— Я умру, — сказал Гарри.

— Не говори так, — отругала его Дафна. Она составляла ему компанию, сидя на кровати, пока Драко ушел, чтобы вновь принести еды и новой сменной одежды.

Ужасно, конечно, что Драко пришлось взвалить на свои плечи все эти тяготы. Гарри совсем этого не хотелось. Он искренне верил, что до этого не дойдет. Что он найдет способ, победит проклятие и будет жить дальше, наслаждаясь вновь обретенным, совершенно неожиданным счастьем. Но он ошибся, а расплачиваться за эту ошибку приходилось Драко.

Гарри думал, что поступал правильно, когда давал Драко возможность совершить собственный выбор. Теперь же он понял — он был эгоистом, который слишком сильно желал Драко. Разрывать отношения уже было слишком поздно — это только причинило бы Драко еще большую боль. Исправить уже ничего нельзя. Поэтому Гарри принимал любую заботу, которую слизеринец был готов ему предложить. И лишь надеялся на то, что Драко простит его, что он ни о чем не пожалеет и сможет двигаться дальше.

— Прошу, не надо, — взмолился Гарри. — Я и так ни с кем не могу это обсудить. Остальные и слышать этого не желают.

Ему удалось несколько раз сходить до Большого зала и библиотеки, просто чтобы увидеться с Роном, Гермионой и Джинни. Они всегда пытались быть сильными, но красные глаза и дрожащие голоса выдавали их с потрохами. Так что вести с ними подобные разговоры было невозможно.

Дафна отвела взгляд и дернула головой в некоем подобии кивка.

— Ладно.

— Ты как-то раз упоминала, что твой дядя работает юристом.

Она вновь посмотрела на него и нахмурилась.

— Да.

— У меня нет завещания. И я… Не могла бы ты мне с этим помочь? И как можно скорее?

— О, конечно. Завещание — в любом случае — полезная штука.

— Я, естественно, заплачу, — поспешил добавить Гарри, вдруг осознав, что его слова могли быть неверно поняты. Ведь Дафна рассказывала, что ее дядя был очень ему благодарен за спасение возлюбленного.

— В этом нет необходимости… — Что-то в лице Гарри, должно быть, заставило ее передумать и она кивнула. — Хорошо.

В итоге они пришли к соглашению, что Гарри подробно расскажет ей, что он хотел бы сделать со своим имуществом, она это запишет, а ее дядя составит бланк, который нужно будет лишь подписать с помощью заклинания, которое Дафна пообещала ему показать. Она поспешила в свою комнату за пером и пергаментом и через несколько минут уже вернулась обратно.

Список вышел совсем небольшим. Возможно, если бы у Гарри было больше времени, он бы тщательно все обдумал и сделал бы что-то по-другому. Постарался бы убедиться, что ничего и никого не упустил, но он слишком торопился успеть до возвращения Драко.

— Я не уверен, сколько именно золота в моем хранилище, — признался Гарри, — но я хочу, чтобы половина досталась моему крестнику, Тедди Люпину. А пока он не достигнет совершеннолетия, пусть его бабушка, Андромеда Тонкс, позаботиться о деньгах. — После этих слов Гарри даже испытал некое удовлетворение. Он все же нашел способ заставить Андромеду взять у него золото. Хотя, с другой стороны, Тедди терял своего крестного. Гарри мысленно извинился перед Ремусом. Он пытался. Видит Мерлин, он правда пытался. — Другую половину я хочу разделить надвое. Одну часть я отдам Рону и Гермионе. — Наверняка, они начнут спорить, что с этим делать, но правильное решение примут сообща. — А другую я хочу оставить Драко.

Перо в руках Дафны замерло. Она посмотрела на него, и на ее лице читалась боль.

— Есть вероятность, что эти деньги ему не понадобятся. Возможно, его еще не лишили наследства. И не будут. Да и… Я не уверена, что он примет их от тебя.

— Решение за ним. Он может делать с ними все, что захочет. Мне не хочется, чтобы он чувствовал себя беспомощным. Я не хочу, чтобы родители его шантажировали. — Именно этого Гарри боялся большего всего. Что после его смерти Драко сдастся, что ему станет все равно. Что он вернется к своим родителям и будет мучиться всю оставшуюся жизнь. Обучение целительству займет время, и Драко понадобится золото, чтобы его пройти, конечно, если он решит пойти этим путем.

Дафна шмыгнула носом и снова начала писать.

— У меня есть дом, — продолжил Гарри. — Дом номер двенадцать на площади Гриммо. Я хочу, чтобы он достался Молли Уизли. — Наверное, было жестоко обременять ее таким наследством, но она была, пожалуй, единственной, кто мог привести дом в порядок, а затем, возможно, продать. Это был подарок, перед получением которого нужно было немного потрудиться. И Молли, скорее всего, сам подарок был не нужен, но вот труд она любила. — Молнию я оставлю Джинни Уизли. — Она всерьез собиралась стать профессиональным игроком в квиддич. И хорошая метла ей будет как нельзя кстати. — А все остальное имущество, которое я мог забыть, пусть тоже перейдет Рону и Гермионе. — Например, мантия-невидимка. Они точно ее сберегут. Ребята займутся организацией его похорон, пороются в его вещах, посмотрят, что нужно выбросить, а что еще пригодится. Гарри верил, что им хватит сил, ведь они останутся друг у друга, и все у них будет хорошо. Жаль, конечно, что у него не осталось времени написать им всем письма. Ладно, может, и осталось, но ясно мыслить было уже слишком тяжело.

Последствия проклятия стали ощущаться по-другому — теперь болела не только нога, но и все тело. Гарри чувствовал себя слабым, мышцы, казалось, одеревенели, а движения замедлились, словно он уже наполовину отошел в мир иной. Все те зелья, что он принимал по утрам и вечерам, больше не помогали. Лишь обезболивающее сохраняло свое действие. Проясняло голову на несколько часов. Но слишком быстро выветривалось. Еще чуть-чуть, и оно тоже перестанет работать.

— Ладно, я все записала. Пойду, отправлю это дяде и попрошу, чтобы он принял твое завещание в работу вне очереди.

— Спасибо тебе, — с неподдельной благодарностью отозвался Гарри. Вряд ли кто-то еще мог сделать это для него, не разревевшись и не попытавшись отговорить. Хотя, было видно, что Дафна сдерживалась, ее глаза покраснели от непролитых слез.

Боже, она так сильно напоминала ему Драко. Не из-за внешности, хоть она и была блондинкой со светлой кожей, а потому, что ей так же, как и Драко была присуща надменность — все эти закатывания глаз и растягивание слов, — под которой скрывались испуг и растерянность. После всего произошедшего, она была сбита с толку и задавалась вопросом, каково теперь ее место в этом мире. Как бы Гарри хотелось увидеть, как все больше чистокровных решатся бросить вызов своим семьям и их обычаям, решив, что не желают появления очередного Волдеморта. Он думал, что сможет помочь им. Станет частью нового Министерства, нового руководства, которое не будет прятаться за бюрократией, не будет просиживать свои мягкие кресла, надеясь, что все проблемы исчезнут сами собой. Ему очень хотелось убедиться, что все действительно изменится. И Драко дарил ему надежду на это.

— Я ведь могу рассчитывать на то, что ты будешь время от времени заглядывать к нему? — спросил Гарри. — Мои друзья не оставят его, но мне кажется, что ему более комфортно с тобой, чем с ними.

Дафна кивнула, не сказав ни слова. Вид у нее был такой, словно она вот-вот расплачется.

— Ладно, давай поскорее отправим письмо, — добавил Гарри, дав ей понять, что она может уйти.

Девушка улыбнулась, встала и тут же сбежала.

Грустное зрелище: он довел до слез совершенно случайную слизеринскую девчонку. Все, что он мог вспомнить о ней, это то, как она смеялась, когда Панси его задирала.

Драко не заставил себя долго ждать, и Гарри вспомнил, как тот тоже смеялся над ним. Очкарик, шрамоголовый сиротка — вот как он любил его обзывать. А теперь Драко рядом, мимолетно целует его и смотрит так, словно Гарри само совершенство.

Взгляд Драко задержался на лице гриффиндорца, внимательно его изучая.

— Прошу, не начинай, — предупредил он, — но прибыл целитель Уорвик и хочет тебя осмотреть.

Гарри пришлось приложить немалые силы, чтобы не застонать и не начать жаловаться. Вставать и идти в больничное крыло было последним, чего ему хотелось, но Драко был так обеспокоен, что Гарри решил не усугублять ситуацию.

— Хорошо, — заставил он себя сказать.

Драко улыбнулся.

— Хочешь сначала поесть? Или сразу отправимся туда? Можем полететь на моей метле, если хочешь.

Есть совершенно не хотелось. Полет на метле звучал заманчиво, но Гарри хотел попробовать пройтись. У него слишком сильно все затекло.

Он не стал утруждаться переодеванием и просто накинул халат. Тот был темно-зеленого цвета, расшитый серебряными нитями, а на ощупь гладкий и мягкий. Для Гарри он был слишком вычурным, но все равно нравился ему. И не за свою изысканность, а потому что это был халат Драко. Пока Гарри и Драко медленно пробирались через гостиную, слизеринцы оглядывались на них и о чем-то шептались, но никто так и не подошел. Дорога до больничного крыла оказалась довольно долгой, и Гарри пожалел, что отказался от полета не метле. Зато обследование прошло быстро. Сказать Уорвику было нечего, по крайней мере, Гарри, но Драко шепотом попросил целителя задержаться еще ненадолго. Гарри понятия не имел, что Драко надеялся узнать, но предположил, что тот просто искал хоть какого-то утешения и надежды, которые Гарри ему дать не мог.

Гриффиндорец был бы не против вернуться в подземелья один или даже, возможно, принять зелье и поспать прямо здесь, в больничном крыле, чтобы Драко не пришлось бегать туда-сюда ради разговора с Уорвиком, но боль начинала усиливаться, и добраться до слизеринских комнат в одиночку Гарри никак не мог. Ему отчаянно захотелось поскорее вернуться в постель Драко, зарыться носом в его подушку и вдохнуть знакомый запах, прежде чем уснуть.

Так что в подземелья они вернулись вдвоем. Гарри выпил зелье и притворился, что оно мгновенно его вырубило. Хоть это было не так. Разве что на несколько секунд, пока Драко, уходя, не хлопнул дверью, отчего Гарри вздрогнул и больше не смог уснуть. Очевидно, зелье уже не работало так хорошо, как прежде. Что ж, хотя бы боль утихла и немного вернулся аппетит.

Гарри съел несколько ложек овсянки, которую принес Драко, и пошел в ванную, чтобы освежиться. Там он пробыл недолго, но когда вышел, то обнаружил у двери Дафну, на лице которой застыл испуг.

— О Господи, — выдохнула она. — Драко попросил присмотреть за тобой и сказал, что ты спишь.

Гарри не смог сдержать улыбки.

— Ты подумала, что я сбежал?

— Нет, но… — В ее взгляде читалась мольба. — Прошу, пускай тебе не станет хуже, пока я рядом. Он никогда мне этого не простит.

Гарри устало покачал головой.

— Целитель осматривал меня менее получаса назад. Если бы он считал, что мое время на исходе, мне бы не разрешили сюда вернуться. Так что можешь выдохнуть, в ближайшее время опасностей не предвидится. Кроме того, мне не может стать хуже, пока Драко нет рядом. Мне бы он этого тоже не простил. — Гарри подошел к кровати и сел. — Тебе не обязательно сидеть со мной, — добавил он. — Тебе же за это не платят.

Девушка тут же изменилась в лице, на нем застыла непроницаемая маска.

— Я… Это был грубо с твоей стороны.

Гарри задумался и понял, что она была права.

— Прости, — искренне извинился он. — Наверное, я просто не привык, чтобы слизеринцы были ко мне добры.

Она замешкалась, закусив губу, а затем качнула головой вбок.

— Как ты себя чувствуешь?

Казалось, что за этим вопросом стояло что-то большее. Как будто от ответа Гарри зависело то, как она поведет себя дальше.

— Вполне неплохо, — осторожно ответил он. Зелье еще не прекратило свое действие. Так что в запасе было около двух часов, прежде чем боль начнет возвращаться.

— Не хочешь ненадолго выйти в гостиную?

Гарри моргнул.

— В… — Он чуть было не спросил, имела ли она в виду гостиную Слизерина, но остановил себя. Ведь какую еще гостиную она могла иметь в виду? — Зачем?

Она пожала плечами.

— Чтобы отвлечься? Раз уж ты не спишь. И Драко здесь нет. Будет весело.

— Весело? — не удержался от сарказма Гарри. Драко всегда следил за тем, чтобы они не задерживались в гостиной, постоянно обеспокоенно оглядывая ее, держа свободную руку поближе к палочке, и все время напоминал Дафне запирать дверь на ночь.

— Конечно, — улыбнулась Дафна. — Там куча людей, которые хотели бы с тобой поговорить. Например, моя сестра.

— Это всего один человек, а не куча.

Она закатила глаза, снова напомнив Гарри о Драко.

— Другие тоже хотят. — Дафна улыбнулась. — Это немного странно. Гарри Поттер, живущий с нами в подземельях. Делящий постель с Драко Малфоем. — Она откашлялась. — Людям любопытно. Они заинтригованы. И совсем ничего не знают. Я же не рассказываю остальным все, что мне говорит Драко. Ну, сестре рассказываю. Они же не собираются устраивать тебе допрос. Просто… Хуже же не станет, правда? Пойдем поздороваемся.

Если кто-нибудь решит его проклясть, будет больно. Гарри был не в той форме, чтобы защищаться. Да и завязывать споры сил не было. Хотя, какое им до него дело? Ему конец, и все это знали. Дафна, казалось, считала, что никакой опасности нет, и ей это было важно. Гарри, конечно, не был уверен, почему. Но девушке явно нравилась идея сходить вместе с ним к остальным слизеринцам. А он был у нее в долгу. За завещание. За то, что она дарила Драко хоть капельку душевного спокойствия, присматривая за Гарри, пока тот не мог.

Не то чтобы Гарри боялся слизеринцев. Его больше беспокоила реакция Драко, если кто-нибудь попытается что-то предпринять. Лишний стресс, который никому не был нужен.

Ну что ж. Почему бы и нет? Так Гарри наверняка сможет ненадолго отвлечься.

— Ладно, пошли.

— Правда? — весьма удивилась Дафна.

— Конечно, — Гарри нахмурился, оглядев себя. — Как считаешь, мне стоит переодеться?

Он все еще был в пижаме Драко, завернутый в его же халат.

— Эм, нет. — Она быстро захлопала ресницами. — Это же не официальный прием.

Однако Гарри поспорил бы, у него было ощущение, что именно официальным приемом эта вылазка и была. Гостиная Слизерина всегда казалась ему большой, темной и холодной, но недавно он заметил, что еще в ней было довольно тихо, хоть она почти никогда не пустовала. Все слизеринцы делились на тесные группки, садились в свои кресла с высокими спинками и разговаривали так тихо, что расслышать их могли только те, кто был рядом. Эта атмосфера всегда напоминала Гарри поминки. Мерцающие факелы и зеленые отсветы только еще больше усугубляли ситуацию.

Как только Гарри и Дафна вошли в комнату, тихий рокот, разносившийся по гостиной, прекратился. В слух резко врезался глухой стук костыля, который отражался от каменного пола. Гарри так сильно на него опирался, что только теперь заметил, насколько же он привык ходить, опираясь на Драко. Дафна подставила ему плечо, и Гарри положил на него руку, но опереться так и не осмелился. Девушка казалась слишком хрупкой и маленькой.

Дафна подвела его к одному из четырех каминов, возле которого собралась небольшая группа студентов. Гарри узнал сестру Дафны, Асторию, и двух семикурсников, парня и девушку, вместе с которыми он ходил на общие занятия. Кроме них в компании были еще две девушки и парень, которого Гарри, смутно припомнил он, видел лишь мимоходом. Он никогда особо не заострял внимание на слизеринцах, за исключением Драко, конечно, и тех, кто крутился вокруг него.

Шестеро слизеринцев, казалось, замерли. Гарри поприветствовал их, и, хоть те все еще пялились на него с широко раскрытыми глазами, они тут же достали откуда-то еще два кресла с высокими спинками.

Какими же чертовски неудобными были эти кресла. Узкие и неглубокие, словно созданные для того, чтобы в них сидели прямо. Гарри и до всех этих ненастий совсем не любил держать осанку. Должно быть, он слишком отвлекся, ерзая и пытаясь устроиться поудобнее, потому что, когда он поднял глаза, количество слизеринцев выросло до дюжины. Гарри даже было засомневался, не начало ли у него двоиться в глазах, но новоприбывшие стояли, а не сидели.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Астория. Она сидела напротив. У нее была добрая улыбка, и говорила она не так надменно, как ее сестра, но в остальном они были очень похожи.

— Все хорошо, спасибо, — ответил Гарри, решив быть как можно вежливее.

— Даже несмотря на то, что Драко здесь нет? — уточнила одна из девушек. Она слегка сгорбилась, но тут же выпрямилась, когда Гарри взглянул на нее.

— Он… Э-э… Магия долга жизни исчерпала себя. У него больше не получается помогать мне справляться с болью.

Девушка отрывисто кивнула, но Гарри показалось, что ответ ее не удовлетворил.

— Я не понимаю, — вдруг заспорил один из семикурсников. — Разве тебе не было настолько больно, что даже зелья не помогали? Если раньше с этим справлялся Драко, а теперь нет, то почему тебе не больно?

Все тут же уставились на него. И Гарри вдруг понял, что Дафна, видимо, привела его сюда, чтобы он смог все им объяснить, потому что слизеринцы, похоже, донимали ее, а она не знала, что им сказать. Гриффиндорцы гораздо лучше были знакомы с его ситуацией и наверняка поделились своими знаниями с друзьями из Рейвенкло и Хаффлпаффа. Но слизеринцам, видимо, приходилось полагаться лишь на шепотки, которые они сумели подслушать.

Что ж, никаких секретов тут не было, за исключением, разве что, связи и душевного состояния Драко, из-за которого тот и попытался ее сформировать. Так что Гарри им все объяснил. О Круциатусе, временно сдерживавшем проклятие, о магии Драко, останавливавшей боль, о том, как оба эти эффекта прошли, и что теперь они лишь ждали новых симптомов.

Слизеринцы оказались замечательными слушателями, тихими и внимательными. Они подождали, пока Гарри закончит, и лишь потом начали задавать вопросы. Гарри отвечал терпеливо и с некоторой опаской, потому что не был уверен, отчего им так любопытно. Было ли это для них лишь очередной увлекательной историей, или они и впрямь переживали? Ответа на этот вопрос Гарри так и не смог прочесть на их лицах, но, испугавшись жалости, решительно добавил: — Целитель Уорвик полон надежд.

— Эмерсон Уорвик? — спросил один из младшекурсников, появившийся словно из ниоткуда. Гарри кивнул, и мальчишка толкнул локтем другого парня, стоявшего рядом с ним, и сказал: — Я же говорил тебе, что это он.

Поняв, что Уорвик, похоже, произвел на них впечатление, Гарри просто не смог ничего с собой поделать и сказал:

— По словам целителя Уорвика, у Драко необычайный талант к целительству. Он сказал, что именно поэтому тот так хорошо сумел помочь с болью, вызванной Круциатусом.

По тону Гарри было слышно, как он хвастался.

— Правда? — удивилась Дафна. — Драко мне этого не рассказывал.

— Ну, он был занят, — стушевался Гарри. По правде говоря, он так и не понял, что Драко чувствовал по этому поводу. Казалось, он удивился и обрадовался заявлениям Уорвика, но трудно было сказать, интересовала ли его эта сфера. Данная профессия влекла за собой нелегкий путь. Столько учебы, и все равно ты будешь постоянно рядом с больными и умирающими.

— А ты знаешь, что он был слизеринцем? — спросила его девушка, очевидно имея в виду Уорвика.

— Знаю. — Слизнорт как-то раз упомянул об этом. В его голосе звучала та же гордость, что и у этой девушки.

— А Драко может тебя вылечить? — уточнила она. — В этом ведь заключается ваш план?

Это был довольно наивный и глупый вопрос, но никто не стал ей на это указывать. Казалось, все ждали ответа от Гарри. Так вот на что они надеялись? На то, что кто-то из них спасет Гарри Поттера? Не Уорвик, ведь этого было бы недостаточно, а один из их сверстников. Тот, кто был в эпицентре всей этой заварушки с Пожирателями Смерти, а затем стал выше всего этого. Гарри было жаль разочаровывать их, но от Драко ничего не зависело. Было несправедливо возлагать на него такие надежды.

— Проклятие… — начал Гарри, но тут же осекся, попытавшись найти нужные слова. — Мне требуется целая команда целителей и разрушителей проклятий. И Драко часть этой команды. Он уже помог больше, чем кто-либо другой.

Гарри не мог сказать, разочаровало их это или ободрило, но больше никто не смог задать ему вопросы, потому что в гостиную вошел Драко, и все напряглись. Как ни странно, Драко даже не взглянул на них, целеустремленно прошагав мимо, но затем, должно быть, что-то почувствовал, потому что искоса взглянул. Гарри ухмыльнулся, когда их взгляды пересеклись.

Драко развернулся и направился прямо к Гарри, глядя так, словно был способен убить одним лишь взглядом. Гарри решительно стиснул челюсти, чтобы не засмеяться. Зря старался, потому что, когда Драко подошел к нему и спросил:

— Что здесь происходит?

Несколько студентов в страхе отошли, а мальчик, сидевший справа от Гарри, даже вскочил с кресла.

Драко впился взглядом именно в Дафну.

Гарри усмехнулся.

— Я не мог уснуть. Подумал, что мне не помешало бы отвлечься, поздороваться со всеми.

Драко чуть изменился в лице. Он перевел взгляд с Гарри на слизеринцев. Дафна молчала, явно довольная тем, что Гарри взял вину на себя.

— Можешь сесть здесь, если хочешь, — предложил мальчик, недавно соскочивший со своего кресла. Гарри подумал, что это было довольно храбро с его стороны.

— Все в порядке, — коротко ответил Драко, вцепившись в спинку кресла, на котором сидел Гарри. Вся отвага тут же покинула бедного парня, и он отошел.

Хоть все явно боялись Драко, у Гарри было чувство, что они очень хотели, чтобы тот остался и посидел вместе с ними. Но весь вид Драко кричал о том, как ему было некомфортно, поэтому Гарри решил, что было бы несправедливо заставлять его задерживаться.

— Мне, наверное, пора прилечь, — подал он голос, сделав вид, что не заметил, как расстроились слизеринцы.

Под гул прощаний Гарри встал, взял Драко за руку, и они пошли в сторону спальни. Гриффиндорец так и молчал, пока Драко не закрыл за ними дверь.

— Им правда хотелось с тобой поговорить, — с легким укором пожурил он слизеринца.

Драко усмехнулся.

— Что, правда? Теперь? А ты в курсе, что они только и делали, что шептались о том, как я сплю с тобой из чувства благодарности?

Гарри рассмеялся, но быстро остановился, увидев свирепый взгляд Драко.

— Серьезно? Именно эти слизеринцы или те, что испепеляют меня взглядом из-за углов?

— Я… Я не знаю, — признался Драко.

— Потому что эта компания показалась мне довольно очаровательной.

— Они очарованы тобой.

— Нет, тобой.

Драко нахмурился.

— Ты предвзят, — заключил он.

— Еще бы, — Гарри улыбнулся. — Но это не значит, что я неправ.

Драко подошел и обнял его за талию.

— Что за внезапный интерес к слизеринцам?

Гарри задумался.

— Ну, это твой факультет. Ты же приложил усилия и подружился с моими сокурсниками. Я подумал, что должен поступить так же.

Драко покачал головой, улыбнувшись.

— Так не считается. Эти ребята — легкая добыча, кучка юнцов. Если ты собираешься постараться, то тебе следует подружиться с Бейзом и Панси.

— Вызов принят, — легко согласился Гарри. — Просто приведи их сюда. И увидишь, как легко я их очарую.

Улыбка Драко тут же погасла.

— Ага. Да, конечно, я пошлю им сову.

Гарри постарался не реагировать на внезапную смену настроения Драко. Было нетрудно догадаться, что стало ее причиной. Вряд ли у них было время, чтобы отправлять сов и заводить новых друзей. А может, Уорвик сказал Драко что-то еще — Гарри не хотелось спрашивать. Какой смысл?

— Знаешь что? — вместо этого сказал Гарри. — Думаю, мне стоит прилечь.

Драко чмокнул его и кивнул:

— Хорошо.

Но уснуть Гарри так и не смог. Он лежал на боку, положив голову на подушку, и наблюдал, как Драко кружил по комнате, распаковывая сумку, которую принес из Башни и бросил в сторону, потому что им нужно было встретиться с Уорвиком. Драко заметил, что Гарри не спал, и принялся развлекать его, болтая, пока готовил ему сменную одежду на утро. Он то и дело кидал фразочки по типу: «Эта майка выглядит потеплее», или «Мне больше нравится, когда ты носишь этот цвет», или «Магглам что, и впрямь так нравится, когда одежда сидит в облипку?». А затем безуспешно попытался уговорить Гарри поесть, после чего наложил на еду чары, чтобы та осталась теплой и свежей, если Гарри вдруг передумает.

— А еще я принес твой шампунь, — вспомнил Драко, достав его из сумки самым последним. — Мне его Джинни дала, — фыркнул он. — Она сказала, что без него не обойтись, иначе твои волосы сойдут с ума и превратятся в гнездо. Не уверен, куда еще хуже, но меня это напугало. — Он ухмыльнулся, рассматривая флакон. — Похоже, ты свел ее с ума. То одежду тебе выбирает, то средства гигиены. Хотя, знаешь, меня это даже не бесит. Так, по крайней мере, у тебя появилось хоть что-то хорошее. Этот шампунь чудесно пахнет. И он очень дорогой. Я даже удивлен, что ты решил так потратиться.

— Я люблю тебя, — сказал Гарри. Это осознание настигло его резко: взрыв эмоций, вызванный непрекращающейся болтовней Драко, его отчаянным желанием спрятаться за маской храбрости, которую он решительно натянул, лишь бы Гарри почувствовал себя лучше. Чувство поразило его в самое сердце. Ему следовало сказать это еще вчера, после того, как Драко признался ему, но тогда Гарри не мог думать о себе, он думал лишь о чувствах Драко.

Драко замер. Он словно хотел что-то сказать, но не мог произнести и слова. Сжимая флакон с шампунем, он все же сказал:

— Мне надо отнести его на место.

И скрылся в ванной, вскоре после чего Гарри услышал, как заработал душ.

Зря Гарри это сказал. Момент выдался неподходящий. Это было слишком внезапно. Или дело было не в моменте. Может, Драко и вовсе не хотел этого слышать. Какой в этом был смысл? Гарри нечего было предложить, кроме самих слов. И этими самыми словами он только лишний раз напомнил Драко о том, что тот вот-вот потеряет. Драко и так, казалось, постоянно был готов разрыдаться и изо всех сил старался не поддаваться отчаянию. А Гарри взял и свел все его усилия на нет.

Нога запульсировала. А ведь он совсем недавно принял зелье. Гарри, конечно, мог бы и потерпеть какое-то время, но как только боль усиливалась и распространялась, требовалась вечность, прежде чем зелье начинало действовать. Гарри потянулся за флаконом и сделал маленький глоток. Раньше Помфри давала ему бутыльки, которые были зачарованы на то, чтобы он не мог пить из них чаще, чем раз в сутки. Но в этот раз никто не стал накладывать никаких чар. Все и так знали, что в этом больше не было никакого смысла.

Зелье навело сонливость, но Гарри так и не мог уснуть. Ну, хотя бы пульсация прекратилась.

Когда Драко вернулся, Гарри сделал вид, что спит, но как только тот лег рядом и обнял его, Гарри решил больше не притворяться. Он повернулся к Драко лицом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Драко.

— Довольно хорошо. — Гарри даже не соврал. Ему не было больно, и Драко был рядом. Какие бы эмоции ни захлестнули слизеринца ранее, казалось, они исчезли. Гарри посмотрел на розовые губы, которые были так близко, и поцеловал их. Если бы он только мог заморозить этот момент и остаться в нем навечно.

Он усмехнулся, когда знакомый запах достиг его ноздрей.

— Ты помыл голову моим шампунем.

Драко смущенно улыбнулся.

— Я не мог не испробовать эту могущественную магию, что даже твои волосы заставляет быть такими мягкими.

Гарри провел пальцами по волосам Драко. Они были приятными на ощупь, словно шелк.

— Никогда бы не подумал, что мы сможем пользоваться одним и тем же шампунем.

— Знаешь, — Драко перешел на шепот, — если я перестаю стараться и сушу волосы без должной аккуратности, то они становятся немного растрепанными.

— Да ну, нет, — выдохнул Гарри. Похоже, Драко решил поделиться с ним этим большим секретом.

— Да. Они начинают виться и местами топорщиться. И не смей никому рассказывать об этом, — серьезно добавил он.

— Даже и не думал. Мы не можем позволить себе оба ходить с растрепанными волосами. Иначе как люди смогут нас отличать?

— Вот именно, — усмехнулся Драко. — Надеюсь, у меня никогда не сядет зрение. Ведь если мне придется носить очки, то люди начнут принимать нас за близнецов.

Они рассмеялись, а затем принялись целоваться, медленно и нежно, пока Драко не разошелся, прижав Гарри к подушке и углубив поцелуй. Забавно, магия полностью исчезла, но волны удовольствия, которые то и дело пробегали по телу Гарри, остались. В них больше не было магии, и интенсивность схлынула, но они все же были. Остался лишь Драко и его прикосновения и поцелуи, такие же восхитительные, как и всегда. И Гарри казалось, что он по-прежнему мог чувствовать эмоции Драко. Никакой ошибки быть не могло — Драко жаждал его. То, с какой осторожностью он старался не задевать больную ногу Гарри, с какой жадностью целовал его, не в состоянии оторваться от темных волос — все говорило о его желании. Гарри совсем не скучал по магии долга жизни. Ему не о чем было жалеть, пока он держал Драко в своих объятиях.

— Ты… — попытался заговорить Драко, одновременно с этим продолжив его целовать. — Ты принял зелье? Хочешь спать? Устал? Как ты себя чувствуешь?

— Я не хочу спать.

Гарри был немного сонным и уставшим, но говорить об этом Драко ему не хотелось, потому что тот явно чего-то хотел.

— Я подумал, может, ты… — Драко поднял голову, чтобы посмотреть на него, его щеки заалели, и он не смог произнести ни слова.

Не дождавшись продолжения, Гарри решил подбодрить его:

— Да?

— Эм-м… — Драко наклонился и поцеловал Гарри в шею. Или это была попытка спрятать лицо. Потому что, когда Драко продолжил, Гарри едва смог его расслышать. — Может, ты, эм-м… Может, ты поласкаешь меня пальцами?

На одно мгновение Гарри растерялся, а затем до него дошло. Всю сонливость тотчас же как рукой сняло.

— Да. Да, конечно, — выдохнул он. О, ему давно следовало самому это предложить. Ему же понравилось, как вчера Драко проделал с ним то же самое. — Где… — Он огляделся, пытаясь вспомнить, куда Драко положил тот маленький пузырек со смазкой.

Драко немного перекатился, достал его из ящика прикроватной тумбочки и вложил Гарри в руку. Его лицо уже полностью залилось краской. Не понимая, почему Драко так сильно смущался, Гарри притянул его обратно и уложил точно так же, как тот лежал до этого — полулежа на нем, уткнувшись лицом в подушку рядом с его головой.

Переняв нервозность Драко на себя, Гарри решил не торопиться. Он начал поглаживать Драко по спине, целовать его в висок, ухо, пытаясь не пропустить каждый дюйм его тела, до которого он мог дотянуться, прежде чем опустил руку чуть ниже, скользнув под пижамные штаны и коснувшись теплой и гладкой кожи. Драко слегка поежился и приспустил брюки, по-прежнему не глядя на Гарри.

Когда Гарри схватил и сжал его задницу, слегка раздвинув ягодицы, у Драко перехватило дыхание. Гарри замер, стараясь унять дикое желание подразнить. Он еще шире раздвинул ягодицы Драко и остановился, на случай если тому не понравится. Вместо этого Драко задрожал от нетерпения, Гарри слышал его прерывистое дыхание, и желание подразнить ушло. Он провел кончиками пальцев по светлой коже, не глядя, на ощупь, слегка неловко, а затем, скользнув вниз, добрался до тугого колечка. Драко ахнул ему в ухо.

Гарри очень бы хотелось видеть то, что он делал, да и поза была слегка неудобной, но Драко, извивающийся и дрожащий в его руках только от легких прикосновений кончиков пальцев, с лихвой все это компенсировал. Как только Гарри медленно ввел один палец внутрь, дыхание Драко тут же стало более тяжелым. Все тело Драко напряглось, Гарри даже показалось, что ничего не получится, и он испугался, что причинит ему боль. Но понемногу Драко расслабился, и движения Гарри стали смелее, он начал проникать все глубже и резче. Драко слегка приподнял голову и уткнулся губами в ухо Гарри. Каждый тихий «Ах!», вырывавшийся из бледного горла на выдохе, устремлялся прямо к члену Гарри, заставляя его возбуждаться и еще быстрее двигать пальцами, преодолевая любые попытки сопротивления, которые пыталось оказать тело Драко. Гриффиндорец даже перестал обращать внимание на весьма неудачный угол, из-за которого ему приходилось слишком сильно напрягать руку.

Изо рта Драко стали вырываться «черт» и «да», которые все больше становились похожи на всхлипы, и Гарри еще сильнее ускорил темп, толкаясь так глубоко, как только мог, давно сбившись с ритма, но радуясь тому, что мог сделать для Драко хотя бы это.

— Подожди, — внезапно выдохнул Драко, и Гарри замер.

— Прости, — тут же извинился он, позволив пальцам выскользнуть наружу с влажным звуком, который заставил его покраснеть. Гарри испугался, что зашел слишком далеко и причинил боль. — Тебе…

Вскинув голову, Драко взглянул на него, и Гарри умолк. На лице Драко не было упрека. Он весь взмок, раскраснелся, а в потемневших глазах плескалась страсть.

— Я хочу… — начал Драко, но не закончил. Он заерзал, и Гарри, смущенный, но весьма заинтригованный, принялся ждать, пока Драко разделся и отбросил одеяло в сторону.

Никаких сомнений не осталось — Драко, полностью обнаженный, потянулся за смазкой и оседлал Гарри. Больное бедро протестующе запульсировало, но Драко крепкой хваткой взялся за член Гарри и начал поглаживать его, отчего тому пришлось изо всех сил постараться не кончить прямо тогда, прежде чем Драко сделал бы то, что хотел, то, от чего он вчера, покраснев, отказался. Слизеринец больше не выглядел смущенным, в нем пылали нетерпение и решимость. Он слегка качнулся наверх и, заведя руку назад, пристроил головку члена Гарри к своему входу.

Гарри затаил дыхание, почувствовав, как Драко начал медленно на него насаживаться. Бледное лицо исказилось, словно от боли, и руки Гарри тут же метнулись к заднице Драко, чтобы притормозить его, пока тот из-за своего рвения не успел навредить себе. Протяжный стон эхом отозвался в ушах Гарри, когда тело Драко крепко сжалось вокруг его члена. Это было невыносимо, Драко был таким узким, что это почти причиняло боль, но Гарри хотелось большего, ему хотелось приподняться и войти полностью. Но он не стал так делать, вместо этого попытавшись заставить Драко двигаться медленнее. И Драко поддался, первые несколько дюймов его движения стали более плавными, он сжал плечи Гарри в своих ладонях, покачивая бедрами, но затем с силой вдавил его в матрас, и Гарри ахнул. До вчерашнего дня он был уверен, что ничто и никогда не сможет превзойти дикие оргазмы, которые дарила ему магия Драко, но как только тот вошел в него, заполнив собой полностью, так, что Гарри почувствовал себя словно распятым, беспомощным перед сводящим с ума, нарастающим удовольствием, он понял — вот с этим ничто и никогда больше не сможет сравниться. Но то, что происходило сейчас, оказалось совсем иным удовольствием. Гарри чувствовал, как глубоко он был внутри Драко, видел, как расслаблялось его лицо, когда тот медленно вдыхал и выдыхал, слегка прикрыв глаза, он ощущал невероятный жар, исходящий от гибкого тела, которое обволакивало его член. Гарри разрывался между сожалением от того, что не делал этого раньше, лишив себя такого наслаждения, и радостью, что в итоге все это привело его к этому самому моменту, в котором он делал это впервые именно с Драко.

Драко снова начал медленно покачивать бедрами, то приподнимаясь, то опускаясь обратно, еще крепче впившись в плечи Гарри. Но, несмотря на все те невероятные и фантастические ощущения, что Гарри испытывал, он никак не мог отделаться от ощущения, что у него украли нечто важное, лишили шанса доставить удовольствие Драко, оставив просто лежать, позволяя тому снова все делать самому. Это было несправедливо. Драко заслуживал получить шанс испытать…

— Подожди, ты что делаешь? — удивился Драко, когда Гарри приподнялся, даже не успев это осознать. Но, как только до него дошло, он тут же принял решение действовать. Стиснув зубы от боли, которая наверняка вот-вот должна была прийти, Гарри обхватил Драко руками и попытался перевернуться. Это было нелегко: слизеринец сопротивлялся и без остановки повторял: «Твоя нога, твоя нога». Член выскользнул, но Гарри удалось все же оказаться сверху и лечь прямо между разведенных бедер Драко. Нога нещадно пульсировала.

— К черту эту дурацкую ногу, — выругался Гарри, глядя вниз на обеспокоенное лицо Драко. Наклонившись, он поцеловал нежные розовые губы, а рукой спустился ниже, обхватив член и приставив его ко входу.

Как только Гарри вошел, медленно, но решительно, Драко тут же оставил свои возмущения. Застонав, он поднял ноги выше и позволил Гарри проникнуть глубже.

— Да, — выдохнул он. — Так…

— Идеально, — закончил за него Гарри. — Ты идеален. В тебе так хорошо.

Драко вздрогнул.

О, похоже, ему понравилось. Понравилось, как Гарри сделал ему комплимент. Ну, естественно, он ведь изголодался по утешению и похвале. Гарри знал это. Он начал двигаться, осторожно и медленно. Нога болела, но ему до этого не было никакого дела — он вытерпит. Вспомнив, как было приятно, когда Драко делал для него то же самое, Гарри ускорился. Неумолимо, глубоко вколачиваясь, он толкался внутрь и медленно выходил обратно. Нашептывал слова, которые так хотел услышать Драко. Говорил ему, какой он тугой, как в нем хорошо, как он красив, нетерпелив и открыт, и насколько идеально они друг другу подходят. Все это довело Драко до исступления. Он схватил Гарри за задницу, провел ладонями по спине и запустил пальцы в темные волосы, отчаянно пытаясь прижаться еще ближе. Их губы сомкнулись, дыхание сбилось, и Гарри почувствовал, как рука Драко скользнула между их телами и обхватила потяжелевший член.

— Постой. — Гарри схватил Драко и отдернул его руку, чтобы остановить. Ногу пронзила боль, и он слишком сильно вдавил тонкое запястье в подушку над головой Драко. Гарри хотел лишь, чтобы Драко не торопился, но тот вскрикнул: «Черт!», — и Гарри поспешно отпустил его.

— Прости, — с горечью выдохнул он.

— Нет, нет, нет, — тут же запротестовал Драко, широко распахнув глаза. — Сделай так еще раз.

На осознание сказанного Гарри потребовалась секунда, и, как только до него дошло, по телу прошла волна возбуждения. Просьба Драко привела его в экстаз. Он схватил тонкое запястье и вжал в подушку, повторив все то же самое со вторым, крепко впившись пальцами в нежную кожу. Драко смотрел на него широко раскрытыми глазами, согнув ноги еще сильнее и обвив ими талию Гарри, сжав ее, словно в длинные, тонкие тиски.

Словно в бреду от боли и бездумной капитуляции Драко, Гарри дернул бедрами, сам не сумев понять, откуда взялась сила. Хотя нет, он знал. Ее источником было выражение, застывшее на бледном лице. Драко отдался ему полностью, погрузившись в свои ощущения, его веки отяжелели, но взгляд все равно твердо впивался в Гарри.

Сумел бы Драко кончить лишь от того, как Гарри вбивался в него? А сам Гарри? Боль нарастала, но Гарри все продолжал толкаться, полный решимости довести дело до конца, сжимая запястья Драко, шепча ему на ухо нежные слова о том, как ему хорошо, как в Драко узко, как тот красив и страстен, едва осознавая все то, что говорил. Драко, по-видимому, и сам все это видел, так как из раза в раз соглашался со всем, что Гарри ему говорил, задыхаясь и дрожа. Гарри потерял всякое ощущение времени. Он не мог сказать, закончилось ли все быстро или длилось вечно, но когда Драко вскрикнул и крепко сжался вокруг его члена, мир Гарри расплылся, и все остальное потеряло значение. Боль оказалась забыта, на Гарри накатил оргазм, перед глазами вспыхнули искры, голова закружилась от невиданного ранее удовольствия, и он кончил глубоко внутрь Драко, пока тот подбадривал его вскриками: «Да, да, о Боже».

Гарри так хотелось поблагодарить Драко за то, что тот позволил ему сделать это, за то, что тот показал ему свои желания, и Гарри смог их осуществить. Видимо, он и вправду сказал это вслух, потому что Драко снова ахнул и впился жесткими пальцами ему в волосы.

Реальность накатила удушающей волной. Как только удовольствие стихло, ногу пронзило невероятной по силе болью. Гарри едва сумел высвободиться из объятий и рухнуть рядом. Похоже, он застонал, и на его лице отразились мучения, потому что Драко мгновенно вскочил и протянул зелье.

— Выпей. Давай, — настойчиво приказал он.

— Все хорошо, — попытался успокоить его Гарри, но глоток все же сделал.

— Не лги мне, — рассердился Драко, взмахнув палочкой, чтобы навести порядок, после чего лег и обнял Гарри.

— Я не вру, — заупрямился гриффиндорец, хоть и было больно. Драко принялся растирать ему бедро, но это не помогало. — Мне не просто хорошо, а даже лучше, — честно признался Гарри. Оно того стоило, в этом Поттер не сомневался.

— Это было… — Драко, казалось, пытался подыскать нужные слова. — Очень глупо с твоей стороны.

Он явно не это хотел сказать, Гарри понял это по его взгляду. Да, конечно, Драко, беспокоился, но в глубине души был потрясен. Сладкий поцелуй, который тот подарил ему, был пропитан благодарностью, сочащейся нежностью и любовью, и Гарри улыбнулся, отбросив боль.

— Я ни о чем не жалею, — заверил Гарри. И это была чистая правда.

Драко пристально посмотрел на него.

— Я тоже. И я хочу, чтобы ты это знал.

Гарри знал, что речь шла не только о том, что они только что сделали. Драко имел в виду все последние несколько месяцев. Он говорил о том, что не жалел о своем решении дать им шанс, невзирая на риск. Гарри стало спокойнее. Возможно, когда-нибудь в будущем Драко все же пожалеет об этом. Ему станет горько от того, что он не избавил себя от ненужных страданий. А, может, и нет. Вдруг Гарри останется приятным воспоминанием, надеждой на лучшее будущее. И Драко найдет кого-то, кто по-настоящему полюбит его и сделает счастливым. Быть может, теперь он хотя бы узнал, что соглашаться на меньшее нельзя. Ведь так?

Сон со страшной силой пытался овладеть Гарри. Сколько он выпил зелья? Двойную, тройную дозу? Разум начал ускользать от него. Он изо всех сил пытался открыть глаза.

— Вот, чего я хочу для тебя. Чтобы ты делал выбор, о котором не пожалеешь. Надеюсь, я все не испортил.

— Нет, нет, — успокоил его Драко, нежно поцеловав. — Ты ничего не испортил.

Возможно, он сказал что-то еще — Гарри не знал. Он уснул.

* * *

Драко очнулся посреди ночи от звука откупорившегося флакона с зельем. Он решил не показывать, что проснулся. Гарри всегда смущался, когда принимал лекарство, будто тем самым признавал неудачу, принимая его слишком часто. Мгновение спустя Гарри лег обратно, крепко прижавшись к спине Драко, обвив рукой торс и положив ладонь на плоский живот.

На Драко накатила невыносимая печаль. Он сказал Гарри, что ни о чем не жалел, и это правда было так. Помощь Гарри с болью, решение быть с ним — это было лучшее, что Драко делал в своей жизни. Но какое это имело значение, когда помимо этого была куча других вещей, о которых он сожалел? Если бы только он стал другом Гарри еще тогда, в самом начале их учебы, он смог бы предотвратить это все. Он все свои силы положил бы на то, чтобы за ним присматривать. Узнал бы, как Гарри то и дело всем врал, пытаясь убедить, что с ним было все в порядке. Драко стал бы его утешением в моменты, когда гриффиндорцу приходилось бы туго, и он ни на секунду не оставлял бы его один на один с этим отчаянием.

Хотя к чему были все эти сожаления? Лишь причудливые мечты наяву, вот и все. Сродни желанию стереть Пакстона из своей памяти, чтобы Гарри стал для него единственным. Только теперь Драко понимал, насколько жалким и опустошенным заставляли его чувствовать себя встречи с Пакстоном, насколько неприятно было заниматься сексом с тем, кто его не уважал, кому было плевать на его желания. Родителям каким-то образом удалось его убедить в том, что он никогда не сможет найти любовь, что ему останется лишь секс с мужчинами на стороне, призванный лишь удовлетворить его порочные потребности. А любовь была уделом слабаков. И эта ложь жила в его мозгу, а Драко даже ни разу не попытался усомниться в ее правдивости.

«Имей в виду, Драко», — однажды сказал ему отец, найдя стопку страниц, вырванных из «Ведьмополитена». — «Никто и никогда не будет любить тебя больше, чем твоя семья, больше, чем твои родители, больше, чем твои дети. Жена будет любить тебя лишь за то, что ты сможешь дать ей богатство и комфорт, за восхищение и зависть, которые вызывает фамилия Малфоев. Тебе нечего будет предложить другому мужчине, кроме игр в завоевание и капитуляцию. Если тебе так необходимо играть в эти игры, если есть такое желание, то ты должен осознавать все риски. Для них это тоже будет лишь игра. Им нельзя доверять. Ты не можешь позволить себе привязаться к игрушке. Иначе сам станешь ею».

Как забавно, что ему это говорили собственные родители, которые всю жизнь только и делали, что вели игры. Легкомысленные, опасные, в награду за которые были обещаны влияние и власть. Любили ли они когда-нибудь друг друга по-настоящему? Драко задавался этим вопросом и раньше. Или им просто нравилась мысль, что из этой игры они вышли победителями? Богатство и комфорт, восхищение и зависть, и наследник, который должен был все это оправдать. Оправдать, чтобы они смогли состроить из себя мучеников, отрицая свой эгоизм. Благодарный наследник — вот главная цель. А иначе бы все развалилось.

Так много лжи, и Драко верил в нее. А почему бы и нет? Если бы не Волдеморт, его никогда бы не тронули сомнения. Если бы не Гарри, он никогда бы ее не раскусил. И вот он здесь, в шаге от того, чтобы потерять то, чего даже и не подумал бы, что так сильно хотел. Он и вообразить не мог, что можно чего-то так сильно желать.

Крупицы надежды, что оставались у Драко, таяли на глазах. Уорвик пытался убедить его, что еще не все потеряно, но Драко все же удалось вытянуть у него хотя бы приблизительные прогнозы. Проклятие прогрессировало, а они до сих пор не знали, что в конце концов оно сделает с Гарри. У гриффиндорца оставались считанные дни: два, может быть, три. Они больше не могли здесь оставаться. Им придется отправиться в Мунго. Драко все еще не сказал об этом Гарри. Он просто не мог этого сделать, хоть и пообещал Уорвику, что расскажет сам, отказавшись от его предложения взять эту неприятную обязанность на себя.

И вот теперь, глубокой ночью, он об этом жалел. Драко совершенно не был готов. Он не знал, как справиться. Со всем этим.

Что с ним станет?

Драко вспомнил о планах, которые строил летом. Ладно, планами это назвать было нельзя, — просто кучка мрачных мыслей, которые преследовали его, пока он не мог заснуть. Он был так зол. Вся их прежняя жизнь развалилась, мать делала вид, что ничего не произошло, а отец вел себя так, словно лишение волшебной палочки оказалось худшим, что ему довелось пережить.

В гневе Драко представлял, как признается им, что не станет жениться и заводить детей. И что тогда? Неужели отец и вправду изгнал бы его? Драко точно знал, что скажет, если отец попытается сорвать его изумруд с древа Малфоев. Он скажет ему, что все равно найдет способ попасть в семейное хранилище. И пусть проклятие убьет его. Тогда он останется там навечно, точно так же, как и двое воров, находящихся там уже несколько веков, ведь избавиться от них невозможно. Эта угроза была единственным козырем в его рукаве. Отцу наверняка пришлось бы хорошенько задуматься, прежде чем претворить свой план в жизнь. Ведь всякий раз, как ему нужно было бы снять деньги, он видел бы тело собственного сына.

Но Драко притворялся, когда считал, что отец мог испугаться этой угрозы. На самом деле, это даже могло сыграть ему на руку. Мгновенная смерть, и никаких проблем, никакой грязи. Даже поэтично. Для всего остального мира Драко просто исчез бы. Но насколько шикарна оказалась бы его гробница. Последний Малфой, погребенный вместе с фамильным золотом.

От одной только мысли Драко стало больно. Он не хотел исчезать.

Уорвик показал ему несколько заклинаний, которые призваны были оказать первую помощь на случай, если симптомы проявятся, когда они с Гарри будут одни. Драко мало что мог сделать парочкой быстрых заклинаний, важнее было как можно скорее доставить Гарри в больничное крыло, но в зависимости от симптомов, был шанс, что он мог помочь хотя бы немного. Чар было несколько, но Драко поразился, как легко и естественно они ему дались. Он чувствовал их магию, и от этого становилось радостно. Он и раньше применял исцеляющие чары, но никогда не испытывал ничего подобного. Это было ново. И захватывающе. Уорвик тоже пришел в восторг, впечатленный его способностями. Но теперь Драко разрывало чувство вины. Как могло случиться, что, пока Гарри умирал, для Драко вселенная припасла столь огромный подарок? И какие низменные, эгоистичные побуждения заставляли его находить удовольствие в этой магии в такое время? Драко гложило не просто чувство вины, это был страх. Могло ли случиться так, что без Гарри его снова затянет в бездну? Что он сорвется и все бросит? Вернется к своим темным планам. Сама мысль об этом ужасала его. Он не хотел возвращаться к прежней жизни. Ему было интересно, чего бы ему удалось достичь с этим новым даром. Но как он мог принять его, если казалось, что ценой была назначена жизнь Гарри?

На следующий день Гарри выпил почти весь флакон обезболивающего зелья. Поэтому в понедельник утром он проснулся с улыбкой до ушей, полный идей и планов, явно сведенный с ума дурманящим варевом. Ему хотелось отправиться в башню Гриффиндора, навестить Хагрида, посидеть у озера. Но между строк читалось — это было прощание. Поэтому Драко лишь улыбнулся и приказал Гарри ждать в их комнате, пока он все устроит. И вот после он, наконец, скажет Гарри, что им пора было в больницу Святого Мунго.

Драко снова попросил Дафну присмотреть за Гарри, ведь он собирался отправиться на кухню за завтраком, а затем сходить до гриффиндорской башни за Молнией. По возвращении он обнаружил ее выходящей из их спальни со свитком в руке.

Что-то тут было не так. Вряд ли это могло быть домашнее задание, да и вид у девушки был весьма виноватый. Поэтому, когда Дафна прошла мимо, Драко выхватил свиток из ее рук.

— Драко, остановись, — взмолилась она, когда он попытался его развернуть. Но у него ничего не получилось, хоть на бумаге и не было печати.

— Почему не получается? — раздраженно спросил он. Должен же быть какой-то способ открыть документ. Драко потянулся за палочкой, и Дафна, воспользовавшись моментом, выхватила свиток обратно.

— Ты не сможешь его открыть. Пока что. До тех пор, пока… — она отвела взгляд.

Драко внезапно вспомнил, что однажды уже видел подобный свиток. Он не открывался, пока был жив человек, который его зачаровал. Он уставился на Дафну.

— Мой дядя — юрист, — сказала она. — Разве я об этом не упоминала? Я рассказала об этом Гарри.

У Драко скрутило живот.

— Это его завещание? Он составил завещание?

— И это очень разумно с его стороны. Всего лишь мера предосторожности. У него есть крестник, о котором ему хотелось бы позаботиться. И друзья, и Уизли, которым есть, что оставить. И… В общем, я его понимаю.

Было что-то в том, как она замешкалась и рьяно пыталась защитить свиток, и Драко понял…

— И я. Он хочет и мне что-то оставить. Потому что я сказал ему, что мне не нужно золото отца. — Вот о чем беспокоился Гарри. Он хотел убедиться, что Драко получит шанс, которого так хотел. Прожить жизнь так, как он себе представлял. Это было своего рода форой, которую Гарри ему дарил. Но Драко для этого не нужны были его деньги — ему нужен был Гарри. Без Гарри все это не имело смысла. — Я не хочу, — сказал он и попытался выхватить свиток.

Дафна отступила на шаг назад.

— Это не имеет значения, — резко одернула она Драко. — Такова его воля. У тебя нет права голоса. Можешь сделать с наследством все, что захочешь, но это его решение. — Она на мгновение закрыла глаза. — Драко, тебе восемнадцать. У тебя вся жизнь впереди. И он хочет, чтобы ты двигался дальше.

Драко не хотел ее слушать, не хотел даже думать об этом. Гарри изъявил желание навестить друзей, сходить в любимые места. Дафна была права. К черту завещание. К черту все, что случится после.

Когда Драко вошел в спальню наперевес с Молнией, Гарри ухмыльнулся.

— Мы могли и твою метлу взять.

— Ага, так я тебе и поверил, — усмехнулся Драко. Гарри слишком сильно любил свою метлу. Ему стоило полетать на ней хотя бы еще разок.

Позавтракав и переодевшись, Гарри сдался и последовал инструкциям Драко, усевшись на Молнию боком, позволив Драко быть сзади и управлять.

Ученики смеялись и махали им, пока они пролетали по коридорам, и Гарри смеялся и махал им в ответ, бесконечно радуясь всему происходящему.

— Прямо как на нашем первом свидании, — произнес он.

— Это было наше первое свидание? — задумался Драко. — Я думал оно было в тот день, когда мы упали в озеро. Эта история мне нравится больше.

— Я должен был поцеловать тебя еще тогда, — тоскливо признался Гарри. — И нам следовало почаще пользоваться метлой. Это так весело. Если честно, я вообще недоумеваю, почему не летал по школе все эти годы.

Драко улыбался, осторожно входя в повороты, маневрируя между узкими проемами. Вряд ли Гарри удалось бы сделать это раньше — учителя сразу бы пресекли его попытки, отчитали бы и назначили отработку после уроков. Даже Избранным не было позволено сеять хаос и превращать школу в поле для квиддича. Но теперь никто не мог их остановить. Даже Флитвик, встретившийся им на пути, лишь помахал, хоть улыбка на его губах была слишком печальной.

Они наткнулись на своих сокурсников, когда те выходили из класса ЗоТИ. Драко спустился, и все столпились вокруг них, аплодируя и смеясь над их изысканным появлением. Даже слизеринцы не отставали, расплывшись в чисто гриффиндорских улыбках. Драко старался не смотреть на них.

Затем они полетели к Хагриду, выпили чаю с кексами, твердыми, как камень, но полувеликан начал плакать, и им пришлось поскорее уйти. Они немного полетали вокруг озера, но Гарри начал уставать. Он больше не улыбался. Слезы Хагрида что-то сломили в нем.

Они отправились в башню Гриффиндора, потому что Гарри внезапно захотелось вздремнуть в собственной постели. Драко предложил сходить до Помфри и принести еще зелья, но Гарри заявил, что ему не больно, он просто устал.

Когда Гарри заснул, Драко спустился в гостиную, захотев посидеть перед камином на том самом месте, где он провел месяцы рядом с Гарри, держа его за руку. Сотни счастливых воспоминаний. Миллионы секунд, наполненных надеждой. И что осталось теперь?

Он не заметил, как к нему подошли Рон и Гермиона, пока Уизли не сел в одно из кресел, стоявших поблизости, а Грейнджер не уселась прямо рядом с ним. Она схватила его за запястье и спросила:

— Драко, с тобой все в порядке?

Он не знал почему, но именно в тот момент он сломался, и это были не просто несколько непрошенных слез. Почему именно сейчас, почему из-за этого вопроса, — он понятия не имел, но закрыл лицо руками и зарыдал. Его не волновало, что рядом были друзья Гарри, а в гостиной были далеко не только они. Ему было все равно.

Он лишь краешком сознания заметил, что Гермиона положила руку ему на спину, а Рон дважды срывался с места, отчитывая кого-то сердитым шепотом. Драко мог думать только о том, как ужасно, как совершенно неоправданно и несправедливо все произошло. Гарри еще столько всего нужно было сделать, ему было ради чего жить. Он продумал всю свою жизнь наперед, был уверен в своем предназначении, знал свое место в мире. Его ждала карьера, которая позволила бы помогать другим, помогать тем, кого он любил, бороться за то, во что он верил. У него был крестный сын, для которого Гарри хотелось сделать все правильно, были друзья, которые всегда были рядом, следовавшие за ним куда угодно и направлявшие куда нужно. И был Драко, любивший его больше всех на свете, готовый остаться рядом, пока Гарри того хотел. Так почему же Гарри? Ведь он был так нужен.

— Шанс все еще есть, — тихо сказала ему Гермиона после того, как Драко выбился из сил и перешел на неглубокое, прерывистое дыхание.

— Ты сама в это не веришь. И Гарри не верит. — Гарри потерял всякую надежду. Это было очевидно. Он уже смирился со смертью, когда отправлялся навстречу Волдеморту, и теперь вновь был готов принять ее, как старого друга. — Знаешь, что на самом деле ужасно? Я плачу не из-за него. Я оплакиваю себя. Потому что, черт возьми, что мне останется делать, когда его не станет?

— Не говори так, — резко взвилась она. — Я знаю, сейчас это кажется невозможным, но ты…

— Ты не понимаешь! — рявкнул Драко. Гермиона так беспокоилась за него, искренне сочувствовала ему. Все это было неправильно. — Я нехороший человек. И никогда им не был. Я просто притворялся. Пытался убедить вас, его и себя, что могу стать лучше, могу стать тем, кого Гарри сможет полюбить, но я не такой. Я прогнил изнутри, я родился гнилым, вырос гнилым, и, как только Гарри не станет, притворяться, что это не так, больше не будет никакого смысла. Потому что какая разница?

Драко думал, что девушка в ужасе отшатнется от него, но этого не произошло. Она даже не убрала руку с его спины.

— Драко, но именно так это и работает. Сначала ты притворяешься, стараешься и поступаешь правильно, даже если ненавидишь то, что делаешь, даже если тебя это раздражает и тебе тяжело, но ты продолжаешь, несмотря на злость. И если ты повторяешь все эти действия довольно долго, то это входит в привычку, и тогда ты просто становишься тем, кто ты есть.

Он фыркнул.

— Все не может быть так просто.

— Но это так. То, что ты называешь притворством, я предпочту назвать выбором. И тебе приходится делать его постоянно, и это нелегко и не всегда понятно, но не имеет значения, какие ужасные мысли крутятся у тебя в голове, если ты день за днем выбираешь поступать правильно. Причина не имеет значения. Ты говоришь, что пытался стать лучше только из-за Гарри. Что ж, прекрасно. Так продолжай в том же духе ради него.

— Зачем? — спросил Драко, почувствовав, как свело челюсти. — Он будет мертв.

— Вещи, которые были ему дороги, все равно останутся здесь, — внезапно вклинился Рон, и Драко резко обернулся. В Роне не было сочувствия. Он выглядел уставшим. Его глаза были красными. — Все, что он хотел сделать, все еще будет здесь, — добавил он. — И об этом нужно будет позаботиться, сделать за него.

Драко усмехнулся.

— Вы сделаете это сами. Все вы. Я вам не нужен.

— Нам нужна сотня таких, как ты, — сказал Рон. — В этом и смысл. Лишь вместе мы сможем добиться большего и не профукать тот шанс, что он нам подарил.

— А как же Тедди? — вспомнила Гермиона.

Драко обернулся к ней.

— А что с ним? Я не знаю его. Я никогда с ним не встречался.

— Гарри знает его. Гарри любит его. Ребенок уже остался без родителей и вот-вот потеряет и крестного. Можешь представить, как Гарри больно от этого осознания? А каково Тедди потерять крестного отца?

Драко с легкостью мог представить Гарри в роли крестного. Он был бы добрым, веселым и любящим. Он подарил бы Тедди целый мир. Лучший мир.

— У него есть бабушка, — напомнил Драко. — И ему достанется наследство от Гарри.

— О да, золото решит все его проблемы, — фыркнула Гермиона.

— Андромеда ни за что не подпустит меня к нему.

— Да она и сейчас подпустила бы.

Драко тут же уцепился за эту идею. Тедди Люпин. Его двоюродный брат. Он вспомнил, как светилось лицо Гарри всякий раз, как тот упоминал его. «Мой крестник», — говорил он с гордостью. Как будто это нуждалось в повторении снова и снова.

«Вы что, будете нянчиться с волчатами?», — спросил их когда-то Волдеморт, и Драко был так напуган и расстроен из-за того, что какой-то брак между его бывшим преподавателем и кузиной, о которой он почти ничего не знал, превратил его в посмешище.

Будете нянчиться с волчатами?

«Да», — хотелось теперь сказать Драко. Перенестись назад в прошлое и сказать это Волдеморту прямо в лицо. «Я буду нянчиться с волчонком. Его зовут Тедди, и Гарри любит его.» Быть может, Драко смог бы это сделать. Полюбить то, что любил Гарри. Полюбить, раз Гарри больше не мог. Возможно, он сам мог подарить Тедди лучший мир…

— Драко?

На секунду ему показалось, что Гарри произнес его имя лишь у него в голове, но потом понял, что это было на самом деле. Он вскинулся, бросив взгляд на вход, где Гарри стоял в одной пижаме, бледный и покачивающийся, с трудом опираясь на костыль. — Мне кажется, что-то не так, — сказал он, и Драко тут же перепрыгнул через диван, бросился к нему, заметив, как двое гриффиндорцев сделали то же самое. Он поймал Гарри, прежде чем тот успел упасть. Он терял сознание. Казалось, что у него отказала нога.

— Там что-то растет, — выдохнул Гарри. — Это странно. И больно.

Что-то растет. От этой мысли у Драко помутился рассудок, но времени на раздумья не было. Он запустил одним из заклинаний, которому его обучил Уорвик, в ногу Гарри, а затем призвал Молнию и с помощью Рона заставил Гарри сесть на нее. Вышло неуклюже, и Гарри прошиб пот. Наколдовать носилки и отлеветировать его было бы милосерднее, но так было быстрее.

Через несколько секунд они уже вылетели через портретный проем, который кто-то успел открыть. Они устремились вниз, одна рука Драко сжимала рукоятку метлы, а другая крепко обхватила Гарри за талию. С его губ срывались слова, бессмысленные заверения, что все будет хорошо, что они успеют, что мадам Помфри все исправит, но Гарри никак не реагировал. Драко старался думать, что все усилия гриффиндорца были направлены на то, чтобы не кричать от боли.

К тому времени, как Рон и Гермиона догнали их, Гарри уже лежал на больничной койке, с него сняли штаны, и мадам Помфри накладывала на его бедро заклинание за заклинанием. Драко не смотрел туда. Он сосредоточился на том, чтобы держать Гарри за руку, целуя его в висок, хоть тот, казалось, едва ли что-то осознавал. Его лицо сковало напряжением.

— Что… — начал было Рон, но тут же осекся. Помфри попросила тишины. Драко никак не решался посмотреть на Рона и Гермиону — те оба были испуганы. И Драко увидел это — что-то широкое и серое, словно уродливый обруч опоясывающее бедро Гарри, все больше и больше распространяющееся в обе стороны. И услышал звук — будто кто-то наступил на гравий, и тот заскрипел под ботинком.

Что бы это ни было, Драко надеялся, что все произойдет быстро. Что Гарри не придется долго страдать. Гриффиндорец тяжело дышал, мотая головой из стороны в сторону. Но не издавал ни звука. Драко хотелось сказать ему, что все в порядке, что он может кричать. Ведь тогда и Драко смог бы закричать вместе с ним.

— Кажется… кажется, я пока остановила процесс, — наконец сказала Помфри, и Драко резко обернулся, взглянув на ногу Гарри. Жуткое нечто никуда не исчезло, но перестало двигаться и расширяться. Казалось, что примерно десять дюймов бедра превратились в… нечто иное. Во что-то, что выглядело как…

— Вот, помоги мне. — В руке Помфри был флакон с зельем. Отвлекшись, Драко немного приподнял голову Гарри, чтобы медсестра смогла вылить содержимое ему в рот.

Гарри застонал от боли, и сердце Драко разбилось вдребезги. На Гарри не было лица, он весь побледнел. Помфри тут же успокоила его:

— Ш-ш-ш, — теперь все в порядке. Отдыхай.

Почти в ту же секунду лицо Гарри расслабилось, тело обмякло, и он рухнул на кровать и уснул.

Легкие Драко горели огнем.

— Что это? — удалось наконец спросить Гермионе. — Что проклятие делает с ним?

Палочка в руках Помфри дрогнула.

— Я… Возможно, все не так плохо, как кажется на первый взгляд, — сказала она. — Существует множество подобных проклятий, так что даже если мы не установим точное, у нас все равно останутся варианты. Способы обратить его вспять. Такое уже случалось в прошлом. Мне уже доводилось…

— Но что это? — рявкнул Рон.

Однако теперь все было очевидно и так. Теперь, когда проклятье было остановлено, ошибки быть не могло.

— Я… — Помфри запнулась. — Похоже, он превращается в камень.

Драко едва мог расслышать, что кричали Рон и Гермиона, что отвечала им Помфри, говоря о различных вариантах, о том, что необходимо связаться с Министерством, с Мунго, с разрушителями проклятий, о том, что именно поэтому проклятие не могло работать в полную силу, ведь камню Круциатусом нельзя причинить вред.

Драко знал этот тип проклятий, завязанных на крови. Они были жестоки и убивали быстро. Они должны были действовать мгновенно. Других вариантов не было. Их можно было лишь замедлить. Заставив Гарри страдать несколько дней.

Он видел результат такого проклятия. Две каменные статуи прямо на входе в фамильное хранилище Малфоев.

«Вот, что случается с ворами», — сказал ему однажды отец, когда они вошли в хранилище, и Драко уставился на изваяния, настолько древние, что их лица уже сточились, и на их месте лишь поблескивал гладкий камень. Тогда для него это прозвучало лишь как страшилка, он не понимал, что это были живые люди, которые когда-то давно попытались проникнуть в хранилище Малфоев. «И так будет со всеми ворами». Как же радовался отец, когда чудовище Слизерина заставило застыть тех студентов на втором курсе Драко, и как он расстроился, когда понял, что в камень те несчастные так и не превратились. «Грязнокровки украли нашу магию», — бушевал он. — «И должны поплатиться за это, как воры». И Драко негодовал вместе с ним, рассказывая об этом всем, кто был готов слушать.

Но его отец не мог так поступить. Зачем? Он был зол на Гарри, просто потому что был плохим человеком, но Гарри помог им, спас их…

И сказал, что Люциус потерпел неудачу как мужчина, как маг и отец. Нет, отец не был ему благодарен. Гарри был для него всего лишь очередным вором, тем, кто отнял у него магию, кто помог Драко и матери, но не сумел сделать нечто большее для него самого.

Но все равно. Отец не мог этого сделать. Просто не мог. Это было какое-то другое проклятие. Ведь их существовало несколько. Помфри сама так сказала. Отца допросили. За ним следили. Его обыскали. Он не мог пользоваться волшебной палочкой, а Поместье давно обчистили от всего подозрительного. Вот только не хранилище. Однако Люциус не мог брать оттуда ничего, кроме золота.

Но…

Мама могла.

Нет. Только не она. Возможно, она и могла совершить нечто подобное после того, как узнала, что они с Гарри были вместе, чтобы попытаться избавиться от него, но не раньше. Гарри сделал все, о чем она его попросила. У нее не было причин причинять ему вред.

Да и в хранилище нечего было брать. Драко никогда не видел там серебряных дротиков. Ни футляра, ничего. Это просто не имело смысла. Этого просто не могло…

Драко опустил взгляд на свою руку, все еще сжимавшую безвольные пальцы Гарри. Проклятие не могло причинить вред Малфою. И Драко попытался связать их. Сделать Гарри одним из них. Добавить его в их фамильное древо. Сделать его неуязвимым.

«Потребности мистера Поттера оказались довольно специфическими, — сказал Уорвик, — и, без сомнения, именно они обусловили тип использованного вами заклинания, которое должно было найти максимально эффективный способ решить проблему. А также я считаю, что не последнюю роль в этом всем сыграл имеющийся у вас определенный уровень интуиции».

Связь все же была лекарством. Все это время она могла исцелить Гарри.

Но Гарри попросил его не завершать ее. Он умолял его об этом. Да Драко даже и не знал, как это сделать. Но к тому моменту уже ничего нельзя было изменить: ни всех тех страшных причин, по которым Драко вообще решился на эту связь, ни тех замечательных событий, которые заставили его отозвать свое предложение. Это был не выход — это была отчаянная мера. И уже было слишком поздно. Уорвик сказал, что проклятие не даст сформироваться связи, по крайней мере не на данном этапе. Был лишь один способ — Драко нужно было попасть в хранилище.

— Драко, что ты делаешь? — вскрикнула Гермиона. Драко даже не заметил, как встал. Если его лишили наследства, то он не сможет попасть в хранилище. Никто не смог бы, кроме матери и отца. Прямо сейчас не имело значения, кто из них это сделал и почему. Имело значение лишь то, что отец был безоружен. И, очевидно, не сможет сопротивляться Империусу.

Гарри проснулся и застонал. Зелье, которое дала ему Помфри, прекращало свое действие.

Драко подлетел к нему и обхватил лицо ладонями.

— Гарри, Гарри, Гарри, — принялся настойчиво звать он, но зеленые глаза были крепко зажмурены, а лицо исказилось от боли. — Поттер! — огрызнулся Драко, и глаза Гарри распахнулись. — Дождись меня, — приказал он ему. — Борись. Еще немного. Прошу. Я быстро.

Гарри моргнул, и Драко поцеловал его, а затем собрался с духом и побежал за Молнией.

— Драко! — кричала ему Гермиона. — Ты что делаешь? Ты не можешь просто взять и уйти!

Драко посмотрел на нее и уселся на метлу.

— Приведите сюда разрушителей проклятий. Я знаю, что это за проклятие.

— Драко! — снова крикнула она, но Драко уже улетел.