Много с тех пор лет прошло, чего только не было. И ругались в пух и прах, бывало, что чуть не до драки доходило во сердцах, но мирились всегда быстро. Не забывали ни разу клятвы, и чтобы что и вправду худое на брата подумать, не было такого меж ними никогда. Выросли Василёк и Андрейка в ладных молодых мужчин. И теперь их уже все величали, как полагается, Андреем да Василием. Ну разве что мамани по-прежнему звали, но им, маманям, оно можно. Для них и седой матёрый мужик всё сопливым мальчишкой остаётся.

      В тот летний день Василий проснулся с раннего утра, встал до света, когда и куры дремали в курятнике, и петух ещё не продрал глаза, чтобы огласить утреннюю тишь своим первым криком. Тихо скатился с полатей, выбрался из избы, по пути выпив ковшик воды из кадушки, сходил до ветру и умылся, кряхтя. Вот вроде середина лета, а всё одно вода из колодца студёная. Василий хоть и не был совсем уж неженкой, а холод очень не любил, и всегда радовался лету и ясному солнышку, когда можно было уже не дрожать, кутаясь в мамкин пуховый платок. Было стыдно чуток, но он легко простывал, и потом подолгу ходил, шмыгая носом да потихоньку утираясь тряпицей. К счастью, зимы в княжестве были не то чтобы суровые, хотя снегу выпадало иногда изрядно. Ну а сейчас - тепло да раздольно. Нужно было поспешать, летние дни коротки, за них сена бы запасти вдоволь, чтобы потом зимой коровушки-кормилицы да кони-работники в нём недостатка не знали.

      Они со вчера договорись с Андреем и другими мужиками в покосы отправляться, благо погоды стояли жаркие, сено быстро высохнет. Роса приятно холодила босые ступни, когда он вышел за состоящие из жердей ворота и потянулся с удовольствием, предвкушая хорошую работу. Семья у него была большая, кроме него ещё двое братьев старших да сестрица — красна девица. И отец с матерью, хвала Берегине, ещё крепкие. Братья, хоть и взрослые совсем, да женатые давно, решили не уезжать на хутор, а тут же и поселиться. Старшому дом рядом сладили, а средний с женой и дочкой так с родителями и жили. И только он один ещё не нашёл невесты. Вроде и полно было в их да соседних деревнях молодых девушек, и тихонь, и бойких, а как-то вот чтобы прямо душой прикипеть — такой покамест не встретилось. Да и подходил он ко всему серьезно и ответственно, хотя и пошутить любил. На его голубые глаза, копну лёгких пепельных волос да заразительную улыбку многие заглядывались... но он с выбором не спешил. Успеется. Верил, что время придёт, и сердце само подскажет. Хозяйство у них неплохое было, очень даже зажиточное, помимо обычного скота было несколько отличных племенных кобыл и жеребцов, и они каждый год растили и продавали жеребят.

      Случалось и на ярмарки ездить, да и близость к стольному Граду позволяла легко находить покупателей, торговля шла бойко. Вместе с отцом часто ездил и Василий. Он любил шумные ярмарки, где было много всего интересного, и старался появляться в стольном Граде при каждой мало-мальской возможности. И раньше слышал разговоры о красоте княжеской дочери, прекрасной княжны Лыбеди. А не так давно довелось им с Андреем увидеть её воочию. Да не просто увидеть, а вблизи, как она проезжает в богато украшенной расписной повозке, запряженной белыми меринами, а ещё и рядом с ней идёт глашатай да глотку почём зря дерёт. Мол, если есть смельчаки, так будь ты хоть какого сословия, а можешь попытать удачу. Выполнить задание красавицы-княжны и стать не кем-нибудь, а её законным супругом, наследником княжеского престола.

      Василий тогда загляделся, больно уж было любопытно. И вправду, была княжеская дочь красоты неописуемой: перевитые алыми лентами золотые косы спускались едва ли не до полу повозки. Белое точёное личико казалось вырезанным искусным резчиком, а изумрудные глазищи и сахарные розовые уста можно было разглядеть даже оттуда, где они стояли среди галдящего народа. Крепкий, хоть и стройный стан опоясывал узорчатый пояс. Глядела княжна вроде и горделиво и как-то кротко, из-под длинных ресниц. Он тогда ещё подумал, ведь достанется же кому-то такая краса… Но было в ней что-то, словно красивое румяное яблоко с невидным сразу изъяном. Впрочем, долго думать о том он не стал и вскоре и вовсе выбросил из головы. Где княжеский терем, и где их деревня Большие Жеребцы? Вот то-то же...

      От воспоминаний его отвлёк появившийся в конце улицы Андрей, отчего-то опять невесёлый. Василий уже некоторое время примечал, что побратим ходит как в воду опущенный, какую-то думу думает, но пытать не стал. Знал, что долго простодушный парень молчать не умеет, рано или поздно с ним поделится своею кручиной. А там уж они вдвоём всяко что-нибудь придумают. Не могло быть такого, чтобы вместе, да не управились. И верно, не успев подойти к нему, Андрей забубнил:

      — Не могу я так более. Жизни мне без неё нет. Днём и ночью мне эти глаза грезятся…

      Вот оно что! – смекнул Василёк. Нашлась такая девушка, что свела с ума его побратима. Что ж, это не беда-кручина, он парень видный, отчего и не посвататься? Даже если и не к простой крестьянке, а к купеческой дочке, к примеру... Но выглядел Андрей как-то уж слишком убито. Видно, не всё так просто, как он себе вообразил по-первости. Василий ждал продолжения, но Андрей только сверлил его отчаянным взором и молчал.

      — Да объясни ты толком, что не так-то? Люба девка? Так посватайся. Поговори с отцом и матушкой. Неужто не согласятся? Они и сами бы рады тебя оженить.

      — Если бы всё так просто было, нешто ж я бы не сказал? — удрученно замотал головой Андрей. — Но тут такое… люба мне не кто-нибудь, а сама княжна Лыбедь…

      Василёк на такое только охнул, начиная соображать, какая беда с побратимом приключилась. Нет, он мог его понять, Лыбедь и впрямь была краше ясного месяца и звёзд небесных. Да вот только дотянуться до тех звёзд было и то легче. Когда ж ухитрился-то Андрей наглядеться, да так, что покоя лишился? Вот лихо-то…

      — Эка тебя угораздило, — почесал он в затылке, ероша свои светлые пряди. — А это… точно не пройдёт?

      — Точно, — взор Андрея вспыхнул от одних слов. — Ты что думаешь, моё сердце — что ветер в поле, то справа налево дует, то слева направо? Ежели уж я выбрал, то не могу отступиться.

      — И что, заявишься в княжий терем, дескать, выходи, князь лебедянский, я Андрей, крестьянский сын, буду у тебя руки княжны просить? Через сколько ты оттуда как затычка из бочки с брагой вылетишь? Ещё и стражники побьют за воротами.

      — А вот и не побьют, — угрюмо произнёс Андрей. — Есть способ. Помнишь, тогда, на ярмарке, глашатая слышали? Как он орал: если есть смельчаки, так будь ты хоть какого сословия, а можешь попытать удачу.

      Сердце Василия забилось ещё тревожнее. Вона чего побратим удумал… ничего-то в этой затее ему не нравилось. Неспроста княжна самолично на повозке разъезжала. Было бы всё эдак вот просто — давно бы сыскался герой-жених, выполнил задание да стал княжеским зятем. А раз до сих пор такого не нашлось, значит, подвох имеется, и немалый. Вот только Андрею до этого, видимо, дела не было. Он всегда был простым рубахой-парнем, и некоторые норовили этой его добротой и простотой воспользоваться. Хорошо, что рядом всегда был он, Василий, чтобы этого не допустить. Из-за этого они частенько и вздорили, и всегда Василёк после оказывался прав.

      — Слушай, друже, не всё то золото, что блестит. И не каждая свара стоит, чтобы в неё соваться. Может, всё же прежде подумаешь…

      — Мыслишь, не с моим рылом соваться в калашный ряд? — недобро глянул исподлобья Андрей, тряхнув тёмной чёлкой. — Или, может, тебе княжна и самому нравится?

      Глянув на светлеющие небеса, Василий решил, что пора бы увести его куда-нибудь, чтобы не стоять двумя оглоблями посередь улицы да не будить соседей, потому что с каждым словом грубоватый низкий голос Андрея становился всё громче.

      — Вот что ты говоришь такое? — попытался он урезонить. — Спору нет, Лыбедь девица красивая, даже очень. Вот только чую я, что на беду красота эта.

      — Так и знал, что ты не поймёшь. Лучше неё на всём белом свете нет! Не хочешь помогать — так и скажи. Я сам пойду, один! Вот прямо сегодня и пойду! — он развернулся и зашагал в сторону своего дома по вытоптанной среди разросшихся уже лопухов дорожке, продолжая свою речь тем же лопухам, почём зря их пиная. — А если и тебе княжна люба, то не думай, что тебе удастся меня обскакать да задание княжны первым выполнить. Не бывать тому!

      Василёк на это только приложился пятернёй по лбу, уже понимая, что делать нечего, влипли они в это всё, как кур в ощип. Потому что бросить побратима, отпустив его одного в эту лихую беду, он никак не мог.

      — Погоди, дурень! Куда ты без меня-то, пропадёшь ведь не за грош! Слышь, Андрей! Да погодь, Андрейка!

***

      Уговорить друга удалось быстро. На самом деле Андрей не так уж и серчал, скорее боялся, что Василёк поднимет его на смех или просто откажется. Отправляться пред княжьи очи одному было боязно, хотя увидеть ещё раз хоть мельком милую Лыбедь ему хотелось пуще прежнего. Делать нечего, ждать да выжидать Андрей отказывался. Пришлось наскоро объяснить всё его изумлённым родителям. Нил Федотыч как услышал, едва с печи не упал, а Пелагея стала поклоны творить домашнему идолу, чтоб вернул младшому сыну разум. Но Андрей на возражения родителей стоял твёрдо, мол, если останется, так злая тоска любовная его со свету сживёт. Глядя на и так уже потерявшего былой цветущий вид парня, родители, качая головами, всё же согласились, выделив им немного деньжат в дорогу, втихую надеясь, что ничегошеньки у них не выйдет и вернутся оба уже к завтрему.

      Василий у своих тоже отпросился, хотя его батя в отличии от Андреева, был нравом круче. Но что такое побратим – понимал. Был у него в своё время друг, с которым ходили обороняться от ни с того ни с сего пришедших степняков. Хорошо ещё, что те как пришли, так и ушли, прокатившись по краю княжества как саранча на своих низких мохнатых лошадёнках, унося всё, до чего могли дотянуться и поджигая по пути поля. Тогда его побратима нашла шальная стрела, и с той поры Емельян не переставал вспоминать о потерянном товарище. Потому конечно, поворчал для порядка, да и согласился, ещё и пару коников разрешил взять, чтобы поскорее обернулись — страда ждать не будет. А Василий про себя подумал, что, может статься, путешествие их не только до осени, а и до следующей страды не кончится, и решил собираться с прицелом на долгий путь. Мать всплакнула, заворачивая ему с собой шмат сала да свежего хлеба, сухарей и всякой снеди. С тем и отбыли.

      С обозом на ярмарку ехать всегда было долго, а тут, вдвоём, да на резвых конях — едва не к обеду уж поспели. Василий и не успел толком поговорить с Андреем, как да что, да куда. А потом уж поздно было, когда ворота терема княжеского замаячили. У створок скучало два дюжих стражника, парившиеся в застёгнутых кафтанах, и оттого злые. Один из них вперился взглядом в Андрея с Василием, которые шли к воротам, ведя за собой коней.

      — Чаво надоть? А ну не отираться здесь, кыш, пока мне от стенки отлепляться лень! Ну?

      — Не нукай, а доложи о нас, кому положено. Мы приехали счастья пытать. Хотим задачу княжны Лыбеди исполнить. Или то неправда была?

      Один из стражи, дюжий мрачный мужик, зыркнул так, что Василий вздрогнул, но промолчал. Второй же только скривился, словно кислое яблоко съел, но всё же стукнул в открывшуюся перед ним створку калитки.

      — Ждите тута. Может и примут, — и уже себе под нос. — Совсем с глузду съехали, скоро всякие калики будут к князю да княжне пред ясны очи переться…

      ...долго ждать не пришлось, даже и тень от ворот не успела вытянуться, как уже проводили их на двор, а там и в широкий зал каменных палат, где было не в пример прохладнее, чем под палящим солнышком. Василий старался держаться уверенно, а вот Андрей вертел головой, раскрыв рот — он в эдаких доминах ни разу не бывал. Княжеские палаты с белёными расписными стенами были им обоим в диковину. Но стоило показаться резному трону, на котором восседала княжна, подперев белой ручкой нежную щёчку, как больше Андрей никуда не смотрел. Щёки пошли свекольным румянцем, губы тронула улыбка, и он выдохнул:

      — Сама...

      Видя, что побратим последний ум сейчас потерял, Василий понял, что разговор вести ему придётся.

      — Здрава будь, княжна лебедянская! Не просто так пришли мы пред очи твои, а услышав, что любой человек, будь он хоть какого сословия, может удачу попытать, исполнить твоё задание. Мой побратим, Андрей Нилович, к тебе глубокие чувства испытывает, потому готов попробовать. Примешь ли?

      — А он немой что ли? — изумрудные очи княжны скользили по обоим вроде бы лениво, но взгляд был острым и внимательным. — Отчего сам не говорит?

      Услышав серебристый голосок, Андрей упал на колени и начал с придыханием:

      — Не серчай, прекрасная Лыбедь. Я как тебя увидел, так ума решился и сна, и аппетит пропал. Люба ты мне так, что света белого не вижу — только очи твои грезятся. Хоть я как есть, крестьянский сын, а что хочешь сделаю, только бы мужем твои стать.

      Василий, глядя на него, смутился да хотел было поднять, но потом отошёл на шажок — и верно. Не он тут пришёл о деле говорить. Его дело смотреть да слушать, да побратима от беды беречь. А с княжной он пусть сам беседы ведёт. Ежели, паче чаяния, что и получится, так ему её мужем быть. Тем временем Лыбедь благосклонно кивнула на его горячие речи и чуть покачала носком расшитой туфельки, выглядывающим из-под длинного подола сафьянового платья, не скрывавшего её притягивающих взгляд форм.

      — Говоришь, всё что хочу сделаешь? Слыхала я уж такие речи, да вот только пока ни один не справился. Как видишь, я не простая девица, и задания у меня не простые. Зато и награда велика, — она подалась чуть вперед, заглядывая Андрею в глаза, отчего тот замер, не дыша, как заяц при виде лисицы. — Но я справедлива, и слова мои крепки. Если сказала, что каждому дам шанс — так и будет. Слушай. Княжество наше, хоть и не бедствует, а всё же прозябает на задворках мира. И могло бы возвыситься, не боясь более набегов степняков, войны со стороны залесного княжества и иных напастей. А для этого всего-то и надобно, что отыскать и принести сюда Источник.

      Она так и сказала, "источник", и при этом слове, Василёк мог бы поклясться, глаза её сверкнули чем-то таким, отчего уже и у него дыхание перехватило. Но думать об этом было некогда, он внимательно слышал, как набирающий силу голос Лыбеди звучал под каменными сводами палат.

      — Про что вам знать надобно, так это про то, где сей Источник расположен, — она протянула всё так же стоящему на коленях Андрею свёрнутый свиток из кожи, который он принял, как сокровище. — Здесь карта. Придётся пройти нехожеными тропами через чёрные леса, болота и пустые земли, прямо до Тридевятого царства.

      На этом моменте Василий, было заслушавшись, словно очнулся. Он слышал о Тридевятом царстве, и всё, что о нём говорили, не вызывало у него ничего кроме тревоги. Потому что по-другому Тридевятое царство звалось ещё Мёртвым. Сказывали, что насёляют его ужасные чудовища, а правит им самое ужасное — сам Кощей Бессмертный, который одновременно и мёртвый, и живой, и как такое быть может, никому не ведомо. О том, чтобы кто-то ушёл в Тридевятое царство и вернулся, Василий ни разу не слышал. Теперь понятно было, отчего задание до сих пор не выполнено. Потому что выполнить его было невозможно. Он смотрел на княжну, которая продолжала рассказывать, и щёчки её порозовели, глаза сияли, и выглядела она действительно прелестно, как ясным утром нежный цветок на поле. И, казалось, источала дурманящий аромат, от которого невольно хотелось внимать её голосу. Василий встряхнулся, стараясь не упустить деталей. Потому что Андрей, по всему, просто слушал её, только что снова рот не раскрыв, но в глазах вряд ли было много понимания, о чём сейчас то ли говорит, то ли поёт ему эта райская птица. Взмахивая широким рукавом, как крылом поводя, Лыбедь расписывала, что если вернутся с победой и Источником, то непременно князь пожалует дарами, а сама она будет верной женой герою.

      Но стоило ей закончить, как она опустилась обратно на трон и взглянула словно бы устало.

      — Ну? Поняли? Так чего ещё здесь? Собирайся в путь-дорогу, жених мой будущий! Да не мешкай. А ты... — она задержала взгляд на Василии. — Тоже хочешь счастья попытать? Источник вообще не один есть, но где и как другие искать, сейчас поведать не могу. А ежели за одним пойдёте — постарайтесь друг друга не прикончить дорогой.

      — Я, княжна, славы да женитьбы не ищу. Хочу только побратиму помочь, задание твоё, сама говоришь, не простое, дорога дальняя и опасная. Вдвоём оно надёжнее будет.

      — А я смотрю, ты не глуп, как тебя? — она махнула рукой. — А впрочем, неважно. Хорошо, быть посему. Помощи вам от меня дать не могу, а то попадаются ушлые, берут коня да злато-серебро и домой, а про задание моё и не вспоминают. Потому на себя рассчитывайте. Удачи, добры молодцы.

      Она махнула платком, но улыбка её Василию тёплой да искренней не показалась. А вот Андрей в ответ разулыбался, поднимаясь. Ворота терема захлопнулись за ними с глухим стуком.

      На душе у Василия было ещё более муторно, чем утром. Значит, Тридевятое... Он развернул данную княжной карту. На ней и впрямь ближним к Граду препятствием был изображён чёрный лес. Собирать им было толком нечего, но они всё же заглянули на уже вялый торг. На первое время какой-никакой запас был, а далее — в лесу не пропадут. Андрей был неплохой охотник, стояло лето, зверья было полно, а что ждало их дальше — о том и Лыбедь мало что сказывала. Потому доехали до ближайшего колодца, напоили коней, набрали с собой водицы да и отправились без особой спешки, но и не мешкая. Путь предстоял неблизкий.