— Куда так рано? Воскресенье же, — Мама стояла возле мойки и с упорством полировщика натирала мыльной губкой большую грязную тарелку.

— У меня допка, — будучи уже при параде и с рюкзаком на плече, я опрометчиво решил просканировать холодильник на предмет чего-нибудь поинтереснее проглоченного чуть ранее завтрака.

— Какая допка?

— По математике.

— Так. Я тебя не отпускаю, — произнесла тоном серьезнее некуда и, сняв резиновые перчатки, грозно швырнула их на стол. — Знаем. Проходили уже.

— Че?.. О боже, ты чего там напридумывала? — тут же забыл про харчи и вылупился на родительницу в изумлении.

— Преподаватель — женщина? — скрестила руки на груди, и я сделал непростительную ошибку — задумался.

Мало того что учитель — мужик, так еще и именно тот, в чьем рту я уже однажды побывал. О смене места работы сенсея родители, конечно же, ничего не знали.

— Ты остаешься дома.

— Ну мам! Я не собираюсь наступать на те же грабли! Я че, дурак?! До меня и с первого раза все прекрасно дошло! — попытался я быть искренним и, в принципе, не соврал. Мысли о фестивале, Като Тосиро и его предложении стать к нему чуточку ближе, что тоже не гарантировало благополучное развитие событий, заняли всю мою голову и поубавили энтузиазм докапываться до сенсея снова, с учетом того, к чему привел неудачный прошлый раз.

— Ты остаешься дома. И твои гулянки после школы… После школы теперь тоже сразу домой. Всегда! — разошлась родительница не на шутку.

— А Катсу-то тебе чем не угодил?! Полом?!

— Я все сказала.

— Но так не честно!

— К себе! Делать уроки! Пока папа ничего не узнал.

— Ну офигеть теперь! — метнулся я в комнату и, громко хлопнув дверью, в растрепанных чувствах опустился на кровать.

На кой черт я вообще сказал правду? Если опасения родительницы насчет дополнительного занятий я еще кое-как мог понять, то за гулянки стало дико обидно. Какая на хрен группа, если в ближайшие два года мне не светит ни хрена?! С желанием выйти в окно, я накрыл лицо руками и постарался не пустить слезу. А после посмотрел на него самое.

— Да плевать, — вскочил я с кровати, и, предварительно закрыв дверь на замок, отодвинул оконную створку.

***

— А вот и Хаяма-кун, — произнес сенсей с небывалым восторгом в голосе, когда я нарисовался в дверях школьного кабинета.

— Привет, Юске, — мурлыкнула девчонка из параллельного и мило заулыбалась.

— Ох! — с трудом я сдержался, чтобы не выругаться вслух, и, очень стараясь не взорваться, прошел в класс.

Короче, ясно — сегодня просто не мой день.

Кажется, сенсей решил обзавестись свидетелем на случай моего очередного преступления, которое совершать я уже не собирался. Но эта излишняя осторожность, утренние разборки с матерью и в целом всеобщее ко мне недоверие просто пробуждали во мне желание всем крупно насолить.

— У меня слишком мало времени на дополнительные занятия, — сказал учитель. — Сегодня мы хорошо позанимаемся, а в дальнейшем тебе будет помогать Юри. Она с удовольствием согласилась. Что скажешь?

«Я бы конечно сказал все, что я думаю, сенсей, но боюсь, вам это не понравится», — ответил ему мысленно, закатил глаза, и, шлепнув на стол тетрадь, с нескрываемым раздражением угрожающе протянул:

— Ага…

Несусветная муть, которой я и без того посвящаю предостаточно времени в неделю, беспощадно вырвала из моей жизни два долгих часа. Весь урок я обиженно мычал на все адресованные мне сенсеем вопросы, а на девчонку старался не смотреть в принципе, боясь убить ее одним лишь взглядом. Такой смерти Юри точно не заслуживала, хотя бы в силу ее безобидных в отношении меня намерений. А под конец занятия я сам себя приободрил. Наше с учителем общение рамками уроков не ограничивалось, и я в любой момент мог сказать ему все, что хочу, при условии отсутствия рядом лишних ушей. И этот момент неизбежно приближался.

— Всего доброго, Хаяма-кун. До свидания, Юри, — добил меня сенсей разницей к нам в обращениях и, не скрывая облегчения, довольно покинул класс. Урок закончился.

Я негодовал. Сгреб со стола вещи в рюкзак одним смахивающим движением и, игнорируя пожелания хорошего мне дня от Юри, ринулся прочь.

Нагонять мужчину я не стал, а проследовал за ним до школьной парковки, держась на расстоянии. Одинокий на стоянке черный седан издал два коротких сигнала и мягко щелкнул замками. Сенсей сел в машину, и я, не дожидаясь персонального приглашения, к нему присоединился, заняв переднее свободное место.

Учитель оглядел мою персону в явном замешательстве и сбивчиво произнес:

— Вас что… ээ… куда-то подвезти, Хаяма-кун?

— Юске, сенсей. Меня зовут Юске.

— Как скажете, Хаяма-кун.

— Нам надо поговорить, — сел я к нему вполоборота, чтобы не разговаривать с кустами за лобовым.

Сенсею же кусты нравились больше.

— Я так понимаю на тему далекую от математики?

— Почему вы здесь?

— Что? — все же воззрился на меня, но слегка ошеломленно.

— Серьезно, сенсей. Вы же сами сюда переехали. В жизни не поверю, что дело не во мне.

— Боюсь, это просто совпадение.

— Признайтесь уже.

— В чем?

— Что я вам не безразличен.

— Простите, Хаяма, но я не буду выдавать желаемое вами за действительность.

— Но ведь это из-за меня! Другого объяснения просто нет!

— Так! — хлопнул он по бедрам и с давлением провел по выглаженной ткани брюк наверняка влажными ладонями. — Хорошо, Хаяма, это из-за вас.

— Я знал, — заулыбался я раньше времени.

— После ваших слов о психиатре и семье, я хотел убедиться в том, что вы точно в порядке.

— Но можно было убедиться на расстоянии.

— Что я и сделал.

— Тогда почему вы перевелись?

— Из-за предложения.

— Какого?

— Финансового. Меня привлекла ставка, Хаяма. А судя по вашему удовлетворительному состоянию я решил, что вы вполне себе переживете мое присутствие рядом, — посмотрели на меня до безобразия холодными глазами.

Я же сощурил свои в ответ. Попытка казаться равнодушным выглядела у него впечатляюще, но вестись на представление я категорически не желал.

— Козлом хотите себя выставить?..

— О господи, что за… — стукнул учитель основанием ладони по рулю чересчур выразительно и, издав какой-то ненормальный смешок, зарылся пальцами в волосах, растрепав свою идеальную укладку. — Не хочу вас пугать, но, кажется, я начинаю терять терпение.

Чужое предупреждение убедительным я не счел и продолжил преданно на него пялиться. Говорить я начал вообще страшные вещи.

— Вы меня хотите, сенсей? Тогда просто скажите это.

— Ох… — вздохнул учитель довольно эмоционально. Немного подержал в руках руль, что-то обдумывая, и, кажется, определившись с дальнейшими планами на мое будущее, покинул салон с громким хлопком дверцей. Сенсей обошел автомобиль и, открыв дверцу уже с моей стороны, молча пригласил меня на выход. Я послушно повиновался. Жаль, моя покорность должного эффекта на него не произвела. Сжав пальцы на моем плече, из салона мне помогли выбраться чуть быстрее мощным болезненным рывком. А после настойчиво задали направление в сторону капота.

— Стойте, — отреагировал я на грубость в попытке обернуться.

— Молчать! — пресек мои намерения сенсей.

Надавив на область между лопаток, меня пихнули вперед так, что руками я упал на прогретый полуденным солнцем капот. А через еще секунду под собственный громкий стон приземлился на эту жаровню физиономией.

— Ай, горячо! Сенсей, блин!

— Наслаждайтесь, Хаяма.

Дальше стало только «интереснее». Вклинившись между моих ног, мужчина раздвинул их шире, а крепкими бедрами прижал мой пах к бамперу. И я бы оценил столь тесный контакт, но уж точно не при таких обстоятельствах. О грязном на школьной парковке изнасиловании в качестве своего первого раза я не мечтал никогда. 

Очередная попытка подняться — закончилась провалом. Чужой кулак врезался в спину до боли в груди, а делать вдохи стало целым испытанием. Борясь с приступом паники, я стал отчаянно себя убеждать, что учительский выкрутас просто неудачный способ вправить мне мозги, и ни на какой другой орган сенсей точно не посягает. Но, поползшие вниз по ватным ногам, треники размазали все мои безобидные догадки по скрученным в трубочку мозгам. 

Почувствовав слабость в коленях, я страшно пожалел, что не напялил что-нибудь посерьезнее. К примеру, пояс верности.

— Сенсей, хватит уже! — стало мне не до шуток, и я протестующе двинул кулаком по тачке, понимая, что больше ни на что не способен.

— В прошлый раз вы были куда настойчивее меня, Хаяма. Что же вас теперь не устраивает?

— Я был не прав и уже расплатился за это!

— Тогда зачем идти тем же путем?

— Я просто хотел с вами поговорить! Пустите уже!

— Поговорить? Кажется, наш разговор закончился вопросом хочу ли я вас. Вот мой ответ. Вы правы, Хаяма, мне стоит быть немного смелее в своих действиях.

Не в состоянии придумать что-то умное, я невольно прислушался к звукам за спиной и, различив звон пряжки ремня, в потрясении выпучил глаза. Плавящаяся на капоте щека меня уже не беспокоила.

— Не надо, сенсей. Пожалуйста… — сменил я гонор на скулеж и жалко захныкал.

— Поздно, Хаяма, — вынес учитель приговор и… неожиданно меня высвободил?

Твердо встав на ноги, я успел оглянуться через плечо и от увиденного чуть не лишился сознания.

— АЙ-Й! — Обожгло задницу так, словно это был не ремень, а раскаленная кочерга, благо которую ко мне всего-лишь приложили. Не успел я отойти от первого удара, мне угрожали вторым. — О нет-нет-нет! — дернулся я в сторону и в попытке умотать наступил на собственные брюки. Асфальт вмиг возник перед моим носом, шероховатая, словно наждачка, поверхность превратила мои колени в фарш.

Теперь я тупо выл. Не в силах больше перебирать конечностями, я сел на зад и визуально оценил понесенный ущерб. Осознав, что часть меня осталась на асфальте, я почувствовал, как к горлу подступает тошнотворный комок. Теперь в жар меня кинуло всего и сразу, отчего в попытке прийти в себя и позорно не обблеваться я, накрыв лицо ладонью, глубоко задышал, все еще чувствуя, как в крови бурлит адреналин. Жаль, удовольствия мне это никакого не приносило.

Порция прохладного воздуха в районе ссадин привела меня в чувства, и я поднял взгляд. Сенсей заглаживал свою вину.

Заботливо подув на мои несчастные колени, учитель снял пиджак и кинул рядом со мной на землю, жестом руки предложив мне передвинуть на него свой и без помощи нагретого асфальта горящий зад. А после начал обрабатывать раны, вооружившись автомобильной аптечкой.

— Впредь будьте осторожнее в своих признаниях, Хаяма. Они слишком смелые.

Я, наблюдая за чужой возней, почувствовал, как исцеляюсь.

— Если я буду молчать, есть опасность умереть в одиночестве.

— А раньше времени вы умереть не боитесь? — щедро сбрызнул учитель ссадины прозрачной жидкостью. Та запенилась — раны защипало. Я мужественно стерпел. — Вокруг столько неадекватных личностей. Вам повезло, что сегодня это был я.

— И что вы предлагаете, держать все в себе?

— Нет, Хаяма. Говорите, признавайтесь, но и отказы умейте принимать. Лучше вовремя остановиться, иначе вы сделаете больно только себе, — приклеил сенсей по пластырю на каждую из моих ног. — Готово, — теперь его проницательные глаза смотрели прямо в мои. — Мой вам совет, Хаяма, сосредоточьтесь на учебе. И на музыке. У вас явный талант. Если вам будет нужна помощь, я буду рядом. Но без фанатизма. Договорились?

— Сенсей, да не собирался я к вам лезть, — решился я на очередное признание, правда, уже не в любви. — Но ваша идея с Юри… Это стало делом принципа. Вот и все.

— Ну да, принципы, гордость, самоутверждение — заповеди всего подрастающего поколения. Всем обязательно нужно что-то кому-то доказать. Но ведь тянутся не к гордым, а к тем, кто способен тебя понять. Подумайте об этом на досуге, Хаяма. И не держите на меня зла. Я не хотел причинять вам вреда.

Я искренне внял словам самого понимающего человека в мире и тоже рискнул дать ему дельный совет.

— Опять вы все делаете неправильно, сенсей. Надо было отлупить и бросить, а не пластыри мне тут приклеивать. Так я вас никогда не разлюблю. Так это не работает.

— Хорошо, Хаяма, — сделал сенсей сочувствующее лицо и встал в полный рост. — Я переведусь в другую школу.

— То есть пожертвуете своим комфортом ради меня? Супер идея! Просто класс! — не без сарказма вскинул я вверх большой палец.

Мне заботливо протянули ладонь.

— Да не нужна мне ваша рука! — поднялся я сам, гордо отмахнувшись.

— Я вас подвезу.

— Убирайтесь уже! — натянул я треники и, забрав валяющийся в стороне рюкзак, поковылял прочь, кидая провожающему меня улыбающимся взглядом мужчине лживое «Бесите!».

***

Кое-как добравшись до автобусной остановки, я с кряхтением достойным старого пердуна опустил пострадавший зад на скамью.

— Юске? Что-то случилось? — раздался сбоку знакомый девичий голос.

В метре от меня стояла Юри и наблюдала мой измочаленный видок.

— Просто… небольшая потасовка, — вдруг заговорило во мне мужское самолюбие, и я решил не уточнять, что моим обидчиком стал асфальт.

— Что? — округлила на меня свои большие как у Танаки глаза. — Может, стоит рассказать сенсею?

— Не надо, я все уладил, — гордо я заявил.

— Правда? Больно, наверное?

— Ерунда.

— Хочешь? — протянула мне девчонка мороженое, и я вспомнил про горящий зад.

— А можно?

— Конечно, бери, — заулыбалась так, словно угостил ее я. И, чтобы не шокировать девушку, приложил холодный пакет к пылающей щеке, а не стал засовывать его в трусы.

— Спасибо.

— Тебе ведь не нужна помощь, да? — села Юри рядом и застала меня врасплох неловким вопросом. — С математикой.

И тут я кое-что осознал. А именно то, что передо мной девушка… А еще то, что мама за последние полчаса позвонила мне уже раз пятьдесят. В общем, от смерти я висел буквально на волоске. И мои разодранные коленки просто цветочки по сравнению с тем, что ожидало меня дома.

— На самом деле, за математику я особо не переживаю, а вот за остальные предметы…

— Я могу помочь, — вызвалась Юри, полная энтузиазма. Симпатичное лицо светилось радостью.

— Как насчет английского? Он завтра. А я ни фига не подготовился. Можем у меня позаниматься. Заодно пообедаем. Кашеварит мама просто огонь! Она будет счастлива… — улыбнулся я в ответ совсем непростой улыбкой, осознав еще одну важную вещь, а именно то, что я — парень.