У "богов" изначально не было сюжета. Руда, Мона, Герси, Тоё и Юта просто появлялись то тут, то там. Изначально была только Мона, она с лёгкостью перескакивала из одного увлечения Даньи в другое. Мона пережила увлечение мишками Гамми, барби, комиксами DC, книгой "Три мушкетёра", "Чародейками" и даже "Трансформерами". Имя Мона она обрела именно на "Чародейках". Все остальные появились позже, когда Данья начала расти, и новых эмоций, переживаний и вкусов у неё становилось больше. Диссоциативное расстройство личности возникает, когда ребёнок сталкивается с большой травмой в детстве. Чтобы справиться с этой травмой в его голове возникает новая "личность", призванная взять удар на себя. У Даньи не было настолько больших травм, но при каких-то неприятных ситуациях и переживаниях в её голове рождались новые персонажи. Конечно они сильно отличались от неё самой и часто Данья рассматривала их не как часть себя, а как самостоятельных личностей, у которых есть черта, которая есть и у неё. Ей было легче, когда она переносила свои эмоции на них. Так было не одиноко переживать.
И так получилось, что персонажи были, а всего остального не было. И это не было проблемой, Данья вообще не думала, что с ними надо что-то делать. В один день они просто заселились в её голову и начали жить. Кочевниками. Снова из одного увлечения в другое. Пока однажды Данья не решила построить им дом.
Сначала казалось, что строить сложно. Какой сеттинг выбрать? Фэнтези средневековье? Сянься? Стимпанк? Киберпанк? Постапокалипсис? Магический реализм? Фэнтези современность? Уличная эстетика Японии 90-х?
А почему бы не использовать всё? Уж где-где, а в голове ограничений может и не быть.
Так вся компания и стала богами. И каждому была подарена земля, которую они могли обустроить как хотели. Вернее, как Данья хотела.
О религиях и в целом верованиях Данья знала много, но не достаточно. Да и не надо было, матчасть пришлось изучать только когда "боги" решили выйти в свет. Но и в начале на уровне интуиции Данья построила неплохую основу. Итак, "боги" разделились на "виды".
Рудрани или Руда представительница поклонения природе. У неё светлые волосы и смуглая кожа, а одежда соткана из цветов и ветра. Её божественность основана на земле, воде, огне, воздухе и свете. И даже её люди не люди, а существа неотделимые от природы. У них зеленоватая кожа, длинные конечности и добрая душа. Они не строят домов и не убивают животных. В мире Руды царит идеальная гармония. Такая религия называется естественной. Она возникла в древности естественным путём. То есть древние люди, которые еще и письменность не изобрели, просто видели, что их еда растёт из земли и начинали поклоняться земле. В отличие от "книжных" верований естественная религия видит божественное повсюду, богиня говорит со всеми и говорит она только хорошие вещи. Тут же находятся и тотемизм - поклонение тотемам, которыми являются животные, птицы, рыбы; и фетишизм - это не то, о чём можно подумать, а вера в предметы, содержащие сверхсилы (что-то значащий розовый опал в вашем кольце как раз и есть фетишизм); и шаманизм - шаманы, говорящие с духами и природой; и анимизм - вера в духов людей, животных, растений и всего остального. Мир еще маленький и дикий и тут пока нет места осмысленной жестокости. Наверное, поэтому Илон так полюбил Руду.
Ютурна или Юта, вот от кого так и веет божественностью. В детстве у людей есть несколько увлечений: космос, динозавры и какой-нибудь дикий пантеон богов. Египетские – интересны вместе с культурой в целом, древнегреческие - наверное самые популярные, скандинавские - для более изощренных детей.
Политеизм, или же просто многобожие, где во главе кучи богов стоит бог богов. Или богиня, как Юта. Думая о ней, Данья всегда представляла Афину, только с примесью Зевса и Диониса. В её мире люди не прямо живут, а скорее пытаются выжить. Они строят дома, вспахивают поля, придумывают машины и ведут войны, но если они забудут принести на алтари подношения, то будет очень плохо. Юта создала не только людей, но и остальных местных богов, хотя об этом никто, кроме неё и остальных оригинальных богов, этого не знает. Центром мира Юты является храм в её же честь, где её огромная статуя с мечом в руке смотрит на восход солнца. А солнце - это, конечно же, один из её божков на колеснице.
Кстати, христианский бог тоже когда-то тусил в пантеоне, там его больше знали под именем Яхве.
К слову о христианстве. Герсееми или же Герси, первый, кто дал своим людям свободную волю. Тут же мы вступаем в поле монотеизма.
Герси был Единым Богом, создателем всего, Отцом. Дав своим милым созданиям заветы как правильно жить, он удалился вон, лишь изредка появляясь в виде голоса, когда ситуация становилась совсем невыносимой. А так, в целом, люди в его мире были предоставлены сами себе. А сам Герси принял личину добродушного бродяги и начал скитаться среди своего народа, надеясь на то, что они правильно услышали его слова и живут счастливо. Его ждало довольно большое разочарование. Герси по ходу истории становится перед моральной дилеммой: он видит ужасы, творимые людьми, но повлиять на них как человек или изменить как бог он не может. Первое потому что его не слушают, а второе потому что не хочет.
Атрибуты его религии были легко узнаваемы: церкви, священники, службы, Священные Писания (к Герси они имели косвенное отношение, однажды прочитав такой томик, он ужаснулся), заветы, грехи, святые и травля неугодных. Наверное, в один момент все верующие попытаются убить и самого бродяжку Герси… А он, наверное, позволит им.
Герси Данья очень любила.
Что насчёт Тоё… Подумайте о тоталитарных государствах. Но подумайте о них, как человек, который никогда не знал людей и историю. Вы живёте в совсем другом мире и вот вам начинают описывать, например, СССР. Когда-то в начале идеального мира произошло Великое Событие, которое и сделало этот мир идеальным (Великая Октябрьская социалистическая революция). У этого Великого События есть Великий Лидер, который повёл всех угнетаемых к свободе и процветанию (Владимир Ленин). Великий Лидер умирает почтенным стариком и его место занимает Приемник, который честно несёт знамя его заветов (говорить о том, что Ленин не хотел, чтобы Сталина подпускали к власти пока не будем). Великое Событие становится самым важным событием в истории, в честь него создаются праздники, заводы и дома культуры называются в честь него, картины, спектакли, песни в честь События. Великий Лидер становится умнейшим светлейшим человеком в истории, его портреты висят везде, его изваяния стоят даже в самой маленькой деревушке, дети в школах ходят в одинаковых формах и называют Великого Лидера отцом. Младенцев начинают называть в честь События и Лидера (Владлен, Люция, Октябрина). И вот спустя некоторое время тело Великого Лидера кладут прямо в сердце столицы, в Храме, где его могут посетить паломники со всей страны (мавзолей). В других богов верить нельзя, Лидер непогрешим, Событие принесло только хорошее, идеология и законы под сомнение не ставятся. К тому же не стоит забывать про обряды, принимающие человека в общество и дающие ему новый статус (пионеры и комсомолы). Если бы вы не знали контекста, вы бы посчитали идеологию СССР религией. Вполне типичной. Сюда же можно притянуть Третий Рейх и Северную Корею во времена Кимов.
Данья прочитала множество статей, чтобы понять какой термин лучше всего описывает её наблюдения и не нашла того, что 100% совпадало бы с её мыслями. Но нашла несколько подходящих – гражданская религия или политическая религия.
Что очень важно: нельзя путать теократию и политическую религию. Теократия – это создание тоталитарного общества на религиозных принципах, а политическая религия наоборот – это тоталитарное общество, приобретающее черты религии. Хотя тоталитаризм не обязательная деталь в становлении политической религии. Американский социолог Роберт Белла, например, считал, что во время гражданской войны в Америке как раз и образовалось что-то подобное.
Тоётама Мие или же просто Тоё был богом, который притворяется человеком, который притворяется богом. Из всех своих собратьев (или скорее сосестёр), он подошёл к созданию своего мира наиболее тщательно. Эту тщательность можно было ясно увидеть в сравнении солнц. У Руды солнце это небесное тело, часть природы и часть богини. Солнце Юты – её божок на колеснице. Солнце Герси тоже небесное тело, но созданное единым Господом. У Моны же много солнц – иногда это огромный огненный шар на цепи, иногда фонарь на пике горы, иногда колыбель сияющего небесного ребёнка. У Тоё же солнце - это звезда в центре Солнечной системы, сфера, состоящая из горячей плазмы и магнитных полей. Её масса примерно в 332 946 раз больше массы Земли, как раз для того, чтобы удерживать её на своей орбите. Да, Земля в мире Тоё тоже была. Тоё в первую очередь считал себя учёным, в то время как, например, Мона считала себя сказочницей.
Пока остальные запускали свою фантазию на полную и битком набивали свои миры всякой всячиной, Тоё долго сидел в пустоте и думал каким образом нужно создать всё, чтобы оно могло функционировать и без него? Тоё придумал молекулы, гравитацию, инерцию, ультрафиолетовые лучи и заставил этот Вселенский механизм быть полностью самостоятельным. И если у людей в мире Юты кровь была красной потому что красный хорошо смотрится на белых воинских накидках, то у людей мира Тоё кровь была красной потому что гемоглобин.
Тоё был открытым лидером в своём мире и всё время старался выйти за рамки. Его люди, в полном восхищении своим богом, не отставали от него и двигали прогресс гигантскими шагами. Собственно, из-за действий Тоё и начинается сюжет «Богов».
Была ли его «политическая религия» лучше остальных «богопоклонений»? Кто знает.
И, наконец, Эндимона или же Мона. Данья знала её больше остальных и хотела дать ей всё. И поэтому мир Моны был многоэтажным. Остальные боги, да и сама Мона, не знали сколько всего она успела создать. Миллионы «этажей», никак не связанных друг с другом. Несколько этажей она посещает часто, например, Токио из аниме 90-х с розовым фильтром и сити-поп. Или магическое королевство с потерянной эльфийской принцессой, драконами и героями. Или космоопера с лазерными пушками и межпланетными разборками. Или этаж вечного океана, разбросанных островов, сокровищ и сладкоголосых сирен. Или же этаж, где целый мир помещён в один огромный бесконечный дом. Солнце там люстра, а горы – книжные стеллажи.
Мона не думала о своей божественности, и люди её не знали о её природе. Было весело и этого хватало. Мона радовалась, когда люди были хорошими, а еда была вкусной. Злилась, когда люди грубили и дождь был ледяным. Когда она видела что-то плохое, она наказывала преступников, но не как всемогущая богиня, а как девочка-подросток с суперспособностью. А о плохом, которое происходило вне поля зрения она вообще не думала. Мысли в голове Моны были подобны ветру. А самокопание же было вовсе не доступно. Мона была богом-ребёнком, застрявшим на ночь в торговом центре.
Важно заметить, что некая «региональность» имён никак не связана с видами соответствующих религий. Хотя если очень притянуть за уши… Да и сами имена ничего не значили, первостепенной их задачей было просто быть красивыми и звучными.
Строить миры было до безумия увлекательно, даже лучше, чем придумывать сюжет и персонажей. Данья даже задумывалась не изобрести ли новую профессию – миростроитель. Это было бы полезно для тех авторов, которые хотели бы рассказать историю, но не могли по разным причинам продумать свой мир. Дровами во вдохновении миростроительства Даньи служили другие истории, в первую очередь «Племянник чародея» Клайва Степлза Льюиса, «Пиранези» Сюзанны Кларк (боже, эта книга воистину доказательство существования Господа) и, конечно же, шедевр общественного интернет-творчества – такое явление, как Закулисье. Что так нравилось Данье в Закулисье, так это отсутствие сюжета и персонажей. Здесь были просто описание различных уровней и их особенностей, а также местных существ и артефактов. И всё это совсем не стеснялось выходить за рамки. Данья обожала чувство первооткрывателя, когда мир настолько загадочен и не исследован, что любой выход из дома с бумагой и ручкой это всегда новая информация. Данье было тоскливо существовать в мире, где всё давно открыто, а что не открыто, то бесконечно трудно открыть.
Данья очень гордилась «Богами». И очень гордилась собой.
До какого-то момента.
***
Сюжет родился не сразу, но сам построенный мир дал подсказку. Что могло бы заставить всемогущих богов выйти из своих уютных мирков и начать что-то делать? Посягательство на их спокойствие, конечно же. В один момент стремление Тоё выйти за рамки всерьёз обеспокоило Юту. Даже не просто обеспокоило, а взбесило. Именно с этой претензией она отправляется к остальным. Те же не видят особой проблемы, но решают разъяснить ситуацию, чтобы Юта была спокойна. И так начинается сюжет, который растягивается на много-много серий. История петляет между богами, часто сворачивая на тонкие человеческие дорожки, где через их жизни и чувства мы смотрим на наших божеств. И божества тоже люди, часто глупые, гордые, завистливые, наивные.
Свой мир Данья знала превосходно. В минуты скуки или волнения, но чаще перед сном она шла на прогулку по нескончаемым просторам своего воображения. Прикасаясь к тысячелетним дубам и древним руинам, заглядывая в деревенские окна и людские души, она знала, что всё вокруг – её дом. Она знала каждый камушек, каждое облачко и каждый зуб. Заплетая нити повествования, направляя свет софит на человека из толпы, чтобы рассказать его жизнь и забыть навеки, Данья медленно и со вкусом ткала полотно сюжета. Главных героев в «Богах» было пять, но история состояла из тысяч других голосов, которые хором складывались в божественный глас.
И многие истории либо за ненадобностью, либо за недостатком интереса оставались пылиться в закутках сознания Даньи, продолжая жить лишь ради одного зрителя. И Данья не выводила их в свет, лишь изредка любуясь ими как разноцветными камушками из шкатулки и зарисовывая карандашом на полях раскадровок. И даже самые отчаянные фанаты, знавшие мир «Богов» от корки до корки, никак не смогли бы знать этот мир по-настоящему полностью. И это заставляло Данью расплываться в глупой улыбке и хитро хихикать. Весь мир был её, только её.
Поэтому небрежный карандашный набросок ударил Дани как лопатой по затылку.
Дани искала свой скетчбук. Даже несмотря на всё безумие, происходящее вокруг, жизнь продолжала идти. И Дане не хотелось выпадать из неё, иначе она совсем утонула бы в огромной и холодной океанской дыре. Поэтому, когда в один день ей позвонила Алис Ги-Блаше, курировавшая «Богов», и спросила всё ли хорошо, Дани соврала, что да. Получив согласие от своего терапевта, Эйнсворт и Флейшиц, Дани параллельно судам начала готовиться к Иери-кону, где должна была пообщаться со зрителями своего сериала. Иери-кон был довольно большим гик-фестивалем, ещё не дотягивающим до Комик-кона, но уже вышедшим из душных подвальных помещений на сто человек. А для Дани же это было вершиной мечты. Она старалась держать это в тайне от другой, хоть и знала, что это невозможно. И в какой-то момент ей даже стало казаться, что всё будет хорошо.
Пока она не нашла на столе скетчбук. Обложка была обклеена наклейками и на картонке не осталось ни единого пустого места. Это и стало причиной путаницы. Уже на первой попавшейся странице Дани поняла, что хоть стиль и был полностью её, но она ничего из этого не рисовала. Другие рисунки. Дани уже хотела отложить скетчбук и уйти, но её взгляд зацепился на небольшую зарисовку и всё внутри неё похолодело.
Это были Мелин и Кафка. Милые влюблённые из глухой горной деревни в мире Герси. Эта была вся их характеристика, потому что больше Данья ничего не придумала. Она никогда не собиралась упоминать или рисовать их. Они просто были. В голове. И теперь на бумаге. Влюблённо смотрели друг на друга, не понимая, что одним своим существованием уничтожили ту, что их придумала.
Дани отбросила скетчбук, словно это была ядовитая змея. Первой её мыслью было забиться в угол и закричать, а второй – утопить другую в ванной.
Но ни того, ни другого она делать не стала. Она просто стояла посреди комнаты, как истукан и чувствовала, как кровь буквально застывает в её венах.
Прошло может пять минут, а может несколько часов, когда Дани, наконец, смогла задвигаться. Она словно в тумане вышла из комнаты и сразу уткнулась на размытую сгорбленную фигуру. Другая. Она что-то сказала.
- Что? – шёпотом, почти без звука, переспросила Дани.
- Иери-кон, - прошелестела другая. Её взгляд тоже был затуманенным. Вероятно, она тупо была под кайфом из-за своих таблеток. – Хочу на Иери-кон.
- Иери-кон?..
- Даа… - Данья улыбнулась. – Хочу посмотреть на огромные постеры «Богов». И на мерч. Вы же сделали мерч?
- Да, - кивнула Дани тяжелеющей головой.
- Отлично, - Данья моргнула, как сытый кот. – Возьмешь меня с собой.
Услышав об этом, мама побледнела, засуетилась и, смотря куда угодно, но не на Дани и Данью принялась говорить что-то несуразное. Из её речи нельзя было понять согласна она или нет, и в конце концов всё завершилось тем, что мама позвонила Эйнсворт и Флейшиц и спросила, что делать. После некоторых дебатов они дали своё разрешение, но поставили обязательным условием сопровождение и охрану. Дани это не нравилось, а Данья всё это время будто была вообще не тут. Дани начала подозревать, что это даже не действие таблеток, а Данье просто нравилось вести себя подобно наркоману на кайфе.
Дани крутилась перед зеркалом часа два, пытаясь понять, что люди хотели бы увидеть в ней сейчас. Она боялась быть яркой, но и боялась быть блеклой. Найти что-то нейтральное оказалось невозможно, всё время какая-нибудь деталь норовилась кольнуть глаз своим видом. Идея выйти голой уже не казалась такой плохой.
Данья не стала много думать. У неё была привилегия остаться в тени, и она этим воспользовалась, надев всё чёрное и бесформенное. Натянула кепку на самые глаза так, что она скрыла пол лица. А вторая половина спряталась под медицинской маской. В голову Дани закралась паническая мысль предложить ей поменяться местами, чтобы она, Данья, стояла перед толпой в ожидании их вердикта, а Дани смогла бы вот так спрятать лицо и уйти в тень. Стать невидимой. Она уже почти произнесла первое слово, но вовремя спохватилась. Это было бы нечестно по отношению к ним обеим. Где бы они не стояли, они всё равно до смерти хотели бы поменяться.
По приезде Данья посмотрела на Дани своими мутными глазами и ровным голосом, без иронии, хрипоты или усталости, голосом таким спокойным, которым у неё никогда до этого не было, сказала, что уйдёт смотреть комиксы и выставку. И исчезла в толпе в сопровождении своего охранника, одетого как её условный отец или другой старший родственник. Дани хотела, чтобы она осталась. Но также она хотела, чтобы она больше не вернулась. Чтобы огромный фестиваль с его палатками, косплеями, стендами и безделушками растворил её в себе, не оставил ей плоти, только неприкаянный дух, который бродил бы по этим замусоренным коридорам и увлекал непослушных подростков в тёмные комнаты.
- Послушай-ка, - сказала Алис Ги-Блаше, наклоняясь к Дани уже у входа на сцену. – Мы проинструктировали модераторов и заранее сказали людям какие темы запретные. Но всё равно может что-то проскользнуть, тогда ты в праве не отвечать. Просто молчи, нарушителя выведут, другой задаст следующий вопрос. Хорошо?
Дани кивнула, чувствуя, как ком образуется в её горле. Будет чудом, если она вообще сможет говорить.
- …тельница «Богов» - Данья Самар!
Зал захлопал, в ушах Дани зазвенело и она вышла на сцену. Ей уже приходилось два раза вот так выходить перед толпой – в первый раз, когда «Богов» только анонсировали, и второй, когда состоялась премьера первого сезона. Но сейчас всё было по-другому. Свет бил по глазам слишком сильно, взгляды людей из желанных превратились в пыточные. Казалось, каждый из них хотел выпотрошить Дани и посмотреть, что у неё внутри. Из чисто научных интересов.
Дани натянула на себя улыбку и приветственно помахала, ведущий что-то говорил бодрым голосом, а толпа согласно улюлюкала. Дани давно не читала, что люди писали про неё в интернете. До этого она думала, что это лучшее решение, но сейчас с ужасом поняла, что стоит совершенно безоружная перед ними. Во времена, когда все могут разговаривать со всеми, люди привыкли думать, что другие знают про их мысли априори. Чего хотела от неё толпа сейчас? Её поддерживали или осуждали? Знали ли они, какая именно Данья Самар стоит перед ними?
Начала накатывать паника.
Ведущий уставился на Дани с вопрошающим видом.
- Что?..
- Ой, кажется ваш приём оказался слишком радушным и Данья немного растерялась, - вежливо посмеялся он. В толпе кто-то крикнул «Ничего страшного» и остальные согласно захлопали. – Я спросил какое настроение у тебя сейчас? Рада ли ты видеть фанатов спустя столько времени?
- О, да, конечно! – Данья нервно засмеялась и почувствовала, как тугой узел в груди развязывается. Она начала что-то говорить и речь полилась из неё рекой. Никогда в жизни она не говорила так весело и так складно. Ей задавали вопросы – и она отвечала. Всё было хорошо, слишком хорошо. И от этого Дани напрягалась сильнее, ей начало казаться, что среди толпы притаилась другая, и они все вместе просто разыгрывают сценку, чтобы посмеяться над ней.
Микрофон дали рыжей девушке в кепке, и уже услышав первую ноту её голоса, Дани поняла, что ничего хорошего не будет.
- Аа, добрый день, - начала девушка и улыбнулась. – Меня зовут Алиса и я хотела бы спросить, не чувствуешь ли ты стыда за то, что, по сути, украла чужую работу?
Вот он – удар, который Дани ожидала всё это время. Ещё с тех пор, как впервые увидела другую и завела её в свою комнату. Чувство, жившее внутри неё всё это время и не имевшее название, вдруг вышло на свет прожекторов и расправило руки.
Стыд.
Дани было стыдно всё это время. За то, что украла дом, собаку, семью, друзей. За то, что украла дело всей жизни. Дани осознавала, что не виновата, но чувство было иррациональным и диким, и душило её изо дня в день. Дани, Данья, хоть и пробивная, но деликатная, привыкшая уступать. Осознание того, что она заняла чужое место давило на неё.
Стыдно, за каждую секунду своего существования.
Было стыдно, что хотелось жить.
- Так, выведите нарушителя, - сказал ведущий, когда уже несколько человек направились в сторону рыжей девушки. Та попыталась сказать ещё что-то, но микрофон уже отключили и её слова разлетелись в зале только обрывками. Толпа недовольно зашумела, но было и ещё что-то помимо шума. Интерес. Глаза с интересом косившиеся в сторону Дани. Они хотели ответов, может и не на вопрос рыжей девушки, но ответов хоть на что-нибудь.
Кто ты?
Что ты здесь делаешь?
- Так, хватит, - Алис, появившаяся из ниоткуда, подхватила Дани под руки и выволокла её за собой. Темнота помещения вдруг исчезла и Дани зажмурилась от слишком яркого дневного света.
- Посиди тут, отдохни, - сказала Алис. – Я разберусь и приду.
Она ушла, оставив Дани посреди небольшой закрытой территории парка, где находилось здание Иери-кона.
Дани села и глубоко задышала.
Рядом с ней что-то упало с глухим стуком и Дани резко подняла глаза.
Данья присела рядом всё с таким же сонным и равнодушным взглядом.
- Я купила нам комиксов, - сказала она.
Пять глянцевых томиков весело сверкали на солнце, упиваясь своим роскошеством. Ни одни рекомендации ни на одном сайте не работали настолько хорошо. Всё купленное попадало настолько, что начинало тошнить.
- Спасибо.
- Ага.
Дани рассеяно оглядела небольшой зелёный кружок клевера у себя под рукой и вдруг увидела среди них четырёхлистный. Осторожно сорвав, чтобы не повредить листочки, она показала его Данье.
- Удача, - сказала она.
Данья сфокусировала свой взгляд на клевере.
- Не для него, - ответила она. – Будь он обычным, он бы выжил.
На несколько минут воцарилось молчание.
- Это же как альбиносы, - вдруг сказала Данья, как будто всё это время обдумывала одну мысль.
- То есть? – спросила Дани и тут же поняла, что имеется ввиду.
- Клевер. Альбиносы в Африке, - Данья нахмурилась, задумываясь. – В некоторых регионах, где суеверия особенно сильны, считается, что часть тела альбиноса приносит удачу. Вот их и убивают и расчленяют. На удачу, как клевер.
- Ну, у клевера нет разума и он не чувствует боли, - ответила Дани. Она бы не стала противоречить, так как думала так же, но была к неё такая небольшая страсть – спорить. Даже если она была согласна на все проценты, она всё равно не упускала возможность хорошего спора. Так, из спортивного интереса.
- Тогда какое у нас правило убийства? Нельзя убивать, если есть разум и чувство боли?
- Что насчёт недееспособных людей, прям когда овощ? Ни разума, ни чувства боли?
- А, ну… Нельзя убивать людей в любом их проявлении и других существ, имеющих разум и чувство боли?
Дани призадумалась, пытаясь найти в памяти пример, нарушающий это «закон не убийства».
- Кстати говоря, а как же быть с животными на мясо? – продолжила Данья. - Нельзя убивать людей в любом их проявлении и других существ, имеющих разум и чувство боли, только если они не идут на мясо.
- На мясо тоже не очень этично, - ответила Дани.
- А если корова хочет быть съеденной? – вдруг спросила Данья.
Она полезла в свой рюкзак и выудила оттуда тоненький ваншот с изображением чёрно-белой коровы на обложке.
- Сегодня купила, пока ждала, - сказала Данья и усмехнулась. – Какое совпадение! Это от художницы, которая занимается научпопом. Она здесь нарисовала небольшой мысленный эксперимент, основанный на одной сцене из книги Дугласа Адамса «Ресторан в конце Вселенной». Здесь про коров, которые достаточно умны, чтобы иметь желание, чтобы их съели. То есть, смотри, убивать корову на мясо неэтично, потому что это причиняет ей боль. Но если сделать убийство безболезненным, это не решает проблему, ведь акт убийства противоречит желанию коровы жить. Но что если корова хочет быть съеденной?
- Действительно ли она хочет, чтобы её съели? Или ей на биологическом уровне навязали, что она хочет, чтобы её съели?
- Допустим, она реально хочет, чтобы её съели, - от множественного употребления слова «съели» уже начал теряться смысл. – Этично ли убивать её в этом случае?
- Нет, - с сомнением сказала Дани. – Потому что это желание деструктивно и любое разумное существо в здравом уме не захочет быть убитым.
- Но ведь некоторые люди отдают свои жизненно важные органы, чтобы спасти своих близких, это ведь тоже деструктивно, но вполне разрешено. Но неважно. Неужели убийство коровы, которая хочет жить, и убийство коровы, которая хочет быть убитой, это одно и то же? Разве не лучше убить то, что хочет быть убитым? Если уж надо убивать?
Ответ, который раньше казался очевидным, вдруг перестал быть таким точным.
- А что делать с людьми, которые хотят эвтаназии? – продолжала Данья.
- Это уж другое, - начала злиться Дани. – Люди мучаются от боли из-за болезни, они либо скоро умрут, либо будут жить в аду. У них нет другого выхода, как умереть.
- Корова тоже живёт в аду, она очень хочет быть съеденной, но её желание не удовлетворяют.
- В таком случае всё зависит от того, навязано ли это желание корове или нет. Если она действительно, по каким-то противоречащим природе причинам, хочет быть съеденной, то пусть.
Данья кивнула и расслабленно растянулась на траве. Звуки фестиваля, чей-то поставленный голос из динамиков, крики толпы пронизывали воздух и ткали купол над парком, отделяя его от внешнего мира. Некоторое приглушение шума создавало ощущение кармашка, маленького закрытого убежища прямо тут, за сценой. Это как выйти на прохладный ночной воздух прямо в разгар вечеринки, чтобы почувствовать, как жизнь течёт по твоим жилам.
- Я не хочу быть съеденной, - сказала Дани.
Данья перевернулась на бок и, жмурясь, сонно взглянула на неё.
- Я тоже, - ответила она.