Засыпая, Фран заранее не надеялся ни на что особенное. Встретили его прохладно, новый день обещал быть сложным — какие уж тут надежды?

Но такого пробуждения он, конечно, не ожидал.

В последний раз юношу так резко выдернуло из сна в первую ночёвку в пустоши с Бельфегором, когда тот ткнул его грязью в лицо. В этот раз разница была только в том, что грязь оказалась не вязкой, а мокрой и очень холодной. Настолько, что Фран даже вскрикнул, когда она коснулась нагретого тела, разрушив и без того чуткий сон. Удивительно, но смех он тоже получил. Правда, разделенный на восемь голосов.

Фран подскочил и огляделся. Увидел в целом ожидаемую, но все равно неприятную картину — соседи по бараку окружили его кровать и перешучивались, разве что пальцами не тыкая в ощерившегося мальчишку. Во главе их, конечно же, стоял младший офицер Найт. С ведром в руках. С которого на пол ещё капала вода. А может и что похуже, в полумраке, окутывающем барак, рассмотреть Фран не смог.

— С добрым не утром, не слуга, — хохотнул Найт, когда их с юношей взгляды столкнулись. — Добро пожаловать в тринадцатый отряд!

— Отличные у вас приветственные вечеринки, — протянул Фран, поведя плечом и коснувшись волос.

Впрочем, он и так чувствовал, полили его щедро. Не задело разве что ноги, но все выше пояса оказалось вымазано в жидкой грязи. Парней это очень веселило, судя по их широченным улыбкам и посмеиваниям:

— Надо было ещё набрать, а то слишком быстро кончилось.

— Ты на лицо посмотри! Даже Гаррет не так забавно выглядел.

Фран сплюнул попавшую на язык грязь в их сторону. Зря он вчера мыться пошел. Мало того, что последним в душ попал, мало того, что простоял под ледяной водой с минут десять, насколько упрямства хватило, так ещё и за зря.

За очередное проявление непокорности его ещё и огреть ведром попытались. Младший офицер Найт опять попался на размахе — когда он поднял руку, Фран упал на кровать и вжался в комковатый матрас. Ведро просвистело мимо, чуть не попав кому-то в грудь. Крик взлетел в воздух, заставив Франа злорадно фыркнуть. Найт отомстил юноше и за это — опустив промазавшее ведро тому на живот. А когда юноша зашипел и сжался, пытаясь глотнуть воздуха, схватил его за волосы и попытался вытянуть из кровати.

Фран так вцепился ногтями ему в руки, что Найт даже взвизгнул. Юноша сам не знал, откуда в нем проснулась такая ярость. Определенно отголосок двухнедельного перехода по пустоши с Бельфегором. Ему она в любом случае не помогла — увидев, что босс попал в беду, остальные восемь парней дружно схватились за Франа и буквально оторвали его от Найта. На пол не швырнули, но поставили на нетвердые ноги и зажали так, что юноше дышать стало трудно. Из таких клещей одной яростью было не вырваться, Фран это понял сразу и все же притих, чтобы толпа не решила отработать боевые приемы на нем. Впрочем, дело и так пахло дракой.

— Вот теперь ты на своем месте, сопля, — хохотнул младший офицер Найт, смахнув с рук кровь и потерев оставшиеся на них длинные ссадины. — Давай, уродец, делай, что умеешь.

— Умею я многое. Что именно хотите посмотреть? — съязвил Фран.

— Я бы посмотрел на тебя, стоящего раком. Но хватит и гавканья. Давай. Гав-гав, псина, — распалился Найт только больше. — И мы, глядишь, не пересчитаем твои ребра кулаками.

Будь Найт один, Фран плюнул бы ему в лицо. Но ему помогало восемь других парней, которые явно были непрочь отработать навыки. Унижаться от этого юноша больше не захотел.

— А чтоб я помяукал не хотите? Когти мои вы уже опробовали, — продолжил он язвить, прекрасно понимая, что последствия за это придут, и быстро.

— Так, значит? — нахмурился Найт. — Ну ладно, сам решил.

Он махнул рукой — и кто-то из парней хорошенько пнул Франа по ногам. Колени подогнулись, но юноша ухватился за кровать и даже смог перевернуться, чтобы сесть. Когда его попытались пнуть ещё раз, он встретил удар ногой. А затем ещё и попробовал пнуть кого-то второй, получив за это ещё один порадовавший душу крик.

Несмотря на грозность, восемь человек в таком узком пространстве оказались поразительно беспомощной силой. Они больше себя били, чем Франа, почти забившегося под кровать. И все равно смогли наподдать юноше так, что у него звёздочки перед глазами заблестели. Но даже так Фран только стёр с лица грязь и выдохнул, прижав вторую ладонь к животу:

— И это все? Бел-семпай дрючил сильнее вас всех вместе взятых.

— Сейчас и мы тебя отдрючим хорошенько, если не перестанешь язвить, — протянул Найт, согнувшись над кроватью Франа. — Впрочем, нет, не горю желанием даже приближаться к такому мусору. Парни, хватайте.

И парни схватили. За ноги оттянули от единственного укрытия, подхватили под руки, подняли и потащили на выход. Вырываясь, Фран успел увидеть на одной из кроватей тень, сжавшуюся под одеялом. Гаррет. Прошлый неудачник. Помочь второму такому он не поспешил. На это и рассчитывать не стоило — там, где существовали издевательства, прошлая жертва предпочтет присоединиться к мучителям, чем помочь такому же неудачнику. Закон стаи — либо ты, либо тебя. Фран на себе его никогда не исследовал.

Пустошь открывала новые грани человеческих душ. И его собственной — тоже. Потому что, когда его вышвырнули на улицу, Фран не просто прокатился по грязи, а сумел сгруппироваться и сразу встать на колени. Хотя бы не ткнулся лицом в землю. Младшего офицера Найта это явно не устроило.

— Вставай давай, сопля. И беги, — усмехнулся он, выйдя из толпы подручных и замерев в дверном проеме. — Будет тебе зарядка. Пока не пробежишь двадцать кругов вокруг барака, можешь не рассчитывать зайти сюда снова.

— Если хотели проверить меня, могли бы сказать это по-нормальному, — протянул Фран. — Двадцать кругов? Как скажете, младший офицер Найт.

И, прежде чем в него полетело ведро, он подскочил и рванул за угол барака. Холодный ветер забрался под промокшую рубашку — новую, ту, что ему выдали в комплекте с плащом и которую юноша решил пока использовать для сна, — и взъерошил волосы. Не удивительно. Сезон в целом был холодный, так его ещё и разбудили такое ощущение, что посреди ночи. По крайней мере, над стеной едва показались первые рассветные лучи.

Не собирался юноша исполнять требования этой шайки гаденышей. Даже спросонья, после такого пробуждения, Фран понимал — позволит себе сдаться, и на нем будут ездить до тех пор, пока он не сделает что-то значимое или пока не сдохнет. После вчерашнего о первом варианте можно было забыть. Побудь он вчера паинькой, может, эта компания и была бы потише, пусть и явно не добрее… Но Фран сказал, что сказал, и с собой вчерашним все ещё был согласен. Начни Найт иначе, он бы повел себя ответственнее, как в школе или в колледже, а так — ну уж нет. Но противиться приказам значило накликать на себя ещё больший гнев. И, может, не только младшего офицера Найта. Над ним стояло начальство, и оно вряд ли оценит дерзость новобранца.

План созрел в голове Франа ещё до того, как он обежал первую стену барака. Если в открытый конфликт вступать не стоило, но и повиноваться не хотелось, можно было пойти по пути меньшего сопротивления. И Фран даже знал один такой.

В душевой — пристройке к бараку, где находился своеобразный душ в виде бочки, воду в которую закачивало из цистерны на улице, — было окно. И дверь там запиралась удивительно хорошо…

Для вида Фран пробежал один круг. Когда он зашёл на второй, парни закричали, засмеялись, не подбадривая его, но сально комментируя каждый шаг. Вот тебе и оборотная сторона правила «с женщинами до брака ни-ни». В такой обстановке как бы эти пубертатный гаденыши на самом деле не попробовали поставить его… В другую позу. От этой мысли стало ещё более мерзко.

Настолько, что второй круг Фран бежать не стал. Дойдя до пристройки, он взглядом выцепил окно. Не зря вчера открыл его на проветривание. Оно находилось довольно высоко, но с прыжка Франу все же удалось зацепиться за край. Плечи тут же заныли, старая рана заболела, а новые синяки потянули вниз, напомнив, что он был не совсем в состоянии для физических упражнений. Фран не позволил этому повлиять на себя. Стиснув зубы, он подтянулся и кое-как заполз в окно. Почти сразу позорно упал на пол, но, в конце концов, это его целью и было.

Получилось громче, чем юноша думал. Настолько, что даже стоящие в дверях обитатели барака услышали. Благо, Фран успел подскочить и закрыть дверь на защёлку. Первый удар по ней пришелся ровно через мгновение после того, как он отстранился.

— Извините, сегодня здесь закрыто, — протянул Фран, взглянув на то, как затряслась дверь. — Со всем уважением предлагаю вам пойти помыться в той луже, откуда вы любезно помыли меня.

— Сученок мелкий! — зарычал кто-то из парней. — Джер, он закрылся! Дверь хер выломаешь!

— Ах ты ж… — услышал Фран шипение Найта. — Так решил, да? Считай, что в этом бараке тебе спокойно больше житься не будет.

— А это сейчас спокойно? Волшебные у вас понятия о покое, — фыркнул Фран.

В ответ на это кто-то обрушил ещё пару ударов на дверь. Но и их она, к счастью, выдержала. Как и защелка. Что ж, кажется, Фран нашел себе неплохое укрытие. Тем более, все необходимое, включая пусть неудобный, но выход, тут имелось.

— И что делать будем, Джер? — спросил кто-то из парней.

— Пусть сидит там, сколько душе угодно. Ещё найдем способ проучить, — ответил Найт.

Прозвучало как глупая отговорка. И Фран доказал это, сняв с себя грязную рубашку и штаны, забравшись под бочку и приоткрыв закрывающую дыру в ней крышку. Вода оттуда, как и вчера, хлынула холодная. Фран вздрогнул и шумно выдохнул, но заставил себя остаться. Он не знал, бывала ли тут другая вода, а мыться хотелось. Значит, стоило привыкнуть. В конце концов, с утра это было даже к лучшему. Будило не хуже ведра грязи.

Мыло у тринадцатого отряда тоже нашлось, и Фран не преминул им воспользоваться. Оно ужасно пахло и непонятно из чего было сделано, но грязь смывало неплохо. Хоть что-то. Хотя Фран не отказался бы от центровского мыла и шампуня… Пусть даже того, что было в комнате для изгнанников. Оно хотя бы пахло яблоком.

Минусом ледяного душа оказалось то, что простоять под ним долго не вышло. Франу пришлось закрыть крышку и помыться, как получится — почти насухую, только иногда смывая мыло. В том числе и голову. Найт явно прицеливался, иначе объяснить, почему именно в волосах запуталась большая часть комков грязи, юноша не мог.

Своим полотенцем Фран пока обзавестись не успел, да и местные не оставляли их в комнате, где кроме душа был ещё и туалет в виде дырки в полу. Пришлось довольствоваться своей грязной одеждой. Штаны Фран натянул прямо на мокрое тело, а рубашку, которую кое-как прополоскал под струёй воды, накинул на плечи. Так и вышел — с голым торсом и мокрыми волосами, вмиг облепившими лицо и шею.

Удивительно, но никто из парней досыпать не лег. Видно, ждали представления. Но, когда Фран вышел, Найт, подскочивший было с кровати, так и замер, открыв рот.

— Что, центровские формы поражают воображение? — протянул юноша, прекрасно понимая, насколько жалко выглядел с этой своей наигранной уверенностью.

Хвастаться ему было нечем. Разве что ребрами, ещё острее проступившими после путешествия с Бельфегором и недели адаптации, россыпью родинок на животе и груди, и едва пожелтевшими синяками, следами перехода через пустошь. Но Фран все равно вытянулся в полный рост и решительно прошел до своей кровати… Чтобы обнаружить рюкзак переворошенным.

— Ну, гаденыш, сам напросился. Так и знай, если кто-то решит тебя трахнуть, я только посмеюсь, — бросил ему наконец очнувшийся Найт. — И вещички мы твои осмотрели. Аптечка очень интересная. Тебе же она не нужна?

— Трахать меня право имеет только жизнь, младший офицер Найт, — выдохнул Фран, подхватив рюкзак и принявшись запихивать в него раскиданные вещи. — А аптечку можете забирать. После путешествия с Бел-семпаем в ней ничего полезного не осталось.

Не стоило поминать дьявола, он определенно услышал. В барак вошёл, как к себе домой — снова с пинка, снеся преграду в виде слабенькой защелки. Фран только вздохнул. А вот остальные повскакивали с кроватей и вытянулись по струнке. Впрочем, до них Бельфегору этим утром дела не было.

— И-ши-ши, с не добрым утром, лягушка, — зло хохотнул он, остановив взгляд на Фране. — У тебя минута перестать светить тем, чего у тебя нет, и пойти со мной. Не уложишься — сам знаешь, что будет.

— А вы, наверное, не с той ноги встали, да, Бел-семпай? — вздохнул Фран, сняв рубашку и бросив ее в ворох так и не собранных вещей. — Впрочем, вы вообще, кажется, ни разу с той ноги не встали за наше знакомство. Она у вас вообще есть, та нога?

— Меньше слов, больше дела, лягух! — огрызнулся в ответ Бельфегор.

Франу бы послушаться… Но вот его утро точно началось не с той ноги. И он определенно не был намерен идти куда-то без пары минут на собраться с мыслями. Знал, что расплатится, но до зубного скрежета хотел хоть в чем-то остаться при своем.

За данную Бельфегором минуту он едва успел сменить штаны. Просто потому, что делал это максимально демонстративно, припадая на раненную ещё в начале пути ногу и посматривая на становящегося все злее Потрошителя, готовясь увернуться от удара. И так не сказочная атмосфера в бараке стала совсем невыносимой. Парни, до этого такие смелые, так и не решились сесть, и только переводили взгляд с Франа на Бельфегора и обратно. Даже не шушукались. Хорошая же слава была у старшего офицера Белатри в рядах младшего состава…

Нервы у Бельфегора сдали, когда Фран накинул на себя рубашку — вторую из выданного ему на складе набора — и принялся застегивать. Медленно, по пуговке, чтобы в красках показать, насколько ему все это было не нужно, не интересно и не важно. Получил то, на что и рассчитывал — ворох метательных клинков. На этот раз целили они точно в него. От большей части юноша увернулся, но один хорошенько оцарапал ещё голый бок. Благо, рубашку не повредил.

— Бел-семпай, ну что вы беситесь? Я ещё даже проснуться толком не успел, а вы уже как обычно, — притворно поцокал языком Фран, потерев бок.

— Ши-ши-ши, а ты словно бы стал ещё более раздражающим за вечер, — угрожающе произнес Бельфегор, вытянув ещё несколько ножей. — Раз, лягуха. Ты знаешь, что случится на три.

— Ой, нет, только не очередные игры с Принцем, — выдохнул Фран.

И в самом деле застегнул рубашку быстрее. О том, что случится на три, он до сих пор помнил слишком хорошо. На собственной шкуре испытать не хотел, даже во славу сохранения хоть остатков гордости.

— Все, я готов, только уберите ножи, — протянул он, застегнув последнюю пуговицу на воротнике и накинув на плечи плащ.

— Ши-ши-ши, уберу. Подойди поближе только, ножны ходячие, — усмехнулся Потрошитель, демонстративно подбросив клинок.

— Звучит не очень жизнеутверждающе. Поработайте над приветствием ещё, Бел-семпай, — протянул Фран, шагнув в сторону «учителя», но постаравшись держаться на расстоянии.

К его совету прислушались. Нож больно оцарапал бедро. Фран сдержал шипение, хотя, признаться, хотелось и высказаться. Причем самыми бранными словами. Рана, конечно, оказалась пустяковой, но клинок распорол штанину новых штанов. И застрял в ней. Что ж, это была проблема Бельфегора. Потому что Фран повторил опыт с ножом, который провел после адаптации.

— Лягушка, не смей, — предупреждающе протянул Потрошитель. — Сломаешь его, и я сломаю тебе шею.

— Ой, — выдохнул Фран, собрав силы и согнув клинок в самом уязвимом месте.

Тринадцатый отряд, кажется, даже дышать перестал. А Фран только выбросил сломанный клинок в груду вещей на кровати и отряхнул поцарапанную о лезвие ладонь. Внутри что-то предательски сжалось, пальцы дрогнули, как и выдох. Он определенно ошибся. Не стоило этого делать, расплата точно должна была быть несоразмерной проступку. Но как же приятно стало от этой мелкой гадости…

Удивительное дело, но он даже не расплатился за нее жизнью: угрозу Бельфегор исполнять не стал. Просто медленно подошел, схватил за горло и вытащил на улицу, где и отпустил. Придушил хорошенько, и только. Меньшая из сегодняшних проблем.

— Готовься, жабеныш. На тренировке я тебя так отделаю, что ты пожелаешь отправиться на свои лягушачьи небеса, — шепнул Бельфегор, склонившись к самому уху Франа.

— Я согласился пойти с вами. Гарант моего безумного желания жить, Бел-семпай, — прохрипел Фран, потерев горло и глянув на Потрошителя в ответ.

Юноша и сам понимал, что поступал неправильно. Слишком грубо, слишком нагло, чтобы это приняли, а не огрели ещё разок за все хорошее. Даже в Центре он себе такого не позволял. А там таких угроз, как здесь, и близко не было. Фран нервничал. Каждый новый день давался хуже предыдущего, и это не только злило, но и пугало. Настолько, что хотелось хоть куда-то деть раздражение. Даже если в сарказм и остроты, за которые его не переставали наказывать везде, где юноша появлялся. Фран жить хотел, но по другому с проблемами справляться никогда не умел. Сарказм был его способом борьбы. В Центре чаще всего помогал, отгоняя непрошеных знакомцев и лишнее внимание. Не здесь, не сейчас.

— А язык выдает в тебе искреннее желание сдохнуть, — ответил Бельфегор, в добавок ещё и дав ему подзатыльник. — Иди давай. И держи рот закрытым, если не хочешь в первый же день обучения концы отдать.

Фран не хотел, поэтому прикусил язык и последовал за Потрошителем. На барак даже не стал оборачиваться. Зря — увидел бы, с каким удивлением на лицах его проводили девять парней. Это скрасило бы совершенно безрадостное утро.

Худшее, впрочем, было ещё впереди.

Как Бельфегор не убил его по пути от барака до тренировочного зала на другом конце офицерского района — хороший вопрос. Выговорившись, Фран притих и постарался сделать вид, что его не существовало. Понял, что перегнул палку. В основном по движениям Бельфегора — резким, выдававшим, что держался он одним чудом и, возможно, пристальным вниманием младшего боевого состава, выходившего из бараков навстречу новому дню.

Наверное, нужно было попробовать успокоить его. Но как это сделать Фран не имел ни малейшего понятия. Рот открывать точно было не вариантом. Приближаться — тем более. Да и в целом, ему лучше было исчезнуть. Или уговорить Скуало найти другого учителя… Каким-то образом. Тогда участь быть распятым за все грехи человечества миновала бы его. Но здесь и сейчас это возможным не представлялось. Может, и в целом тоже.

Был ещё вариант дать деру и отсидеться где-нибудь… Однако Фран подозревал, что его поймают ещё до того, как он скроется за стеной какого-нибудь барака. И тогда точно все. Конец лягухе. Препарируют — и дело с концом. А уж как выкрутиться Бельфегор точно придумает. Пришлось хвостиком пройти за ним через узкие улочки, ловя на себе взгляды более везучих младших офицеров. Они старались делать вид, что не смотрят, что спешат, но Фран кожей чувствовал взгляды. И перешептывания слышал.

— И вправду…

— Что будет…

— Ставлю на то, что завтра гробовщикам придется хорошенько поработать.

На этот раз Бельфегор не пытался одергивать болтунов. Либо был слишком занят мыслями, либо шепотки его устраивали. Фран молил все высшие силы, чтобы хоть какая-то фраза наконец вывела Потрошителя из себя и он сорвал гнев на случайных прохожих, а не на нем. Но даже здесь обломался.

Увидев тренировочный зал — здание, больше похожую на коробку на отшибе района, за огромным полем-плацем, на котором уже кто-то занимался, — Фран мысленно себя похоронил. Зал находился в такой удаленности от любого проявления человеческой жизни, что, даже если с ним там что случится, узнают об этом исключительно по воле Потрошителя.

— Бел-семпай, — попробовал все же выйти на разговор Фран.

— Что я говорил про разговоры? — огрызнулся Бельфегор, громко хлопнув дверью. — Вперёд, лягушка. Завещание уже продумал? Так и быть, я запишу его под диктовку.

Да, его тон на это и намекал… Фран сглотнул. Взгляд его скользнул вглубь темного зала, совершенно пустого и едва залитого светом первых рассветных лучей. Признаться, на гроб это и в самом деле походило. Хотелось остаться на улице. Да, там было прохладно, а на плацу тренировались какие-то парни, но уж лучше так, чем в компании очень злого Бельфегора, которого юноша сам и довел.

И все же зайти пришлось. Естественно, из искреннего желания жить. Не стоило давать Потрошителю ещё больше поводов сделать задуманное.

Дверь закрылась с тревожным скрипом. Он скрыл тихий перестук шагов. Но, наверное, Фран и в самом деле чуть освоился в пустоши, потому что спиной ощутил жар за мгновение до того, как тот его коснулся, и успел нырнуть вперед.

— Бел-семпай, так не честно, — возмутился юноша, повернувшись к Потрошителю и встав в неловкое подобие боевой позы. — Вы должны были учить меня обращению с оружием, а не с пламенем. И я даже не успел достать нож.

— Нож тебе не поможет, гаденыш, — усмехнулся Бельфегор, смахнув с руки не успевшее принять форму пламя. — И-ши-ши, было бы куда проще, подставься ты сейчас.

— Простите, но я не хочу покрыться хрустящей корочкой, — протянул Фран, отступив ещё на пару шагов.

— Значит, я тебя просто разделаю, — спокойно ответил Бельфегор, вновь вооружившись ножами. — Последнее слово?

— Я хотел стать архитектором, а не вот это вот все! — в сердцах воскликнул Фран.

И сразу же рванул в сторону. Зря — Бельфегор просто отвлекал внимание, делая вид, что прицеливается. Едва Фран неловко заскользил по полу, надеясь уехать на скользкой подошве подальше от зоны поражения, как он тоже пришел в движение. Чего и стоило ожидать, оказался быстрее. Да настолько, что настиг Франа одним рывком.

Метательные ножи, так сильно резавшие юноше пальцы, в руках Потрошителя даже вблизи стали опасным оружием. Лицо Франа проверило их остроту на себе, как недавно сделали это бок и нога. К счастью, он остановился, поняв, что Бельфегор оказался рядом, и отклонился. Только поэтому резкий, точный взмах клинка не лишил его глаз.

Бельфегор, впрочем, и это предвидел. Фран едва заметил движение его ноги, а она уже подсекла его. Юноша попробовал сгруппироваться, опереться на вторую ногу, отпрыгнуть… А затем удар кулаком с зажатым в нем клинком отправил его в полет через половину зала.

Пол в нем оказался таким же, каким и выглядел — чертовски жестким. Фран прокатился по нему, пересчитав каждую трещинку и бугорок в бетоне, но даже так сделал все, чтобы попытаться встретить следующий удар — остановил кувыркания руками и напрягся, надеясь успеть рвануть в сторону.

Его попытку пресек клинок, вонзившийся в плечо и заставивший руки подогнуться. Фран надеялся, что просто упадет. Что сможет ещё перевернутся, уйти от удара, как в первом бою…

Бельфегор оказался рядом так же быстро, как и перед первым ударом. Удар его ноги пришелся не в голову, а в грудь, и выбил из Франа не только весь воздух, но и жалкий задушенный хрип. Перед глазами все поплыло. Закашлявшись, юноша попытался хотя бы вдохнуть. Грудь пронзила боль, отозвавшаяся, казалось, в каждом ребре.

Оказывается, Бельфегор перевернул его. Фран понял это только когда нога в грязном ботинке вдавила его в пол.

— Две минуты. Ши-ши-ши, ещё хуже, чем я думал, — усмехнулся Бельфегор. — Будь это настоящий бой, ты сейчас был бы мертв.

— А это… Не настоящий? — поддел его Фран, сглотнув кровь из прокушенного при ударе языка. — Мне казалось, вы так гнев вымещаете.

— В настоящем бою я уже вспорол бы тебе горло, — усмехнулся Бельфегор. — Впрочем…

Нога перестала давить на Франа. Зато на него почти сразу обрушилась тяжесть всего Потрошителя. Лучше бы это была нога, небеса.

Лицо Бельфегора оказалось так близко, что Фран перестал видеть что-то кроме вихрастой светлой челки и безумной улыбки. Он попытался взбрыкнуть. Дернулся всем телом, силясь поймать чужие руки и впиться в них ногтями, как ещё недавно получилось с младшим офицером Найтом. За это Бельфегор влепил ему ещё одну оплевуху. А когда Фран клацнул зубами, попытавшись поймать ими его пальцы, ещё и дернул торчащий из плеча юноши нож, сделав рану глубже.

Фран вскрикнул. И это была его ошибка. Бельфегор схватил его за нижнюю челюсть, сжал ее, не дав юноше закрыть рот. Клинок, который он только что выдернул из плеча юноши, скользнул между зубов. Острие прижалось к языку — не у корня, но достаточно глубоко, чтобы не оставить Франу ни единой возможности говорить, если нож двинется. Юноша даже дышать перестал.

— Вот так ты мне больше нравишься, лягушка, — шепнул Бельфегор, впившись ногтями в лицо Франа. — Давай, попробуй вякнуть ещё что-нибудь. Ты же такой остроумный.

Франу бы заткнуться. Смиренно сделать вид, что он все понял и больше так не будет. Но даже так он не сумел сдержать сарказма, за которым неумело прятал страх.

— Тхудна… — выдохнул он, сморщившись, когда лезвие оцарапало язык. — Гоохить… Охда ы е аете е акыть от.

Кажется, он сумел удивить Бельфегора. По крайней мере, тот замер. И даже ослабил хватку на челюсти Франа настолько, что тот смог прикрыть рот и сжать клинок зубами. Не способ спасения, но маленькая отсрочка. Без зубов он в любом случае будет смотреться выгоднее, чем без языка.

— И-ши-ши, незатыкаемая лягуха, — хохотнул Бельфегор, потянув клинок на себя.

Лезвие заскрежетало по зубам Франа, рассекло губу, но он только сморщился.

— Так уж и быть, сегодня язык снова останется при тебе, — продолжил Бельфегор, поднявшись на ноги. — Иногда ты говоришь достаточно смешные вещи, чтобы так продолжалось и дальше.

— Как милосердно, Бел-семпай, — кашлянул Фран, сплюнув кровь.

— Не расслабляйся, — напомнил ему Бельфегор.

И подкрепил слова ещё одним пинком, от которого Франа перевернуло на бок. Признаться, после прошлого это было уже не так больно. Хотя нет, все равно чертовски неприятно. Особенно сильно удар отдался в плече, на котором остался след от клинка.

— Вставай, лягушка. Бить тебя лежачего, конечно, весело, но ещё веселее, когда ты пытаешься увернуться, — усмехнулся Бельфегор, склонившись над ним.

Продолжить лежать захотелось лишь больше. Боль, конечно, все равно саднила плечо и грудь, но не так сильно, как при попытке шевельнуться. Однако Фран все равно упёрся руками в пол и с кряхтение потянулся вверх. Знал — если останется лежать, следующие ножи полетят ему в спину.

Впрочем, большая часть этого дня все равно прошла лежа. Потому что принимать удары Бельфегора у Франа получалось плохо. И с каждым следующим часом все хуже. Под вечер он ощущал себя не человеком, а ходячей грушей для битья. Что только усиливало отношение Бельфегора — как к вещи, которую он шпиговал ножами с таким усердием, будто хотел создать причудливую картину из булавок. Его подколки и насмешки над неловкостью мальчишки и тем, как он двигался, конечно, всегда попадали в цель, но лучше точно не делали.

Фран старался, как мог. Ускользал, ворочался, пытался бегать, даже силился отвечать Потрошителю… Но в этот раз Бельфегор был серьезен. Он не дал Франу подобраться к себе ни разу. И оружием для него были не только ножи, но и, кажется, все тело. Гибкий, быстрый, ловкий — Бельфегор оказался идеальной машиной для убийств.

В какой-то момент Фран даже залюбовался его движениями. Они походили на причудливый танец с элементами боя, такое изящество пронизывало каждый выпад, плавный шаг и взмах руки. В тот момент Фран понял, что очередной удар сдвинул ему мозги сильнее прочих.

Из тренировочного зала он буквально выполз. Причем куда позже Бельфегора, который ушел с первыми сумерками, бросив юноше насмешливое:

— Пожалуй, я достаточно повеселился. Бай-би, лягушка.

Фран разве что посмотрел ему вслед, не в силах подняться с пола. На это у него ушло несколько мучительных… Десятков минут. И он сразу пожалел о том, что смог, настолько сильно заболела каждая мышца в теле и каждый синяк.

Хорошая же вышла тренировка. Ничего из нее он не узнал, его просто покатали по полу. Удивительно, что не убили или не покалечили после того, как он в очередной раз показал характер. Интересно, это было проявлением снисхождения или принятия? Чем бы ни было, наказание Фран тоже получил. Как и ожидал, несоразмерное проступку. Зато тренировочный зал стал чище… От пыли, не от крови.

Стоило, наверное, сразу отправиться в барак, но столовая оказалась ближе. Фран вполз в нее, еле подволакивая ноги. На взгляды других младших офицеров даже внимания не обратил, хотя все, кто в тот момент находился в зале, перевели их на него. Зато повара на раздаче пожалели новобранца и плеснули ему дополнительный половник похлебки, великолепно пахнущей мясом и морковкой. Франу это не сильно помогло, потому что, едва он добрался до первого попавшегося свободного стола, рядом с ним, словно из-под земли, вырос младший офицер Найт.

— Если вам что-то нужно, советую обратиться завтра, — попытался отвертеться Фран. — Если, конечно, успеете раньше Бел-семпая.

— Да, кое-что мне нужно, сопля, — не отступил Найт. — Смотрю, ты жопу не только Потрошителю продал. Щедро тебе еды выдали.

— Моя жопа все ещё моя, неприкосновенна и разве что немного побита, — протянул Фран, поняв, к чему дело идёт.

— Сейчас ещё будет бита, если не пожертвуешь еду в фонд тринадцатого отряда, — усмехнулся младший офицер Найт.

Фран не успел придумать остроту, а цепкие пальцы уже подхватили поднос и вытянули у него из-под носа. Он проводил ужин взглядом, посмотрел на довольное лицо младшего офицера Найта — и смиренно выдохнул.

— Да подавитесь. Надеюсь, еда будет отравлена, — произнес он, не найдя лучшей остроты.

Найт только гаденько усмехнулся и ушел к своим. Смех они разделили на восьмерых. Гаррет сидел за общим столом тоже, пусть и без подноса с едой, но не смеялся. Интересно, никак не мог привыкнуть к новому положению? Франу в целом было все равно. Он растекся по столу, пытаясь сделать все, чтобы мир перестал кружиться перед глазами. Не получилось.

Вария встречала его так же, как и вся пустошь. И, признаться, это злило. Фран мог бы смириться, мог бы принять, покориться… Но душа и разум требовали другого. Они полнились гневом и звали бороться с несправедливостью. Пусть неловко, пусть бесполезно, но хоть как-то. Лишь бы не сдаться, не позволить пустоши перемолоть его.

Он хотел жить. И хотел остаться при своем — самостоятельным, сдержанным, местами грубым, зато независимым от невзгод. Но пока получалось только отхватывать.