В тот момент, когда палец Чуи упёрся в мраморную пластину, Дазаю показалось, что мир перевернулся. Старый дом будто бы завопил. Надрывно. Истошно. Он содрогнулся, и Осаму пришлось слегка согнуть и широко расставить ноги, что бы не упасть. Пол и стены тряслись, как при землетрясении. Свет замигал.

Призрак с совершенно дикими глазами отпрянул от стены, прижимая к груди руку, которой только что указывал на семейное древо. По стенам поползли тени. Они двигались хаотично, не подчиняясь никаким законам физики и материального мира. Чёрные сгустки кружили по стенам библиотеки, проносясь по поверхности обоев и предметам мебели, словно по невидимой дороге. Обхватив руками Чую, Осаму оттащил его к центру комнаты подальше от стен и теней. Чуя смотрел на их движение дрожащим взглядом широко распахнутых глаз, в которых читались шок и непонимание. 

— Что происходит? — крепче прижал его к себе Дазай. 

Не смотря на то, что Чуя являлся призраком, желание защитить его было инстинктивным и неподдающимся объяснению. Развернув юношу к себе, Осаму прижал его голову к своей груди. Лёгкая ладонь призрака легла рядом, чувствуя сквозь ткань рубашки, как быстро бьётся сердце медиума. 

Так они стояли, пока Камелию не перестало сотрясать, а пол не грозил больше уйти из-под ног. Лампа под потолком протрещала, но вопреки ожиданиям, не потухла. Моргнув пару раз, она вновь залила библиотеку ровным тёплым светом. Не исчезли только тени на стенах, хотя и значительно замедлили своё круговое движение. 

Осаму медленно выдохнул, всё ещё не желая выпускать Чую из рук. Слова не шли. Он верил в призраков и духов, потому что видел их и знал, что они существуют. Но с подобным явлением медиуму сталкиваться не доводилось. 

— Что произошло? — осторожно поинтересовался Осаму, глазами продолжая следить за тенями, и слегка разжимая пальцы на плечах юноши. Тот повёл плечами, будто разминал их.

— Не знаю, — честно признался призрак, слегка отстраняясь. Он сделал неуверенный шаг к мраморной плите с серебряным узором. Осаму тотчас же схватил его за руку. Непонимание и волнение за юношу с трудом позволяли не потерять разумность мышления.

— Чуя!

Юноша обернулся. Медные локоны мазнули по бледным щекам. Взгляд его, не до конца ещё утративший смятение, был ласковый и успокаивающий. Чуя освободил запястье из хватки Дазая и мягко переплёл свои пальцы с его. Пальцы Осаму были длиннее, и позволяли легко сжаться вокруг кулачка призрака. От этого незамысловатого действия и мыслей стало легче дышать, и щемящая нежность согрела грудь Осаму.

— Всё в порядке, — тихо прошелестел голос Чуи. 

Осаму доверился ему и прикрыл глаза. И правда, что-то изменилось. От стен особняка по-прежнему веяло голодом и страданиями. Десятки загубленных жизней неизменно оставались в плену этого места. Но прямо сейчас, в данный момент, исчезло ощущение беспочвенной тревоги. Будто очистился воздух, или с шеи сорвали тугой шёлковый платок.

Но всё же он не хотел подпускать Чую к Древу одного, потому пошёл следом, стискивая его ладонь в своей. Тонкие пальчики неожиданно сильно сжимали его в ответ. Осаму не представлял с чем они столкнулись и какая могла быть призраку от него польза, но твёрдо приблизился к стене, встав позади юноши и положив ладони ему на плечи. Даже если он ещё не знает, как бороться с необычным для него явлением, Дазай решил, что немного лишней энергии будет для Чуи весьма кстати. 

Призрак вскинул голову, едва не ударив макушкой Дазая в челюсть. Голубые глаза безмолвно вопрошали, и Осаму поспешил перевести взгляд на мрамор. 

И ахнул, совершенно не скрывая шока.

В том месте, где ранее пальцы Чуи коснулись камня, он почернел, словно кто-то неведомый им зажёг рядом спичку и копоть осела на розовом срезе. От имени Тадаши вниз протянулась густая капля, но не серебра, которым были выбиты прочие имена. Темная и вязкая, она ловила отсветы лампы, отражая их алым.

— Кровь...

Не веря своим глазам, Осаму наблюдал, как капля разделялась, вычерчивая уже чуть более светлые смазанные буквы. 

"Накахара Чуя".

Для верности поморгав, медиум всё же убедился, что ему не мерещится. От вновь нанесённого на мрамор имени потянулись неровные потёки, но оно продолжало держаться на своём месте. Там, где ему и положено было быть до дня, когда некто отколол серебряные буквы, вычёркивая Чую из истории семьи.

Накахара Чуя. В семейном древе Акутагава. Можно было бы предположить, что он кузен Огая, но нет. Кёка умерла ребёнком и не успела выйти замуж. У Тадаши больше не было сестёр, и ребёнок был всего один. По крайней мере законный. Но кровавая ветвь отделилась именно от него. И только от него. Его почившая при родах супруга осталась в стороне, дав жизнь лишь Огаю.

— Бастард, — прошептал Дазай, складывая картинку в голове. — Ты — незаконно рождённый сын Тадаши. 

Дазай поднял руку и запустил пальцы в свои сбитые волосы, растрепав их ещё сильнее. Не то, чтобы его слишком удивило это открытие, скорее лишь больше озадачило. Чуя подтвердил, что в его смерти виноват Огай, но зачем ему это было нужно? Чуя был незаконно рождённым. Более того, он был младше Огая, судя по расположению на Древе. В фамильном доме он мог претендовать разве что на собственную комнату, если ту захотел бы выделить хозяин, да на место за столом. Даже при лучшем раскладе и отношении к нему хозяина, Чуя имел прав и статус не более, чем у дальнего родственника.

— Та комната. С сундуком с игрушками и рисунком на месте картины, — догадался Осаму, — она твоя.

Чуя кивнул, не поворачивая головы. Дазай не видел его лица, но отчего-то знал, что сейчас оно печально. 

Осаму снова крепко сжал его в объятиях. Ему было невыносимо думать, как сложилась судьба этого юноши. Опороченная мать, у которой забрали дитя. Именно это он чувствовал, когда коснулся рисунка. Мать Чуи прощалась с ним, прося не забывать её и того, кто он есть. А после он рос в огромном доме, что был для него чужим. Кем он был для этой семьи? Тадаши привёз его в Красную Камелию, дал образование, а после сводный брат лишил жизни этого юношу. Зачем? Его имя и существование просто стёрли, словно никогда и не было на свете Накахары Чуи.

В одночасье Красная Камелия, что много лет занимала его разум и манила к себе, стала противна Осаму. Изысканный особняк вместе с его бывшими обитателями теперь вызывали лишь омерзение.

Видимо, он слишком сильно сжал плечи Чуи. Юноша обернулся и тот час же прижал свои тёплые ладони к его щекам. Его глаза тревожно заглянули в глаза Дазая, а большим пальцем правой руки он провёл по скуле Осаму, смазывая слезу. Надо же! Осаму даже не заметил, что проронил её. А Чуя лишь продолжал смотреть в его лицо, нежно поглаживая кожу на щеках, будто пытался успокоить мужчину.

— За что они так поступили с тобой? — хрипло прошептал Дазай, боясь, что голос подведёт его. Он вообще не помнил, чтобы хоть раз за взрослую жизнь чувствовал себя настолько раздавленным, как сейчас.

— Не знаю, — гладил его мягкими подушечками пальцев Чуя. 

Осаму уже собирался наклониться, чтобы поцеловать его. Показать, что есть на свете тот, кому не безразлична судьба Чуи, как застыл, вновь зачарованно глядя на мраморную поверхность. Чуя, поймав его взгляд, тоже обернулся.

То, что было начато Рюноске и заброшено Огаем, продолжилось. Кровавая ветвь, точно такая же, как протянулась от Тадаши к Чуе, теперь продлевала род Акутагава. Ниже Огая она обозначила имя Рандо, а после распалась на две. И если имя Ичиё ничуть не удивило Осаму, то второе несло в себе как ответы, так и новые вопросы.

"Акутагава Ацуши".

***

Элиза, хищно оскалившая зубы в улыбке, предвкушая неминуемую победу над более слабой противницей в лице Кёки, внезапно отступила назад. В конце концов, убить или как-то ещё причинить ощутимый вред призраку она не могла. Огай, возможно, мог, но не она. А вот то, что она услышала вопль Огая, от которого по коже побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом, уже говорило о чём-то, выходящим за привычные рамки. Не удосужившись даже бросить прощальных слов, призрак златоволосой девочки растворился в воздухе.

Огай никогда не испытывал подобной боли, ни в жизни, ни после неё. Он вообще не думал, что призраки способны испытывать боль, но та была настоящей. Упав на колени посреди тёмного коридора, доктор Мори кричал, стискивая руками голову. Виски горели, а мозг будто перемешивали раскалённой кочергой. Дом впивался в его призрачную плоть невидимыми когтями. Он чувствовал их. Чувствовал гнев стен, их боль и желание разорвать его. 

Красная Камелия напоминала ему о том, что он сотворил много десятков лет назад. Огай знает, что чудовище, живущее в стенах дома, не сможет его уничтожить, но оно пожирало его силы, что доктор копил годами. Он чувствовал, что ему не достаёт ещё немного, чтобы потягаться с Домом. И сейчас он не мог позволить себе терять накопленную энергию. 

Появившаяся рядом Элиза схватила мужчину за локоть, закидывая его руку себе на плечо.

— Вставай, Ринтаро!

Огай бы усмехнулся, но боль в голове была невыносима. 

— Не называй меня так.

Девочка цокнула языком и притопнула ножкой. 

— Не моя вина, что ты слушаешься меня только когда я так тебя называю. Так что поднимайся, Ринтаро. Нам нужно к могиле.

— Да, — согласился Огай, опираясь на подставленное плечо. — Но они тоже мне нужны. Все они. 

— Успеешь ещё! Пошли.

***

В глазах темнело, и холод сковывал мышцы. Тело казалось слишком тяжёлым, чтобы принадлежать ей. Но вскоре и это перестало её волновать. Как и медленно исчезающая водная гладь. И когда Коё уже сомкнула веки, намереваясь исчезнуть, что-то больно ударило её в грудь.

Голова откинулась назад, и, раскрыв рот, Коё жадно хватала так недостающий ей воздух. Собственный хрип и плеск воды рядом. Тяжёлое дыхание над ухом. А когда шею придавило, вновь ограничив доступ кислорода, она в панике забила руками. Озаки казалось, что она отчаянно сопротивляется, но никак не смогла помешать. Снова удар. Теперь по спине.

— Дышите, госпожа Озаки, — словно уши забило ватой. Голос глухой и едва слышен. — Дышите.

Тёмное небо мрачно нависало над женщиной. Тяжёлое и угрюмое. Серые капли проливного дождя маленькими снарядами прямо летели к её лицу. Тусклые и пустые, как мысли в её голове. 

Зачем она здесь? Почему не дома в собственной кровати?

— Госпожа...

Рандо? Точно, он же помог ей выбраться из озера. Но вместо друга детства над ней склонился темноволосый мужчина с зелёными глазами. Теперь капли дождя разбивались о его голову, и уже с мокрых волос падали ей на лицо. Не Рандо. Рампо.

— Госпожа Озаки, Вы меня слышите? 

Коё не без усилий подняла руку и отлепила с лица свои мокрые волосы. Следом она освободила от них шею. Женщине и без того было холодно, мокрые волосы и одежда казались просто ледяными.

— Да, — хрипло ответила медиум, пытаясь сесть. Детектив помог ей. Коё быстро окинула мужчину взглядом, отметив его белое лицо и слегка дрожащие руки. — Как Вы оказались здесь?

— Так же, как и Вы, — без толики веселья в голосе хмыкнул Эдогава, потирая ладонью правую ногу ниже колена. — Призраки привели меня.

— Ко мне?

— Не совсем. Туда.

Рампо указал пальцем на дом. Озаки проследила за его жестом, чтобы увидеть распахнутое окно на втором этаже особняка. 

— Вы хотите сказать, — дрожа от холода всем телом, Коё вернула внимание детективу, — что спустились за мной из окна второго этажа?

Из всех мужчин в мире подобного поступка она могла бы ждать только от Дазая. Коё никогда не позволяла себе заводить отношения до той стадии, когда эмоциональная привязанность партнёра начинала преобладать над физиологией. Осаму был исключением в этом плане. Но, всё же, она никогда не рассматривала его, как партнёра. Дазай был её учеником. Младшим братом. Практически сыном. Единственным, который у неё был, есть и будет.

— Скорее, упал с карниза, — ничуть не стыдясь, признался детектив. И тогда Озаки поняла, что ногу он потирает не от холода.

— Вы ранены?

Женщина потянулась ладонью к ноге мужчины, но, не успев коснуться, смущённо отдёрнула её. Даже в темноте можно было заметить лёгкий румянец на бледных щеках.

— Простите.

— Ничего, — Рампо опустил голову вслед за движением её руки. — После того, что мне пришлось вытаскивать Вас из озера, не думаю, что ваш порыв можно принять за постыдный. После всего, что вообще происходит в этом проклятом доме, последнее о чем стоит думать, так это о подобных вещах.

— Это точно.

У Коё словно камень с души упал, и она тихо рассмеялась. Детектив следом за ней не сдержал улыбки. Но лёгкость была обманчивой и недолгой. Мокрая одежда липла к телу, неприятно стягивая и, что важнее, охлаждая его ещё сильнее. Когда Коё закончила смеяться, её губы продолжали дрожать, как и тело.

— Нужно скорее согреть Вас, — Рампо поднялся, поморщившись и стараясь практически не опираться на повреждённую ногу. Не взирая на травму, он протянул руку женщине.

— Вам тоже не помешает тепло и помощь Акико.

Из уважения и благодарности к своему спасителю, Коё приняла руку, но аккуратно поднялась сама, не опираясь на неё. Эдогава Рампо будил в ней чувства, о существовании которых она давно позабыла. Женщина ещё раз дала себе слово, что если они выберутся из особняка живыми, то она даст ему шанс. Хотелось раскинуть карты и посмотреть, что скажет судьба о совместном будущем для них, но сейчас на это не было времени. И всё же, детектив привлекал её. Своей непохожестью на окружающих её всю жизнь людей. Интеллектом и едва ли не детской непосредственностью в какие-то моменты. Он и Коё словно были из разных миров, но, держась за его локоть и идя по тропинке в обход дома к порогу, Озаки впервые за много лет хотелось смотреть на мир живых, а не мёртвых. Рядом с Рампо она чувствовала себя в первую очередь женщиной, а не медиумом.

***

Ацуши сотню раз мысленно обругал себя за трусливые жалкие мысли, что смутили его разум. И пусть Осаму Дазай для него чужой человек, он не имеет никакого права не то что распоряжаться его жизнью, но даже думать о подобном. Парень помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. 

— Так нельзя, — бормотал он себе под нос, не обращая внимания на призрак женщины в комнате. — Уйдите. Оставьте меня в покое. Я не хочу Вас слушать. Если Вам так нужен Дазай, идите к нему сами.

Они все вместе пришли в этот дом и все вместе его покинут. И только это в глазах Накаджимы было правильным. Если Дазай такой сильный, как уверяет призрак, то он найдёт способ разрушить проклятье. Тем более с помощью госпожи Озаки. А ещё с ними есть умный господин Рампо и смелый господин Куникида. А госпожа Ёсано? Ацуши чувствовал и знал, какие смятения живут в её мятежной душе. Она запуталась, но эмпат чувствовал в ней силу, которую практически невозможно сломить. Конечно, они смогут выбраться из этого гиблого места. 

В отличие от всех остальных, Накаджима почувствовал, когда всё резко изменилось. Та сила, что пришла на смену удушающей панике, была ещё более жуткой. Из лёгких разом выбило весь воздух, и Ацуши рухнул на ковёр, цепляясь за него непослушными пальцами. Он скрёб мелкий ворс, вскинув голову и отчаянно пытаясь насытить лёгкие кислородом. Юноша видел, как призрак покачнулся, будто от удара. Ещё мгновение и.. 

Перекатившись на спину, Ацуши жадно хватал воздух, не зная, как теперь насытиться им. Возможность дышать показалась самым ценным даром. Лёгкие наполнялись живительным кислородом. На какое-то время его мысли стали кристально чисты. Весь организм был сосредоточен только на дыхании, и Ацуши не сразу понял, что призрак леди уже пришёл в себя и разговаривает с ним.

— Отстаньте, — жалобно прохныкал парень. — Отпустите меня.

— Он ушёл, — женщина склонилась над эмпатом, и её чёрные волосы рассыпались вокруг тонкого лица. — Впервые за долгое время я не чувствую его. 

— Меня это не касается.

— Боюсь, что касается, — леди выпрямилась. — Чтобы это ни было, но Огай будет очень зол, когда придёт в себя. 

— Доктор Мори ушёл?

Новость отрезвила Накаджиму настолько, что он перестал жалеть себя и резко сел, упираясь ладонями позади себя. На лёгкое головокружение парень махнул рукой. Сейчас это не важно. Гораздо важнее другое.

— Мы можем уйти? Сейчас?!

Одурманенный приливом воодушевления, он едва ли не кинулся к призраку с объятиями. Парень даже успел подумать, что Дазай или госпожа Озаки, столкнувшись со злом этого дома, одолели его. Но леди сокрушённо покачала головой.

— Ты плохо меня слушал, Ацуши. Огай лишь заманил вас в ловушку, но к ней самой он не причастен. Та сила, что прогнала его, неужели, ты не понял, откуда она?

Ацуши до крови прикусил губу. Да, конечно, он понял. Вернее, почувствовал. Но так хотелось верить, что всё закончилось! Нет, это не конец. Эта "атака" исходила отовсюду. Стены, пол, потолок. Каждая картина и предмет мебели. Это была Красная Камелия. Дом, как и говорил ранее сам Накаджима, был живой. Он умел думать, дышать. Он должен был питаться. Ими, например. Глупцами, пришедшими в него по собственной воле. 

Снова стало невыносимо одиноко и страшно оставаться одному в его стенах. Снова и снова он мысленно задавался вопросом, для чего все это? Почему он оказался здесь?

— Что мне делать?

Ацуши поднял на женщину взгляд, надеясь найти ответы. Она покачала головой.

— Найти выход и никогда не возвращаться. Я не знаю как, но ты должен.

— Почему? — Ацуши рванулся к ней, но замер, не решаясь прикоснуться. Он боялся того, что его рука может пройти сквозь женщину. — Почему я? И почему это так важно?

Призрак не успела ответить. Дверь в гостиную распахнулась, и женщина растаяла в воздухе, будто её не было здесь никогда. Ацуши едва не взвыл от досады, но тот час радостное волнение захватило его, когда он увидел вошедших Рампо и Озаки. Оба — промокшие до нитки, но живые! Разве что, детектив прихрамывает на правую ногу. 

— Ацуши! 

Радостно воскликнул мужчина. И секундой позже смущённо убрал руку с талии Озаки. Накаджима отвёл глаза, делая вид, что не заметил. Если эти двое так боятся, что о них подумают, так и быть, парень им подыграет. Но по его скромному мнению, кое он никогда бы не решился озвучить, эти взрослые люди, ведущие себя, как подростки, прекрасно смотрятся рядом. Да и что толку пытаться скрыть от эмпата взаимную симпатию? Ацуши прекрасно чувствует все их эмоции по отношению друг к другу.

— Вот так, госпожа Озаки, — прихрамывая, Эдогава подвёл женщину ближе к огню. — Нужно согреться.

Сам мужчина сбросил обувь и устроился на полу перед камином. 

Накаджима был так рад их видеть, что хотел броситься обнимать, но природная неуверенность и скромность позволили только предложить промокшим насквозь товарищам по бокалу вина.

***

Акико шла по чужим коридорам, потеряв счёт времени. Ноги ужасно болели, но девушка силой воли заставляла себя передвигать их. Она не могла сдаться. Нет. Не ради того, чтобы умереть в этих жутких коридорах она когда-то выкарабкалась из больницы. 

Шершавая обивка проскальзывала под её пальцами, когда она вела ими по стене. 

То, что случилось внизу, не укладывалось в её голове. Девушка и раньше видела призраков, но всегда старалась сбежать от них. Убедить саму себя в собственной нормальности. Все эманации мёртвых людей обычно вели себя одинаково: шли за ней по пятам или практически бездумно слонялись в поле зрения. Иногда она видела призраков людей, что привозили к ней на работу в институт для установления причины смерти. Но каждое из виденных ею привидений было практически однотипным. Полупрозрачные и явно мёртвые. 

Призраки Красной Камелии отличались от них. Они вполне могли притвориться живыми людьми из плоти и крови, вводя в заблуждение. Они вытворяли такие вещи и манипулировали сознанием, что вызывало настоящий ужас. Любой нормальный человек просто свихнулся бы в подобном месте.

"Но ты не нормальная", ухмыльнулась Акико.

Вместе со страхом появился адреналин. О, да! Теперь она хотела знать. Её время настало. Лекарства, которыми два года она пихала себя, постепенно выветривались, а накал страстей и окружающая девушку обстановка способствовали пробуждению азарта и интереса в её душе. Да и Ёсано сомневалась, что транквилизаторы смогут затмить её сознание настолько, что оно перестанет воспринимать Хироцу, Хигучи и остальных обитателей дома. Скорее, она поставила бы на то, что они быстрее избавятся от неё в подобном состоянии.

Озаки была права. Стоило принять себя, как всё окружающее её, стало вставать на свои места, и Акико уже начала жалеть, что сбежала из холла от Хигучи. Но её нетерпение было вознаграждено мелькнувшим впереди в коридоре призраком девочки. Той самой, которую она видела в зеркале в своей спальне. Акико до самых кончиков пальцев ощущала, как между этими двумя моментами, разделёнными всего нескольким часами, пролегла целая жизнь. 

Бредя по извилистым коридорам в полумраке, девушка внезапно поняла, что вновь оказалась в левом крыле, где вся их компания ранее разместилась на ночь до того, как погибла Ичиё. Ёсано закусила губу. Предчувствие чего-то неизведанного пульсирующей веной било в её виске, и она решилась идти до конца. Тем более, что одна из дверей была открыта. Несколько раз глубоко вздохнув, девушка шагнула в комнату.

Её тотчас окутал холодный воздух. Не просохшая одежда моментально стала ледяной и твёрдой. В спальне никого не было, и длинные старые занавеси рвал ветер, проникающий внутрь сквозь открытое настежь окно вместе с быстрыми каплями осеннего дождя. 

Обхватив плечи руками, Акико медленно приближалась к нему. Скрип половиц заглушался воем ветра и шумом воды. Ей бы бежать прочь, но нет. Ёсано уже пересекла ту черту внутри себя, за которой страх отступал. Все чувства притупились, и лишь ощущение тайны, практически осязаемое для неё, имело значение. Она могла бы дать ему определение, но не хотела. Словно принцесса в кошмарном сне, шла она, а вокруг клубилось кружево занавесей, то мелькая перед лицом, закрывая обзор, то улетая в сторону.

Новым порывом ветра створка окна с грохотом вернулась на место, и под оглушительный звон осыпала девушку битым стеклом. Акико будто очнулась. Отпрыгнув от летящих в её сторону осколков, она удивлённо осмотрелась. На кресле у окна лежала небольшая чёрная сумка, залитая попавшим в комнату дождём. Девушка признала в ней сумку детектива Рампо. И пускай содержимое её уже вряд ли получится спасти, Акико схватила вещи Эдогавы, чтобы перенести на кровать, что осталась сухой. Как и единственная папка, что детектив выложил из сумки. 

— Серая папка. Это о ней он говорил Озаки?

Акико не понимала откуда взялось странное чувство, что содержимое папки очень важно. Не только для Рампо, но и для них всех. И всё же колебалась. Правильно было бы взять папку и отнести Озаки и детективу, но Ёсано не имела представления, где они, и как скоро она их увидит. Если вообще увидит. А в папке скрывается то, что привело сюда Рампо.

"Я вывел из дома мальчика, но Элиза. Её я не смог спасти."

Борясь с сомнениями, Акико водила пальцами по пластику папки. 

— В конце концов, это не личная тайна, а дело о пропаже детей. Закрытое дело.

Акико раскрыла папку. 

***

— Кто-нибудь мне может объяснить, что с вами случилось? 

Осаму прошёл в гостиную, весьма заинтересованно разглядывая мокрых Коё и Эдогаву, и сидящего в полуметре от детектива Ацуши. Озаки с присущим ей изяществом поднялась, и, как только Дазай приблизился, обвила его шею руками, прижимая к груди так, что рубашка криминалиста намокла от её платья. 

— Ты в порядке, гадкий мальчишка, — в голосе женщины звучало облегчение. — Ты пропал, ничего не сказав. Ты хоть представляешь, как я волновалась!

Отстранившись, она хотела посмотреть строго в его глаза, но чувства выдавали медиума. Озаки давно смирилась, что этот мальчишка стал её единственным уязвимым местом. Осаму улыбнулся и мягким жестом убрал со лба наставницы прядь мокрых волос.

— Надеюсь, что это не ты так плакала по мне, что залила и себя, и Рампо?

— Поросёнок! — стукнула его кулачком в грудь женщина. — Ни слезинки по тебе не пролью!

— Это прекрасно! И тем не менее, что с вами произошло и где Ёсано с Куникидой?

— Нас немного погоняли призраки Камелии, — уныло ответил Рампо, в отличие от Озаки, даже не сделав попытки подняться навстречу Дазаю.

Коё кивнула.

— Где Акико и Куникида, я не знаю. Мне показалось, что я бежала за ней, но теперь понимаю, что это был обман. 

— Надеюсь, с ними всё в порядке.

Ацуши посмотрел на Осаму с такой надеждой во взгляде, словно ожидал, что тот сейчас, если не выведет их из-за двери, то, как минимум, со сто процентной уверенностью подтвердит его слова. Но ответный взгляд карих глаз с пляшущими в них рыжими отблесками огня камина заставил юношу невольно втянуть голову в плечи. В этих глазах горело что-то такое, от чего Ацуши стало не по себе. Красивое лицо Дазая будто окостенело и стало жуткой бледной маской с демонически сверкающими глазами. Юноша хотел провалиться сквозь землю, чтобы больше никогда не видеть его. 

Ещё хуже оказалось чувство совершенного непонимания реакции Дазая. Не имея возможности чувствовать эмоции мужчины, Накаджима сам себе казался слепым котёнком, потерявшим ещё и нюх. Дазай, на которого он хотел равняться и у которого хотел учиться контролю дара, в данный момент вызывал у эмпата лишь ужас. Слепое пятно. Несуществующий для эмпата человек. Ацуши всегда мог легко определить, чего ему стоит ждать от других людей в отношении себя. Сейчас он понимал, что благодаря своему дару всегда чувствовал себя под защитой, игнорируя одних людей и примыкая к тем, кто был ему удобен. 

Впервые он остался без этой защиты. Обнажённый и напуганный. Не знающий, чего ожидать от Дазая. Ацуши понял лишь одно — медиум уже раскрыл его секрет. Но что будет дальше, Ацуши не смел предполагать.

— Дазай, — взволнованно спросила Коё, обхватывая ладонями лицо мужчины, — в чём дело?

Медиум несколько секунд ещё смотрел прямо на Ацуши. В самую душу. Затем медленно, с явной неохотой, перевёл взгляд на наставницу. Уголок его губ дрогнул, и следом они сложились в пугающую улыбку.

— Я думаю, что об этом мы должны спросить нашего маленького друга.

Слова стекали ядом. Обжигали. Он точно знал. Если бы Ацуши мог стать меньше или вообще исчезнуть, парень бы так и поступил. Но теперь даже не сбежать. Три пары глаз смотрели на него выжидающе, а Озаки и Рампо ещё и с удивлением. Надеясь всё ещё выйти из ситуации более-менее безболезненно, Накаджима поднял на Дазая затравленный взгляд.

— О чём вы говорите, господин Дазай? Я же ничего не сделал.

— О да, — Осаму приблизился к юноше и навис над ним всей высотой своего немалого роста. — Расскажи мне, Ацуши, что ты чувствуешь.

— Чувствую?

Ацуши определённо испытывал стыд за мимолётное желание отдать Дазая на откуп проклятому дому, но он же не сделал этого. Так что он мог чувствовать? 

— Нет! — Дазай громко прервал его размышления. — Не думай! Чувствуй! Что ты чувствуешь?  

— Я Вас не понимаю.

Осаму отошёл от парня, взмахнув руками. Затем его глаза заметили пачку сигарет Озаки, лежащую на столике, и мужчина схватил их, закурив. Тонкие струи дыма заклубились перед его лицом, устремившись к потолку, следом за взглядом Дазая.

— Вспомни, что ты почувствовал, когда только вошёл в дом, — после минутного молчания продолжил медиум. — Ты ведь не угрозу почувствовал.

— Я дословно помню его слова, — уверено вставил детектив Рампо. — "Дом рад нашему приходу".

Ацуши растерялся окончательно. Теперь он совершенно не понимал, к чему клонит Осаму, что продолжил мерить шагами маленькое пространство перед ним.

— Да, — подтвердил эмпат. — Именно так.

Осаму остановился. Обернулся к нему через плечо, а затем и всем корпусом.

— А сейчас?

— Он всё ещё рад.

— Тогда скажи мне ещё кое-что, Ацуши, — Дазай потушил сигарету, и лицо его стало непривычно серьёзно. — Ты когда-нибудь чувствовал угрозу от дома именно в свой адрес? Не злобу, гнев или что-то абстрактное, а то, что направленно именно на тебя.

Юноша задумался, припоминая все чувства, что он испытал в доме. Отделяя их друг от друга, он привычно искал те, что были направлены только на него.

— Нет. Только предвкушение и жажда, — Ацуши потёр нос ладонью. — Ничего не понимаю.

— А тут нечего понимать, — констатировал Осаму, уже сам находясь под пристальными взглядами. — Камелия не навредит ему. 

— Почему именно ему? — Коё ошарашенно смотрела то на воспитанника, то на эмпата.

— А вот здесь начинается самое интересное, — губы Осаму изогнула неприятная усмешка. — Но прежде всего, Ацуши Накаджима, ты уверен, что не знаешь своих родителей?

Сердце, готовое остановиться минутами ранее, безумно забилось в груди. Неужели, он был прав, и история Накаджимы как-то связана с семейством Акутагава? Ацуши не успел расспросить призрак женщины, но Дазай от него никуда не денется! Собрав в кулак всё своё мужество, эмпат посмотрел прямо на медиума, бросая ему вызов.

— Кто были мои родители, господин Дазай?

Осаму ухмыльнулся, делая шаг назад в тень.

— Ты правда ещё не догадался, Ацуши Накаджима? Или называть тебя родовым именем, Ацуши Акутагава?

Повисшую в гостиной тишину можно было ощутить каждой клеточкой тела. Она стала осязаема и густа, как масло. Эмоции Дазая по-прежнему были недоступны Ацуши, но вместе с собственным шоком эмпат пережил шок детектива Рампо и госпожи Озаки. 

Эдогава первым пришёл в себя, хоть и не до конца верил в услышанное.

— Но как? И зачем? 

— Я бы тоже хотел знать, — щёлкнул зажигалкой Дазай. — Но пока, стоит мне найти хоть один ответ, он порождает десятки новых вопросов.

— Мне тоже кое-что интересно.

В гостиную вошла Акико. Её лицо казалось слишком бледным, а руки и ноги покрыты ссадинами, кровью и грязью, под которыми практически были незаметны синяки. Её ноги немного тряслись, но девушка, похоже, не замечала этого, целенаправленно приближаясь к спутникам.

— Боже, Акико!

Коё вскочила, бросившись девушке навстречу, но та лишь вежливо отвела её руку. В глазах вспыхнули золотые блики от камина.

— Ты ничего не хочешь нам рассказать, Дазай?

Девушка бросила на столик серую папку детектива Рампо, и тот возмущённо вскрикнул. Но не успел остановить её. Акико раскрыло дело двадцатилетней давности и с вызовом посмотрела на Осаму. А не пришедшая в себя Коё опустила глаза к фотографии в папке.

Это был её Осаму. Чуть младше, чем в вечер их знакомства.

— Ничего не хочешь рассказать? — Акико словно не замечала своего состояния, превратившись в сгусток энергии, движимый адреналином.

Дазай безразлично пожал плечами.

— Нет. Я не помню этого.