— И-ши-ши, двадцать пять, — усмехнулся Бельфегор, по сложившейся традиции уперев ногу Франу в грудь.

— Минут? — прохрипел юноша, с трудом приподняв голову.

— Раз ты за сегодня умер, — разочаровал его Потрошитель, впрочем, отступив и позволив юноше перевернуться. — А ещё даже не обед. Поразительная беспомощность. Ты бы хоть попытался лапками резче шевелить.

— Это максимум моей резвости после того, как вы меня всю неделю в пюре превращали, Бел-семпай, — протянул Фран, глотнув воздух и тут же закашлявшись.

Впрочем, Бельфегор был прав, за неделю с начала тренировок юноша мало чего достиг. Несмотря на все старания Франа, его продолжали использовать скорее как манекен для отработки навыков. Что хуже, Бельфегору это давалось просто. Ни один бой ещё не длился дольше пяти минут.

Однако Фран считал, что это была не только его вина. Он делал все от себя зависящее — смотрел за соперником и пытался не только запоминать его движения, но и повторять их. Учиться у Потрошителя иначе возможности не было.

— Давай, лягуха, вставай. Сутки не бесконечные, а мутузить тебя слишком весело, чтобы тратить хоть минуту на отдых, — посмеялся Бельфегор, кинув в юношу ещё парочку клинков.

Промазал. Специально. Фран отлично научился понимать, когда Потрошитель делал что-то намеренно. С одной стороны, полезный навык в условиях пустоши, а с другой… Не хотелось Франу обзаводиться такими привычками.

— Знаете, Бел-семпай, наши уроки особо далеко не идут, — выдохнул юноша, с трудом сев. — Не думаете, что вина в таком случае не на ученике, а на учителе?

— Бездарный ученик даже с лучшим учителем ничему не научится, — мгновенно ответил Бельфегор, словно давно эту остроту придумал.

— Как-то пока незаметно, что вы лучший учитель, — себе под нос буркнул Фран.

На этот раз метательный клинок просвистел в опасной близости от лица. Фран даже не вздрогнул. К этому он тоже привык. Бельфегор любил целиться в лицо, особенно в глаза. Это не только хорошо работало, но и, судя по всему, тешило маньячную душу Потрошителя. Фран из-за этих его наклонностей чуть ли не каждый день радовал врачей своим исцарапанным лицом и мрачным взглядом. В пору было поселиться в госпитале. Заодно и из барака сбежать удалось бы…

— Ши-ши-ши, лягуха, ты сейчас наглядно показал, что не умеешь учиться, — усмехнулся Бельфегор.

— А вы уже неделю упорно отказываетесь учить меня как-то ещё, кроме как избивая, — парировал Фран, поднявшись с пола и качнувшись так, что чуть вновь не упал. — Меня уже большая часть медиков в госпитале знает. Передают вам пламенные приветы.

— Практика — лучший учитель, лягушка. Только в настоящем бою ты можешь получить опыт и знания, — поучительно ответил Бельфегор, с ходу начав закидывать его клинками, впрочем, с куда меньшим усердием, чем до этого. — Что-нибудь по тактике тебе, конечно, не помешало бы почитать, но и ее ты понять сможешь, если откроешь глаза и начнёшь думать. Слова — херня. Бой — единственный твой учитель. И я в нем — лучший.

Фран мог бы потратить драгоценное время на обдумывание этой вселенской мудрости и заплатить за это ещё парочкой ссадин или синяков. Но он предпочел собрать силы и сосредоточиться. Прав был Бельфегор или нет, значения не имело. Важно было лишь то, что сейчас он диктовал правила, и Фран должен был научиться следовать им. Или наконец подставиться так, чтобы отправиться на тот свет. Но к этому он, несмотря на все испытания, все ещё не был готов.

Однако, стоило признать, Фран стал ловчее. В основном потому, что научился замечать мельчайшие движения Бельфегора в краткий миг перед тем, как тот запустит в него очередной клинок. Все ещё слишком малый успех, который Потрошитель с лихвой перекрывал скоростью, маневренностью и ответной внимательностью. Фран был для него что открытая книга. И он с радостью демонстрировал это, предсказывая каждое следующее его движение. Как сейчас:

— Лягух, уйти вправо — не в твоих интересах.

— Волнуетесь за мою ногу? Не стоит, в ней всего лишь парочка дырок от ваших ножей, — съязвил Фран, демонстративно припав на правую ногу.

Боль прошила, кажется, до самого затылка, но юноша все равно упрямо пошел вправо. Пора было принять, что нахальство Бельфегор игнорировать приучен не был. Что доказал ещё раз, швырнув в замешкавшегося юношу веер клинков. Фран постарался исправиться, нырнуть влево, сделать вид, что все так и было задумано, но только поймал чуть ли не каждый нож.

— Двадцать шесть, — торжествующе заявил Бельфегор. — Ши-ши-ши, может, тебе на адаптации и в самом деле мозг выжгло? Иначе я не могу объяснить такую непробиваемую глупость.

— Как будто вам не выжгло, сумасшедший Принц, — вновь сорвался на откровенную грубость Фран.

Бельфегор оказался рядом так же быстро, как и прежде — одним совершенно чудовищным рывком, который юноша так и не научился замечать полностью, что уж говорить о парировании. Холодные пальцы впились в шею Франа и легко оторвали его от пола. Юноша только стиснул зубы и вцепился в руку, прекрасно понимая, что вырваться не сможет. Бельфегор только казался худым, на деле же за его мешковатой одеждой крылась необычайная сила. Фран испытывал ее пределы на себе каждый день вот уже больше трёх недель. До конца так, к счастью, и не изведал. Стоило бы задаться вопросом почему, учитывая, насколько учитель не был к нему настроен, но думать об этом хотелось ещё меньше, чем о неудачах.

— Ши-ши-ши, нет, лягух, у меня разума не было ещё и до пустоши. И в этом наше главное различие, — усмехнулся Бельфегор, наверняка рассматривая стремительно краснеющее лицо юноши. — Я свое безумие приручил. Сможешь ли ты? Проверим, если наконец научишься думать дальше, чем на шаг.

— Кх… Я бы… Предпочел остаться при разуме, — прохрипел Фран, забив ногами в воздухе.

— И-ши-ши, слишком много хочешь! — засмеялся Потрошитель.

Он не отпустил его, нет — швырнул на пол, да так, что у Франа из лёгких выбило весь воздух. Боль прошила спину и стала только сильнее, когда юноша перевернулся и сжался, закашлявшись в попытке вдохнуть.

— Пустошь к чистому разуму не располагает. Все здесь безумны по своему, — продолжил наставлять его Бельфегор, пихнув ногой в бедро. — Ты тоже станешь. Даже быстрее прочих, потому что ты — центровский сосунок, который никак не смирится с новыми порядками. Признай, ненавидишь эту жизнь?

— Как вы… Догадались? — сморщился Фран.

— Ши-ши-ши, да тут и догадываться не надо. Ты действуешь неосмотрительно, глупо, просто смешно. Пытаешься отрицать случившееся, — удивительно точно описал его чувства Потрошитель. — Все ещё живёшь в Центре. Своей милой, простой жизнью студентика.

— Как будто вы не из Центра, — прохрипел Фран, с трудом разогнувшись.

— Даже не думай нас сравнивать, — снова ответил ему пинком Потрошитель. — Я из другой лиги, гаденыш. И меня совершенно устраивает, что Центр остался позади.

Как вообще это могло устраивать? Фран не представлял, насколько безумным нужно было быть, чтобы смириться с настолько жестокими порядками и ежедневным ощущением маячащей за спиной смерти. Жизнь в Центре не была сказочной, но на фоне пустоши и она поражала воображение свободой выбора и перспективами на будущее.

Впрочем, Бельфегор сам все сказал. Безумцем он был и до изгнания.

— Определенно, вы спасли многих, оказавшись в пустоши, — выдохнул Фран, потерев шею.

— Как жаль, — усмехнулся Бельфегор. — Кстати. Двадцать семь.

— Интересно, когда достигнем ста, вы меня наградите? — потёр спину юноша.

— Конечно. И-ши-ши, выбирай, ногой в зубы или стилетом в глаз?

Стоило ли ожидать другого выбора? Фран предпочел бы подарок в виде мыла получше и шампуня из местного магазина. Без них в бараке тяжело давалось. И покупать предлагалось исключительно за деньги с зарплаты. А так как Фран пока числился новобранцем, выплаты ему предлагались минимальные. На все потребности не хватало и близко, уж слишком дорого стоили блага цивилизации в пустоши.

— Ваши подарки так же прекрасны, как методы обучения, — выдохнул Фран, медленно поднявшись.

— Будешь кривить лицо, получишь третий вариант. Оставлю его в секрете.

Фран не сомневался, что этот сюрприз ему не понравится даже больше, чем любой другой. Потрошитель не прощал ни ошибок, ни пренебрежения к себе. Впрочем, за успехи мог и похвалить… В своей манере.

— Бел-семпай, может, дадите мне фору? — в шутку протянул Фран, ни на что особо не надеясь. — Отойдете там. В другой конец зала.

Удивительно, но Бельфегор и в самом деле задумчиво потер подбородок, словно услышал что-то дельное. И ведь не проигнорировал.

— Только ради тебя, лягуха, — сказал он, улыбнувшись во все тридцать два. — Может, хоть так ты сможешь что-то сделать.

Судя по вальяжному шагу, ставил на то, что нет. Фран, впрочем, тоже. Отойдет Бельфегор или нет, расстояние между ними он преодолеет одним махом. Может, Франу удастся увернуться от пары ударов, но сильно ситуацию это не изменит. Как не меняло вот уже неделю.

Но, так или иначе, Бельфегор оказался от него далеко: так, чтобы даже с его скоростью и силой ног в один рывок приблизиться не смог. Фран выдохнул. Присмотрелся к сопернику, к его лёгкому, пружинящему шагу и выверенным движениям. Он был готов атаковать. Но медлил. Давал Франу необходимое время? Вновь играл? Чего-то ждал? С ним сказать точно никогда не получалось.

Вытянув нож, юноша сжал его до боли в пальцах. Перехватил поудобнее. И только когда рукоятка достаточно хорошо легла в руку, позволил себе нырнуть в сторону — как раз чтобы ускользнуть от клинков, которые уставший ждать Бельфегор кинул в него на пробу. Фран уже знал, как легко было выбить оружие из рук. И как просто после этого обезвредить растерявшегося и раненного противника.

Движения юноши все ещё были неловкими, неуверенными и легко читаемыми, однако он научился следить за Бельфегором. И это позволило ему достойно встретить первый натиск соперника.

Фран увернулся от каждого клинка на своем медленном, осторожном пути ближе к Бельфегору. С больной ногой и спиной это оказалось сложно, но юноша не позволил синякам повлиять на увороты. Не сумеет уйти от удара из-за прошлого — умрет, это было первое правило, которому его научили в этом зале.

Устав стоять на дистанции, Бельфегор пошел в атаку. Фран ожидал этого — учителю в бою с ним никогда не хватало выдержки просто выжидать. Наверняка для него движения юноши казались мучительно медленными.

В этот раз Фран не позволил так легко подловить себя. Когда Бельфегор рванул к нему, он сделал вид, что замешкался. Идея пришла случайно, откуда-то из глубины памяти. Она была совершенно сумасшедшей — Потрошитель двигался слишком быстро. Но, удивительное дело, финт сработал. Когда Бельфегор оказался в опасной близости от него, Фран дернулся влево — запомнил и упоминание о ноге, да. Потрошитель сразу же затормозил, повернулся, но юноше хватило и этих мгновений, чтобы сделать отчаянный выпад…

Первый за неделю, прошедший в опасной близости от плеча Бельфегора.

Потрошитель сразу увеличил дистанцию между ними, не позволив Франу замахнуться ещё раз, а затем повторил прием, который юноша так и не научился отражать — подсек его.

Фран упал. Снова. Но нож не выпустил. Когда Бельфегор навалился на него, чтобы прижать к горлу клинок, юноша собрал все силы и атаковал ещё раз. Острие его ножа коснулось плеча Бельфегора ближе к шее. Но лезвие его клинка вжалось в горло Франа. Это нельзя было назвать победой. И все же Потрошитель широко улыбнулся и выдохнул:

— Не так уж я был не прав, а, лягушка? Бой тебя чему-то научил.

— И вы все равно убили меня. В двадцать восьмой раз, — фыркнул Фран, опустив руку.

— Ши-ши-ши, сам признал.

Вместо того, чтобы отступить, Потрошитель замер. Лезвие клинка чуть сдвинулось, перестав давить на горло и царапать кожу, но не исчезло. Бельфегор же чуть склонил голову к плечу, словно задумался. Ещё бы знать, о чем: об успехах ученика или о том, что с ним делать. На деле, это могло бы выглядеть забавно, Потрошитель редко позволял себе такую шутливую задумчивость… Не будь у Бельфегора ножа в руке и исключительно сомнительных идей. Фран завозился.

— Бел-семпай? — протянул он.

Все это ощущалось странно. С одной стороны, убить его точно перехотели: уж слишком далеко от горла был нож, да и Бельфегор словно бы расслабился, перестав даже давить на грудь Франа рукой, чтобы не дать ему двинуться. С другой стороны, это могло в момент перемениться. Стоило бы заволноваться. Дернуться посильнее, раз уж наставник позволил себе чуть ослабить хватку. Вспомнить о недоверии к нему, лишь едва ослабшему после того, как за эту неделю он юношу не убил, как бы тот ни острил.

Что ещё страннее, кроме тревоги Фран ощутил и что-то совсем от нее далёкое. Что-то, что не мог и не хотел описывать. Хотел бы сказать, что привык к хождению по грани, но это была ложь. Потому что грудь теснило совсем от других чувств. И они напрочь перекрывали тревожное «он может убить меня».

— Ты посмотри, совсем страх растерял, — хохотнул Бельфегор, все же убрав нож. — Уже даже не дергаешься. Что, научился кайф от сражений ловить? Или наконец запомнил, что иногда язык стоит прикусывать?

Фран постарался вдохнуть спокойно, но все равно кашлянул. Мурашки защекотали руки, дрожь дернула пальцы. Неправильно этот момент ощущался. Слишком… Приятно.

Подобного ненормального восторга он не ощущал, наверное, даже в далёком детстве, когда родители радовали его подарками и вниманием. Он достиг первого успеха. Оказался поразительно близок к тому, чтобы ударить Бельфегора, доказать, что он тоже что-то мог, что с ним нужно было считаться. Это чувство ощущалось настолько же сладким, как принесенные отцом персики, купленные на украденные из банка деньги. Ненормально, как же ненормально это было. Радоваться такому… Чистое безумие.

И в этом Бельфегор тоже был прав.

— Да, лягух, с головой у тебя точно проблемы, — и Потрошитель тоже заметил его пусть молчаливый, но совершенно искренний восторг. — Добро пожаловать в клуб. Выход отсюда только вперёд ногами.

— И как же вы поняли? Я ни слова не сказал, — попытался отвертеться Фран, не желая признавать неправильного чувства, противоречащего всему, чему его учили.

— Ты, конечно, то ещё бревно, но глаза у тебя уж очень выразительные, ши-ши-ши, — усмехнулся Бельфегор, поведя едва не задетым плечом. — А ещё дыхание сбилось по другому, когда ты понял, что нож меня почти достал. Ты был в восторге.

Фран поежился. Дыхание сбилось по другому? Да он едва дышал после прошлого захвата! Как тут отличить? И все же Потрошитель понял. Так же легко, как понимал каждый его шаг.

— Вы действительно хищник, Бел-семпай, — кашлянул юноша, попытавшись скрыть лёгкую дрожь в голосе.

— А ты продолжаешь играть идеальную жертву, гадость такая, — оскалился Потрошитель. — Поднимайся. Раз уж первого успеха ты достиг, так уж и быть, попробуем тренироваться по другому.

— Это что же, от моих слов тоже был смысл? — притворно ахнул Фран.

И снова едва не получил ножом. На этот раз в ладонь, упертую в пол. Юноша только пальцами дёрнул, убрав их подальше от острия клинка.

— Ши-ши-ши, не забывайся, лягуха, — вмиг сменил милость на гнев Бельфегор. — То, что ты что-то вынес с этих тренировок, всего лишь показатель того, что потенциал имеешь. Я не собираюсь тратить время на слова. И уж тем более — слушать тебя. Я здесь главный. Ты — ничтожество. Усвой это и принимай каждую подачку, которую Принц тебе делает, как награду за то, что ещё не сдох и сумел повеселить.

— Ну хоть как клоун я состоялся, — протянул Фран, впрочем, и в самом деле приняв к сведению слова Бельфегора.

В конце концов, от его метода обучения был смысл. Может, если он сделает послабление и возьмётся за теорию, из превращения Франа в боевую единицу Варии что-то да выйдет… Не то чтобы тому хотелось. Ну, может, разве что малой его части. Той, которую юноша так не хотел признавать.

С каждым днём Фран все сильнее ощущал ее. И сейчас, после всего, уже и не знал, ненавидеть ее или принимать как данность. Она могла убить в нем его самого. Она могла открыть в нем нового его. А могла сделать и то, и то. И Фран не был уверен, что готов к любому из этих исходов.

Как и в предыдущие дни, тренировка продолжалась до позднего вечера. Бельфегор в полной мере пользовался тем, что новобранца пока полностью передали ему на поруку, позволив освободить от обязанностей, исполняемых остальными младшими офицерами. Ничего хорошего юноше от этого не было. Ни разу больше Франу не удалось дотянуться до Потрошителя: тот стал ещё серьезнее, осторожнее и внимательнее, а значит — опаснее. Юноша изведал это своим телом. Как и во все предыдущие дни.

Впрочем, Бельфегор и в самом деле постарался изменить тактику обучения. После каждой неудачи Франа он стал в своей привычной манере указывать, что тот сделал не так, попутно попинывая юношу. Все же снизошёл до слов. И даже пару раз позволил ему уйти на перерыв — в обед и ближе к вечеру. Фран постарался проявить за это благодарность, чтобы не потерять послабление: слушал, пытался повторять, наблюдал за Потрошителем ещё внимательнее, чем прежде, чтобы понять закономерности его движений. Получать стал чуть меньше.

И все равно к наступлению сумерек измотался в край. Настолько, что даже не поплелся до госпиталя, решив, что сегодня его побили не так сильно, как вчера, а значит помощь не нужна. Да и вообще, скоро у его отряда заканчивалось дежурство. Франу нужно было действовать быстрее, если он хотел поужинать.

Чтобы дойти до столовой, пришлось собрать все силы и сосредоточиться на том, чтобы не качаться, словно пьяному. Как и прежде, это оказалось ничерта не легко. Баланс юноша держать научился, но не более, ногами двигать давалось все так же тяжело. Особенно по улице, закутанной в ранние осенние сумерки, едва разгоняемые светом редких фонарей.

Столовая встретила его тишиной. На раздатчике уже стояла смена поваров этого месяца, все ещё выставляя какие-то лотки: как Фран увидел, с хлебом и чем-то мясным. За столами уже сидело несколько отрядов, освободившихся пораньше, но своего юноша не увидел. К счастью, конечно же.

Может, сегодня ему удастся поесть.

Взяв поднос и поставив на него миску с не очень симпатичным, но ароматным супом, и тарелку с похожей на мелкие макароны крупой, Фран поспешил на выход. В столовой было тепло и светло, но остаться здесь значило обеспечить себе голодный день. Завтрак у него бывал редко, если Бельфегора устраивал итог тренировок в прошлый день и он приходил попозже, за ужин стоило побороться.

Осмотревшись, Фран вышел на улицу. Сюда уже спешили офицеры какого-то отряда, но юноша сразу понял — не его. И, облегчённо выдохнув, поспешил обойти здание.

В задней его части повара обустроили себе курилку. Не то чтобы в Варии одобряли вредные привычки, но пока они не становились проблемой для выполнения поручений, курить и пить не запрещалось. Кто-то особо предприимчивый даже поставил там стул. На него Фран и присел, скрывшись за стеной, у которой обычно выставляли тары со свежей провизией.

За ней хорошо удавалось прятаться от младшего офицера Найта, который стал только внимательнее с тех пор, как в бараке поняли, что новобранца на дежурства не ставили. Оправдание «потому что его вместо этого ежедневно мутузит Потрошитель» они за уважительное не приняли. Впрочем, они и Франа не принимали. Найту уж слишком не нравилось, что новобранец до сих пор отказывался выполнять его абсурдные приказы вроде перестилания постелей за всем бараком и чистки чужих тумбочек от мусора, который туда накидывали словно бы специально и с особым усердием. И то, что тот вызвался помыть окна в день генеральной уборки, его разозлило лишь больше. Настолько, что сразу после он по новой испачкал часть окон и попытался протереть их одеждой Франа, из-за чего ее пришлось начать прятать. Не то чтобы юношу это удивило. На «товарищах» он крест поставил ещё в первый тренировочный день, с тех пор разве что убедился в собственной правоте. Но они старательно делали все, чтобы подпортить его и так несладкую жизнь.

Стена дала юноше необходимые несколько минут перерыва. Суп оказался жидким, плавающие в нем овощи — переваренными в кашу, а крупа слипшейся и как будто пригоревшей, но после дня голодовки и эта еда показалась лучшей в его жизни. И пусть жевать было больно, потому что Бельфегор оставил ему синяк на скуле, Фран все равно съел все. В такие моменты жизнь начинала радовать

Жаль, что длились они мало. Этот закончился, когда Фран понес тарелки на раздачу и у входа в столовую нос к носу столкнулся с продолжением ежедневного шоу «дойти до ручки».

— Вы посмотрите, заделался в крысы? — усмехнулся младший офицер Найт, со всем возможным пафосом отлипнув от стены.

Его подпевалы сошлись за спиной Франа. Сегодня среди них был и Гаррет — мелкий, уязвимый, но притиснутый остальными так, чтобы даже через него в случае чего прорваться не получилось.

— До чего же вы надоедливый, младший офицер Найт, — выдохнул Фран, потерев переносицу. — Не думали направить этот талант в другое русло? А то пока херня какая-то выходит, нет?

— Все так же остришь, а? — скривился Найт. — Ладно, так уж и быть, я сегодня добрый. Раз уж еду ты сожрал, сойдёмся на другом способе исправить твой острый язык. Сходи в прачечную и забери оттуда нашу одежду. И перебери ее.

— И внимательно, без шуток, — пригрозил амбал, чаще всего подлизывавшийся к старшему.

— А ноги вам не поцеловать? — протянул Фран. — Можете не отвечать, я все равно только плюнуть могу.

— Все ещё не хочешь по хорошему, — в притворном сожалении вздохнул Найт. — Я тебе даю шансы, пытаюсь помочь влиться в отряд, а ты на это что? Нет, так дела в Варии не делаются.

Фран знал, как в Варии делаются дела, раз в десять лучше младшего офицера Найта. Поэтому, едва заметив движение руки парня, дернулся в сторону.

— Медленно, младший офицер Найт, — протянул он, смахнув с подноса тарелки. — Вы муху ловите? Точно не меня.

— Что, самым умным себя возомнил? — разозлился Найт. — Я тебе сейчас так задам, что в прачечную не побежишь, а полетишь.

— М… Нет, сомневаюсь, — выдохнул Фран, отступив влево от очередного замаха. — Я сегодня весь день по полу катался, хуже вы мне точно не сделаете.

Фран сомневался, что он вообще ему что-то сделает. Найт старался, замахивался сильно и действовал яростно и точно, даже какие-то приемы и тактику использовал, но по сравнению с Бельфегором двигался как сонная муха. Франу и до этого удавалось ускользать от ударов парня, а после недели в режиме подготовки — тем более.

В этот раз Найт попытался быть честным и побороться с непокорным новобранцем лично. Редкое явление. Чаще он приглашал на помощь парней, предпочитая количество качеству. Но сегодня, видимо, хотел показать авторитет в отряде. Фран разрушил его планы подносом. Устав уворачиваться от становящихся все злее ударов, он повторил прием, сработавший даже с Бельфегором — сделал вид, что замешкался. Найт торжествующе кинулся в атаку и попался в ловушку. Едва он попытался провести выпад, как Фран ещё раз отступил, замахнулся подносом и так ударил им Найта в голову, что металл погнулся.

Глава отряда, к его чести, на ногах удержался, но завопил совсем не героически. Настолько, что Фран сморщился. И понял Бельфегорово «кричишь, как свинья», обращённое к мужчине, которого тот убил во время их путешествия через пустошь. Осознание заставило передернуть плечами. Слишком много привычек юноша нахватывал от учителя с явными психическими отклонениями.

— Ах ты, гаденыш… — выдохнул Найт, прокричавшись. — Парни, хватайте его!

А вот и остальные подоспели. Фран только вздохнул и вновь отступил, тяжело припав на раненную ногу. Бельфегор не упустил бы возможности подставить ему подножку или ударить по ране. Но эти восемь были слишком разрозненной бандой. Фран ускользнул от первых прямых ударов и позволил себе усмешку, когда остальные по инерции начали врезаться друг в друга, пытаясь в темноте поймать ставшего слишком вертлявым мальчишку. До чего неповоротливые…

Впрочем, и Фран позволил себе лишка. Понял это, правда, только когда один из ударов кого-то из команды просвистел совсем рядом с его лицом, заставив нырнуть влево — и прямо в руки Найта.

Тот, уже собравшийся с силами, толкнул Франа в спину с такой силой, что юноша не успел сгруппироваться. Взмахнув руками, он шлепнулся на землю — прямо под ноги толпе. Понимая, что последует за этим, Фран попытался отползти. Не получилось. Найт накинулся на него со спины и принялся со всей яростью молотить, куда придется. Фран принял удары как данность, часть стратегии. Вспомнил, как это было с Бельфегором. Нет, тот поступал изящнее, аккуратнее, безопаснее для себя. Он действительно был мастером. Найт — нет.

Фран позволил тому поверить в собственную беспомощность. А когда Найт чуть ослабил натиск — извернулся ужом и насел на соперника в ответ. Его удары все ещё были слабыми, но Найту хватило и одного хука, чтобы растеряться. Фран сразу же забрал инициативу на себя. А чтобы соперник не вздумал опять позвать друзей — рывком вытащил из ножен клинок.

Он сам не заметил, как повторил любимый прием Бельфегора — навалился на соперника сверху и прижал к его горлу лезвие ножа.

— Двинетесь — и я ему глотку вспорю, — выдохнул он, подняв взгляд на остальных парней.

Перед глазами все расплылось, вдох опалил горло и лёгкие. И все же ещё один бой был лишним. Пусть даже соперники оказались настолько неумелыми, они забрали остатки сил.

— Гаденыш! Потрошительская шваль! — зашипел Найт, скребя ногтями по земле, боясь даже сглотнуть.

— На вашем месте я бы такими словами не разбрасывался. У Бел-семпая слух, как у летучей мыши. А вы даже меня одолеть не можете, — протянул Фран, ещё сильнее вжав нож в горло Найта.

— Кх… — захрипел тот, судорожно стиснув зубы.

Вот что, наверное, чувствовал Бельфегор, так же сидя на Фране сверху и прижимая лезвие к его горлу — власть. Оглушающей, ослепительное чувство собственного величия. Двинет рукой — заберёт чужую жизнь. Проявит милосердие — все равно останется при своем.

Признаться, в такой перспективе — когда сверху сидел ты, — это было так же приятно, как почти ранить Потрошителя. Ком подкатил к горлу Франа. Едва съеденный суп отозвался кислинкой на языке.

— Поиграли — и хватит, — выдохнул юноша, убрав нож и поднявшись с Найта. — Надеюсь, я заслужил право не перебирать ваши грязные вещички?

— Сука… Я убью тебя, клянусь, убью, — зашипел Найт, так же грузно поднявшись с земли. — Ходи и оглядывайся, гаденыш! Твой ебырь не спасет тебя!

— Не понимаю, о чем вы. Мне кажется, сейчас я доказал, что сам могу себя спасти, — фыркнул Фран, медленно обведя взглядом парней.

Восемь крупных юношей, почти мужчин, замерли, во всех глаза рассматривая его, битого, растрёпанного и нелепо тыкающего в них ножом. Пожалуй, им не помешал бы курс со старшим офицером Белатри. Может, научились бы хоть лица попроще делать.

— Не смей даже соваться в барак. Пришью, тварь такая! — продолжил плеваться слюной младший офицер Найт, впрочем, все не решаясь подойти.

— Правда? Вот так подарок. Смогу хоть ночь ваш храп не слушать, — протянул Фран.

Найт зашелся таким шипением, словно все-таки задавился слюной. Глаза его прищурились, кулаки сжались. Фран вновь напрягся. Тело протестующе заболело, пальцы на рукояти ножа дрогнули, но он не позволил себе показать слабость.

Впрочем, Найт так и не решился напасть на него ещё раз. Зло плюнув Франу под ноги, он махнул парням — и первым пошел в столовую. Повел их за собой, лидер хренов. Юноша проводил эту компанию мрачным взглядом.

Он не сомневался, что если попробует пойти в барак, его все-таки зажмут и побьют вдевятером, как уже случилось день назад. Но это того стоило. Неделя унижений перешла в то, во что и должна была — в бой. И Фран вышел из него победителем.

Наверное, стоило испугаться. Его выгнали из-под единственной крыши, которую дали в Варии. Но чувство победы оказалось до того сладким, что Фран встревожился разве что слегка.

Пихнув ногой металлическую тарелку и даже не попытавшись поднять ее, юноша побрел в барак за вещами. Знал он одно местечко, где мог переждать эту ночь… Бочка, из которой качали воду для бараков, была удивительно теплым местом. Фран знал это, потому что позавчера наблюдал за тем, как под ней разжигали пламя в специальном фонаре, который позволял нагревать воду.

Вот там и останется. Будет холодно, но он же как-то прошел через пустошь с Бельфегором. Значит, и с этим справится. Главное, что он победил. Доказал, что чему-то научился. Все же понял правила игры, которым его учил Потрошитель, и смог повторить хотя бы что-то из его приемов.

Ненормальное, больное чувство… Но, кажется, бороться с ним смысла уже не имело.