Наконец Драко закрыл книгу.

— Темнеет. И холодает.

Так и было. На небе начали собираться тучи. Рановато. Дождь обещали только ночью, а не во время обеда. «Пророк» в очередной раз доказал, что доверять ему нельзя.

Конечно, они могли бы наложить Согревающие чары и зажечь Люмос на концах своих палочек. Гарри бы предложил это сделать, но Драко и сам это знал. Он уже и так помог, с него достаточно, пора было остановиться. Вернуться к своей собственной жизни. Этому суждено закончиться, Гарри это знал. Солнце вот-вот было готово сесть, и все прекратится.

— Да… Тебе, наверное, стоит сходить поужинать, — ответил Гарри. — Я еще немного побуду здесь.

Джинни он сказал то же самое, желая освободить ее от своих проблем.

Драко медлил; Гарри не осмеливался взглянуть на него. Он не мог первым разорвать их контакт. Ему просто не хватило бы сил это сделать. Важна была каждая секунда.

— Как думаешь, для гриффиндорцев эльфы готовят вкуснее? — задал Драко вопрос, в котором не было никакого смысла. — Держу пари, вы их любимчики. Они же ваши союзники.

— Думаю, они слишком горды своей работы, чтобы пытаться намеренно что-то испортить, — Гарри не хотелось начинать спор, но он искренне считал, что идея о том, что домовые эльфы готовили для кого-то вкуснее, основываясь на своих предпочтениях, была просто смехотворной.

— А знаешь, — предложил Драко, — может, мне стоит проверить. Просто, чтобы убедиться самому.

Какой же Гарри дурак. Драко предлагал составить ему компанию и посидеть с ним за ужином. Как любезно с его стороны. Слишком любезно. Гарри не мог принять это предложение.

— Люди могут счесть это странным, — решил предостеречь он Драко.

— А тебе не все равно? — в голосе Драко зазвучали гневные нотки. Неужели Гарри не хотелось, чтобы его видели вместе с ним.

Гарри повернулся и взглянул на него.

— Даже не собираюсь объяснять, насколько мне все равно.

Драко тоже повернулся, чтобы взглянуть на него, и… Гарри вновь вспомнил о главной проблеме, которая должна была возникнуть, если Драко согласился бы ему помочь. Они сидели слишком близко, дышали одним воздухом, словно любовники, а ведь они даже друзьями не были. Гарри это, конечно, нисколько не беспокоило; он был на седьмом небе от счастья. Но Драко все это могло совсем не нравиться или уже не нравилось. Он просил слишком о многом.

— Мне тоже, — заявил Драко. — Я Пожиратель Смерти, который избежал наказания. Я никому не нравлюсь. Я, может, и подумал бы над этим еще недели две назад до того, как ты извинился и пожал мне руку.

Так вот зачем это было нужно Драко. Он надеялся, что люди станут к нему благосклоннее, если он поможет Гарри? Отлично. Значит и Драко мог поиметь выгоду из сложившейся ситуации.

— А что мы им скажем, если на нас посыпятся вопросы?

Может, у Драко был какой-то план, инструкции, как себя вести, для Гарри, которые помогут ему выставить Драко в лучшем свете, сделав его более популярным. Гарри готов был ему помочь. Он был готов на все.

Драко пожал плечами.

— Скажем им отвалить и не лезть не в свое дело.

Хм, к такому Гарри был не готов. Кажется, Драко не пытался выиграть главный приз в конкурсе на самого популярного парня в школе. Или он притворялся.

— Я не смогу послать своих друзей. Они волнуются за меня. Им не все равно.

Может, Гарри и хватило бы смелости отказаться от его предложения сейчас, пока боль стихла. Но, наверное, если бы Драко сейчас сказал отвалить ему и ушел, то Гарри бы тут же помчался за ним.

Драко нетерпеливо фыркнул.

— Прекрасно. Как хочешь. Скажи им правду. Что еще тебе остается? — он хмыкнул. — Скажешь им, что мы встречаемся? — Драко поджал губы и чмокнул воздух. — Тогда тебе придется меня поцеловать, Поттер, — он рассмеялся над собственной шуткой. — Или давай скажем им, что я изобрел лекарство, ведь я такой гениальный. Но лекарство работает, только пока ты меня касаешься, ведь это не будет звучать так, будто я совсем какой-то моральный урод…

У Драко под конец совсем оборвался голос, и он отвел взгляд.

Гарри был готов согласиться даже на это. Он бы с радостью поцеловал Драко хоть сейчас из чистой благодарности, но тот был явно не в себе.

— Так значит… мы расскажем им о Долге жизни? — спросил Гарри. Ему нужно было убедиться, что Драко хотел именно этого. Ему не хотелось ошибиться.

— Естественно. Избавь меня от придумывания каких-то небылиц. Это слишком утомительно. В конце концов, я от этого устану.

— Хорошо, — согласился Гарри. «В конце концов, я от этого устану», — что это значило? Мозг сегодня соображал туго. Все эти слова Драко о том, чтобы притвориться, будто они встречаются, об изобретении лекарства, даже о правде насчет Долга жизни — все это звучало так, будто Драко планировал наперед, не собираясь останавливаться на сегодняшнем дне. А не так, будто им сейчас нужно было придумать объяснение тому, почему сегодня Малфой окажется за гриффиндорским столом. А ведь Гарри спрашивал именно об этом.

Значило ли это, что впереди его ждало что-то большее? Больше облегчения, больше безболезненных минут или, может, даже часов? Гарри медленно втянул воздух, а затем еще медленнее выдохнул. Им овладело дикое желание еще раз поблагодарить Драко, но тот ясно дал понять, что не хочет этого слышать.

— Но… — Драко опустил взгляд на свои руки. — Может, ты смог бы не упоминать причину, по которой я был в Выручай-комнате во время Битвы. Об этом мало кто знает. Визенгамот не знал.

Это правда. Гарри рассказал Аврорам, что Винсент Кребб уничтожил Выручай-комнату Адским пламенем и погиб там, но не стал упоминать Драко и Гойла. Они были напуганы, пытались сделать то же самое, что и целая кучка слизеринцев — дать Волдеморту то, о чем тот просил, чтобы спасти себя. Из всех вещей, что Драко когда-либо делал и говорил, это было понять проще всего. Но Министерство могло не не согласиться с этим. И это подорвало бы шансы Драко на освобождение во время судебного разбирательства.

— Мы можем сказать им, что ты был там, чтобы помочь, — предложил Гарри. Рон и Гермиона без всяких вопросов поддержали бы их. Джинни тоже. Невилл был в курсе произошедшего. Но и он, вероятно, согласился бы, если бы Гарри его об этом попросил. Или умолял. Насколько Гарри помнил, об этом никто больше не знал. За войну произошло слишком многое, о чем хотелось рассказать. И Драко Малфой, поддавшийся страху, был… совсем не на повестке дня. В этой истории не было ничего захватывающего, она была просто грустной.

Драко слегка рассмеялся и дернул плечом.

— Ты правда думаешь, что это сработает? Может, еще скажем всем, что мы использовали Оборотное зелье, и на самом деле это я победил Темного Лорда?

Волдеморта, хотел поправить его Гарри, но придержал язык. Что ж, этот вопрос был довольно интересен — как далеко Гарри был готов зайти, чтобы избавиться от этой боли? Драко, скорее всего, шутил, но Гарри все равно не согласился бы на это. Боль или не боль, в конечном итоге это проклятие могло его убить. А так, по крайней мере, он смог бы оставить после себя хоть что-то. Хоть какую-то ценность. Ему она была не важна, но для всех остальных — да. Ему нужно было быть символом. Он этого не хотел; ему хотелось быть просто Гарри, но было уже слишком поздно. Кингсли был прав. Его смерть могла подорвать дух всех остальных. И нагромоздить лжи поверх всего этого было бы еще хуже. Проблема была лишь в том, что сейчас это все казалось логичным, но без Драко его это совершенно не волновало.

— Тебе не понравится, — ответил Гарри. — Ты станешь мишенью. Последствия будут не из приятных.

Драко снова отвел взгляд.

— Никто не поверит, что я помог тебе.

— Но ты сделал это. Ты отказался опознать меня, когда Егеря схватили нас и доставили в твой дом, — Гарри упомянул об этом в своем письме Визенгамоту.

— Отказался, — насмешливо повторил Драко. — Сильно сказано для нескольких мгновений колебаний. Кроме того, потом я об этом пожалел. Обдумал все позже. Может быть, если бы я сказал Белле, что это был ты, то это изменило бы ход событий, и ты бы не забрал у меня палочку, сбежав вместе с ней. И Темный Лорд не наказал бы нас за это. После этого я пообещал себе не совершать одну и ту же ошибку дважды, — даже сейчас в голосе Драко звучала горечь. Трудно было сказать почему — оттого, что не опознал их тогда в Поместье, или потому, что попытался сдать Гарри Волдеморту.

— Если бы я не сбежал, прихватив с собой твою палочку, то Волдеморт, возможно, все еще был бы жив. Некоторые вещи дороже боли, — Гарри задумался. — Да, думаю, есть то, что дороже боли.

— Так… — Драко сглотнул. — Ты не жалеешь обо всем даже сейчас, после всего случившегося?

— Я сожалею лишь о том, что не сделал большего. Но да, я не жалею, что избавился от него, даже сейчас. То есть, прямо в эту секунду. Спроси меня об этом снова, когда будешь подальше. И тогда я признаюсь тебе, что сожалею о том, что вообще родился на свет.

Драко замолчал, и Гарри не хотелось давить на него. Вот бы узнать, что творилось в его голове.

Но он и так знал. Драко рассказал ему, находясь под действием Сыворотки Правды. Он искал доброты. Но и Гарри тоже. И в то время, как у Драко был способ дать ему её, Гарри совсем не знал, что предложить взамен.

— Я сказал Панси и Блейзу, что сбежал в Выручай-комнату, чтобы спрятаться, — в конце концов признался Драко. — Так что можем использовать этот вариант. Он достаточно правдоподобен.

— А можем сказать кое-что получше.

Драко с трудом поднялся на ноги. От прерванного контакта у Гарри вновь появилась острая боль в ноге, но она не усилилась. Однако его охватила паника. Вдруг он сказал что-то не то, и Драко передумал.

— Можешь сказать им все, что хочешь, — произнес Драко, и Гарри немного расслабился, хоть голос Малфоя звучал раздраженно. — Пойдем, я замерз. Тебе помочь встать?

— Нет, все в порядке, — быстро ответил Гарри и потянулся за костылем. У него заняло какое-то время, чтобы встать, но вышло не так сложно, как он думал. Эффект от прикосновения Драко, казалось, сохранялся. Хотя нога все равно снова заболела, когда он на нее оперся.

— Твои друзья вообще в курсе, насколько тебе больно? — Драко подошел к Гарри справа и схватил его за предплечье, рядом с запястьем, явно стараясь не коснуться кожи. Боль сразу же уменьшилась. Хоть и не прошла полностью. Гарри осознал это только сейчас, когда встал. Боль стала более контролируемой, несравнимо лучше с тем, насколько больно было без прикосновений Драко, но не совсем идеально. Идеальными были касания кожа к коже, но эту тему они закрыли. Они установили границы, и Гарри был более чем доволен тем, что получил.

Он не ответил на вопрос Драко, потому что был занят поисками способа, при котором ему не приходилось бы переносить на больную ногу слишком большой вес.

Повисшая пауза, похоже, побудила Драко сделать свой вопрос более развернутым.

— Просто слизеринцы, например, нет. Некоторые считают, что ты притворяешься, думают, что это обыкновенная хромота, понимаешь? Другие решили, что тебя прокляли, и теперь ты не можешь стать Аврором, поэтому злишься на весь мир. Есть даже те, кто рад твоей боли. Ну а остальные, они просто соглашаются с этим всем, так что, кто знает, что они думают на самом деле.

— И к какой группе принадлежишь ты? — поинтересовался Гарри.

— Ко второй.

Понятно. Зол на весь мир, потому что не смог стать Аврором. Гарри, конечно, злился, но теперь это отодвинулось на второй план в списке его приоритетов, как и все остальное.

— Гриффиндорцы в курсе, — сказал Гарри, хотя ему всегда казалось, что никто даже и близко не мог представить, насколько ему было больно. Но они знали, что ему было очень больно, и проклятие, которым он был поражен, было опасным, угрожающим чем-то большим, чем просто болью. Гарри видел это по тому, как осторожно они разговаривали с ним, всегда улыбаясь, подбадривая, стараясь вести себя с ним по-доброму. Некоторые были полны жалости, другие искренне боялись за него. — Похоже, актер из меня получился лучше, чем я думал, — усмехнулся Гарри. Он старался не показывать своего состояния, не перед всей школой, но он часами сидел в гостиной Гриффиндора, развалившись в удобном кресле у камина, закрыв глаза и сосредоточившись на дыхании, слушая, как его друзья разговаривали, смеялись и ворчали. Поначалу они пытались оставить его в покое, давая личного пространства, вести себя тихо, сидя в сторонке, но он объяснил им, что ему больше нравится, когда они рядом. Было приятно находиться в окружении друзей, притворяться, что он часть их жизни, а когда всего этого становилось слишком много, он уходил в спальню, и никто не пытался его остановить.

— Не работает, — Драко отпустил его руку. — Ты выглядишь так, будто тебе больно. Почему? — в его голосе звучало раздражение. — Я помогаю или нет? Не понимаю.

Гарри лихорадочно попытался найти слова, чтобы объяснить, как можно более дружелюбно, что Драко тащил его, и из-за этого было трудно идти. Гарри привык ходить с костылем, но Драко тянул его на себя, и поэтому Гарри приходилось переносить вес на ногу, отчего она начинала болеть.

— Я… — начал Гарри, но затем быстро передумал. Он все усложнял. Боль ведь была терпимой. Не было никакой необходимости пытаться довести все до идеала. — Я забыл, что мне не нужен костыль.

Он поднял его и сунул под мышку.

Драко нахмурился, хмыкнул и снова схватил Гарри за руку.

Стиснув зубы, Гарри заставил себя идти нормально. Это было ничто по сравнению с тем, как было больно раньше. Он мог это выдержать.

Они прошли еще десять шагов, и Драко снова хмыкнул и отстранился.

— Херовый из тебя актер, Поттер.

Черт возьми. Теперь у Гарри не было выбора; Драко мог разозлиться и уйти.

— Ты… ты меня немного тащишь. И мне все равно немного больно, когда я хожу. Но это не имеет значения, — быстро добавил он. — В любом случае, так намного лучше.

Драко нахмурился.

— Ты такой… Почему ты мне не сказал? — огрызнулся он, выглядя так, будто был готов уйти, но вместо этого протянул руку. — Я ведь не могу знать, что тебе… Честно, Поттер. Просто обними меня и облокотись или сделай, как тебе удобнее.

Гарри осторожно сжал руку Драко, так же, как тот держал его до этого, за запястье, аккуратно, чтобы не коснуться кожи. Малфой держал руку твердо согнутой в локте, чтобы Гарри мог на нее опереться, хоть тот и старался не делать этого, не слишком сильно. Стало лучше. Теперь он мог пользоваться костылем и задавать темп.

Драко, казалось, никак не мог перестать ворчать.

— Еще недавно у тебя не было никаких проблем, чтобы всюду спотыкаться и опираться на меня, а теперь вдруг ты даже не можешь объяснить, что тебе нужно. Если я могу помочь тебе, то я помогу. Если нет, то зачем мне вообще тогда об этом беспокоиться? Ведешь себя так, будто…

— Ты помогаешь, — поспешил перебить его Гарри. — Есть огромная разница между ужасной болью и болью, с которой можно справиться.

Драко замолчал. Возможно, он понял, каким образом можно было заставить ногу Гарри не болеть вовсе, и не захотел продолжать разговор.

Дорога выдалась долгой, несколько студентов, попавшихся им на пути, бросили на них косые взгляды, но никто не осмелился что-нибудь сказать. Видимо, никто не знал, о чем именно можно было спросить и как вообще это сделать.

Большой зал был уже переполнен; они опаздывали. Гарри показалось, что, как только они вошли, все разговоры стихли, и по залу прокатился приглушенный шепот, когда они вместе двинулись в сторону гриффиндорского стола. Гарри перестал осторожничать и прибавил шаг.

Рон с Гермионой заметили их мгновенно, округлив глаза, и быстро освободили места, дав усесться прямо между ними.

Гарри на автомате сел рядом с Роном, справа от него, но Драко чуть ли не толкнул его к Гермионе, чтобы самому усесться возле Рона вместо него, вызвав этим всеобщую неловкость. Гарри чуть не споткнулся и не упал.

— Прости, — извинился Драко. — Но у тебя болит левая нога. Я подумал, так будет лучше. Не знаю. Возможно.

Гарри не знал, что ответить. Ему это даже в голову не пришло; он удивился, что Драко об этом подумал. Он сел, и Драко подсел поближе, прижавшись бедром к его ноге. Стало лучше. Вся эта ходьба усилила боль, а теперь он снова почувствовал, как по телу растеклось блаженство. Он даже не заметил, как закрыл глаза, но когда открыл их, то обнаружил, что куча его одноклассников уставились на Драко.

Все они, как обычно, сидели вместе: Дин, Симус, Невилл, Лаванда и Парвати. Джинни тоже была здесь, сидя рядом со своими друзьями с Седьмого курса. Повисла тишина. Только Джинни радостно улыбалась, глядя на Гарри. Драко начал накладывать себе еду, ни на кого не глядя.

— Сегодня, что, день-поменяйся-местами? — спросил Симус, наблюдая за тем, как Драко ел, будто тот украл еду лично у него.

— Тогда я пошел бы к слизеринцам, — пошутил Рон и махнул рукой в сторону слизеринского стола. Гарри оглянулся и увидел, что многие слизеринцы хмуро на них смотрели.

Драко тоже взглянул на них.

— Давай скажем им, что мы встречаемся, — не таясь предложил он. — Будет весело.

— Вы встречаетесь? — удивилась Парвати, у нее был такой вид, будто она вот-вот готова была упасть в обморок. Видимо, она плохо расслышала Драко, или шок затуманил ей разум, и она сумела запомнить лишь слово «встречаемся».

Это было бы забавно, подумал Гарри, но вместо этого сказал:

— Драко мне помогает, — все тут же уставились на них, поэтому он решил объяснить поподробнее, пока гриффиндорцы не разгневались и не прогнали Драко. Он коротко рассказал обо всем случившемся, особо не вдаваясь в детали. О том, как спас Драко жизнь во время битвы за Хогвартс, что привело к появлению странной и неизученной магии Долга жизни, и теперь близость Драко помогала ему справиться с болью. Конец истории. Но вопросы на этом не закончились. Рону и Гермионе пришлось подтвердить его слова. Джинни рявкнула: «Заткнитесь! Он ведь только что сказал вам, что Малфой ему помогает!». Так что Гарри пришлось еще упомянуть разговор с Дамблдором, но в итоге все улеглось.

— После стольких месяцев мне больше не больно, — признался он. И эти слова, будто по мановению волшебной палочки, заставили всех замолчать. Хотя, может, дело было не в словах, а в том, как неуверенно прозвучал голос Гарри.

Возможно, если бы Драко тоже что-нибудь сказал, то это помогло бы, заставило бы разговоры утихнуть, доказало бы, что он действовал лишь из добрых намерений, но тот молчал, ни на кого не смотря, полностью сосредоточившись на поедании своего ужина. Постепенно все вернулись к еде и разговорам, и по гриффиндорскому столу прокатились шепотки: те, кто сидел поближе, пересказывали услышанное остальным. Гарри оставалось лишь надеяться, что историю не переврут, превратив ее в полную небылицу к тому моменту, как она доберется до других факультетов. Не ради себя, а ради Драко.

— Где ты сегодня был? — голос Гермионы прозвучал натянуто, она изо всех сил пыталась завязать разговор, чтобы снизить градус возникшей неловкости. Но стало только хуже. Гарри понятия не имел, как себя теперь вести, о чем говорить, когда рядом сидел Драко Малфой.

— Сидел под деревом, — ответил Гарри, но тут же испугался, что своим ответом обрубил разговор.

— До этого, после обеда, — раздраженно сказала Гермиона, став больше похожей на саму себя. — Ты получил какую-то записку и ушел.

— О, — казалось с того момента прошла целая вечность. Тогда он потерялся в своей боли, а теперь снова чувствовал себя живым. На секунду он засомневался; а вдруг Драко расстроится, если он начнет говорить о Пожирателях Смерти, а точнее о сторонниках Волдеморта, в его присутсвии, но если и так, то тогда их попытка скооперироваться была обречена. Все они старались не говорить о войне, но такое все же иногда случалось. А эта тема была довольно популярной — все хотели, чтобы напавшие на Гарри были поскорее пойманы. — Ко мне приходил Кингсли.

Невилл прервал свой явно увлекательный разговор с одной из подруг Джинни — Эмили — симпатичной девушкой с длинной челкой и каштановыми волосами, убранными в хвост.

— Есть новости? — спросил он. — Они их поймали?

Все взгляды снова были прикованы к Гарри, и ему пришлось все им рассказать. Но он был даже не против. Голос звучал ровно, он мог нормально говорить, трезво думать. Он снова чувствовал себя самим собой.

— Это чертовски странно, — удивился Рон, когда Гарри закончил. — Этот парень решил отомстить за своего отца? Поймите меня правильно, Руквуд ведь был просто отвратителен. Его сыну было бы лучше, если бы он оставался там, где был. А теперь они вместе сгниют в Азкабане.

— Ну, — хмыкнула Гермиона, — если бы я никогда не видела своего отца, и у меня наконец появился бы шанс встретиться с ним, даже если бы он состоял в том, что отец сбежал бы из тюрьмы, то я все равно хотела бы увидеться с ним.

— Встретиться с ним, да, пожалуй, — произнес Дин. — Но не позволять ему разрушить мою жизнь. Родитель он или нет, но у него нет на это никакого права.

Драко замер и перестал есть, просто уставившись в свою пустую тарелку. Тема явно была ему неприятна, но Гарри не мог заставить всех заткнуться. И уж точно не Дина. Тот был совсем не доволен поступком Гарри. Он был категорически не согласен с решением Гарри помочь Малфоям выбраться из Азкабана. Его можно было понять. После всего, через что он прошел, находясь в бегах, он оказался в плену у Малфоев вместе с Гарри, Роном и Гермионой. Дин признал, что Драко был напуган и колебался, когда его попросили опознать их, но все равно назвал Гарри дураком. «Ты думаешь он первый расистский ублюдок, который встретился мне на пути? — спросил он. — Поверь мне, в маггловском мире их не меньше. Просто там они ненавидят меня по другой причине. Но все они одинаковые. Они не меняются. Если ты хотел дать ему шанс, то тебе следовало оставить его родителей в Азкабане».

Гарри был не согласен. Он был убежден, что это только бы сделало Драко еще более жестоким. Тем более Гарри и вправду был в долгу перед Нарциссой Малфой. Да и в конце концов, он верил, что неповиновение Волдеморту, независимо от того, насколько поздно оно проявилось и насколько нерешительно оно было, должно было быть вознаграждено. Людям нужен был пример, который вдохновил бы их, появись в будущем очередной Темный Лорд, который попытался бы заманить людей в свою ловушку. «Твоя маленькая голубая мечта просто чудесна, — сказал ему тогда Дин. — Удачи тебе с ней».

В итоге, конечно, Дин оставил эту тему, но теперь Гарри сам поднял ее снова. Буквально кинув ее Дину в лицо.

— Честно говоря, — начала Джинни, накалывая на вилку сосиску, — меня не особо волнует, что творилось в голове у этого ребенка. Явно ничего хорошего, раз ему удалось наложить на Гарри Круциатус с таким энтузиазмом.

У Драко дернулось бедро, и Гарри испугался, что он сейчас сбежит.

Джинни часто говорила раньше, чем успевала об этом подумать. Обычно Гарри нравилась эта ее черта, но она имела и свои недостатки. Драко заставляли накладывать Круциатус слишком много раз, заставляли делать это по-настоящему, поощряли находить в этом удовольствие. Гарри знал это. Но знала ли Джинни? Гарри когда-нибудь рассказывал ей об этом? Он не помнил. Слишком о многом ему не удалось с ней поговорить.

Драко переступил с ноги на ногу, словно собираясь встать, но тут Рон начал ныть.

— Джин, перестань, пожалуйста, не выражайся. Мне не по себе, когда ты это делаешь.

Джинни снова выругалась, припомнив еще более грубое словечко, отчего началась перебранка.

Драко остался на месте, и Гарри снова смог дышать.

Дин не захотел уходить от темы.

— Жаль, что все, что у Министерства есть, — это какой-то мерзкий маленький засранец, который почти ничего не знает, — сказал он. — Остальные — вот, кто им нужен. Бьюсь об заклад, они использовали его, просто чтобы набрать побольше людей. Они были бы готовы кинуть его под колеса автобуса, если бы что-то пошло не так. А он, как идиот, гордился и был благодарен за то, что его включили в их операцию.

Гарри закрыл глаза. Это был очевидный выпад в сторону Драко, который когда-то гордился тем, что его включили в ряды Пожирателей Смерти. Дин просто намекнул на то, что Драко был идиотом.

Но беспокоиться о том, что Драко сбежит, времени не было, потому что он внезапно заговорил.

— Эйнсворт довольно плохой человек, — произнес он, и все замолчали.

— Ты его знаешь? — спросил Гарри. Он не знал, почему его это так удивило. Тут нечему было удивляться.

— Видел его на нескольких вечеринках.

— На вечеринках Пожирателей Смерти? — уточнила Парвати.

Драко бросил на нее взгляд, от которого она отшатнулась.

— Обычные вечеринки. Светские мероприятия.

— Ага, — злобно хмыкнул Симус. — А на этих вечеринках убили кого-нибудь?

Гарри поморщился. Ему стоило поговорить с Симусом наедине, получше объяснить, что для него значило присутствие Драко.

— Только парочку ягнят, — лениво растягивая слова, ответил Драко. — Эти богатеи любят хорошенько поесть после парочки бутылок вина.

Симус и Дин поморщились, и Гарри поспешил спросить:

— Что он за человек?

Драко посмотрел на него; в его глазах виднелась нерешительность, а может, он обдумывал, что сказать.

— Метки так и не удостоился, но очень стремился к этому.

— Почему не удостоился?

Драко пожал плечами.

— Его мать сквиб, отец — пьяница. В роду было слишком много магглорожденных, а богатства, чтобы это компенсировать, не хватало, — он нахмурился. — Все всегда говорили, что он… избавился от своих родителей. Хотя сам утверждал, что они переехали во Францию. Полагаю, дело об их пропаже все еще не раскрыто.

— Звучит так, будто он должен был быть подозреваемым с самого начала, — возмутился Рон.

— Он лишь один из многих.

Гарри захотелось узнать, как много плохих волшебников Драко знал.

— А двое других? — уточнила Гермиона. — Их ты знал?

Она была единственной, чей тон, казалось, становился мягче, когда она обращалась к Драко. По крайней мере, она понимала необходимость вести себя с ним осторожно. Конечно, понимала. Гарри решил, что позже попросит ее помочь, поговорить с остальными.

Драко покачал головой.

— Я была знакома с Хаддингтоном, — вклинилась Эмили. — Много лет назад он жил в маленьком домике на окраине моей деревни. Выглядел он забавно: ходил с перекошенным лицом, постоянно разговаривая сам с собой. Мама всегда говорила мне держаться от него подальше.

Драко поджал губы.

— Дитя кровосмешения из обедневшего рода. Видимо, тоже недостойный, жаждущий Метки.

— Получается, они просто плохие волшебники, которые пытались доказать свою значимость? — спросила Эмили. — Хотели доказать, что они могут достичь того, что не получилось у достойных?

Гарри уставился на нее. В ее умозаключении не было ничего плохого. Но то, как она это произнесла… Мягко, не так, как Гермиона, но растягивая слова, вторя Драко. Она даже склонила голову чуть набок, обнажив шею. Невилл нахмурился, поглядев на нее. Джинни тоже. Брови Драко поползли вверх. Гарри был не единственным, кто это заметил — она флиртовала. Используя для этого такую неприятную тему. Вежливая, тихая гриффиндорка флиртовала с бывшим Пожирателем Смерти.

Это могло стать проблемой. И не из-за Эмили — потому что, судя по выражению лица Джинни, бедняжка вряд ли переживет эту ночь — но из-за кого-то еще. Драко хотел понравиться людям, стать более популярным, ведь он почти признался в этом. Если то, что он делал для Гарри, помогло бы ему, а Гарри на это надеялся, то у Драко, возможно, мог появиться шанс завести девушку. Очень хороший шанс. Он ведь всегда был популярен среди слизеринских девчонок, а теперь их круг мог расшириться. Может, поэтому он внезапно перестал зализывать свои волосы, позволяя им спадать на щеки. Такая прическа смягчила его черты лица, придав ему открытости.

Но если у Драко появится девушка, то он оставит Гарри?

Ему не стоило об этом думать, но он думал. Гарри попытался оценить со стороны, насколько Драко заинтересовался Эмили. Казалось, тот оживился, и уголок его рта слегка дернулся. Он определенно заметил, что она с ним флиртовала, и наслаждался этим вниманием, но посерьезнел, когда сказал:

— Ну, все же они потерпели неудачу, и будут в скором времени пойманы.

— Не сказал бы, что они потерпели неудачу, — заметил Гарри, с ужасом осознав, что сказал это только для того, чтобы привлечь внимание Драко, остановив флирт Эмили. Может, так ему удастся хотя бы отсрочить неизбежный момент, когда Драко либо заведет девушку, либо ему наскучит помогать Гарри, что бы из этого ни наступило раньше.

— Очевидно, облажались, — заспорил Драко. — Министерство знает, кто они и как выглядят. Они не смогут прятаться вечно. Человек, который решил, что они полные бездари, тоже потерпел неудачу. Так что вряд ли у них есть хотя бы шанс остаться на свободе.

— Верно подмечено, — ободрила Гарри Парвати, улыбнувшись ему.

Он мгновенно почувствовал себя лучше. Не только потому, что Драко решил утешить его и назвал Волдеморта человеком, потерпевшим неудачу, но и потому, что он сделал это на глазах у других. Может, это хоть немного сможет расположить к нему гриффиндорцев. И что же, теперь внимание Драко снова было приковано к Гарри.

Разговор перешел на другие темы, и Гарри осмелился вновь обнадежиться. Драко сумел выдержать этот разговор. Не сбежал. Не стал защищаться. Гарри показалось, что Малфой и впрямь очень старался не сорваться.

Гарри так медленно ел, что даже не заметил, как большинство гриффиндорцев ушли, даже Джинни, которая утащила за собой Эмили, совсем с ней не нежничая. Остались только его однокурсники, которые уже закончили ужинать, но все равно не покидали своих мест. Гарри хотелось побыть с Драко подольше, продлить его присутствие хотя бы ненадолго, но он задерживал всех остальных. Друзья явно не хотели оставлять их наедине.

Наконец Рон задал вопрос, который Гарри совсем не хотелось озвучивать.

— У тебя есть какие-нибудь планы на вечер, Малфой? — голос Рона прозвучал чересчур буднично. — У нас есть целый ящик сливочного пива. Кстати.

Симус ухмыльнулся. Он, наверное, собирался рассказать всем, что самолично трансфигурировал его из раздобытого алкоголя, но на самом деле просто тайком выбрался из замка и купил его.

— Мы собирались провести вечер в Башне, — добавил Рон.

— Я хотел полетать, — ответил Драко.

Боже, Гарри тоже хотелось полетать. Ему не хотелось, чтобы Драко уходил, но это звучало так, будто он хотел отказаться от приглашения Рона, которое подразумевалось под его вопросом.

— Там слишком холодно, — возразил Рон.

Гарри в этот же момент спросил:

— Не хочешь взять мою Молнию?

Краем глаза Гарри увидел, как Рон что-то пробормотал ему одними губами, скорее всего, назвав его идиотом, раз он пытался отослать Драко прочь, но Гарри не обращал на него внимания, потому что Драко пристально уставился на него. Его глаза были какими-то странными. Бледными, как его кожа, но с темным ободком, придававшим им резкость, которой Гарри никогда раньше не замечал. Он еще никогда не сидел к нему так близко. Гарри не мог этого объяснить, но у Драко заалели щеки.

— Приму к сведению твое предложение, — пообещал Драко. — Но, наверное, сейчас и правда слишком холодно.

Значит, Драко не собирался его бросать. Как странно. Похоже, он ждал, что кто-нибудь позовет его с ними прямым текстом, но, видимо, никто не собирался этого делать. Гарри надеялся, что сможет озвучить эту идею так, чтобы она не показалась мольбой, хоть это и было трудно, пока бедро Драко прижималось к его ноге, согревая и унимая боль.

— Если хочешь, можешь подняться с нами в нашу гостиную, — предложил он. — Немного сливочного пива и рома сумеют тебя согреть.

Его голос немного дрогнул, но затем Симус застонал и выругался.

— Ну, хватит уже называть это ромом! Восемь чертовых лет. У меня в запасе огневиски. Я даже не люблю этот ваш ром.

— Что ж, если обойдемся без рома, то, пожалуй, я могу зайти ненадолго, — Драко улыбнулся, по-настоящему, и Гарри выдохнул. Еще не все кончено. Как бы ему хотелось, чтобы этот день не заканчивался никогда.

Все начали расходиться. Но Гарри все равно шел медленнее всех, хоть его нога и чувствовала себя довольно хорошо, даже когда Драко отошел, чтобы дать ему встать и поправить костыль. Рон с Гермионой не стали уходить вместе со всеми, вместо этого пристроившись прямо за ними, когда Гарри схватил Драко за предложенное предплечье.

— Эм, — замешкался Драко, когда они дошли до холла. — Мне нужно быстренько сбегать в подземелья, чтобы оставить там плащ и книгу. Скоро вернусь.

Гарри чуть не остановил его, чтобы уверить, что Драко мог бы пойти к ним и со своими вещами. Никто не стал бы их трогать. Хотя, возможно, это было не так. Кто знал?

— Странный он, — сказал Рон, встав рядом с Гарри.

— Угу, — согласился Гарри.

Гермиона схватила его за руку.

— Он что-нибудь сказал? Зачем он это делает? И как долго собирается это продолжать? Он что-нибудь пообещал тебе? Как твоя нога?

— Нога в порядке. Даже сейчас, если честно. Хотя я не уверен, как долго продлится эффект. Он не давал никаких обещаний и не объяснил, почему вдруг передумал. Просто упомянул, что он никому не нравится, и мне кажется, что это его беспокоит.

— Хорошо, — кивнула Гермиона. — Значит у него есть личный интерес. Это хорошо.

— А я вот не был бы так уверен, — нахмурился Рон. — Вдруг он снова что-то замышляет.

Гермиона бросила на него равнодушный взгляд.

— Что, опять? Правда?

Рон скривился.

— В том-то и дело. Он мог спланировать свою месть.

— Но ему не нужно ничего выдумывать, — заметила Гермиона. — Отказ от помощи был бы уже довольно эффективной местью. В худшем случае, он может притворяться добрым, чтобы снова стать популярным, чтобы…

Она пожала плечами.

— Да, — согласился Гарри. В ее словах был смысл, хоть Гарри и предпочел бы, чтобы Драко был честен с ним. Он слишком сильно был ему нужен; Драко наверняка об этом знал. Они могли бы договориться. Драко мог попросить его о том, что ему нужно. Гарри был готов сделать все, что было в его силах. И это напомнило ему кое о чем. — Гермиона, можешь, пожалуйста, сказать всем, чтобы они были поосторожнее с ним? Пусть следят за тем, что говорят. Я не могу позволить себе отпугнуть его.

Гермиона, казалось, оскорбилась.

— Мне показалось, все прошло довольно хорошо. Все были вежливы с ним.

— Я, черт возьми, вообще был ангелом во плоти, — проворчал Рон.

— Я скорее имел в виду Симуса и Парвати, — поправил себя Гарри. — С их шутками о вечеринках Пожирателей Смерти и о том, что там убивают людей. В это не было никакой необходимости.

— По-моему, это был вполне закономерный вопрос, — сказал Рон.

— Да, — согласилась Гермиона. — Гарри, все готовы тебя поддержать, но это Драко Малфой. Никто ему не доверяет, и на то есть веские причины.

— Ты… — Гарри попытался сдержать свое негодование, но потерпел неудачу. — Ты сама только что отчитала Рона за то, что он ему не доверяет!

Гермиона выпрямилась, а Рон начал кивать в знак согласия.

— Сожалеть о том, как все обернулось, — это одно, — сказала она, — а пытаться перестроить всю свою систему убеждений — совсем другое. Не говоря уже о том, что мы заставляем таких людей, как Дин, который провел месяцы в бегах из-за своего статуса крови, делить теперь стол с одним из своих тюремщиков. Тебе не стоит ожидать, что все будет гладко. Я понимаю, что ты застрял с ним и тебе придется быть повежливее. Мы все это знаем. Но каждый из нас пережил ужасные вещи, и мы не можем просто взять и забыть их.

Гермиона тяжело на него посмотрела, и Гарри сумел выдержать ее взгляд, понимая, что она вряд ли когда-нибудь забудет жестокие пытки Беллатрисы, во время которых Драко стоял там и наблюдал.

— Я говорил не о Дине, — тихо произнес он, — а о Симусе.

— Да, о Симусе, который всегда будет горой за своего друга, — вздохнула она. — Поверь мне, будет лучше, если я не стану с ним это обсуждать. Он только еще больше разозлится, — Гермиона сочувственно на него посмотрела. — Гарри, Драко Малфой только что поужинал с нами, и все обошлось без проклятий и драк. Все всё понимают, но ты не можешь заставить их полюбить его, — она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Увидимся в гостиной.

Гарри хотел продолжить этот разговор, но заметил, что Драко уже возвращался.

Рон хлопнул его по плечу и прошептал:

— Не волнуйся. Я знаю, как поговорить с Симусом.

И ушел вслед за Гермионой.

— Все в порядке? — спросил Драко, подойдя к нему, глядя вслед Рону и Гермионе. Он слегка запыхался, что Гарри не мог не заметить. Будто он добирался из подземелий бегом. Драко ведь пообещал, что скоро вернется; он сдержал свое слово.

— Да, — кивнул Гарри.

— А нога?

— Неплохо. Чувствую себя как после хорошего отдыха.

Драко нахмурился.

— Тогда, может, я тебе больше не нужен.

О Боже. Гарри не это имел в виду. Ноге было определенно лучше, но…

— Хм, но до Башни еще далеко.

Драко протянул ему руку, выглядя так, будто пытался не закатить глаза.

— Тогда прекрати врать.

О. Драко дразнил его. Гарри не был уверен, как на это реагировать. Он схватил Драко за руку.

— Я не вру, — сказал он ему, когда они двинулись вдоль коридора. — Просто боль не всегда одинакова. Когда мне становится совсем плохо, то даже малейшее облегчение оказывается приятным. Сегодня утром было именно так, и ты помог мне, теперь я чувствую себя гораздо лучше, даже когда ты… не прикасаешься ко мне. Так что, сравнительно, все не так уж и плохо.

Драко так ничего и не ответил, пока они не дошли до первой лестницы. Затем он отстранился, весь его вид говорил о том, насколько он был раздражен. Мерлин, Драко напоминал сгусток энергии, и Гарри никак не мог за ним угнаться.

— Есть у меня одна мысль, — начал Драко. — Дикая идея, но, может, только может быть, твоя нога не болела бы так чертовски сильно, если бы тебе не приходилось взбираться на Башню каждый божий день, возможно, даже по несколько раз в день. Не говоря уже о том, что на уроки тебе тоже приходится ходить на разные этажи. Существует такая вещь, как левитирующие кресла, неужели ты не понимаешь?

Гарри понимал. Ему предлагали такое кресло еще в больнице Святого Мунго.

Гарри ничего не ответил, и Драко продолжил.

— Значит, ты лжешь всем, притворяясь, что можешь вот так просто подниматься по лестницам.

— Я тебе уже говорил, есть вещи и поважнее.

— Например, твоя гордость?

— Нет. Например, не доставлять напавшим на меня волшебникам и им подобным удовольствия от осознания того, как сильно они меня отделали.

Ведь это было именно то, чего они хотели.

Драко открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но затем, казалось, передумал. Он вздохнул.

Гарри замер в ожидании, боясь, что теперь Драко откажется ему помогать. Честно говоря, он и вправду считал, что хорошо справлялся. Он часто пользовался всеми известными ему короткими путями, а знал он их много, и в хорошие дни, опираясь на перила и костыль, он мог прекрасно передвигаться по лестницам туда и обратно. Хотя многие стали замечать, что такие дни случались все реже.

— Просто, — попытался объяснить Гарри, — бывают дни, когда я только и делаю, что сижу или лежу. А нога все равно болит. И я должен заставлять себя двигаться. Потому что, если я не буду этого делать, то, когда проклятие снимут, я окажусь слаб, и на выздоровление уйдет больше времени.

Так ему сказали целители; хотя еще они сказали, что ему следует подуспокоиться. Но они ничего не понимали. Гарри нуждался в движении, ему надоедало сидеть и ждать.

Забеспокоившись, что Драко так ничего и не сказал, Гарри добавил:

— Почему бы тебе не пойти вперед, я догоню? Я и раньше справлялся, а теперь, когда наверху меня будешь ждать ты, у меня будет еще больше стимула.

Драко пристально посмотрел на него, и внезапно его щеки покрылись румянцем, опять.

У Гарри не было времени думать об этом, потому что Драко резко схватил его за руку. Эффект наступил мгновенно: волна чистого удовольствия пронзила его, точно так же, как это делала боль, но та забылась, как только возбуждение охватило его с головы до ног. Это было просто безумие. Вот так себя чувствовали себя люди, когда занимались сексом? Гарри испытывал оргазмы. Но это было нечто большее.

— У тебя получается это контролировать? — спросил Драко, немного понизив голос. — Боли же теперь нет, верно?

Гарри открыл глаза. Боже, как же это было приятно.

— Никакой боли, — выдавил он. У него было ощущение, что он смог бы буквально взлететь вверх по лестнице. Но нет, он не мог это контролировать. Может, и смог бы, если бы Драко не схватил его так резко. Если бы он сделал это медленее, если бы… В голове прояснилось. Совсем чуть-чуть. Потом еще немного. — Да, думаю, получается, — нахлынувшие чувства действительно немного стихли. Они не исчезли совсем, все еще накатывая волнами, вызывая жар и покалывания на коже, но уже больше были похожи на приглушенный гул, распространяющийся от прикосновения Драко. — Да, думаю, что могу. Теперь… все хорошо.

Он снова врал. «Хорошо» было совсем не тем словом, которым бы он это описал. Абсолютно не тем.

— Что ж, тогда, может, поднимемся по лестнице обычным способом? — Драко протянул руку и забрал у Гарри костыль.

— Ага, — согласился Гарри, все еще немного задыхаясь; он ничего не мог с собой поделать.

Это была плохая идея. И у Гарри было несколько аргументов, которые могли это подтвердить. Но в то же время это была и хорошая идея, потому что он и вправду мог нормально идти. Разница между прикосновением кожи к коже и легким касанием через одежду была поразительной. Никаких приступов боли, предвещающих то, что вот-вот станет хуже, никакого ощущения, будто он тащил тонну свинца, а не собственную ногу. При желании, он смог бы даже пойти вприпрыжку или даже побежать.

Разумеется, он не стал делать ничего подобного. Все его усилия были направлены на то, чтобы подавить возбуждение, от которого по спине бежали мурашки. С каждым шагом становилось все легче. В голове прояснилось, и да, он испытывал удовольствие, но теперь оно было приятным, словно магия пыталась его успокоить, начиная свой путь от руки и распространяясь повсюду, обволакивая его, будто… даря объятие, в котором Гарри хотелось потеряться. Но ему не стоило этого делать. Пускай она течет, оставаясь там, внутри, позволив ему наслаждаться ей и почти опираться на нее, пока он будет взбираться наверх, не в силах перестать улыбаться. Они продолжили идти, и Гарри стал отвечать на ни к чему не обязывающие вопросы Драко о том, какие у них были закуски и как и откуда они их достали. Он даже посмеялся над возмущением Драко, когда рассказал ему о тайном проходе в Сладкое Королевство.

Когда они добрались, их встретил Рон, который стоял у входа в гостиную рядом с открытым холстом, скрывающим проход внутрь. Видимо, ребята не хотели, чтобы Драко узнал гриффиндорский пароль. Если Рон и заметил, что Драко держал Гарри за руку, то не стал этого показывать.

В общей комнате уже было шумно и полно народу. Субботние вечеринки, затягивающиеся до глубокой ночи, уже стали традицией. Драко, казалось, был немного шокирован гвалтом и феерией цвета. Он сжал руку Гарри, видимо, даже не осознав этого, и по телу Гарри прошелся еще один всплеск удовольствия. Любопытно. Гарри будто мог почувствовать эмоции Драко, когда те были обострены. Хотя Дамблдор его об этом предупреждал. Он сказал, что Драко потерял контроль над своей магией и своими эмоциями. Означало ли это тогда, что именно они и охватывали все тело Гарри всякий раз, как тот к нему прикасался? И почему ему было так приятно, если Драко был в таком напряжении?

Им оставили свободное место на диване у камина, и они устроились там — Драко снова сел слева от Гарри. Он отпустил его руку, но тут же плотно прижался своим бедром к ноге Гарри, продолжив выполнять свой долг.

Гарри почувствовал себя обделенным, когда Драко перестал касаться его кожи, но, если честно, это не имело никакого значения. Да, удовольствие прошло, но он был в кругу своих друзей, нога совсем не болела, на этот раз по-настоящему, и он находился в одном из своих самых любимых мест на земле.

Гарри знал, что мешать алкоголь не стоит, но огневиски так заманчиво мозолил ему глаза, что он не сдержался и пригубил пару глотков, не желая напиваться и упускать моменты спокойствия. Он все еще не знал, как долго продлится их соглашение с Драко. Тот же в свою очередь остановился на сливочном пиве, выбирая лишь те бутылки, что стояли в ящике. Ему явно не улыбалось притуплять бдительность в комнате битком набитой гриффиндорцами. Видимо, он думал, что кто-то может ему что-нибудь подмешать. Например, Сыворотку Правды. Драко молчал, никак не поддерживая разговоры и шутки, просто сидел, наблюдал и слушал, хмурясь все больше по мере того, как болтовня неизменно переходила на тему войны. К счастью, сегодняшний вечер оказался одним из тех, когда все вспоминали свои победы и удачи, а не оплакивали потери, вспоминая самые мрачные дни. Возможно, это было отчасти связано с тем, что с ними в этот вечер был Драко, но огневиски развязывал языки, и никто не решился бы сказать, к чему мог привести такой разговор. Порой Дин вспоминал свои ужасные стычки с Пожирателями Смерти, а Лаванда рассказывала о Сивом; остальные чаще всего вспоминали страшные истории с участием Кэрроу и их уроков, а Рон, если сильно напивался, заводил речь о Фреде и доводил этим Джинни до слез.

В этот же раз тему войны начал Симус, перескочив с обсуждения попыток Министерства поймать напавших на Гарри на подробный пересказ того, как Гарри, Рон и Гермиона тайком туда пробрались.

Драко, прищурившись, притих и весь сгорбился, сидя рядом с Гарри на диване. Симус заметил это и начал хихикать

— Он мне не верит! — воскликнул Финниган и ткнул в Драко пальцем.

Гарри почувствовал, как слизеринец напрягся.

— Честно говоря, — поспешил сказать Гарри, — я бы тебе тоже не поверил, услышав как именно ты рассказываешь эту историю.

Симус снова рассмеялся.

— Что ж, у тебя осталась еще Сыворотка Правды? Давай, я выпью ее!

Ради всего святого.

Драко внезапно выпрямился, и Гарри почти дернулся, чтобы схватить его, остановив от побега, но тут Рон вскрикнул.

— Дать тебе Сыворотку Правды, Финниган? Чтобы что, ты смог признаться в своей тайной любовной связи с мадам Пинс? Поверь, никто не захочет об этом услышать.

Симус в шоке уставился на него.

— Я же тебе говорил! Она просто подруга моей мамы! — пролепетал он. — Вот почему она так добра ко мне!

Гарри затаил дыхание, Рон и Симус уставились друг на друга. Напряжение повисло на пару секунд, а затем Симус легонько пожал плечами.

— Я просто сказал… что Малфой мне не верит, а я не лгу.

Драко все еще не отпустило напряжение, но Симус ведь постарался исправить ситуацию, а значит и Гарри тоже должен был сделать то же самое.

— Да, это все правда, — признал он, осмелившись снова взглянуть на Драко.

Тот пристально посмотрел на него, явно не скрывая своего скептицизма.

Честно говоря, в этом не было ничего удивительного. Вся эта история звучала просто нелепо. Да и в «Ежедневном Пророке» о таком не писали. Гарри не давал интервью. Лишь рассказал Министерству, и то только те вещи, которые, по его мнению, им стоило знать. Он не стал рассказывать им каждую мельчайшую деталь, не упомянул Дары Смерти, но о Крестражах выдал все: что это такое, где они их нашли и как заполучили. Эти истории распространились по стране со скоростью лесного пожара, а отдельные фрагменты даже попали в «Пророк», но официальной, собранной воедино в одном источнике версии не было. Гарри решил, что некоторым просто было легче притворяться, что все это полная чепуха.

— Вам троим стоит рассказать ему о проникновении в Гринготтс и о вашем побеге оттуда на драконе, — предложила Парвати.

Это привлекло внимание Драко.

— Ага, — фыркнул он. — На драконе. Слышал я об этом. Вы меня, что, совсем за дурака держите?

Все засмеялись, и улыбка Драко погасла. Только непонятно отчего, оттого что он решил, что все насмехались над ним, или оттого что понял, что в тех историях была доля правды.

Гермиона хихикнула; казалось, она немного набралась.

— Не думаю, что ты готов услышать историю о том, как я приняла Оборотное зелье, чтобы выдать себя за твою тетю.

Драко уставился на нее, а затем снова перевел взгляд на Гарри.

— Да ладно, гоблины же просто… — он замешкался, увидев, как Гарри улыбнулся.

Гарри тоже слышал эту версию истории. Некоторые настаивали, что гоблины предали Волдеморта и просто отдали Гарри какой-то важный предмет, предположительно, Крестраж. Конечно, такая версия казалась более правдоподобной, чем та, в которой группка подростков ворвалась в гоблинский банк и обокрала его. Даже если бы были фотодоказательства, все равно нашлись бы те, кто стал бы это отрицать.

— Вы не могли взломать хранилище, — заспорил Драко. — И вы серьезно? Дракон?

Гарри ухмыльнулся.

— А мне вот интересно, зачем Беллатрисе в банке хранить череп с короной на макушке? Начерта ей этот череп?

Глаза Драко расширились.

— Это череп Рабастана. А корона очень древняя. После его смерти ее не смогли отделить от владельца, так что… Им пришлось отрезать голову от тела, — его глаза сузились. — Какие проклятия защищали хранилище?

— Опаляющее и заклятие Умножения! — вскрикнула Гермиона, будто отвечая на вопрос учителя. Она даже подняла руку.

Все снова рассмеялись, на этот раз глядя Драко в лицо. Гарри не смог не присоединиться.

— Хорошо, прекрасно, — раздраженно согласился он. — Рассказывайте свою историю, — он взглянул на Гермиону. — И что значит «я не готов это услышать»? Беллатрису я едва знал. К тому же она была чокнутая.

Драко, возможно, сказал это лишь потому, что считал себя обязанным поставить всех в неловкое положение, но теперь, когда Гарри задумался об этом, он понял, что это была правда: Драко совсем не знал Беллатрису. Она провела в Азкабане все его детство, и впервые он ее встретил, только когда ему исполнилось пятнадцать. Как много он смог провести с ней времени? Два лета, учитывая, что Лестрейндж постоянно таскалась за Волдемортом, как щенок. Могли ли они сблизиться, когда Беллатриса давала ему уроки окклюменции? Вряд ли он была доброй и терпеливой учительницей. Может, у Драко и было что-то общее с младшим Руквудом, которй был верен своей семье, отцу, который его не воспитывал, что тот даже решился рискнуть своей жизнью и свободой, чтобы отомстить за него. Но Драко не стремился к мести, слишком увлекшись желанием оплатить свой Долг жизни, поиском своего места в этом новом мире и, возможно, поиском пути к популярности и власти — не самая благородная цель, но не такая уж и плохая.

— Хорошо. Я расскажу, — Гарри ухмыльнулся, затем огляделся и с радостью обнаружил, что бутылка огневиски все еще не была пуста. Напиток оказался довольно крепким. — Если… — он потянулся за бутылкой и предложил ее Драко. — Если ты выпьешь это.

— Ага, щас, Поттер.

— История станет только лучше, если ты будешь немного пьян, — заверил его Гарри.

— Я не буду это пить. Особенно из твоих рук.

Трудно было сказать, был ли он искренне расстроен. Но он точно беспокоился о чем-то.

— Никто не пытается тебе ничего подсунуть, — сказал Гарри. — Вот, — он вытер горлышко рукавом и сделал глоток. Виски обожгло ему горло и мгновенно согрело шею. Он протянул бутылку Драко. — Там остался-то всего глоток.

— Здесь больше, чем один глоток, — проворчал Драко, но взял бутылку, откинулся назад и осушил ее.

Он даже не протер ее. Что было довольно… ладно, не так уж и странно. Некоторых это ведь действительно совсем не волновало. Хотя Гарри никогда бы не подумал, что Драко мог оказаться одним из таких людей. Более того, Гарри скорее ожидал, что Драко обязательно демонстративно вытрет что угодно, что до этого побывало у него во рту. Эта мысль его рассмешила, или, может, так подействовал огневиски. Щеки Драко покраснели еще сильней, как только он выпил.

— Я об этом еще пожалею, — вздохнул Малфой.

И, возможно, по началу так и было, потому что история начиналась совсем не весело. Ведь это случилось сразу после того, как они сбежали из Поместья. Добби умер от руки Беллатрисы, Гермиону пытали, и им нужно было позаботиться об остальных пленниках. Всю эту часть рассказа Драко смотрел на него, не мигая. Казалось, ему и впрямь очень хотелось узнать о том, что произошло после их побега. Или же он с опаской ожидал того момента, когда Гарри поймет, с кем разговаривает, и его история перерастет в гневные обвинения. Но Гарри прекрасно понимал, с кем разговаривал, и он знал, что Драко не мог решать, кого брать в плен, пытать или убивать. Тем не менее, он был там, участвовал во всем этом, и этого было не изменить. Честно говоря, Гарри был впечатлен тем, что Драко был здесь и все это слушал. Он даже решил, что с его стороны это было довольно храбро. Согласиться подняться в гостиную Гриффиндора уже было смело само по себе, хотя он, наверное, думал, что был в достаточной безопасности, учитывая то, что он пришел сюда, чтобы помочь Гарри. Но попросить Гарри рассказать эту историю перед всеми и выдержать ее почти стоически означало зайти куда дальше, чем Гарри мог себе представить.

Гарри не сдержался. Огневиски развязало язык не только ему, Драко тоже не остался в стороне. Он с пеной у рта продолжал доказывать, что Гарри просто лживый идиот. Это было так в духе Малфоя, но все продолжали смеяться над ним. Он настаивал, что им просто повезло, потому что, если бы Крестраж находился в хранилище Малфоев, то они были бы мертвы еще на входе.

— Проклятье в нашем хранилище завязано на Генеалогическом древе. Если тебя там нет, то оно тебя просто убьет. Там, кстати, уже два мертвых вора, — сказав это, он испугался, широко раскрыв глаза. — Они там уже сотни лет. Вы не сможете нас за это арестовать.

Симус рассмеялся.

— Арестуй его, Гарри! Арестуй его!

Драко явно был немного напуган, и Гарри рассмеялся из-за его выражения лица. Через пару секунд Драко тоже выдавил улыбку.

Он так засиделся с ними, что пропустил комендантский час. Только после того, как Симус захрапел, а Парвати свернулась калачиком перед камином, словно кошка, Гарри понял, что почти всего его друзья уже либо уснули, либо, в случае Рона и Гермионы, перестали обращать на них внимания, сосредоточившись друг на друге.

— Я должен идти, — тихо сказал Драко, его щеки снова порозовели.

— Похоже на то, — улыбнулся Гарри.

— Может, действия магии хватит на ночь.

— Может быть.

Невозможно было предсказать, как долго продлится эффект, но Гарри уже решил, что скажет, что его хватило на всю ночь. Он видел, что Драко хотелось, чтобы его помощь была совершенной.

Драко встал, немного пошатываясь, и Гарри с трудом поднялся вслед за ним, забеспокоившись, что Малфой споткнется, пока будет вылезать из проема, скрытого портретом, разозлится из-за этого и смутится.

— Я провожу тебя, — предложил Гарри.

Всю дорогу до коридора Драко жаловался, настаивая на том, что Гарри пытается свести на нет все его усилия, бессмысленно расхаживая вместе с ним, но тот не стал обращать на его стенания внимания, сосредоточившись на том, чтобы убедиться, что Драко не споткнется и не упадет, что тот уже успел сделать дважды. Огневиски и впрямь подействовало на него слишком сильно, и это Гарри был тем, кто заставил его выпить. Боже, ему стоило перестать заставлять Драко пить то, что делало его уязвимым. Но в этот раз он совсем этого не хотел; он просто хотел, чтобы Драко немного расслабился.

— У вас самый глупый вход в гостиную из всех, что я видел, — признался Драко, выпрямившись и свирепо поглядев на дыру в проеме.

Гарри не смог сдержать улыбки. Малфой был прав.

Драко переступил с ноги на ногу, выглядя смущенным, и Гарри больше не смог этого выносить.

— Спасибо тебе…

— Ох! — воскликнул Драко. — Заткнись, заткнись, — он еще больше смутился. — Я же не специально все это делаю.

— Ты специально остался со мной сегодня, — тихо заметил Гарри.

— Да, но… — Драко пожал плечами, не глядя на него.

Драко казался таким теплым, но почему? Из-за мерцающего света факела, или из-за распущенных волос, или огневиски? В сознании Гарри Драко Малфой всегда был синонимом холода. Он всегда выглядел холодным, вел себя холодно, холодно звучал. Или все дело было в том, что Драко наговорил под действием Сыворотки Правды? Те слова застряли комом у Гарри в груди, когда Драко снова посмотрел ему в глаза. Он копался у него в голове, обнаружив открытую рану, пока скребся на поверхности его сознания.

Выпрямившись и снова вернув свою протяжную манеру общения, Драко разрушил создавшуюся иллюзию.

— Хорошая вечеринка, Поттер, — сказал он и протянул руку. — Никто не нажрался и не убил кого-нибудь ради забавы. Первоклассный вечер.

В его словах сквозила неуместная легкомысленность, учитывая то, что Пожиратели Смерти порой и вправду собирались вместе, чтобы убить пару невинных людей ради забавы, но Драко пытался избавиться от неловкости и предлагал свое прикосновение. В последний раз, прежде чем он уйдет. Гарри не смог от него отказаться. Он схватил Драко за руку и закрыл глаза. Волна удовольствия с огромной силой накрыла его, но он был готов к ней и подавил ее. Но от магии Драко, окутавшей его, избавиться было невозможно. Хотя, может, и возможно, если бы Гарри приложил для этого побольше усилий, но он этого не хотел.

Открыв глаза, Гарри обнаружил, что Драко все это время пристально на него смотрел. К этому он тоже был готов. Драко был словно загипнотизирован. Гарри тоже.

— Увидимся завтра, — сказал Малфой, и это прозвучало как обещание.

— Да, — улыбнулся Гарри, преисполненный надежды.

Драко медленно отпустил его, проведя кончиками пальцев по ладони Гарри, отстранившись, оставив за собой след из мурашек, которые, похоже, были вызваны не магией, а появились просто от неожиданности. А затем он развернулся и ушел. Казалось, что он снова мог держать равновесие, не шатаясь и не спотыкаясь, пока спускался по лестнице, но Гарри все равно перегнулся через балюстраду и принялся наблюдать за ним, пока тот не скрылся из виду.