём, что нам мешает это делать дальше? Ведь всё может оставаться… За закрытыми дверями. И мы никому не навредим. Можно ведь… Просто попробовать, чего нам стоит?» — однако одновременно с окрылённым настроением, Геральд вспомнил и достаточно серьёзный взор Фенцио, умоляющего его подумать хорошенько.

      «Его настигло наказание даже когда он не преступал закон. Просто из-за отсутствия покорности, Фенцио лишился жены и едва не потерял ребёнка… Какая главная может быть опасность?» — воспоминания мелькнули перед глазами, в миг окрасившимися красным от гнева. «Далеко ходить не нужно. Советник Торендо… Очевидно считает себя претендентом на нечто большее. Как будто этой хорьковой роже может что-то светить», — свойственное демонам собственничество вырвалось наружу неосознанно, и Геральд с усилием потушил внутренний огонь, потирая шею. «Ох, пора себя взять в руки. А то реагирую хуже подростка. Очевидно, Фенцио ему никаких проводов не даёт, а давить силой Торендо не хочется. Есть в этом что-то гадкое: закрывать все возможные выходы, чтобы у жертвы не осталось выбора кроме как прийти к нему. Да и потешить самодовольство — весьма распространенное ангельское желание. Может безопаснее и правда в таком сценарии быть одному. И всё же…» — куснув губу, Геральд снова погрузился в раздумья.

      Его рефлексия достигла своего апогея и сейчас как никогда позволила Геральду осознать: он уже знал, как будет правильнее и лучше для них обоих с Фенцио. Но собирался ли он поступать в согласии с этим знанием? Уверенность в то стремительно таяла.

      В конце дня, когда детишек разбирали по домам, Геральд заметно тряс ногой, сжимая в руке наспех начирканное письмо. Там довольно сухо было предложено встретиться для прогулки в парке Столицы, хоть в затее демон и был не уверен. Благо из родителей мало кто горел желанием беседовать об учёбе. В воздухе уже витал вместе с частыми снегопадами дух Рождества, и бессмертные торопились встретить день сотворения мира смертных в кругу семьи далеко не от большой любви к непризнанным, а скорее пользуясь редким поводом побыть семьёй дома вместо бесконечной работы.

      Дино крутился подле, как хвостик, с тех пор как за Люцифером пришёл адмирон Винчесто, а оставшиеся друзья увлеклись какой-то воинственной игрой. Иногда Геральд даже рассеянно останавливался, не слыша позади себя хлопки пшеничных крыльев, но мальчик его быстро нагонял. Знакомые нотки свежести в его ещё не сформировавшемся отпечатке энергии давали понять, что наследственность тут явно будет иметь место, что вызывало в душе светлую грусть.

      — Нисса! — ангелок вырвался вперёд, и, очнувшись, Геральд спешно пошёл за мальчиком следом.

      Няня приобняла ангелочка, поправляя ему волосы и поклонилась почтительно воспитателю.

      — Добрый вечер. Не умотали вас сегодня эти чертята?

      В её тоне сквозила осторожность: не стоило сомневаться, ангельская чуткость и ей подсказывала, что у мужчины сердце было не на месте. Демон успокаивающе вскинул уголки губ.

      — За одно только это их не любить невозможно, — Геральд сжал волнительно письмо в ладони, отчего-то решив спросить, оттягивая момент. — Ангел Нисса, позвольте узнать, престол Фенцио наверное уже сейчас освободится?

      Дино между ними неожиданно затараторил:

      — Папа обещал, что мы сегодня погуляем в зимнем саду Адама! Правда, Нисса?

      Геральд стиснул письмо крепче. И стоило портить эту прогулку его приглашением? Зная, насколько для Фенцио общение само по себе непростой процесс, ответ напрашивался сам собой. Но чего демон не ожидал, так это того, что няня в ответ на вопрос ответит очевидно пытаясь скрыть чувство вины в голосе:

      — Как раз об этом… Дино, твой отец написал, что у него сегодня очень много работы. Ему придётся задержаться.

      Ничего сильно пугающего в словах Ниссы не было, особенно с учётом должности Фенцио, однако Геральд как никто понимал, что безболезненно принять мальчику это будет невозможно. Улыбка его увяла, а глаза стали знакомо-матовыми, потеряв блеск. Он тихо произнёс фразу, которую, должно быть, говорил очень часто, когда подобные отмены встреч были нормой жизни:

      — Вот как… — ангел мягко сжала его плечо.

      — Он пообещал, что освободится как можно скорее. Мы подождём его дома, я никуда не уйду, — помявшись, девушка предложила, — если хочешь, я с радостью с тобой схожу.

      Но Дино спешно замотал головой, так, что его маленький хвостик растрепался.

      — Спасибо, Нисса, но мне ведь… Папа пообещал.

      Няня и учитель переглянулись между собой. Они и без слов обменялись схожим предчувствием: если ситуация с регулярным исчезновением Фенцио на работе снова возникнет, то свежие рубцы без лишних усилий дадут о себе знать, и Дино может снова уйти в себя. Но если Нисса могла лишь догадываться о причине занятости престола, то для Геральда картина была куда более ясна. Провожая их до двери, чтобы расстроенный ангелок не заметил, воспитатель сам не заметил, как решительно сжал запястье Ниссы.

      — Скажите мне в каком он кабинете в Цитадели, — взгляд девушки замерцал вопросами, но учитель их оборвал, не желая подставлять её воспоминания, помотал головой. — Прошу, не больше.

      — Хотите отправить всё же письмо? — уточнила она больше из врождённого ангельского приличия, уже зная, что ответ отрицательный. — Тогда не перепутайте: восемьдесят седьмой на шестом ярусе. Лучше запишите… Или отправьте, пока память свежа, — она вскинула уголки губ, говоря этим гораздо большее, чем словами.

      Геральд благодарно кивнул, принимая не только её помощь, но и беззвучное пожелание удачи, отразившееся в карамельных глазах. Стоило только грустному ангелку в сопровождении няни удалиться, как демон сорвался с места, спешно отправляя записку Мисселине с просьбой подменить. Благо осталось всего пару детишек, и коллега пришла практически мгновенно. Наблюдая за борющимся с плащом нервничающим Геральдом, она шагнула ближе, помогая с застёжкой. Воспитатель не отшатнулся, смотря словно сквозь женщину, ещё пребывая в спутанных раздумьях, когда ощутил прикосновение к плечу.

      — Геральд… Что же всё-таки происходит? — ангел Мисселина свела брови на переносице, точно заглядывая ему в душу.

      Мужчина посмотрел на неё, замерев. Они стояли в коридоре, слыша, как за дверью болтают радостно детишки, и только тогда Геральд кое-что смог осознать. Почему он никак не мог прийти в себя после того поцелуя с престолом.

      Потому что уже считал, что любил и смог от этого отказаться. Но сейчас, глядя на ангела Мисселину, которой он признался ещё будучи учеником, которая казалась недостижимым мечтой и идеалом… Не вызывала в нём и половину той лавины чувств, что Фенцио. И осознание этого столкнуло с груди Геральда какой-то тяжёлый камень, последнее сомнение, оставшееся перед ним.

      — Сам пока не знаю. Но что-то очень важное.

      Должно быть Мисселина прочитала что-то в его лице, покровительственно улыбаясь. Женщина заботливо сжала его за плечо, напутственно желая:

      — Тогда лучше поступи так, чтобы ни о чём не жалеть. — и без лишних без лишних расспросов махнула на мужчину рукой — Лети, коль нужно. И будь осторожнее в снегу! — добавила она беспокойно, но Геральд, натянувший чёрный плащ на голову, её уже не мог услышать, ныряя в ледяную пургу, хозяйствующую в сером небе.

      До столицы он долетел быстро, перья от порывов холодного ветра все распушились, тонкие кости крыльев трещали под давлением стихии. Но демону было на это абсолютно наплевать. Он так увлёкся, что даже пропустил момент наступления нелётной зоны. Установленные амулеты об этом позаботились: крылья тут же свело, и, выругавшись, учитель рухнул на снежную простыню.

      Отряхиваясь, Геральд добрался до Цитадели уже когда уличные фонари загорелись, освещая непривычно заметённый белым город. Метель завывала, пряча под собой грязь и темноту, она напоминала об ангельском оперении, определённо главенствующим в Столице. Демону до этого впрочем не было никакого дела: в голове его только крутились слова Ниссы о номере кабинета.

      То, что при отсутствии возможности использовать крылья, в Цитадели в принципе существовал шестой ярус, Геральд считал издевательством самим по себе. Воспитатель успел проклясть последние ступеньки, наконец приближаясь к цели. В коридорах ангелы кидали на него многозначительные взгляды, но об этом Геральд не сильно беспокоился и при собеседовании с директором Кроули. А сейчас это и вовсе потеряло для него всякий смысл. Добравшись до числа восемьдесят семь, каллиграфическим шрифтом выложенного из золотых пластин, демон вошёл не стуча. Он почему-то не ожидал, что увидит за дверью не просто кабинет, а небольшой коридор. Сидящая за столом девушка вскинула глаза, нервно и недовольно хлопая розоватыми крыльями. Её глаза сверкнули из-под очков, осматривая посетителя.

      «Шепфа, у него ещё и секретарша есть. Ну, это многое объясняет», — вспоминая, как Фенцио скривился, осматривая его рабочий стол, Геральд нервно усмехнулся. От волнения все внутренности будто вытянулись в несгибаемую линию. Он повёл носом, мятой пахло едва-едва.

      — Уважаемый! — когда он, кивнув в приветствии, решительно шагнул к двери, ангел вскочила, явно возмущённая таким пренебрежением к своей персоне. — Кхм, уважаемый! Куда вы собрались?

      В её голосе было столько высокомерия, что Геральд не удержался, хлопая крыльями. Он указал пальцем.

      — Надеюсь, что к престолу Фенцио, — едва он отвёл глаза, девица щёлкнула пальцами.

      — Уважаемый! Сначала нужно обратиться ко мне, спросить, приглашают ли вас!

      — Будем надеяться, что уж меня-то ждут, — коротко отмахнулся от надоедливой особы Геральд, но та усмехнулась совсем уж ядовито.

      — Я в этом сильно сомневаюсь. В данный момент престол никого не принимает, он занят намного более важными вопросами, чем…

      Когда от раздражения у демона запекло под веками, он наконец понял, кого ему напоминает эта девица. Не было сомнений: предыдущую няню Дино, ангела Габриэллу. Уж слишком знакомые были нотки, дающие понять, что дальше должности своего работодателя они видеть даже не пытаются, и это их вполне устраивает. «Кем же ты себя окружил?» — впрочем, Геральд даже не стал дослушивать эту тираду.

      — Знаете, а я всё же рискну, — снова кивнув опешившей секретарше, демон без лишних слов толкнул плечом дверь.

      Шагнув внутрь, краем уха улавливая позади возмущенные «охи» и «ахи» ангела, Геральд даже не сразу смог найти Фенцио. Он, бледный и точно полупрозрачный, сливался со своими кабинетом в серо-золотых тонах. На большом мраморном столе возвышались горы бумаг, и престол как раз держал пальцами очередную, вчитываясь и бормоча текст сухими губами. Белые волосы, струящиеся по плечам, сейчас взамен ангельской возвышенности придавали мужчине схожесть с призраком. За окном падал снег, но Фенцио был повернут к стеклу спиной, совсем отгородившись от внешнего мира.

      Престол поднял глаза, не сразу сфокусировавшись и осознав, что перед ним демон. Геральд от его такого усталого растерянного вида испытал непреодолимое желание схватить мужчину в охапку, укутать в плед попушистее и толкнуть в постель, чтобы тот поспал как минимум до мига, когда луна закатиться за горизонт.

      — Уважаемый, да что же вы!.. — покрывшись красными пятнами, секретарша взвилась. — Престол Фенцио, прошу простить во имя Шепфа, я предупреждала! Приём на сегодня завершён! — осматривая учителя, она точно подбирала, куда вцепиться, чтобы, как кота, выволочь названного гостя прочь из кабинета.

      Но опомнившись, Фенцио подал уставший голос:

      — Не нужно, Анхея, — он потёр переносицу, явно пряча взгляд. — Я забыл тебя предупредить. Нашему гостю назначено.

      У секретарши отлила кровь от лица, вся гневливость тут же сменилась робостью и испугом. Девушка едва не затряслась, когда Геральд на неё взглянул, однако демон только подмигнул.

      — Я… Прошу прощения, престол. Следует ли ожидать ещё кого-нибудь? — проблеяла она.

      — Нет. Никого не впускай, — распушив перья, потребовал он, добавив тише. — Если советник пожелает меня вызвать, передай, что я зайду утром.

      Глаза Анхеи округлились, отказывать членам Совета Цитадели ей, очевидно, ещё не приходилось. Но спорить она не стала, поклонившись и спешно удалившись. Дверь с вмонтированным амулетом шумоподавления закрылась за девушкой с мягким щелчком, оставляя бессмертных наедине в повисшей, почти что неприличной тишине.

      Фенцио отложил бумаги, пальцы его нервно сжимались, подушечки стучали друг о друга. Даже его усталость не могла придавить волнение, всколыхнувшееся внутри ангела вместе с распушившимися перьями.

      Геральд ощутил укол куда-то в грудь, когда ангел, осмеливаясь, взглянул ему в лицо. Будто учитель мог совершить над ним через минуту казнь.

      Демон интуитивно сделал вперёд два шага, ощущая, как уголки губ приподнимаются:

      — Здравствуй.

      — …Здравствуй, — выдохнул престол.

      Слово долетело морозной мятой, и нос у воспитателя дёрнулся.

      — Я тебя не ждал, — слишком откровенно, с неверием произнёс Фенцио, но исправился, в тоне появилось показное безразличие. — Приходить сюда было верхом неразумности. Я мог быть на совещании.

      — Ах, да. Я ведь известен именно своим благоразумием. Как так только вышло? — хмыкнул Геральд.

      Рот ангела скривился в усмешке, тут же увядшей. Заметив, как демон приближается к его столу, престол поднялся. Его дрожащее дыхание выдало куда больше, чем речь, не отличающаяся эмоциями:

      — Впрочем, может и к лучшему, что ты пришёл. Я как раз сегодня собирался написать… По поводу произошедшего в последнюю встречу…

      Он явно собирался выпалить всё на духу, когда Геральд вклинился, упираясь костяшками в мраморную поверхность.

      — Прости, что перебью. Действительно, я вовремя. Хоть и немного опоздал.

      — Опоздал? — Фенцио переспросил тихо.

      — Да. Фасад для речи ты уже, вижу, начал готовить.

      Престол моргнул непонимающе. Лицо его стремительно мрачнело по мере осознания произнесённых воспитателем слов.

      — Что, прости?

      — Это ты прости, — Геральд сделал ещё шаг, огибая стол, но теперь внезапно Фенцио отшатнулся. — За то, что слишком долго не мог разобраться во всём. Я как будто был оглушён, но теперь… Мне всё ясно. И мне жаль, что я дал тебе повод додумывать причины моего молчания.

      — Я… — растерявшись, престол не сразу вернул в голос уже привычную ему строгость. — Ты, кажется, не вполне понимаешь, что я хочу сказать. И прошу не прерывать меня, я не неразумный ребёнок, с которыми ты, очевидно, привык вести диалог.

      Как по команде, при малейшем чувстве неуверенности, Фенцио стал огрызаться, защищать то хрупкое и искреннее, что демону стало уже знакомо, ценно, дорого. Геральд, и глазом не моргнув, продолжил приближаться, когда престол выпалил как на духу, быстро и бесчувственно, как дети глотают стремительно горькое лекарство, чтобы не ощутить вкус:

      — Я должен извиниться. То, что произошло между нами было ошибкой и не имеет под собой ничего, что можно было бы счесть серьёзным. Это моя вина. Я был уязвим и слишком поддался эмоциям, — престол отвернул лицо к окну, стараясь не глядеть на демона. — В этом нет никакого смысла. Это неразумно, глупо и не имеет никакого будущего. Не принесёт ничего, кроме проблем. И к тому же…

      Светлые глаза забегали. Подготовленная речь прервалась, из приоткрытого рта не вырывалось ни звука, словно ангел забыл заранее подготовленный текст. Он очнулся лишь когда обратил внимание, что Геральд приблизился вплотную, глядя на престола с сочувствием.

      — К тому же что? — тихо спросил Геральд, опустив глаза.

      Фенцио сцепил пальцы в замок, краем ногтя ковыряя бездумно кожу до кровоподтёков. Воспитатель сжал его запястье, шелест золотых крыльев смешался вместе с мужским шёпотом:

      — Разве ты не для этого пришёл?

      Геральд помотал головой.

      — Тогда… для чего? — он спросил с таким искренним непониманием, что учитель не смог не улыбнуться, что вызвало не ту реакцию, которую ожидаешь. — Чего ты смеёшься?

      — Восхищаюсь твоей самостоятельностью решать за меня, зачем же я к тебе пришёл. А ещё надевать амплуа высокопарного престола, когда не знаешь, как себя поведут. Это правда впечатляет, так же, как и в нашу первую встречу.

      Фенцио умолк, тяжело дыша. Глубокая морщина залегла между его бровей, глядел он с молчаливым вызовом. Если бы Геральд приблизился к нему ещё, точно бы ощутил мятную прохладу чужого дыхания. Но воспитатель не продолжал, напротив, обогнул ангела и встал сбоку от него, тоже любуясь танцем снежинок за стеклом. Престол растерянно встряхнул крыльями.

      — Красиво тут. С такой высоты Столица как будто игрушечная. Почему лицом к окну не сидишь?

      — Чтобы не отвлекало, — Фенцио вздохнул, сдаваясь и принимая новый виток их беседы.

      — Вот как… Сегодняшняя ваша прогулка с Дино тоже отвлекает?

      Престол содрогнулся всем телом, ощетинился, как дикое животное, которое ткунли в кровоточащую рану.

      — Да как ты…

      — Просто ответь, — Геральд не отвёл взора.

      — Разумеется нет! Думаешь, я сам стал бы, после всего вот так?!..

      Фенцио разгневанно поднял крылья, как будто готовясь защищаться в крылоборстве. Он помотал головой.

      — После всего, что случилось за эти лунные месяцы, думаешь, что я отношусь к своему сыну как к какой-то помехе? Если это такая попытка отомстить…

      — Нет, — быстро остановил поток чужих ругательств учитель, качнув головой. — Это была попытка узнать, является ли твоя сегодняшняя задержка на работе твоей инициативой, или тебя снова начали пытаться ограничивать.

      Ангел проморгался прежде, чем в опустошении опустил взгляд. Крылья повисли за спиной, рукой он потёр лицо. Маска спала окончательно. Фенцио молчал, и Геральд сам не заметил, как коснулся чужой спины, тянущей на себе, пожалуй, слишком многое. Престол дрогнул, но отодвинуться попытался слишком поздно и слабо: рука демона уже обняла его, сжимая за плечо. Фенцио помотал молча головой.

      — Просто выслушай меня. Если твоё решение окончательное, мои слова ведь всё равно ничего не изменят?

      По правде говоря, говорить сейчас хотелось меньше всего. Разумное отходило на задний план всякий раз, когда молочная прядь волос Фенцио, соскальзывая из-за ушка, льнула к нервно облизываемым губам. Престол наконец кивнул. Оторвав взгляд от чужого рта, как и руку — от плеча, Геральд заговорил:

      — Всё то, что ты сказал, во мне откликается. Я ведь тебе уже рассказывал… Всю жизнь меня попрекали тем, что я потомок неудачливых революционеров, тех, кто выступал против законов Равновесия, в том числе неприкосновения. И назло всем я всегда старался жить так, чтобы меня эти запреты не касались, — ненадолго замолчав, он добавил. — Даже когда я ещё в школе осознал, что мне… Понравилась женщина ангел, я это постарался оторвать и выбросить. Как нечто постыдное. Это была простая детская симпатия, но мне её даже не удалось познать из-за собственных убеждений. Но я сегодня задумался о том, что ведь от того, что я отказываюсь от того, что мне нужно даже сейчас, жизнь не становится проще. Я хочу сказать… — Геральд горько усмехнулся. — Мы ведь просто общались, ничего такого не делая. А тебя уже снова пытаются удерживать, рушат твои планы с Дино. У меня же… Даже симпатия к ангелу сильно не ухудшает моего положения на работе. Я никогда не стремился по карьере, мне не нужно проходить проверки на память, мне хватает и этого, честно. Как я понимаю, ты тоже разочаровался в идее достигнуть верхушки, чтобы видеть Дино только по праздникам. Я просто… Только сегодня осознал: мы ведь ничего не теряем если… попробуем.

      Фенцио втянул прерывисто воздух носом, Геральд вскинул взгляд на его лицо: бледное и выражающее болезненность. Он знал это выражение прекрасно: когда боишься поверить в то, что тебе говорят.

      — Я понимаю, это не идеальная жизнь. Потому что никому нельзя будет рассказать и… Придётся дальше ходить куда-то исключительно как приятели, но мы ведь уже всё это проходим. Я просто… Разве тебе этого не хочется?

      Ангел коротко качнул головой, прикрывая глаза. Их блеск выдавал глубоко спрятанные желания. В противовес этому он отозвался:

      — Всё не так просто.

      — Понимаю. Но мы сможем что-нибудь придумать, найти достойные объяснения на чьи-то вопросы. Я хочу сказать…

      Геральд глубоко вздохнул. Он начинал понимать: их дискуссия постепенно меняет свою форму, переходя от сухой логики к более эфемерным, тонким материям. Некоторые вещи нельзя было объяснить простой выгодой, элементарным удобством или чем-то ещё. Это стало очевидно, когда престол несдержанно захлопал крыльями после его слов:

      — Я теперь не могу представить, как может быть ещё хуже, если я уже останусь… без тебя.

      Фенцио тяжело дышал, запах мяты опутывал демона, от него немел язык, веки сами собой опускались, не желая отвлекаться от чудесного аромата. Геральд открыл глаза лишь когда дышать стало тяжело: и увидел так близко чужое лицо. Ладонь воспитателя сама скользнула на чужую щёку, ласково гладя. И ангел, как заворожённый, качнулся к нему, сталкиваясь с мужчиной носами. Длинные белые волосы щекотали ладонь, и Геральд отвёл их большим пальцем, так и желая прильнуть к алому рту.

      Но когда демон уже решил, что ему это позволено, Фенцио в последний момент отвернулся. Губы мазнули по гладкой щеке, вызывая чужой судорожный вздох.

      — Погоди… — произнёс с трудом престол. — Ты забываешь о кое-чем. Очень важном. Я… У меня же ребёнок. И мы оба… Мужчины… То есть… — в голосе ангела растеклась горечь. — Геральд, у тебя ведь может быть настоящая семья. С родным…

      Но договорить у Фенцио уже не получилось. Демон цапнул его за нижнюю губу, вызвав громкий вдох, тут же зализывая лёгкий укус. Их языки соприкоснулись, и стоило только этому случиться, как притягивать к себе ангела больше не понадобилось. Фенцио точно магнитом притянуло к Геральду, оборачивая всю его показательную речь о совершённой им ошибке в пыль.

      Демон издал удивлённое мычание, когда его неожиданно вдавили в стол. Одна из пачек бумаг покачнулась и рассыпалась, но никто на это не обратил внимание. Геральд не успевал делать вдох: долгие поцелуи почти не прерывались, лишь на пару мгновений, чтобы сменить наклон головы. Воспитатель не сдержал шипящей ругани на дьябло. Радужку залило алым, когда престол, потянувшись за поцелуем, бездумно скользнул ему на бёдра, волнительно хлопая крыльями. Из глаз посыпались искры, и лишь когда демон сдавленно простонал в чужой рот, инстинктивно скользнув пахом между чужих ягодиц, от него оторвались.

      Фенцио, раскрасневшийся и с влажными, припухшими губами, казался очнувшимся от бесконечно долгого сна. Чужое возбуждение его отрезвило, явно напомнило о том, что с рабочим кабинетом пересекаться не должно. Демон, тоже приподнявшись на локтях, зримо смутился.

      — Я… Кхм… Прости, я это не особо контролирую… — он поднялся, как только Фенцио проворно соскользнул с чужих ног.

      — Ничего, — престол добавил пристыженно. — Я тоже не образец ангельской сдержанности…

      Они переглянулись, одновременно неловко усмехаясь, и тут же демон быстро потянулся, слизывая чужую улыбку. Престол пискнул, хлопая крыльями, однако замер. Из-за того, что воспитатель сидел на столе, он был сейчас заметно выше, что с непривычки не могло не заворожить. Поцелуй оборвался с громким причмокиванием, и от этого звука золотистые крылья волнительно захлопали.

      — Это я заметил, — Геральд довольно хмыкнул, за что тут же получил очередной упрекающий взгляд, впрочем, рассредоточившийся, стоило демону повести своим кончиком носа по чужому.

      Он добавил куда мягче, всё же желая это озвучить:

      — Насчёт твоих слов про семью. Если бы я хотел поступать так, как ты предлагаешь, я бы занялся этим вопросом куда раньше. Так что… Тема закрыта. И предвкушая вопросы — нет, я не рассматриваю наши отношения как временный вариант, пока не найду подходящую демоницу.

      Фенцио смущённо буркнул:

      — Я не собирался это спра… — на что его тут же прервали снова потиранием носов.

      — Давай притворимся, что я проявил недюжинную эмпатию по избавлению тебя от плохих мыслей.

      Ангел качнул головой, но вслух противиться не стал. Повисло недолгое молчание, но Геральд не хотел его нарушать. Вернее, он попытался, но слишком быстро оробел, ощутив прикосновение к предплечью: холодные пальцы престола едва-едва касались, рисуя хаотичные узоры.

      — Ты правда… этого хочешь? — он тихо, стараясь не выдавать сильную тоску, пояснил. — Я хочу сказать… Нам ведь постоянно придётся врать. Мы можем днями не видеться из-за моей работы, и… Никто не должен будет узнать. Я просто… Мне уже всё равно на себя, но Дино…

      Ногти неосторожно царапнули его, но Геральд уверенно подхватил чужую ладонь. Их пальцы скользнули друг вдоль друга, когда Фенцио смущённо выпустил чужую руку.

      — Хочу. И больше того, чтобы… попробовать… — он не мог заставить себя произнести вслух это отчего-то встающее в горле, такое по-детски откровенное «встречаться», — …я хочу, чтобы на Дино это не отразилось. Можешь быть в этом уверен.

      Ангел вдруг моргнул, и дымка нежности, было овладевшая им, сменилась откровенной усталостью.

      — Дино… Шепфа, он ведь сейчас дома с Ниссой. А мне ещё… — он окинул взглядом стопки бумаг.

      Геральд, лишь вообразив, с каким чувством собственной власти советник Торендо вручал ему такое количество сверхурочной работы, еле сдержал рыканье, когда взамен спрыгнул со стола. Фенцио заметил и крылья его от скорого прощания, казалось, уже стали волочиться по полу, но неожиданно демон с готовностью спросил:

      — Сколько ещё? Вот эти стопки? — Фенцио непонимающе кивнул.

      — Да… И почту ещё нужно отсортировать по подразделениям небесной канцелярии.

      — О, — Геральд щёлкнул пальцами. — Ты про группы распределения? Типа, целевое направление, практическое и исследовательское? — на изумлённый взгляд воспитатель усмехнулся. — Ты забываешь, что я передавал экзамен на право преподавания шесть раз. Зубрил даже биографию авторов учебников по психологии бессмертных, не то что организационную структуру Цитадели, — не став продолжать, он сам себе кивнул. — Ну тогда решено. Ты пока смотри остальное, а я раскидаю по категориям предварительно. Сверишь и пойдём… Может даже сад Адама ещё не закроется к тому времени.

      Демон, в поисках привычной позы для работы, как ни странно из-за рабочих условий походя на ютящегося воробья, не замечал, как несколько мгновений на него глядит Фенцио. Он так же смотрел на него и пока они работали, наблюдал, как тот пристально вчитывается в содержание, задумчиво прокручивая колечко в мочке уха. Ангел перевёл взгляд на те горы отчётов, что его ждали и с удивлением обнаружил, что та тяжесть, что он нёс на своей груди несколько дней, стремительно исчезает, пока не становится совсем невесомой. Сделав бо́льшую часть, престол осмотрел то, что осталось и тут понял, что больше просто не может сидеть. Он вскочил, хлопая крыльями за спиной, и, стремительно шагнув к шкафу, вытащил из него пальто.

      — А? Эй, так я ещё не!.. — недоумённо вскинул голову увлёкшийся демон, умолкнув лишь когда заметил улыбку на лице ангела. — …Всё…

      — Знаешь… Утром доделаю. А то сад скоро закроется. От того, что я сижу здесь… Ведь лучше не станет, правда? — и он поманил его за собой кивком головы.

      После хлопка двери кабинет погрузился в уютную тишину, освещаемый лишь светом луны, отражаемым от бесчисленных снежинок. Тут осталась царить безопасная, пресная вечность, которая, по сравнению с тем, что происходило снаружи Цитадели, этим вечером оказалась никому не нужна.