Не существует злых или добрых домов. Есть дома с историей. Одни ей гордятся, другие предпочитают скрывать. Старые дома пропитаны историей. Она просачивается в доски паркета, оседает пылью на перилах, скапливается в дальних углах паутиной. 

Нет домов злых или добрых, есть люди, живущие в этих домах. Люди приносят в них свои мысли и поступки, и дом впитывает их в себя. Семейные особняки ревностно собирают их и надёжно прячут за своими дверьми. Если в доме царит мир и покой, он радостно встречает гостей и дарит уют хозяевам. Такие дома называют гостеприимными. Светлые дома. Когда в доме льётся слишком много крови, она пропитывает не только половицы и стены, но саму землю. Людям неуютно в таких домах, и они говорят, что это злой дом.

Злых домов не бывает. Есть дома, кричащие от боли. Но дом есть дом, и он продолжает выполнять свою единственную цель — служить хозяевам. Он спрячет тайны под замок, впитает кровь и будет нести своё бремя.

Осаму смотрел на Красную камелию со смесью ужаса и восхищения.

— Вы мне не поможете?

Хигучи открыла багажник после того, как загнала машину за ворота, и обратилась к мужчинам. 

— Что это? — Рампо вытащил пару увесистых пакетов и отошёл, позволяя Куникиде и Ацуши взять следующие. 

— Здесь еда на несколько дней и некоторая техника, которая нам понадобится, — женщина подхватила на плечо тяжёлую спортивную сумку. — Как минимум, нам понадобятся рации, если кто-нибудь заблудится.

— Дом настолько велик? — Доппо передал пакеты Ацуши и достал ещё. — Эй, Дазай! Тебе особое приглашение нужно?

Осаму нехотя обернулся. То ли бессонная ночь сказывалась, то ли то, что он наконец оказался на территории особняка, но криминалист промолчал, лишь окинул блондина презрительным взглядом, не заметным из-под очков, и лениво приблизился. Но пакеты трогать не стал. Вместо этого он улыбнулся Хигучи и взял у неё сумку.

— Благодарю, — женщина захлопнула багажник, взяла последний стоявший на земле пакет, нажала кнопку закрытия ворот и кивком предложила направиться к дому. — В Камелии более ста комнат, не считая коридоров, ванных и подвальных помещений. И одному Богу известно, сколько в ней потайных комнат и дверей.

— Так много? — удивлённо спросила Акико, когда компания с провизией приблизилась. — Но зачем?

Доппо передал ей один из пакетов, освободив руку под их сумку с вещами.

— Дом строился моим прапрадедом как подобие замка. Здесь масса гостевых спален. Целое левое крыло, — подняв руку Ичиё указала на него. — Рюноске был невероятно богат и тщеславен. Он хотел, чтобы Красная камелия затмевала собой всё. 

Группа неспешно шла по брусчатой дорожке. Хигучи не спешила, позволяя им насладиться и оценить масштабы двора. За ним много лет никто не ухаживал, и деревья разрослись как им вздумалось, грузными тенями нависая по краями дороги. Между щербатых камней густыми пучками росла трава. Некогда узорные клумбы превратились в дикие сухостойные заросли. Завершающей чертой удручающей картины являлся фонтан, который с двух сторон обнимала разделяющаяся перед ступенями крыльца дорога.

Когда-то красивый и величественный, несомненная гордость владельцев, ныне он представлял жалкое зрелище, напоминающее о былых временах. Его круглая чаша глубиной почти в человеческий рост была расколота и пуста. Вместо воды её заполняли гниющие ветки, опавшая листва, осколки стекла и керамической плитки. Скульптура танцующей девушки — сердце фонтана — местами позеленела, местами откололась. Её голову, плечи и руки покрывали застарелые и ещё свежие потёки птичьих экскрементов.

— В доме было двадцать гостевых спален, — продолжала Хигучи, — и столько же для прислуги. Большинство работников особняка жили здесь же со своими семьями. Огромная библиотека, в которую свозили книги на всех языках. Рюноске щедро платил за свою страсть к литературе. Зимний сад, башенная веранда, — женщина снова указала рукой. Там над крышей возвышалось небольшое сооружение, действительно напоминающее башню с витражом. — Солярий, зеркальный зал, две столовые, три рабочих кабинета, собственный винный погреб, два будуара, игровая комната...

— Зачем так много всего? — Ацуши не мог даже представить половины того, что перечисляла Ичиё.

— Статус, — ответила за хозяйку Коё. Её лицо было спокойным, но в тоне чувствовалось напряжение. В отличие от остальных членов их группы, Озаки была здесь не в первый раз. Более того, она видела Красную камелию ещё населённой людьми, а не призраками. И если бы кто-то хотел знать её мнение, то женщина бы сказала, что нынешний облик подходит этому месту гораздо больше, чем былой лоск. Проклятые дома должны быть именно такими — пугающими, потрёпанными, забытыми.

— Совершенно верно, — согласилась Хигучи, приближаясь к крыльцу, покрытому опавшей листвой и тонким слоем земли, наметённой ветром. — Несмотря на общеизвестную любовь Рюноске Акутагавы к книгам, его истинной страстью были лишь две вещи — статус и семья. Красная камелия выступала материальным символом и того, и другого. Этот дом строился на века и должен был стать крепостью для всех его потомков.

— Фигово вышло, — усмехнулся Дазай, прерывая её речь и разрушая трепетную атмосферу предвкушения.

Коё и Доппо посмотрели на него с осуждением, Акико отвела глаза, а Ацуши с Рампо не смогли сдержать улыбки. К счастью, Ичиё, судя по всему, разделяла его точку зрения.

— Да уж. Насмешка судьбы. То, что должно было оберегать семью Акутагава, приносило им только боль и смерти. 

— Не самое приятное наследство, — присвистнул эмпат, изучая взглядом тяжёлые резные двустворчатые двери цвета красной глины. Краска рассохлась и отваливалась от дерева, оставляя после себя малоприятные трещины и сколы. 

— Что есть, то есть, — вздохнула Ичиё, а затем обернулась к удивительно молчаливому криминалисту. — Дазай, не желаете прикоснуться?

Осаму не понимал, что происходит. Он смотрел на высохшие парадные двери, и что-то внутри холодело от страха, а что-то замирало в предвкушении. Этот особняк, и фонтан, и деревья... Они не были мертвы, они лишь спят, выжидая. Как принцесса, уколовшая палец о веретено старой прялки, Красная камелия ждёт того, кто её разбудит. 

— Он ждал нас, — вырвал Осаму из размышлений тихий голос Ацуши. Парень настороженно смотрел на двери. И его слова подтверждали худшие опасения Озаки и Дазая. — Он доволен, что мы пришли.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в практически голых ветвях деревьев и шёпотом гонимых им по брусчатке и траве пожухлых листьев. Камелия нависала непреклонной громадой над семью людьми, каждый из которых думал о своём.

— Это ведь бред какой-то, — Куникида стряхнул с себя неприятное оцепенение, передёрнув плечами. — Что значит "он доволен"? Дом, что ли, доволен? 

Эмпат кивнул.

— Такого не может быть! Это просто здание. Старое и заброшенное. 

Накаджима с извинением улыбнулся, ярко чувствуя его раздражение и непонимание. Вообще, букет эмоций, исходящих от собравшихся людей, был достаточно явно ощутим. Закрывался лишь Дазай, поэтому его сильное волнение Ацуши чувствовал, как будто его накрыли толстым одеялом, или погрузили под воду — весьма неясно и отдалённо. Подобное "экранирование", вероятно, являлось побочным эффектом его дара.

— Я бы предпочёл обходиться лишь своими профессиональными навыками, насколько это будет возможно, — попытался изобразить виноватую улыбку Дазай. Получилось весьма криво и неестественно.

— Надо же! В тебе есть какие-то навыки, кроме профессионального дерьма?

Криминалист напрягся, повернувшись к оппоненту-блондину. На челюсти заходили жвалы. 

— Господин Куникида, — холодно вставила Хигучи, — Осаму Дазай мой гость и находится здесь по моей просьбе, чего не скажешь о Вас. Поэтому прошу воздержаться от подобных реплик в его адрес. Как, впрочем, и любого другого человека в моём доме. Какие бы претензии у Вас к нему ни были, здесь мы все ради того, чтобы узнать, что случилось с моим отцом, а по возможности и с семьёй.

Дазай качнулся на пятках, отклоняясь назад из поля зрения Ичиё, и беззвучно одними губами произнёс "Утёрся?" Эта ситуация и собственная маленькая выходка подняли мужчине настроение. Даже крыльцо дома и старый сад перестали казаться такими удручающими и мрачными в данное серое утро. Куникида демонстративно отвернулся.

Ичиё Хигучи достала из кармана пиджака связку ключей и самый большой из них вставила в замочную скважину. Ключ поворачивался туго и с неприятным скрежетом, механизм замка давно забыл заботливые руки управляющего и качественное масло. Впрочем, он забыл любое масло. 

Женщина потянула на себя массивную дверь.

— Дамы и господа, — изнутри повеяло залежавшейся пылью, — добро пожаловать в Красную камелию.

Хигучи ничуть не преувеличивала, говоря о том, что особняк был создан, чтобы поражать воображение. Гости с трепетом переступили порог и вошли в огромный холл с колоннами и двумя изогнутыми полукругом лестницами, ведущими на второй этаж и балконы. Потолок был расписан ангелами, слетающимися к невероятных размеров люстре, сверкающими ярусами стекающей с потолка по центру.

— Мраморный холл, — мягко и с ноткой гордости в голосе продолжила Хигучи, пока группа посетителей озиралась по сторонам. — Он же использовался в качестве большой бальной залы во времена Рюноске. По средним оценкам холл вмещал в себя до двух сотен гостей, которые свободно могли танцевать здесь. На балконах располагались фуршетные столы с закусками и напитками. Прапрадед очень гордился вином собственного производства, которое выдерживали здесь же в подвале.

— Простите, — робко прервал её Накаджима. — Собственное вино. Его лишь изготавливали здесь?

— Нет, — женщина всё же гордо улыбнулась. — То, что вы видели, лишь сад на входе в особняк. Позади Камелии были разбиты потрясающие виноградники, производящие по четыре, а в лучшее лето и пять сотен бутылок местного вина в год. 

Глаза парня округлились.

— Сколько же земли принадлежит Вам?

— Не хотелось бы хвастаться, тем более, что всё это досталось мне от предков, но много. За виноградниками начинаются охотничьи угодья нашей семьи.

— Да уж, — Рампо наконец снова обрёл дар речи. — Очень жаль, что Вы уже замужем.

Хигучи рассмеялась, подобно колокольчику.

— Не уверена, что многие хотели бы получить в наследство Красную камелию.

— Но землю же можно продать!

Акико вела себя так незаметно, что многие уже забыли о её присутствии. Однако, она слушала весьма внимательно.

— К сожалению, это невозможно, — покачала головой хозяйка. — Не буду утомлять вас всеми юридическими и семейными аспектами этого вопроса, просто поверьте на слово — я не могу продать ни особняк, ни землю.

Осаму приблизился к Коё, вставшей у одной из толстых колонн, отделанных красно-бурым мрамором. 

— Всё в порядке? — тихо поинтересовался он. 

Женщина неспешно провела ладонью по холодному мрамору, глубоко вздохнула и отняла руку.

— Слишком много воспоминаний. И не все из них приятные, — она смотрела перед собой пустым взглядом. — В тот вечер, когда особняк опустел, мне просто повезло. Другим — нет. 

— Коё, — подобный сочувствующий тон был непривычен для Осаму, — это было давно. Доктор Мори много лет в могиле.

Она обернулась, и красноватый цвет колонны бликом отразился в её глазах.

— Мы с тобой как никто знаем, что смерть не всегда является концом.

— Ты уже не та маленькая девочка, Коё, — мужчина положил ей ладонь на плечо и ободряюще сжал. — Теперь он должен бояться тебя.

Привыкшая видеть Дазая стервозным и едким, Озаки растерялась, но всё же нашлась с ответом:

— На тебя так похмелье влияет?

— Чёрт! — он ухмыльнулся, отходя. — Пытаешься быть понимающим, а она ещё издевается. Хотя, я бы не отказался попробовать местного вина.

— Уверена, что мы найдём несколько бутылок, но не здесь, — громко позвала отставших Хигучи. — Пойдёмте дальше. В холл мы ещё вернёмся.

Торжественно выпрямившись во весь рост, Дазай склонился, жестом приглашая Озаки проследовать вперёд него за остальными. Женщина хмыкнула и не менее важно прошла мимо него, шурша подолом кимоно. Осаму с улыбкой двинулся за ней.

Через правые двери гости попали в чуть менее помпезную залу с тяжёлыми багровыми портьерами на окнах. Стены были отделаны лакированным деревом, потолок — лепниной и покрыт росписью, как и в холле. Пол скрывал ковёр на несколько тонов темнее портьер. Венцом этой комнаты являлся огромный стол, достойный королевских пиршественных залов.

— Алая зала, — представила Ичиё, проходя мимо стола. — Своего рода банкетный зал особняка. Думаю, что нет смысла пояснять, для чего она использовалась. Однако, прошу обратить внимание на фрески на потолке, — все задрали головы, будто находились на экскурсии в музее. Хотя, отчасти так оно и было. — Это роспись по сырой штукатурке. Рюноске пригласил художника из Италии, чтобы он украсил эту залу, холл и ещё пару комнат, включая его кабинет и будуар его жены. Техника исполнения копировала работы Микеланджело в Сикстинской капелле. 

— Мне кажется, что Ваш пращур просто не знал, куда ещё и как потратить деньги, — проворчал Куникида. Ему подобное виделось бессмысленным расточительством. 

— Вы забываете о главном, — Хигучи прошла к следующей двери, ведущей в кухню.

— Да-да, статус! 

— Верно. Ему нужно было, чтобы всё говорило о его значимости.

— Может, так он компенсировал маленький, кхм...

Дазай помахал рукой с одним отставленным в сторону мизинцем. Коё хихикнула, прикрыв рот рукавом. Рампо и Ёсано смущённо улыбнулись.

— Не могу говорить об этом с уверенностью, — толкнула дверь блондинка. — Но у Рюноске было двое детей. Правда, младшая его дочь — Кёка — скончалась в возрасте двенадцати лет. А следом за ней, чуть меньше, чем через год, умерла и его жена — Гин. Для Рюноске это был сильный удар. Он закрылся ото всех. Редко принимал гостей, да и сам не выезжал из особняка. Он сутками напролёт просиживал в кабинете или библиотеке, запрещая его тревожить.

Кухня оказалась небольшой в сравнении с предыдущими комнатами, но весьма уютной. Простая отделка и покраска стен, небольшой обеденный стол не более чем на десять человек, множество шкафчиков и полок, ныне практически пустых, и плиты у дальней стены. 

— Это каждодневная кухня. За той дверью есть ещё одна, со множеством плит. Там готовили для больших приёмов. Оставьте пакеты здесь, — Хигучи указала на стол у стены.

Пока мужчины сгружали свою поклажу, Коё подошла к одному из шкафов. Если память ей не изменяла, то... Бинго!

— Дазай, — позвала она и, дождавшись, пока он обернётся, покачала в руке покрытую пылью бутылку. — Тебе повезло.

— Коё, я говорил, что обожаю тебя? — расплылся он в улыбке.

— Говори мне это почаще, дорогой, — она подошла к столу и поставила бутылку, глухо стукнув дном о дерево.

— Ты сюда не бухать пришёл, — прошипел Доппо, расставляя на полке банки с консервами и коробки круп.

— Извини, трудяга, — парировал Осаму, подхватывая бутылку и пряча к себе в сумку, — но ты совершенно не умеешь жить. Акико, и что ты в нём нашла? Он же скучный, как редька!

Ёсано в душе была согласна с Дазаем, особенно сейчас, когда он стоял в непосредственной близости от неё. Когда чувства, которые она старалась забыть многие годы, готовы были вот-вот снова прорваться наружу. Осаму Дазай, живущий так, словно каждый его день был последним, до сих пор владел её сердцем. Акико нервно кусала губы, отводила взгляд, но украдкой смотрела на него. Она желала исчезнуть и в равной степени, чтобы он вновь обратил на неё внимание. Дазай и Куникида были настолько же разными, насколько могут быть жители разных планет. И зная, кто действительно любит её, сердце девушки безумно рвалось к человеку, который однажды уже втоптал её в грязь. Осаму Дазай обладал шармом того, кому готов позволить поставить на себя ноги и молить о снисхождении заметить тебя.

— Не отвечай ему, — гневно произнёс Доппо, отходя от полок. — А ты, — он ткнул пальцем в грудь Дазая, от чего тот отошёл на шаг, — не смей с ней разговаривать. Сделай милость, представь, что её здесь нет.

— Ух, какой агрессивный! — Осаму поднял руки ладонями вперёд. — Успокойся, питбуль. Она меня давно не интересует.

И вроде бы от этих слов Акико должно было стать легче, но не стало. Наоборот, они горько-кислым привкусом осели на языке и застряли в лёгких. Госпожа Озаки и Хигучи могли сколько угодно говорить о проклятии Красной камелии, но её личным проклятьем был никто иной, как Дазай.

— Зря напрягаешься, — бросила Коё Доппо. — Он, как энергетический вампир, только питается твоим раздражением.

— Да как только земля таких носит?!

— На длинных женских ножках и мягких сиськах! — хохотнул Осаму, покидая кухню вслед за позвавшей его Хигучи.

Куникида раздражённо цыкнул сквозь сжатые зубы. Акико отчего-то чувствовала себя виноватой. 

— Да ладно тебе, успокойся, — Эдогава принялся копошиться в ещё не разобранном пакете. — О, шоколадка! 

Детектив извлёк большую плитку в серебристой обёртке. Быстро развернув её, он отломал несколько кусочков и закинул в рот.

— Мммм.... Вкуснотища! — блаженно протянул мужчина, задрав голову. — Так о чём я? Ах да, Дазай. Мне он представляется неплохим парнем, хотя с весьма специфическими взглядами на жизнь. 

— Да он мудак конченый!

— Просто мы его плохо знаем, — Рампо постучал пальцем по подбородку, а потом опустил взгляд на женщину в кимоно. — Я прав, госпожа Озаки? — Коё смерила его внимательным взглядом. — Сомневаюсь, что такая женщина, как Вы, стала бы общаться с полным мудаком, как выразился наш новый друг.

Коё помолчала, прикидывая, сто́ит ли и что именно, если сто́ит, можно рассказать этим людям об Осаму. В конце концов, сейчас они все находятся в "одной тарелке", и немного информации лишней не будет.

— Дазай, — начала она, твёрдо глядя на Рампо, — эгоистичный, самовлюблённый, заносчивый гад. Ещё он совершенно беспечный и безалаберный, — Куникида вздёрнул подбородок, как бы утверждая: "А я что говорил!". — Но это лишь защитная реакция. Последствие его дара, — Коё медленно обошла стол и встала напротив окна. Она с нечитаемым выражением смотрела сквозь грязное стекло на растрёпанный сад. — Его дар, он поистине уникален. Одно прикосновение, и Дазай может увидеть то, что скрыто от любых глаз. Услышать. Прочувствовать. Всю боль и страх, всю надежду и её потерю. Саму смерть.

— Если он такой невероятный, то зачем здесь остальные?

— Затем, господин Куникида, что Дазай всего лишь человек, — женщина повернулась к остальным. — Сколько чужой боли способен вынести один человек? И всё же, он не так плох, как Вы о нём думаете. Дазай, будучи консультантом-криминалистом, спас сотни жизней, нашёл десятки преступников.

— Он использует свой дар в работе, — догадался Рампо.

— Верно. И его образ жизни — лишь попытка отстраниться от всего, что он видит и чувствует. Вы можете считать его кем угодно, Куникида, но Дазай не плохой человек. 

Озаки развернулась, давая понять, что она не желает продолжать разговор, и вышла из кухни. Тишина, оставшаяся после неё, угнетала. Ацуши мысленно восхищался Дазаем, Эдогава вновь вспомнил инцидент перед воротами, когда криминалист показал ему свой дар. Доппо пытался принять то, что его негативное отношение к Дазаю строилось лишь на субъективном мнении, оказавшемся далеко не верным, а Акико гадала, кем была Озаки для Осаму. Эта женщина знала его давно. Явно дольше и ближе, чем Ёсано. И сам Дазай общался с ней легко, как ни с кем другим. А ещё с толикой едва различимого уважения, проглядывающего из-под вечных ухмылок и шуток. Даже не так! Коё Озаки существовала для Осаму, в отличие от большинства людей.

— Господа, — позвал звонкий голос Хигучи, — мы вас заждались!

Рампо печально взглянул на половину шоколадки, аккуратно завернул её в фольгу и засунул в карман плаща. Он только-только подумал о том, чтобы поставить кипятить воду в чайнике, а пришлось вместе со всеми возвращаться в столовую.

Хигучи при помощи Дазая за это время извлекла содержимое своей спортивной сумки и разложила на столе.

— Элементарные правила безопасности в Красной камелии, — голос её стал серьёзен и твёрд. — Не ходить в одиночку. Не заходить в потайные двери, если найдёте. Также я хочу, чтобы у каждого из вас была всегда при себе рация и фонарик, — Ичиё указала на разложенные на столе упомянутые предметы. — Управляющая компания заверила меня, что электричество и вода подаются в дом в штатном режиме, но проводку и трубы здесь не меняли сами понимаете сколько лет. Так что перебои и с тем, и с другим вполне возможны. 

Хигучи дождалась, пока все разберут себе по комплекту, и продолжила, закрепляя рацию у себя на поясе:

— Ночевать мы будем в гостевых спальнях на втором этаже, я покажу вам их, когда мы поднимемся наверх. Спать будем также группами.

— Вы не пожалеете, — с улыбкой кота, наевшегося сметаны, проворковал Осаму.

— И не мечтайте, — вернула ему улыбку Ичиё. — Я буду ночевать с госпожой Озаки. Мисс Ёсано со своим женихом, а Вы — с господином Рампо и Накаджимой.

— Эй! Меня не устраивает эта сосисочная вечеринка! Я требую себе отдельную комнату!

— Дазай, это глупо! — воскликнула Акико.

— Что? — мужчина растерянно повертел головой и поднял ладони к губам. — Вы это слышали?

— В чём дело?

Все присутствующие тут же настороженно стали озираться, силясь понять, о чём говорит Дазай.

— Куникида, — шёпотом позвал Осаму полицейского. — Мне кажется, что за тобой призрак.

Взгляды всех собравшихся устремились за спину Доппо, а Ёсано, стоявшая чуть позади него, вскрикнула и отпрыгнула в сторону.

— Слышали, — продолжал шептать криминалист с испуганным выражением на лице. — Только что опять было...

Понадобилась целая минута, чтобы они поняли, в чём дело.

— Ну ты и мудак! — зарычал Куникида, хватаясь за фонарик и замахиваясь на Дазая, который схватился рукой за край стола и не стесняясь смеялся.

— Блин! Ты сам сказал, чтобы я не замечал её!

— Сукин ты сын!

— Хватит! — Коё встала между мужчинами и поймала фонарик, направленный в голову Осаму. — Держите себя в руках! А ты, — она развернулась и отвесила Дазаю приличный подзатыльник, — прекрати вести себя словно десятилетка! 

— Ауч! — он скривился, потирая ладонью шишку на голове. — Прости, прости, Коё!

— Не передо мной извиняться должен.

Осаму поднял голову и обвёл взглядом невольных зрителей.

— Прошу меня простить, — задорно улыбнулся он. — Сожалею о случившимся, — ни грамма раскаяния ни в голосе, ни в глазах. — Но не могу обещать, что не повторится.

— Боги, — горестно возвела очи к ангелам на потолке Озаки. — И за какие грехи вы послали мне это недоразумение?

— Дазай, — сухо прервала перепалку Хигучи, начавшая терять терпение от подобного. — Ваши шутки уже переходят границы.

Осаму пристально посмотрел на неё, прикидывая лимит терпения. Он так долго мечтал оказаться в Камелии, что не хотел быть выставленным за двери через пару часов после входа в них. Ему необходимо понять, почему особняк так манит его к себе.

— Простите, — почти искренне произнёс он, хватая свою сумку через плечо и выходя в холл.

Дазай так давно и сильно был увлечён Красной камелией, просматривая чертежи, фотографии, что сейчас она казалась ему смутно знакомой. У него было по меньшей мере два десятка фотографий Мраморного холла. Хотя ни одна из них не передавала всю полноту его великолепия. Одна хрустальная люстра, изготовленная на заказ в Лондоне и привезённая по частям в особняк, поражала воображение больше, чем многие вещи в музеях. Она казалась стекающим с потолка потоком осколков, закручивающихся вниз, подобно водовороту. Наверняка в те времена, когда Рюноске и Гин давали бал, она превращала зал во что-то сказочное. Осаму попытался представить, как свет золотом отражается от каждой ребристой грани тысяч элементов люстры, что разбрызгивают его по красным колоннам и паркетному полу. Дазаю это виделось невероятно прекрасным.

А по этой лестнице из Голландии леди Акутагава спускалась под руку со своим мужем. Вся такая неземная и хрупкая, словно весенний цветок.

Интересно, увидел бы её Осаму, если бы дотронулся? Или вероятнее увидит, как по ступеням спускается, ловя окровавленными скальпелями свет луны, Огай?

Осаму поёжился от порыва холодного ветра. Неужели они забыли закрыть двери? Нет, тяжёлые створки были сомкнуты. Он уже решил, что дуновение ему почудилось, как над головой тонким перезвоном запела люстра. Сотни хрустальных граней легко соприкасались друг с другом, извлекая пугающе красивые звуки.

Осаму задрал голову вверх, разглядывая столь необычный музыкальный инструмент в чьих-то незримых руках. Элементы люстры, казалось, шевелились сами по себе. Завораживающе прекрасно.

Прохладный ветерок пробежал по макушке, растрепав ещё больше не уложенные с утра волосы. У Дазая мурашки побежали по спине. В голове вдруг стало поразительно легко, словно все заботы покинули его, а рефлексы притупились. Взгляд медленно оторвался от люстры и опустился вперёд.

— Добрый день, мастер Дазай.

Перед Осаму стоял высокий пожилой мужчина. Странный желтоватый свет бликами отражался от монокля на правом глазу.

Дазай моргнул, а когда глаза вновь открылись, холл по-прежнему был пуст, лишь слабо колыхались хрусталики люстры, не задевая друг друга. Осаму резким движением сорвал с лица тёмные очки и тревожно огляделся. Всё те же бурые мраморные колонны, паркетный пол цвета лесного ореха, распахнутые двери в Алый зал, пыль на полу прямо перед ним. И никаких следов присутствия странного мужчины. 

Он опустился на корточки и внимательно присмотрелся, пытаясь различить хоть какие-то следы в пыли. Ничего. Она без сомнений копилась в холле годами. Ровный нетронутый слой.

Что это было? Галлюцинации? Игра света и обман зрения? Но Дазай отчётливо слышал сухой учтивый голос мужчины. Тогда что это? Призрак?

Дар Осаму позволял ему заглядывать в прошлое тех вещей, которых он касается, но все эти картины всплывают лишь в его мозгу. Слова, моменты, связанные эмоции. Всё это можно сравнить с кадрами, запечатлёнными на плёнке. Он лишь просматривает их, переживая уже минувший момент.

О призраках и ду́хах он знал лишь со слов Коё, сам же никогда их не видел. И, по правде говоря, не желал видеть. Дазаю вполне хватало собственного дара, с которым можно было хотя бы совладать. В детстве он едва не свихнулся, пока научился контролировать его и блокировать собственный разум, ограничивая поступающую в него информацию. Мальчишкой Осаму не имел друзей, ведь это сложно — видеть и знать всё, что о тебе думают и говорят другие, и делать вид, что это не так. Он научился, но уже позже. 

Коё же, в отличие от него, блокировать свой дар не могла. Женщина вполне была способна призвать нужного ей духа или призрака, но чаще все окружающие создания тонкого плана тянулись сами, почувствовав присутствие сильного медиума. Озаки была в состоянии отмахнуться от них, но не предотвратить их появление перед собой.

Призраков в этом мире держат незавершённые дела, страх или боль, пояснила как-то давно Коё. Не все призраки злые, есть те, кто просто боится или не может уйти. Таким Озаки старалась помочь в меру своих сил. Но и тех, и других объединяет одна вещь: для того, чтобы оставаться в материальном мире, им необходима пища — энергия, вырабатываемая живыми. Страх — самая сильная и доступная призракам энергия. Духи же, в отличие от призраков, всегда несут в себе зло. И питаются они энергией, добываемой не из эмоций, а непосредственно человеческой жизнью. Дух не просто пугает, он способен разрывать ткань реальности и воздействовать на материальный мир. Коё не любила духов, но умела подчинять своей воле некоторых из них. 

Осаму вздрогнул, когда его окликнули, встал на ноги и обернулся. К нему спешили Хигучи и Рампо.

— Вы что-то нашли? — возбуждённо поинтересовалась женщина, останавливаясь рядом и пристально разглядывая пол в том месте, на которое только что таращился Дазай. К сожалению, она ничего не замечала, только толстый слой пыли.

— Нет, простите, — Осаму устало потёр пальцами красные глаза с залёгшими под ними тёмными кругами. — Сказывается бессонная ночь.

— Не могу Вас винить, — ободряюще улыбнулась Ичиё. — Мало кто смог бы нормально уснуть, зная, что ему предстоит идти сюда. Но, к сожалению, никаких гарантий прекрасного отдыха в Камелии я Вам дать не могу.

— Ничего. Я сам хотел быть здесь, и, к тому же, мы все знали, на что идём, не правда ли, господин Рампо?

Детектив пристально посмотрел на него, открыл было рот, но тут же передумал говорить и просто кивнул. Он и сам проспал всего пару часов, ворочаясь с боку на бок в кровати. Мысли о возвращении в старый особняк не хотели отпускать его, заставляя раз за разом прокручивать в мозгу события двадцатилетней давности. Что он тогда упустил? Почему не смог найти девочку?

— Мы не найдём ответы здесь, — Эдогава символически обвёл взглядом холл. — Если разгадки на интересующие нас вопросы и существуют, то явно в глубине этого дома. 

— Они существуют, — это Озаки вышла к ним из столовой, а за ней подтягивались и все остальные. — И поверьте, мы ещё не раз пожалеем о своём решении быть здесь прежде, чем найдём их.

— Тебе это духи сказали? — натянуто улыбнулся Осаму, краем глаза ловя на себе взгляд Акико.

— Здравый смысл, дорогой мой. Здравый смысл.

Госпожа Хигучи обвела собравшихся взглядом и удовлетворённо кивнула. 

— Что же, раз мы все здесь, предлагаю подняться на второй этаж.

Гости неспешно приблизились к левой лестнице, оставляя следы подошв в многолетнем ковре пыли. Осаму это казалось таким неправильным — они тревожили этот дом, будили его ото сна, каким бы кошмарным тот ни был. Вереницей они поднимались по старым доскам лестницы, что жалобно поскрипывали под их шагами, а Дазая всё не покидали мысли о странном седовласом мужчине. Что же всё-таки это было?

Наверху Хигучи остановилась, заставив всю команду собраться вокруг неё.

— В доме два крыла, — она указала на расходящиеся в обе стороны от лестницы коридоры. — Здесь, слева, мы будем ночевать. Тут гостевые спальни. Вправо — спальни хозяйские, будуары и рабочий кабинет Рюноске. Там же библиотека и зеркальный зал. Признаюсь вам честно, я никогда не была здесь, — Хигучи виновато опустила голову, — и знаю о расположении комнат только из рассказов отца и планов дома. Но, насколько мне известно, госпожа Озаки жила какое-то время в Красной камелии.

— Это было давно, — сухо произнесла Коё, нервно сжав в кулак руку, скрытую рукавом кимоно.

— Но, думаю, что в любом случае, Вы лучше меня знакомы с этим домом. Поэтому предлагаю после того, как вы оставите личные вещи в своих комнатах, разделиться на две группы для обследования особняка. Так будет быстрее.

— По какому принципу Вы хотите нас разделить? — нервно поинтересовалась Озаки.

— В каждой группе нужен тот, кто замечает мельчайшие детали. Тот, кто способен оказать медицинскую помощь, и тот, кто знает дом хотя бы примерно.

Осаму хотел бы сказать, что знает этот особняк лучше, чем сама его владелица, но предпочёл промолчать и посмотреть, что выйдет из задумки Хигучи.

— Первая группа пойдёт со мной по второму этажу, вторая — с госпожой Озаки вернётся на первый.

— Девочка пойдёт со мной, — Коё кивнула на Акико, которая удивлённо распахнула глаза на столь безапелляционное заявление женщины. — Дазай пойдёт с Вами и мальчиком-эмпатом. 

— Ты уверена? — напряжённым голосом спросил Осаму.

— Да, — кивнула медиум.

— Но я думала, что Вы и госпожа Ёсано будете в разных группах, как те, кто может видеть...

— Призраков? — Озаки прервала Хигучи. — Это верно, но мисс Ёсано не обучена и не может сама защитить себя от того, с чем может столкнуться. В то время, как Дазай сможет позаботиться об Ацуши, а я о мисс Ёсано. 

— В таком случает, получается, что Вы берёте к себе господина Рампо.

— Верно. А навыков первой помощи господина Куникиды должно хватить до прибытия мисс Ёсано в случае чрезвычайной ситуации.

— Погодите! — Доппо подался вперёд, становясь между женщинами. Его глаза метали молнии. — Я пойду с Акико! Это не обсуждается! Тем более, если ей может грозить какая-либо опасность!

Хигучи вскинулась, но Коё оказалась быстрее.

— Куникида, Вы пойдёте с Хигучи, Дазаем и Накаджимой, — чеканила она каждое слово командным голосом. — Если Вы с нами, то подчиняетесь общим правилам и приносите пользу. В данной ситуации наибольшую пользу Вы принесёте, если пойдёте с ними. В противном случае Вас никто здесь не держит, а где двери, Вы видите и отсюда.

 Все молча смотрели на Озаки, в тот миг казавшуюся выше ошарашенного её тирадой блондина. Эдогава мысленно присвистнул от восхищения. Шикарная женщина!

Доппо стиснул кулаки, но промолчал. Ещё несколько секунд он смотрел на медиума, а затем отвернулся. Взгляд надменно прошёлся по Ичиё, равнодушно по Ацуши, который словно сжался под ним, и с презрением остановился на зевающем Осаму. Шатен тут же захлопнул рот и улыбнувшись, помахал ему рукой.

— Здоро́во, напарничек! — радостно выпалил он.

— Идиот, — раздражённо бросил Доппо, отходя от криминалиста как можно дальше.

— Раз уж мы всё решили, — немного нервно передёрнула плечами Ичиё, — идёмте располагаться и начнём обследовать дом.

Гости двинулись за Хигучи в сторону гостевых спален. Куникида дождался своей невесты, но, едва он хотел взять её за руку, пару догнала Озаки. 

— Можно Вас на минуту? — она легко дотронулась до локтя полицейского. Тот кивнул, отпуская Акико.

— Что Вы ещё хотели?

— Не злитесь, — мягко произнесла женщина, пряча ладони в рукавах кимоно. — Я понимаю Вашу тревогу и недовольство, но так и правда будет лучше. Помогите нам, а я обещаю, что позабочусь о Вашей невесте. Уверяю, с ней ничего не случится, пока я рядом.

Мужчина длительно смотрел в её глаза, пытаясь понять, есть ли в словах медиума подвох, но лицо её было чистым и уверенным. В конце концов он сдался.

— Хорошо. Будь по-вашему. Если так будет для неё лучше.