На какое-то короткое мгновение Доктор правда, всерьёз подумал, что Джек выстрелит. В его голове уже зазвучал этот мерзкий, отвратительный звук, с которым пистолет выталкивает из себя пулю, и та въедается в тело, прорывая мясо и дробя кости. Доктор слышал этот звук так много раз, так много раз видел с чавканьем падающие на пол тела. Он бы не хотел увидеть это ещё раз.

Он бы не хотел снова держать Мастера в своих руках, беспомощно глядя на его смерть.

Но потом Джек опустил пистолет, и только в этот момент Доктор понял, что всё это время не дышал. Наверное, будь он человеком, то уже умер бы от недостатка кислорода.

- Какого чёрта он тут делает? – мрачно спросил Джек, убирая пистолет, впрочем, не слишком далеко, так, чтобы иметь возможность в любом момент выхватить его снова. Мастер в ответ на это заявление брезгливо поморщился и подошёл к Пандорике, переступая через круг проводов.

- У вас оборудование не той стороной повёрнуто, - как бы между делом упомянул он, внимательно изучая Куб.

Доктор устало потёр переносицу – он знал, что Мастер так и будет подкалывать Джека по любому поводу, но на самом деле это было самой маленькой из их проблем. И даже то, что Джек в любой момент готов снести Мастеру голову, самой главной их проблемой не было.

- Сигнал идентичен звуковой отвёртке, - тихо сказал Доктор, переводя взгляд на Мастера и зная, что тот поймёт. Просто потому, что во Вселенной такая звуковая отвёртка была только у Доктора.

А если там, внутри, что-то издаёт точно такой же сигнал, возникает вопрос, откуда оно это взяло.

- Вы двое ведь знаете об этой штуке больше, чем говорите, - мрачно констатировал Джек, пока Янто переворачивал тяжёлые устройства правильной стороной. Лампочки в некоторых местах неожиданно загорелись зелёным, и пропал назойливый монотонный гул, до этого нарушавший тишину.

Доктор решил пропустить этот вопрос мимо ушей, хотя это значило то же самое, что и признать правоту Джека.

Оказалось, Торчвуд знал о Пандорике не больше, чем сам Доктор: пару десятилетий назад археологи вытащили её из-под Стоунхенджа и перенесли в музей, и теперь любой турист может запостить в свой Инстаграмм фотографию на фоне древнего Куба. И вот уже как с неделю Торчвуд фиксирует то исчезающий, то появляющийся вновь сигнал, исходящий откуда-то изнутри.

Не то чтобы это особенно сильно помогло, но заставило появиться ещё несколько вопросов, на которые Доктор понятия не имел, как ответить.

- Ты можешь его открыть? – спросил Джек, когда они закончили проверять те немногие данные, которые успел получить Торчвуд за это время, сидя за столиком, который едва доставал до коленок, в окружении пустых пластиковых стаканчиков из-под чая.

- Нет, - мгновенно соврал Доктор, к счастью, его голос звучал достаточно натурально, чтобы не выдать это. Только Мастер едва заметно усмехнулся и продолжил пытаться попасть скомканным листом бумаги в стоящее в углу комнаты мусорное ведро, чем занимался уже почти час на пару с Янто, с которым они по молчаливой договорённости устроили соревнование, чтобы хоть как-то развеять скуку.

Гвен, давно переставшая вникать в суть беседы, зевнула.

- Вот что, вы двое, - сказал им Джек, тяжело вздохнув, - идите домой, мы тут сами справимся.

Только хотевшую возразить Гвен прервал Янто, который совершенно точно решил воспользоваться такой возможностью, просто схватив её за локоть и потащив к выходу.

- Кстати, Джек, - сказал он, натягивая пальто, - прошлой ночью опять камеры выключились.

Уходя, он победоносно отправил в мусорку бумажный шарик.

- Хорош, зараза, - пробормотал Мастер, ухмыльнувшись. Доктор подумал, что, наверное, им всем сейчас очень повезло, что в его голове не стучат барабаны – трудно представить, на что Мастер был бы способен со скуки.

- А что с камерами? – спросил он, устало проводя ладонью по лицу.

- Кто-то их взламывает. Мы думаем, кто-то сюда ходит по ночам, но каждый раз, когда мы пытались его выследить, ничего не получалось. Мы установили датчики движения, - отозвался Джек, с демонстративным подозрением во взгляде изучая откровенно скучающего Мастера. Всё это время Доктор гадал, когда Джеку придёт в голову предложить отойти и поговорить по этому поводу, и что-то ему подсказывало, что этот момент наступит сейчас.

- Послушай, Доктор, можно тебя на пару слов?

Бинго.

Доктор тяжело вздохнул. Как будто у них других дел нет. И почему у людей есть эта дурацкая привычка упоминать самое важное в самый последний момент? Ведь если кто-то так упорно пробирается к Пандорике, очевидно, что он как-то с этим связан. Возможно, даже виноват в том, что происходит. Знать бы ещё, что именно происходит.

Доктору всё казалось, что ещё немного, и он поймёт, отгадает, но ему словно не хватало самого главного, центрального кусочка мозаики, и ответ продолжал ускользать.

С Джеком поговорить всё-таки пришлось. Нельзя сказать, что это был очень приятный разговор, преимущественно потому, что позиция Джека была ясна, однозначна и непоколебима. Что ж, Доктор мог его понять. Он мог понять Джека даже лучше, чем понимал самого себя.

В самом деле, какой идиот будет подпускать к себе настолько близко своего врага, который пытался тебя убить, делал больно твоим друзьям и захватил мир?

Доктор знал одного такого.

- Просто смирись с этим, - тихо сказал Доктор, не в силах больше спорить, - он со мной и он моя ответственность.

- И как ты можешь гарантировать, что он тебя не предаст?

Самым ужасным было то, что, на самом деле, Доктор не мог. Он мог только наивно надеяться на собственную правоту и на слова Мастера, на невысказанные слова, конечно, потому что вслух он в верности не клялся, да и вряд ли собирается. Доктор этого и не ждёт.

Краем глаза он цепляет Пандорику, кажущуюся сосредоточением темноты на фоне светлых стен. Теперь она превратилась в ящик с котом Шрёдингера: не поймёшь, что внутри, пока не откроешь. Вот только Доктор не собирался её открывать.

Внутри холодело от одной только мысли о том, что ему придётся увидеть, что происходит внутри, увидеть результат собственных действий и выпустить это наружу.

Выпустить четыре удара.

Предвестников его смерти.