Делегация Суны недовольна.

И недовольны они настолько, что в Коноху прибывает один из наследников Высокой Семьи.

Сабаку-но Канкуро выглядит внушительно. Улыбка его вежливая и мягкая, но глаза ледяные. Карий взгляд юноши скользит по документам и анализам. Среди этих строчек прячется не простое обвинение. А целая доказательная база, уличающая нескольких сотрудников посольства в распространении губительного наркотика. И только дипломатические договорённости ограничили Коноху в мгновенном обыске и аресте.

Потому ключевые дипломаты оставались нетронутыми.

– Хотите сказать, – мелодично тянет марионеточник, – что у вас есть действенные доказательства? Насколько мне известно, сам наркотик обнаруживается не так легко.

Сакура, присутствующая при встрече, видит, как на лице Хокаге появляется ласковая улыбка. И девушка в который раз поражается, как этому солнечному человеку удаётся так угрожающе выглядеть. Пугая, порой, посильнее окружённых кровавым туманом мечников Кири.

– Харуно-сенсей, – мягко окликает её Намиказе, – поделитесь с коллегами нашим набором реагентов?

Харуно изо всех сил старается соответствовать разворачивающейся сцене. Потому давит дрожь в коленях и голосе. Вежливо, как её учил дедушка Акира, улыбается. Кратко кланяется, опуская глаза в пол. Как и полагается кланяться наследникам правящих семейств соседней страны.

Сабаку-но берёт из её рук свиток аккуратно, шершаво задевая своими пальцами девичью ладонь. И медик, изучив достаточно его кожаные походные ботинки и расшитые ткани пустынной накидки, выпрямляется. Смотрит в раскрашенное пурпурными орнаментами лицо.

– Можете убедиться сами, – зелень глаз смело выдерживает внезапное столкновение с карими радужками. – Инструкцию я приложила.

Он смотрит на неё внимательно и долго. Изучающе. Невольно возвращая в воспоминания, что были годы назад. Только если тогда Сакура была наивной девочкой, то сейчас она прекрасно представляет, что кроется за этими сладкими речами и жестами, полными волнующих намёков.

– Убедимся, – улыбается он ей.

Но взгляд его, карий, испещрённый золотистыми прожилками, выглядит гораздо холоднее, чем иные золотые взгляды, знакомые девушке. Так смотрят на упущенную возможность. Но не на человека.

Спор в переговорной после этого сворачивается достаточно быстро. Сабаку-но, вместе со своей свитой, спешит в осаждаемое посольство. Окружённое АНБУ, оно контролируется буквально круглосуточно. И Коноха не планирует скрывать свою настороженность.

– У них есть право на общение со своими гражданами, – поясняет ей позже Данзо, натыкаясь на неё в коридорах больницы. – И мы не можем этому препятствовать.

Эти явления в главном больничном крыле порой загадочны. Но, если честно, логичны. Харуно предполагает, что у главы разведки и главврача больницы могут быть свои стратегические темы для разговора. Какими бы они ни были.

– Думаете, – аккуратно уточняет медик, – подыскивают выход? Как долго они смогут так прятаться?

Старик, к её удивлению, весело хмыкает. Судя по его реакции, он прекрасно знает все детали секретных переговоров гостей пустыни.

– А вот по этому вопросу мне снова понадобится ваша помощь, Харуно-сенсей, – глаза его льются жидким золотом в электрическом свете. – Мы их поторопим.

В этот раз Сакура разделяет это странное веселье. И, полная азарта, она улыбается ему в ответ.

* * *

– Торуне? – звучит удивлённо из девичьих уст.

Тем самым оперативником, которого направляют для консультации к девушке, оказывается Абураме. Тот одет в свой гражданский наряд. Однако, стоит отдать ему должное, куртку он оставил у входа. Поверх тёмной водолазки накинут лабораторный халат. А на ноги, как и полагается посетителю, он послушно надел бахилы.

– Это я, – звучит необычайно устало.

Этот контраст с его привычным мрачным и минималистичным стилем вызывает на лице Сакуры улыбку. Однако, помня его эмоциональность и чувствительность, девушка решает не давить. Переходит сразу к делу.

– Мы с Шизуне-семпай подготовили образцы для изучения, как вы и просили, – голос её становится деловитым. – Тебе нужно что-то ещё?

Заинтересованная, девушка следит, как оперативник осматривается и начинает технично подворачивать рукава. Его бледная, испещрённая подобием оспин кожа почти сливается с цветом халата.

– Можешь выйти, – звучит он грубовато, отворачиваясь от неё. – Мало кому нравятся жуки.

Смирно выдерживая этот язвительный укол, Харуно лишь мягко улыбается. Она с профессиональным интересом смотри, как расползается кожа на его руках. Как мелкими точками, еле заметными для взгляда, оттуда выскальзывают небольшие жучки.

– Ничего страшного, – отвечает медик. – Я врач. И не такое вылезающее из тела людей видела.

Насекомые тем временем полностью наполняют кабинет. Тихо жужжат, ныряя от одной склянки к другой. Сплетаясь в спонтанные рои, рассредотачиваясь снова.

Они долгое время стоят молча. И, не выдерживая первой, Харуно спрашивает давно интересующее её:

– Получается, под кожей живут самые мелкие? – краем глаза она отмечает, как воспитанно огибают её жучки.

Плечо Абураме дёргается. Он внимателен, как молодой отец, следящий за передвижением своих маленьких детей.

– Само-собой, – голос у него пустой, что отдаёт в сердце Сакуры горечью. – Более крупные виды живут либо в ульях, либо следуют по воздуху. Мута-нии, например, переносит их в сосуде. Иначе они бы разрывали мышцы в лохмотья.

По определённой причине, Харуно считает себя немного виноватой в том, что Торуне так тосклив. Потому старается сделать ещё один шаг навстречу.

Выискивая тему для разговора, она осматривает комнату. К своему удивлению, девушка отмечает, что насекомые тренируются. Долетая до разложенных тестовых реагентов, они кратко кружат над ними, словно сверяя свои выводы с лабораторными.

– Они уже разобрали состав? – поражённая, уточняет медик.

Абураме кивает. Эмоций его не видно. Как всегда, всё восприятие ограничивается поджатыми бледными губами.

– Так быстро, – размышляет тем временем вслух Сакура. – Нашим бы приборам такую точность.

Такая откровенная похвала вызывает ответную ироничную ухмылку. Юноша чуть поворачивает голову, бликуя своими стрекозиными очками.

– Получается, – звучит он веселее, – я молодец?

Это изменение настроения Харуно очень радует. Кажется, жуки почти закончили. Видимо, подробный разбор и собранные в одном месте примеры токсина значительно упрощают им задачу.

– Молодцу нужна награда? – улыбается девушка пошире.

Ей становится невероятно интересно, как долго он сможет выдерживать спокойствие в своей маске.

Потому что Харуно была готова поспорить, будь он перед ней беззащитный, то давно бы уже краснел. И то, что она знает, каким он бывает без своих многочисленных слоёв одежды, поднимает волну острого волнующего азарта.

Торуне же молчит. Не скрываясь, он жуёт свои бледные губы, которые от этого действия наливаются кровью и непривычно розовеют. Сакура подбирается и смотрит в его стрекозиные глаза, вспоминая янтарь, что за ними прячется.

– Ты что-то хочешь предложить? – звучит Абураме хрипло.

Сам он продолжает стоять на месте. Но то, как дрожат кончики его пальцев, намекает, как он на самом деле себя чувствует.

Перед её глазами бесконечные слои одежды. Но небольшой участок с раздражающим ртом притягивает взгляд. Она делает несколько шагов, оказываясь совсем рядом. Когда девушка поднимает руку, то её никто не останавливает. Без малейших препятствий она мягко проводит по открытой коже.

Эти его губы.

Нижняя, что чуть больше, сминается под подушечкой пальца. Сакуре кажется, что из-за этого его рот становится только алее.

Торуне свистяще дышит, когда она приближается к нему почти вплотную.

Дыхание их мешается. Каждый его вздох влажный и горячий. Он липко глотает, стараясь не показывать, как взволнован. Но лёгкая дрожь дыхания выдаёт это необъятное смятение.

Пальцы Сакура не убирает, чуть задевая кончиком ногтя его зубы.

– Ты прекрасно можешь контролировать свой яд, чтобы не ранить окружающих, – шепчет она так, чтобы он сам мог ощутить её дыхание. – Чего же ты боишься, Торуне?

Он обжигает горячим выдохом её пальцы, мазнув кончиком языка папиллярные линии.

– Наш клан, – начинает он, – ты сама видела моё тело. Мы… не очень эстетичны.

Ей хочется демонстративно фыркнуть. Будто он единственный в мире шиноби со шрамами и клановыми странностями. Наоборот, увидев его несколько раз, Харуно могла бы поспорить со многими. Торуне был красивым. Не как изящные Учихи или холодные Хьюга. Но им можно было любоваться, изучая черты лица и, особенно, невероятные по красоте своей глаза.

В какой-то степени девушка была рада, что всё это почти никто не видел. Внутри неё поднималось жадное хищное чувство, не желающее делиться.

– Ты говоришь глупости, – строго говорит Сакура, – молчи.

Ответ его оказывается смятым её рукой. Большой палец входит в его рот мягко, влажно скользя между зубами. Он плавно очерчивает подушечкой нёбо, царапая язык.

Торуне, к её странному удовольствию, издаёт странный протяжный звук, послушно раскрывая рот пошире.

– Ты очарователен, – шепчет Харуно, погружая ему в рот второй палец. – Твои красивые глаза бесстыже блестят, а все эти пятнышки так и просятся быть пересчитанными. А то, как ты чувствителен из-за своей дурной привычки прятаться, вовсе провоцирует меня на глупости…

Абураме всхлипывает. Но потом, будто сам поражённый этим звуком, вздрагивает. Пусть и мягко, но он прикусывает её руку, резко отстраняясь.

– Что ты делаешь? – звучит он оскорблённо, вытирая подбородок. – Я — взрослый мужчина, и я не могу просто так…

Однако, он запинается, видя, как медленно Сакура облизывает влажные пальцы. Даже не пряча улыбки.

– Не можешь? – она тянет приторно-расстроено.

То, как жадно он сглатывает, видно и сквозь водолазку. Рваный вздох говорит больше, чем мог бы сказать спрятанный за стрекозиными очками взгляд.

– М-могу, – хрипит Торуне, но потом встряхивает головой. – Ты издеваешься.

Она хихикает, теперь уже проводя своим большим пальцем по своей нижней губе. Сейчас Сакуре кажется очень интересным то, куда бы мог зайти подобный разговор.

– Разве что немного, – отвечает девушка честно. – Но не из злого умысла. Считай, это маленькая месть за то, что ты меня когда-то отверг.

Юноша подбирается весь. И, к своему удовлетворению, Харуно видит выглядывающий из-под маски румянец. Задумываясь, как она раньше вообще могла любить безэмоциональных мальчишек, что не умели так очаровательно и полно откликаться, Девушка слушает его задыхающийся ответ:

– Ты была ребёнком! Мы были детьми! А я не тот, к которому стоит… Я же…

Его пальцы, облачённые в кожаные перчатки, сжимаются в кулаки. Это поскрипывание звучит раздражающе громко.

– Ты настолько себя загнобил, – вкрадчиво интересуется девушка, – что даже не хочешь попробовать?

Торуне молчит.

Молчит. Молчит. Молчит.

Лицо его совсем алеет. Даже извечно бледные губы смотрятся яркими алыми лепестками.

Он несколько раз открывает и закрывает рот. Чтобы после нескольких секунд внутренних мук произнести:

– Ты бы хотела? – голос его звучит на пару октав выше, чем обычно.

Сакуре же удивительно весело.

– Я жду твой ответ, – уворачивается она. – Зачем ты переспрашиваешь?

Торуне закрывает лицо руками и как-то абсолютно несчастно стонет. Ерошит свои и так всклокоченные волосы, бесконечно кусая губы.

– Я бы хотел тебя, – выдаёт он тихо, но чётко.

И Сакура наконец-то смущается. Сквозь румянец на его лицо приходит улыбка. Он кратко и весело смеётся и пропадает из её кабинета.

Теперь обмен весельем можно было назвать честным.

– Вот же… – Сакура ворчит, но с её лица не сходит тёплая улыбка, – жук.