***

Боль от осознания происходящего буквально парализовывала, хотелось кричать, но голосовые связки будто окаменели. Невозможно было издать хотя бы тихий писк. Тишина вокруг лишь сильнее давила, она готовила всех к тому, что впредь станет их вечной спутницей.

Потерянные взгляды, осунувшиеся тела — их едва можно было различить в полумраке подземелья. Каждый из них гадал, кто же станет их погибелью, а, может, спасением?

Гермиона задержала дыхание и, считая секунды, слушала биение собственного сердца. Её реакция на события, которые произошли несколько часов назад, была не совсем нормальной. Хотя, что из всего этого можно было назвать таковым? Адекватно ли то, что живя в эпоху более или менее мирного сосуществования всего мира, обезумевший полукровка захватывает власть насилием? Устраивает чистку половины населения, а оставшихся кидает на растерзание друг другу, чтобы видеть, как они будут бороться за собственную жизнь.

Она не была из тех, кто верил в загробный мир: рай или ад. Грейнджер не посещала богослужения и скептически относилась к теории создания всего живого Богом. Но как же именно сейчас хотелось уверовать хоть во что-то. Знать, что кто-то сидит там, невидимый для людских глаз, и распределяет испытания, зная, как именно они должны поступить, чтобы всё закончилось. Она обратилась к вере единожды… Стоя там, в окружении Пожирателей, являясь пленницей Волан-де-Морта, молилась Мерлину, чтобы он помог. Её просьба не была услышана.

И хоть в груди всё ещё билось сердце, она уже была мертва. Осталось лишь тело, наполненное кровью и практически лишённое чувств, за исключением непрекращающейся боли и жажды мести.

От внутреннего самокопания её отвлёк чей-то кашель сбоку.

— Гермиона…

Мужской шёпот разрезал тишину.

Она пыталась рассмотреть своего соседа, но его скрывала тень, а голос казался неузнаваемым.

— Поттер… Скажи, что он жив…

Надежда, сквозящая в его тоне, была практически осязаемой. Гермиона прислонилась лицом к железным прутьям и так же тихо ответила:

— Он жив.

— Тогда всё не зря… Шалость удалась…

Последняя фраза заставила её отпрянуть, но она тут же прильнула сильнее к холодному металлу, надеясь рассмотреть хоть что-то. Голос казался таким знакомым, но в то же время звучал отстранённо, будто говоривший был одновременно и рядом, и далеко. Наконец собеседник вынырнул из темноты, показывая своё лицо.

Фред…

Сердце болезненно сжалось, Гермиона сильнее сжала решетку и наблюдала, как белёсое тело уплывает прочь. Несколько секунд, и Фред исчез в одной из стен. Она ещё долго смотрела вслед, прислушиваясь к звукам, ожидала, что он ещё вернётся.

Вряд ли эта ночь будет наполнена спокойствием. Сон долго не приходил, и Гермиона не знала, как долго просидела в одном положении, прежде чем склонила голову к прутьям и уснула.

***

Их вели по таким знакомым коридорам Хогвартса. Она узнавала каждый угол, каждый подоконник, на котором они коротали время на перерывах. Грейнджер могла шагать с закрытыми глазами и всё равно пришла бы в пункт назначения — настолько всё было родным. Но теперь эти стены были отравлены, впитали в себя боль и страдания всех, кто отдал свою жизнь, защищая любимых и друзей.

То и дело мимо пролетали призраки учеников, угрюмо склонивших головы, они не смели даже смотреть на тех, кто, возможно, скоро пополнит их ряды. Даже погода, казалось, улавливала их настрой: тяжёлые чёрные тучи нависали над школой. Резкие порывы ветра проникали сквозь огромные окна. Было чувство, будто ещё мгновение и полетят молнии, разразится гром и пойдёт ливень. Вода будет литься потоками по крышам башен, попадать на стены, очищая их от смрада смерти. Но это лишь фантазия.

Их вывели на открытое пространство, сильный ветер задул со всех сторон. Гермиона поёжилась, одежда не была предназначена для такой погоды. Из-за холода кожу покрывали мурашки, а зубы время от времени начинали стучать друг об друга. Она замедлилась, но тут же почувствовала толчок в спину — Пожиратель недовольно дёрнул цепью, но ничего не сказал.

Здесь не место для разговоров. Не было никакого желания издать хоть звук.

Где-то спереди шла Луна, Грейнджер видела её светлые волосы, и этот оттенок намертво отпечатался в подкорке. Она никогда не сможет её перепутать с кем-то другим. Больше не сможет.

Гермиона ощущала дыхание смерти ей в спину. Костлявая летала над процессией, словно дементор, и выбирала своей когтистой лапой следующую жертву. Их будет сорок четыре.

Разве можно заставить ненавидеть место, где так были счастливы некогда её друзья?

Грейнджер теперь знала, что стоит лишь усадить туда тех, кто являлся олицетворением всего ужасного в их мире. Стоило лишь посадить во главу их предводителя, и она захотела бы сжечь это место дотла.

Поле для квиддича было не узнать. Не было больше колец, куда так стремились попасть игроки; не было ярко-зелёного газона, который радовал глаз даже осенью, пока не заканчивался сезон. Всё было серым и унылым. Под стать настроению пленных. Большинство трибун были переделаны в комфортабельные места для Пожирателей и их семей.

Гермиона вглядывалась в их лица, искала хоть какую-то эмоцию, которая могла показаться достойной хорошего человека. Но нет, перед собой она видела лишь презрение и жажду крови. Трибуны располагались намного ближе, чем раньше, поэтому ей не составило труда найти те самые глаза.

Давай. Покажи своё истинное нутро. Дай увидеть, что ты не стал как все эти ублюдки.

Серые глаза с безразличием наблюдали за происходящем на поле. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, когда пленных ставили в ряд и перечисляли имена.

Ты же помог нам тогда. Почему не покончил с этим там, в Малфой-Мэноре?

Вопрос, который так и останется без ответа.

Отчаяние пробуждало в Гермионе невиданные чувства. Ей отчего-то стало казаться, что Драко Малфой может помочь, решит сделать хоть что-то. Он не выдал их однажды, но неужели, услышав её имя сейчас, не поймёт, в каком положении оказалось сопротивление? Если он хотел победы Волан-де-Морта, то почему не закончил всё ещё тогда, просто подтвердив, что это был Гарри?

А потом их взгляды пересеклись. Его холодный. Лишенный хоть каких-то чувств.

И её — пытающийся достучаться.

Фатальная ошибка.

Малфой отвернулся и что-то сказал рядом сидящему отцу. Вряд ли они говорили о погоде. Люциус тут же осмотрел её, и эмоции одна за другой сменились на его лице: от любопытства до издевательской улыбки.

Почему-то ей даже не пришло в голову, что именно она может попасть в список тех, кого сегодня лишат жизни. Её могут выбрать первой, чтобы поучить остальных, а могут оставить для игр, чтобы показать всем, что сопротивление не такое уж и невинное, когда речь идёт о собственной жизни.

Грейнджер глубоко вздохнула, отсчитывая секунды, за которые воздух медленно покидал её лёгкие. Концентрация. Самое главное не терять голову.

Но в мыслях тут же вспыхивает образ мёртвого отца, огромная лужа крови, крик матери и её собственный. Всё происходило будто наяву. Гермиона зажмурилась, крепко сжала кулаки и натянула цепь между кандалами. Холодное железо впилось в кожу на запястьях, обжигая, причиняя боль. Это лучше. Это заглушит на время то, что так отчаянно просится наружу. Физическая боль легче душевной. Она верила, что ещё будет время оплакать всех, кого потеряла.

Пожиратели стояли позади пленных, будто стали их тенью. Разговоры на трибунах постепенно смолкали, видимо, близилось время начала.

Начала их конца.

В центр поля вышла Амбридж, совершенно не скрывающая своего ликования. Облачённая во всё розовое, она напоминала приторно-сладкую конфету в блестящей обертке, но стоит её надломить, и пространство заполнит мерзкий гнилостный запах — такова она была внутри. Как только она появилась, все сразу же замолчали. Амбридж обвела взглядом поле и нагло ухмыльнулась, а потом подставила палочку к горлу и, используя Сонорус, произнесла:

— Сегодня мы вершим историю! Сегодня мы восстановим справедливость, и каждый из предателей крови получит заслуженное! Поганые выродки, что зовут себя «маглорождёнными» ответят за воровство личности и палочек. Те, кто посмел выступить против Тёмного Лорда, познают не только его гнев, но и милость.

Её голос эхом разносился над квиддичным полем, пропитывал каждую клеточку тела той ненавистью, с которой она говорила о пленных. Гермионе хотелось закрыть уши руками, лишь бы не слышать этот бред. Они хотели убрать неугодных им, но никак не восстановить справедливость. Знали ли все те, кто сейчас одобрительно кивал с трибун, что их хозяин сам являлся тем, кого они презирают? Знали ли они, что он не чистокровный?

— Победителю будет оказана великая честь! — Амбридж сделала театральную паузу и растянула губы в оскале. Улыбкой это никак нельзя было назвать. — Он станет первым в своём роде. Тёмный Лорд не будет смотреть на происхождение, простит все его проступки…

Милость от Волан-де-Морта? В это слабо верится. Всегда будет «но».

— Победитель станет обладателем истинного знака Тёмного Лорда — чёрной метки, и сможет служить ему.

Грейнджер пошатнулась.

Нет.

Нет.

Нет.

Казалось, будто вокруг разом выкачали весь воздух. Грудь сдавило, а губы едва слышно шептали «нет».

Нет никаких победителей. Лишь смена одних оков на другие. Призрачная надежда на свободу испарилась, даже не обретя чёткие контуры.

Гермиона не питала особых надежд на то, что смогла бы победить. Ей была отвратительна мысль, что их заставят убивать друг друга, но мысли других пленных были ей недоступны. Если на неё нападут — ей придётсязащищаться. Наверняка каждый сейчас думал о том же самом.

С трибун раздались громкие аплодисменты.

— Но это не все новости на сегодня, — Амбридж растянула губы в довольной улыбке. — Как вы помните, нам ещё предстоит выбрать тех, кто достоин участвовать в играх. Остальные же…

Долорес махнула рукой в сторону пленных, на её лице появилось страдальческое выражение, но явно наигранное. Не было в ней ни толики искренности, она лишь играла свою роль, прикрываясь маской «милосердия». Её тон, её мимика, жесты — всё кричало о фальши. Если она действительно считала, что оказаться в рядах марионеток Тёмного Лорда честь, то совсем выжила из ума.

— Судьба невыбранных решится сегодня. За небольшое пожертвование в армию Тёмного Лорда вы сможете собственноручно лишить одного из них жизни, — она довольно хлопнула в ладоши, уже предчувствуя то кровавое месиво, что ждёт впереди. — А если ваша щедрость не знает границ, то можете попытать свои силы на нескольких!

Гермиона закрыла глаза, пыталась выстроить вокруг себя защитный пузырь, который не пропускал бы ни единого звука. Но до ушей доносилось дикое ликование Пожирателей с трибун. Они наперебой выкрикивали стоимость, их голоса стали постепенно складываться в неразборчивый гомон.

Рядом с Грейнджер раздались едва слышные рыдания. Она открыла глаза, обращая внимание на пару. Девушка смотрела на своего возлюбленного, на её лице застыла гримаса боли. Кто мог знать, останутся ли они оба живы. Или может одного казнят, а другого кинут на растерзание остальным пленным. Молодой парень, на вид чуть старше Гермионы, дёрнулся было к ней, но цепь тут же натянулась, укорачиваясь.

Всё стихло, когда Амбридж, насладившись всеобщим ликованием, вновь заговорила:

— Итак, мадам Корнефиче любезно согласилась провести жеребьёвку! Сейчас она поочерёдно вытянет двадцать имён из этого кубка.

Гермиона, услышав о кубке, открыла глаза и не поверила в увиденное.

Кубок Огня. Тот самый, который выплюнул имя Гарри, заставив участвовать в Турнире Трёх Волшебников.

Кто владеет столь сильной магией, чтобы перепрограммировать его? Неужели в арсенале Пожирателей есть настолько способные волшебники?

Гермиона с каждым днём всё больше убеждалась, что Орден был совсем не готов к войне. У них не было ничего, чем бы они могли ответить. Они не могли превзойти Пожирателей даже численностью. Их осталось ничтожно мало. И всякий раз, когда она думала об этом, её всё больше одолевало отчаяние. Казалось, оно давно должно было разрастись до таких масштабов, что было бы способно затушить даже самый маленький огонёк надежды. Но Гермиона находила каждый раз повод цепляться за жизнь, за то, что от неё осталось.

Сейчас ею двигала месть. Она заставит их заплатить за всё: за смерть родителей, Фреда, остальных членов Ордена. За их страдания и долгое время в бегах. За её ночные кошмары.

Корнефиче подошла к кубку и взмахнула палочкой. Первая обгорелая бумажка устремилась вверх, а потом медленно приземлилась на раскрытую ладонь женщины. Она некоторое время молчала, а потом, увеличивая громкость голоса с помощью Соноруса, объявила:

— Бен Коппер!

Грейнджер затаила дыхание. Казалось, что даже сердце замерло в этот момент. Пожиратель прошёлся вдоль ряда пленных и вывел светловолосого юношу, который выглядел немного старше Гермионы. Она ещё раз взмахнула палочкой и вытащила следующее имя:

— Джастин Финч-Флетчли!

Сердце Гермионы стучало где-то в горле. Она не замечала его среди пленных, но, когда его вывели из толпы, то сразу поняла почему. Вместо парня с некогда пухлыми щеками вышел высокий тощий юноша. Он был лишь тенью того Джастина, который вместе с ними тренировался в отряде Дамблдора, который на втором курсе подвергся нападению Василиска.

— Колин Криви!

— Луна Лавгуд!

Имена сыпались одно за другим, и только сейчас она испытала поистине животный страх.

Что будет, если её не назовут?

Неужели ей только и останется бродить по замку приведением, пугая своим присутствием волшебников?

Многих Гермиона не знала. Она наблюдала за лицами пленников и отмечала, как напряжённее они становились с каждым названным именем, видя в них своё отражение.

Когда осталось последнее имя, воцарилась полнейшая тишина, казалось даже природа затаила дыхание. Грейнджер взглянула на пару, на которую ранее уже обращала внимание. Они тайком касались пальцами друг друга, пока все остальные сверлили взглядом Кубок, мысленно умоляя его выплюнуть их имя.

— Гермиона Грейнджер!

Она вздрогнула, на секунду затаив дыхание, и ощутила, как сердце зашлось в бешеном ритме. Ей не пришлось стать очередным развлечением для Пожирателей.

Мерлин, помоги.

Пожиратель отвёл её к остальным избранным.

— Мы отобрали нужное нам количество участников! — Амбридж довольно ухмыльнулась. — Теперь у вас есть возможность посоревноваться за право самостоятельно казнить одного из этих отбросов! Для того, чтобы сделать ставку, вам необходимо будет выпустить зелёную вспышку, если вы хотите сдаться, то пустите красную!

Вокруг раздались возбуждённые вскрики, каждый хотел первым «открыть счёт». Они все говорили разом, и с каждой секундой хотелось всё сильнее закрыть уши руками.

Прекратите!

Внутренний голос сопротивлялся, не желая принимать эту действительность. Минутное облегчение от того, что её отобрали, сменилось негодованием. Превратить смерть нескольких десятков волшебников в шоу.

— Мы готовы познакомить вас с первым, кто понесёт наказание.

Гермиона проследила взглядом за Пожирателя, который прошёлся вдоль всех пленных и вытащил девушку. Молодую. Возможно, такого же возраста, как и она.

Грейнджер закусила губу, до крови, отчаянно вдавливая зубы в нежную кожу. Металлический привкус во рту смешался со слюной, хотелось выплюнуть всё, но она, будто зачарованная, следила за тем, как девушку ведут к Амбридж.

— Наши бойцы схватили её, когда она под оборотным зельем пыталась пересечь границу и искать убежище среди мерзких маглов! Нужно было готовить больше зелья, милочка, — отвратительное хихиканье резануло слух. И многие с трибун её поддержали.

Первый сноп зелёных искр вылетел из палочки Пожирателя. Он выкрикнул свою стоимость, а затем ещё и ещё. Вспышки летели вверх одна за другой и каждый пытался перебить сумму другого. Но вдруг все разом смолкли, когда некто заговорил:

— Две тысячи галлеонов!

Ему не нужно было кричать, он имел здесь власть. Все разговоры мгновенно стихли, стоило произнести лишь слово.

Гермиона видела, каким азартом загорелся взгляд Амбридж. Её душа давно прогнила.

Она довольно хлопнула в ладоши и объявила:

— Мистер Яксли, прошу, отдайте галлеоны нашему помощнику, и можете спуститься на поле.

Грейнджер ощутила подступающую тошноту. Зловоние из пасти смерти распространялось повсюду. Сегодня она вдоволь насытится.

Яксли ленивой походкой направлялся к своей жертве. Он крутил в руках палочку, усмехаясь. Корбан напоминал хищника, приближающего к своей жертве. Он знал, что победил, ему не нужно ловить её.

Яксли подошёл к ней максимально близко и провёл кончиком палочки по линии подбородка. Он просто устраивал из этого шоу.

Грейнджер пришли в голову слова древнеримского магловского поэта-сатирика Ювенала: «Хлеба и зрелищ!». Эта фраза как нельзя точно описывала происходящее. Вряд ли у них была острая нехватка финансов, но им хотелось устроить что-то масштабное и подкрепить это чем-то грандиозным. Кто усомнится во власти Тёмного Лорда, если по его указу могут казнить стольких и остаться без наказания?

Корбан усмехнулся и, отойдя на несколько шагов от девушки, взмахнул палочкой. Трибуны застыли в ожидании. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вдруг девушка схватилась за живот, и её стало рвать кровью.

Крики на мгновение оглушили Грейнджер. Пожиратели подбадривали Яксли и предлагали подольше помучить жертву.

Гермиона часто задышала. Кровь изо рта девушки лилась безостановочно, она уже почти осела на землю, держась за живот. Грейнджер всеми силами пыталась не вспоминать тот момент, когда уже видела окровавленный рот. Её отец. Его разодранная грудь. Кровь, которую она размазывала руками по его телу. Подступающая паника затмевала разум. Ей хотелось броситься к этой девушке и спасти её от мучений. Но она не могла, её будто парализовало. Гермиона хотела сделать хоть один маленький шаг, но мозг будто утратил способность управлять телом. Внутри её разрывало на части, но внешне она застыла с безжизненной маской на лице.

Девушка упала на колени и стала вырывать жёлтую засохшую траву из земли, пытаясь хоть как-то справиться с этой пыткой.

Гермиона не знала, что это за заклинание. Пожиратели были изобретательны. Она видела, как той хотелось кричать, но бордовая жидкость, которая заполняла горло, чтобы вырваться наружу, не давала этого сделать. Ещё несколько секунд девушка билась в агонии, а потом тихо повалилась набок и замерла.

Первая из сорока четырёх.

Яксли довольно хмыкнул и вернулся на своё место, по пути выслушивая хвалебные речи в свою сторону.

— Следующий! — скомандовала Амбридж, и Пожиратель стал высматривать жертву.

Он медленно проходил мимо пленных, а потом вытянул за руку ту самую девушку с русыми волосами. Грейнджер крепко сжала челюсти и всё равно продолжила смотреть прямо. Парень этой девушки кинулся следом за ней, но его тут же схватил Пожиратель из конвоя.

Долорес хмыкнула и довольно заявила:

— Вы только посмотрите, выродки, которые играют в любовь!

С трибун раздался хохот.

— Предлагаю следующее, убийство двух по цене одного!

Разом загорелось более десятка зелёных вспышек. Пожиратели словно обезумели. Они наперебой кричали цену и огрызались друг с другом.

«Животные», — пронеслось в мыслях Гермионы. Она с печалью смотрела на пару, которая стояла рядом, и, так же, как и в шеренге пленных, они касались тыльной стороной ладоней, показывая друг другу свою любовь, свою поддержку. Грейнджер надеялась, что их убьют одновременно, как бы жестоко это не звучало. Увидеть смерть любимого человека — ужасно.

— Мистер Малфой, передайте галлеоны нашему помощнику и спускайтесь, — определив победителя, произнесла Амбридж.

— Я хочу, чтобы это сделал мой сын, — невозмутимым тоном сказал Люциус.

Сердце забилось чаще. Она взглядом проводила его на поле, он был в неизменном чёрном. Его походка не заставляла усомниться в его решимости — он готов их убить.

Тот Драко, которого она знала не был таким.

И он это доказывал не один раз…

***

Первый снег. Как он был прекрасен и в то же время опасен. Стоило быть предельно осторожными. Любой неаккуратный след, и они могут быть замечены.

Они вновь втроём в лесу, и Гермиона испытывала чувство дежавю, будто сейчас их снова схватят егеря и приведут в тот дом ужасов, пропитанный тёмной магией. 

Им уже приходилось убегать от марионеток Волан-де-Морта, они, словно ищейки, шли по пятам, поэтому больше чем на полдня они нигде не задерживались.

Недостаток сна негативно отображался на их отношениях. Гарри всё чаще срывался на Рона с Гермионой. Грейнджер обвиняла их в безответственном поведении, а Уизли считал, что они лишь дети, не видевшие войну изнутри. 

Всё это было слишком сложно.

Гермиона боялась, что их нервы не выдержат долгой изоляции и страха быть пойманными, но они не могли поступить иначе. Их предыдущий штаб был раскрыт, и теперь оставалось скрываться, пока с ними не свяжется Орден и не направит в новое место.

Хруст ветки позади заставил Гермиону вздрогнуть и мгновенно направить палочку за спину.

— Это я, — Гарри присел рядом, на припорошенную снегом землю.

— Не стоит так подкрадываться, — укоризненно ответила Гермиона, сильнее кутаясь в зимнюю мантию. — Я могла покалечить тебя.

— Рон считает, что мы должны самостоятельно отправиться на поиски остальных выживших.

— Это безрассудно, — Гермиона тяжело вздохнула. Этот разговор из раза в раз заканчивался одинаково — они могли днями не разговаривать друг с другом, молча перемещаясь с места на место. — У нас едва хватает сил на трансгрессию, а биться с отрядами Тома бессмысленно в таком состоянии.

— Я это понимаю… Но он… — Поттер зло пнул носком ботинка снег. — Он считает, что я трус.

— Ты же знаешь, что он не думает так на самом деле, мы все просто слишком устали.

— Он мне завидует!

— Не говори так, Гарри! — Грейнджер толкнула его в плечо. — Ты не понимаешь о чём говоришь! Там его родные, и естественно он переживает, хочет попытаться помочь, если им грозит опасность!

— Отлично, Гермиона. Спасибо, что в очередной раз напомнила, насколько я одинок! — он поднялся и быстрым шагом направился к палатке.

— Гарри! — она вскочила вслед за ним. — Я не это имела в виду!

Он ничего не ответил, скрываясь внутри. Уже через мгновение она услышала крики и поспешила узнать, в чём дело.

— Ты всегда так поступаешь! Ты слабак, Рон! — Гарри направлял на него палочку, пока Уизли кидал вещи в походный мешок.

— Гарри! — Гермиона пыталась достучаться до друга.

— Ты не понимаешь! Мои родители там, и от них нет вестей! Я обязан их найти! Хотя тебе не понять моих чувств… — Рон махнул рукой, не желая объясняться.

— Рон, пожалуйста… — она умоляла его прекратить, не подливать масла в огонь. Но взгляд Поттера уже затуманился, будто тот лишился рассудка. 

В следующую секунду Гермиона лишь успела заметить вспышку и услышала крик Рона. Она отреагировала мгновенно, Петрификусом обездвижила Гарри и отобрала палочку. Уизли держался за плечо, откуда из пореза сочилась кровь.

— Я не трону его лишь потому, что ты его вырубила, но знай, я от своего не отступлюсь. В прошлый раз я был трусом и оставил вас, но сейчас я делаю это по другой причине.

Грейнджер сжимала в руке палочку Гарри и не знала, что ответить Рону. Ей было безумно больно внутри из-за того, что их дружба, вероятно, только что закончилась. Глаза Уизли метали молнии, он мог натворить глупостей.

— Давай подождём ещё пару дней, — её голос срывался, губы дрожали. Она не могла потерять никого из них. — Я уверена, что они объявятся.

— Эти два дня могут стать решающими, — ответил Уизли и, накинув мешок на плечи, вышел из палатки.

Гермиону душили слёзы. Она давно не плакала, практически забыла это чувство, но самые родные люди причиняли ей боль, которая заставила мокрые дорожки вновь побежать по щекам.

— Рон!

Она бросилась вслед за ним, надеясь образумить его, убедить придумать новый план и не кидаться на амбразуру.

Каждая секунда промедления могла стоить жизни. Она знала, что Рон мог прекрасно позаботиться о себе, но сейчас они все были слишком истощены: скорость реакции не позволяла быстро оценивать обстановку.

— Ро-о-он!

Он даже не обернулся. Это значило лишь одно — Уизли пересёк защитный барьер и сейчас находился в уязвимом состоянии. Он шагал вперёд, лишь изредка оглядываясь по бокам, но не смотрел назад.

Гермиона уже перешагнула барьер, как увидела тёмное облако, несущееся в сторону Рона.

— Рон! Назад!

Он обернулся, не успел среагировать, как его сбил с ног Пожиратель. Уизли пытался найти палочку, но она выпала из руки от силы удара.

— Петрификус Тоталус!

Гермиона бросилась со всех ног на помощь к другу. 

С одним можно справиться. У меня получится.

Пожиратель отбил заклинание. 

Она бежала вперёд и осыпала его каскадом новых вспышек, но он умело их блокировал. Грейнджер успокаивала себя тем, что хотя бы не давала ему приблизиться к Рону, отвлекая внимание на себя. 

Уизли тем временем нашёл взглядом палочку и, подтягиваясь на руках, пополз в сторону древка. 

Держись. Ещё немного.

Ногу обожгло, и Гермиона рухнула на землю, больно ударяясь головой. Перед глазами на мгновение потемнело, она ощупала ногу — порез был небольшим, но ощутимо болючим. 

Уизли только успел схватить палочку, направить её на Пожирателя, как вдруг резко закричал:

— Гермиона, сзади!

Она не успела ничего понять, как оказалась под действием обездвиживающего заклинания. Тело парализовало, поэтому она могла лишь безмолвно наблюдать, как второй Пожиратель приближается к Рону и направляет на него палочку. 

Вспышка.

Уизли упал на землю без сознания. Гермиона молила Мерлина, чтобы он остался жив. Пусть это будет не смертельное, только не оно. Будь она немного ближе, то поняла бы, что с ним сделали.

Потеряв интерес к Рону, Пожиратели направились к ней. Грейнджер была словно живая кукла — беззащитная, не способная пошевелиться даже на миллиметр. Оставалось лишь надеяться, что они покончат с ней быстро.

А потом она поняла, что Гарри остался без защиты. Они наверняка прочешут лес в поисках Избранного, а он ещё лежит там, обездвиженный, действие заклинания ещё не спало. Это ошибка могла позволить победить Волан-де-Морту окончательно.

Пожиратель схватил её за локти, дёргая вверх так, чтобы она оказалась стоящей на коленях.

— Не устала бегать, грязнокровка?

Он усмехнулся и провёл рукой по щеке, убирая прядь волос с лица. Второй Пожиратель встал напротив, наблюдая за тем, что делает первый.

— Тёмный Лорд будет доволен.

Второй задрал рукав и направил палочку на изображение змеи, обвивающей череп. Гермиона прикрыла глаза, не желая видеть то, что последует за его действиями. Это был призыв. Он вызывал Волан-де-Морта.

Вдруг раздался треск, и она повалилась на бок. Распахнув глаза, Гермиона увидела, как Пожиратель стоящий перед ней, теперь лежал неподвижно, а держащий её стоял рядом и испуганно озирался, выставив перед собой палочку. 

Тёмное облако возникло будто ниоткуда, сбивая его с ног. Грейнджер водила взглядом по лесу, не имея возможности повернуть голову, и не понимала, что происходит.

Пожиратель довольно быстро оказался на ногах. 

— Покажись! И обещаю, Тёмный Лорд не узнает ни о чём!

— Конечно не узнает, — голос раздался совсем рядом. — Ведь ты вряд ли уже сможешь говорить.

Ледяной тон, с которым это было сказано, вызывал чувство страха. Что это было? Бой за добычу? Кто-то хотел самостоятельно убить или передать их Волан-де-Морту?

Гермиона часто представляла свои последние мгновения жизни. Находясь постоянно в бегах и рискуя попасться, такие мысли появляются в голове сами по себе. Она считала, что обязательно вспомнит всех своих друзей, тихо попрощается с ними. Потом окунётся в прошлое с родителями, где они сидят на террасе в гостях у маминой сестры и пьют травяной чай, укутавшись в тёплые пледы. Она бы подумала о том, как отец рассказывал о работе: про мальчика, укусившего его, про миссис Паркл, которая даже в столь преклонном возрасте испытывает страх перед дантистами, и во время приёма у неё смешно выпучиваются глаза от испуга. Грейнджер считала, что вспомнит лишь хорошее…

Вместо этого её мыслями овладело совсем иное чувство — скорбь. Она думала о всех тех, кто не дожил до этого момента. Кто умер ещё в стенах Хогвартса и не знал, что Орден всё ещё пытается бороться. Они просто исчезнут, как и она. Возможно, это произойдёт сейчас, в этом лесу на ледяной земле, покрытой первым в этом году снегом. Это должен был быть прекрасный день — она любила наблюдать как снежинки впервые покрывают всё вокруг. Они тают, не успевая преобразиться в сугробы. 

Она этого не увидит.

— Авада Кедавра!

Гермиона зажмурилась, готовясь наконец заглянуть в прошлое, вновь перебрать моменты, запертые глубоко в подсознании.

Раз…

Два…

Три…

Стук сердца никак не прекращался, он в усиленном темпе качал кровь по организму. 

Не так уж и страшно умирать.

— Вставай!

Она резко распахнула глаза, не понимая, что происходит.

— Грейнджер, тебе нужно особое приглашение?!

Пожиратель в маске стоял перед ней, закрывая своим телом весь обзор. 

Гермиона растерянно моргнула несколько раз, пошевелила рукой — заклинание спало. Это могло означать лишь одно.

— Ты убил его?

— Хватит тормозить! Поднимайся!

Он начинал терять терпение, была заметна его нервозность.

Гермиона села, не спуская с него взгляда, контролируя каждое движение. Боковым зрением заметила свою палочку лежащую неподалёку.

Понадобится несколько секунд, если быть быстрой. Он не успеет среагировать.

Грейнджер не испытывала иллюзий, наверняка Пожиратель хочет лишь получить её доверие тем, что не убил, а потом кинет в ноги к Волан-де-Морту.

Она резко вскочила, не обращая внимания на боль, вспыхнувшую в боку, и схватила палочку. Но ей не удалось атаковать первой, он оказался у неё спиной за доли секунды, прижимая локти к корпусу и выбивая древко из рук.

— Я не собираюсь причинять тебе вред. Но своими действиями ты сделаешь только хуже, — раздалось у неё над ухом.

Грейнджер дёрнулась, пытаясь выбраться из цепкой хватки, но Пожиратель лишь сильнее сжал пальцы, не давая даже шелохнуться.

— Грейнджер, приди в себя, через несколько минут здесь будет слишком жарко. Забирай Уизела и уходите.

Гермиону будто пробило током.

Уизел.

Лишь один человек называл так Рона.

— Малфой?

— Я умею быть благодарным, запомни это. Считай, что я отплатил тебе той же монетой.

Он отпустил её и обошёл, встав прямо перед ней. Поднял палочку и протянул Гермионе.

— Что это всё значит? — Грейнджер не могла поверить в происходящее. Ещё минуту назад она прощалась с жизнью, а теперь стоит рядом с Пожирателем, с Малфоем, который спас их.

— Уходи.

Её не стоило теперь просить дважды. Она со всех ног бросилась к бессознательному Рону, хватая его за руку, готовая трансгрессировать прямо в палатку. Перед перемещением она услышала:

— Дай ему отвар из полыни.

Исчезая в вихре трансгрессии её волосы накрыли лицо, посылая в ноздри запах мускуса и сандала, которые сменялись нотами сочного зелёного яблока.

Аромат Драко Малфоя.

***

Гермиона пристально наблюдала за ним. Она помнила его ледяной тон в разговоре с поймавшим её Пожирателем и то, как он хладнокровно убил его. У неё не было сомнений, что он убьёт пленных, лишь надеялась, что это произойдёт быстро. Пусть они умрут от Авады, чем от одного из разработанных заклинаний.

Стадион затаил дыхание, все ждали: какой же способ выберет Малфой-младший? На его лице застыло нечитаемое выражение — восковая маска, будто он был не живым, а лишь игрушкой в руках кукловода.

Несколько секунд ничего не происходило. Напряжение медленно достигало своей наивысшей точки. Пленные перед ним прижимались друг к другу, пытаясь ухватиться за последние мгновения жизни.

— Ну давай! — кто-то выкрикнул с трибун.

Малфой скривился, явно испытывая отвращение к тому, кто посмел его торопить. Он едва заметно повернул голову, со стороны могло показаться, что просто выбирает с кого начать, но его взгляд блуждал по строю отобранных для игр пленных.

Гермиона сжала кулаки, когда почувствовала на себе взгляд серых глаз. Он искал её среди них.

— Империо!

Малфой резко вскинул палочку, направляя её на девушку. Взгляд пленницы затуманился, она перестала прижиматься к возлюбленному, безвольно опустив руки вдоль тела.

Грейнджер, практически не мигая, ждала дальнейших действий.

Ей хотелось верить, что он не сможет убить их. Она знала, что Малфой способен на это, но всё нутро сопротивлялось этим мыслям.

— Убей его!

Чёткий приказ.

Пленница отошла от парня, опустив взгляд вниз. Её руки дрожали, будто она пыталась сопротивляться.

Гермиона шагнула вперёд, повинуясь неизвестному порыву, но Пожиратель за спиной схватил её за локоть, возвращая в строй.

Малфой, не стесняясь никого, смотрел прямо на неё. Его выражение лица обрело жестокость, она прежде никогда такого не видела. Да и вряд ли бы захотела.

Пленница с диким криком кинулась на некогда любимого и повалила его на землю. Он совсем не сопротивлялся, когда её руки сомкнулись на его шее. Он смотрел прямо в глаза своей погибели.

Любовь его подчинила и убила.

Его лицо постепенно приобретало пунцовый оттенок, а рот жалко пытался схватить хоть глоток воздуха. Он впился пальцами в её руки, надеясь ослабить хватку, но ему это не удалось. Пленница была сильна под действием Империуса, а он слишком слаб от длительного заточения. Прошла пара минут, прежде чем из его рта раздался последний хрип, и он перестал сопротивляться.

На трибунах стояла мёртвая тишина, все затаили дыхание в ожидании продолжения этой драмы. Малфой взмахнул палочкой, снимая воздействие заклинания, чтобы показать пленнице последствия.

Она испуганно отпрянула от тела, непонимающе оглядывая свои руки. И только после этого на весь стадион раздался нечеловеческий крик, наполненный болью и страданиями. Она не могла смириться с тем, что натворила, подползла к телу, приложила руки к груди парня, пытаясь отыскать там сердцебиение. Тот стук, что так её успокаивал раньше, который отбивал ей, стоило приложить ухо:

Я люблю тебя.

Её губы беззвучно шевелились, а руки всё шарили по груди, отказываясь верить в произошедшее.

— Ты! — она словно озверев, поднялась и указала пальцем на Малфоя. — Ты будешь страдать, ты никогда не познаешь любовь! Ты умрёшь!

Гермиона отчётливо прочувствовала её боль, её гнев, будто сама находилась на месте пленницы.

Малфой не двигался, молча наблюдал за разворачивающейся сценой. Он ждал, будто хищник перед прыжком. Он ждал, когда же вся ненависть, которая разливалась по телу девушки, вырвется. Он ждал идеальный момент для завершения шоу.

Точка невозврата была достигнута, когда пленница, не обращая ни на кого внимания, ринулась в сторону Малфоя. Её помыслы останутся тайной. Оставалось около метра, когда в её грудь ударила зелёная вспышка.

Грейнджер, не отрываясь, смотрела, как тело касается земли, как голова сперва запрокидывается, и безжизненные глаза девушки смотрят в никуда. Она словно выбралась из вакуума. Окружающие звуки стали громкими, практически оглушающими. Грейнджер часто задышала и приложила руки в кандалах к животу, пытаясь успокоиться и не дать панической атаке взять верх.

Стало тяжело дышать, пальцы сжимали ненавистное одеяние до треска, будто само тело противилось этой ткани. Ей хотелось снять с себя всё, освободиться от бремени узницы, стереть с себя клеймо слабости.

Грейнджер никак не могла оторвать взгляда от тел, она раз за разом прокручивала их смерть в голове, отказываясь верить в то, что Малфой хладнокровно их убил.

Два безжизненных тела валялись на пожухлой траве; два сердца, которые не успели пожить, больше не бились. Гермиона прикрыла глаза, сдерживая подступающие слёзы. Нельзя показывать свои эмоции, нельзя дать им власть над собой. Её погубит сострадание к другим, этим могут воспользоваться другие пленные на играх.

Вдох…

Выдох…

Вдох…

Сосчитать до десяти…

Выдох…

Грейнджер так и стояла с закрытыми глазами, слушая предсмертные крики пленных и радостные возгласы Пожирателей.

— Гарри, ты снова пустил его в свою голову?! — возмущённо воскликнула Гермиона, подскочив на ноги из кресла, в котором минутой ранее читала книгу о крестражах.

— Я стараюсь, правда, — Поттер сел на диван и оттянул руками волосы, устало выдыхая. — Он зол. Он знает, что мы были в Гринготтсе. И он знает, что мы забрали чашу.

— Ты должен больше тренироваться, Гарри, — присев рядом с другом, Гермиона успокаивающе погладила его по спине. — Если Сам-Знаешь-Кто узнаёт о наших планах, то мы проиграем.

— Я знаю, Гермиона, — Поттер выпрямился и посмотрел на подругу.

Грейнджер сочувственно улыбнулась. Гарри был так молод, но на него обрушилась слишком большая ответственность. Сейчас перед ней сидел не тот озорной мальчишка, на уме у которого было веселье, а взрослый мужчина, который познал жизнь. В войне не было места юношеским забавам. И они потеряли своё время, гоняясь за крестражами.

— Что ты увидел на этот раз? — Гермиона прикусила губу в ожидании услышать снова нечто ужасное.

— Он убил маглов. Много. Их тела валялись по всему полу, но я так и не узнал то место, где это произошло, — Гарри закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Несколько секунд он молчал, но потом выпрямился и, смотря расфокусированным взглядом перед собой, продолжил: — Я видел, как он что-то поручил Снейпу. Это были отрывки, не совсем полное видение.

— Ты знаешь, где следующий крестраж?

— Я видел герб Рейвенкло, но больше ничего.

— Мы справимся, — Гермиона положила голову на плечо друга, даря ему частичку надежды.

Этот островок спокойствия, который сейчас пытались создать двое лучших друзей, помогал чувствовать себя лучше.

— Я надеюсь, — тихо пробормотал Гарри и обнял Гермиону, благодаря за такие нужные сейчас слова.

Она проснулась от собственного крика, в первые секунды испуганно вертела головой по сторонам, не понимая, где находится. Сны из прошлого стали появляться всё чаще, будто подсознание хотело, чтобы она что-то разглядела в них. Увидела то, чего не замечала раньше.

В этот раз ей приснился Гарри. Под рёбрами заныло от образа друга в голове. Как он там? Смог ли выбраться?

Несколько пленных с интересом поглядывали на неё, Гермиона не знала их имён, но одно она точно уловила в их взгляде — они думают над, тем насколько она слаба.

Многие в магическом мире знали её имя, ведь она была подругой знаменитого Гарри Поттера, но мало кто знал о настоящей силе, что хранилась глубоко внутри. Пусть они думают, что она слаба. Пусть надеются на удачу, но Грейнджер полагалась лишь на свой ум.

Все дни, проведённые в плену, слились в единый сплошной поток событий. Гермиона прикинула, что прошло точно не менее двух недель, если рассчитать, что она по несколько дней была без сознания. Это большой срок. За границами их тюрьмы уже могло произойти всё, что угодно, вплоть до окончательной победы Волан-де-Морта.

Но один единственный взгляд, обращённый на неё, был совсем другим — понимающим, сочувствующим. Эти серые, как сталь, глаза таили в себе множество тайн. Только сейчас, полумраке подземелья, Грейнджер поняла, насколько сильно изменилась Луна Лавгуд. Она всегда помнила её с мечтательным выражением лица, затуманенным взором, но сейчас Луна казалась ей старцем, прожившим долгую и тяжёлую жизнь.

Лавгуд слегка кивнула головой и отвернулась, скрывая лицо за занавесом пепельно-белой шевелюры.

Был ли это какой-то знак, что это не конец? Можно ли доверять той, кто имела славу хогвартской сумасшедшей? У Гермионы просто не было выбора — ей нужны союзники в этой битве, а уж выживут ли они в борьбе за собственную жизнь вдвоём или по одиночке — уже покажет время.

Подземелье окутала тишина. Казалось, будто даже никто не дышит. Все замерли в ожидании утра, не осмеливаясь уснуть и потерять бдительность. Больше никто не плакал, не молился: все в одно мгновение ока стали видеть друг в друге соперников.

Гермиона опустила взгляд вниз, на бетонный шершавый пол, от которого веяло холодом, и представила как ей придётся бороться за свою жизнь. Она не сможет просто прятаться. Рано или поздно останется она и кто-то ещё, и тогда нужно будет сделать выбор.

Грейнджер хотела жить. Хотела любить и быть любимой. Хотела путешествовать, хотела помогать развиваться магическому миру… И как ещё много этих «хотела». Всё это осталось в прошлом, нет смысла мечтать о том, что, возможно, никогда не произойдёт.

Ей стоило бы подумать о том, как передать хоть крупицу информации кому-то из членов Ордена, но…

Но сейчас, именно в данный момент, сидя на полу в клетке после многочисленных пыток, с едва залеченной раной от Лестрейндж, она просто хотела выжить. Не осталось сил думать о благополучии остальных, надежда на то, что её сердце будет биться ещё много лет, постепенно слабела.

«Пусть Гарри закончит начатое».

Мольба, мысленная просьба другу, чтобы он покончил с этим кошмаром. Отыскал их всех до того, как их выпустят из клеток и заставят биться друг с другом.

Гермиона потерялась в потоках собственных мыслей, не обращая внимание на то, что почти все остальные пленные уснули, чтобы набраться сил перед тем, что им уготовано.

Скрежет металла заставил всех испуганно повернуться в сторону входа. Гермиона мысленно считала секунды до того, как их всех бросят вариться в этом адском котле.

Пожиратели, как и прежде, выводили всех участников из клеток, отправляя на верную смерть.

Гермиону схватили за руку, надели кандалы и вывели из подземелья. Эхо шагов раздавалось по длинному коридору. Два десятка участников, идущих навстречу смерти, и столько же Пожирателей, которые сопровождали каждого отдельно.

Опять поле для квиддича; опять сотни Пожирателей, жаждущих поскорее увидеть смерть воочию.

Гермиона ненавидела их всех. Люто презирала каждый взгляд, брошенный с отвращением. Испытывала приступ тошноты от каждой улыбки, что появлялась на лицах тех, кто сидел сейчас на трибунах.

Амбридж стояла на высоком помосте и с высокомерием взирала на участников. Она чувствовала свою власть здесь, среди пленных. Повышала себе самооценку, воздвигнув алтарь посреди поля.

Разговоры стихли, как только последний пленный встал в их идеально ровный строй. Грейнджер украдкой посмотрела по бокам: все грязные, истощённые… Чего они ждут от них? Ещё день, и большинство умрёт от естественной смерти.

— Сегодня мы сможем наблюдать рождение новой истории: рождение нового мира без предателей крови — грязнокровок! — она сделала выразительную паузу. — Многие из вас поспособствовали поимке этих выродков, Тёмный Лорд благодарен вам.

Долорес буквально с придыханием произносила имя своего хозяина. Гермиона облизала пересохшие губы, языком задевая трещины на нежной коже. Она прикусила губу, причиняя себе боль — так легче. Физическая боль приводит чувства в порядок. не осталось никаких сил слушать речь Амбридж, её фразы, пропитанные ядом, звучали где-то далеко, на краю сознания.

Грейнджер осматривала трибуны, запоминая лица сидевших там Пожирателей, отпечатывая их образ в голове — они её враги.

— Сегодня мы будем наблюдать за тем, как это отребье борется за свою никчемную жизнь. Местом для игр стал Чёрный лес. Поэтому им придётся не только убивать друг друга, но и не угодить в лапы обитателей леса. — Амбридж растянула ярко-накрашенные губы в улыбке, поправила полы пиджака и продолжила:

— После того, как все участники игр окажутся в лесу, сработает защитный барьер, и никто уже не сможет пересечь черту! Для того, чтобы отслеживать участников, мы разработали заклинание. Область в Чёрном лесу ограничена: не вся территория будет доступна для передвижения. Но так даже интереснее, ведь выродки не смогут скрыться друг от друга и просто отсидеться!

Гермиона сжала кулаки, когда с трибун послышался свист и одобрительные возгласы — Пожиратели ликовали, жаждали крови. Долорес довольно хлопнула в ладоши и продолжила, прерывая разговоры:

— Для победителя у нас есть особый приз! — её длительная пауза заставила Гермиону даже поддаться чуть вперёд, но Пожиратель её остановил: не жёстко, просто схватил за локоть и вернул на место. Грейнджер обернулась на него и поняла, что это тот же Пожиратель, который сопровождал её с поезда. — Выживший пленный сможет получить помилование и честь служить Тёмному Лорду!

— Чёртовы ублюдки! — слова слетели с губ прежде, чем она успела обдумать свои действия.

Пленные, стоявшие по бокам, повернули головы в сторону Грейнджер. Пожиратели за спиной ничего не предпринимали, а Амбридж всё так же продолжала говорить и говорить:

— Сейчас вы сможете наблюдать проекцию, — Амбридж взмахнула палочкой, и над полем образовался купол, на котором горели в ряд красные точки. — Когда участники окажутся в Чёрном лесу, нам откроется другая карта. Если один из участников умрёт, точка исчезнет…

— Вы хуже животных! В вас нет ни капли человеческого!

Грейнджер подалась вперёд и закричала на всё поле.

— Я не боюсь вас! Если вы решили, что после того, как запрёте нас всех вместе и заставите убивать друг друга, сможете победить и диктовать свои правила, то вы заблуждаетесь!

Амбридж обратила на неё внимание, теперь абсолютно все взгляды были прикованы к Грейнджер.

«Ты сможешь. Дай им понять, что надежда ещё не погасла».

— Мисс Грейнджер, — Амбридж достала свою палочку и покрутила в руке. — Вы разве не знаете, что невежливо перебивать? Может быть, вам стоит опробовать на себе Селенцио?

Пожиратель схватил её за руку возвращая в строй, но она пыталась вырваться. Однако время, проведённое в клетке, ослабило её. Ей так много хотелось сказать, попытаться вселить надежду в каждого, кто стоит в этой длинной шеренге пленных. Убедить, что именно все вместе они смогут попытаться побороть режим Волан-де-Морта, устроить мятеж изнутри, но в одну секунду вся решимость улетучилась. Она почувствовала, как чей-то взгляд упёрся ей в висок, и повернула голову вправо, натыкаясь на его обладателя. Гермиона никогда не забудет блеск этих глаз — «ты будешь первой».

В момент, когда стала известна награда, каждый для себя решил, на чьей он теперь стороне. И чертовски жаль, что теперь их мнения разделились.

— А теперь официально объявляю начало первых в истории игр на выживание!

Гермиона ощутила подступающую тошноту. Ей было противно наблюдать ликующих Пожирателей, которые скандировали: «В клетку! В клетку! В клетку!». Они были не сдержанны; они вели себя как те, кто был завсегдатаем в Дырявом котле. Под клеткой они подразумевали Чёрный лес и были в какой-то степени правы. Там был лишь один вход — под конвоем, и был один выход — убить остальных и получить разрешение выйти.

***

Тишина. Настолько звенящая, что закладывало уши.

Гермиона стояла на коленях за толстым ветвистым деревом, скрытая от всех. Тошнота подкатывала к горлу после резкой аппарации, но она сдерживала её.

Не сейчас.

Главное — выжить.

На самом деле тишина была лишь иллюзией. Как только она перестала себя ощущать так, будто находилась в вакууме, мир приобрёл совсем другой вид.

Крики. Весь спектр звуков разом навалился на неё, отчего закружилась голова.

Грейнджер всё ещё стояла на коленях, боясь даже пошевелиться, не смея даже высунуться из своего укрытия.

Всё произошло слишком быстро. Стоило Амбридж закончить, как в ту же секунду Пожиратели переместили всех пленных в лес. Она оказалась на поляне с ещё тремя. Они исподлобья наблюдали друг за другом, пока не раздался громкий звук, напоминающий рог. Кандалы спали, и начался ад.

Её всё ещё поташнивало после резкого перемещения, но страх за собственную жизнь придавал сил. Один из пленных бросился бежать, как только руки стали свободны, другой решил действовать иначе — он сразу заприметил свою жертву. Пока Гермиона обдумывала, в какую сторону бежать — он накинулся на оставшегося участника и повалил наземь. Она замешкалась, решая, стоит ли ввязываться и помогать, но оценив шансы решила — не сейчас.

В эту секунду она выбрала себя.

Бежать. Быстрее. Лёгкие начинали гореть, а бок пронзали тысячи кинжалов, но она не могла остановиться. Нужно было найти укрытие, хотя бы временное.

Лес перестал быть опасным и тихим. Отовсюду раздавались крики и мольба и пощаде, теперь он был персональным адом для каждого, кто здесь находился.

Ветки больно хлестали по лицу, оставляя на коже ссадины. Она упорно двигалась вперёд, несмотря ни на что.

Боковым зрением она уловила очертания огромного валуна. Резко остановившись, Гермиона направилась в ту сторону. Небольшая, совсем неприметная пещера прекрасно подходила для убежища.

Грейнджер залезла внутрь и забилась прямо в угол, не обращая внимания на то, как холодный камень больно обжёг оголенную кожу на руках. Ей было мерзко от самой себя, впервые в жизни она выбрала спастись и убежать вместо того, чтобы помочь тому, кто был в опасности.

Но ситуация обязывала думать иначе. Рядом не было никого, кто мог бы заступиться за неё. Она одна.

Виски запульсировали, заставляя обхватить голову руками, и она, прижав колени к груди, уткнулась в них лбом.

Отовсюду ещё раздавались редкие крики, отчего Гермиона закрывала уши руками и молила Мерлина, чтобы это всё закончилось.

«Пусть прекратят. Хватит кричать. Я слишком устала, я больше не могу испытывать чувство вины».

Она понимала, что здесь теперь есть лишь соперники, никто не проявил бы к ней милосердие и не отпустил бы, если она бы попалась. Ей оставалось лишь сидеть в этой пещере и содрогаться от каждого вопля, словно после этого придут за ней.

Она не знала, сколько просидела, но в тот момент, когда всё затихло, на весь лес вновь раздался отчаянный крик. Грейнджер тихо выглянула из своего укрытия, прислушиваясь. Крик повторился, но уже совсем рядом. У неё не было времени на размышления, поэтому она быстро вылезла из пещеры и побежала в другую сторону. Быстрее. Подальше от других, чтобы не пришлось делать выбор.

Стопы болели от острых камней, на которые приходилось наступать при беге. Ветки, торчащие из земли, царапали лодыжки. Но Гермиона бежала. Она сама не знала куда. Мысли хаотично пролетали в её голове. Она лихорадочно пыталась сообразить, что делать. На ум приходило только найти Луну. Но где гарантии, что Лавгуд не нападёт на неё? Гермиона верила, что сможет обрести союзника в этой борьбе. Но она не могла просто так доверить свою жизнь другому.

Наконец остановившись, Грейнджер уперлась рукой в дерево, переводя дыхание. Сверху на её голову что-то посыпалось. Она провела рукой по волосам, которые уже давно превратились в необъятный колтун, и увидела кусочки сухой коры. Гермиона медленно подняла голову и заметила движение на верхней ветке. Она тут же запаниковала и быстро завертела головой, чтобы выбрать направление, где можно скрыться.

— Не бойся, — раздался тонкий голосок сверху.

Гермиона на секунду замерла, а потом обошла дерево по кругу. С другой стороны она смогла рассмотреть, кто там сидел. Та маленькая девочка, которую она давно заметила среди пленных.

— Как тебя зовут? — дрожащим с хрипотцой голосом спросила Гермиона. Каждое слово давалось с трудом. От долгих пыток её голосовые связки пострадали, и, видимо, никому не было дела до внутренних повреждений пленных, они залечили лишь поверхностные раны.

— Хлоя, — девочка заинтересованно выглянула из-за ствола. — А ты Гермиона Грейнджер, да? Ты ведь на хорошей стороне?

— Д-да, — еле выдавила из себя гриффиндорка. — Как ты сюда попала?

Могла ли она причислять себя к доброй стороне теперь, когда убежала прочь от всех, кому требовалась помощь?

— Мои мама и папа маглы. Подожди секунду, я спущусь, — она на секунду исчезла из поля зрения Гермионы, а потом ловко спустилась на землю. — Меня поймали, когда родители привели меня на платформу девять и три четверти. Мы сперва не сразу поняли, что там происходило. А потом маму с папой схватили эти ужасные люди в чёрных мантиях и масках.

— Пожиратели, — пояснила Гермиона.

— Да, но я тогда не знала, кто они такие.

— Где сейчас твои родители?

Глаза девочки резко наполнились слезами, но она тут же вскинула нос кверху и сдержанно ответила:

— Их убили. На моих глазах.

Волна сочувствия и боли прошлась по телу Грейнджер. Она буквально увидела себя со стороны. Ей приходилось так же надевать маску, но внутри она сгорала.

— Мне очень жаль, — еле слышно пробормотала Гермиона.

— Ты умеешь лазать по деревьям? — деловито спросила Хлоя, видимо, решая не заострять внимание на этой теме.

— В детстве я часто это делала. Сейчас вряд ли смогу.

— Ты главное крепко держись руками и помогай себе ногами. На дереве больше вероятность, что мы останемся незамеченными.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивилась Грейнджер.

— Мой папа любил походы. Он всегда учил меня ориентироваться в лесу и говорил, что если рядом окажутся опасные звери, то нужно забраться на дерево, — уже залезая наверх, она добавила: — Не думала, что это мне пригодится.

Последняя фраза уколола Гермиону прямо в сердце. Отец этой девочки хотел научить её обычному навыку, который может пригодиться в походе. Но теперь Хлоя могла спасти себе жизнь.

Грейнджер подошла к дереву вплотную и ухватилась за ближайшую ветку, подтягиваясь выше. Нога соскользнула, но Гермиона не сдавалась и попробовала ещё. Это оказалось сложнее, чем она думала. Всё её тело отказывалось сотрудничать. Она слишком много сил потратила на бег.

Хлоя уже была наверху и терпеливо ждала, когда та заберётся тоже. Наконец-то первый шаг был сделан. Гермиона смогла забраться на самую нижнюю ветку. Немного переждав, она двинулась дальше, переживая, что может полететь с этой высоты вниз. В ладони впивалась кора, но Грейнджер не обращала на это внимания. Она добралась до ветки, которая была чуть ниже той, на которой сидела Хлоя. Стараясь двигаться как можно аккуратнее, она села на неё и взглянула на свою новую маленькую знакомую, которая, возможно, сейчас спасла ей жизнь.

— Правда, что Гарри Поттер избранный? — тихо спросила девочка.

— Правда, — глухо ответила Гермиона. — Откуда ты так много знаешь?

— Я люблю узнавать новое, — пожала плечами Хлоя. — Прежде, чем я оказалась в подземелье, меня держали с другими пленными, которые были более разговорчивые.

— Какими другими? — нахмурилась Гермиона.

— Я не знаю. Их было всего десять, и к ним относились намного лучше.

— Почему тебя убрали оттуда?

— В один день заявился очень злой мужчина с длинными белыми волосами. Он долго рассматривал нас, а потом приказал меня перевести.

Гермиона замолчала, напряжённо обдумывая услышанное. Судя по всему, Хлоя говорила о Люциусе Малфое. Грейнджер не могла припомнить ещё кого-то, кто так бы подходил под это описание.

Они обе задумались о чём-то своём. Сидеть на дереве вечность было нельзя, но сейчас спускаться слишком опасно. Ведь внизу ходили те, кто жаждал выжить. Возможно, когда всё немного успокоится, Гермиона и Хлоя смогут спуститься, чтобы Грейнджер показала ей своё убежище. Там они смогут хотя бы поочерёдно поспать.

— Ты скучаешь по родителям? — вдруг спросила девочка.

Гермиона сильно прикусила губу и подняла взгляд вверх, чтобы не дать сорваться подступающим слезам.

— Очень сильно, — бесцветным голосом отозвалась Грейнджер.

Никто из них не стал продолжать разговор, копаться в душе друг у друга. Хлоя наверняка поняла, что Гермиона не настроена на болтовню.

Они сидели на дереве, то и дело прислушиваясь к окружающим их звукам. Но всё стихло: вероятно, самых слабых уже нет в живых, а сильные взяли передышку и набираются сил, чтобы вновь выйти на охоту.

— Давай спустимся? Я знаю укромное место, где мы сможем отдохнуть.

— Думаешь, не опасно? — засомневалась Хлоя.

— Сейчас самое подходящее время. Мы сможем добраться туда незамеченными.

— Ладно.

Хлоя быстро спустилась вниз, а вот у Гермионы возникли сложности. Она каждый раз боялась сорваться, и из-за этого ошибалась ещё больше. Несколько раз её рука соскальзывала, но в последний момент она успевала схватить ветку. Всё же, когда до земли оставалось не больше метра, её нога соскользнула, и она упала прямо на спину. Правую лопатку пронзила острая боль, и Гермиона, сжав челюсти, чтобы не закричать, тихо зашипела. Хлоя сразу к ней подбежала и обеспокоено спросила:

— С тобой всё в порядке? Ты можешь встать?

— Да, — Грейнджер несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, а потом медленно поднялась. — Мы можем идти.

Они старались идти как можно тише. Гермиона всё время вертела головой, чтобы успеть заметить кого-то, кто может незаметно к ним подкрасться. Первую половину пути они преодолели без проблем, а вот потом Грейнджер одолело чувство тревоги. Ей постоянно казалось, что за ней кто-то следит. Она внимательно осматривала пространство вокруг, но не замечала ничего необычного.

Путь предстоял не особо далёкий, но страх не покидал её разум. Хлоя шагала строго за ней, по её следам, не отставая ни на метр.

«Похоронишь в цветах».

Грейнджер запнулась и упала на колени. Голос, внезапно появившийся в сознании, вызвал адскую головную боль, она обхватила её руками, глубоко и часто задышала. Приступ прошёл так же внезапно, как и появился.

Гермиона подняла взгляд на Хлою, всматриваясь в её обеспокоенное лицо, и поняла, что знает исход войны.