В детстве суды казались одноразовым мероприятием. Происходил один суд, где обвинители предоставляли доказательства, адвокаты разводили руками, судья стучал молоточком, и преступник выкидывался в тюрьму. Занимало это где-то часик. По крайней мере так думала Данья, пока в подростковом возрасте к ней не пришло осознание того, что суды могут идти годами, а материалы дела растягиваются на десятки томов.

Однажды в детстве Данья играла в суд. Судила она валяющегося на диване Илона, которому было «уже не интересно играть в игрушки», хотя он был всего на год старше. Данья важно раскладывала бумажки, поправляла несуществующие очки на переносице и изображала одновременно и судью, и обвинителя, и адвоката. Адвокат был никчёмный, а вот судья и обвинитель были хороши, поэтому менее, чем через двадцать минут, Илон был полностью обвинён в убийстве одной из пищалок Лаванды.

- Вы приговариваетесь к пожизненному заключению! – Данья стукнула половничком по стульчику. – Последнее слово?

- Да, раз уж ты меня посадила, то отдай свои конфетки.

- Ээ, нет, - Данья оглянулась на розовую пачку с жевательными конфетами, которые расположились у неё на коленях в качестве награды за хорошую судейскую работу. – Они мои.

- Я дам тебе денег, - не унимался Илон.

- Зачем мне твои деньги.

- Ты можешь за эти деньги купить две такие пачки.

- Так сам иди и купи.

- Мне лень, а вот ты сбегай.

- Не хочу бегать, мне и тут хорошо.

- Дурочка, - Илон приподнялся на локтях. – У тебя сейчас одна пачка, а возьмешь деньги – будут две, сечёшь?

Данья снова посмотрела на свои конфеты и отрицательно мотнула головой. Зачем ей две пачки где-то там, если есть одна прямо тут?

Настоящие же суды были невероятно скучными.

Уже около трёх часов Шин и Флейшиц допрашивали различных психиатров, которые могли бы предоставить своё экспертное мнение. Один из них даже оказался бывшим преподавателем Найтингейла и, воспользовавшись возможность, облил его помоями как мог.

- Его нельзя допускать даже к препарированию лягушки! – заявил этот забавный дед, и в зале стало немного веселее.

Дани тоже посмеялась, вот только она не совсем поняла, было ли ей весело или нервно.

После того, как с психиатрами было закончено, на место свидетеля вызвали саму Дани.

- Госпожа Дани, вы сейчас являетесь официальным создателем мультсериала «Боги». По предоставленной нам информации, весь сценарий первого сезона, уже вышедшего на данный момент, был написан Даньей Самар ещё до исчезновения. В связи с этим вопрос: насколько большой ваш вклад в эту работу, или даже есть ли он вообще?

- Ну, если говорить о сюжете, то основа была придумана уже давно, и, как оказалось, не мной. Так что я лишь добавила детали. Но некоторые филлерные серии целиком моя идея, - ответила Дани.

Присяжные зашушукались, наклонившись друг к другу.

- Если говорить в процентах, сколько «вашего» есть в готовом продукте?

- Оу, - Дани опешила. – Я, если честно, очень плоха в математике, так что… Ну, не знаю, может быть где-то 10?

И без того маленькую цифру усугубил неуверенный тон Дани. Присяжные записали что-то в свои бумажки с лицом «ну вот такое разочарование, да», а у Шина лицо стало подозрительно довольным. Интересно, понимал ли он последствия своего возможного выигрыша в этом деле? Что если он выступит настолько хорошо, что Дани решат расстрелять прямо в зале суда? Смог бы тогда он самолично сделать это и перед самой смертью Дани увидеть всю ненависть и осуждение в её глазах? Наверное, он, как обычный бумажный работник, испугался бы перед подобной кровавой ответственностью. Легче принимать решения, приводящие к смерти, чем самому эту смерть осуществлять. Дани когда-то очень давно (возможно даже не Дани-Дани, а Дани-Данья) читала что-то, где кто-то придумал радикальный сценарий для предотвращения ядерной войны. Этот кто-то предлагал поместить ядерную кнопку с сердце ближайшего к президенту военного министра, чтобы президент, прежде чем принять решение об убийстве каких-то непонятных и размытых людей где-то там далеко, сначала своими руками убил и выпотрошил человека, причём знакомого человека(!), чтобы добраться до ядерной кнопки и осознания ценности человеческой жизни. План звучал очень надёжно, как швейцарские часы, но был полностью античеловечным. Засовывать в сердце живого человека ядерную кнопку, чтобы его потенциально убили так себе идея. Но с другой стороны, если это спасает очень много человеческих жизней… Этот сценарий казался просто очередной вариацией проблемы вагонетки, а вагонетку Дани не особенно любила. Тем более, политики бездушные, а политики, готовые отправить целые города в ад, ещё более бездушные. Они бы просто наняли головорезов, чтобы они сами хлопнули этого военного министра, а на президентский костюм не упала бы и капелька крови.

Разочарованные лица присяжных пробудили в Дани неисчерпаемое желание нравится всем без исключения. Это желание подпитывало ещё и осознание того, что её проигрыш в этом суде, как бы он не выглядел, закончится для неё не очень хорошо.

- Но, знаете, - начала Дани, не дожидаясь следующего вопроса, - этот метод, который вы выбрали… Насчёт того, могу ли я создавать что-то новое… Он не работает. Ведь всё равно мои мысли не сильно отличаются от мыслей оригинала. Ведь не пропади Данья, она вполне могла бы придумать всё то же самое, возможно, вплоть до мелочей. И эти идеи просто должны были прийти ко мне, рано или поздно. Это не определяет мою свободу воли и индивидуальность.

- А что же определяет? – приподнял брови один из присяжных.

Дани неопределённо пожала плечами.

- Не знаю, может быть… Вам стоило запустить нас двоих в лабиринт и посмотреть какими путями мы пойдём, как крыски… Или это больше об удаче? В таком случае, я правда не знаю, что сказать. Вы никогда не сможете залезть в мою голову, соответственно, какую-то информацию для анализа вы можете брать только у меня, расспрашивая меня или наблюдая за мной. Но и это довольно гнилая конструкция, это же просто… Как это называется… - Дани немного наклонила голову, вспоминая нужный термин. – Предвзятость подтверждения, вот что это. Что бы я не сказала, как бы себя не вела, вы будете интерпретировать в пользу своей точки зрения. Я скажу: «я живая, я личность». Господин Шин скажет: «она говорит это, потому что она запрограммирована так сказать, потому что так сказал бы оригинал». А госпожа Флейшиц скажет: «она так говорит, потому что она действительно живая и действительно личность». И сейчас, стараясь узнать, что нового я принесла в «Богов», вы ничего не добьётесь. По крайней мере, не найдёте никаких стопроцентных доказательств чего бы то ни было. - Дани запнулась на секунду. – И, если честно, я не понимаю, чего вы от меня хотите. Чтобы доказать, что я являюсь самостоятельной отдельной личностью, вы пытаетесь доказать, что я совершенно не похожа на Данью. Но я похожа. Я клон, в этом моя суть. Было бы иначе, моя семья сдала бы товар назад и потребовала деньги назад, - в зале раздались нервные смешки. – Просто, мне кажется, доказать, что я не настоящий человек, это всё равно, что доказать, что и Данья тоже ненастоящий человек.

Кто-то в зале захлопал и вслед захлопали все остальные. Судья повысил голос, чтобы призвать всех к тишине.

- Дани, скажите нам пожалуйста, а в чём смысл «Богов»? Так сказать, что хотел сказать автор? – присяжные хором уставились на неё, готовые записать все её слова.

- Автор мёртв, - улыбнулась Дани. – Не имеет значения, что я хотела сказать. Как только работа выходит в свет, тогда уже читатель или зритель сам интерпретирует это через свою точку зрения. Если кто-то скажет: «я увидела здесь идею важности семьи», а автор скажет «я не это имел ввиду», то работа уже… Отстой. По крайней мере восприятие работы. Не важно, что хотел сказать автор, важно, что зритель увидел. В этом ценность творчества.

Было очевидно, что присяжные приятно удивлены. Возможно, они ожидали от Дани механических ответов или просто «правильных» ответов. «В чём смысл вашего мультсериала?» «Конечно же, в ценности семьи и дружбы». Тем более клон, понимающий и принимающий, что он клон, вызывает больше эмпатии. Как бы парадоксально это не было.

Флейшиц засияла и еле заметно кивнула Дани, мол, хорошо, надо выходить за рамки, сейчас это как козырь. Шин же закатил глаза, как будто показывая, что присяжных развели как детей малых, и он единственный тут это осознаёт.

Теперь на место Дани вызвали Данью.

Она села свободнее, закинув ногу на ногу.

- Госпожа Данья, - обратился к ней один из присяжных. – Довольны ли вы мультсериалом, который вышел в ваше отсутствие?

- В целом, я довольна первым сезоном, - сказала Данья. - Но дальше я бы хотела поменять. Не сильно, просто добавить несколько тёмных оттенков. Моя психотерапевт говорит, что таким образом я сублимирую свои травмы, перенося их на выдуманных персонажей. Эта женщина просто Америку открыла.

- Значит, вы планируете принять участие в выпуске второго сезона?

- Я не знаю допустят ли меня, - дёрнула плечами Данья. – Как выяснилось, мои желания не имеют значения.

- В связи с чем вы сделали такие выводы?

- В связи с этим, - Данья обвела рукой весь судебный зал.

Присяжный, задававший вопрос, нахмурился. Ему не особо понравилось нежелание Даньи разговаривать. Севшая на своё место Дани напряглась, но тут же расслабилась, осознав, что теперь не ей, а другой придётся придумывать что-то, чтобы понравиться присяжным.

Вот только Дани не надо было им нравиться. Её статус тут никем не оспаривался. И, видимо, подобная мысль посетила не одну Дани. На секунду взгляды Дани и Даньи встретились, и Данья подмигнула, как бы говоря, мол, мы-то понимаем, кому тут надо вертеться как ужу на сковородке, а кто может хоть матом тут всех крыть и ему ничего не будет.

- Что ж, в таком случае… - присяжный кинул взгляд на свои записи. – Скажите вы нам, в чём смысл «Богов»?

- Оу, ну вам же уже всё рассказали, - усмехнулась Данья. – Про «автор мёртв» и всю такую штуку. Я бы предложила ещё затереть про деконструкцию жанра, про круг Хармона, про культурную апроприацию в искусстве и все остальные штуки, которые показывают какой же человек интересный, образованный, а главное – уникальный! Вот только всё это нихрена вам не даст, потому что как точно заметила… - Данья махнула рукой в сторону Дани, не найдя подходящего названия для неё, - …вы не залезете в её голову. Её «человечность» это кот Шрёдингера, либо есть, либо нет. Вы эту коробку не вскроете, всё что вам остаётся это на основании каких-то других факторов, которые при желании могут обозначать всё что угодно, сделать выводы, пожать друг другу руки и разойтись по домам. Не важно, есть этот кот в коробке или его нет, правдой будет то, что вы решили, а решаете вы это на основании того, как жарко сегодня в комнате и что вы поели на обед. Легче было бы монетку подбросить. А вот её работа – это навешать вам на уши столько лапши, чтобы вы насытились ею, были довольны и выдали ей удостоверение настоящего человека. С печатью. 

- Это всё? – осведомился судья Дарвин из-под своих очков.

- Да, выдайте мне микрофон, чтобы я смогла его уронить, - Данья раздражённо откинулась на спинку стула.

- Если бы это был любой другой процесс, я бы давно принял меры по отношению к госпоже Самар, - сказал судья. – Поскольку её манера речи не допустима в зале суда. Но мы все знаем, что здесь происходит нечто неординарное, и в числе прочего, основным фактором являются именно личностные качества. Господа присяжные, надеюсь вы сделали выводы на основании поведения и слов двух леди Самар. Госпожа Флейшиц.

Флейшиц тут же встала с гордой профессиональной улыбкой.

- Господа присяжные, - начала она, - думаю, вы все уже успели ознакомиться с характеристиками Даньи Самар до ее исчезновения, а также просмотрели видеоматериалы из семейного архива семьи Самар. И вы, я полагаю, заметили разницу между Даньей из прошлого, Даньей из настоящего и Даньей-клоном. Все они отличаются друг от друга. Но, прошу заметить, что отличия между Даньей из прошлого и Даньей-клоном легко можно списать на простое взросление. Изменения же оригинальной Даньи продиктованы травмирующими событиями. В таком случае, я даже могу рискнуть выдвинуть тезис, что Дани даже больше похожа на прежнюю Данью Самар, чем сама Данья…

- Вы издеваетесь?!.

Все обернулись к Данье, а судья нахмурился.

- Госпожа Самар, мы понимаем ваши чувства, но воздержитесь от эмоциональных высказываний, иначе суд будет вынужден удалить вас с процесса.

На лице Даньи был дикий шок, будто ей только что на полном серьёзе объявили, что Гитлер в целом был хорошим парнем.

- Нет, вы правда издеваетесь?! – Данья даже приподнялась со своего места. – Вы с ума сошли или что? Вы реально утверждаете…

- Госпожа Самар! – повысил голос судья.

- …что это больше я, чем Я?!

Мама напряглась, понимая, что Данья будет распыляться только больше. И судья, видимо, понял это тоже и объявил перерыв.

- Выйдите на свежий воздух и проветритесь, - сказал он неофициальным тоном, смотря на мать. Та поспешно кивнула.

Мама почти силком потащила Данью на улицу, а Никола, Илон и Дани уныло потащились за ними. Флейшиц тоже поспешила за ними. Мать остановила свой марш, только когда они достигли безлюдного уголка парка, прилегающего к зданию суда.

- Данья, что ты… - мама выглядела злой, но в то же время настороженной. Казалось, она боялась, что её тон сделает ситуацию только хуже. – Данья…

Данья заметалась по небольшой лужайке как загнанный зверь. Она рукой нервно провела по волосам, смотря куда-то вдаль.

- Госпожа Данья, - сказала Флейшиц. – Все мои действия продиктованы исключительно желанием поскорее утвердить статус госпожи Дани. Будьте уверены, никакого вреда вам от этого не буде…

- Да что вы вообще несёте?! – Данья резко обернулась и во все глаза уставилась на Флейшиц. – Что за сраная линия у вас там?! Может мне ещё голой перед присяжными станцевать, чтоб все точно поняли кто тут человек, а кто мусор ссаный на обочине?

- Данья! – строго прикрикнула мама. – Следи за своим языком!

- Заткнись! – во всё горло заорала Данья. – Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заткнись!! Заткнись!!! Заткнись!!! ЗАТКНИСЬ!!! ЗАТКНИСЬ!!!!!

Всё её лицо безбожно покраснело, и тело застыло в напряжении, как будто сейчас все силы уходили только на крик. Эмоции хлестали из Даньи через край, она давилась словами, но мозг не мог выдать ничего другого. Она начала задыхаться, но продолжала кричать, хоть язык уже путался, а зубы начали биться друг об друга.

- Дани! – в страхе закричала мама.

Дани вздрогнула, услышав своё имя, но мама обращалась не к ней.

- ЗАТКНИСЬ!!! – завизжала Данья с бешеной яростью. - Ты виновата! Ненавижу!!! НЕНАВИЖУ!!! Что ты сделала?! ТВАРЬ!

Мама отшатнулась как от удара, лицо её побледнело.

- Дани, доченька… - слёзы медленно потекли по маминым щекам, её лицо, доброе и глуповатое, исказилось в бесконечной скорби. – Я виновата…

- ЗАТКНИСЬ!!! – Данью буквально согнуло пополам. Она с хрипом втянула воздух. Слёзы смешались со слюной, собравшейся на краях губ. – Чёрт… Зачем ты это сделала?..

Крики и вопли стали воем. Так могла бы выть метель, снося холодными ночами ветхий домик, где от холода и голода медленно умирал младенец.

- Это моё место! Моё!!! Ты должна была искать меня! Искать, слышишь?! Я столько сидела и ждала, ждала, когда… Каждый шорох и я думала, что всё!.. - голос исказился от судорожных рыданий. – Я ждала, когда меня спасут, я хотела домой! Я думала: «Они ищут меня, я же не мёртвая, они ищут меня!». Хрен вы меня искали! Сломался утюг, ничего страшного, купим новый. Год! Через год вы все забили на меня!!! Выкинули из головы, как гноящийся труп! Мёртвая, можно больше не вспоминать!

- Дани, Дани… - мама протянула ей руки, слёзы полностью заполонили её глаза. – Милая, прости, прости меня! Я виновата, мне было больно! Я не видела другого выхода, нам сказали, что тебя больше нет… - она бессильно наклонила голову, принимая всю свою вину. – Я люблю тебя…

Дани невольно вздрогнула, когда Данья залилась истеричным хохотом. Её всю трясло из-за рыданий и нехватки воздуха. Шатаясь, она приблизилась вплотную к матери. Та распахнула руки, желая обнять дочь, но что-то её остановило.

- Любишь меня? – почти шёпотом спросила Данья, заглядывая матери в глаза. – За что ты любишь меня, мама? За что?

Мама пыталась что-то сказать, но её сил хватало только на то, чтобы мямлить.

- Давай подскажу, мама, - голос Даньи становился всё более пугающим. – Наверное, ты хочешь сказать, что любишь меня потом что я твоя дочь? Ты любишь меня просто так, ни за что, за то, что я – это я?

Мама зажмурилась, понимая, куда это её ведёт.

- Да ведь, мам? Родители всегда так говорят своим детям. Просто кивни, - мама кивнула. – Тогда что за хрень, мам? Вот это, - Данья указала на Дани, даже не оглянувшись на неё, – это не я. Ты любишь меня, мама, за то, что я твоя дочь. А это – это не твоя дочь. Тогда скажи мне, мама, что эта хрень делает в моём доме? В моей комнате? В моей семье?

- Дани, милая, - мама посмотрела на неё, обливаясь слезами раскаяния. – Я виновата, виновата… Вечность буду жалеть… Но теперь уже нельзя так… Уже ничего не исправить, надо жить дальше, доченька.

- Ой нет, - Данья замотала головой. – Что ты опять несёшь? Что ты опять несёшь, разве не понимает твоя тупая башка, что тЫ ВООБЩЕ НАТВОРИЛА!

Голос Даньи резко сорвался на яростный крик, и Лаванда, почуяв угрозу своей старшей хозяйке, залилась лаем. Данья уставилась на собаку, как будто её только что неожиданно приложили головой об стол.

Внутри Дани вдруг вспыхнул страх, что в приступе гнева Данья сможет напасть и на Лаванду. Совершенно не подумав, она тихо и испуганно подозвала Лаванду к себе.

Взгляд Даньи переместился на Дани. За одну секунду Дани увидела, как в глазах, так сильно похожих на её, рождается пожар, который уже не погасить. Маленький костёр, который раньше мог согреть путников у тропинки, теперь был готов сожрать весь лес.

Данья подскочила к ней меньше, чем за долю секунды, вцепилась ей в волосы и повалила на ровноскошенную траву. Прижав её всем своим весом, она раз за разом тянула её голову вверх, а затем со всей силы ударяла её об землю. С первого же удара в глазах Дани помутилось, дальше не было ничего, кроме серой мути. Она чувствовала, как кусочки кожи отдираются от её головы вместе с волосами. Мелкий камешек порезал бровь, и густая кровь залила весь глаз. Данью пытались оттащить, но все её мышцы превратились в сталь, и сама она стала тяжелее камня.

«Она убьёт меня, - в каком-то ненормальном спокойствии подумала Дани. – Она убьёт меня».