«Сеито и Като точно были близки», — сделал я неутешительный для себя вывод и, решив больше над собой не издеваться, погрузился в приятные воспоминания о прошедшем дне. Плевать, что было когда-то там между этими двумя, меня это точно не касается, я никому ничего не должен и никому ничего не обещал, и гасить в себе симпатию к Като ради чувств того, кто обходится со мной, как с забавной игрушкой, я точно не собирался. Это помогло. Я вырубился и видел приятные сны. А вечером следующего дня приятности продолжились.
— Читай, — сунули мне под нос свеженький листочек с аккуратно выведенными на нем столбиками иероглифов. Като порозовел.
Танака одарил лидера хмурым взглядом и с интересом заглянул в текст:
— Почему это Юске?
— Потому что получит, если ему вдруг не понравится, — заключил Тору. Кажется, парень не осознавал, что этот период отношений мы с лидером благополучно преодолели.
— Типа, повод лишний раз ему навалять? — усмехнулся Катсу.
— Да когда такое было?! — тут же осадил Като весельчаков. — Просто кое-кто не шарит в текстах.
— С каких это пор? — остался вопрос Тору без ответа.
— Когда успел? — спросил Танака.
— Ночью.
— Фига… Как все позитивно… — пристроился Тору с другой от меня стороны.
Маса, перегнувшись через Танаку, с интригой в голосе произнес:
— Влюбился, что ли?
— Я че, не имею право на хорошее настроение?! Ваще охуели… — взвился лидер от чужих нескромных догадок.
Я не выдержал:
— Но причина же должна быть...
— Ты где вчера был? — не унимался Катсу.
— Дома был!
— С кем?
— С вами, кретины!
— А после?
— Один!
— Может, дело в другом времени суток? — предположил неосторожно Маса, и Като психанул.
— Ой, все! — вырвали у меня бумажку. Като выглядел растерянным. — Возьмитесь за руки, огрызки тупорылые, и идите дружно в жопу!
— Эй! Мы же не дочитали! — пожаловался Танака.
— Обойдешься.
Я уточнил:
— Остался один куплет.
— Перебьешься.
— Она классная, — сделал попытку угомонить выходящего из гаража лидера.
— Плева-ать.
Дверь хлопнула. Маса довольно заключил:
— По-моему, мы угадали. Вчера точно что-то произошло.
Что-то произошедшее я, естественно, принял на свой счет, а чтобы убедиться в своих предположениях, решил подойти к вопросу с другого конца:
— Слушайте, что было 8 сентября?
— Эмм. Четверг?.. — ткнул Катсу пальцем в небо. — Календарь глянь.
— Я не про это. Что за день такой? Может, что-то случилось грандиозное? Может, у кого-то из вас…
Парни принялись усердно думать. Тору заглянул в свой смартфон:
— Я в Токио гонял. К брату. Рейвить. Круто было.
— Вроде помню, я еще тогда с девушкой расстался, — осенило Масу. — Хотя, нет… Встречаться предложил. Или… Погодь. Нет! Сначала расстался с одной, а вечером с другой познакомился. Скучно было без репетиций.
— А-а, затопленный гараж… — протянул Катсу. — Я наверняка в школе репетировал… Ща… — достал Танака мобильный. Подумал, похмурился и вдруг сложил губы ноликом: — О, точно! Мы еще с тобой в кабинете музыки в этот день как раз пересеклись!
Меня накрыла теплая волна приятных воспоминаний. Я заулыбался и возложил висок на плечо друга:
— Хороший день. Я рад, что ты вошел тогда в класс.
— Скажи «спасибо» Като. Если бы не он, меня бы там не оказалось, — сообщил друг, и я ошарашенно поднял голову.
— Что?
— Что?
— Он меня видел?
— Ну да… И слышал. За дверью стоял. И думал, как бы нам тебя завербовать.
— Разве… это была не твоя идея — меня в группу позвать?
— Ну, если честно, не совсем… — замялся друг.
Маса улыбнулся:
— А если совсем честно, то Тосиро…
***
— Английский! — обрушился я на лидера по телефону с одним единственным требованием вечером следующего дня, с трудом его дождавшись.
Като попытался избежать страшной участи:
— А? Что? Да, мам! Че ты говоришь?! Срочно отвезти бабушке лекарства?! Это же на Окинаве! Ну хорошо…
— Буду через двадцать минут.
— Блять.
Мне просто был необходим с Като маленький тет-а-тет, мне нужно было с ним спокойно пообщаться. Я хотел честного признания и больше нечего, но, из-за прошлых ошибок, все же допускал мысль о том, что могу снова сильно заблуждаться по поводу его ко мне чувств, и пообещал себе быть более сдержанным и не переть, как танк подобно последнему отрицательному в этом плане опыту. Через полчаса я открывал дверь гаража, тут же с порога предъявляя аргумент, дабы не оказаться на улице:
— Ты обещал.
На меня глянули исподлобья, но, вроде, не злясь:
— Я помню.
В комнате пахло воздушной кукурузой и стоял громкий хруст. Като сидел на диване, двигал челюстями и, облокотившись на колени, пялился в ноутбук на пододвинутом облезлом черном кресле.
Пройдя внутрь, я бухнулся рядом и принялся активно освобождать рюкзак, пока не очень понимая, как буду выводить парня на откровение.
— Это че? — хмуро взглянул Като на потроха моей сумки.
— Задания…
— Забудь, это так не работает. Ты ни хера не усвоишь, если я буду за тебя все выполнять. То ли дело… — погладил пальцами тачпад и вытащил на экран яркую картинку.
— Фильм?
— В оригинале. Просто включу сабы. Но старайся вслушиваться. И выписывать слова. Кинцо, говорят, во! — с энтузиазмом вытянул вверх большой палец.
— Я уже смотрел. Повар — маньяк, а девчонка умрет.
— Самоубийца! — дернулся Като в мою сторону, а я в свою очередь — к двери, хохоча.
— Да шучу! Не смотрел я его.
— Хорошо, — обхватил лидер меня за плечи и, развернув, вернул обратно, усаживая на диван: — Тогда включаю. Если маньяк — повар, то умрешь ты.
Я послушно сел, картинка задвигалась, фильм начался. Между мной и лидером разверзлась пропасть размером с прозрачную миску с попкорном. Я без энтузиазма пялился в ноутбук и хрустел кукурузой, пытаясь открыть в себе дар телепатии и отчаянно внушая лидеру мысль о себе. Но белые хлопья и происходящее на экране, кажется, интересовали этого парня куда больше. Оставалось только жевать.
Через долгих полтора часа лидер запричитал:
— Че, блин?! Они весь фильм подсирали друг другу, а в конце вместе остались?! Че за шлак?! Таких сценаристов на кол сажать надо.
— Их чувства проверились временем. Ты просто не шаришь. Меня больше интересует, как вдруг детектив превратился в сопливую мелодраму, — поднялся я с дивана, дабы размять косточки, и прогнулся в спине. Хрустнул позвоночником и подошел к заваленному макулатурой столу, пытаясь найти тему для такой нужной мне беседы. Ну хоть что-то… Пожалуйста…
— Не фильм, а дерьмо. Лучше бы убийцей был повар, — забрал Като мою тетрадь в руки, принялся листать. — Ну че? Ты выписал какие-нибудь слова?
Я промолчал, дав лидеру возможность самому ознакомиться с моим прогрессом.
— «The Kato — пиздобол, The English — наебалово», — зачитал лидер то, чем за эти полтора часа пополнился мой словарный запас. — М-да, это будет сложно, — тяжело он вздохнул.
Я тем временем нашел тему для чужих откровений. Не на столе, в голове. Она давно там сидела и не давала покоя. Но оборачиваться не стал, продолжая ползать взглядом по писанине.
— Что произошло в клубе?
— Мм?
— Тогда, после выступления. Когда ты закурил.
Лидер замолчал. Наверняка пришил меня взглядом с выражением раздраженности, но, взяв себя в руки, признался:
— У меня был тяжелый разговор.
— И ты решил сорваться на мне?
Като снова выдержал паузу, подбирая слова, а может, просто не желая этого говорить:
— Я выбрал самого уязвимого.
— Как-то по-скотски, не находишь?
— Ты имеешь право на любое обо мне мнение.
— И тебе нравится выглядеть в глазах других мудаком?
— Я выгляжу в их глазах таким, какой есть, — сообщил категорично, и я понял, его не переубедить.
Но вдруг заметил:
— Как-то сволочизм… не ассоциируется у меня с ведением дневников, — вытянул я из-под других бумажек крупного формата раскрытую тетрадь, успев прочитать: «…я вылитый он. Надеюсь, нет. Хаяма…»
В следующую секунду чернильные откровения из моих рук вырвали.
— Это ежедневник! — спрятал лидер писанину за спину, страшно раскрасневшись, и попятился назад. Я же медленно стал наступать, хитро лыбясь.
— Кажется, я видел там свое имя.
— Тебе показалось.
— А покраснел так, будто оно там есть. Ты пишешь обо мне?
— Совсем, что ли, кукухой поехал? Делать мне больше нехер, — напоролся Като на комбик, чуть не грохнулся, но, удержавшись, продолжил отступать по периметру комнаты.
— Думал, дневники ведут только девчонки.
— Ежедневник это, слепоноид ты косоглазый!
— Никогда не понимал этой фишки.
— Тебе не пора?
— Либо ты пишешь о том, чего не хочешь забыть и там есть мое имя… Либо для того, чтобы это кто-то прочел. Дай посмотреть.
— Этот человек не ты, — вдруг отрезал.
Загнав лидера в угол, я сощурил взгляд и, решив не сдаваться, кинулся выяснять подробности. Ухватил пальцами один выглядывающий из-за спины бумажный край и с силой дернул.
— Хаяма Юске! — взревел Като, пытаясь удержать свое сокровище при себе.
Моя вторая рука присоединилась к первой, правда, с другой от Като стороны, парень невольно оказался в кольце моих рук. Мы замерли. Постояли так несколько секунд, после чего он выпустил тетрадку и изобразил аналогичное кольцо, попытавшись усмирить меня крепким объятием. В мой нос почти ткнулись носом, на губах ощущалось чужое дыхание.
— Угомонись, — произнес Като спокойно, и я обмяк в теплых руках. Взгляд черных глаз смотрел пристально прямо в глаза, а после переполз на губы. Тетрадка упала. Между нами застыла тишина.
Я терпел…
Секунды молчания…
Сглатывание…
Удары его сердца…
…
Нет. Отпустил.
Кажется, страшно смущенный, он быстро подобрал несчастную тетрадь и, отойдя к столу, убрал ее в нижний ящик.
— Ну, по крайней мере, мы выяснили, что ты ведешь дневник, — решил я разбавить неловкую обстановку.
— Ты, вроде, домой собирался, — пихнули мне в грудь наспех собранный рюкзак и вежливо сопроводили на выход, выставив за дверь. — Скатертью дорожка.
— Эй, ну льет же как из ведра! — сжался я под напором небесного водопада. — А еще тут страшно и темно.
— Тебе не семь. Доберешься. Главное, не выебывайся.
— А наутро ты узнаешь, что меня ограбили и убили. Обязательно напиши об этом в своем дневнике.
Дверь хлопнула, я остался снаружи.
— Можно хотя бы зонт?.. — промямлил я себе под нос и, полностью разочарованный встречей, повернулся лицом к вечерней сырости.
Тет-а-тет не удался.
Тут дверь за спиной снова распахнулась, возникшая передо мной длинная трость превратилась в приличных размеров черный многогранник.
Обойдя меня по дуге, положив зонт на плечо, Като сунул одну руку в карман своих треников и посмотрел на меня недовольно:
— Ты идешь или как? Тормозилка…
Капли стучали по натянутому нейлоновому куполу настойчиво и звонко. Шум дождя заглушал весь остальной мир. По тьме узких улиц мимо пробегали зонтики на ножках, испуганные, боящиеся всего лишь какой-то воды. Мне было куда страшнее от предстоящего мне подвига. Но я решился и, больше не в силах выбирать момент, сделал это на счет «три».
— Като, — остановил я его голосом, не решаясь касаться руки. Или же не в состоянии это сделать. Пальцы так вцепились в лямки рюкзака, что разжать их было сейчас мне не под силу. Все тело пробирала неистовая дрожь.
— Ты чего? — затормозил парень и встал ко мне вполоборота. Ткань серой толстовки в районе одного плеча потемнела от влаги. Мои же плечи были сухими.
— У меня вопрос.
— Здесь хочешь его задать? До дома вроде пара кварталов еще, — осмотрелся Като по сторонам непонимающе.
— Здесь, — твердо кивнул я сам себе, собираясь с духом.
Чуть прищурившись, черные глаза посмотрели на меня пристально, парень будто понял, что ему сейчас предстоит, и лицо заведомо приняло изнуренное выражение. Плечи его заметно опустились, теперь он стоял ко мне анфас.
— Ну?
— Что было… 8 сентября?
Подбородок его чуть упал, в меня стрельнули исподлобья суровым взглядом.
— Хочешь намокнуть?
— Уйдешь и только подтвердишь мои догадки.
— Мне нечего скрывать.
— Если бы не было, ты бы давно все сказал и не мучился признанием.
Като с претензией склонил голову набок, заметно стиснул губы и наверняка покраснел. Из-за тусклого света цветов было практически не различить. Сплошной темный монохром.
— Просто возьми зонт, — понизил он тон.
— Нет, — отрезал я.
Долгие секунды молчания.
Выдох.
Дождь.
Трость улетела на асфальт. Като сделал нервный разворот и, больше ничего не произнося, просто зашагал в тусклый вечер.
Я остался стоять. Разочарованный и опустошенный, еще полчаса назад наивно полагавший, что так больно, как в прошлый раз точно не будет. Ведь сегодня я был мягок, не был прямолинейным, не был настойчивым и не распускал руки, но… какая разница, какое признание, если отказ все равно останется отказом, как его ни получи?..
К горлу подкатила обида, в глазах неприятно защипало, чужая сутулая спина скрылась за ближайшим углом.
Вот и все.
Я потаращился на бесполезный дурацкий зонт и, шмыгнув носом, горько пнул его ногой. Сморгнул капли с ресниц и, развернувшись на месте, утирая сопли, поплелся домой. Вечно безответно влюбленный жалкий идиот и забавная игрушка в руках того, кому не нужен.
Дождь зашумел сильнее, я невольно заскулил.
— Ненавижу тебя, Хаяма Юске, — раздался за спиной любимый баритон. На плече грубо сомкнулись жесткие пальцы и потянули мое вялое тело назад. Я развернулся на слабых подкашивающихся ногах и ударился Като в грудь, успев выставить перед собой ладони. Натянутая вместо зонта серая лидерская толстовка накрыла нас импровизированным шатром, прячущим эту близость от посторонних взглядов. Мои руки переместились ему за спину. К моим губам прижались мягкие губы. Като Тосиро меня целовал.