Сидя в абсолютной темноте, Василий слушал заполошное дыхание Андрея. Мысли спутались, он обхватил себя руками за плечи, переживая череду событий, которые было тяжело уместить в голове. Всё смешалось, и это ядрёное варево из чувств выходило нервной дрожью, которая никак не унималась.

      Поначалу всё шло как по маслу, они пробирались пустыми коридорами, по которым гулял ветер, гоняя по полу тонкий пепел, который успел набиться им везде и всюду, застревая в одежде и волосах. Клубочек катился всё медленнее, пока не замер посреди точно такого же коридора, каких они уже прошли несметное число. Почему здесь? Они оглядывались, пытаясь угадать, куда привёл их сказочный провожатый. Василий, не долго думая, сунул его в сумку. Ещё ведь обратно как-то выбираться… Андрей тем временем уже заглядывал за пыльную занавесь, на которой едва угадывался серый на золотом узор, похожий на молнию небесную.

      — Смотри, тут дверца! — он дёрнул покрытую патиной ручку, которая сразу и подалась, отворяя дверь без скрипа. — О! И не заперто…

      Через мгновение они оказались в небольшой тёмной зале, в центре которой на каменном возвышении светилось зелёным светом нечто… Василий замер, не веря удаче. Это точно был он. Источник. В точности как его расписывала Лыбедь. Сейчас их разговор в княжеских палатах, состоявшийся всего-то с седмицу назад, казался чем-то давним. Нижняя часть напоминала расколотую скорлупу куриного яйца, разве что гораздо больше обычного. А внутри покачивалась длинная тонкая блестящая игла, над которой парила, словно поддерживаемая воздухом, тёмная нить. Всё это окутывало изумрудно-зелёное свечение. Выглядело красиво, но в то же время от такого зрелища становилось не по себе, словно существовать такая штука не могла и не должна была вовсе. От неё веяло холодом, а может быть, это Василию было зябко. С момента попадания в Тридевятое царство ему так и не удавалось согреться.

      Но стоило протянуть руки, как их обожгло чем-то ледяным. Андрей схватил сорванной со стены ветхой тряпкой начавший ярко переливаться свечением Источник, когда воздух словно бы сгустился, наполняясь звоном, который становился всё громче. Оба пытались сообразить, как ловчее бежать, вместо этого бестолково суетясь на месте. В зале не было ни окон, ни других дверей. А единственная дверь вдруг распахнулась, и проём заслонила высокая массивная фигура в выцветших некогда богато расшитых кафтане и шапке.

      — Так-тааак, — пророкотал басовитый голос. — Попались, голубчики?

      «И верно, попались», — только и успел выдохнуть про себя Василий, находя в полутьме такие же отчаянные, как у него самого, глаза побратима. В помещении снять с плеча лук и прицелиться нечего было и думать. А вот он успел выхватить верный нож. За спиной жуткого мертвяка толпились другие. «Неужто это и есть тот самый Кощей?» — пронеслось в голове, а через секунду комната уже заполнилась мертвяками и стало не до размышлений. Как не сопротивлялись парни, раскидав первых нападавших, но вскоре оказались просто погребены под разной степени сохранности телами, некоторые из них вовсе напоминали обтянутые тонкой кожей высохшие скелеты. Мельком Василий успел удивиться, что в драке мертвые оказались гораздо слабее них, но, не чувствуя боли и не обращая внимания на протыкающий или режущий их дряблую плоть нож, они просто пёрли вперёд.

      Вошедший первым стоял в сторонке и только командовал зычным голосом. Обездвиженные и заваленные тяжёлыми, словно деревянными, телами, парни прекратили бесполезные брыкания. Важный мертвец в кафтане подошёл и забрал у Андрея из рук Источник, который в этой свалке, к счастью, никак не пострадал, и водрузил на место. Только тогда рвущий уши и вибрирующих в костях звон стих. В упавшей тишине было чудно – столько народу, а дыхание и возню слышно только от них двоих. И верно, неживым можно и не дышать, и не двигаться. Хорошо ещё, что, несмотря на полуистлевший вид, запаха они не издавали никакого. Да и насекомых, обычно населяющих трупы людей и зверей, видно не было. Если бы было иначе, Василий бы точно не сумел подавить подкатывающую к горлу тошноту от прикосновения острых костей и мёртвой плоти.

      — А ну-ка, холопы, подымите этих крысиных детей!

      — Ты ли и есть Кощей Бессмертный? — спросил Андрей, тяжело дыша. — Царь Тридевятого царства?

      На это мертвец ещё сильнее нахмурился, а после выдал презрительно, через синеватую губу:

      — Недосуг мне болтать со всякими ворами, ну да ладно. Запомните, аз есмь тиун Лука, ключник во дворце владыки. А сейчас придётся доставить вас на его суровый, но справедливый суд. Хотя я бы на месте владыки никакого снисхождения вам не оказывал, но не мне сие решать, — и добавил уже кое-как поднявшимся и вздернувшим с пола Андрея с Василием мёртвым: — Тащи их!

      Дальше пришлось волей-неволей снова пройти по коридорам. По пути их плотно обмотали разваливающимися тряпками да в таком виде и втолкнули в широкую залу. Из-за окружающих страхолюдин было ничего не разглядеть, пока они не оказались перед самым троном. Но и тогда их неаккуратно уронили на каменный пол, добавляя синяков на и без того ноющем после драки теле. Отстраненно подумалось, что им-то хорошо, они боли не чувствуют. И тут же Василий устыдился. Как же хорошо, когда они и не живые… больше.

      А подняв глаза, встретился с таким, отчего дыхание совсем застряло внутри. На него смотрели с бледного, худого лица вполне живые глаза цвета синеватой, отблескивающей стали. Почему-то их он разглядел первыми, и только потом всё сложилось в одну картину, от которой уже не сдерживаемая дрожь пробирала от макушки до самых пяток. И отчего эта дрожь была, в тот миг было непонятно. А вот понятно стало, что это и есть Кощей Бессмертный, повелитель ужаса, безжалостный тёмный властелин всея Тридевятого царства, о чём торжественно и грозно вещал тиун Лука. При этом выглядел он рядом со своим царём, словно мелкая шавка рядом с матёрым волком. И не то чтобы Кощей был так уж высок или широк в плечах. Нет, Лука, пожалуй, пошире был.

      Кощей взмахнул рукой, и вокруг вспыхнули зеленоватым светом факелы. Одного взгляда хватало, чтобы понять, кто здесь на самом деле владыка всему. И виной тому была не чёрная с острыми зубцами корона, венчавшая длинные, лежащие волнами серебристые волосы, словно царь был убелён сединами. Он точно не был стар, вся его фигура, облачённая в чёрный, непривычный взору на вид тесный наряд, излучала внутреннюю холодную силу. Ощущение было знакомым… Источник. Кощей очень походил на свой Источник. Тот же лёд и мощь звучали в его первых произнесённых словах:

      — Лука, спасибо за службу. Останься. Остальные — вон, — Василий разрывался между тем, что хотелось последовать его приказу, хоть и не к нему обращенному, и как можно быстрее оказаться подальше, и странным желанием продолжать смотреть на Кощея, который наводил и страх, и порождал какое-то зудящее любопытство. Неужели там, под маской равнодушного, совершенной красоты, бледного лица вовсе нет ничего человеческого?

      Казалось, его мало трогает происходящее. Кощей расположился, откинувшись прямой спиной на спинку железного трона, украшенного только такими же, как на короне, островерхими зубцами. Окидывая их обоих пронизывающим тяжёлым взглядом, владыка молчал, пока не закрылась дверь за последним вышедшим мертвецом. Голос звучал тише, но и так пробирал до костей:

      — Вы двое. Я ещё узнаю, как вы попали сюда. Но сперва — вы действительно хотели что-то сделать с Источником?

      Стало ещё страшнее. Как попали сюда… У него в сумке лежал клубочек Василисы, а Андрей за поясом прятал заветный колокольчик Белянки. Если грозный царь узнает, как она помогла им, хоть и не ведая об их коварстве, что с ней станется? Нет, выдавать её было никак нельзя. Рядом зашевелился побратим, садясь, и Василию ничего не оставалось, как сбросить опутывающую его ткань, чтобы подняться хотя бы на колени. Он сделает, что должен:

      — Это моя вина, царь Кощей. Побратим за мной увязался. Отпусти его, а я...

      Не прошло и мига, как вслед за ним заговорил и Андрей, садясь рядом:

      — Не слушай его, владыка мёртвого царства! Это я затеял...

      Разом переглянувшись, обменялись взглядами, которые заменили им целую беседу. Было видно, что ни один не хочет навлекать на побратима гнев этого поистине ужасного существа. Ладно сам, но позволить другу погибнуть в этой и без того мёртвой земле… Они препирались ещё какое-то время, пытаясь убедить Кощея отпустить другого и взять вину на себя, пока он не поморщился, взмахнув рукой с длинными пальцами, которые украшали массивные серебряные кольца.

      — Довольно. Лука, запри этих в темницу. Я разберусь с вами... позже.

      Не успели они что-то ещё возразить, как тиун отворил двери и кликнул опять мертвяков. На то, чтобы хотя бы сдвинуть с места не собирающегося уступать Андрея, понадобилось едва ли не пятеро. Василию хватило и четверых, но поднять его они так и не сумели и поволокли по камням, так что он едва не взвыл от боли: уже наливающиеся синяки давали о себе знать….

      И вот теперь они сидели бок о бок в тёмной клети, куда их притащили. По дороге Лука нёс с собой факел, светящийся тем же зеленоватым огнём, но потом забрал его с собой, буркнув, что крысы и так в темноте хорошо видят. Когда последние шорохи и шарканья затихли в отдалении, Андрей зашевелился:

      — Вот зачем ты? — начал он устало. — Всё из-за меня ведь. Не взбреди мне в голову всё это… были бы сейчас дома. А теперь уж не увидим ни батьку с мамкой, ни братьев… За что я дурную голову свою сложу — я понимаю. А вот тебе за что судьба такая злая… Всё моя вина. Прости, Василь.

      — Не мели, Емеля… — отозвался Василёк. — Как будто не знаешь. Клятва наша нерушима. А если б это я пошёл в мёртвое царство, ты бы меня одного пустил?

      — Нет конечно! — сразу ответил Андрей и затих.

      — Вот, то-то же. Нам сейчас не голову пеплом посыпать надобно. Хотя его тут как раз хватает, — Василий даже слабо улыбнулся, стряхивая с макушки невидимые хлопья. — А думать, как нам выбраться, да не просто так, а тот Источник всё же забрать. Не зазря же такой путь проделали. Так что не падай духом, Андрейка, чего нюни развёл? — он протянул руку и наощупь сжал плечо друга. — Я же сплю и вижу, как на твоей свадьбе с княжной гулять буду.

      Хоть и не было видно, а словно бы чувствовалось, что Андрей улыбнулся в ответ и кивнул. Надо было торопиться, пока Кощей не решил, какой лютой казни их подвергнуть. Отчего-то Василий был уверен, что тот сумеет придумать то-то настолько страшное, чего у него не хватало смелости и вообразить. И испытать это на себе, а тем паче увидеть мученья побратима хотелось меньше всего на свете. Да и сумеют ли они умереть насовсем? Или превратятся в такие же ходячие страхолюдины, которые здесь обитали? Отогнав назойливые, как мошкара, мысли, Василий ползком двинулся к решётке, закрывающей их чулан. Только теперь ему вспомнилось, на каком троне восседал владыка. Сам он был куда как величественнен, а вот трон, как он успел мимоходом заметить, покрывали кое-где рыжие пятна. Ржа. Всё здесь носило отпечаток тления. Тряпки, которые висели тут и там, одежда мертвяков и их тела, земля. И только камни дворца казались вечными. Может быть... Он ухватился за решётку и сперва несмело, а затем сильнее встряхнул. На лицо посыпались хлопья. Послышался знакомый запах — да, догадка оказалась верной. Железо здесь тоже было мертво и сейчас облетало, пальцы скользили по рыхлой корке.

      — Андрей, подсоби-ка! — долго просить не пришлось, тот подполз ближе. — Хватайся за прут. Он хоть и ржавый, а ещё крепкий. Мне одному не сдюжить.

      Вдвоём они, напрягая все силы, раз за разом тянули, толкали, пинали упрямый прут, пока не удалось отделить его от остальных. Дальше пошло легче.

      — Это... — порядком умаявшись, прохрипел Андрей. — Что ж у них за темницы? Кого в такой удержишь?

      — А ты помнишь, сколько мертвяков нужно было, чтобы даже меня, не то что тебя, уволочь? Они же нас с тобой хилее. Нам вдвоём вона сколько сил понадобилось. А уж мертвяк и подавно не смог бы.

      — Вот умный ты, Василь... — восхитился Андрей и напрягся, сдвигая ещё один прут.

      Вскоре можно было протиснуться в образовавшуюся дыру. Так же, на четвереньках, ощупывая пол перед собой, первым выбрался Андрей. Василий сунулся было за ним, но стоило ему покинуть чулан, как вокруг задрожал воздух и раздался нарастающий звук. Что случилось, он понял сразу, попятившись назад. Звук стих, всё успокоилось, как будто не было. Точно как в той зале, где они пытались украсть Источник. Тогда звон стих, стоило вернуть его на место. Может быть, сработает? Он скинул сапоги и зипун, оставив их лежать на каменном полу клетушки. Но это не обмануло хитроумного невидимого стража. Как только он покинул клеть, звук начал нарастать вновь, и пришлось возвращаться. Знать судьба такая. Хорошо ещё, что поначалу звон был едва слышен, и не успел привлечь стражу — сколько Василий не прислушивался, было тихо, если не считать возни Андрея. Решать надо было быстро, кто знает, когда Кощей решит их проведать.

      — Василь, что там? — прошептал Андрей. — Давай скорее...

      — Я... погоди, вернись-ка, — Василий принялся копаться в сумке, которую у него так и не отобрали, а после протянул всё вместе, не став разбираться, на ощупь вложив в руки Андрею. — Держи. Иди вперёд, пусти клубок, он доведёт до того самого места.

      — Никуда я без тебя...

      — Слушай, — чуть повысил голос Василий, заговорил с нажимом. — Я сейчас не могу отсюда уйти. Я понял, что сделать надо. По дороге ищи что-нибудь, что тяжесть весомую имеет. Какую-то штуку, которую с собой взять можно. Если повезёт, и там стражи не оставят, в той зале, помнишь? Каменный стол. Звон поднялся, когда мы Источник сняли. И я так мыслю, что надо, чтобы там взамен что-то было. Поэтому прежде, чем забирать его, поставь рядом, что сыщешь. А уж после забирай. Может, я и неверно угадал, но другого сейчас придумать не сумею. После накажи клубочку искать выход в мир людей. А я подожду немного и следом за тобой выйду. Да не мешкай, а ну как погоня вслед пустится. Тогда нам уж точно головы не сносить. Если до того не встретимся, ступай к Лыбеди, авось она не посмеет будущему мужу перечить. Тогда за мной и вернётесь.

      — Ты чего это удумал? Сам говорил, мол, не брошу, а я, выходит, должен?

      — Если мы тут оба останемся, так оба и сгинем. Без своего Источника Кощей, верно, ослабеет, и я уж придумаю, как быть, в том не сомневайся. Мешкать нельзя, нам каждый миг сейчас дорог. Давай, Андрейка, я за тобой следом. Всё запомнил? Слышь? Иди.

      И почувствовал крепкое пожатие руки.

      — Ну смотри, Василь, не знаю, что ты задумал, но я тебе верю.

      — Прощай, Андрейка, — прошептал Василий, отползая назад вглубь и прислоняясь к холодной стенке. Он уже понял, что никуда выходить ему нельзя – мигом поднимется шум, и Кощей вновь поймает побратима, а этого он допустить никак не мог. Потому приготовился ждать и встретить свою судьбу как подобает, стойко, что бы ни было ему уготовано. — Храни тебя Сварог.

***

      Архивы располагались не внизу, где для этого было сыровато, а как раз наоборот, на самом верху, в башне. Длинные полки, на которых в порядке были выложены учётные книги и разные записи, тянулись вкруговую на нескольких этажах, так что закопаться в них можно было на несколько дней, если не седмиц. И частенько Кощей так и делал, находя удовольствие в тишине и покое своего хранилища. Тут же лежали и записи старых стихов, которые он, бывало, декламировал Луне и ветру, сидя, по обыкновению, на очередном подоконнике. Но сейчас было не до стихов, нужно было найти решение.

      Когда-то, ещё в бытность молодым правителем, он вздумал написать свод законов для своего Царства. Вроде как оно в мире людей делается, чтобы каждый знал, что ему можно, чего нельзя, и что будет, если он эти самые законы преступит, вольно или невольно. Свод получился длинным, Кощей долго дописывал и переписывал, и в конце концов правил стало столько, что было понятно, что за пребывание в Тридевятом ни одна душа их не то что выучить, а и прочесть не сможет. Да многие и читать-то не умели. Поэтому в итоге от кучи свитков осталось едва ли не десяток строчек, повествующих о том, что мёртвым не надо создавать лишнего шума, разорять призрачные деревни, причинять вред прочим не-жильцам, а ежели кто сие не соблюдает, то надлежит его сопроводить в темницу, на тот или иной срок согласно проступку. По всем прочим случаям решение оставалось за царём Кощеем лично.

      Так как всякие злодеи, убийцы, дебоширы и прочий злой люд в Тридевятое никогда не попадал, то большего было и не нужно. Мелкие склоки решал Лука, а если уж доходило до чего серьезного, Кощею было и самому не утомительно разрешить возникший вопрос. Выходит, сколько не листай древние, разрушающиеся бересты да папирусы, а решение придётся искать всё там же, в своей собственной многомудрой голове.

      Сколько времени прошло, пока Кощей созрел до решения попросту поскорее вытурить живых туда, где им место, до этого вызнав, как они вообще прошли нерушимую до сей поры границу, он не отследил. Вроде бы суета поднялась к вечеру. Потом он зашёл осмотреть источник и сохранность заряда в звуковой ловушке, которой по праву гордился. Не всякий сказочный чародей сумел бы эдак придумать — простенько, но изящно. Убедившись, что всё в порядке, он поднялся в архив, и, верно, проторчал там до самого утра: Луна уже светилась ровным светом, обозначая день.

      На дворе никого не было — утомлённые праздником, а после небывалым событием мертвецы разбрелись по своим делам, ключника тоже видно не было. Он имел чудную для мёртвого привычку спать в своей каморке. Действительно ли он умел засыпать или только делал вид, проводя время в полной неподвижности, Кощей не знал, но его устраивало —  от деятельного ключника иногда требовался отдых. Решив не тянуть далее и побеседовать с пленниками с глазу на глаз, он спустился по лестнице, с каждым шагом чувствуя какое-то странное напряжение. Словно чего-то не хватало. Наверное, оттого, что давно ни с кем живым не говорил. Вот закончит тут, отправит до границы, убедится, что всё вернулось на круги своя, и можно будет велеть притащить в залу, где стоит Источник, трон и провести там некоторое время, восстанавливая порушенное вторжением душевное равновесие. Сказки сказками, а и у них душа, разумеется, была в наличии. И вот сейчас душа Кощеева пребывала, что называется, не на месте.

      Глаза Кощея неплохо видели в темноте, но он решил сделать скидку на слабые возможности живых и взмахнул рукой, зажигая непременные во всех тёмных углах дворца факелы. Ничего не произошло. Он моргнул, не понимая, как такое может быть, и взмахнул снова, настойчивее посылая требуемую на это малую толику силы. Огоньки вспыхнули, но тускло, и внутри словно бы сжало предчувствием чего-то по-настоящему плохого. В темнице только одна клеть была замкнута, но теперь в решётке красовалась дыра с выломанными прутьями, достаточными, чтобы…

      Предчувствие стало сильнее, но внутри точно кто-то был. Иначе бы давно поднялась тревога — в темнице стояла точно такая же ловушка, как и в зале с Источником. Приглядевшись, Кощей заметил, что сжавшаяся в самом углу пустой клети фигура была только одна. А второй-то где?

      На то, чтобы одним рывком сквозь пространство дворца оказаться возле дверцы залы с Источником, ушло времени меньше, чем чтобы моргнуть. Кощей распахнул дверь, чтобы убедиться — Источника не было. На его месте стоял тяжёлый массивный кувшин из тех, что Лука расставил по коридорам, напихав в них чёрных веток. Украшатель! Но злиться на ключника было бессмысленно. Скорее на собственную беспечность и на хитрость людей. Тут же стало понятно и то, что один из них остался. Перемещения по дворцу всё ещё удавались, и это значило, что Источник или ещё в границах Тридевятого, или покинул их совсем недавно. Паника шептала вскочить на призрачного коня и во всю прыть догонять… Вот только в какую сторону? Выйти за границу можно было в любом месте, если знать, как, или иметь "ключик". Сделать это могла любая сказка, которая бывала здесь хоть раз, а их за эти века перебывало в гостях у Кощея изрядно. Какое-то время он водил знакомство почти что со всеми известными сказками, поэтому узнать, кто из них вот так его вероломно предал, враз было невозможно. Был и другой способ, но тут он был уверен, что такого быть точно не могло. Василиса, дочурка Яги. Он дал ей клубочек, который мог стать тем самым "ключиком". С его помощью можно было легко попасть в Тридевятое и выйти обратно даже без сопровождающей сказки. Но ей-то он точно ничего злого не сделал. Кто же враг?

      Разум искал зацепку, как можно быстрее всего узнать, куда направился живой с его драгоценным Источником. И она была только одна — сейчас он спросит обо всём у оставшегося в темнице живого. Тот должен знать… А после стоило подумать, как быть, пока он не вернёт Источник. Про себя Кощей слегка утешился, что некоторое время у него есть. Всё-таки верным было решение разделить Источник на две части. Такая работа казалась тогда вызовом его искусству, и он проделал её блестяще. И теперь Источник в виде иглы в скорлупе собирал силу, а висящая в небесах Луна Мертвецов её хранила. Не будь этого, время, которое оставалось до разрушения Царства, исчислялось бы часами. Огромное царство потребляло много силы, а жившие в нём души зависели от него всецело. Что станется с ними, стоит Царству перестать существовать, не решился бы предположить и сам Кощей. И новым душам, которые должны были бы сюда попасть, будет просто некуда пойти. От этих мыслей становилось по-настоящему плохо и вскипала злость. Ну погоди, живой. Сейчас ты мне всё расскажешь как на духу!