Как оказалось, к удивлению Альбедо, у Гринбергов есть ещё одна… семейная черта характера, из-за которой с ними порой неловко общаться. И решить, как именно он к этому относится, так и не удалось — с одной стороны это действительно неловко, а с другой… доказывает, насколько близок он стал хоть с кем-то в своей жизни, помимо Алисы и Кли.

      — Держи, — с ласковой улыбкой произнесла госпожа Гринберг, ставя перед ним пирог, и Альбедо, успешно избалованный за то время, которое уже состоит в отношениях с Азалией, привык к этому и не желает отвыкать вовсе, — я рада, что ты стал чаще заглядывать к нам.

      — Я не могу отказаться от вашего приглашения, — вежливо ответил Альбедо, — особенно когда вы настолько гостеприимны ко мне.

      — Брось, разве это можно считать чем-то особенным? — отсмеялась женщина, отмахнувшись. — Я и рада баловать своих детей. Благо, что ещё ни один из вас не жаловался на мою готовку.

      И, сидя за столом на роскошной кухне семейного поместья Гринбергов, Альбедо ничего не ответил, упершись взглядом в пирог, поставленный перед ним. Всё было как обычно — просторное помещение, залитое солнцем из огромных окон, выходящих во двор, где провели половину детства Азалия и Фалалей; тонкий аромат свежесобранных цветов с утёса Звездолова, что собирал господин Гринберг, чтобы подарить своей жене; Альбедо, ощущающий себя не в своей тарелке от мысли, что он, возможно, всё неправильно понял, и никто его частью семьи не считает.

      Впрочем, сама женщина не заостряла внимание на этой небрежно брошенной фразе и продолжила разговор, потому Альбедо быстро отпустил ситуацию.

      С ней достаточно легко не обращать внимание на двоякие фразы и всё списать на разыгравшееся воображение.

      С господином Гринбергом — намного труднее.

      — Неожиданно, что их доставили настолько быстро, — удивлённо-удовлетворенно произносит Альбедо, осматривая только-только привезённые материалы.

      Пусть Альбедо и прославленный алхимик, но его слава в большинстве случаев не имеет веса вне Мондштадта, да и сам он не стремится к тому, чтобы его везде узнавали. Впрочем, нельзя отрицать, что из-за этого было трудно достать некоторые… специфичные материалы для изучения. Связи — полезны, если уметь их поддерживать, а коммуникабельностью Альбедо не может похвастаться.

      В отличие от господина Гринберга, что из-за своих экспедиций и путешествий обзавёлся приличным количеством знакомых, способных по его просьбе достать всё необходимое, будь это даже редкие травы из Сумеру или Натлана. Стоило только Альбедо упомянуть за ужином, куда его пригласили, что ему не хватает определенных вещей для исследования, как тут же получил предложение, от которого было тяжело отказаться.

      — Я обязательно расплачусь с вами чуть позже, — обещает Альбедо.

      — Забудь об этом, — рассмеялся господин Гринберг, поправив шляпу, — мне от тебя ничего не нужно. К тому же, кто будет брать деньги с родни?

      После этого господин Гринберг спокойно распрощался с ним, пожелал продуктивного исследования и покинул лабораторию, оставив Альбедо наедине со своими хаотичными мыслями.

      Фразы господина Гринберга, в отличие от его жены, далеко не двусмысленные. Вполне себе прямолинейные, как и у Фалалея, с которого, по сути, абсолютно всё началось. Кактус, который он подарил, до сих пор живёт по соседству в лаборатории, но никто так и не объяснил Альбедо, какой символизм был сокрыт в этом маленьком зелёном растеньице. Вернее, Фалалей порывался — Азалия между строк пригрозила ему жестокой расправой.

      И именно Азалия единственная, от кого Альбедо не может игнорировать подобные фразы. Если к господину Гринберга он успел привыкнуть, — но не смириться, — то Азалия абсолютно всё делает до того своеобразно, что не остаётся ни единой возможности приспособиться к её характеру.

      Впрочем, не то чтобы Альбедо жаловался — ему всё так же по душе её нрав.

      — Фалалей наконец-то прислал нам приглашение на свадьбу, — с улыбкой делилась Азалия, вертя в руках аккуратный конверт, — ты ведь сможешь поехать?

      Альбедо чуть наклонил голову, отложив перо и призадумавшись. Получить отпуск для него не проблема — Джинн всегда говорила, что ему стоит больше отдыхать и уделять время себе, а с работой справится и Сахароза. Но принять приглашение на свадьбу — принять тот факт, что он действительно… признает себя частью их семьи. Сомнения, что он имеет право считать себя таковым, всё ещё одолевают его.

      — Разве это будет уместно? — аккуратно поинтересовался Альбедо, складывая документы в ровную стопку, закончив с работой на вечер. — Всё же свадьба… достаточно личное мероприятие.

      — Не вижу ни единой проблемы, — хохотнула Азалия, и, слезнув с подлокотника дивана, на котором до этого сидела, прошла до стола, чтобы привычным жестом обнять со спины, потрепав по плечам, — в чём дело? Фалалей прямо сказал, что хочет присутствия всех близких, потому я уверена, что он расстроится, если ты откажешься, но если не хочется, то никто не станет заставлять тебя ехать куда-то.

      Альбедо устало вздыхает, откидываясь на стуле и подставляя лицо для того, чтобы Азалия с улыбкой мазнула поцелуем по его скулам. В её присутствии всегда становится спокойно-спокойно, располагая к тому, чтобы высказать все свои сомнения.

      — В какой-то момент я сменил свою фамилию на Гринберг, но забыл об этом?

      — Пока что нет, — ответила Азалия, чуть прищурившись, — но, судя по всему, моя семья некоторое время не давала тебе покоя, пока я была в отъезде. Расскажешь, что случилось?

      — Ничего серьёзного, — Альбедо прикрыл глаза, стойко игнорируя не менее двусмысленное «пока что нет», — но я никак не могу понять — твои родители взаправду считают меня частью вашей семьи, или я просто выдаю желаемое за действительность из-за их своеобразной манеры общения?

      — Боюсь, что именно первое, — Азалия рассмеялась, смахнув растрёпанные пряди с лица Альбедо, — моя родня… достаточно цепкая, когда на горизонте появляется кто-то, кто хорошо ладит с кем-то из подрастающего поколения нашей семьи. Мне жаль, что я заранее не предупредила тебя о том, что связываться с нами всё равно, что добровольно наступать в капкан.

      Альбедо посмеивается в ответ — вряд ли подобное отношение можно относить к чему-то негативному. Получать заботу, до этого совершенно не зная, как ощущается семейная любовь… приятно. К тому же, на самом деле ничего не поменялось — господин и госпожа Гринберг как относились к нему, словно к своему сыну, так и относятся. Разница лишь в том, что теперь они делают это куда откровеннее, чем раньше. И для этого наконец-то есть причина.

      К тому же, подобное тесное общение с ними научило Альбедо обращать внимание на все брошенные вскользь слова, чтобы понять, когда Азалия осознанно опускает некоторые детали.

      — Ты ведь специально сказала «родня» вместо «семьи»? — аккуратно интересуется Альбедо, пока Азалия нежно перебирала его пряди. Услышав вопрос, та вновь хохотнула.

      — Возможно, — расплывчато ответила Азалия, но стоило только пересечься взглядом с Альбедо, как та вздохнула с улыбкой и продолжила, — мои тётушки по линии матушки достаточно… любвеобильные женщины. И они крайне заинтересованы в том, чтобы увидеть юношу, что привлёк моё внимание. Фалалей говорил мне, что они съедят его заживо от любопытства, если я не уговорю тебя приехать на свадьбу, и боюсь, что это не так далеко от истины.

      Альбедо не смог сдержать ответного смешка. Кажется, те безобидные двусмысленные фразы, которые пора уже научиться принимать как должное, меньшее из того, что его ожидает в будущем.

      И он совершенно не против, раз уж на это пошло.