Доктор был трусом. Это не было новостью ни для кого - Мастер это знал, да и Донна, должно быть, уже давно догадалась.

Доктор никогда не боялся опасности, риска, взрывающихся планет и чёрных, будто вырванных из реальности, чёрных дыр. Он не боялся монстров из ночных кошмаров, не боялся бурь и метеоритных дождей.

Доктор боялся терять людей, сходить с ума и то тёмное, жестокое существо, что сидело внутри него, вклинилось куда-то между сердцами и иногда прорывалось наружу, переворачивая с ног на голову чужие миры и обращая всё в пепел беспощадным, ненасытным пламенем.

А когда Доктор боялся, он сбегал. Сбегал так далеко, как только мог, на другой край Вселенной и ещё дальше. Просто есть вещи, от которых невозможно убежать.

Теперь это существо, это тёмное, и жестокое, и бесконечно ужасное существо, было заперто на борту его Тардис, и каждую секунду Доктору казалось, что он чувствует на себе этот взгляд, полный гнева, от которого в глубине чёрных зрачков тлеют искры беспощадного пожара, потушить который уже никому не удастся. Даже Донне с её сказками.

И даже тогда, когда Тардис погружалась в абсолютную тишину, даже когда в воздухе разливалась обманчивая безмятежность, и всё становилось почти по-старому, Доктор знал, что где-то там продолжает разгораться пламя, и что каждая секунда спокойствия - это просто затишье перед бурей.

Приближается шторм.

И ещё Доктор знал, что когда шторм грянет, во Вселенной не останется ни одного безопасного места, где можно было бы спрятаться: огонь охватит всё, до чего только сможет дотянуться.

В самом начале Доктор ещё пытался найти бескровный способ остановить всё, пытался спасти сразу всех, но слишком быстро понял, насколько же это невозможно. Он не мог излечить то, что является частью самой сущности.

Доктор пытался, он правда пытался, он носился с планеты на планету, как-то умудряясь попутно спасать их то от диктаторов, то от падающих астероидов, но только всё больше убеждался в том, что спасти абсолютно каждого просто нереально. Всегда кто-то умирает. Всегда кому-то больно.

Просто обычно больно только ему самому. Даже в те дни, когда выживают все.

Уничтожить было бы гуманнее, но у Доктора бы просто не хватило бы сил - ни на то, чтобы сделать это самому, ни на то, чтобы позволить сделать это Мастеру. Да и почему-то казалось, что ни у кого из них и не получится, это будто то же самое, что убить собственное отражение.

Оставалось только спрятать эту тайну подальше и надеяться, что найдутся такие стены, которые будут способны сдержать бушующее пламя и не выпустить его наружу.

Если бы только всё плохое можно было убрать в коробку и сунуть в дальний угол.

Доктор сомневался. Конечно он сомневался, он ведь хотел закрыть кого-то, в общем-то, неповинного, в каком-нибудь месте, где его никто не найдёт. Доктор мог бы оставить это существо на Тардис, но его присутствие медленно сводило с ума, будто он инфекция, разносящаяся по воздуху, будто коррозия, расползающаяся по железным стенам.

Говорить с ним Доктор боялся. Боялся даже взглянуть в эти глаза, такие же тёмные, как и его собственные, боялся взглянуть и увидеть что-то...идентично похожее.

Что-то совершенно одинаковое.

Потому что Доктор слишком хорошо помнит взгляд этого существа за секунду до того, как оно нажатием нескольких кнопок уничтожило армию далеков, взгляд, который будто прилип к спине и следует по пятам, за каждым поворотом, за каждым углом, сквозь двери, сквозь стены, и стоит только Доктору остаться одному, как что-то невидимое начинает смотреть на него из пустоты его собственными глазами.

Это пугает до желания закричать. Но Доктор сжимает зубы до боли и продолжает искать.

В комнату с этим существом Доктор зайти так и не решается.

А потом наступает День, Когда Сказки Перестают Помогать. Никто это не озвучивает, и Донна ни о чём не предупреждает, но всё настолько очевидно, что в глазах режет, и кажется, что сам воздух едва уловимо изменился - в нём чувствуется запах грома и пепла.

Доктор думает - всё под контролем. Доктор думает - у него ещё есть время. А потом в одной из комнат Тардис он находит Мастера.

Находит в самом тёмном углу, там, где никто не отыщет, если станет искать, находит и видит в его взгляде дикий, безумный страх, абсолютную панику и много-много бессильной злости.

Мастер выстукиваем пальцами четырёхударный ритм. Когда Доктор перехватывает его ладонь, он даже не сопротивляется.

- Заставь его прекратить, - шепчет Мастер едва слышно, стоит только Доктору обнять его, - заставь его прекратить.

Он повторяет это фразу до тех пор, пока шёпот не становится криком.

Этот крик, эхом разливающийся по пустым коридорам, выметает из головы Доктора все сомнения.

И тогда, буквально за считанные дни, он находит подходящее место, идеальную тюрьму. А быть может, он давно о ней знал, просто отказывался вспоминать.

Донне они ни о чём не говорят до тех пор, пока Тардис не уносит их на три тысячи лет назад от её родного времени. В том подземелье темно и очень сыро, и пахнет древностью и давно ушедшими годами, и каждый камень имеет какую-то свою историю, от которой бросает в дрожь. Бесконечная Тюрьма стоит посреди этого, возвышаясь среди темноты, и для неё тысячелетия проходят, словно секунды, нерушимая и беспристрастная.

- Что это? – шепчет Донна испуганно. Её взгляд метался между Кубом и Доктором, и было такое ощущение, будто она уже всё знает, просто не хочет понимать, - Что это, зачем мы здесь?

Отвечать Доктору просто страшно, и пока он пытается подобрать слова, словно врач, сообщающий пациенту смертельный диагноз, Мастер делает шаг вперёд, подходя к Бесконечной Тюрьме, касается ладонью её холодной каменной поверхности и едва заметно улыбается. В этой улыбке есть что-то очень безумное.

В этой улыбке есть что-то очень красивое.

- Давным-давно жил на свете Гоблин, - прошептал он, но в этой всепоглощающей тишине голос звучал громче миллиардов раскатов грома, - или Обманщик. Или Воин. Ужасное, безымянное существо, пропитанное кровью миллионов галактик. Самое страшное создание во всём космосе. И ничто не могло сдержать его или договориться с ним. В один прекрасный день он просто падал с небес и разрывал твой мир на части. Лишь у одного единственного волшебника хватило смелости пойти против него. Обманом он привёл Гоблина на далёкую планету, на самый край Вселенной, туда, где кончалось само время, и заковал в каменную скалу.

Пока они шли за этим существом, Донна кричала на них, требуя остановиться, хватала Доктора за руки, больно впиваясь ногтями в кожу, и по её побледневшим щекам текли слёзы. Когда они вытаскивали это существо из комнаты, она бессильно сыпала пустыми грозами.

- Давай, - ухмыльнулся Мастер, - останови нас. Если хочешь.

Донна промедлила ровно столько времени, сколько Доктору хватило на то, чтобы закрыть дверь и запереть её – тут же из комнаты послышалась ругань и звук ударов о железо, и женский плач, и мольбы, но если бы Донна правда хотела их остановить, она бы хотя бы попыталась.

Это существо сопротивляться даже не думало, просто шло за ними с выражением полного безразличия, без тени страха или гнева во взгляде, будто уже зная, что ждёт впереди.

- Но Гоблин был хитёр и проворен, он сам обманул того волшебника, обернувшись молодой девушкой. Старый волшебник сжалился и снял с девушки оковы из камня, и в ту же секунду был убит. Тогда сама Смерть разозлилась на Гоблина за то, что тот смеет не повиноваться её воле, но Гоблин превратился в грозного неуязвимого воина, которого не брали ни свинец, ни яд, и стоило только Смерти оказаться рядом, как он тут же убегал прочь.

Существо не издало не звука, когда они привязывали его к трону, с которого больше не встать, и только смотрело, смотрело, смотрело в пустоту своим ничего не выражающим, абсолютно тёмным взглядом, будто там было нечто, чего не видели все остальные.

Будто ждало чего-то.

- Тогда и Время стало врагом Гоблина, и, куда бы он не направлялся, Время всегда было вокруг него. Время загнало его туда, где ещё никто не бывал, далеко-далеко, где кончается Всё, но даже тогда Гоблину удалось совершить свой обман. Он превратился в ведьму и запутал собственную историю, так, что даже Время не смогло уже его отыскать. И, став бессмертным странником, Гоблин до сих пор бродит где-то между звёзд. В один прекрасный день он просто падает с небес и разрывает твой мир на части.

Когда Доктор наводил отвёртку на Пандорику и закрывал её, его руки нервно тряслись, так, что огонёк синего света метался из стороны в сторону. Он чувствовал, как Мастер сжимает его ладонь.

Тяжёлые замки стремительно закрывались, пряча за собой взгляд безумных глаз, и на мгновение всё вокруг погрузилось в тишину абсолютного вакуума, будто реальность окунулась на самое дно чёрной дыры.

А потом Доктор услышал:

та-да-да-дам, та-да-да-дам, та-да-да-дам, та-да-да-дам…