— Гантлос, а вы с Варварой что, встречаетесь?

      В ответ на, казалось бы, невинный вопрос во время обеденного перерыва, Гантлос поперхнулся водой. Огрон было потянулся к нему, чтобы похлопать по спине, но молодой мужчина жестом остановил его и прокашлялся.

      В столовой кипела жизнь, как и всегда в полдень. Огрону было трудно привыкнуть к гомону и шуму магомегаполиса после жизни в относительно тихом районе Игнитополя, что располагался близко к лесу. Но он привыкал: мельтешение людей уже не так раздражало, он научился говорить громче во время обеда, чтобы его услышали. Хотя он всё равно ощущал себя чужим. Чужим в этой академии, на этой планете, в этом обществе. И иногда, в особенно бессонные и тёмные ночи он думал, почему. Если его признали соучастником в убийствах, совершённых его отцом, почему он не оказался в петле? Почему его не заморозили во льдах Омеги? Почему его отправили в военную академию, где есть доступ к оружию, и оставили возможность колдовать?

      Подобные вопросы исчезали, стоило таинственной незнакомке появиться перед ним.       Да, таинственной незнакомкой была Варвара Невзорова. Они не успели за пару недель хорошо пообщаться, пусть и перешли на «ты» в неформальной обстановке. Но его не покидало ощущение, будто они…знакомы. Было ли это чувство дежавю или они действительно знали друг друга в прошлой жизни, он не знал.

— Если тебя это волнует, то нет, она мне как младшая сестра. Её покойный приёмный отец был моим наставником, — в итоге ответил Гантлос, отдышавшись, и немного лукаво посмотрел на Огрона. — А что, понравилась?

      Тот подумал, что если бы пил воду, то тоже поперхнулся бы. Вопрос Огрону показался неожиданным, и он постарался держать себя в узде: не краснеть, унять частое сердцебиение, не отводить взгляд. Иначе все всё поймут и…ничего хорошего. Будут посмеиваться, глядя на него с Варей. И она сама очень смутится.

      — Я… — он пожал плечами как можно непринуждённее, — просто так спросил, интересно стало. Вы просто достаточно хорошо общаетесь, как я заметил.

      — Для этого вовсе не обязательно быть в романтических отношениях.

      — И…покойный приёмный отец?

      — Да, — кивнул Гантлос. — Он говорил, что подобрал её на одном из заданий.

      — Подобрал? -усмехнулся Огрон. — Ты так говоришь, как будто она собачка какая-то.

      Лейтенант закатил глаза и скрестил руки на груди.

      — Я не это имел в виду, но ладно, слова неправильно подобрал. Она была сиротой.

      — А что с настоящими её родителями?

      — Она не особо хочет об этом говорить, -вздохнул Гантлос и пожал плечами. — Осмелюсь предположить, что там всё было плохо.

— Что было плохо? — Огрон вздрогнул от голоса Вари позади него. Он даже не заметил, как она подкралась к ним вот так. Он повернулся к ней лицом. — Привет, Огрон, — она всего лишь улыбнулась ему уголками губ, а он…он едва не свалился со стула и не растёкся в лужицу. К счастью, никто этого не заметил. Или они оба сделали вид, что ничего не заметили.

      — Я просто рассказывал, — ответил Гантлос, искоса посмотрев на Огрона, — Огрону про одного типа, которого сначала сюда сослали, потом в Омегу турнули.

      — А, -кивнула она, — помню его. У него ещё имя было какое-то… Блин, на языке вертится. Что-то на В…Виктор? Вольтер? Не вспомню.

      Варвара была во всё той же форме и со всё той же косой. Поразительно спокойная и немного усталая. Словно центр бури: вокруг хаос, тьма, ветра, кружащие в своём танце с пылью и мусором, а она стояла себе, залитая светом и покоем.

      — А у тебя как дела? — засмотревшись, он даже не заметил, как она обратилась к нему. — Огро-о-он… -она медленно помахала раскрытой ладонью перед его лицом. — Э-э-эй, ты чего?

      — Я в порядке. — Огрон, едва не вздрогнув, снова постарался казаться спокойным. — Просто не выспался.

      — Что, снова феи снятся? — усмехнулась она, а он шумно вздохнул, не скрывая своего возмущения. Ему хватало фей во снах — он так устал слушать про них. — Ладно, ладно, — она примирительно подняла руки, — не буду по больному. Как мама? — Варя присела на свободный стул рядом с ними.

      — Нормально, насколько это может быть, — буркнул он.

      — Её на работе не обижают?

      Маг пожал плечами. Даже если бы Хельгу и вправду притесняли на работе другие из-за её «причастности» к преступлениям отца, он бы вряд ли об этом узнал от неё напрямую .Его мать построила себе красивый фасад уверенности и спокойствия, за которым скрывалось…что-то. Должно быть, это были стопка секретов до самых небес и чувства, которыми переполнен сундук её души, закрытый на тяжёлый чугунный замок. По ночам, просыпаясь от очередного кошмара, Огрон прислушивался ко тьме и слышал мамин плач-едва слышимый-в соседней комнате. Утром она вела себя как ни в чём не бывало, а когда маг спрашивал, как она, Хельга пожимала плечами и говорила «нормально».

      Нормально. Нормально. Нормально. Нормально, насколько это могло быть.

      Огрону иногда хотелось взять матушку за плечи и хорошенько встряхнуть. Потому что, несмотря на всю видимость «нормальности», ничего не было нормально. Ничего. Отец мёртв, их сослали чёрт знает куда и вынудили работать на светлых и… Всё было не так. Всё было не таким, каким оно должно было быть для них.

      Это всё было похоже на странный бредовый сон, из которого нельзя было проснуться.

      Проклятье, неожиданно подумал Огрон. Он даже не помнил, как оказался в полицейском участке. Сначала он возился с отцом на кухне, потом тот вышел, его самого окликнула матушка… дальше — чёрная дыра. Как бы он ни силился вспомнить — не выходило: после оклика матери следовал допрос. Всегда. Словно кто-то нужную часть киноплёнки его воспоминаний вырезал и криво склеил.

      Пока он сидел в раздумьях, Варвара разговорилась с Гантлосом. В какой-то момент она заметно опечалилась и вздохнула.

      — Мне… мне очень его не хватает, знаешь, — сказала она. Скорее всего, подумал Огрон, она говорила о своём приёмном отце.

      — Понимаю, — ответил лейтенант и похлопал её по плечу.Пусть жест казался действительно дружеским, мага окатило лёгкой завистью и желанием всё же коснуться её. Хотя бы так, хотя бы слегка столкнуться плечами.

      И эта возможность представилась на следовавшей за обедом паре по «магической обороне», где его вызвали на показательный спарринг с сержанткой Невзоровой под бдительным присмотром Гантлоса, которого приставили к их с Думаном группе.

      Хотя Варя была в два раза меньше его, она умудрилась уложить его на лопатки через несколько минут после звонка. Она оказалась поразительно умной, внимательной и ловкой. Угадывала его выпады, легко уворачивалась от его магии, словно её тело лишилось костей, сама наносила болезненные удары, способные выбить оружие из рук.

Ну и, пожалуй, в тот момент, когда она его магией лишила опоры и стремительно зажала его голову в хватке ногами, Огрону захотелось однажды поместить их себе на плечи. И даже не в недомести дело-пусть и было довольно унизительно быть «избитым» девушкой на глазах у группы, Гантлоса и Думана, который, судя по всему, едва сдерживал смех. Просто от близости её тела и едва уловимого запаха леса всё… всколыхнулось. Всхолыхнулось и вздрогнуло от накатившего смутного желания.

      — Всё, всё, я сдаюсь! — прохрипел он, хлопая ладонью по полу. Варвара тут же его отпустила и, поднявшись на ноги, протянула руку ему. Огрон, немного подумав и увидев возможность, принял помощь и резко потянул на себя. Каким же было его удивление, когда она мало того, что удержалась на ногах, таки сама утянула его, повернувшись боком. Пролетев буквально метр, он снова ударился лицом о ковёр: несильно, но очень неприятно.

      — Ай, — простонал он.

      — Хитро, конечно, -сказала Варя, нависнув над ним тенью, — но нас учат быть готовым ко всему.

      На этот раз Огрон не стал выкидывать неожиданности и поднялсяна ноги сам, косясь на девушку.

      Из этой короткой схватки он понял для себя две (три) вещи:

      1) какая она маленькая по сравнению с ним, но довольно сильная и натренированная, из чего следовала вторая вещь:

      2) лучше её не злить.

      (3) и проклятье, он что, хотел её?)

***

      — С огнестре… энергетическим оружием умеешь управляться? — спросила его Варя, когда он вызвался на тренировку после пар.

      Огрон не обратил внимания на её словесную осечку, рассматривая подземный полигон для стрельбы размером с небольшое футбольное поле (снова, снова вспомнился отец и походы на местные матчи). Вечером здесь оставались те немногочисленные, кто готовился к какой-то миссии или просто по-своему расслаблялся, выпуская пар на манекенах и мишенях, двигавшихся на примитивных механизмах вперёд-назад.

Девушка нажала на кнопку, и стоявший вдали манекен двинулся с дальнего края полигона навстречу ним до тех пор, пока она не отпустила. Он остановился под табличкой «5 м», засветившейся неоново-зелёным.

      — М-м-м… — Огрон поджал губы, — Нет, ни разу в руки его не брал, если честно. Меня учили базовой магии, охоте и фехтованию, но остальное считалось… — он задумался на мгновение, — э-э-э… неприемлемым для аристократа вроде меня. Ради прикола пробовал арбалет?

      Варя усмехнулась, и эта усмешка напомнила ему о матушке. Та так же улыбалась, когда они с отцом возвращались с охоты, неся в руках дичь. Или с рыбалки с уловом в руках. «Что, хорошо провели время? — спрашивала Хельга, пока мужчины семьи раскладывали добычу на кухне, где всё было готово к работе. — Много работы мне оставили?» Отец смеялся и целовал её в щёку, приобняв за плечо.

      Со стороны казалось, что они-почти что примерная семья, не хватало ещё парочки детей до идеала на Домино. Но Огрон видел печаль, мелькавшую в серых глазах мамы. Всепоглощающую, как огонь, зажжённый в амбаре с сухим сеном лишь одной искрой.

      — «Ради прикола», очень аристократично. А какой?

      — Обычный, который стрелами заправлять надо, — вздохнул он, вспоминая, как… как он брал арбалет в руки лишь раз на приёме, развлекаясь снаружи особняка вместе с кузенами и сыновьями «друзей» отца. Они стреляли в яблоки, красные, наливные, расставленные на скатерти. Когда в них попадали стрелы, они падали, как подстреленная птица и истекали соком, как кровью.

      — Не хочешь попробовать? — она кивнула на стойку с оружием за их спинами.

      Огрон подошёл к стойке, окинул внимательным взглядом заряженный арбалет, выглядевший абсолютно архаичным и чужим среди энергетических пистолетов. Он взял его в руку и слегка качнул ею. Тяжесть слишком знакомая и привычная, чтобы маг мог это проигнорировать, но не было времени на раздумья. Он всегда мог подумать об этом в ложном уюте временного дома. Или глубокой бессонной ночью.

      Он поднял арбалет на уровень глаз, примеряясь и глядя в прицел. Он сосредоточился на светлой — цвета слоновой кости, как кожа какой-то ф… — фигуре манекена, стоявшей перед ним. Опустив орудие, он свободной рукой потянулся к стрелам, слегка погладив пальцем прижим.

      -Ты просто положи стрелу и… — девушка осеклась, когда Огрон, ведомый чем-то непонятным даже ему самому, зажал ногой стремя, легко и просто поместил стрелу в ложе, натянул тетиву, снова поднял арбалет и нажал на курок. Стрела мгновенно пролетела несколько метров и пронзила манекен. Она попала в колено.

      «Не повреди мясо, но сделай так, чтобы дичь не могла бежать, — в голове, прямо у самого уха, прозвучал тихий голос отца. — Вот так».

      Перед глазами, как вспышка, пролетел образ поверженной девушки с полупрозрачными крыльями, что падала на пол, подобно мешку с овощами. Варвара в реальности прыснула.

      — Ради прикола пробовал, говоришь? — спросила она с нескрываемым скепсисом в голосе, покосившись на Огрона. — Если бы это был человек, ему бы в срочном порядке понадобились новые сустав и коленная чашечка.

      — Мне просто повезло, — пробормотал он, сам не веря в это. Всё произошло так быстро, что маг не понял, где и как он научился обращаться с арбалетом. И почему он выстрелил именно в колено? Почему не в туловище, которое занимало больше место и казалось более удобной мишенью?

      — А манекену — не очень, — фыркнула она, еле сдерживая сардонический смех. — Эх, а ведь и его вела когда-то дорога приключений. Я слышала, тебя ещё охоте учили, да? Из охотничьей винтовки стрелять умеешь?

      — Да. — Кивок.

      — Хорошо, пойдём, — она поманила его ладонью, направляясь дальше, — расскажу про устройство пистолета, будешь учиться пока на травмате.

      — Не боишься, что я могу пристрелить тебя? — полуулыбнулся Огрон.

      Сержантка Невзорова остановилась, когда с его губ сорвалось… это. «Да ты просто мастер флирта, Кроу», — подумал себе маг, напрягшись. С него хватило дежурства в столовой. Хотя это даже наказанием наказать нельзя было, с его положением нужно залегать на дно и не высовываться лишний раз. В Омегу ему очень и очень не хотелось: по рассказам Гантлоса, там вмораживали в лёд заживо и… всё. Даже смерть в петле казалась лучше такой судьбы.

      — Во-первых, травматом вряд ли можно убить, во-вторых, тебя сразу отправят на Омегу за это. Без вопросов. Тут камеры везде. А за подобные шуточки я могу написать на тебя жалобу. Полетишь в карцер с полпинка.

      — И ты напишешь? — усмехнулся он. Варвара развернулась и внимательно, пронизывающе посмотрела на него. В её топазных глазах не было ни малейшего намёка на смех.

      — Если продолжишь, — негромко ответила она; её ладонь потянулась к бедру, на котором удобно расположился футляр с пистолетом.

      — Ладно, прости, не буду, — он поднял руки раскрытыми ладонями наружу, как будто его королевская полиция поймала на мушку, а не тренерка, восемнадцатилетняя сержантка или кто там она.

      Девушка направила кончики указательного и среднего пальцев на свои глаза, затем ткнула в него, сощурившись.

      — Я слежу за тобой, — сказала она.

      — Понял. Шутить так не буду. Извини.

      Варя кивнула, ощутимо расслабившись, и подошла к другому металлическому шкафу. Она деловито открыла дверцы и, встав на цыпочки, потянулась к верхней полке, что-то ворча про Гантлоса и его привычку всё класть наверх.

      — Тебе помочь? — спросил он, глядя, как ругавшаяся на незнакомом языке сержантка пыталась что-то выудить из темноты.

      — Нет! — пропыхтела она в ответ. — Фух, достала! Лови! — Она бросила ему прозрачные пластмассовые очки, а затем и наушники. Огрон поймал их обеими руками: очки одной, наушники-другой. — Надевай, — девушка отвернулась, надевая свой комплект, и он на мгновение остановил свой взгляд на её спине. Зелёная форма не скрывала красоты её стана, а погоны на плечах только подчёркивали её выправку.

      Словно кожей ощутив его взгляд, она остановилась и посмотрела на него через плечо.

      — Почему ты так на меня смотришь? — негромко спросила Варвара, подрагивающей рукой заправляя выбившуюся прядь за ухо. — У меня спина белая?

      — Я…просто задумался, — выпалил Огрон как можно увереннее и торопливо надел комплект. Да, он просто задумался, а не залюбовался ею. Да-да. И спина у неё должна была быть белая под слоями одежды. Нет, он не думал о ней в подобном ключе. Это была навязчивая мысль, только и всего.

      «Если захочешь обмануть — обмани сначала себя, хотя бы понарошку, — отозвался отец из воспоминаний. — Так ложь будет выглядеть более правдоподобно».

      — Держи, — она, поколебавшись, протянула ему обычный с виду пистолет. — Это тренировочный травмат. Подними его и просто прицелься.

      Варвара Невзорова, подойдя к пульту, нажала на боковой рыжачок, и к ним из темноты полигона начала подъезжать мишень. Совсем обычная, похожая на силуэт человека, исполосованный параллельными друг другу овалами, самый маленький из которых обводил солнечное сплетение. Чёрно-белая. Как мировоззрение некоторых, подумалось Огрону.

      Маг зажал пистолет обоими руками и поднял его на уровень глаз. А сержантка, придирчиво осмотрев его, потянулась к нему. Он вздрогнул, когда она коснулась его плеч и чуть-чуть их повернула.

      — Расслабь плечи совсем немного и держи их в во-от таком положении, — негромко сказала она, затем разжала пальцы его свободной руки и поместила их снизу. — Обхвати свободной рукой кисть с пистолетом снизу. Удобнее, да?

      «Нет», — подумалось Огрону: там, где касались её пальцы, мышцы напрягались ещё сильнее. Словно его пронзал маленький, но ощутимый разряд тока. Варя, остановившись, посмотрела на него снизу вверх с недоумением.

      — Ты нервничаешь, что ли? — спросила она. — Если ты попадёшь в молоко, ничего страшного: у меня тоже такое было. Да и с арбалетом ты справился, и с винтовкой ты вроде как управляешься, так что целиться ты давно научился.

      Кроу выдохнул и сосредоточился на подъехавшей до отметки «5 м» мишени. Прикрыл один глаз, примерился и… Варя легонько шлёпнула его по руке. От неожиданности он едва не выронил пистолет. Сердце на несколько секунд ускорилось от испуга и… короткой вспышки злости. Она помешала. Она помешала ему выстрелить в…добычу? Это всего лишь мишень, какая, к чёрту, добыча?

      — Что за… — прошипел Огрон, но Варя его перебила:

      — Держи его всё-таки покрепче: отдача. Я так себе в прошлом году чуть нос не сломала «андроссийским коршуном». Он при выстреле вылетел у меня из руки по лицу, — она, притворяясь, что получала удар, положила ладонь на своё лицо, слишком прелестное, чтобы отводить от него глаза, — на! Ой, смеху тогда было…

      Серебристый смешок пронесся по полупустому полигону. Огрон, глубоко вздохнув, отвернулся, сжал пистолет крепче, прицелился и через долю секунды выстрелил, попав мишени в торс, между предполагаемыми сердцем и ключицами. На мгновение ему показалось, что из образовавшегося отверстия потекла кровь, густая и чёрная в искусственном свете ламп. Как нефть. Но наваждение пропало так же быстро, как и появилось. А вот присутствие Варвары всё ещё заставляло его душу — или то, что ею называли, или то, что от неё осталось — волноваться. Участок руки, к которой она прикоснулась, немного жёгся, хотя никакой магии она не применила. Девушка что-то сказала про дуговую траекторию пули, но он не услышал-снова погрузился в мысли, как в холодный омут.

***

Вечер пятницы.

      — Ну-с, экс-граф Кроу… — Думан потянулся до едва слышимого хруста и потёр ладони, как муха на стене. — Сегодня вы мне будете помогать с домашкой.

      Они стояли перед общежитием для беженцев…или «изгнанных», как его называли люди повыше и повезучее. Оно выделялось на фоне панельных небоскрёбов и симпатичных жилых домов пастельных оттенков. Серый, высотой в десять этажей, простиравшийся на десятки метров. С виду недавно построенный, но отдававший стариной. Такой лишний среди красок Магикса. «Лишний дом для лишних людей», — подумал Огрон. Будто миграционная служба таким образом намекала беженцам, что им здесь не рады.

      Солнце уже скрывалось за горизонтом, забирая с собой тёплые и яркие цвета. Улица, озаряемая искусственным светом фонарей, начинала пустеть: все, кто возвращался с работы и учёбы, спешили домой, пока не стало совсем темно.

      — Да неужели? Я думал, ты проводить меня решил? — усмехнулся Огрон, поёжившись от холода.

      — Мы в одной общаге живём, если ты до сих пор не заметил, — сказал Думан, а в ответ на это Кроу закатил глаза: он уже давно заметил, что они шли с учёбы в одном направлении, но в холле, похоже, они всегда расходились. — Если тебя смущает присутствие твоей мамулиты, можем у меня заниматься.

      — Ты живёшь один? — уточнил он.

      — Ага.

      — Твои родители… — почти спросил Огрон, но метаморф махнул рукой:

      — Да не, они живы-здоровы, просто меня не хотели. Притворяются, что меня не существует. Теперь им это делать гора-аздо проще.

      — Почему?

      Думан в ответ только пожал плечами, скривив губы.

      — Потом расскажу, — сказал он. — Я вообще не люблю о них говорить, даже фамилию сменил, чтобы лишний раз не… — он на мгновение прервался, пытаясь подобрать слова. — Ты понял.

      — Понял, — кивнул Огрон.

      — Пынял, — скорчил гримасу метаморф.

      — Думан… — Кроу скрестил руки на груди.

      — Ты просто до смешного серьёзный и напряжённый, расслабься, дружище. -Он похлопал мага по плечу. — Пойдём.

      Они поднялись к Думану в квартиру: тесная однушка, окно, открывавшее вид на более мрачные районы Магикса и лес, и холостятский беспорядок, в котором сам метаморф легко разобрался, выудив из хрупко балансировавшей стопки книг необходимые учебники и тетради.

      — Ага, история Волшебного Измерения и… — он перевернул одну из тетрадей, — теория магии. Как раз на понедельник. Ты садись, Кроу, -он кивнул на письменный стол и положил на него образовавшуюся стопку, — чувствуй себя, как дома. Нам задали что-то про теории возникновения Вселенной, да?

      — Угу, — Огрон кивнул, набирая сообщение матери, что он вряд ли придёт сегодня домой: домашние задания с одногруппником делает в другом крыле общежития. Та ответила быстро и кратко: «Хорошо». — Параграф какой-то там, э-э-э, десятый-одиннадцатый. А по теории магии у нас… — Он присел за стол, включая настольную лампу, и открыл учебник. — Происхождение и виды магической энергии.

      Сбросив со стула, служившего вешалкой, ворох одежды, Думан поставил его рядом и с размаху сел. Почему-то от него пахло обычным мужским одеколоном, абсолютно безликим и незапоминающимся, к которому примешивался не понаслышке знакомый запах зверя. Нет, не зверя, мокрой шерсти. Вспомнились оленьи и медвежьи шкуры в старом…прежнем доме. В холодные дни Огрону нравилось сидеть на них перед зажжённым камином и попивать горячий глинтвейн, глядя, как танцевали языки пламени. Успокаивающее зрелище.

      — Что-то не так? -вклинился метаморф.

      — Нет, всё нормально, просто задумался. Давай начнём с теории магии. Она должна быть попроще.

      Забавным оказался тот факт, что то, что виделось им более простым, оказалось объёмным. Объёмным настолько, что буквы начинали рябить в глазах. Метаморф шумно выдохнул, когда они дошли до пункта «Классификация дополнительных способностей», который занимал пять страниц, но отсылал к «Приложению Б» в конце учебника. Сорокастраничному «Приложению Б», которому преподаватель попросил — точнее, приказал, — уделить особое внимание.

      — Я не буду учить всю эту херню! — в сердцах воскликнул Думан. -У меня голова лопнет!

      — Мне тоже это не надо, — вздохнул Огрон в ответ, — так что давай заделаем конспект и напишем что-нибудь отсюда в качестве примера. Перечислять всё это, — он устало пролистал несколько страниц приложения, — никакой пары не хватит.

      — Меня в прошлом году заставили учить всю эту ебанистику наизусть, если ты не знал.

      — Может, это потому, что ты под дурачка косишь и выбешиваешь преподавателей? — усмехнулся Кроу, вспоминая, как метаморф на прошлой неделе, приняв облик преподавателя по теории магии, передразнивал его и пародировал до тех пор, пока тот неожиданно не вернулся с обеденного перерыва. Смех одногруппников быстро стих в полную ужаса тишину. «Повторяетесь, рядовой Доу, — вздохнул преподаватель; в голосе ни капли гнева. — Повторяетесь».

      — Иди в жопу, — беззлобно фыркнул «рядовой Доу».

      Наскоро настрочив конспект, они не сдержали облегчённого вздоха и принялись за историю волшебного измерения. Содержимое параграфов было до боли знакомым, что было неудивительно: их с самого детства учили, что вселенная была создана из пустоты Великим Драконом, который какое-то время назад ушёл на покой. В каждом учебнике упоминалась эта сущность, которую никто не видел. По-настоящему никто не видел: «галлюцинации» королевской семьи Огрон не считал за весомое доказательство существования.

      — Странно, — задумчиво произнёс Думан, оторвавшись от учебника, — что в казалось бы светском Магиксе упор идёт на то, что наше существование предопределено высшим существом, существование которого в свою очередь не доказано. Ты ж с Домино, да?

      — Да, — ответил Огрон, подчёркивая карандашом один из важных тезисов в параграфе, — у нас какой-то культ вокруг королевской семьи возвели, будто их действительно благословило огненное дыхание Дракона, а на планету он прилёг отдохнуть.

      — Как ты думаешь, это правда? Ну, что… — Думан пространно покрутил кистью.

      — Не знаю, — безразлично пожал он плечами. — Может быть, но это не даёт повода относиться к королевской семье, как к небожителям. Особенно когда они те ещё самодовольные индюки.

      — Ты так говоришь, будто они тебя лично обидели, -сказал метаморф и, тяжко вздохнув, помассировал виски пальцами. — Надо бы отдохнуть немного. Чай будешь? Правда…

      — Такой аристократ, как я, — прервал его Огрон с усмешкой, — пить его не станет — побрезгует, а я уже не аристократ, так что перебьюсь этим.

      — Как с языка снял.

      — Ты слишком часто отсылаешься к моему происхождению. И да, — добавил он, — я буду чай. Без сахара.

      — Как будет угодно, ваше сиятельство, — Думан отвесил саркастический поклон и исчез на кухне.

      Раздался щелчок выключателя — и тишину наполнило нарастающее шипение нагревавшейся воды, а на мага внезапно накатила невыносимая усталость, незаметно накопившаяся за час, за день, за неделю. И он, сложив руки на стол, уткнулся в них лицом, проваливаясь в темноту… Бороться с этим показалось бессмысленным.

      Огрон очнулся в охотничьем домике своего отца. Ноябрьский холод проползал под дублёнку, под рубашку, под самую кожу. Он вдохнул холодный воздух, пропахший тленом, смертью и кровью. Напротив него на огромном широком столе лежала туша молодой оленихи, слегка окроплённая алым. Отец, сняв верхнюю одежду и не обращая внимания на погоду и незажжённый камин, уже точил охотничьи ножи. Рукава его рубашки были засучены до локтя, и маг видел множественные царапины, словно Тристан взял на руки дикую кошку. Или схватил девушку с острым маникюром, а та рьяно сопротивлялась.

      Раздавались знакомые звуки точки, скользкие и режущие слух. Острые, как женские вскрики.

      — Ты вовремя, Огрон, — улыбнулся отец, закончив с ножами. В полумраке — охотничий домик располагался в тенях хвойного леса, а в окно даже в погожий день солнце заглядывало едва-едва — его улыбка казалась похожей на хищный оскал, словно его сын был такой же жертвой, как и олениха. — Раздевайся и надевай фартук, будет много крови.

      Он, скидывая дублёнку (по коже пробежался привычный холодок), хорошо знал об этом: не впервой ему было смотреть, как отец резал тушу с хирургической точностью и маньяческой методичностью. Словно ему это приносило ни с чем не сравнимое удовольствие. Смотреть, как плоть рвётся подобно бумаге — так ровно и легко-под натиском лезвия, невероятно острого и мрачно сверкающего. Разрезать её на слои, отделять бархатную шкуру, проникать рукой под мнимую броню и чувствовать угасающую жизнь в мягких органах, которые пойдут… да куда угодно: очищенные белёсые кишки — на колбасы и струны, сочная печень — в паштет, лёгкие, гонявшие кристально чистый воздух Домино, — в маринад и на тарелку для местных аристократов-гурманов. А мышцы — в рагу, в стейки, в гуляши.

      Мозг отец приготовит и съест сам. Съест с большим удовольствием, а Огрон и Хельга будут смотреть на это с беспокойством и отвращением: кто знал, что за гадость и что за болезни творились в сером и белом веществах, прежде чем мозг попал на стол.

      Когда от оленихи останутся кости и сухожилия, те пойдут на столярный клей и ножи, а шкуры трансформируются с помощью умелых рук Хельги и станут коврами и новой верхней одеждой семьи Кроу и каких-то других заинтересованных аристократов. Ничто не пойдёт на выброс. Это неуважение к жизни забранной, как говорили первые люди Домино.

      А кровь… Где-то окропит мёрзлую землю, где-то останется в бутылках, которые Тристан Кроу принесёт своим друзьям для очередного странного ритуала.

      Огрон подошёл к столу. Что-то в этой оленихе было не так. Что-то странное, не совсем оленье. Может, первобытный страх смерти в застывших глазах, так похожих на…человеческие? Он моргнул, и странное наваждение исчезло, оставляя лишь покрытые плёнкой щели вместо зрачков, а отец вручил ему охотничий нож.

      — Ты знаешь, что делать, — произнёс мужчина. — Я не раз тебе это показывал.

      Ввести лезвие, быстро, уверенно, но осторожно, чтобы не повредить внутренности и не испортить мясо. Положив руку на остывший бок травоядной, он вонзил нож под грудную клетку и двинул его вниз, медленно, степенно. Но стоило ему ощутить окаменевший бархат женской кожи, Огрон остановился и в ужасе отшатнулся.

      На столе лежала не олениха, а совсем молодая обнажённая девушка с длинными чёрными волосами. Из её посиневшего живота всё ещё торчала чуть тёплая рукоять, а отец улыбался; из его рта текла кровь, но он словно ничего не замечал.

      — Не бойся, она больше тебя не лягнёт, — сказал Тристан, негромко, обнадёживающе, угрожающе. — Продолжай.

      И Огрон внезапно проснулся с дрожью в руках. В первые мгновения после кошмара он потерял ориентацию в пространстве: комната кружилась так, что ему показалось, будто он в коробке, катящейся по лестнице. Юноша закрыл лицо руками и крепко зажмурился, чтобы отогнать наваждение и подступающую боль, пролезавшую в глаз, словно паразит. Нет, нет, подумал он, только не сейчас. Но ей были неведомы чьи-то мольбы.

      — Огрон, -негромко позвал его Думан, напрягшись. — Ты в порядке? Ты будто привидение увидел.

      Кроу, опустив руки, посмотрел на него, огляделся. Понял, что не у себя в квартире.

      — Я что у тебя делаю? -прохрипел он и сглотнул ком в горле. Боль усилилась и вылезла через затылок. Лоб покрыла испарина.

      — У тебя провалы в памяти, что ли? — голос метаморфа казался приглушённым, словно голову накрыло одеяло. — Синапсы (или что там) порвались? Мы с тобой домашку делали, ты чёт уснул, как убитый, вот я и решил тебя не беспокоить.

      Да, да, он вспомнил. Как они договорились встретиться вечером пятницы и сделать домашнее задание. Как они поднялись к Думану, как разбирали параграфы о… Драконе и происхождении вселенной. А потом на него что-то накатило, и он просто уснул за этим письменным столом.

      — Вспомнил, — из пересохшего рта вырвался лишь хрип. Как же… как же больно. Невыносимо. Словно ему прострелили голову и налили сверху расплавленное железо.

      — Мне даже интересно, что тебе такое снилось, что ты так дрожишь. Феи? — Смешок. — Отец твой?

      — Не спрашивай, — процедил сквозь зубы Огрон, резко подняв на метаморфа взгляд. Думан отшатнулся. Впервые на лице с виду беззаботного парня он увидел ощутимый страх. Не беспокойство за его состояние, а именно страх, смутный, животный. — Не спрашивай.