Да что это за день такой! Бону на голову столько дерьма за сферический час (что бы это ни значило) свалилось и это он ничего толком сделать не успел. Ругался знатно,кулаки чесались, машина реваншизма завелась… но в той ситуации только оставалось по пустой сцене, как умалишенный, шнырять взад и вперед, влево и вправо, думу думать недобрую.

Нет, эту картину он не мог развидеть, рычал злобно, кулаком по лбу себе колотил, забыть жаждал… эта жирная сальная лапища на ее ляшке… ужас! И она, сволочь,радовалась! Очень уж это напоминало один гребаный вечер…

Точно так же, без объявления войны, не сказав: «прощай навсегда», эти лапища,впивающиеся в ее плоть, сколько страсти и никакого сопротивления с ее стороны… И, в качестве «добивающего» эта брошенная презренная фраза: «Дай и пусть идет отсюда». Проходил однажды: наглый плевок в лицо и последующий за этим поток проклятий.

А ведь все так хорошо начиналось. Доверять они друг другу по-тихоньку начали, Мэри шарахаться от него даже перестала, наоборот — сама здороваться с ним стала!Обособляться от этого «Золотистого Стафилококка» начала, так как наконец эта пелена всяких бредней про «ту самую платоническую любовь» начала слетать. Но она, сука, вернулась к ЭТОМУ ПИДЕРИКУ! ОНА ВЕРНУЛАСЬ К НЕМУ! То есть,весь прогресс был зачеркнут? Выброшен?

Что во всей этой истории было проебано упущено из вида, какая часть в одночасье стала «не столь важной» — вот этого парень не мог понять. Это он так за два дня отсутствия в злодея превратиться в ее глазах успел, что девушка от него отмахнулась, будто ничего не было? В это не верилось вообще, особенно после всего, через что она прошла и вероятно прочувствовала, но ОНА, СУКА, ВЕРНУЛАСЬ в удушающие объятия этой мерзкой, немытой, жирной диктаторской хари, что только и умеет жрать, вонять и ничего не делать! 

Нет! Бон не мог это оставить просто так! Изначально он думал причинить вред исключительно ее горе-кавалеру (за того говно-Фокса). Наивно так полагал, что диалог со спутницей этого дифичента поможет достичь желаемого (может и большего)… ага, щас! «Пусть идет отсуда» — и это все пока она не прекращала массировать эту лапищу!

Бон один раз, будучи очарованным янтарными глазами, спустил наплевательское отношение к себе на тормозах и поплатился. Получив тогда нож в спину, он не поспешил сие «чудо» вытаскивать: вместо этого оставил его торчать, где торчал. Ответ, что у него был, казалось, лежал на поверхности и был до боли очевиден. Им служило то самое его лекарство: оно вроде как притупляло чувство боли, а по факту — Бон был одурачен…

Было больно тогда и в этот раз «режет» не меньше. Но теперь на новый «нож в спину» ответит настолько мощно и разрушительно, насколько позволит его ебанутая фантазия! Он победит несмотря ни на что!

И да, вам не кажется, что парень еще кому-то до той злополучной поездки цветы с конфетами (может тортиком, может ни с чем) гарантировал вручить за ту клоунаду его старшего брата, которую этот кто-то неправильно понял? Хер теперь он чего даст, даже за Шедоу извиняться не будет — наоборот сподвигнет его делать так же и больше.

Черри впридачу к вышеизложенным актам содомии «отличилась» знатно. Да, она руки свои запачкала изрядно так, решив помирить сие парочку. Имелась большая вероятность, что именно из-за нее все вышло как вышло. А нахрена она взялась спасти «давно разломившийся Титаник»? Наивная детская доброта? А еще она куском торта угостила: вкусненький, кстати, оказался. 

Так что вердикт пока такой: за то, что поучаствовала в срыве его плана, Бон поставил Черри оценку «какашка», а за нормальное к нему отношение тот поставил крепкое:«Я тя всю жизнь котировал!». Так что он еще подумает как ноги допишут (голова дотянется, спина взлетит и руки дойдут).

Бон наконец присел на край сцены. Отсюда он падал, здесь Мэри его спасала… Парень закрыл глаза, хотел убедить себя, что все было ровно так, как и три дня назад. Но это лишь подлило масла в огонь — нашло на него это дурное, липкое ощущение бессилия. Что-ж, это пожалуй, открыло ему глаза на то, как все может перевернуться с ног на голову, а совершенно любая вещь — совершенно запросто отнята. 

Гнев прошел, вместе с ним и любое желание разрушать творить, руки опустились ниже нижней точки вселенной (низ чего!?). Куда делся тот былой дух реваншизма?Куда ж испарилась та идея вечного движения сквозь трудности к победе? 

 — А что это бездельник сидит, не работает? — Шедоу как обычно возник из ниоткуда, как раз в самый неподходящий момент. И что дальше? Тупая политиканская шутка или может очередная патриотическая брехня? 

 — Хуй вам, бастую… — раздосадованно вздохнул младший брат. Тот даже минимально спрятать эмоции не потрудился, так он впутался в недобрые мысли

 — Чего опять стряслось, Клиболд!? Какая такая жизнь тебя помять успела? —старший же брат наоборот, пока на подъеме был, шагал так бодро, нос кверху,настроение выше места обитания Б-га…

 — Металл, сука, моя жизнь… — так же ответил Бон — Помнут меня пидарасы, а я кувалдой блядской постучу, согну себя взад.

 — Ай, кончай киснуть! Нам к боссу надобно, костюмы, краситься и прочие специальные операции проворачивать! — попытался тот пессимиста растрясти, да оптимизмом заразить — Хорошо ж гульнули, не помню, правда, ни шиша… Но вернулись же!

 — Мы там, вот блять, прям щас лежим в голодном бреду и скоро помрем от жары…

 — Про смерть от голода мне тут не надо! Мы ж здесь, живы, хвала Дяде Сэму! А насчет подкрепиться я как раз за! — поспешил уже Шедоу на кухню

 — Нихуя там нет! — крикнул страдалец брату напоследок, а тот не услышал, на кухню рванул, точно на соревнованиях по легкой атлетике был

Так и скрылся там Шедоу, сначала на минуту, а там и на полторы… парень подумать уж грешным делом успел, что и братец его туда же. А вот, оказалось, нет: вышел оттуда через две минуты. Вроде как с той же грацией он пришел, подсел и:

 — Ты прав, ничего у нас не осталось, надо за продуктами идти. — в голосе оптимизма уже поубавилось, хоть страдалец такого и не заметил

 — Заебись, не так ли! — Бон подорвался вдруг с места — Охуенная жизнь Берни и Шелдона выдалась… Пиздатая и веселая, Бог сидит, веселится, нахуй, нас как юморески Джорджа Карлина слушает! 

Так Бон и ушел куда-то в сторону главного холла, зачитывая эти ваши псевдотирады разочарования и чего-то там еще (или как там сие безымянное чувство называется), оставив брата одного у сцены.

Видел парень, что Берни был сильно расстроен и был мыслительно погружен в некую проблему. А что Шедоу? А Шедоу до скрежета в зубах не любил вранье в любом виде, но признавал: иногда бывает лучше дать сладкую ложь, чем горькую правду. Да, говорил всем, что ничего не помнил и строил из себя дурачка, но на деле же он помнил многое и смекал что к чему. Помнил в том числе и те откровения Бона…

Призадумался Шедоу. Признания, загадочные письмена, поведение… Картина стала наконец складываться, нелицеприятная такая, а как сложилась воедино — как за Бона больно стало! Не иначе как в поехавшую эту «влюбился». Вот отсюда и вся эта ревность, особенно на фоне былых поражений.

Да, страдалец во всем виноват сам. Что тогда все бездарно просрал, что в этот раз нафантазировал себе невесть чего. Это как с граблями: черенок как и прежде метко зарядил ему прямо в лоб. И если Бон не мог самостоятельно из порочного круга выбраться, то логично было бы ему помочь. И не напрямую (вспоминаем предыдущее решение), а так, будто «сам Господь Адольф Бог» благоприятную почву для свершения «всякого» делают. (А то хер ли Бон заявлял в пьяном угаре, что Бога нет, аргументируя это тем, что астронавты мимо него не пролетали?)

* * *

 — И так, Клиболды… зачем вы сюда пришли? — начальник негромко спросил прибывших в его кабинет выше указанных сомнительных личностей. Ох и не рад же он был их видеть живыми, так бы и прибил на месте. Старшего за то, что трясся весь и вел себя маленьким ребенком, разбившим мамину вазочку, младшего за не знающий границ пофигизм и отрешенность 

 — Добрый день, мистер Вуд… — Шедоу уже после этого выпал в осадок и неуверенно начал — Мы этого, извиняемся за вчерашнее отсутствие… нам сказали явиться сюда за получением инфо…

 — Молчать! Почему вас не было вчера!? — ударив кулаком по столу, рявкнул Альфред

 — Мы… эммм… — еще немного и с Шедоу бы стал литься Ниагарский водопад 

 — Вечером 13 июля мы уехали в Феникс по семейным обстоятельствам, должны были вернуться 14-го днем. — внезапно вклинился Бон, строгим таким голосом начав нести что в голову первым взбрело — На обратном пути мы были ограблены, отху… то есть, избиты и брошены в пустыне. Приносим свои извинения.

Шелдон перевел свой взгляд на брата. Бон, такое ощущение, пустился во все тяжкие, будто все, что мог потерять, уже потерял. Этот тон голоса, строгий и в то же время с ноткой печали голос…

 — МНЕ НЕ НУЖНЫ ВАШИ ОПРАВДАНИЯ! Я конкретно спросил, ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ЯВИЛИСЬ СЮДА ВЧЕРА! — начальник будто таблетку озверина принял, в Сатану превращаться принялся краснеть. Еще немного и до демонстрации грубой силы бы довел дело

 — Мы вчера полдня ехали и доехали только ближе к вечеру. Остальные могут это подтвердить. — так же спокойно ответил Бон

 — Только оправдываться и можете! Обоим вычет по сто долларов из зарплаты, ПОНЯТНО!? 

 — Поняли, еще раз приносим свои извинения. — ответил младший

 — И так, информацию хотите мне? СЕГОДНЯ В ПЯТЬ, в основном зале будет фотографирование. Чтобы к пяти часам вечера вы были в костюмах и чтобы ваших синяков и царапин было не видно! И отдельно вам, как вас там…

 — Бернар.

 — НЕ ВАЖНО! Избавиться от синяков под глазами и привести свою швабру в подобающий вид, ВЫ МЕНЯ УСЛЫШАЛИ!?

 — Услышал.

 — И второй брат-акробат! Чтобы щетины и синюшных глаз у Вас не было! ПОНЯТНО!?

 — Я понял.

 — Раз все услышали и поняли, так с глаз моих долой! — для пущего устрашения начальник и ладонью по столу с размаху ударил

* * *

«…как можно быть неебаться каким уверенным в том, что я скопытился, можно так же сказать, что за мной явится сама Смерть. Прибудет ли она завтра с рассветом или в крысу пизданет меня со спины косой уже сегодня? Закончу ли я как и все, забытым или…»

 — Ай, блять! Не дергай ты так! — вскрикнул вдруг Бон, который уж в свои мысли углубиться успел

 — Извини, какая у тебя волосня, такие и меры. — сухо ответил Шедоу. В первый и, возможно, в последний раз ему предстояло работать с длинными волосами и этот опыт уже обрел резко негативный окрас

Простенькая голубая рубашка с коротким рукавом, (порвана, правда на спине в результате пьяного дебоша и криво подшитая черными нитками), запасная пара черных джинсов, ждавшая своего часа еще со времен… хуй знает не известно каких, если честно. И этот пока не законченный говно-образ дополняли относительно новые «конверсы»Шедоу (один фиг ему те малы были). 

Бон поначалу сильно противился их напяливать, кривил ужасающие физиономии, на стену лез — до того боялся подцепить грибок (по ошибке считал его ЗППП), босиком чуть ли не зарекался ходить до самого гроба. Продолжалось это всего минуту, но шороху парень навел из-за этого, а потом тоска обратно оккупировала его разум и он сдался.

Оставалось вроде как немного совсем: галстук-бабочку повязать, напульсники белые,чтобы скрыть травмы на предплечьях, расчесаться… черт его дери — как-то еще надо было скрыть эту нездоровую кожу мертвеца, особенно то, что творилось на лице.

И пока Шедоу своего брата расчесывал… ах да, говорил я когда-нибудь, что Бон расческу в руки брал не более двух раз в месяц? Не? В общем, длинные волосы, легкая их сдуваемость от малейшего порыва ветра — в его блондинистой швабре образовались колтуны, не столь заметные, если об их существовании не знать, но серьезные.

А что забыл Шедоу в комнате брата и почему именно он занимался тем, чем Бон должен был заниматься сам? Последний сидел на жопе ровно и нихрена не делал, глазами сверлил сложенную на столе кучу из необходимых вещей. Вот старший и впрягся.

На чем я остановился? На том, что главный «патриот всея Америки» пока распутывал эти гнезда, думал, как бы так элегантно принудить братца своего приунывшего пойти к девушкам «носик припудрить», чтоб тот восстание не поднял на фоне текущего состояния. А принудить его это сделать придется, раз уж замечание ему за это уже сделали.

 — Капрал Клиболд, что с травмами делать будете? — Шедоу решил подойти с тыла

 — Я тебе че, все так сразу, блять, все болячки сниму и синяки уберу? Как, сука, мне сделать, не подскажешь, а!? — Бон рефлекторно в порыве раздражения дернул головой — АЙ, БЛЯТЬ, нахуй так драть?

 — Смирно потому что надо сидеть и смиренно ожидать, не то, как ты щас сделал!Не моя, знаете ли проблема, что ты отрастил себе такие патлы и за ними ты спустя рукава ухаживаешь!

 — Хуй тебе, срезать я НЕ БУ-ДУ и точка! — категорично заявил шваброносец, таки сдержавшись от свершения импульсивных телодвижений. Хоть и видно было, что это прямо рвется изнутри и держать было тяжело, но пытался — Я, да без гривы!? Это не я! Это то чмо сопливое, что проебывать только умеет!

 — Никто не говорит, что надо стричься налысо. Что с порезами делать-то будешь? С мешками под глазами?

 — Да пусть пизды мне вставляют и гонят куда хотят! Мы, сука, умерли там… то есть, блять… мы мертвы, жизни потеряли уже, так что хули мне?  — теперь уже отрешенно  сказал Бон

 — Да какие «мы умерли»? Я тя умоляю, мы живы, но да, признаю, от нас что-то все отвернулись… Самого это пугает. — Шедоу сам на этом предложении в некоторые сомнения начал впадать

 — Ага! Признал, блять, что это случилось! Мы сдохли! Это наказание нам за наше ебучее существование! — парень аж со стула вскочил, чтоб в старшего брата пальцем тыкнуть — Расчесываешь меня, говоришь? Где она, расческа твоя… моя… вишь, я сдо…

Шедоу раздраженно вздохнул и спокойно выдохнул:

 — Нет, не бредишь ты, она в твоих волосах застряла. Сядь на место и я ее оттуда достану…

И так полчаса (и кучу прогнанных матов) спустя Бон был практически полностью готов к «бою». И рубашка была заправлена без складок и волосы в хвост заплетены и красная бабочка идеально ровно повязана была и напульсники натянуты. сталось только кожу лица в порядок привести.

 — Нам надо штукатуриться идти. — чуть ли не приказывая, сказал Шедоу, смотрясь в зеркало

 — ЧАВО!? — Бон сие большой и жилистый намек увидел, сделал дурачка и вкушать сие отказался

 — В смысле «чего»? Краситься идем, ща найдем у кого можно…

 — И? Чтоб пизды нам остальные вставили!? Это ж бабство ебаное!

 — Ага, сказал тот, кто отрастил себе «львиную гриву». — посмеялся Шедоу — Во всяком случае, они и могли отвернуться, А ДЯДЯ СЭМ ВСЕГДА БУДЕТ С НАМИ! Пойдем!

 — Не, блять, не-не… ты че удумал? 

 — Ничего не удумал! Или хочешь, чтобы Смерть с косой к нам пришла по имени «А» и фамилии «В»? Там мы точно сдохнем, вот в прямом смысле… 

 — Да понял я твой охуенный план. Охуенный он, да… Так а к кому? — мелкий наконец утихомирился. «Как ты, блять, догадался что я о смерти думаю?» —ненароком подумал он

 — У наших «мистеров» навряд ли есть косметика. Остаются у нас… к сумасшедшей мы не пойдем. Во, как раз Чика и Черри остаются, какая радость! — по голосу он обоссаться от счастья готов был и это его лицо кирпичом: старший брат просто дурачится точно что-то задумал.

 — Ч… че…ЧЕГО!? — выдержав театральную паузу, актер хуев Бон нервно выдал:больно уж он горел желанием маяться сие девичьей дурью… не, ни разу это не ирония, что вы несете!

 — Сейчас без десяти четыре, вставай давай! — Шедоу засобирался уже идти —Либо пойдем на улицу салон искать, выбирай!