– Знаешь, – голос наследницы Сенджу звучит приглушённо в этом старом кабинете, – если ты скажешь мне, что планировал всё это с самого начала, я вообще не удивлюсь.

Старик с невероятно золотыми глазами тонко улыбается. Нет, он настолько глубоко не планировал. Даже его способности не безграничны. Но он мог бы похвалить себя за прекрасную ставку, что совершил несколько лет назад.

– Вам не нравится результат, Цуна-химе? – уточняет он вкрадчиво.

Женщина хмыкает.

Пятна закатного солнца лениво расползаются по столу, стенам и старой каллиграфии. Пару строк, как она помнила, начертал её дедушка в момент особ сентиментального настроения. Вероятно потому с таким вниманием к этой бумажке относится Шимура.

– Когда ты заявил мне, что хочешь впихнуть мне гражданскую девочку, я посмеялась, – начинает женщина издалека.

Старик кивает. Никуда не торопясь, он изучает её профиль. Как красиво тени ложатся на застывшее в двадцатилетии лицо. Иногда ему жаль, действительно жаль, что она так боится принимать время. Но порой он искренне рад, ведь это значит, что эта избалованная принцесса проживёт гораздо дольше его самого.

– Я помню ваш скепсис, Цуна-химе.

Наследница Сенджу закатывает глаза.

– Но, только из уважения к тебе, Данзо-нии, я согласилась. Даже назначила её лечащим врачом твоего галчонка, – она улыбается, и алая помада очерчивает белоснежные зубы. – И к чему это привело!

С ней, той, которую мужчина знает с самых малых лет, Шимура может позволить себе сдерживаться меньше. Чуть снимая маску, возвращаясь к тому времени, когда они оба были детьми.

– Наконец-то решили чаще слушать мои советы?

На это женщина громко смеётся, откидывая голову назад. Ему кажется, что он снова возвращается в то время, когда большая часть клана Сенджу была жива. И такие вечера, в окружении родных и любимых учеников, Тобирама Сенджу устраивал почти каждую неделю.

– Я и так слушаю твои советы, не ворчи, – в её янтарных глазах искрится веселье. – Но клан Абураме теперь тебе должен.

Шимура лишь кратко качает головой.

– Торуне рос прекрасным ребёнком, – он задумчиво переворачивает какой-то документ. – Слишком мягким, пожалуй. И…

Золотые глаза встречаются с более тёплыми, почти древесными.

– … было бы печально, если бы эта сильнейшая ветвь клана Абураме так глупо прервалась, не так ли?

Сенджу снова смеётся, не скрываясь. Стучит со звонкими шлепками ладонью по коленке. Однако, в какой-то момент она резко прекращает это, обращая строгий взгляд на руководителя секретного отдела.

– Но учти, своих девочек я люблю, – она грозит ему пальцем. – Так что если твоя задумка приведёт к слезам моей младшей, то размножать ветвь Абураме мы будем так же, как в Молнии размножают племенных быков. Методом исключительно научным.

Это выражение лица, что появилось у Данзо, удавалось увидеть не многим. Но Цунаде, пожалуй, обладала особыми привилегиями.

– Могу сказать тоже самое, – перенимая её шутливый тон, тянет он в ответ.

Солнце садится над Конохой. Озаряя своими лучами два лица.

И в его свете Цунаде кажется, что золотые глаза старого друга светятся особенно тепло и ярко.