Фран начинал думать, что утром ему лучше не открывать глаза. И вообще –прятаться куда-нибудь под камень. Потому что каждое новое его утро в пустоши начиналось хуже предыдущего.

Казалось бы, долгий переход закончился. По крайней мере, Потрошитель таки вывел их к руинам города, где у него было убежище, и даже обещал дать передышку дня на два, чтобы подготовиться к ещё более долгому переходу до базы Варии. Тучи окончательно разошлись, лучи Солнца согрели озябшего Франа и разогнали мрак. Наконец, на горизонте появилась перспектива выспаться на чем-то ровном и не мокром, о которой юноша мечтал вот уже третий день.

Но удача как была сукой, так ей и осталась. Только на этот раз повернулась задницей не только к Франу, но и к его более везучему напарнику.

А как иначе можно было объяснить, что город-убежище оказался полон мутантов?

— Твою мать! — шикнул Бельфегор, первым увидев в предрассветных сумерках фигуры, медленно бродящие между ещё стоящих домов.

Фран дернуться не успел, а Потрошитель схватил его за капюшон куртки и рывком закинул за угол одного из полуразрушенных зданий, к которым они вышли.

— Что там? — шепнул юноша.

Понимание не пришло к нему до конца, но то, как сильно ладонь Бельфегора сжала и натянула капюшон его куртки, без лишних слов дало понять, что один плохой день плавно перетек в другой.

— Мутанты, кто ж еще? — так же тихо ответил Потрошитель, выглянув из-за стены.

Фран едва не ткнулся ему в шею. Бельфегора это явно не обеспокоило, а вот юноша постарался отстраниться и дышать пореже. Сумка больно вжалась в спину, ощерившись краями консервных банок и упаковок сухпайков, но Фран решил, что это лучше. От одежды Потрошителя пахло застарелой кровью. Он был слишком близко. И Франа это скорее тревожило. С одной стороны, его сейчас прикрыли. С другой — лучше бы отпихнули, потому что находиться в такой близости от не очень здравомыслящего убийцы было… Чертовски напряжно. Впрочем, лучше уж он, чем неизвестность, которая так его растревожила.

— Лягух, ты определенно приносишь неудачу, — фыркнул Бельфегор, наконец отстранившись и позволив Франу отойти. — Мы наткнулись на прогоревших.

— Кто это?

Почему-то вновь вспомнился отец. Вернее, его последнее появление на камерах ПКНВ: ограбленным и едва передвигающимся. Загоняемым, словно кролик лисой, уродливым существом, лишь едва похожим на человека. Это был прогоревший? Или нечто другое?

В любом случае, они очевидно попали. И эту угрозу стоило бы обойти, а не встречать лицом к лицу. Кольцо услужливо напомнило о себе холодом и шепотом в голове, предложением использовать его силы вновь. Они ведь были так необходимы…

— Тебе в объяснения вдаться? Сейчас на это точно нет времени! — зашипел Бельфегор, избавив Франа от едкого шёпота не его мыслей в голове.

Чертыхнувшись, он убрал руки в карманы, буркнул что-то неразборчивое себе под нос, а затем вытащил из кармана ещё веер ножей и выглянул из-за угла.

Фран решил последовать примеру напарника и прислушался. Твари передвигались медленно, шаркая и тяжело хрипя, словно им не хватало воздуха. Но что важнее, они не приближались и не удалялись. Топтались на одном месте, словно что-то манило их.

— У них здесь где-то лёжка, — «обнадежил» Франа Бельфегор. — Так просто никуда не денутся, значит.

— Мне не нравится, к чему идет наш разговор, — напряжённо ответил юноша.

— Не зря. Придется прорываться, чтобы не обходить весь город стороной.

— Второй вариант — это на сколько? — вздохнул Фран, стараясь прикинуть, что лучше.

— Плюс пять часов и опасность встретить оплавившихся, — усмехнулся Бельфегор.

От одной мысли о ещё пяти часах пути через пустошь плечи Франа заболели с новой силой. Господи, блять, боже, нет. Только не еще пять часов.

— Ясно, прорыв так прорыв, — без сомнений ответил юноша.

Ещё пять часов без отдыха могли убить его с большей вероятностью, чем мутанты, в этом Фран не сомневался. Ну, почти. И то потому, что напарник ему не ответил и только вновь выглянул из-за стены, напряжённый, словно зверь перед рывком. И все же, интересно, до чего жестоко удача их провертела?

В любом случае, Бельфегор ей не сдался. Он оказался хорошим стратегом и в кратчайшие сроки набросал прямо на земле карту, на которой отрисовать их маршрут, по которому и составил план на прорыв. Даже сделал поправку на малую скорость Франа, хоть и порядком при этом поворчал. Наблюдать за ходом его мысли оказалось интересно. Задумчивым он становился похож на обычного человека — странного, но собранного и явно наделённого немалым умом. Без поволоки безумия даже его изящество становилось заметнее.

Впрочем, агрессивности это не отменяло. Фран проверил ее на себе, когда Бельфегор поднял голову от плана, заметил его пристальный взгляд и вместо того, чтобы поерничать, бросил в юношу очередной нож. Промазал. Фран сразу понял — специально. И послушно оставил Бельфегора наедине с просветлением в его безумии.

Оно оказалось таким же коротким, как и предыдущие. Когда дело дошло до распоряжений, стало понятно, что в слове «прорыв» Потрошитель делал упор не только на тактику.

— Ши-ши-ши, наша задача — пробежать через прогоревших и по переулкам уйти вглубь города. Мутанты медленные и не очень умные, при достаточной сообразительности даже ты сможешь с ними справиться, это должно быть легко, — объяснил он, ещё раз прочертив стопой путь на импровизированной карте. — Если они встали на лёжку, то далеко от гнезда не уйдут, даже за добычей. И узкие пространства не особо любят. Оторвемся по переулкам — и свобода.

— Мне начинает казаться, что вы все-таки хотите от меня избавиться, — протянул Фран.

Для него этот план был чистым самоубийством. А оно в планы юноши после всех уступок происходящему не входило. Бельфегора это, похоже, не устроило.

— Ши-ши-ши, есть план получше? Не забывайся. Сейчас мне мешают добраться до убежища только ты и твоя скорость. Хочешь по теням красться? Скрытно ты при всем желании не пройдешь, колокольчик ходячий. Даже если бросишь припасы. У прогоревших слух, что у летучей мыши, а ты своим шарканье со всего района их соберёшь.

— И почему бы вам просто не воспользоваться кольцом, Бел-семпай? — попробовал отстоять себя Фран. — Они ведь не просто для украшений выдаются, к вашему сведению.

— Ты хоть что-нибудь о ПКНВ знаешь или совсем в этом деле идиот? — угрожающе произнес Бельфегор, похоже, и в самом деле находясь в шаге от срыва.

— Немного, — неохотно признал Фран.

Не стал, конечно же, вдаваться в детали. Подумаешь, смотрел только пару выпусков. Он в целом не должен был здесь оказаться. Раньше юноше это было не нужно. А потом узнавать стало поздно.

— С каждым нашим диалогом я все больше убеждаюсь, что должен был убить тебя, — без тени усмешки произнес Бельфегор, заставив Франа отступить от него на пару шагов на случай попытки кровавой расправы. — Прогоревшие почти неуязвимы к большинству видов пламени. Жечь придется, пока сам не выгоришь и на них похожим не станешь.

Фран захлопал глазами.

— То есть…

Дальше продолжать он не стал, всё было очевидно и без лишних вопросов. Вот почему прогоревшие. Те, кто выжег себя пламенем. Мило. Появился ещё один повод не трогать кольцо до тех пор, пока это не станет вопросом жизни и смерти. На свое счастье, Фран замолчал вовремя, потому что еще парочка слов — и одними сложными мыслями он не отделался бы.

— Еще хоть один вопрос, и я отрежу твой поганый язык, — повторил Потрошитель угрозу.

И на этот раз она прозвучала ещё убедительнее. Фран неохотно, но покивал и оставил слова, за которые его жестоко убьют и скормят тварям во благо Бельфегора Белатри, при себе.

День складывался плохо. Франу начинало казаться, что каждый новый день в пустоши становился хуже предыдущего. И его это не устраивало.

— Все, хорош думать. Есть мой план и неправильный, и ты понимаешь, какому мы последуем, — устал от промедлений Бельфегор.

И для начала вытолкал юношу к краю спасительной тени. Прикрылся им на случай, если твари услышали разговор и подобрались поближе. Фран только закатил глаза и позволил поступить с собой… Так. И даже шагнул на широкую дорогу, выходящую к полной мутантов параллельной улице.

Несмотря на демонстративную храбрость, это далось юноше непросто. Страх стиснул грудь когтями. Каждый шаг казался громче обычного раза в три, что уж говорить о звоне банок в сумке. Солнечный свет из спасителя вмиг стал врагом. Тело, и так не очень полезное и больное, предательски затряслось, напомнив о собственной слабости и о том, что после двух адских дней ещё одно испытание они не сдюжат.

Естественно, его, такого человека посреди улицы, полной монстров, заметили. Твари одна за другой подняли головы. Франа замутило. Прогоревшие не были высокими или крепко сложенными, не были быстрыми, но сам их вид вызывал отвращение. Казалось, что они сгорели изнутри, оплавились и согнулись, как свеча или пластиковая фигурка. Лоскуты застывшей кожи стекали с их лиц, тянулись с конечностей до самой земли. Заметив Франа, они двинулись к нему, тяжело поднимая ноги и запинаясь, клацая острыми зубами.

Страх сковал сознание Франа. Холодный пот выступил на лбу. Стало внезапно жарко и тут же — очень холодно. Недомогание, нараставшее со вчерашнего вечера, словно бы усилилось, когда кольцо в кармане куртки вновь обдало тело холодом.

Фран не был готов к этому. К чему угодно, но не к этому. Ноги словно вросли в землю, а взгляд ловил шаркающие шаги, движения вытянутых рук с необычайно длинными когтями…

— Беги давай! — и только грозный окрик Бельфегора вырвал юношу из оцепенения.

Благодаря нему он все же собрался с силами и побежал за тенью Потрошителя, скрывшейся в узком переулке на другом конце улицы. Воплощения ада пустошей отправились за ними. Затормозили, затоптались у входа в проулок, но в конце концов пошли. Фран услышал, как одно из них завыло, и припустил ещё быстрее.

Никогда он не бегал так быстро. Даже рюкзак словно стал легче и болезнь отступила перед страхом смерти. Сердце зашлось в бешеном стуке. Лабиринты проулков сомкнулись вокруг Франа, сжали его, навалились со всех сторон, завертевшись перед размывшимся взглядом. Свет Солнца потерялся где-то в головокружительной высоте, на которой сходились обломки зданий. И на каждом повороте Фран бился о кирпичные стены, сдирая кожу с ладоней и даже лица.

Только светловолосая макушка Бельфегора вела его в этом сумрачном царстве поворотов. Напарник ни разу не обернулся, чтобы проверить, не отстал ли Фран, но юноша видел его — и это давало ему надежду на то, что они не зайдут в тупик. Мир сузился до фигуры Потрошителя, его светлых волос и темных переходов, выход из которых означал спасение.

И Фран бежал.

Остановиться он себе позволил лишь когда шаркающие шаги прогоревших окончательно сменились шумом его собственных, нетвердых и грузных. Фран сразу же привалился к стене и попробовал понять, что с ним.

Пробежка определенно сделала хуже. И без того ослабевшее тело совсем перестало слушаться. Очередной вдох обжёг лёгкие огнем и поселил в груди щемящую боль, от которой Фран сжался. Удержаться на подкосившихся ногах юноше помогла только стена. И отдых не помог. Чем дольше Фран стоял и глотал воздух открытым ртом, тем сильнее кружилась голова и тем больше расплывалось перед глазами. Холод кольца стал так силен, словно юноша вмерз в грязь, в которой вчера полежал. И его голос в голове уже не получилось прогнать.

— Только не говори, что выдохся, — усмехнулся Бельфегор, впрочем, тоже дыша быстрее обычного. — Соберись, нам еще идти и идти.

— Утешили, спасибо, — протянул Фран.

И тут же закашлялся, да так, что в горле и груди заныло и виски прострелило болью. Пытаясь избавиться от нее, Фран прижался к прохладному бетону стены. Не помогло. От голоса Бельфегора, словно усиленного в стократ, в уголках глаз выступили слезы.

— Утешения к данному туристическому маршруту не прилагаются, — произнес он, судя по размытым очертаниям, приблизившись к напарнику. — Повторю в последний раз — двигайся.

— А если не стану? — прохрипел Фран, окончательно потеряв терпение. — Если пошлю вас?

— И-ши-ши, сам знаешь, что будет, — засмеялся Потрошитель, метнув во Франа очередной клинок и снова демонстративно промазав. — Я тебя либо прикончу, либо оставлю тут, без припасов, оружия и карты. Что мне покажется веселее.

Как будто ответ мог быть другим. Фран не сомневался — Потрошитель так и поступит. И тогда все страдания последних дней не будут иметь смысла. Только этой мыслью юноша заставил себя сделать шаг, а затем ещё один. Пока под ноги не попался предательский камешек. К счастью, стена снова поддержала его.

К горлу Франа подступил кислящий ком. Круговерть в голове стала только сильнее. Шепот кольца в голове почти затмил звуки мира. Шагая, юноша не слышал шарканья. Его полность перекрывало настойчивое «используй меня». Кольцо уже не просило, а требовало: не дай этому психу увидеть твою слабость. Покажи ему, что можешь. Сотри ухмылку с его лица.

Фран был близок к тому, чтобы согласиться. До того момента, как Потрошитель не цокнул языком.

— Лягух, да ты та еще улитка.

Мгновение, которое Фран не смог различить — и его вытряхнули из лямок рюкзака, как пыль из коробки. Бельфегор забрал главную проблему юноши себе. Неужели? Впрочем, короткая радость закончилась пинком в спину, от которого его порядком унесло вперёд. Поясница заныла, но Фран сумел устоять на ногах. С рюкзаком он точно упал бы. И больше не поднялся.

— Ши-ши-ши, может, хоть это тебя расшевелит, — гладенько захихикал Бельфегор, обойдя едва стоящего Франа так легко, словно рюкзак и вовсе ничего не весил. — А теперь двинули, пока я тебя не нашпиговал ножами как подушку для иголок.

Юноша постарался. Прижался к стене и принялся шагать, стараясь думать только о собственных ногах и смотреть на землю под ними. Ничего нормального в этом не было. Фран, конечно, не славился спортивной подготовкой, но даже так пробежка, пусть и после двух тяжёлых дней, не должна была вывести его из строя настолько. Не осталось сомнений — он заболел. Жар в груди и щекочущий горло кашель лишь подтверждали это.

Его напарника это не особо беспокоило. Он шел в привычном ритме, покачивая сразу два рюкзака за спиной, и удалялся все дальше. У Франа не было сил догнать его. Да и желания тоже. Реальность вообще все больше теряла для него значение.

Но в итоге Бельфегор куда-то его да вывел. Осознал Фран это только когда врезался в Потрошителя, уткнувшись носом в собственный рюкзак, и едва не сшиб его, за что тут же получил ещё один подзатыльник. Хотя бы не нож.

Из транса его вывел далёкий, словно прорывающихся сквозь толщу воды звон. Фран поднял голову — слишком медленно, однако на большее он способен не был. Весь мир для него слился в серую муть с редкими проблесками ржавчины, но источник звука он все же увидел. Это оказалась связка банок, свисающая из одного из окон и качающаяся на ветру. Медленно-медленно они сталкивались, и их гудение вибрацией отдавалось в теле Франа. И он качался вместе с ними. Так же медленно, так же легко.

— Херово быть тобой, лягух, — едва услышал Фран голос Бельфегора.

— Ага… — сумел выдохнуть юноша в ответ.

— Ши-ши-ши, тем тебе хуже, — раздражённо произнес Потрошитель. — Шевели лапами! Я за тобой возвращаться не собираюсь.

Ну конечно. Ещё бы он вернулся. Да и зачем? Они ведь уже вышли из переулка к свету. Фран понял это только когда смог все же отвести взгляд от банок, а Бельфегор пошел дальше.

Стена кончилась. Переплетения проулков вышли на улицу — широкую, текущую через полуразрушенный город, словно река. Фран ободрал о кирпичи все руки и даже щеки, но стена давала ему поддержку. И она закончилась.

Даже опираясь на стену Фран мог идти только согнувшись и очень медленно. Без нее он не сделает и шагу. Напарник мог помочь… Но вместо этого широким шагом вышел в центр улицы, не переставая осматриваться. Задерживаться ради Франа он точно не собирался. Юноше бы разозлиться, но и этого в нем уже не осталось.

— Бельфегор… Подождите, — попытался закричать Фран. Его хватило только на жалкий хрип.

— Что? — но даже это Потрошитель услышал.

— Нет… Сил, — выдохнул юноша.

Кольцо все сильнее холодило бок. И чем сильнее становился этот холод, тем больше жгло в груди.

— Мне-то что с того? — усмехнулся Бельфегор.

И все равно повернулся. Судя по раздраженному вздоху, увиденное ему очень не понравилось.

— Дальше… Не… Пойду, — прохрипел Фран, пытаясь протолкнуть воздух в лёгкие.

— Черти тебя дери, — топнул Бельфегор. — До убежища три улицы! Найди уж в себе силы двигаться.

Целых три улицы. Для Франа это было подобно приговору.

Лёгкие сжал очередной спазм. В груди заныло пуще прежнего. Мир окончательно расплылся перед глазами — и Фран наконец осел на землю, как и должен был несколько проулков назад. Надо было встать. Пойти. Сделать хоть что-то. Но когда юноша попробовал вдохнуть, горло словно стиснул невидимый ошейник. Хрип сорвался с губ. Фран оторвал руки от земли и потянулся к груди. Попробовал ударить себя, чтобы заставить лёгкие работать, но только слабо хлопнул где-то в районе ключиц.

Шепот кольца стал громче. И Фран был бы рад надеть его, позволь ему это сделать хоть вдох. Но пальцы уже не слушались. И руки тоже.

— Ши-ши-ши, ну твою-то мать, — зло выдохнул Бельфегор, подойдя к Франу. — Что, не мог подождать с адаптацией?

Юноша в отчаянии поднял на него взгляд. Собрал остатки сил, чтобы рассмотреть Потрошителя — ухмыляющегося, убравшего руки в карманы, спокойно наблюдающего, как Фран задыхается.

— Одни проблемы с тобой, лягушка, — протянул он, кажется, качнув головой. — Поспи-ка. Может, еще проснешься.

А затем он опустился перед Франом на корточки. На мгновение юноше показалось, что ему помогут, когда ладонь с тонкими, длинными пальцами, холодными, словно ночной ветер, коснулась его щеки, пусть грубо, но даже не царапнув ногтями. Надежда была настолько же глупой, насколько и неоправданной. Мгновение — и его голову впечатали в стену. Перед глазами словно искры засверкали. Фран вскрикнул — и наконец смог вдохнуть.

Но этого он уже не почувствовал. Тьма поглотила его, и все, что осталось в ней — шипящий смех Бельфегора.

В следующий раз Фран проснулся от боли, выкручивающей тело и выворачивающей внутренности. Впрочем, пробуждением это назвать было трудно — скорее чем-то средним между сном и реальностью. Больше бредом, чем правдой.

Фран попытался закричать, когда очередная судорога заскреблась в его ногах, но из горла не вырвалось ни звука. Только жар ещё сильнее стиснул грудь. Он попытался поднять руки, но и этого не смог. Попробовал повернуть голову, однако обнаружил себя все так же смотрящим в размытую серость перед собой через несколько минут — или часов? — едва осмысленных попыток.

Вдох — по венам словно заструилось пламя, сжигающее внутренности. Выдох — тело охватил жуткий холод, заколовший пальцы. И все — с болью настолько мучительной, что захотелось вновь потерять сознание, лишь бы ее не чувствовать. Голову заполнили лихорадочные мольбы.

— Спасите, спасите, спасите… — сорвались они с дрожащих губ едва слышным шепотом, больше похожим на шелест ветра.

От очередной судороги перед глазами стало черно. От мира за пределами боли остались только вспышки алого, танцы бредовых фигур, зовущих за грань.

И именно в этот момент голову вновь заполнил голос, так похожий на его собственный, но идущий откуда-то со стороны. Прими меня, дай силу, сдайся, просил он.

— Сдаюсь, сдаюсь… — шепнул Фран, надеясь на милосердие.

Стоит надеть кольцо — и боль уйдет, пришла ему не своя мысль. Но до кольца нужно было ещё дотянуться. Фран не чувствовал его рядом.

И снова судороги затрясли его тело в ритм гневным восклицаниям голоса. Фран застонал и медленно перевернулся на бок. Сжался в комок, захлебнувшись очередным вздохом. Образы заплясали перед глазами, руки неведомых теней потянулись к нему сквозь грань нереального, сжали голову, словно пытаясь достать до мозга.

— Лягушка, тебе еще хватает сил двигаться? — сквозь вой кольца достиг Франа знакомый голос.

Шаги застучали совсем рядом. Юношу затрясло им в такт, давящая боль, идущая откуда-то из головы, стала только сильнее. Он и рад был бы зажать уши, чтобы не слышать ни шагов, ни голосов, но руки не слушались.

— Спи дальше, заноза в заднице, — произнес голос прямо над головой. — Не то с рассветом попрешься за припасами, и я не посмотрю, что тебя от боли ломает.

— Кольцо… — захрипел Фран.

Спасти его могло только оно.

— О, ну нет, никаких колец! — насмешливо отозвался голос над его головой.

Почему? Почему ему не хотели помочь?! Это ведь было так просто… И плевать, что будет дальше, главное, чтобы боль прекратилась.

— Еще прогоревшего мне не хватало. Ши-ши-ши, вот подобрал себе на голову проблем… — стал строже голос. — Спокойной ночи, лягушка.

И снова удар отправил Франа во тьму. Он понадеялся, что на этот раз — в вечную.

Но снова очнулся.

На этот раз стало легче. Судороги перестали сотрясать тело, жар оставил юношу, и только холод ещё покалывал конечности, но куда меньше, чем прежде. Дышать все ещё давалось тяжело, но вздохи перестали приносить мучения, сравнимые с пытками. Даже руки и ноги стали слушаться! А кроме того, размытая муть перед глазами отступила.

Фран даже смог сесть и осмотреться. Все вокруг как-то странно зарябило, размывшись по краям, но юноша узнал это место. Свет, проникающий через большое окно, заливал зеленый ворсистый ковер на полу, солнечные зайчики плясали по экрану компьютера на столе напротив, из-за приоткрытой дверцы шкафа выглядывал край футболки. Это была его комната в родительском доме.

Фран пару раз моргнул и медленно поднялся с кровати — собственной детской кровати, самой мягкой из тех, что у него были. Он… Оказался дома? Значит, все, что произошло, на самом деле было сном? Юноша потоптался на месте, проверяя ощущения. Точно, знакомый пол — пластик с заделом под дерево, с обогревом. И пахло знакомо — стиральным порошком, маминым лаком и чем-то сладким с кухни. Кажется, яблочным пирогом.

С трудом перебирая ногами, Фран вышел из комнаты в коридор. Это точно был его дом. С улицы лился искусственный свет. Значит, папа ещё был на работе. Мама, судя по звукам, готовила на кухне. К часу дня должна была приехать бабушка с новой книгой, чтобы прочитать ее с внуком за обедом и обсудить в кругу семьи вечером.

Улыбка тронула губы Франа. Он оказался дома! И все остальное потеряло значение.

На ватных, едва сгибающихся ногах юноша вышел к закрытой двери кухни. Она поддалась легко и даже без скрипа. Видно, папа успел смазать петли. Теплый воздух огладил его лицо, запах яблочного пирога окутал сладостью.

— Мама? — осторожно позвал Фран, шагнув на кухню.

Она замерла у плиты. Что-то смотрела в планшете, лежащем на столешнице рядом с духовкой. Наверное, хотела попробовать новый рецепт. Спина ее как обычно была прямой, хвостик черных волос покачивался, стоило ей шевельнуть головой, пальцы тихонько постукивали по краю плиты. На оклик она никак не отреагировала.

— Мама, — повторил Фран уже громче.

Она снова не шевельнулась. В голову закралась первая здравая мысль — как? Как он оказался здесь? Бабушка ведь продала эту квартиру много лет назад, чтобы покрыть долги, а родители…

Словно услышав его мысли, мама подняла голову. Стук ее пальцев прекратился. Медленно, словно в фильме ужасов, она повернулась…

Шумный выдох сорвался с губ Франа. Мамины волосы рассыпались по низко опущенным плечам, стоило ей сделать нетвердый шаг к нему. Рот открылся в неслышном крике, подчеркнув ужасающие раны на щеках. Она подняла бледную, дрожащую руку к горлу и попыталась зажать рану на нем. Кровь потекла между ее изломанных пальцев, закапала на пол…

Фран развернулся и, шатаясь, побрел прочь. Коридор исчез, сменившись пустотой — словно бы комнатой, но лишённой и стен, и потолка и даже, кажется, пола. Фран не обратил на это внимания. Все, чего он хотел — сбежать от иллюзии, превратившейся в кошмар, и отбросить правду, которую не хотел признавать. Руки на что-то наткнулись. На это он и опёрся, не совсем понимая, откуда здесь вообще взялась стена, но благодарный ей за поддержку.

Тень внезапно проступила перед размытым взором.

Снова она — прямая спина, собранные в хвост черные волосы, мягкие черты лица, улыбка на тонких губах. Холодные, злые серые глаза, словно бы едва прикрытые полосами света.

— Мама? — выдохнул Фран.

Фигура шагнула ему навстречу. Услышала.

— Мама! — сипло кашлянул Фран, кинувшись ей навстречу в попытке удержать ещё хоть ненадолго сползающие со стен обои лжи и самообмана.

Ноги подвели юношу, когда он оказался совсем рядом с ней. Но Франа это не встревожило. С надорванным выдохом, слишком похожим на всхлип, он влетел в мамины объятия, вцепился едва слушающимися пальцами в ее кофту. Уткнулся носом ей в плечо и судорожно выдохнул через рот. Она была теплой. Она была живой. Фран смог. Он убежал от реального и избежал случившегося.

Но иллюзия все равно разрушилась.

— Ши-ши-ши, вот это тебя накрыло, лягушка, — раздался над головой Франа знакомый, но чужой голос. — Давай, убирай свой противные лапки от одежды Принца, заляпаешь.

Его оттолкнули. Ноги Франа на приказ не отозвались и он медленно осел на пол, завалился на бок и снова свернулся в комок. Ну конечно. Как он мог поверить?

— Голову подними, — приказал ему тот, кого Фран все ещё не мог различить в мареве перед глазами. — Вот же ж. Кажется, тебе совсем мозг выжгло.

Чьи-то руки заставили Франа сесть. Холодное запястье прижалось ко лбу. Юноша видел только светлое пятно перед собой и знакомые-незнакомые глаза. Может, это тоже была ложь. Демон из кошмаров схватил его за плечи и цыкнул:

— Кажется, Скуало придется назначить двойную премию за то, что я приведу тебя на базу живым.

Грубые руки вновь заставили его подняться. Потащили куда-то в комнату. Усадили на чёрное пятно, в котором Фран с трудом различил куртку. Впрочем, реальность тут же вновь расплылась.

Сквозь горячечный бред пробились отрывки не то воспоминаний, не то очередных галлюцинаций. Фран запомнил, как кто-то вливал ему воду в рот. Запомнил, как некто заставил его проглотить что-то горькое, приставив к горлу нож. Запомнил, как его рывком уложили на пол и накрыли ещё одной курткой.

Наконец, он запомнил, как тень со светлыми волосами отошла в сторону, звеня чем-то.

— Продержишься еще ночь и кольцо твое, — услышал Фран в последний миг перед тем, как провалиться в сон.

Жар вновь разлился в груди, и сознание затянула паутина бредовых видений. Но хотя бы там Фран смог ещё ненадолго вернуться домой.