Время пролетело невероятно быстро за самостоятельной учёбой, сдачей пропущенных зачётов, вечерним просмотров фильмов с пиццей и долгими поцелуями на ночь. Осаму умудрился набрать несколько килограммов, что с удовольствием отметил Чуя, перемещая ладонь под одеялом со спины на ягодицу парня и несильно сжимая её. Глаза Дазая закрылись, он прикусил губу, а на щеках проявился лёгкий румянец.
Прижимаясь грудью под тонкой футболкой к груди Накахары, Осаму старается не думать о волнениях и тревогах насчёт завтрашнего дня, лишь наслаждаться тишиной и объятиями. Кондиционер остужает комнату так, что тепло лишь под одеялом и в руках Чуи. А чтобы не мёрзли и длинные ноги, парень переплетает их с ногами одноклассника. Накахара крепко прижимает к себе и сладко зевает.
— Спи давай, — сонно бубнит он в макушку. — Нам завтра рано вставать.
— Ну, вообще-то, тебе не обязательно рано вставать, — жалобно отвечает Дазай. — Ты же не собираешься никуда идти.
— Ага. Только если я этого не сделаю, кто тебя собирать будет?
Осаму возмущённо надулся, и, хотя Чуя не видел его лица, понял по голосу.
— Мне нянька не нужна! Я сам в состоянии одеться и доехать до школы!
— Ага, — ещё раз зевнул Чуя и, запустив пятерню в густые каштановые волосы, потрепал Осаму по макушке. — Но я хочу сделать это сам.
Дазай насупился и продолжал возмущённо пыхтеть, пока не понял, что Чуя окончательно отключился и спит.
Парень медленно и осторожно выбрался из кольца его рук. Едва он отстранился, как замер. Чуя стал неосознанно водить ладонью по опустевшему месту. Выражение его лица во сне стало тревожным, а рыжие брови сошлись к переносице.
Дазай не мог не умиляться с этой картины. Но, как бы ни был прелестен спящий Чуя, проснуться он может в любой момент, если не найдёт искомое. Цокнув языком, Осаму взял подушку и аккуратно вложил в руки одноклассника, который тут же притиснул её к себе, заметно расслабляясь.
Осаму до конца всё ещё не мог поверить своему счастью. Он смотрит на мирно спящего Накахару, и в груди разрастается такое тёплое чувство. Оно слишком велико для него, и хочется закричать. Выплеснуть всё, что он чувствует, иначе это чувство грозит поглотить его без остатка.
Стараясь издавать как можно меньше звуков, Осаму спускается на пол и на носочках крадётся к двери. Только оказавшись в коридоре, он понимает, что всё это время шёл, задержав дыхание, и наконец вдыхает полной грудью. В полной темноте парень спускается на первый этаж дома.
Здесь, в гостиной, на диване величественно лежит великолепный костюм. Шёлк и расшитая золотой нитью парча. Струящийся алый плащ и начищенные до блеска ботинки. Изящный пояс с фигурной пряжкой в виде силуэта разрезанного пополам яблока. И всё это великолепие идеально точно садится на его фигуру. Весь костюм и каждая деталь в нём подогнаны по меркам Осаму. Наверное, если собрать всю одежду Дазая, она никогда бы не окупила этот наряд, созданный ради всего одного дня. Страшно даже прикасаться к подобной вещи, не то, чтобы надеть её.
Но Чуя настоял.
А Осаму согласился на его прихоть. И сейчас, в очередной раз сверля глазами шедевр, придуманный Накахарой, он прокручивает в голове причину, по которой будет облачён в костюм, ценой в...
Бесполезно. Чуя наотрез отказался говорить, во сколько ему обошёлся этот карнавальный наряд. В котором Осаму, бесспорно, будет привлекать внимание на фестивале. Вот только как объяснить друзьям и одноклассникам, где он его взял?
Осаму тяжело вздохнул, подцепив пальцами край плаща, и пропустил по ладони нежную ткань. Как же тяжело постоянно чувствовать себя обязанным. Чуя ради него готов горы свернуть, а Осаму ничего не может дать ему взамен. Всё больше и больше он начинает казаться самому себе кем-то вроде содержанки. Это совершенно не то, чего хочет Дазай.
Стресс и волнение перед фестивалем гнали сон прочь. Пытаясь успокоить мысли, Осаму вышел за дверь и присел на ступеньку крыльца, вдыхая тёплый ночной воздух. Ночью город прекрасен. Особенно в этом районе. Тихо и свежо. Пахнет листвой, цветами и совсем немного свежей краской от соседей, днём ранее покрасивших забор.
Сейчас бы взобраться на байк, вцепиться в Чую и гнать по трассе вдоль залива, дыша ветром и морской водой. А потом упасть в холодный песок, смеяться и целовать его.
Осаму не нужны ни дом Чуи, ни его связи. Он хочет только прижиматься к нему всем телом и бесконечно лететь по дороге вперёд.
На плечи и голову опустилось что-то лёгкое, но тёплое.
— Очень громко думаешь.
Чуя сонно плюхнулся рядом с ним на ступеньку и уронил голову на плечо Дазаю. Пока тёплое тело одноклассника не прижалось к его боку, Осаму и не замечал, что на улице всё же не так тепло, как ему казалось. Накахара был намного теплее.
Он широко зевнул, даже не пытаясь прикрыть рот. Вряд ли подобное парень позволял себе где-то ещё, кроме как дома с Осаму.
— Так о чём так громко скрипят шестерёнки в твоей голове?
Губы Осаму тронула улыбка. Сам момент, невинная близость их тел, атмосфера вокруг и один на двоих плед на плечах, — всё было так, как он мог только мечтать. Омрачал его лишь сам Осаму со своими мыслями, которые было стыдно признать.
— Всего лишь волнуюсь перед фестивалем, — соврал он.
— Будто тебе впервой, — фыркнул сонный Накахара и потёрся щекой о дазаевское плечо.
— В роли Белоснежки?
Он спешил увести разговор в безопасное для себя русло. И как много раз до этого с друзьями лучшим вариантом казалась шутка. Шутка не только отвлекала, но и разряжала напряжённую атмосферу.
— Ты узнал, что они там для тебя придумали? — поинтересовался Чуя, имея ввиду ответственных за организацию одноклассников.
— Да. Вечером звонила Харуно. Сказала, что я буду продавать яблоки на палочке. И что-то про "комнату заколдованных принцев" ещё, но я не очень понял. Уловил лишь, что мне там нужно только присутствовать.
Парень сдул с лица чёлку, что стала лезть в глаза, и устало опустил плечи.
— Вроде не сложно.
— Да уж. Это точно.
— Тогда чего ты такой кислый?
— Не знаю, — шумно выдохнул Дазай, косясь взглядом влево на тёмную в ночи макушку с медными переливами. — Возможно, просто устал после сдачи всех долгов.
Чуя мягко ткнул его пальцем в бок.
— Тогда тебе тем более надо выспаться.
После тычка он не убрал руку, а перместил её на поясницу и медленно провёл вниз ладонью, в конце щипая за ягодицу.
— Ой!
Смех Накахары низким переливом прокатился по двору в полной тишине. Приглушённый, но очень искренний.
— Пойдём уже, Белоснежка. Пока я не закинул тебя на плечо и не понёс в спальню!
— Хм, — задумчиво протянул Дазай, поднимаясь со ступеньки. — И что же ты собрался делать с бедной Белоснежкой в своей спальне?
Даже находясь в полусне, Чуя явственно уловил в его голосе игривые интонации.
— О... С твоим воспитанием принцессы ты даже представить себе не можешь!
— А ты попробуй! Вот увидишь, я очень сообразительная принцесса.
Чуя замер у лестницы, будто задумался над его словами, но после картинно вздохнул и всплеснул руками.
— Представляешь, я попробую уложить тебя спать!
Осаму поморщился, подыгрывая.
— Как-то скудно. Попробуй ещё.
— Ещё ты не заслужил.
— Ты так жесток!
Осаму спиной упал на кровать, раскидывая в стороны руки и занимая бо́льшую часть пространства.
— Поцелуй принцессу!
— Принцессы так не лежат.
Накахара коленями сел на кровать, глядя сверху вниз на это чудо. Дазай быстро исправился — сложил руки на груди, всё ещё разыгрывая драму.
— Не буду, — хмыкнул Чуя, но не дал Осаму успеть возразить, накрывая его губы своими, вопреки сказанным словам.
***
Подперев щёку кулаком, медленно закрывая, чтобы вздрогнуть и резко открыть глаза, Чуя наблюдал, как Осаму одевается. Как подчёркивают длину его ног узкие брюки цвета глубокого индиго. Как облегает тонкую талию плотная ткань камзола. И без того идеальный, он начинает выглядеть как настоящий принц.
— Накахара Чуя, вы смотрите на меня очень неприлично.
Чуя вздрогнул и поднял глаза. Осаму улыбался ему через отражение зеркала, перед которым заканчивал последние приготовления. Он тщетно пытался уложить расчёской и руками взлохмаченные волосы. Но те упорно продолжали топорщиться.
— Оставь так, красиво же, — лениво протянул Накахара, вставая с места.
Ему и правда кажется, что Дазаю идёт этот шухер на голове. Но вряд ли его мнение можно назвать непредвзятым. Осаму нравится ему любым. А растрёпанные волосы напоминают о домашнем уюте.
Парень взял с дивана алый плащ и подошёл к зеркалу, вставая позади Дазая.
— Наклонись немного.
Осаму покорно опустил плечи, сгибаясь вперёд, чтобы Чуе было легче набросить на них плащ и закрепить его. Закончив, Накахара разгладил ткань на спине ладонью и, отойдя на пару шагов, стал обозревать итог приготовлений.
— Ну и как?
"Принц" качнулся на каблуках вперёд-назад, крутанулся вокруг себя.
— Мм....
Прищурив глаза, Накахара подошёл к нему медленной походкой сонного человека, неспешно положил ладонь на бок. Не успел Дазай ничего сделать, как парень резко обхватил его рукой и дёрнул, прижимая к себе. Синие глаза лукаво заблестели, поймав взгляд карих. Чуя хищно оскалился и, высунув кончик языка, обвёл им губы.
— Ты преступно прекрасен.
Осаму кажется, что у него голова кружится. Не то от неожиданного рывка, не то от близости Накахары и его пристального восхищённого взгляда. Он склоняется, приближая своё лицо к чужому, и бездумно ищет его губы. Пальцы вцепились в футболку на плечах Чуи, а он этого даже не заметил. Всё существо сейчас сосредоточенно только на том, что он хочет получить свой поцелуй. Медленный и терпкий. Неспешное движение губ навстречу. Ленивая ласка без напора. Только нежность, без попыток разжечь сейчас что-то большее.
— Ты опоздаешь.
С влажным чмокающим звуком Чуя отстраняется от него. Губы обоих парней ещё чувствуют вкус поцелуя. И будь у них время, одним поцелуем дело бы не окончилось. Впрочем, Чуя уже прикидывает, как вечером будет сам извлекать Осаму из фестивального костюма. Нарочито медленно и со вкусом.
— Разве такси уже здесь?
Осаму пытается отвлечься от охватившего его жара и привести в порядок дыхание. Но как же, чёрт возьми, не хочется отстраняться от Накахары, утвердительно кивающего ему.
— Жаль, — выдыхает Дазай. И после секундной паузы спрашивает в последний раз. — Уверен, что не приедешь на фестиваль?
— Мне там нечего делать. Так что оторвись и за меня. А я пока приготовлю нам на ужин что-нибудь вкусное.
— Хочу крабовые палочки!
Осаму скорчил капризное лицо и надменно топнул ногой. Но тут же сам рассмеялся, подхватывая смех одноклассника.
— Хорошо. Я подумаю над этим! — пообещал Чуя.
— Тогда до вечера!
И, чмокнув на прощание своего парня в щёку, Осаму выскочил за дверь.
— Эй! — Накахара выглянул из дома, крикнув ему в спину. — Принеси мне яблоко на палочке!
— Если не усну вечным сном!
Махнул рукой Осаму, забираясь в машину.
— Только попробуй!
В шутливом порыве Чуя даже не успел сообразить, что делает. Рука взлетела к лицу, быстро касаясь пальцами губ, и в следующую секунду он отправил вслед Осаму воздушный поцелуй. Даже сквозь стекло такси было видно, как заалели щёки на бледном лице парня.
Дазай поспешил опустить голову, пряча взгляд и прикусывая губы, давя счастливую улыбку. Водитель неоднозначно кашлянул, но Осаму не обратил внимание. Стиснув ладонь в кулак, он прижал её к груди, сминая дорогую ткань камзола. Сердце стучало, как ненормальное, и больше всего хотелось забить на фестиваль, выпрыгнуть из машины и кинуться в объятия единственного человека, который стал для него целым миром. Но запереться в доме Накахары на всю оставшуюся жизнь — не выход.
Осаму твёрдо решил, что должен вставать на ноги. Должен жить дальше, вернуться на работу, восстановить всё, что он сломал. И доказать Чуе и себе, что он его достоин.