Драко соскользнул на пол и прислонился спиной к каменной стене. Грейнджер что-то говорила, и, на удивление, Драко это успокаивало. Наверное, во всем была виновата Успокаивающая настойка, потому что обычно голос гриффиндорки казался далеко не самым приятным.

Правильно ли он сделал, что выпил настойку? Драко не хотел успокаиваться. Ему хотелось бушевать, кричать, а еще лучше проклясть кого-нибудь. Желательно целителей из Святого Мунго, которые прогнали его из больничного крыла. Головой он, конечно, понимал, что это никому не поможет, особенно Гарри, но ему все равно хотелось наложить на них парочку неприятных заклинаний. А еще он злился на Гарри. Тот несколько дней вел себя странно и замкнуто, и Драко начал переживать, что Гарри от него устал, испугался, что действие магии начало проходить, и Гарри понял, что на самом деле не хочет быть с ним. Драко ни разу не пришло в голову, что ослабевающая магия означала возвращение боли.

Он даже не знал, пропали ли чувства Гарри к нему. На выяснение не было времени. Сегодня утром Гарри проснулся от нестерпимой боли и больше не смог ее скрывать. Как только Драко добрался до Башни, Гарри тут же ему во всем признался. А Драко так надеялся, что этот чудесный воскресный день они проведут вдвоем.

Вместо этого они с Грейнджер и Уизли отвели Гарри в больничное крыло, после чего мадам Помфри вызвала целителей, а дальше все было как в тумане. Драко вспомнил, как закричал и выхватил палочку. Вспомнил бледное лицо Гарри, искаженное болью, чуть ли не сливающееся с белыми простынями больничной койки, и как касался его, целовал и обнимал, но ничего не помогало.

— Не знаю, слышал ли ты, — донесся откуда-то совсем близко голос Грейнджер, — но мадам Помфри обещала держать нас в курсе. Мы должны дать целителям шанс осмотреть его.

Драко кивнул, или ему показалось, что он это сделал. Возможно, у него просто кружилась голова. Он сидел с закрытыми глазами и заставлял себя дышать.

Как это могло произойти? Почему? Неужели он перестал быть достаточно благодарным? Это ведь неправда. Он был благодарен даже больше, чем когда-либо. За каждую чудесную секунду, проведенную с Гарри. Так зачем же вселенная решила отнять у него это именно сейчас? Может, Драко перешел черту, потребовал слишком многого, истратил всю магию на удовлетворение своих потребностей и собственное счастье? Но зачем за это наказывать Гарри?

Он не знал, как долго просидел на каменном полу, но, должно быть, к тому времени Успокаивающая настойка уже перестала действовать, потому что, когда дверь лазарета открылась, Драко тут же вскочил на ноги, его сердце бешено забилось.

Мадам Помфри улыбнулась, но вид у нее был уставший.

— Гарри спит, — сказала она. — Мы нашли обезболивающее, которое, кажется, работает. Но из-за него его клонит в сон.

— Кажется, работает? — повторил Драко. Раз зелье заставило Гарри уснуть, то, видимо, оно было довольно сильнодействующим.

— Гарри сказал, что боль исчезла.

Похоже, медсестра хорошо его знала. Она знала, что доверять словам Поттера было нельзя. Только то, что он сказал, что зелье остановило боль, еще не значило, что так оно и было. Гарри явно научился мириться с болью, так что, вполне возможно, боль просто снизилась настолько, что Гарри смог не обращать на нее внимание.

— Прошу прощения? — спросил Драко, заметив, что Помфри выжидающе смотрела на него. Должно быть, она сказала что-то еще.

— Целитель Уорвик желает с вами поговорить. Он в моем кабинете.

Грейнджер и Уизли тут же принялись возмущаться. Им хотелось поскорее увидеть Гарри и пообщаться с целителем. Помфри пообещала, что, как только она проводит Драко в свой кабинет, то тут же вернется и расскажет им все, что ей известно. Гриффиндорцы сразу же успокоились.

Драко молча последовал за медсестрой, решив не спорить с ее желанием проводить его, будто он не знал, где находится ее кабинет. Он понял, почему она пошла с ним, когда они дошли до койки Гарри. Драко успел было двинуться к нему, забыв обо всем остальном, но женщина придержала его.

— Мистер Малфой, — настойчиво прошептала она. — Давайте не будем его будить.

Драко не мог оторвать взгляд от лица Гарри. Тот казался таким умиротворенным, что это даже немного пугало; Драко захотелось подойти поближе, чтобы проверить, дышит ли он.

Помфри потянула Драко за руку, и он позволил ей себя оттащить. Зря он так беспокоился. Гарри же никуда не делся. Просто спал, вот и все.

Целитель не стал садиться за стол Помфри, ограничившись одним из стульев для посетителей. Когда Драко вошел, он встал и протянул руку. Драко на автомате ее пожал.

— Мистер Малфой, — поприветствовал его целитель. — Меня зовут Эмерсон Уорвик. Полагаю, мы уже с вами встречались.

Только тогда Драко узнал этого человека, снова вспомнив, как чуть ранее пытался проклясть того за попытку отослать его прочь. В Уорвике не было ничего примечательного — старик с седеющими волосами, лицом, испещренным морщинками, среднего роста и телосложения, которые никак его не выделяли. Он был одним из многих, с кем Драко довелось познакомиться на светских мероприятиях, что устраивала его мать. Драко запомнил его только лишь потому, что отец принципиально хотел, чтобы Драко лечил именно он, когда тот заболел лихорадкой несколько лет назад. Они отправились в Мунго, и отец настоял, чтобы целителя Уорвика немедленно доставили к ним. Он утверждал, что они были друзьями. Но это было не так. Они просто были чистокровным, чьи пути несколько раз успели пересечься. Отец считал, что это должно было что-то значить. Его сына должен был лечить известный эксперт, специализирующийся на повреждениях заклятиями, а не какой-то грязнокровка, сказавший, что Драко просто простудился и ему поможет обычная двойная доза Бодроперцового. Уорвик тогда так и не появился, Драко выдали двойную дозу зелья от простуды, и ему стало лучше, а отец после этого рассказывал всем, кто готов был его слушать, о том, что Уорвик — предатель крови.

Помфри ушла, а Уорвик и Драко сели. Драко не знал, чего ожидать от этого человека, ведь тот, вероятно, не испытывал особой любви к семье Малфоев, но безусловно всем сердцем желал Гарри скорейшего выздоровления.

— Сколько ему осталось? — спросил Драко, понадеявшись, что резкий тон его вопроса вызовет искренний ответ.

Уорвик склонил голову.

— Если честно, если бы вы спросили меня об этом в августе, когда мистера Поттера ко мне привели впервые, я бы никогда не сказал, что он сможет прожить так долго без контрзаклятия. И все же, мы здесь.

— Другими словами, вы не знаете. — Драко тут же пожалел о сказанном. Он не хотел грубить. Не было никакого смысла злить того, кто пытался помочь. Драко вел себя совсем как его отец. — Почему ему больно? — спросил он уже более мягко. — Что изменилось?

Казалось, Уорвик совсем не обиделся, в его глазах плескалась доброта.

— Проклятие берет верх, мистер Малфой. Оно отразило Круциатус и теперь борется с вашей магией. Оно слишком мощное, чтобы его можно было остановить.

— Отразило Круциатус? — Драко охватил новый страх. — Но… это ведь было тем, что сохраняло ему жизнь. Непредвиденный эффект, их несовместимость. Именно она останавливала проклятие.

— Да, Круциатус вмешался и предотвратил распространение проклятия. Вот почему мы не смогли определить его природу. Нам не хватало симптомов. Мы опасались, что они окажутся такими сильными, что мгновенно лишат мистера Поттера жизни. Однако, похоже, мы ошиблись. А значит, у нас есть время. Сегодня мы уже успели выяснить кое-что новое. Боль, которую мистер Поттер испытывает, вызвана процессом Трансфигурации, начавшимся в месте попадания проклятия.

Драко почувствовал, как у него дернулся глаз при упоминании Трансфигурации. Это означало, что проклятие, в конце концов, изуродует Гарри.

— Я понимаю, это ужасно, — произнес Уорвик, словно извиняясь. — Однако это поможет нам сузить список проклятий. Бороться с неизвестными проклятиями не так уж и невозможно, если мы можем найти контрмеры против известных проклятий с похожими симптомами.

— А что, если вы просто… — Драко почувствовал себя глупо, спрашивая о таком, — испробуете все существующие контрзаклятия и посмотрите, сработает ли хоть одно из них?

У Уорвика дрогнули губы.

— Есть вероятность, что именно так нам и придется поступить, но для этого еще рано. Нам нужно больше информации. В противном случае мы можем лишь усугубить ситуацию неподходящими контрзаклятиями.

Драко все больше и больше казалось, что Грейнджер была права.

— Вы ждете еще одного чуда, — заключил он. — Надеетесь, что симптомы будут проявляться постепенно, чтобы успевать противостоять им. Или ждете, что дротик все же будет найден в самый последний момент, но с момента нападения прошли месяцы, и эти маги, скорее всего, уже на другом конце мира. Но правда в том, что, если действие Круциатуса прекратится, а моя магия иссякнет, Гарри может умереть в то же мгновение.

Брови Уорвика поползли вверх.

— Да вы пессимист, мистер Малфой. Я не ожидал от вас такого, учитывая, сколько надежды вы успели нам подарить.

Драко это задело. Вообще-то, он был единственным, кто верил в Гарри. Так куда же делась его вера теперь? Исчезла вместе с магией? Но Гарри все еще был жив. Это ли не чудо?

— Почему у меня больше не получается ему помогать? — отчаянно спросил Драко. — Может, мы сможем вернуть мою магию? Гарри рассказывал, что у вас есть теория. Что наш случай не беспрецедентен.

Уорвик на мгновение изучающе взглянул на него.

— Ваша помощь стала результатом Долга жизни. Если долг исчерпал себя, то мы не можем ничего сделать.

Неужели все было кончено? Он оплатил свой долг? Так просто? Должно быть, жизнь Драко оказалась довольно дешевой.

— Понятно. — Он попытался собраться с мыслями. — Но мой долг был вызван каким-то заклинанием. Если таковое существует, то нам не нужны сам долг или шанс применить его снова. Мы можем просто использовать заклинание.

Судя по выражению лица Уорвика, все было не так просто. Драко так и думал, но он готов был к любым трудностям.

Уорвику удалось его удивить, когда тот сказал:

— Я уже ранее делился с мистером Поттером своей теорией. И он просил меня ничего вам не рассказывать. Кажется, он считает, что это лишь понапрасну расстроит вас.

Драко потерял дар речи. И хватило же у Гарри наглости просить целителя о таком.

— Я уже расстроен. И вряд ли что-то расстроит меня еще больше. Это я наколдовал то заклинание. Я имею право знать, что именно я сделал. — В его голосе снова послышалась прохлада. Ну и пусть. На этот раз он говорил серьезно.

Уорвик вздохнул.

— Не могу с вами не согласиться. Но вам это не понравится. И нет, повторить заклинание у нас не получится.

Драко ждал, уставившись на Уорвика, пока тот не скажет ему правду. Он так сильно впился ногтями в ладони, что те заболели.

— Я полагаю, — начал целитель, — что вы попытались связать себя с мистером Поттером узами.

Драко чуть не упал в обморок.

— Я… я не понимаю.

Уорвик замешкался.

— Не знаю, знакомы ли вы с такой практикой, но существуют волшебники и ведьмы, которые придают своим брачным соглашениям магическую силу.

— Супружеские узы… — У Драко скрутило живот. — Но их используют только полные психи. Они дают Непреложный обет, а затем — как ни странно — умирают. Это глупо. Я бы никогда такого не сделал.

— Радостно видеть, что вы осознаете всю серьезность такого решения. Однако действие вашей магии совпадает с действием магических брачных уз. Их цель — стать одним целым. Создать прочную эмоциональную и сексуальную связь, вместе преодолевать невзгоды, делить болезни и здравие. Пока смерть не разлучит вас.

Драко покачал головой.

— Я не пытался вступить с ним в брак. — Что бы он ни сделал, он сделал это еще тогда, на платформе, когда впервые попытался пожать Поттеру руку. Он был благодарен ему, очень благодарен, но не влюблен. Не тогда. Он даже не знал, насколько Поттеру было плохо. — Я не… Да, теперь мы вместе, но когда все только случилось, я не испытывал к нему никаких романтических чувств.

— Я верю вам, мистер Малфой. И не утверждаю, что в ваших действиях была какая-то романтическая подоплека. В первую очередь ваша магия является результатом попытки оплатить Долг жизни. — Уорвик сложил морщинистые руки на коленях. — Я читал протоколы вашего судебного процесса. А также протоколы ваших родителей. Благодаря ним у меня сложилось впечатление о вас, как о человеке, испытывающем сильное чувство долга. И я пришел к выводу, что именно поэтому вы, в попытке исполнить свои обязательства, отдали все, что у вас было. И ваше желание было настолько велико, что образовалась связь. Другими словами, вы полностью посвятили себя другому человеку. Потребности мистера Поттера оказались довольно специфическими и, без сомнения, именно они обусловили тип использованного вами заклинания, которое должно было найти максимально эффективный способ решить проблему. А также я считаю, что не последнюю роль в этом всем сыграл имеющийся у вас определенный уровень интуиции.

На это Драко сказать было нечего. Он никогда не думал ни о браке, ни о чертовых узах, которыми пользуются лишь влюбленные психи, но вот мысли о том, чтобы оплатить свой долг перед Поттером, позволить тому использовать себя, крутились в его подсознании еще летом. И в итоге он убедил сам себя в этой необходимости.

— И что это значит? — спросил он. — Мы… — Драко охватил внезапный страх. — Я тоже проклят?

Боже милостивый, Гарри никогда бы себе этого не простил.

— Нет, вы не прокляты, — успокоил его Уорвик. — Связь так и не сформировалась до конца. Мистер Поттер не принял ваше предложение, если можно так сказать. Этому не суждено было случиться при данных обстоятельствах. Любой Непреложный обет требует осознанного согласия. Ни вы, ни мистер Поттер не могли его дать, потому что не осознавали происходящего. Вот почему мы не стали делиться с вами этой теорией. Мне сообщили, что ваши отношения переросли в романтические, и вы меня, конечно, извините, но я недостаточно хорошо знаю вас двоих, чтобы быть уверенным в том, что вы не… психи, как вы выразились, которые могли бы попытаться установить связь до конца, если бы узнали о такой возможности. Если бы вы сделали это, то проклятие распространилось бы и на вас, мистер Малфой.

— Что вы имеете в виду? Раз вы решили рассказать об этом сейчас, то значит, у нас больше нет такой возможности?

— Нет, уже нет. На данном этапе проклятие не позволит узам сформироваться. Точно так же не имеет смысла накладывать на мистера Поттера Круциатус. Что сделано, то сделано. Не имеет значения, как и почему это произошло, и насколько необычными были методы, останавливавшие действие проклятия. Они внесли свой вклад, но в конечном итоге оба потерпели неудачу.

Мысль, пришедшая Драко на ум, была полным безумием, он понимал это, но…

— Как так вышло, что неоформленная связь смогла так сильно помочь? Разве это не означает, что полностью завершенная связь могла бы…

— Проклясть вас. И убить вас обоих. Вы не в силах победить подобное проклятие одним лишь желанием. Ни вы, ни мистер Поттер. Я думал, мы поняли друг друга, мистер Малфой. Полноценные брачные узы требуют слишком многого. Даже если бы с их помощью удалось исцелить мистера Поттера, вы действительно были бы готовы пойти на это?

У Драко не было готового ответа. Если бы это могло спасти Гарри жизнь… Драко сделал бы что угодно. Разве нет?

Уорвик наклонился к нему.

— Не стоит придавать этой связи слишком большое значение. Оказанная вами помощь уже оказалась экстраординарной сама по себе. Вы хоть понимаете, что вам удалось противостоять действию Круциатуса? Узы лишь подарили вам возможность воспользоваться магией, но они не могли дать вам сил, которых у вас не было.

Из-за своих размышлений о связи до Драко слишком долго доходил смысл сказанных Уорвиком слов. Он фыркнул.

— Кажется, вы упоминали, что провели тщательные изыскания о моей жизни. Какая часть из моих судебных протоколов или учебных достижений смогла намекнуть о наличии у меня экстраординарных способностей?

— Та, о которой я вам только что рассказал. Да, люди, которые связывают себя подобными узами, могут разделять болезни и здоровье, справляясь с последствиями обычной простуды или вместе борясь с высокой температурой, но то, что удалось вам, выходит далеко за рамки всего, с чем я сталкивался. Если бы узы умели наделять людей реальными силами, то они были бы гораздо более популярными, даже несмотря на сопутствующие им обязательства.

Казалось, что Уорвик действительно верил в то, что говорил. Но он заблуждался.

— У меня нет никаких сверхспособностей. Я… Ну, в лучшем случае посредственен.

— Или же вы сильны в чем-то, о чем никогда ранее не задумывались. Знаете, у мистера Поттера на этот счет есть своя интересная теория. И она не противоречит моей, а скорее даже дополняет ее. Он предположил, что вы настолько сильно подавляли эмпатию, пряча буквально каждую ее крупицу за Окклюменцией, что, когда вам выдался шанс выплеснуть ее наружу — а эта связь дала вам такой шанс, — результаты оказались ошеломляющими. Мне кажется, что это вполне может оказаться правдой. Люди порой находят в себе силы, когда меньше всего этого ожидают. После всех тех ужасов, через которые вы прошли, и всего того, что вы пытались подавить, возможно, вам удалось высвободить ту мощь, что до сих пор дремала в вас.

Драко изо всех сил пытался понять, не издевается ли над ним Уорвик.

— Дремлющие силы, — медленно повторил он.

— Талант к исцелению, мистер Малфой. И довольно редкий, должен сказать.

— Это смешно, — честно признался Драко. — Ведь я никого никогда не исцелял. А особенно Гарри.

— Я не имел в виду, что вы можете творить чудеса одним касанием руки. Есть у человека внушительный талант или нет — чтобы стать целителем нужно учиться. Я уверен, если вы выберете эту профессию, великие свершения не заставят себя ждать. И все же великие, но не невозможные.

— Чудно. И как быстро вам удастся меня обучить? — с явным раздражением поинтересовался Драко.

— Обучение целительству занимает годы, — ответил Уорвик, словно не заметив несерьезности Драко.

— Тогда в чем смысл?

Уорвик окинул его долгим взглядом, но в конце концов выпрямился и улыбнулся.

— Возможно, нам следует вернуться к этому вопросу в другой раз. Не стоит отчаиваться, мистер Малфой. Как я уже сказал, мы думали, что, как только действие Круциатуса исчезнет, проклятие убьет мистера Поттера за считанные секунды. Но что-то все еще его блокирует. И, должно быть, все дело в вас.

— Тогда я должен быть с ним.

Зачем они тратят время на рассказы о дремлющих целительных силах? Какой абсурд.

— Учитывая, что мистер Поттер больше не ощущает воздействия вашей магии, когда вы прикасаетесь к нему, боюсь, вы больше ничего не можете с этим поделать. Остатки наложенного вами заклинания пока сохраняются, но, скорее всего, вскоре и они исчезнут сами по себе. — Что-то в выражении лица Драко, должно быть, выдало его разочарование, потому что Уорвик добавил: — Но близкий человек рядом ему не повредит. Любая эмоциональная поддержка, которую вы можете сейчас оказать, бесценна. Так что с моей стороны было бы глупо утверждать, что ваши прикосновения не помогут мистеру Поттеру.

В словах целителя слышалась некая снисходительность, но Драко все равно благодарно ему улыбнулся. Уорвик был добр к нему. Да, он слишком сильно восхищался тем, что сделал Драко, и рисовал какие-то захватывающие теории, но он дал Драко надежду; этого нельзя было отрицать.

Драко решил воспользоваться шансом и расспросить целителя о дротике и Эйнсворте, понадеявшись, что у того были какие-нибудь новости об этом. Но все, что у Уорвика было, — это лишь еще несколько теорий.

— У Эйнсворта, скорее всего, не осталось дротика, — поделился целитель. — Если, конечно, это был именно дротик. Мы считаем, что сам дротик исчез при ударе. Что означает, что он был волшебным. Следовательно, технически, это был не дротик, на который наложили проклятие, а сам дротик и был проклятием. И логично было бы предположить, что он был частью набора. А значит, существует и, так сказать, «оружие», которое выступает в качестве вместилища для нескольких проклятых дротиков. Вероятно, слишком древнее и мощное, чтобы его можно было просто уничтожить. Нередкое явление в древнеегипетских гробницах, чьи ловушки были оборудованы подобными устройствами, установленными у входа. Разрушители проклятий уже изучают этот вариант. Если это вместилище будет найдено, то шансы мистера Поттера возрастут кратно. Если Эйнсворта найдут, то он сможет рассказать нам, где он достал дротик. Что, в свою очередь, сможет привести нас к источнику. И тогда мы смогли бы изучить эти дротики, выяснив много новой информации. Два года назад мы спасли ученицу из вашей школы, потому что у нас на руках оказалось проклятое ожерелье, которого она коснулась. Кэти Белл, я уверен, вы ее помните.

— Да, — ответил Драко, отведя взгляд. Ему казалось, что Уорвик упомянул этот инцидент специально, только лишь чтобы посмеяться над ним. — Я удивлен, что вы сохранили в секрете свою теорию насчет уз. Разве это не стоило того, чтобы попытаться? Вы могли наговорить Гарри все, что угодно, могли убедить его сделать это. Я, скорее всего, согласился бы, учитывая то, что именно из-за меня эта связь и попыталась установиться. Или вы могли бы солгать мне. Узы могли сработать. Могли спасти Гарри жизнь. Возможно, я бы умер, но, мне кажется, вам стоило пойти на такой риск. Учитывая, кто я такой.

Уорвик бросил на него испепеляющий взгляд.

— Даже несмотря на то, что я уже говорил вам о том, что без осознанного согласия узы бы не установились, и была велика вероятность того, что связь в конечном итоге закончилась бы смертью мистера Поттера, так как созданные наобум Непреложные обеты неумолимо ведут к этому… У меня нет привычки ставить одну жизнь превыше другой. Так что нет, я никогда бы не рискнул вами. Мне неважно, раскаялись ли вы или нет. Как целитель, я стараюсь спасать жизни, а не подвергать их опасности. Это то, к чему должен быть готов каждый начинающий целитель — бороться за каждую жизнь, несмотря ни на что.

Драко понял — разговор окончен. Ему некогда было размышлять о профессии, о которой он ни разу в жизни не задумывался, и которая, казалось, противоречила всему, что он когда-либо делал, думал и говорил.

Обменявшись еще одним рукопожатием, они разошлись. Уорвик отправился к своим пациентам в Мунго. Помфри позволила Драко остаться с Гарри, усадила на стул и приказала вести себя тихо. И даже принесла ему большую тарелку с едой, заставив Драко осознать, что он сегодня еще ни разу не ел, хоть время обеда давно прошло.

Пока Драко ел, он пытался подготовиться ко всем возможным поворотам событий. Тот факт, что действие его магии ослабевало, мог означать, что Гарри, возможно, не захочет, чтобы Драко находился рядом. Или он разозлится и станет переживать из-за того, что Драко пытался связать их узами. Или же ему будет настолько больно, что он вообще не сможет ни о чем думать. Драко стоило быть готовым. Сейчас все это не имело значения. Он просто обязан остаться рядом с Гарри, ведь вдруг он все же сможет еще помочь. Драко не мог позволить Гарри оттолкнуть его.

Гарри проспал три часа. Он проснулся, резко вдохнув, и Драко тут же вскочил со стула и в один шаг оказался рядом. Рукой он нашел ладонь Гарри и впился пристальным взглядом в его лицо.

— Тебе больно? — поспешил он спросить, надеясь, что Гарри еще не до конца пришел в себя после сна, чтобы суметь соврать.

Гарри растерянно моргнул, но затем улыбнулся.

— Эм, нет? — Он нахмурился и огляделся. — О. Точно. Мне дали зелье. — Его взгляд, казалось, немного прояснился. — Похоже, оно работает. И даже слишком. Ничего себе, как меня вырубило.

Гарри потребовалось время, чтобы прийти в себя. Драко тут же набросился на него. Он бы и рад был остановиться, но не мог, все рассказывая о том, как долго Гарри спал, расспрашивая о том, не голоден ли он, и пересказывая теорию Уорвика, согласно которой магия Драко все еще помогала. Он повторил это несколько раз, Драко знал это, но Гарри ничего не сказал, лишь слушал и молча пялился.

Кто знал, сколько Драко продолжал бы еще говорить, если бы он не заметил, как дернулся уголок рта Гарри.

— Весело тебе? — раздраженно спросил Драко.

— Уорвик рассказал тебе о связи, да? И теперь ты сходишь с ума.

— И правильно, что рассказал. — Драко забыл, что собирался следить за тем, что он говорит и как. — О чем ты только думал, попросив его ничего мне не говорить? Ты не имел права его об этом просить.

Гарри смутился.

— Ты простишь меня, если я скажу, что, когда мы с ним это обсуждали, мне все еще было больно и я не мог ясно мыслить?

— Как удобно, — хмыкнул Драко, но раздражение из его голоса уже ушло.

— Я просто даже не знал, что бывают такие узы. Что люди заключают брак, давая Непреложный обет. Это же просто…

— Безумие, — закончил за него Драко, отводя взгляд. — Я знаю. Я слышал о таком. Истории о людях, которые так влюблены, что накладывают на себя заклинание, которое якобы что-то запускает. Связь, из-за которой у тебя возникает такое ощущение, словно… Ну, я думаю, ты испытал на себе ее действие, так что понимаешь, о чем я. Но люди теряются в этой магии, отказываясь от всего остального. От работы, от семьи, от друзей, а затем, в конечном итоге, они устают от этого, жалеют о наложенных узах и умирают. Потому что связь не терпит сожалений. Хотя, знаешь, о некоторых таких парах после установки связи ничего не было известно. Возможно, у них все сработало, как надо. — Драко взглянул на хмурое лицо Гарри. — Я не знаю, зачем попытался связать нас. Ведь я всегда смеялся над всеми этими дурацкими историями, о которых мне рассказывали.

— Да какая разница? У нас не вышло.

Но «разница» все же была. Ведь Драко даже сам не понял, как пошел на это. Он был готов отказаться от всего. От жизни, от собственного «я». Какая-то часть его всегда знала об этом, но теперь, когда это вскрылось, ему стало стыдно. Ему почти удалось утянуть в эту бездну и Гарри.

Драко наклонился, чтобы взглянуть Гарри в лицо.

— Знаешь, что важно? Скажи мне правду. Если тебе больно, я должен знать это. Если тебя бесит то, что я пытался связать нас, мне тоже нужно об этом знать. Если ты больше не хочешь, чтобы я был рядом, я… Просто скажи мне правду.

Гарри уставился на него.

— Если ты попытаешься меня сейчас бросить, то клянусь… Я наложу на тебя заклинание Вечного приклеивания. И это будет моей версией связи.

Драко на мгновение прикрыл глаза.

— Что ж… — Он слегка улыбнулся. — Думаю, вышло бы так же опасно и наверняка навсегда.

— Ну, я тебя предупредил. Так что имей в виду.

— Да не уйду я никуда, — успокоил его Драко. — Как ты себя чувствуешь?

— У меня все болит. Все тело затекло. Я устал. И меня немного подташнивает.

Драко подавил тут же вспыхнувший страх; звучало ужасно.

— Если ты захочешь отправиться в Мунго, то я с тобой. Ты ведь это знаешь, да? Может, так будет лучше?

— Я ненавижу больницы. Я не хочу… Я не хочу в Мунго. Да и здесь оставаться тоже не хочу. Я хочу… — Зеленые глаза загорелись огнем. — Я хочу отправиться в подземелья. И спать в твоей кровати. До них ведь недалеко. В случае чего, мы сможем оказаться здесь за считанные секунды.

— Ладно, — согласился Драко, хотя понятия не имел, дадут ли им свое разрешение Помфри и Уорвик. — Кажется, целитель Уорвик настроен вполне оптимистично. Ты заметил?

— Ага, — выдавил из себя улыбку Гарри. — Он точно настроен более оптимистично, чем когда я видел его в последний раз.

Это обнадеживало.

— Он мне нравится. По его словам, представь себе, я довольно сильный маг.

— Похоже, он умный мужик.

— Вот-вот, — Драко ухмыльнулся, отчего улыбка Гарри стала более искренней. Но она тут же пропала, когда Драко сказал, что Уорвик просил уведомить его, как только Гарри проснется, потому что тот хотел наложить на него парочку дополнительных диагностических чар.

Гарри был не из тех, кто закатывал истерики, но в тот момент он был к этому близок. Он перестал жаловаться только тогда, когда появилась мадам Помфри.

Уорвик вернулся с целой командой целителей, и Драко пришлось отойти, издалека наблюдая, как те накладывали на Гарри заклинание за заклинанием, пуская ему кровь и исследуя поврежденное бедро. Гарри стоически переносил все истязания, и Драко пожалел о том, что не вышел из больничного крыла, чтобы не видеть этого.

Вывод был таков: действие проклятия невероятно сильно замедлилось, что прозвучало довольно многообещающе. Пока Драко не понял, что медленным оно казалось по сравнению с тем, что раньше целители полагали, что Гарри не продержится и секунды. Теперь же по прогнозу у Гарри были часы, дни. Возможно, недели. Но такой исход был маловероятен.

Гарри заставили выпить полдюжины разных зелий: витаминизирующих, питательных и снижающих тошноту. От чего Гарри стал выглядеть лучше, на его щеках появился румянец, и он перестал так сильно сутулиться. Однако слишком широкая улыбка явно выдавала его нервозность.

В тот момент, когда стало очевидно, что целители собрались уходить, Драко бросился к Уорвику. Как бы ему хотелось, чтобы в палате не было толпы народу, но поделать с этим было ничего нельзя, так что Драко собрался с духом и спросил, может ли Гарри спуститься с ним в подземелья.

— Ни в коем случае, — возмутился один из целителей. — Мистер Поттер нуждается в постоянном наблюдении.

— Я смогу его обеспечить, — ответил Драко со всей важностью, на которую был способен.

— Я бы с удовольствием отправился в подземелья, — вставил свои пять копеек Гарри, хотя вряд ли это могло помочь делу, ведь он явно находился под действием сильнодействующих зелий.

— Это недалеко, — добавила мадам Помфри, удивив Драко. — Я уверена, что мистер Малфой сможет присмотреть за Гарри и привести его сюда, если вдруг что-то изменится.

Уорвик долго сомневался, но в конце концов улыбнулся.

— Возможно, это хорошая идея. До сих пор мистер Поттер был на вашем попечении, и ему это, несомненно, не причинило никакого вреда.

Остальные целители оказались не слишком довольны таким решением, особенно тот, что должен был остаться и присматривать за Гарри, но Уорвик был главным.

Только после того, как все ушли, и мадам Помфри начала объяснять им, какие зелья Гарри следует принимать по утрам, а какие по вечерам, Драко заметил, что у нее дрожали руки. Она бы ни за что не отпустила Гарри, если бы знала, что может его спасти. Медсестра позволила Гарри уйти только лишь потому, что хотела побаловать его и убедиться, что он проведет последние дни своей жизни так, как ему того хотелось.

Отправиться сразу в подземелья им не удалось. Тошнота прошла, и у Гарри проснулся зверский аппетит, поэтому для начала он поел, а затем изъявил желание подняться в Башню, чтобы повидать друзей. Однако Помфри уже позвала гриффиндорцев сама, и те ворвались в дверь больничного крыла уже через несколько минут.

Было больно наблюдать за их общением, все улыбались и шутили, явно решив не показывать Гарри своего беспокойства. Должно быть, они заметили, что их друг явно был не в себе, но никто не стал об этом упоминать. Грейнджер отвела Драко в сторонку и принялась расспрашивать, но он мало что мог ей сказать. Помфри уже рассказала им с Уизли обо всем, что сказали целители, не упомянув лишь об узах, и Драко решил, что тоже не собирается об этом упоминать.

— Я думаю, это хорошая идея, — наконец признала Грейнджер, — чтобы Гарри остался с тобой. Ведь все это время именно ты обеспечивал его безопасность.

Она вела себя точно как Помфри. Ей хотелось, чтобы Гарри был счастлив как можно дольше.

После того, как все ушли, Гарри и Драко отправились в подземелья. На лице Гарри все еще расплывалась улыбка, намекавшая на его невменяемость. От костыля, который дала Помфри, он отказался, заявив, что ему он не нужен. Так что Драко пришлось взять его самому, уменьшить и положить в карман.

Когда они вошли в гостиную, Гарри поприветствовал всех собравшихся слизеринцев веселым «Привет». Некоторые поздоровались в ответ, весьма удивившись; другие же и вовсе не заинтересовались; третьи лишь кинули свирепые взгляды. Две девчонки с младших курсов и мальчишка тут же заулыбались Гарри и явно сгорали от желания подойти поближе, поэтому Драко поспешно потащил его в сторону спален.

— По-моему, все прошло хорошо, — выдал свой вердикт Гарри.

— Ага, они в шоке.

Драко провел гриффиндорца в маленькую гостиную и обнаружил там Дафну, выполняющую домашнюю работу.

— О, у нас гости, — тут же оживилась она. — Хорошо, что я прибралась.

Гарри ухмыльнулся и с любопытством огляделся. Смотреть было особо не на что. Два стула да письменный стол.

— Мы тебе мешаем? — спросил Гарри.

— О, нет. У меня наложены Заглушающие.

Гарри ухмыльнулся, а Драко покраснел. Похоже, она решила, что Драко привел Гарри, чтобы потрахаться. Так что слизеринец поспешил все ей объяснить, немного рассказав о текущем состоянии Гарри и о том, что они ждут новых симптомов. Гарри лишь слушал и постоянно кивал. Он выглядел так, словно тоже решил, что они пришли сюда, чтобы переспать.

— Уверена, лекарство скоро найдут, — ободрила их Дафна. Она лгала. Она никогда так не думала. Но с ее стороны было любезно сказать это.

— Точно найдут, — ответил Гарри, и ничто в его тоне не указывало на то, что он в это не верил.

— Если вечером куда-нибудь пойдешь, убедись, что дверь заперта, — попросил Драко и проводил Гарри в свою комнату.

— О, — выдохнул Гарри, войдя. — Здесь… уютно.

— Ты хотел сказать тесно.

— И все же, — ухмыльнулся Гарри. — У тебя собственная комната. Это роскошь. И собственная ванная, — заметил он, заглянув внутрь. — Собственный душ и все остальное. Нам действительно следовало прийти сюда раньше.

— Да, следовало. — Тогда Драко беспокоился о том, что скажут другие слизеринцы. Будут ли они смеяться над ними, показывать пальцем или издеваться. Или сделают чего похуже. Но теперь ему было все равно. Он бы даже обрадовался, попробуй кто-нибудь вытворить пакость; у Драко появился бы повод наложить парочку мерзких заклятий.

Он вручил Гарри одну из своих теплых пижам, чтобы тот смог переодеться после душа.

— Завтра принесу тебе что-нибудь из твоей одежды. У меня, конечно, здесь есть куча твоих футболок. — По оценкам Драко, как минимум, четыре. И еще одна хранилась под подушкой, потому что он в ней спал. Но Гарри об этом знать было необязательно. Драко мог спрятать ее, когда тот отправится в душ. — Но вряд ли тебе хватить лишь их.

Гарри улыбнулся и поцеловал его, поблагодарив за заботу, а потом назвал жадиной, видимо, из-за того, что Драко не желал делиться своей одеждой.

— У меня ноги длиннее! — завозмущался слизеринец, когда Гарри отправился в ванную. — Мои штаны тебе не подойдут!

Оставшись один, Драко сел на кровать и сделал несколько глубоких вдохов. Он должен был оставаться сильным? Справиться с этим Драко казалось непосильной задачей. Куда подевалась вся его вера? Верить было гораздо легче, когда Гарри казался здоровым. Похоже, Драко сглупил, приведя гриффиндорца сюда, ведь за тем некому было присмотреть, кроме него самого. Если случится что-то плохое, Драко не сможет применить заклинание, способное помочь. Все слова Уорвика были лишь догадками. Гарри мог умереть в любую секунду. Возможно, пришло время признать, что Драко был ничем не лучше Помфри и Грейнджер. Ему ничего не оставалось, кроме как радовать Гарри.

После того, как Гарри закончил принимать душ, Драко тоже быстро ополоснулся, а затем они легли спать, хоть еще и было довольно рано. Несмотря на все его усилия, расширить кровать Драко так и не смог. Похоже, комната была под действием чар домовиков, и Драко не мог им противостоять.

— Все в порядке, — заверил его Гарри, устраиваясь поудобнее. — Поспим так.

— А посреди ночи я окажусь на полу, когда ты вышвырнешь меня с кровати. Я тебя знаю. Ты иногда брыкаешься во сне.

— Это все потому, что у меня такое чувство, что я сплю с осьминогом. Ощущение, что за ночь у тебя вырастает пара новых конечностей.

— Потому что так и есть. — Драко перекинул ногу через Гарри. — А ты и не заметил. Ставлю пять галлеонов, что теперь ты чувствуешь себя глупо.

Гарри залился смехом. В его глазах, казалось, начала появляться ясность; действие зелий заканчивалось. А это значило, что боль вскоре могла вернуться, и вместе с ней тошнота и скованность. Нельзя было терять ни минуты. Драко прижался поближе и поцеловал Гарри в губы. Ему казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как они нормально целовались. И ему стало грустно. Он всегда относился к поцелуям с каким-то пренебрежением. Они были лишь средством для достижения цели, обходным путем для более захватывающих вещей, но поцелуи с Гарри были другими. Драко нравилось, как Гарри терял голову и заставлял его чувствовать себя неопытным юнцом, который постоянно забывал, как дышать, или то, как он сейчас отвечал на поцелуй, медленно, но уверенно, ускоряя темп, но при этом никуда не торопясь, не останавливаясь, словно был готов делать это вечно.

— Ты скучаешь? — в конце концов не смог удержаться от вопроса Драко, перейдя поцелуями на шею и подбородок Гарри. — По магии? По тем ощущениям, что ты испытывал, когда я целовал тебя?

— М-м-м, нет, — ответил Гарри, хоть это и прозвучало так, будто ему нужно было подумать над этим. — Мне постоянно приходилось бороться за контроль. Было трудно расслабиться настолько, чтобы насладиться поцелуем сполна.

Ответа лучше и придумать было нельзя.

Драко поднял голову и взглянул Гарри в лицо.

— А то чувство, которые ты испытывал… О котором ты говорил, что оно похоже на то, словно тебя укутали теплым одеялом. По нему ты скучаешь?

Уголки рта Гарри дернулись в усмешке.

— Кому нужно одеяло, когда есть осьминог?

Драко хотел было рассмеяться, но затем ему в голову пришла внезапная мысль.

— Расслабься, — сказал он. — Просто лежи и не двигайся. Не напрягай ногу.

Гарри нахмурился.

— Звучит не очень весело.

— Да ну? — ухмыльнулся Драко. — Это мы еще посмотрим. Знаешь, нет худа без добра. Теперь я смогу сделать то, на что раньше был неспособен.

Лицо Гарри тут же прояснилось.

— Об этом я как-то не подумал.

А Драко подумал. Он много размышлял над этим последние несколько недель. Доводить Гарри до оргазма несколькими быстрыми движениями было забавно, но порой ему становилось грустно. Все заканчивалось слишком быстро.

Драко избавился от их одежды — осторожничая с Гарри и совсем не церемонясь с собой — а затем поцеловал Гарри в живот. Теперь он мог наслаждаться этим, никуда не спеша. Он мог целовать каждый сантиметр тела Гарри настолько долго, насколько бы захотел, не боясь, что тот остановит его в страхе потерять контроль. Но у Драко на уме была куда более важная цель.

Гарри не был еще полностью возбужден, ну и ладно, так получится даже дольше. Драко обхватил его член рукой и жадно втянул в рот.

Гарри томно и удовлетворенно вздохнул, и его пальцы запутались в светлых волосах. Драко почувствовал, как тяжелел член на его языке, и заставил себя притормозить, чтобы подразнить Гарри, поглаживая поврежденное бедро, следя за тем, чтобы тот не двигал им слишком сильно.

В этот раз Гарри требовалось время, чтобы кончить. Драко пришлось приложить усилия, брать глубже, ускоряя темп. Челюсть начинала болеть, но он не возражал. Он больше не мог помочь Гарри с болью, но готов был отсасывать ему хоть вечность, если бы тот захотел. Драко слушал тихие вздохи, приоткрыв глаза и сосредоточившись на завитках темных волос перед собой, до которых не мог дотянуться носом, как ни старался.

И вот Гарри дернул бедрами вверх, а его ладонь крепко прижалась к светлому затылку, и Драко не знал, куда себя деть, одновременно беспокоясь за ногу Гарри, и в то же время испытывая дикое удовольствие от того, как тот использовал его рот. Гарри, возможно, даже не осознавал, что делает.

Гриффиндорцу потребовалось некоторое время, чтобы перестать толкаться в рот Драко и отпустить его голову. Дрожа, Драко отстранился, вытер рот тыльной стороной ладони и пополз вверх, чтобы лечь рядом с Гарри. Он взял его руку и обхватил ею свой член.

— Да-а, — протянул Гарри, его веки потяжелели, а щеки раскраснелись. Он выглядел расслабленным, может, слегка сонным, но точно не подавленным, как раньше. Драко поцеловал его в мягкие и податливые губы, двигая их руками, все больше и больше приближая себя к оргазму.

— Я хочу почувствовать твой член у себя во рту, — прошептал Гарри. И Боже, от этих слов у Драко дернулся член.

— Как-нибудь в другой раз, — выдохнул он.

— Я могу сесть, а ты встанешь. Так я не стану напрягать ногу.

Гарри не ошибся, ясно поняв, о чем именно беспокоился Драко. Слизеринец до такого решения не додумался. Предоставив Гарри самому найти способ.

— Да, хорошо, — пообещал Драко. — Как-нибудь в другой раз.

Уже было слишком поздно. Воспоминание о том, как Гарри отсасывал ему неделю назад, довело его до пика, и он кончил, задушенно выдыхая Гарри прямо в рот.

Как только Драко с помощью магии привел их в порядок, они снова принялись целоваться, но уже скорее во сне, чем наяву, не в силах остановиться.

Спали они обнаженными, Гарри крепко прижался спиной к груди Драко, а тот обхватил его руками и ногами. Так легче было представить, что с Гарри ничего не случится, если он будет держать его вот так.

Утром, приняв свои зелья, Гарри снова был бодр, улыбался, шутил и даже согласился не идти на завтрак, а подождать, пока Драко сам принесет ему еду и сменную одежду.

Драко даже удивился такой разумности с его стороны, тем более что зелья явно снова помутили разум Гарри. Он думал, что ему придется спорить и убеждать Гарри остаться в постели. Поэтому такая сговорчивость заставила Драко волноваться и переживать, что Гарри все же было больно и что он просто притворялся, что это не так.

— Со мной все хорошо, — улыбнувшись, заверил Гарри, когда Драко выразил свои опасения. — Просто… Никто никогда раньше меня так не баловал. Так что я не против, если мой парень принесет мне завтрак в постель.

Что ж. Об избалованности Драко знал все. Сам он никогда никого не баловал, но ему это не мешало.

Он наклонился и чмокнул Гарри в губы.

— Я принесу тебе пирог с патокой.

— А вдруг его сегодня нет в меню?

— Я сказал, принесу — значит, принесу, — повторил Драко, и Гарри рассмеялся.

По пути на завтрак Драко перехватил Дафну и попросил ее остаться и присмотреть за Гарри, пока он не вернется. Она тяжело вздохнула и сказала:

— Клянусь, что буду защищать его ценой собственной жизни.

Она, конечно, шутила, но все равно осталась.

Вернувшись, Драко с сожалением обнаружил, что девушка сидела в его комнате и болтала с Гарри, то и дело смеясь. Он не то чтобы ревновал, но почему-то никогда не думал, что Гарри так легко удастся очаровать слизеринцев. Это Драко был во всем виноват. Его не было слишком долго. Пришлось подняться к гриффиндорской Башне и терпеливо ждать, пока Уизли суетился, не зная, какую одежду для Гарри ему выбрать. А потом оказалось, что пирога с патокой сегодня и впрямь не было, поэтому Драко пришлось идти на кухню и выпрашивать его у домовиков. Ну, не выпрашивать, а всего лишь сказать: «Можно мне немного пирога с патокой для Гарри Поттера?», — и те за считанные секунды все приготовили и нагрузили Драко пирогами, пирожными и булочками. У него было столько еды и одежды, что при желании он мог накормить и одеть целую армию. Поэтому большую часть своей поклажи Драко пришлось левитировать.

— А остальным ты хоть что-нибудь оставил? — поинтересовалась Дафна, и, прежде чем Драко успел ответить, добавила: — О! Пирог с патокой! Наконец-то. Давненько его не было видно.

Драко вздохнул. Ладно уж, с него не убудет.

Уходя, Дафна прихватила с собой два кусочка пирога — один они ей подарили, а второй она стащила сама. Гарри рассмеялся. Пока Драко накрывал поднос, Гарри с нежностью глядел на него.

— Она мне нравится, — признался Гарри. — Напоминает тебя.

Драко на мгновение растерялся.

— Потому что она блондинка, — кивнул он. — Хотя, знаешь, оттенок блонда у нее совершенно другой.

Гарри снова рассмеялся.

— Нет, она… забавная.

Должно быть, пока Драко не было, девушка приняла на себя задачу развлекать Поттера.

— Она упоминала о том, что ее дядя гей?

Гарри нахмурился.

— Да, упоминала.

— Забавно. — Драко сел на кровать. — Все постоянно это делают. Как бы невзначай рассказывают нам обо всех знакомых им геях.

— Думаю, они делают это из добрых побуждений. Ну, знаешь, словно пытаются нам сказать: «То, что между вами — не так уж и странно, я видел такое и раньше». Это своего рода поддержка.

— Что ж… — Драко налил Гарри тыквенного сока и поднял свой стакан. — За поддержку друзей.

Гарри повторил его жест.

— И за геев, которые им встречались по жизни.

Драко фыркнул. Такая поддержка была странной и отчасти раздражающей, но по сравнению с тем, что делала его мать, это уже было гораздо большее. Он резко вспомнил о том, каким жестоким становилось выражение на ее лице, когда зашел на кухню и увидел всех этих домашних эльфов.

«Все для тебя, мой дорогой», — говорила она ему, проявляя любовь и заботу, а затем вызывала Добби, чтобы тот испек шоколадный торт, который так хотел Драко, и Драко смеялся над маленьким домовиком, который принимался суетиться вокруг них, постоянно испуганно повторяя: «Да, хозяйка». И если матери казалось, что Добби был недостаточно быстр, или Драко жаловался на вкус или форму торта, то домового эльфа наказывали. Хуже того, когда мать выражала свое разочарование, Добби принимался наказывать сам себя.

Тогда Драко не беспокоила жестокость. Что было бы, откажись хогвартские домовики испечь для него гаррин любимый пирог? Заставил бы он их сделать это? Или накричал бы на них, оскорбляя, выражая тем самым любовь к близкому человеку? Он бы не стал, но, возможно, просто потому, что пирог, полученный таким способом, Гарри бы не принял. Что с ним станет, когда Гарри умрет? Вернется ли он к ненависти? Какой смысл притворяться хорошим человеком, если Гарри не будет рядом?

Закончив завтракать, Гарри немного пришел в себя, и, к сожалению, благоразумие его покинуло. Он принялся настаивать, что им не стоит пропускать занятия. Ну, что за глупость? Его никогда раньше не волновали прогулы, и вдруг они стали проблемой… Зачем им вообще теперь ходить на уроки?

В своих попытках переубедить гриффиндорца Драко зашел так далеко, что даже начал завлекать его поцелуями и предложениями большего, но Гарри был непреклонен. Возможно, ему хотелось провести побольше времени с друзьями. Или таким образом он пытался притвориться, что с ним все в порядке. А может, ему претила мысль, что Драко из-за него пропустит свои занятия.

В конце концов Драко все же пошел на уступки. Что еще ему оставалось делать?

Казалось, Гарри чувствовал себя хорошо. Он болтал с друзьями, улыбался Драко во время занятий в первой половине дня, а обед провел молча, но вместо этого внимательно слушая. Сломался он лишь на зельях, которые были у них после обеда. Гарри оставил работу, сел и посмотрел на Драко.

— Думаю, мне нужно прилечь, — признался он. Драко не нужно было ничего объяснять, он и так понял, что Гарри испытывал жуткую боль. Гриффиндорец не стал бы ему об этом говорить, если бы была возможность избежать того, чтобы все увидели, как он, хромая, покинул бы аудиторию посреди урока.

Дойдя до подземелий, Гарри выпил зелье, и они вместе легли в кровать, Гарри прижался к Драко, сжав кулаки. Потребовалось слишком много времени, чтобы зелье начало действовать. Когда оно наконец подействовало, Гарри уснул, навалившись на Драко. Сперва его сон был беспокойным, а затем он затих. Драко не спал. Он запустил пальцы в волосы Гарри, пытаясь заставить свою магию хоть чем-то помочь. Призвать ее обратно. Пробудить свои сверхспособности. Но все было бесполезно. Обезболивающее зелье тоже уже прекратило свое действие. Целители сказали, что Гарри можно принимать лишь одну дозу в день, а тот уже принял одну сегодня ночью. Драко слышал.

Гарри проснулся поздно, наверное, около девяти; Драко не был уверен. Гриффиндорец заявил, что ему уже лучше, просто он немного проголодался, поэтому Драко снова пошел за едой. На этот раз ему даже не пришлось просить домовых эльфов испечь пирог, те сами уже его приготовили.

Они поели, поговорили, затем немного поцеловались, и Гарри снова заснул.

На следующий день Гарри не стал настаивать на том, чтобы пойти на занятия. Вместо этого он выпил зелье сразу после завтрака. Драко понятия не имел, принимал ли тот его ночью. Наконец, после еще нескольких часов сна, глаза Гарри снова прояснились, и он заулыбался.

— Теперь лучше, — сказал он. — Двойная доза сделала свое дело.

Драко разозлился, но показывать этого было нельзя.

Они принялись целоваться. Гарри закрыл глаза и не мог видеть, как Драко безуспешно пытался сдержать слезы. Взяв себя в руки, Драко наконец отстранился и попытался убедить Гарри пойти к мадам Помфри.

— Мы ждем новых симптомов, — убеждал он. — Может, это они и есть.

— Но я ничего необычного не заметил. — Гарри потер ногу. — Разве это не так должно работать?

— Не знаю. Может, Помфри наложит какие-нибудь специальные заклинания и увидит то, чего не можем мы.

— Она снова осыпет меня миллионом различных чар. И я застряну там на несколько часов. А потом зелье перестанет действовать, и я впустую потрачу время.

— У тебя есть дела поважнее?

Гарри ухмыльнулся.

— Ага.

Драко вздохнул, услышав, с какой страстью Гарри произнес свое «ага».

— Гарри, да брось.

Драко понятия не имел, чем бы закончился этот спор, если бы их не прервал стук в дверь. Это была Дафна. Она пришла передать им сообщение от директрисы: прибыл министр Шеклболт, и он хочет видеть Гарри.

Следующий час превратился в настоящую пытку. Гарри нужно было одеться, и Драко решил ему помочь. Они оба были на грани нервного срыва. Если Кингсли прибыл в Хогвартс, значит, у него были новости и, возможно, даже реальная надежда. Может, они наконец поймали нападавших. Нашли проклятие. Но тогда где же целители? Разрушители проклятий? Почему здесь был только Кингсли? Конечно, он мог прийти первым, как только преступников поймали, а остальные появятся позже. У Драко было так много вопросов, но он ничего не мог с ними поделать, ведь ему пришлось остаться снаружи, возле кабинета директора, и ждать, пока Гарри вернется. Гриффиндорец хотел, чтобы Драко пошел с ним, но министр был против присутствия бывшего Пожирателя Смерти, пока они там обсуждали официальные дела Аврората.

Вскоре появились Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. Это Драко попросил Дафну найти гриффиндорцев и рассказать им обо всем. Хорошие его ждали новости или плохие, Гарри наверняка хотел бы, чтобы друзья были рядом. Но Драко, увы, не смог им рассказать ничего нового сверх того, что уже рассказала Дафна.

— Они, должно быть, поймали их, — выдвинула предположение Гермиона. — Кингсли не пришел бы сюда, чтобы сказать Гарри, что поимка почти удалась.

— Знаете… — Рон засунул руки в карманы. — Папа мне кое о чем рассказал.

— О чем? — тут же спросил Драко. Он ничего об этом не знал.

Рону, казалось, было немного не по себе.

— Он прислал мне письмо в понедельник утром. Спрашивал о Гарри и упомянул о хаосе, творящемся в Министерстве. Время… время на исходе. И ему показалось, что у авроров появился какой-то план. Словно они готовятся к какому-то большому рейду.

— Но папа порой слишком сильно переживает, — быстро добавила Джинни. — И делает неправильные выводы.

— Мы подумали, что Гарри пока лучше ничего не говорить, — признался Рон. — Это были лишь слухи. Мы не хотели его обнадеживать.

— Мог бы и мне рассказать, — возмутился Невилл, сорвав слова с языка Драко.

— Наверное, нам придется извиниться перед папой, — в голосе Джинни звучала надежда.

— Возможно, — тихо ответила Гермиона. Ее, казалось, эти догадки не убедили.

— А как насчет самого проклятия? — спросил Невилл. — Оно как-то проявляется?

Драко покачал головой.

— А вы вообще ходили в больничное крыло? — уточнила Гермиона.

— Пока нет.

— Но вы должны были, — приказным тоном заявила она. — Ты должен убедить Гарри. Я знаю, с ним трудно, но…

— Я пытаюсь, Гермиона, — отрезал слизеринец.

Девушка удивленно моргнула, глядя на него, и он пожалел, что повысил тон.

— Я знаю. Прости, — сказала она, и Драко внезапно понял, что ее удивило не это. Он назвал ее Гермионой. Кажется, он никогда раньше этого не делал. Хотя даже в своих мыслях называл ее по имени. Во всем был виноват Гарри, постоянно твердивший: «Рон то, Гермиона сё». Это отпечаталось у него уже где-то на подкорке.

Наконец, Гарри спустился, сжимая костыль, и сразу же взял Драко за руку. Драко украдкой бросил на него взгляд и потерял всякую надежду.

— Они поймали их, — сказал Гарри, и надежда на секунду вспыхнула вновь, но все явно было не так просто. — Они сделали все возможное, — добавил он. — Решили действовать быстро. Не беспокоясь о законности своих действий. Обыскали дома, принадлежавшие людям, которым никогда не выдвигали никаких обвинений, которые лишь по слухам поддерживали Волдеморта, хоть никаких доказательств на этот счет и не было. У Кингсли теперь проблемы с Визенгамотом, но это сработало. Преступники прятались у одной из таких семей. Их застали врасплох. Но они дали отпор. И… Во время борьбы один из молодых авроров — он защищал себя и своего напарника — запаниковал. И убил Эйнсворта.

Гермиона сдавленно пискнула.

— А двое других? — спросил Невилл, поскольку остальные не могли вымолвить ни слова.

Гарри покачал головой.

— Они не знают ничего сверх того, что Руквуд уже успел рассказать. Они ни сном ни духом о самом проклятии. Оно было у Эйнсворта — вот и все, что они знают.

— Этот аврор полный профан, — сердито сказал Рон. — О чем он только думал? Как он мог допустить убийство?

— Да, ты прав, — признал Гарри. — Но что сделано, то сделано.

В его тоне звучала обреченность, напугавшая Драко. Гарри терял надежду. Драко не мог ему этого позволить. Да, Эйнсворт был их лучшим шансом, но Уорвик уверял, что не единственным.

— Нам нужно сейчас же навестить мадам Помфри, — сказал Драко. — Раз тебе уже пришлось выйти из комнаты.

— Да, хорошо, — обреченно ответил Гарри, хоть ему и удалось все же улыбнуться.

Они все вместе дошли до больничного крыла. Казалось, никто не знал, что сказать. Гарри объяснил им, каким будет следующий шаг Министерства. Они собирались расширить свои поиски, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто мог знать, откуда у Эйнсворта было проклятие. Найти источник, а затем и остальные дротики.

— Я сказал Кингсли быть осторожнее, — поделился с ними Гарри. Ну еще бы. — Не хочу, чтобы из-за меня ему пришлось допросить полстраны. Это неправильно.

— А может, ему давно пора было это сделать, — ответил Драко. Он не знал семью, приютившую беглецов, но знал некоторых, кто с размахом отпразднует смерть Гарри Поттера. Их всех следовало допросить.

Гарри сжал его руку; Драко не был уверен почему.

Они замолчали, а затем Гермиона сказала:

— Драко назвал меня Гермионой.

Она попала в точку. Гарри тут же искренне заулыбался.

— Случайно? Как мило.

— А мое имя ты знаешь? — поинтересовался Рон.

Драко усмехнулся.

— Конечно, знаю, Роджер.

Все рассмеялись. Но их настроение от этого не улучшилось.

Помфри осмотрела Гарри, и ей нечего было им сказать. Она сжала его плечо и произнесла:

— Это лишь значит, что ты продолжаешь бороться. Что уже не так уж и плохо.

После этого они думали, что вместе пообедают, но Гарри заявил, что не голоден и хочет прилечь. Гермиона попыталась настоять, но Драко отстранил ее так мягко, и в то же время твердо, как только мог. В их комнате все еще оставалось немного еды, и в случае чего Драко всегда мог достать еще. Если Гарри хотелось прилечь, то так тому и быть.

Забравшись в постель, Гарри принял зелье, третью дозу за сутки. А может, даже четвертую. Это было уже слишком, но Драко не стал ничего говорить. Когда Гарри уснул, Драко вышел в гостиную, сел и собрался хорошенько выплакаться. Но слез не было. Он чувствовал себя опустошенным. Поймать Эйнсворта было их самой большой надеждой. Остальное было лишь какими-то невероятными теориями. Чудесами, сопровождавшими Гарри Поттера повсюду.

Им нужно было еще одно чудо. Иначе как мир сможет жить без Гарри дальше? Это казалось невозможным. Неужели они все просто останутся здесь, будут ходить на уроки, сдадут свои ЖАБА, продолжат жить? И все это после того, как Гарри умрет. Как?

И почему Драко никак не мог заплакать?

В какой-то момент появилась Дафна. Она села и не стала спрашивать о новостях. Либо уже где-то услышала, либо смогла все прочитать по безнадежности на лице Драко. Но Драко все равно рассказал ей — ему хотелось с кем-то поговорить.

— Надеюсь, они допросят моих родителей, — сказала она. — Им известно множество темных проклятий.

Как и отцу Драко.

— Эйнсворт мог достать этот дротик где угодно. В мире куча проклятых предметов. Он мог наткнуться на него в каком-нибудь маггловском магазинчике. Такое уже случалось. Проклятые драгоценные камни находят применение в маггловских украшениях, проклиная целые поколения.

— Мама сказала бы, что этим магглам так и надо. За кражу нашего имущества.

— Мне кажется, их специально им подбрасывают. А возможно, даже волшебники сами им их продают, затем меняя маггловские деньги в Гринготтсе. — Теперь это стало очевидным. Магглы не крали сокровища у волшебников. Да и как бы они смогли это сделать? Еще одна ложь. Маги сами отказывались от этих сокровищ либо по злому умыслу, либо потому, что какие-то богатые магглы предлагали слишком высокую цену. — Кстати, спасибо, — поблагодарил Драко. Заметив, что Дафна нахмурилась, он добавил: — За то, что не говоришь: «Я же тебе говорила».

Она улыбнулась.

— Ну, я думала, ты будешь ужасно жалеть о содеянном, но теперь вижу, что нет.

Сожалел ли он? Если бы он не стал помогать, то Гарри оказался бы в Мунго еще несколько месяцев назад, потеряв рассудок от боли. А затем действие Круциатуса бы прошло, и он умер бы в одиночестве, если бы никто не успел вовремя, чтобы побыть с ним в последние минуты жизни. Драко не узнал бы его так хорошо. Скорее всего, ему было бы грустно, он чувствовал бы себя виноватым, но в конечном итоге справился бы с этим, не так ли? Сейчас же ему было страшно. Месяцы, проведенные вместе, оказались чистым счастьем для них обоих. Драко не жалел ни о чем и наслаждался каждым моментом, даже сейчас, когда конец уже казался неизбежным.

Гарри проснулся поздно, в хорошем настроении, явно будучи под действием зелья. Он потянулся, улыбнулся и попросил еды, и Драко поспешил за ней.

По пути его остановили несколько гриффиндорцев, и он изо всех сил старался быть вежливым, рассказывая о том, как Гарри себя чувствовал, что у него все было в порядке, он все еще боролся, просто был голоден, так что Драко действительно нужно было спешить. Ему хотелось наорать на них, чтобы они убрались прочь с его пути, даже заколдовать, но все это были лишь инстинкты, с которыми Драко пытался бороться. Гарри не хотел бы, чтобы Драко кричал на его друзей, когда те просто беспокоились за него. Если бы он об этом узнал, то его бы это расстроило, а это было последним, что ему сейчас было нужно.

Когда Драко вернулся, Гарри сидел на кровати, его глаза прояснились, но он все еще был в хорошем настроении и выглядел посвежевшим. Волосы казались немного влажными. Он принял душ и сменил пижаму. Это был хороший знак — Гарри не сдавался. Хоть он и казался немного нервным, рассеянным и почти ничего не ел. Драко почувствовал себя Гермионой, которая вечно пихала гриффиндорца, прося съесть еще хотя бы кусочек.

Становилось все более очевидно, что Гарри хотел ему что-то сказать, но Драко не был уверен, что хотел это слышать. Но остановить Поттера он никак не мог.

Драко убрал с кровати тарелки, столовые приборы и еду, и они принялись болтать, так, ни о чем, а затем перешли к поцелуям. Когда они закончили, Гарри беспечно сказал:

— Знаешь, я тут подумал. В данный момент я чувствую себя довольно хорошо. Боли нет. — Он бросил на Драко странный косой взгляд, и его губы как-то неуверенно дрогнули. — Мы могли бы заняться чем-нибудь веселым.

— Мне казалось, нам уже достаточно весело, — осторожно заметил Драко, не уверенный, что Гарри имел в виду.

— Чем-нибудь еще более веселым.

Драко понял, что Гарри имел в виду. Он понял это по взгляду, которым Гарри его одарил, по нервной улыбке, спокойному тону и по тому, как тот добавил: «Ох».

— Гарри… — начал он, но тот перебил.

— Ты беспокоишься о моей ноге, но это необязательно. Я все продумал. Мы можем просто… Ну то есть, я знаю, что это не самое заманчивое предложение, но, мне кажется, это сработает. Я просто не буду особо двигаться, а ты возьмешь всю работу на себя. — Он нервно рассмеялся.

— Ты накачан зельями под завязку, — заметил Драко, а потом понял — Гарри сделал это специально. Он ради этого и принял третью дозу. Он все спланировал.

— Я в своем уме. — Улыбка Гарри погасла. — Я знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы у меня осталось это воспоминание. Чтобы оно осталось в моей голове. И хочу этого сейчас, прежде чем я… — Прежде чем он умрет. — Прежде чем зелье перестанет действовать, прежде чем проклятие возьмет верх.

Драко никак не мог решиться заговорить. Он прекрасно понимал Гарри, но это причиняло боль — все должно было быть не так.

Гарри продолжил, видимо, неверно истолковав молчание Драко как отказ.

— В общем, не переживай о… — Его голос дрогнул. — Я наложил парочку заклинаний, когда ходил в душ, ну, ты понял…

Наложил парочку заклинаний, когда ходил в душ. Да, Драко знал, о каких заклинаниях шла речь. Гарри тщательно все спланировал, подготовился.

— Откуда ты знаешь об этих чарах?

Гарри покраснел.

— Эм-м, я спросил у Терри.

Боже, чертова гриффиндорская отвага. Терри Бут, ну конечно. У Драко закрались подозрения.

— Когда? — уточнил он. Они ведь все время были вместе.

Гарри отвел взгляд.

— Когда боль вернулась, а ты был на Рунах.

Так вот когда Гарри начал думать об этом. Именно тогда он потерял надежду, когда вернулась боль. Именно тогда он понял, что все кончено. Драко захотелось расплакаться, прямо сейчас, именно тогда, когда ему совсем не следовало этого делать. Ему нужно было успокоить Гарри и дать ему то, что он хотел. Он должен был, да и сам этого хотел.

— Если честно, я никогда этого не делал, — Драко решил, что просто обязан был это сказать.

Гарри, казалось, смутился.

— Но ты говорил…

— Я имел в виду, что всегда был в роли того, кем собираешься быть ты. Я никогда не… Ну, не был тем, кем ты предлагаешь мне быть. — Драко пожал плечами. — Пакстон был против, а мне было, если честно, все равно. Секс есть секс, так я думал.

Оглядываясь назад, Драко понимал, что ошибался, и его это бесило, но тогда он об этом не задумывался.

— О, — стушевался Гарри. — Ну, мы можем сделать так, как тебе больше нравится. Я могу лечь на спину, а ты можешь забраться сверху и…

— Нет, нет. — Боже, это уже было… слишком. Неловко. Драко был не готов. Он почувствовал, как щеки залило румянцем. — Я просто пытался сказать, чтобы ты не ждал от меня многого, — объяснил он. Гарри слишком сильно переоценивал его опыт. Драко переспал с Пакстоном всего лишь несколько раз. Обычно они ограничивались руками и ртом, забравшись в какой-нибудь темный чулан. Те несколько раз, когда они заходили чуть дальше, всегда были по просьбе самого Драко. Ему это нравилось. Было странно и немного неприятно и длилось совсем недолго, но ему все равно это нравилось. Он всегда представлял на месте Пакстона кого-нибудь другого. Однажды даже Поттера.

Гарри улыбнулся.

— Мне жаль, но мои ожидания довольно высоки. И тебе придется их оправдать.

Признаться честно, эти слова его немного прибили. Но Гарри так лучезарно улыбался, что Драко решил — он справится, ведь он все же знал, что делать и как, опираясь на собственные желания. Он давно уже об этом думал.

— Ты прав, — ответил Драко. — Тем более ты под действием зелий и совсем неопытен. И мне это на руку.

Гарри рассмеялся, словно Драко шутил, но это была правда. Гарри был довольно расслабленным и доверчивым, и это могло очень помочь.

Они долго целовались. Драко снял с них одежду и уложил Гарри на живот, вытянув ему ноги. Драко тоже был не пальцем деланный. Он знал Гарри. Если бы он оставил тому хотя бы одну лазейку, то Гарри ей бы воспользовался.

Слизеринец опустился на колени и замер рядом с проклятой ногой. Казалось, что с ней все было в порядке, она выглядела идеально: гладкое бедро плавно переходило в изгиб задницы Гарри. Драко нежно погладил ее.

— Больно?

— Ни капельки. — Голос Гарри дрожал, да и сам он тоже подергивался. Сгорая от предвкушения, явно ничего не боясь, это же Гарри.

Драко позволил себе насладиться видом упругой задницы, а затем протянул руку, и провел подушечками по ее изгибам, погрузив один палец между ягодиц. Ему не хотелось дразнить Гарри, а просто запечатлеть это зрелище в памяти. Гарри не жаловался, пока нет, видимо, наслаждаясь вниманием. Драко улыбнулся — все у Гарри было не как у людей.

Драко смазал пальцы, использовав маленькую баночку, которую Гарри нашел у него в ящике. Он даже не удивился тому, что Гарри рылся в его тумбочке в поисках нужного предмета.

Гарри ахнул, когда Драко вошел в него пальцем.

— Больно? — спросил Драко, немедленно убрав руку.

Гарри рассмеялся, затаив дыхание.

— Нет, это не больно.

Ну конечно, Гарри знал, что такое боль. По сравнению с ней, это была такая ерунда.

Драко вернул палец на место и толкнулся глубже, затем вытащил, а потом толкнулся обратно так глубоко, насколько это было возможно. Гарри снова начал вздыхать, но Драко это не остановило. Он продолжал, не в силах оторваться, очарованный открывшейся перед ним картиной. Он никогда раньше этого не делал. Ладно, только если с самим собой, но с кем-то другим — нет. Но что было куда более важно, это был не просто кто-то другой. Это был Гарри. И тому это нравилось. Его удовольствие было очевидным. Когда Драко добавил второй палец и ускорился, ему пришлось положить Гарри на поясницу ладонь, чтобы остановить его движения. Гарри это тоже понравилось: он слегка выгнулся, а его дыхание превратилось в быстрые тихие вздохи. Боже, Драко был готов заниматься этим вечно. Неприличные влажные звуки, которые издавали его пальцы, жар задницы Гарри, потихоньку поддающиеся мышцы — все это сводило с ума. Драко знал, что мог довести Гарри до оргазма даже вот так. Это было слышно: Гарри стонал и выдыхал имя Драко, тихо и умоляюще.

Но нет, Драко пришлось остановиться. Гарри хотел большего. И Драко тоже этого хотел. Он отстранился, отчего Гарри издал какой-то страдальческий звук, который заставил Драко поскорее смазать себя, прежде чем он спустился вниз и опустился на Гарри сверху. Драко оперся на предплечья, помня о больной ноге.

— Не двигайся, — почти умоляя прошептал он.

— Да, знаю, я помню, — выдохнул Гарри, когда Драко выгнулся, пристроился и вошел. Он двигался медленно, очень медленно. Драко постоянно думал о Гарри, не позволяя удовольствию затмить ему разум. Он не смел взглянуть вниз, чтобы увидеть изгиб позвоночника, мышцы спины, перекатывающиеся под кожей, пока Гарри пытался отдышаться. Протиснуться внутрь оказалось легче, чем он ожидал. Гарри был напряжен, но его тело впустило Драко, и только когда слизеринец полностью оказался внутри, Гарри сжался, у него перехватило дыхание. Чуть не сойдя с ума, Драко наклонился и поцеловал Гарри в затылок, затем опустился к вискам, пытаясь дотянуться до каждой частички его тела, до которой мог.

Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться и снова расслабиться. Драко выдохнул, уткнувшись лицом в темные волосы. Ему отчаянно хотелось еще раз спросить, было ли Гарри больно или нет, но, скорее всего, тот бы не оценил такой заботы. Драко осторожно пошевелил бедрами, немного выйдя, а затем снова вошел.

Гарри втянул воздух и простонал:

— Да-а.

Прозвучало это, словно вопрос, поэтому Драко сделал так снова, медленно качнувшись.

Ободренный тихими вздохами, Драко увеличил амплитуду, став немного увереннее, но темп оставил таким же медленным, осторожным, пока Гарри не сказал:

— Драко, ну же.

В его голосе смешались мольба и негодование. Он извивался, подмахивал бедрами, делая все то, чего делать не стоило. Потому что медлительность и осторожность Гарри, конечно же, не устраивали. Ему хотелось большего, хотелось запомнить каждую мельчайшую деталь.

Драко сдался и дернул бедрами, сильно, резко, ускорив темп, и, Боже, как же это было приятно. Услышав, как Гарри, задыхаясь, начал подбадривать его, выстанывая «да» и «не останавливайся», Драко возбудился еще больше. Он понял, что так Гарри пытался дать ему понять, что ему все нравилось, ему не было больно.

Удовольствие нарастало, и Драко осознал, что если они продолжат в том же духе, то долго он не продержится. Ему всегда это не нравилось: Пакстону хватало пары минут, чтобы кончить, и все заканчивалось. Гарри не нужны были несколько мимолетных мгновений наслаждения. Ему хотелось, чтобы это было долго. Да, Драко уступил ему, но Гарри даже не знал, что все могло быть еще лучше. Слизеринец замедлился, несмотря на протесты Гарри. Он продолжал покачивать бедрами, позволяя стонам Гарри направлять себя. И вот после очередной попытки Гарри ахнул: «О Боже», — и зарылся головой в подушку. Драко повторил движение, снова легонько толкнувшись. Но чем больше Гарри начинал дрожать под ним, тем резче и короче становились толчки.

И вдруг Драко остановился. Он вогнал член так глубоко, как только мог, и замер.

— Драко, — простонал Гарри. В этом стоне слышались и удовольствие, и упрек. Но Драко не двигался, уткнувшись носом в темные волосы, вдыхая их аромат. Он лишь время от времени подергивал бедрами, тщетно пытаясь войти еще глубже. Каждый раз, когда он это делал, Гарри ахал. Он что-то бормотал, вероятно, умоляя Драко двигаться чаще, умоляя делать хоть что-то, но за отчаянными стонами слов было не разобрать. Драко немного вышел, но только лишь за тем, чтобы снова вжаться изо всех сил, пытаясь проникнуть все глубже и глубже, чтобы заполнить Гарри настолько, насколько это вообще было возможно. Гарри под ним тут же начал дрожать, ругаясь теперь чуть громче, сжимаясь и пытаясь пошевелиться, но все его попытки были тщетны, ведь Драко навалился на него всем телом.

«Я покажу тебе, что такое настоящее удовольствие», — лихорадочно думал Драко, хотя ему казалось, что еще чуть-чуть и он сам потеряет рассудок. Он снова дернул бедрами, и на этот раз стон Гарри больше был похож на рыдания. Именно этого Драко и ждал. Ждал, пока Гарри отпустит себя, потеряет контроль и забудет обо всем остальном.

Драко прижался губами к виску Гарри.

— Приятно? — спросил он, снова качнув бедрами.

Гарри удалось лишь простонать «да» и «прошу». Драко повторил движение, толкнувшись сильно, но не глубоко, а затем начал входить снова, и снова, сохраняя мучительно медленный темп. Гарри что-то бессвязно стонал и задыхался, все его тело содрогалось от удовольствия.

Драко немного вышел, все так же медленно, сильно толкнулся, чуть-чуть подождал, а затем снова повторил все то же самое. С каждым движением Гарри вскрикивал, благоговейно выстанывая имя Драко.

Было бессмысленно притворяться, что Драко мог продержаться еще подольше. Но он все равно пытался, решив заставить Гарри потерять контроль окончательно, теперь, когда, он мог наконец отдаться процессу полностью. Драко сдерживался до тех пор, пока их тела не стали скользкими от пота, а Гарри чуть ли не рыдал под ним. Сдавшись, Драко ускорился и начал подмахивать бедрами, отчего у него заболела спина, но Гарри так сладко вскрикивал каждый раз, когда Драко делал это, что боль уходила на второй план, и оставались лишь тихие всхлипы, сквозь которые несколько раз слышалось: «Боже, да».

Драко отчаянно старался отсрочить свой оргазм, хотя ему казалось, что он словно балансировал на самом краю. Гарри уже совсем потерялся в своих ощущениях, но Драко мог дать ему больше, больше, чем когда-либо смогла бы предложить магия. Он почувствовал, что удовольствие начало нарастать с неистовой силой, и понял — деваться больше было некуда. Драко был уверен, что и Гарри был уже близко, а если нет, то он чуть позже отсосет ему, доведет до пика пальцами, подарит то желанное наслаждение. Когда Драко кончал, у него вырвался протяжный стон, а Гарри крепко обхватил его член, сжимая все сильнее, заставляя слезы брызнуть из глаз.

Гарри весь взмок, он дрожал под ним, стонал в подушку, а его мышцы сводило судорогой. Драко потребовалось огромное усилие, чтобы не рухнуть на него. Отдышавшись, чувствуя, как руки и ноги налились свинцом, он осторожно откатился и лег, неуклюже плюхнувшись рядом с Гарри. Хорошо, что тот всего этого не видел.

— Ты в порядке? — спросил Драко, убрав волосы Гарри со лба. Тот слишком много двигался, а к концу вообще никак не мог расслабиться, напрягаясь всем телом от удовольствия. — Ты кончил? Тебе больно?

У Гарри затряслись плечи, и Драко с облегчением понял, что тот смеялся.

Громко выдохнув в подушку, Гарри слегка повернул голову и искоса взглянул на Драко. На его теле блестел пот, кожа покраснела, зеленые глаза сверкали, а губы налились краской. Видимо, он их кусал.

— Ты сумасшедший, — заявил он.

Драко ухмыльнулся, просияв от гордости. У него получилось. Гарри даже не нужно было об этом говорить — выражение его лица говорило само за себя. Он выглядел довольным. Счастливым. Удовлетворенным. И, возможно, даже немного шокированным.

— Это была хорошая идея, — признал Драко. Была вероятность, что завтра он передумает, если ноге Гарри станет хуже, но прямо сейчас он был рад, что они сделали это. Гарри был не единственным, кому хотелось оставить воспоминание. Теперь оно принадлежало Драко. И ничто не могло его отнять.

Гарри приподнялся на локтях.

— Это было… — Он улыбнулся и покачал головой, выглядя смущенным. — Знаешь, этого точно стоило подождать.

Боже, от этих слов член Драко снова дернулся. Он был измотан, у него все болело и не осталось никаких сил, но восхищение и похвала Гарри наверняка смогли бы опять его возбудить, в этом Драко не сомневался.

Он заставил себя привести их в порядок с помощью магии, потому что собой они представляли полный хаос. Затем он придвинулся ближе, пробравшись под Гарри, который все еще лежал на животе, опершись на локти. Тот немного приподнялся, взметнув одну руку вверх, позволив Драко лечь там, где он хотел. Слизеринец откинулся на подушки, обнял Гарри за талию и посмотрел на него, тепло улыбнувшись.

— Я лучший из тех, кто у тебя когда-либо был, Поттер. И мне нравится, что это факт.

Губы Гарри дрогнули в улыбке.

— Ну, знаешь, технически, ты и худший из всех, кто у меня когда-либо был.

Это было довольно справедливое замечание, но Драко был слишком доволен собой.

— Я половой гигант, а тебя хорошенько оттрахали, — заявил он.

Гарри покачал головой, улыбаясь, но не отрицая сказанное Драко. Он нежно посмотрел на него.

— Я даже не представлял, что все может быть так.

Драко еще больше преисполнился гордости, сраженный неприкрытым поттеровским энтузиазмом. Он никогда не думал, что доставлять удовольствие кому-то другому может быть так приятно. И на этот раз это была только его заслуга. Никакой сомнительной магии. Лишь его усилия. Боже, он был готов на все ради Гарри.

Видимо, какие-то из его мыслей отразились у него на лице, потому что Гарри тут же посерьезнел. Он замолчал, пристально глядя на Драко.

— Эта связь, которую ты пытался сформировать… — наконец сказал он, и Драко замер. — Мне кажется, что ее применяют люди, которые заблудились в своих мечтах. Потерялись в каком-то непреодолимом чувстве с потребностью что-то доказать. Я понимаю, чем их это так привлекает. Правда понимаю. Потому что это было просто потрясающе. Но… Я бы так не хотел. Это просто волшебство. Оно нереально. А это реально. И я хочу этого. Но не…

— Я знаю, — поскорее заверил его Драко.

— Мне правда важно, чтобы ты это знал. Я не знаю, что это проклятие сделает со мной. Вдруг оно как-то повредит мой разум, заставит меня думать по-другому. Поэтому я должен сказать тебе это сейчас. Пока я жив, я хочу проживать эту жизнь по-настоящему. И хочу, чтобы и ты прожил свою жизнь по-настоящему. Со мной или без меня.

Драко наконец понял, чего боялся Гарри, зачем он ему это говорил. Гриффиндорец думал, что, несмотря на все, что об узах сказал Уорвик, о том, что уже было поздно и сделать ничего нельзя, Гарри думал, что Драко все равно каким-то образом найдет способ связать их, отчаявшись, желая спасти ему жизнь. Но Драко много об этом думал. Пока Гарри спал, ему ничего не оставалось, кроме как снова и снова прокручивать в голове все, что произошло, и он понял, что все было совсем не так, как сказал Уорвик.

— Мне кажется, что это я остановил волшебство, — признался он с тяжелым сердцем. — Я прервал эту связь. Я отозвал свое предложение обратно. Потому что… Понимаешь, я… После суда, застряв в поместье и думая обо всем, что произошло, каждый день видя отголоски прошлого в матери, отце и призраке… Особенно в призраке. Я так отчаянно желал все изменить. Заставить все это как-нибудь прекратиться. Были моменты, когда я подумывал о том, чтобы положить всему этому конец, по-настоящему, но потом, утром, я просыпался и притворялся, что это был просто кошмар. Но я знал, что за свое спасение я был должен. Эта мысль поддерживала меня. Я не смог бы вернуть свой долг, если бы умер. Это стало моей целью, моей единственной целью. И когда я увидел тебя там, на вокзале, я сказал себе, что просто хочу отблагодарить тебя, но на самом деле мне хотелось, чтобы ты простил меня. Думаю, именно это и заставило меня отдать тебе все, что у меня было, сдаться тебе. Я готов был принять твое прощение, если бы ты простил меня. Готов был двигаться дальше, если бы ты сказал мне, что я могу это сделать. Я исчез бы, если бы ты приказал мне исчезнуть. Вот в чем заключалась моя клятва. Я позволил тебе вершить мою судьбу, взять то, что тебе было нужно. А потом я… я думал, что влюбился в тебя еще тогда, в самом начале, спустя несколько недель, но я ошибался. Тогда это была не любовь. Это были симпатия, благодарность, влечение, но не любовь. И теперь я это понимаю, потому что я влюбился в тебя, по-настоящему влюбился, после того, как мы стали встречаться. Теперь я вижу разницу. И я поверил тебе. Поверил, что ты видишь во мне то, чего во мне нет, поверил, когда ты сказал, что я могу двигаться дальше и строить свою жизнь сам, поверил, что то, что между нами было — было настоящим. И после всего этого… Я перестал чувствовать, что обязан тебе жизнью, потому что понял, что ты никогда не отнимешь ее у меня. Я перестал искать прощения, потому что ты уже дал мне его, убедив, что и другие тоже захотят меня простить. И они простили. И с каждым днем, который мы проводили вместе, чем больше я тебя узнавал, тем больше я влюблялся в тебя. И я был счастлив. Ты… ты исцелил меня. Вытащил меня из моего отчаяния. Подарил мне надежду, заставил перестать чувствовать себя просто вещью, которую можно использовать. Ты избавил меня от всего, что подпитывало магию. Так что нет, я больше не буду пытаться связать нас узами, потому что для меня это не любовь. Ведь именно любовь остановила эту связь.

Гарри смотрел на него сверху вниз, его темные волосы обрамляли лицо, а зеленые глаза сияли.

— И это хорошо, понимаешь? Это следовало остановить. Если бы ты этого не сделал, то я сам бы все прекратил. Ты помог мне справиться с Круциатусом. А большего ты сделать и не мог.

— Ты этого не знаешь. А вдруг я мог дать тебе больше времени?

— Будучи несчастным? Чувствуя себя вещью, которую можно использовать? Мне не нужно такое время. Я предпочитаю то время, что было у нас.

Глаза Драко горели огнем.

— А я хочу, чтобы у нас было больше времени. И я обещал, что не дам тебе умереть.

— Ты никак не можешь повлиять на поиск контрзаклятия. Как и на то, жить мне или нет. Ты несешь ответственность лишь за собственную жизнь. Вот и все.

— Но я не знаю, что мне делать. Что будет со мной, если ты…

— Эй! — Гарри наклонился, чтобы поцеловать его в губы. — Ты, судя по всему, станешь целителем. Спасешь целую кучу людей. Да, будут и потери, но спасенных будет гораздо больше.

Драко фыркнул.

— Уорвик и с тобой поделился своей теорией.

Гарри улыбнулся.

— Мы мило поболтали о тебе. И это дало мне надежду.

— Что у меня все будет хорошо.

— Да, что у тебя все будет хорошо, — признал Гарри.

А как же надежды Драко? Он схватил Гарри за волосы и уставился на него, не мигая.

— Не мог бы ты, пожалуйста, попытаться не умирать? Еще слишком рано. Мы только начали встречаться. Я еще не готов. Пока нет. Ты мне нужен.

На лице Гарри отразилась боль. Он пытался попрощаться, но Драко просто не мог этого принять.

— Да ладно тебе, — в конце концов сказал Гарри. — Я все еще здесь, так ведь?

Он развернул их, лег на спину и притянул Драко в свои объятия. И хорошо, потому что по щекам Драко потекли горячие слезы, а он не хотел, чтобы Гарри их видел.

— Я ни разу не говорил, что прекратил бороться, — прошептал гриффиндорец.

Драко кивнул, уткнувшись Гарри в шею, изо всех сил пытаясь поверить его словам.