Наши дни

      — На сегодня всё, — устало произнесла Варвара и повернулась к чёрному окну. Хотя она не видела, что за ним, она знала, что её слышат и видят. — Заберите его. — Она кивнула на молчащего преступника.

      В комнату допроса сразу же вошли охранники. Огрон не сопротивлялся: когда его отстегнули от стола, он послушно поднялся и позволил молодым мужчинам, едва достававшим макушками до его рта, завести руки за спину и защёлкнуть антимагические наручники, больше напоминавшие наручи. Его лицо казалось усталым и слегка раздражённым, а глаза — потемневшими. Словно он снова ушёл в себя.

      Варвара поднялась и вышла в «предбанник» последней, не сводя глаз с бывшего мужа. Она проследила за его взглядом и остановилась на рыжеволосой (хотя её волосы больше напоминали цветом то ли кровь, то ли киноварь) практикантке, сидевшей боком к ним — та, почувствовав его на себе, на мгновение повернулась к нему, сверкнув своими разноцветными глазами, поджала губы и уставилась в бумаги, едва заметно поёжившись. Немолодой секретарь Крепости Света и двое монахов из Светлого Камня (двое из ларца, одинаковых с лица, с причёсками под горшок) не вызывали у преступника никакого интереса. А вот её дочь он, похоже, узнал. Вернее, их дочь.

      — Мисс Невзорова-Кроу, — более расслабленно обратилась к практикантке женщина в попытке разрядить обстановку, — идите ко мне в кабинет и начинайте заполнять отчёт. Запишите туда всё, что успели. Не нужно писать всё слово-в-слово, на данный момент будет достаточно пересказа озвученных подозреваемым событий.

      — Да, мам, — отозвалась девушка, и в помещении повисло неловкое молчание. Монахи переглянулись, секретарь вздохнул и смахнул пот со лба платком, сняв очки.

      А Варвара с намёком прокашлялась.

      — Да, мэм, — поправила себя «мисс Невзорова-Кроу», немного смутившись.

Огрон же не сдержал смешка, за что женщина его ткнула кулаком в спину.

      — Шевелись, — процедила она, и они прошли вперёд, в коридор, где их ждала дополнительная охрана. Завидев её, мужчины вытянулись в струну и отдали честь. Огрон чуть приподнял уголки губ в едва заметной улыбке, не ускользнувшей от её внимания.

      — В усиленную секцию временного содержания, генерал? — спросил один из солдат.

      — Да, — кивнула женщина. — Думаю, вы все это прекрасно понимаете, но я повторю: не снимайте с него наручи ни при каких обстоятельствах. Разъедините их, когда убедитесь, что подозреваемый в камере и не может вам навредить.

      — Жестоко, генерал, — с притворной печалью вздохнул Огрон.

      — Цыц, — осадила его Варя.

      Остаток пути до камеры они молчали, а «подозреваемый» изредка бросал на неё изучающий взгляд. Изучающий и пронизывающий до костей взгляд. Варвара старалась не обращать внимания ни на волны мурашек, плескавшихся по её телу, ни на ком в горле. Она выполняла свою работу. Это должно быть нормальным процессом, не вызывающим каких-то страхов и нервозностей, даже если подозреваемый — тёмный маг высшего уровня, один из опаснейших преступников в Волшебном Измерении и… её бывший муж, которому она пообещала четырнадцать лет назад либо смерть, либо Омегу.

Как они дошли до такого — долгая история, казавшаяся прекрасным сном, что медленно превратился в кошмар. Кошмар, о котором тогдашняя Варя даже и не подозревала. И тогдашняя Варя до последнего не понимала, что за змею пригрела на груди. Идиотка.

 Была бы хрономагия не запрещённой, генерал Невзорова определённо отправилась бы к себе прошлой и надавала ей пощёчин.

      Когда они оказались в отсеке временного заключения, Огрон с показательным послушанием прошёл в ближайшую свободную комнату, ведомый охраной. Комната только с виду казалась пустой и тёмно-серой: стоило солдатам пропустить мужчину во вторую её половину, за его спиной появился барьер, с виду напоминавший не очень толстый слой стекла. Но внешность была обманчива: это «стекло», напитанное магией, не поддавалось никаким, даже самым сильным ударам; его не брали ни пули, ни энергия, ни стрелы; даже разрушительные заклинания были зачастую бессильны. А антимагические наручи — как вишенка на торте, завершали картину, которую женщине долго хотелось увидеть. Хотелось, ведь так?

      — Оставьте нас, — отрезала Варвара, когда механизмы внутри камеры обнажили тахту и едва заметную дверь в уборную, в которой не было ничего острого, даже зеркала.

      Охрана ушла, а Огрон медленно повернулся к ней лицом. Та громко вздохнула и поджала губы. Она не знала, с чего начать. Она тогда действительно вздрогнула, когда ей внезапно позвонила Фореста и сказала, что Думан вернулся к ней в плачевном состоянии и рассказал, где можно найти остальных. Стоило ей увидеть Огрона в измерении Омега и направить на него энергоавтомат, Варя и вовсе потеряла всякий сон. За четырнадцать лет она привыкла к его отсутствию. Было гораздо проще свыкнуться с мыслью, что её муж просто… умер, погиб, а на Земле жил всего лишь монстр, укравший его облик.

      Его возвращение смело её покой, как цунами — небольшую прибрежную деревушку. Выживших нет, остались лишь руины.

      Пока Варвара думала, что сказать и как быть, маг взял инициативу в свои руки.

      — Интересно, а Дафна знает о моём существовании? — имя её дочери, произнесённое его устами, пронзило всю её суть молнией.

      — Ты всё-таки… — «её узнал?» — едва не закончила она, но тут же одёрнула себя. — Это не твоё дело.

      — Более чем моё, — едва заметно улыбнулся Огрон на её выпад. — Я же её отец, как-никак.

      Отец. Давно забытое слово в её доме.

      — Незнание — благо, ведь так? — парировала Варя.

      — Я смотрю, ты и до моего земного журнала добралась.

      — Да. И что Дафне, что остальным ни к чему знать, что их отец — чудовище.

      — Обижа-аешь, — протянул Огрон, на секунду натянув на себя оскорблённый вид, как очередную свою маску. — Какое же я чудовище? Ты тогда говорила, что я зверь.

      Он улыбнулся, обнажая зубы. Так лукаво и так, чёрт возьми, знакомо. По позвоночнику пробежались мурашки. Хотя «подозреваемый» и был от неё отгорожен почти всем, чем можно, смутный страх… нет, смутное напряжение, призванное интуицией, не уходило. С такими, как он, всегда нужно было быть начеку.

      А ведь она пятнадцать лет назад засыпала в его объятиях. Он видел её обнажённой и безоружной, её душа была у этого монстра буквально на ладони. Оглядываясь с высоты прожитых лет и пройденных испытаний, Варя видела много красных флагов и ловушек, им расставленных.

      — Знаешь, у меня ни один день не проходил без мысли о тебе. Как ты там, как там наши дети. Вспоминал нас с тобой. А ты, — продолжил он, возвышаясь над ней даже в камере. — ты думала обо мне? Хотя бы раз?

      — Нет, — отрезала она.

      — Неужели? Мы с Дафной, — произнеся имя их… её дочери, он причмокнул, то ли с негодованием, то ли разочарованно, — слишком похожи, чтобы ты, глядя на неё, не вспоминала меня.

      Варвара вздохнула и прикрыла глаза, не в силах с ним спорить. Он всё-таки был прав. Лжецы обычно хорошо чуяли ложь.

      — Я так и думал.

      Его взгляд опустился с её лица чуть ниже, в ворот её рубашки, скользнул по ключице и старому рваному шраму, который он оставил в их последнюю встречу, и остановился где-то у неё на шее. Варвара сдержала порыв потянуться к ней пальцами и нащупать рваный кружок от пули. Её бывший муж, не сдержавшись, подошёл чуть ближе и прислонил руку к стеклу, сощурившись. Впервые за несколько дней с его лица исчезло напускное безразличие, сменившись тревожной задумчивостью.

      — Шрам от пули, — пробормотал мужчина, — довольно свежий. Мне интересно, кто посмел сде…

      — Это тебя не касается, — перебив его, Варя подрагивающими руками одёрнула ворот рубашки в попытке скрыть от «подозреваемого» лишнее. — Но если тебе та-ак, — протянула она саркастически, — интересно… Эта пуля сделала меня генералом, Кроу.

      Огрон усмехнулся и медленно сцепил руки за спиной, отстранившись от барьера.

      Женщине же остро захотелось поднять ладонь и коснуться стекла, там, где оказались подушечки его пальцев. Назвать его по имени, а не по фамилии. Но желание было взято под контроль и заткнуто в самый дальний угол, за пределы сознания. Это был всего лишь порыв глупой влюблённой девчонки, которая умерла давным-давно. Нет, она не умерла. Её убили. Выстрелом в голову. Женщина, которой она стала спустя все эти годы, не велась на подобные манипуляции. Её нельзя было купить той смутной нежностью в серо-голубых глазах бывшего мужа, а давним чувствам, в прошлом позволявшим ей жить в полную силу без оков застарелой травмы, не было больше места в её душе.

      Любовь, казалось, быстро прошла, стоило ей оказаться ничем иным, кроме как фатальной ошибкой, а остатки чувств к Огрону лишь тормозили и проедали решимость, подобно кислоте.

      Тот Огрон, которого она любила как человека, как возлюбленного, как отца их детей, давно мёртв, как и та влюблённая девчонка. Или был всего лишь иллюзией.

      — Варя… — мягко начал он, но…

      — Для тебя, Кроу, — генерал Невзорова, — перебила его она; властно, резко, грубовато.

      В ответ — тихий смех, в котором чувствовались знакомые отголоски горечи.

      — Ты довольно быстро так взобралась по карьерной лестнице, как я погляжу. Я впечатлён, оленёнок.

      Её сердце, казалось, сделало кульбит в груди и застучало быстрее. Словно оленёнок увидел хищника, на мгновение замер и помчался в чащу прочь, гонимый ужасом и адреналином.

      — Прибереги слова для трибунала, — отрезала женщина, аналогичным жестом сцепив дрожащие руки за спиной. — Там твой острый язык понадобится, хотя ничем не поможет. Поразвлечёшь нас хотя бы.

      — Трибунал? — переспросил Огрон. — С чего это?

      — Не паясничай. У тебя слишком хорошая память, чтобы ты так сразу забыл, что ты ещё и дезертир.

      Лидер магов Чёрного Круга нехорошо улыбнулся, леденяще. Со знанием чего-то. И опять же, так знакомо. Годы повлияли на него (голос стал чуть ниже и хриплее, а о морщинах и говорить нечего), а связь с артефактом, основанном на вере немагических существ и магии земных фей, и вовсе, казалось, его иссушила, но… Мрачный блеск в глазах был тот же и аристократическая — даже хищническая — стать никуда не исчезла.

      — Как я мог забыть, что я ещё и дезертир, — с уловимым сарказмом ответил он. — Совсем состарился. Деменция меня догнала, не обессудь. Трудно держать свой рассудок в форме, когда живёшь веками, правда? Да и человеческая память не в состоянии столько удержать.

      На самом деле Огрону Винсенту Кроу было сорок восемь лет. Он снова плевался ядом и пытался вывести её — врага — на эмоции. Его, похоже, откровенно забавляли заявления директрисы Фарагонды, мол, их создала природа столетия назад. В Крепости Света знали правду о его «экспериментах» с артефактами и хрономагией.

      — Меня-то ты не забыл, что удивительно.

      — Тебя невозможно забыть. — Немного драматичная пауза — даже в клетке Огрон любил провоцировать. — И, оказывается, я тоже незабываем.

      Варвара еле слышно прошипела «пошёл ты» на выдохе, и сказала уже громче:

      — В общем, «рада» была встретиться. Пока мы шьём вам всем дело, может, встретимся ещё. К моей нерадости.

      Огрон сел на тахту, расставив ноги в лучшей своей манере, чтобы занять собой больше пространства и попробовать показать ей, кто на самом деле сидел в клетке.

      — С нетерпением жду следующей встречи, Варвара Николаевна, — негромко сказал он, а женщина развернулась на каблуках и стремительно пошла прочь.

      Даже когда она покинула отсек временного содержания, а стальные магические двери с шипением закрылись за её спиной, его взгляд продолжал жечь. Сквозь магию, сквозь стены.

      Охранники, увидев её, резко выпрямились и отдали честь.

      — Вольно, — бросила женщина и спешно прошла в лифт, нажимая сначала на кнопку «3», затем на кнопку с закрывающимися дверями.

      Оставшись в абсолютном голубовато-стальном одиночестве, отрезанная от мира Варвара не сдержалась и закрыла лицо руками. Сделала несколько глубоких вздохов, вплела пальцы в волосы и провела ими сверху вниз, словно пытаясь смыть с себя смятение. Прислонилась спиной к холодным перилам. Снова выдохнула.

      А в это время в голове и во всём теле роились воспоминания и неясные, противоречивые чувства, что выбили её из колеи. Варя иногда, в ночи, когда сна не было ни в одном глазу, думала, что будет, если они с ним снова встретятся. Обуяла бы ли её ярость? Исполнила бы ли она сказанное в итоге? Или же она нашла бы в себе силы простить? Расплакалась бы ли она от горечи и облегчения?..

      И вот, наконец, спустя четырнадцать лет, они встретились лицом к лицу. Плакать женщине не хотелось, но глаза горели. Ярость растворилась во времени, но осталась тлеющая в груди злоба. О прощении за то, что Огрон Кроу сделал и, что самое главное, скрыл от неё, речь не шла. Чтобы простить подобное предательство, надо было быть либо святой, либо тряпкой, а Варвара не являлась ни тем, ни другим. Её бывший муж отныне в руках закона, который она обязана исполнять, не оглядываясь на прежние чувства и связи. И всё же что-то тянуло её назад в камеру, словно невидимая рука схватила её за ворот и потянула.

      Раздался короткий звонок, заставив генеральшу вздрогнуть и выпрямиться, и двери лифта раскрылись. Она вышла в коридор и почти сразу же нашла свой кабинет, в котором её должна была ждать её дочь.

      Дафна, расположившаяся на кожаном диванчике с ноутбуком на коленях и кипой бумаг подле себя, сразу же оживилась и подняла голову, когда Варя вошла внутрь. В отличие от большинства кабинетов в здании отдела особых и межизмеренческих дел, на её рабочем месте царствовали более тёплые оттенки белого и бежевого, а окно выходило на солнечную сторону. На подоконнике расположились горшки с комнатными растениями, с виду экзотическими, с яркими бутонами, но вполне живучими. На широком писмьенном столе — порядок, пусть и приправленный лёгкой усталой небрежностью: когда Варваре не нужно было мотаться по далёким измерениям и тренировочным полигонам, она маялась с отчётами и документами, как обычная офисная работница. Это время было самым спокойным, пусть и не очень любимым: ей больше нравилось тренировать и тренироваться самой, нежели сидеть весь день в четырёх стенах и мучить глаза экраном монитора, а голову — вещами вроде правил оформления отчётов для Крепости Света и полиции Магикса.

      Женщина раздражённо помассировала виски пальцами. Мысли всё ещё роились в её голове; хотелось немного тишины. Нет, тишина могла её оставить наедине с воспоминаниями и чувствами, которые она больше всего хотела оставить в прошлом, запереть за семью печатями в подсознании или вовсе их стереть. Хотелось покоя.

      — Что-то не так? — спросила Даф, неожиданно показавшись в этот момент особенно похожей на своих отца и бабушку. Солнечные лучи окрасили её волосы в огненно-алый.

      — Не, всё нормально, — Варвара качнула головой, — я просто устала. Кроу, — с языка чуть не сорвалось «твой отец», — энергетический вампир какой-то.

      — Мне даже интересно, почему этот чувак так на меня пялился?

      — Каким образом? — Варя плюхнулась в удобное офисное кресло. — Я видела, что этот «чувак» с тебя глаз не сводил.

      — Ну, знаешь… — Дафна потянулась, — будто он меня знает, но хочет убедиться, что не обознался.

      — Не обращай внимания, Даф.

      — А он часом не мой родственник? — не унималась она.

      — Вы почти однофамильцы, только и всего.

      — А хули мы так похожи, мама? — Дафна закатила глаза.

      Генеральша же шумно вздохнула, ковыряя кожицу на большом пальце.

      — Ну, — неловкая пауза, — ладно, может быть, вы и вправду родственники. Дальние. — снова неловкая пауза, и она обратилась к дочери уже значительно строже. — И что я говорила по поводу нецензурной брани при мне?

      — Извини. Но всё же…

      — Даф, что ты хочешь, — женщина повысила голос, вспылив, — чтобы я сказала, что Огрон Кроу — твой отец?

      Повисла тишина. Варвара на мгновение закрыла лицо руками. С тех пор, как их с Огроном какие-либо отношениям пришёл конец, она спрятала от детей (и не только) всё, что раньше их связывало. Фотографии, документы — всё, что могло навести на этого человека, нет, монстра. Им же она сказала, что отец бесследно исчез во время одного из заданий. Его так и не нашли и в итоге признали мёртвым. Крепость Света её поддержала в этих стремлениях, как и было произнесено и прописано в их уговоре.

      На удивление Варвары, её детей это устраивало, пусть и их любопытство иногда можно было черпать ложками. Особенно любопытство Дафны — единственной, кто хоть что-то запомнила от своего отца. Возможно, она даже могла если не узнать Огрона, то понять, что где-то она его точно видела в детстве. Или кого-то до одури похожего на него.

      Дафна же, удивлённо посмотрев на неё и смутившись, ответила:

      — Ладно, мам, меня понесло, признаю. — Но, задумавшись на несколько секунд, спросила: — Но мне всё-таки интересно, почему ты лично взялась за магов Чёрного круга? Ими же эти Винкс занимались?

      — Они служили в Крепости Света, — уже спокойнее пояснила женщина, — пока не дезертировали. Я их лично знала. А Винкс… они просто загнали этих, — хриплый смешок, — господ к нам прямо в руки. Они не судьи: эти девушки летают, сверкают крылышками и геройствуют. Не скажу, что это плохо, но они умрут со скуки в первую же неделю, если будут делать нашу работу.

      — Ты-то точно в позапрошлом октябре чуть не умерла, и явно не от скуки, — прыснула Даф, напоминая о той самой пуле.

      — Дафна.

      — А ты знаешь, на допросе этот чел та-ак на тебя смотрел…

      — Дафна Бернадетт Не…

      — Хорошо-хорошо, — она подняла руки в примирительном жесте, — молчу и пишу отчёт.

      — Вот и правильно, — усмехнулась Варя, откидываясь на кресле и нажатием на сенсорную кнопку включая компьютер. — Пиши отчёт, а то снова останешься без стипендии.

      — Мам, — с усталым вызовом протянула Дафна, прежде чем вернуться к заполнению отчёта по практике.

      До шести вечера они просидели за рабочими местами в относительном молчании, иногда переговариваясь друг с другом по поводу отчёта. Варя просматривала цифровые копии многочисленных фальшивых земных документов своих бывших друзей (и бывшего мужа), оцифрованные журналы Огрона, которые тот вёл на протяжении десятилетия. Да, подумалось женщине, они прожили на Земле достаточно богатую жизнь до своего триумфального появления во дворе Алфеи. В местах, подобных Земле, способность к магии была неоспоримым и нечестным преимуществом. Особенно такой, как у магов Чёрного Круга.

      Дафна неожиданно прекратила что-то печатать и задумалась. Между её бровями залегла знакомая складка. Не менее знакомо она сощурилась в попытке снова уловить упущенную мысль. Варя тихо вздохнула. Всё-таки Огрон был прав — в Даф достаточно черт, унаследованных от него, и игнорировать это казалось невозможным.

      Девушка захлопнула ноутбук, потянулась и принялась собираться: открыла тёмно-серый рюкзак, который украшали многочисленные мелкие брелки, порылась в его беспорядке, чтобы освободить место для компьютера. С тихим «вжух!» она закрылаего и, взвалив на плечи, спрятала телефон в карман джинс.

      — Ты домой? — спросила Варвара.

      — Ага, — кивнула Даф, подходя к двери.

      — Я задержусь на работе сегодня, приготовьте что-нибудь поесть. В холодильнике вроде всё на пасту с беконом и грибами есть. Только посмотри срок годности у сливок.

      — Да, мэ-эм, — Дафна шутливо отдала честь. — Слу-ушай, а близнецы уже неделю ничего не готовили. Можно, я их заставлю?

      — Дафна.

      — Ну пожа-а-алуйста, ма-амочка, — взмолилась она. — Я на выходных сделаю генеральную уборку у себя в комнате.

      — И у близнецов? — усмехнулась женщина.

      — Мама!

      — Ладно, — протянула она, — скажи Родиону с Андреем, что сегодня готовят они.

      — Отлично! — Даф лукаво усмехнулась и, выудив из кармана телефон, принялась строчить что-то. Судя по всему, подумала Варвара, это было ликующее сообщение в семейный чат.

      Это было бы что-то вроде «ПОСОНЫ СЕГОДНЯ ВЫ ГОТОВИТЕ ЛОЛ». Дафну в Академии Магов нередко хвалили за грамотность, но в переписках она позволяла себе расслабиться и забыть о, например, запятых, и использовать странные молодёжные словечки.

      — Поможешь им убраться в воскресенье. — Пальцы девушки замерли над экраном, а она сама подняла голову, скривившись в недоумении. — У них такой срач, вдвоём они не справятся. И я слышала, ты им что-то задолжала, да?

      — Мам!

      Варя расплылась в улыбке, глядя на сердитую и слегка покрасневшую от возмущения Дафну. Та всегда, с самого детства, казалась ей довольно милой, когда сердилась. Ей каждый раз хотелось протянуть руку и ущипнуть дочь за щеку. Вот только Даф часто в ответ на такой жест сердилась ещё больше. И становилась ещё более умилительной, даже будучи почти что взрослой девушкой. Почему «почти что»? Она уже была по закону взрослой.

      — Ладно, — цокнула она, — но только немного. Потому что я этот срач у них не устраивала.

      — Давай. Увидимся позже.

      — Пока.

      Дафна, на прощание помахав рукой и звякнув ключами от виндрайдера (давно желанный подарок на совершеннолетие и получение водительских прав), вышла из кабинета. Дверь тихо захлопнулась, а Варя, помрачнев, перевела взгляд на рамку с фотографией на столе. С неё на женщину смотрели она сама и её дети — единственные хорошие последствия той «ошибки». Они все смотрели на неё из парка развлечений и улыбались. Старшая Дафна, иногда до боли похожая на отца, хрупкая и боязливая, как оленёнок, Алиса, взявшая больше от своего дедушки, и такие разные по характерам близнецы, отрастившие чёрные длинные локоны. Старший Родион был более закрытым и мрачным, чем младший (родившийся буквально на двадцать минут позже) Андрей. Их очень редко путали, пусть у них и были одинаковые лица и одежда в схожем стиле.

      Огрон был прав. Отрицать это всё-таки не имело смысла. Она часто — иногда слишком — вспоминала о нём, глядя, как растут их дети. Но ещё чаще она вспоминала, что это и её дети. Дети, которых она выносила и полюбила всем сердцем.

      Женщина опустила взгляд на ящик в столе, больше похожий на сейф с цифровой панелью. Сенсорные кнопки подсвечивались в полумраке, словно поддразнивая её. Наскоро набрав четырёхзначный код, она открыла ящик и просунула руку внутрь. Легко пройдясь по важным документам, она нащупала плотную бумагу и выудила слегка потрёпанную и немного выцветшую фотографию.

      На ней улыбалась она сама в простеньком, но до боли очаровательном свадебном платье из летящего мелодийского шёлка, с закрытой шеей, с фонариками на плечах и кружевами. И Огрон, в чёрном костюме-тройке, обнимал её за талию и смотрел в объектив, улыбаясь уголками губ. Его взгляд, несмотря на веселье в нём, был всё таким же: холодным, внимательным, пронзительным.

      Чёрное и белое. Свет и тьма. Добро и зло, которые были относительны. Охотник и его жертва.

      Тогда — двадцать лет назад — они были невообразимо счастливы. Или, возможно, казались. В то время Варвара уже многое знала о нём, в том числе и то, что могло легко его вернуть на Домино — до войны с Тремя Древними Ведьмами — и засунуть в петлю, как и его отца, но… Она выбрала замести это под ковёр, как пыль. Выбрала прижать его к себе крепче, сделать неотъемлемой частью своей жизни и сохранить его секрет. А заодно и завести вместе с ним парочку новых, которые могли и её легко отправить на трибунал, а потом — прямиком в Омегу.

      Ей повезло, что высшие чины, зная её заслуги и способности, выбрали закрыть на это глаза. Ей просто нужно было самой сделать выбор. Который к тому мгновению уже был так или иначе сделан.

      Варя мысленно вернулась в камеру и сравнила лицо того Огрона, что был на фотографии вместе с ней, с лицом Огрона, сидевшего сейчас там, внизу, в полном одиночестве. Время никого не щадило, в том числе и её саму. Она взглянула на своё размытое отражение в стекле, затем сосредоточилась на городе, который стал её домом, в основном благодаря Огрону.

      Стоило ему её обнять — весь страх и вся боль от одиночества растворялись без следа. Она чувствовала себя как дома, в безопасности. В поцелуе она чувствовала себя любимой, желанной, нужной. Он не скрывал от неё свои жгучую страсть и восхищение, когда они оставались наедине. Не прикрывайся. Ты прекрасна. Он не упускал возможности приложиться горячими губами к её пальцам, хотя со стороны казался немного отстранённым и язвительным. У тебя золотые руки и золотое сердце.

      Неужели всё это было всего лишь актёрской игрой? Всего лишь ложью?

      И что бы было с миссис Кроу, доживи она до сегодняшнего дня? Как бы она отреагировала на то, что все, все её старания оказались потрачены впустую?..

      На глаза попалась запечатанная пачка ментоловых сигарет. Рядом с ней аккуратно лежала электрическая зажигалка, как напоминание быть сильной и не поддаваться вредным привычкам. Варя вздохнула и откинулась на спинке кресла, закинув ноги на стол. Впервые за десять с лишним лет ей страшно захотелось выйти из этих душных стен и покурить. Вдохнуть в себя дым. Поджечь воспоминания. Выкурить образ Огрона и смешанные чувства из своей головы, как чёртовых клопов, наводнивших её кровать.

 Редактировать часть