— Оставляем, — спустил Като с макушки на шею большие проводные наушники, и Маса победоносно выбросил в воздух сжатые кулаки.

Задержавший до этого дыхание, Танака вновь вспомнил, как пользоваться легкими. Если бы Като сказал «надо переделать», думаю, друг предпочел бы задохнуться, потому что лидерский перфекционизм всех уже, откровенно, задолбал.

— Уверен? — решил Тору подстраховаться. Он знал, как это бывает: сначала Като говорит, мол, готово, всех благополучно посылает к хренам, а через полчаса разворачивает обратно.

Лично меня больше этого стремления к совершенству бесило только одно — гребаный саундтрек, сопровождавший все мое существование нескончаемым звучанием. Три песни по очереди крутились в голове, даже когда я ни о чем не думал. И моим единственным желанием на данный момент было словить временную амнезию. Хотя бы до дурацкого выступления.

На вопрос друга Като твердо кивнул.

— Правда нравится? — Лично я просто напрашивался на комплимент.

— Да. Отлично все.

— Ура, — отбыл я в сторону дивана и, улегшись на него плашмя, отвернулся носом к спинке. Все. Спать. Прямо здесь. По фигу.

— Главное, на выступлении не облажайся, — сказал Като и, не дождавшись ответа, повысил тон: — Хаяма Юске!

— Я слышу.

— Ну так отвечай.

— Хорошо.

Невероятно, но факт, ужасные погоняла от меня отстали, и теперь Като называл меня по имени, правда, почему-то из его уст звучало оно так, словно я по-прежнему жопа с ручкой и конопатая слепошара.

— Значит, по домам? — осторожно поинтересовался Маса.

— Да, гуляйте.

— Нет! Стоять! — вскочил я с дивана, будто бы мне приснился кошмар. Мозг не сдавался, продолжая упорно двигать шестеренками.

Като уже запихивал в себя гамбургер размером с шар для боулинга. Остальные замерли в разных позах, будто мы играем в «Кукла Дарума упала» и я вожу.

— Пора! Концепт, луки, шмотки. Ну вы поняли, короче.

— Уже надеялся, что ты забыл, — смиренно произнес Тору, возвращая гитару в держатель.

— Поверь, это сложно, когда я вижу вас каждый день.

— Ладно, с чего начнем? — проявил лидер небывалую покладистость, и я от неожиданности вытянулся в лице, ибо на случай сопротивлений уже приготовил целый трактат на тему «У нас уговор вообще-то».

— С ваших причесок. Вернее, с их отсутствия. Парни, что за херня с вашими волосами?

Все, подняв головы, переглянулись между собой. Като, перестав жевать, недовольно буркнул:

— И чего ты на меня вылупился?

— А не понятно?

— Ну, блять, извините, что у меня с рождения вместо волос гнездо! — покраснел от раздражения и лучше бы на этом заткнулся. — Я, по крайней мере, его вытягиваю. Иногда…

Парни заржали и получили угрозу булкой.

— Меня, кстати, не беспокоит твое гнездо. Меня беспокоит его цвет, — посчитал я нужным уточнить детали.

Квадратная челюсть потеряла форму и с набитой фастфудом одной щекой стала выглядеть так, будто лидера одолел пульпит.

— Цвет? И чем же он тебя не устраивает?

— Зеленый? А чем он устраивает тебя?

— Ты дальтоник! А, вы, заткнитесь, дебилоиды! — обиделся Като на громкие смешки. — Посмотрите на себя. Тору, хоть бы раз свои сопли прополоскал! Маса, обзаведись расческой! Танака… — не знал лидер, за что зацепиться, и просто заключил: — плохо все!

Запихав в себя остатки гамбургера с упорством хомяка, Като отряхнул ладони друг о друга и, сцапав с дивана свитшот, рванул к двери. 

— Ну! Хули сидите?! Я готов!

***

— Сестра! — проорал я на весь дом, который с интересом осматривали четыре пары глаз.

Сестра хоть и была дурой, по крайней мере, стильной, и явно шарила в шмотках получше меня. Если я устраивал себе шопинг, то вежливо просил ее составить мне компанию. Она не отказывала, кажется, предпочитая иметь брата, может, и козла, но хотя бы прилично выглядящего. Сегодня мне нужен был от нее лишь свежий взгляд. Брать девчонку с собой в молл я точно не собирался. Мне не нужна была конкуренция, а уж в лице родственницы тем более.

— Че вопишь? — выплыла в гостиную в домашней футболке, задрипанных шортах и с позорным пучком на башке, как-то несвоевременно умаляя все мои в ее честь похвалы. — Здрасьте.

Парни приветственно пробурчали кто чего.

— Брат, предупреждать надо, когда гостей приводишь, — включила она раздражение.

— И че бы ты сделала? Накрасилась? Бесполезная трата времени и денег.

Судя по тяжелому взгляду, сестра мысленно сделала мне трепанацию, и я понял, что не время для хохм.

— Я в том плане, что ты и так восхитительна, — натянул я улыбочку, но поздно спохватился. Начинать блистать остроумием было паршивой идеей.

— Они ведь в курсе, что ты… — обвела компанию пальцем в невидимый круг, и я резко остановил ее намерения меня слить увеличившимся диаметром глаз. — Оу, — хитро сузила она свои.

— Что он что? — поднял Като бровь, неожиданно мной заинтересовавшись, жаль сделав это не в тот момент, когда я этого, действительно, хотел.

— Сегодня должен отдраить все полы, — довольно задрала свой идеального цвета, без пятен нос.

— Как раз собирался заняться, — процедил я сквозь зубы, отложив ее убийство на потом.

— Ладно, чего надо? — пошла родственница на контакт, хотя тоже весьма сомнительный.

— Сделать из них людей, — сунул я ей в руки стопку новых модных журналов.

— В плане?

— Они выступают через три дня.

— Где, в цирке?

И все же перлы сестры иногда были довольно забавными, особенно те, что не касались меня. Я хохотнул, паскудно промолчав. Като же, решив убить двух зайцев одним выстрелом, не удержался:

— Сразу видно, что родственники.

Сестра состроила парню несимпатичную гримасу:

— Не думаю, что это вообще возможно.

— Так не уверена в себе?

— Заколебал, — легонько пнула лидера ногой в районе щиколотки.

— Ауч! — разыграл он страдание и отступил от нее подальше. — Боже, ты девушка или мама Халка?.. — задал риторический вопрос и снова получил от сестры словесный плевок, наверняка подумав, что со мной куда приятнее иметь дело. — Ну и семейка…

Пока я вынужденно возил навороченной шваброй по паркетной доске, разводя лужу, родственница в компании Тору кромсала глянцевую бумагу, составляя красочные коллажи. Танака и Маса купили себе «чтиво» для взрослых, ну и до других журналов руки у них не дошли. А Като сидел молча в любимом кресле отца и сопровождал каждое мое движение таким взглядом, будто это не уборка, а ролевуха, и он в ней не последний герой. А вскоре вообще заныл, мучаясь голодом. Я, разобравшись с полами, прошел на кухню и принялся демонстрировать свои убогие навыки в кулинарии, заварив рамена на всех. Из приготовленных четырех пачек, Като слопал три. Никто не жаловался.

— Удачи неудачники, — с чистой совестью попрощалась с парнями сестра и закрыла за нами дверь.

Я, обогнув всех по дуге, встал перед квартетом, словно собрался дать свой первый сольный концерт, и жестом рук попросил всех заткнуться.

— Так. Едем к маме.

— Со всеми родственниками решил нас познакомить? — сделал Като тухлое лицо. Кажется, после встречи с сеструхой, ничего приличного от нашей семейки он уже не ожидал.

— Приходится. Она в салоне работает. И если тебе нужна хорошая скидка и грамотный мастер, то завались.

— Мне нужна, — скромно отвел Катсу взгляд вбок.

О его финансовом положении я прекрасно все знал и уже договорился с мамой сделать ему подарок за мой небольшой счет. Танака жил с бабушкой и дедом, а разведенные родители — каждый своей личной жизнью уже четырнадцать лет, вспоминая о своем прошлом только в день рождения Катсу. Друг не парился, ко всему привыкнув, но финансовые трудности все же ощущал.

— И большая просьба ко всем… — смущенно обнял я себя руками. — Я не с вами, короче.

Катсу уточнил:

— Как это?

— Вы группа. Я просто твой друг. Иначе мне конец.

— Аа, оценки херовые, ясно.

— Детский сад, — не упустил Като возможности меня погнобить.

Я отреагировал:

— Ну извини, что не у всех такие прекрасные и понимающие предки как твои.

На самом деле, ни с кем из них лично я знаком не был, но точно знал, что мама у Като — класс. Вечно готовила вкусности и подзаправляла нас каждую нашу репетицию. Ну и Танака ее всегда хвалил.

Возразить мне ничего не смогли и мирно согласились:

— Как пожелаешь. Одно «но»…

— Начинается, — возвел я глаза к небу и принялся внимательно слушать пожелания своего нарисовавшегося господина.

***

— Пришел? — заметила меня мама, убирая с глянцевого молочного цвета кафеля остатки чьей-то шевелюры метелкой и здоровым, напоминающим пластмассовую коробку, совком.

— Это оно, — обвел я парней рукой, рассказав ей о задаче еще накануне. — Вот референсы. Получится?

Мама забрала журнальные вырезки и внимательно осмотрела то, с чем придется иметь дело.

— Получится.

Я, подцепив рукав свитшота лидера, смело притянул его к себе, честно плевав, что он в этот момент обо мне подумает, больше беспокоясь за результат.

— Возьмешь этого? Тяжелый случай.

То, что мастера тут хорошие все, я знал стопроцентно, но родственнице доверял чуть больше остальных.

— Возьму, — согласилась родительница, заметно просветлев в лице. Кажется, лидерская физиономия действовала в нашей семье не только на мою впечатлительную натуру.

Правда, садиться в кресло Като не торопился. Взглянув на меня в упор, лидер властно поднял бровь.

— Ты первый.

Я, вспомнив его «но», вынужденно вопросил:

— Мам? Можешь и мне что-нибудь изобразить?

— Тебе?

— Что-нибудь типа этого, — повернул Като к ней телефон, и моя попытка узнать свою судьбу закончилась неудачей. Референс мне не показали, что тоже было условием уговора. Доверился я выбору парней только по одной причине, Танака сказал «огонь!».

— Хм, уверен? — спросила мама, нахмурив брови, и я невольно насторожился. Но под тяжестью чужого взгляда, опустил зад в солидное кожаное кресло первым.

***

— Это очень странно. Пять лет назад ты писал лучше, чем сейчас, — посмотрел я в зеркало и увидел, как лидер вскинул на меня тревожный взгляд. Я довольно ухмыльнулся.

Последние три дня я послушно делал то, что мне посоветовали, — выбирал. И благополучно забраковал песен двадцать. Но, все же найдя кое-что приличное, решил обсудить интересный момент.

Като, не в состоянии сдвинуться с места из-за быстро щелкающих над ухом парикмахерских ножниц, просто на меня устрашающе зыркнул. Я же спрятал взгляд под полосками, спадающей на лоб, фольги, в которую упаковали всю мою шевелюру. Надеюсь, лидеру не пришло на ум сделать из моей головы кочан капусты и покрасить меня в зеленый просто назло.

— Извини, — продолжил я. — Но это факт.

Като несколько секунд оценивал мой ответ, наверняка мысленно посчитал до десяти и, перестав дрыгать коленом, спокойно спросил:

— И что тебе понравилось?

Я стал протягивать ему песни по одной так, чтобы он увидел названия и даты:

— Эта. И эта. Еще эта. Эта вообще зачет.

— Бред, — не оценил парень мой выбор.

— Почему?

— По кочану.

Сердце в груди подпрыгнуло, и я настороженно посмотрел на фольгу, надеясь, что это просто совпадение.

— Потому что сопоставляешь эти даты с какими-то произошедшими на тот момент событиями? И сейчас эти события тебе не нравятся?.. Все логично. Ты не пишешь без вдохновения. Вернее, пытаешься, но… А вдохновение к тебе приходит не абы когда.

— Ниче не понял. Отвянь, — буркнул лидер.

— Тогда возьмешь их?

— Их не буду.

— Значит, я угадал.

Като промолчал.

— Хотя бы одну, — сделал я попытку его уломать.

— Нет.

— Тогда не знаю, — разочарованно убрал писанину в рюкзак, уже не видя смысла что-то искать. С моим мнением, тупо, не считались.

Через минуту Като сунул мне в руки с горящим экраном смартфон.

— Попробуй эту.

Или все же считались?..

— «Hallucinations», — чуть не сломал я язык. — Прошлый месяц? Этот год?

— Ну и произношение…

— Неправильное? — подключилась мама.

— Отвратительное, — не пожалел меня лидер.

— Ты же сказал, что подтянул английский, — послышался в голосе родительницы нескрываемый упрек.

Я наградил лидера убийственным взглядом через зеркало. Удивительно, что оно не лопнуло.

— А, точно, — вдруг изобразил он растерянность. — Это не школьная программа. Забыл. Извиняюсь.

— А почему ты знаешь, как правильно? — не унималась родственница, пытаясь нас подловить.

— У меня мама — преподаватель английского.

— Он даже песни некоторые пишет на английском, — попытался я переключить внимание родительницы с моей паршивой успеваемости на приличную чужую. Сам эти творения я, естественно, пока не читал. Но обещал себе посидеть над ними со словарем, когда уж совсем делать будет нечего.

— Какой умница. А учишься ты как?

— Без проблем.

— Не сынок, а мечта.

— Завязывай, мам. — Кажется, я перестарался. — У него уже есть родители. Любящие и понимающие. Воспитывай меня. Ты слишком рано опустила руки.

— Сочувствую, — сказал ей Като.

Мама хохотнула.

Пробежавшись по тексту и поняв, что меня не тошнит, я спросил:

— А музыка есть?

Като забрал телефон, подключил, вытянутые из кармана, наушники и, порыскав в памяти мобильника, вернул его мне.

Придя в себя через три с половиной минуты, я осознал, что влюблен, и даже готов был в этом признаться. Даже самому Като Тосиро.

Пока кругом стоял шум от фенов, а родительница исчезла из поля зрения, я крутанулся в кресле и, убрав фольгу со лба, уставился бесноватыми глазами на лидера, надеясь, что он увидит в них блеск.

— Эта клевая! Возьмем ее!

С прилизанной, темнеющей на глазах от нанесенного раствора, шевелюрой парень походил на представителя группы организованной преступности, и меня его сомнительный видок взбудоражил только сильнее.

— Она сырая, — покосился лидер на меня вяло.

— А, по-моему, идеальная. И что было 8 сентября?

Забрав мобильный, Като отвел взгляд и, заметно порозовев, пробурчал:

— Один обычный день.

— Кажется, не для тебя… Блин, класс. Ее я точно сыграю. У меня уже есть пара идей. Давайте в этот раз попробуем?

— Три дня осталось. Это невозможно.

— Ты сможешь! Я в тебя верю!

— А ты?

Я вспомнил свои двухнедельные мучения, услышал в голове, снова зазвучавшую там, «Face» и, еще раз подумав, уверенно заявил:

— Я сделаю! Давай!

— Откуда вдруг столько энтузиазма?

— Она меня вдохновляет.

Лицо лидера приобрело более яркий оттенок розового, и я понял, что жму туда, куда надо.

— Хорошо. Но если не выйдет, ты — труп.

— Мам, слышала? — Показалась родственница на горизонте.

— Что?

— Твоя мечта убийством мне угрожает.

— Простите, — смешался парень, резко став бордовым.

Мама беззаботно махнула на меня рукой.

— Не извиняйся, милый. Я могу тебя понять.

***

— Готово! — сдернула мама с меня пеньюар, словно она матадор, и повесила тряпицу на руку, тут же переквалифицировавшись в официанта.

— В смысле? Ты уверена, мам?

— Да, на картинке так же вроде было, — заключила как-то совсем беззаботно, ни капли не сомневаясь в том, что сделала все правильно, и спешно отчалила в сторону приемной.

— В смысле?! — не унимался я, пялясь на свое отражение.

— О! Огонь! Тебе идет! Глянь, — подозвал Танака Масу полюбоваться этой катастрофой. Сам Катсу стал светленьким и ему просто ужас как шло. Стильный творческий беспорядок из модно стриженных и уложенных по последнему тренду волос сделал из парня кинозвезду. Я уже видел его на красной дорожке в компании Анджелины Джоли, ну или на крайняк с Кейко из параллельного за столиком в школьной столовке.

— А что-то изменилось? — почесал Маса ярко-алую макушку, снова пытаясь спутать свой вылизанный до блеска горшок. Челка над переносицей была сострижена уголком, и теперь голова этого парня напоминала мне сердце, а сам он — героя какого-то аниме.

— Я рыжий, Маса! Теперь весь!

— Точно, в цвет веснушек получилось, — встал Тору напротив, опустив зад на длинную вдоль стены столешницу и с умным видом скрестил руки на груди. Его сосульки наконец-то освежили и сделали из них симпатичный каскад. Цвет не трогали, оставив натуральным.

— Именно! Боже… За что?

Мою форму мама оставила в покое, лишь слегка профилировав концы, но темный каштан уничтожила без сожалений. Ядрено-мандариновым я, благо, не стал, но цвет жутко напоминал ржавчину. Точнее ее градиент. У корней он был темным, а ближе к концам чуть светлел, словно те выгорели на солнце. И, возможно, это выглядело бы достойно, но не над моим пятнистым рыжим лицом. Теперь я походил на одну большую веснушку и мысленно сходил от этого с ума.

— О, зырь, Като готов!

Я проследил взгляд Танаки и разглядел состояние головы, стоявшего на ресепшн, эффектного брюнета. Работу мама сделала потрясающую, сразу ясно куда вложив все свои силы, и превратила поганого цвета мочалку в то, что там должно быть. Хаос ушел, лишний объем с боков тоже, виски и затылок стали гладкими, а на макушке и теменной зоне крупные кольца естественными вихрями наползали на лоб, но глаза больше не закрывали. Глаза теперь казались выразительнее обычного, только скорбная мина не делась никуда.

— Кто-то умер? — не удержался я от придирки, когда лидер вернулся к нам, потому что плакать тут уж точно не он должен.

— Никто.

— А че рожа такая кислая?

— Какая есть.

— У-у, наш Тосиро такой лапочка, — подскакал к нему Маса, рассматривая парня со всех сторон.

— Слушай, на хера ты вообще красился и выпрямлялся? — недоумевал Танака. — Они же прикольные.

— И мягонькие, — запустил гитарист тонкие пальцы в чужую шевелюру.

Като резко дернул головой вбок, словно мимо пролетел шершень. А после в другой, когда парня атаковали с противоположной стороны.

— Ух ты! Правда прикольные, — приложил Танака свою пятерню к объемной макушке.

— Руки! — прорычал Като звучно, но не выражаясь, что тоже достойно отдельной похвалы.

— Да? — не удержался Тору и оттянул один завиток, по-моему, только ради прикола. — Забавно.

Растолкав парней, Като сделал шаг назад:

— Вот поэтому! Вот именно поэтому я их терпеть ненавижу! Вот именно поэтому у меня такое лицо! Руки, я сказал!

— Так приятно? — не смог я не присоединиться к этому своего рода акту физического насилия.

На меня опасливо перевели взгляд:

— Нет! Ни за что! Даже не вздумай! Только не ты! Только не своими культяпками жопными!

— Культяпками?! Пфф! Теперь я сделаю это принципиально, — вытолкнул я себя из кресла и, разминая ладонь, угрожающе стал наступать.

Не вышло. Мою руку вдруг перехватили, отодвигая, и словно в танце развернули меня лицом к парням. К спине прижалась могучая грудь. Вторая рука лидера обвила мой пояс. Я не дышал.

— Если подойдете, он труп. Мама не против.

— Ты что, угрожаешь Хаяме смертельными обнимашками? — прыснул Тору, заняв мое кресло и теперь наблюдая за действом издалека.

— Я же говорил… — развел Танака руками.

— Че ты там кому говорил? — прошипел Като над моим ухом, пробудив спящие чутким сном мурашки. Те забегали по моему телу обезумевшей стайкой, и я, на автомате съежившись, почувствовал, как меня стиснули крепче.

— Что ты нежный, как твои кудряшки.

— Че?! — гаркнул Като.

— Это он на вид только грозный такой. Като ла-а-апочка, — протянул ласково Маса и нацелил на нас объектив розового, похожего на симпатичную мыльницу, фотоаппарата. Тот щелкнул и выплюнул из себя белоснежную фотокарточку.

— Клевета!

— И тем не менее, вы все еще обнимаетесь, — заметил Тору как бы между прочим и своим дурацким высказыванием заставил Като меня оттолкнуть. Точнее, не оттолкнуть, а нежно отодвинуть, аккуратно прихватив с боков за талию.

— Все, хорош. Еще одно прикосновение, и завтра они снова будут зелеными или какими ты их там видел. Я серьезно, — потупил он взгляд и, глубоко поклонившись каждому мастеру, вышел наружу.

Тору хохотнул другу вслед и, поднявшись с кресла, мотнул подбородком в сторону подсвеченного снизу голубой светодиодной лентой длинного стола.

— Гоу платить?

— Посчитайте нас, — подошел и облокотился я на глянцевый белый мрамор, пока не очень понимая, как мне подсобить Катсу так, чтобы не унизить его достоинство, ибо парень стоял рядом и уже вертел в руках свое потрепанного вида портмоне.

— Като-сан уже все оплатил, — оторвала розоволосая девчонка за компьютером взгляд от экрана и, уставившись на нас, невинно похлопала неестественного голубого цвета глазами.

— Как? — тревожно нависла мама над девушкой и заглянула через ее плечо в монитор ноутбука. — Ты ведь провела скидку?

— Да, но он сказал «не надо». И оплатил все полностью.

— Уверены, что за всех? — уточнил Тору, нахмурив брови.

— Маса, Катсу, Тору, Тосиро, Юске. Да, за всех пятерых.

***

Со снимка на меня смотрела парочка. Рыжий испуганный парень, чья голова походила на ржавое ведро, и обнимающий его, словно невесту, брюнет. Брюнет выглядел, как звезда. И приковывал к себе все внимание. Рыжий — как дурак, но, вроде бы, счастливый. Может, и не выглядел, но я-то точно знал, что в тот момент чувствовал. Сейчас Като шел поодаль, словно мы не знакомы. Зато теперь у меня было доказательство обратного, и даже, пожалуй, того, что мы близки.

Следующим пунктом нашего назначения, на сегодняшний день крайнего, был молл, а задачей — найти классные аксессуары, бодрых цветов обувку для всех и что-то черное для Катсу. И на этот раз дело было вовсе не в финансах, просто черный, как цвет, друг вообще не воспринимал. Из повседневного Танака носил все свободное, балахонистое, яркое и куда больше напоминал представителя рэп-тусовки, нежели ударника рок-группы. Но сделать для нас маленькое исключение всё-таки согласился. Пока парни оценивали прикиды статичных пластмассовых мужиков, прогуливаясь вдоль стеклянных витрин торговых рядов, я тащился где-то сзади с целым пакетом бонусов для лидерской кудрявой башки. Мама настояла отдать, а еще проследить, чтобы точно воспользовался. Я честно пообещал, что если откажется, я лично предложу ему свои услуги по втиранию этого дерьма в его шевелюру. Выразился я, конечно, слегка другими словами, но суть передал правильно. Ничего криминального в моей шутке мама не увидела, кажется, на подсознательном уровне принимая этого парня в нашу семью в любом его качестве, будь то сына или зятя.

Взглянув на разноцветную фотокарточку снова, я кое-что осознал.

— Эй, мужчина мечты моей мамы, ты так ничего и не сказал.

На меня мельком глянули через плечо. Я требовательно указал пальцем на голову.

— Нормально, — заключил Като скупо и отвернулся, увлеченный выбором бренда попривлекательнее.

— Хорошо, так и передам ей.

— Ого-о-о-онь! — неожиданно пропел во весь голос своим чистейшим без хрипотцы вибрато так эффектно, что посетители молла заохали и пооборачивались, а Маса, преисполненный восторга, поддержал его задорным «йяху!». — Так и передай маме.

— Окей, тогда просто исходник покажи.

В моем заднем кармане коротко провибрировало, Като свернул в мужской отдел. Я достав мобильник, открыл наш групповой чат. В пустой за сегодня ленте сообщений «горел» одинокий смайлик пламени. Это все объясняло…

— Я огонь, — пролепетал я вслух, невольно заулыбавшись. И напомнил сам себе счастливого, оказавшегося в ласковых руках, щенка.

— Смотри не влюбись, только, — сказал Танака, и я, больше не в силах держать все в себе, сделал признание.

— Кажется, уже поздно.

— Шутишь? — хохотнул друг.

— Если бы, — проскулил я.

Катсу стал серьезным, резко затормозил на входе в магазин и, придержав меня за плечо, требовательно заглянул в глаза.

— Ты же его ненавидел.

— Ни хрена ты не понимаешь во флирте.

— Чего?.. Нет, постой, ты это серьезно сейчас? Като?

— Да!

— О-о, нет-нет-нет-нет-нет, — замотал Катсу своей блондинистой головой. — Плохая идея. Мы же в группе одной!

— Да знаю я! Поймет — прикончит прямо во время выступления.

— Ну да. Именно об этом я и говорю…

— Что делать, Катсу?

Друг положил руки мне на плечи и взглянул на меня с выражением крайней степени озабоченности:

— Забудь, Юске. Като не сенсей. Вообще ни разу не он. И никакие разговоры по душам вам здесь не помогут. И кстати, — продолжил меня добивать, — по поводу родителей. Лучше не трогай лишний раз эту тему. Отец Като лет пять назад от них ушел. Причину не спрашивай. Никто ничего не знает. Но Тосиро точно до сих пор парится. И, кажется, винит он в случившемся именно себя. Так что молчи. И держи себя в руках, Юске. Заклинаю! Пожалуйста! Держи себя в руках!