Это было нежно, безумно трогательно, как будто бы впервые для него, не приторно, но сладко и непродолжительно. И все же это было…

А потом я ему навернул. Не по физиономии, конечно. В район ключицы, но мощно. За то, что уже половина десятого, и я должен был быть дома, а не в его объятиях; за то, что поцеловавшись мы бы чуть раньше — в гараже, занялись бы чем-нибудь поинтереснее вытирания моих соплей; за то, что этот придурок мне все нервы истрепал за этот месяц, хотя понял все уже 8 сентября! Правда, что именно было тем потрясающим днем, он так и не признался. Вернее, сказал, что ему понравилась скрипка, а не я, состроил языкастую корчу, а после снова сладко поцеловал, но уже более продолжительно и глубоко; кинув толстовку нам на головы и подключив к процессу руки, положив их поперек моей поясницы, пока я хохотал ему в рот и окутывал шею своими, словно ошейниками. Ну а на следующий день в школе Като вновь первоклассно строил из себя гетеросексуала! Просто блеск!

За нашим совместным с парнями обедом этот «натурал» был непоколебим. Даже сидя напротив, он умудрялся не смотреть в мою сторону, будто все, что произошло вчера, было игрой моего больного воображения. И я понял, что мне с его латентностью будет сложнее, чем ему с моим английским. Ему бы у Сеитоши пару уроков раскрепощения взять, меня-то он точно слушать не будет — слишком большое самомнение. Мысли о Сеито смахнули улыбку с моих губ, и я перестал жевать. Интересно, он тоже знал? И это и есть тот самый магнитик, который удерживал его долгое время рядом с Тосиро?.. Господи, еще блондин… В душе не чаю, что мне делать с этим парнем и как при всем произошедшем смотреть ему в его гипнотизирующие глаза. К тому же сегодня предстояло забрать телефон, а телефон — это наверняка миллион пропущенных от Сеитоши. Черт…

На мысок моей ноги мягко надавили, я озадаченно заглянул под стол. По подошве моих кроссовок легонько постучали белой резиной черных лидерских кед, будто подбадривая. Я посмотрел на безмятежно пьющего минеральную водичку, смотрящего вбок Като, понял, что поцелуй мне не приснился, невольно заулыбался и, подцепив из ланч-бокса один ролл, протянул своему парню, поддаваясь эмоциям.

— Хочешь?

Като поперхнулся в бутылку и, убрав от губ горлышко, затравленно на меня взглянул. В классе повисла тишина. На лица остальных я не смотрел. Зато он переползал взглядом от одного к другому и, кажется, не знал, как объяснить им мой внезапный приступ щедрости. Лидера спас гитарист.

— И мой возьми, — протянул Маса парню свой рулетик. — Один контейнер?.. Юске прав, так дело не пойдет.

— Курить начал? — забеспокоился Тору.

— Не начал, — ответил Като, откашлявшись, вытирая запястьем влажный подбородок от стекшей по нему воды. — Просто… утром хорошо поел.

— И все же один — как-то слабенько. На, — поделился Танака своим пайком.

Я настойчиво потряс роллом в воздухе и заставил побагровевшего лидера неуверенно открыть рот:

— Не подавись.

Мою подачку приняли. Я мысленно ликовал.

На подходе к нашему кабинету, а обедали мы в гостях у старших, Като придержал меня за локоть. Танака же зашел в класс.

— Когда ты там, говоришь, тебе телефон забирать?

— Сегодня после уроков сгоняю.

— Отличн. Мне как раз есть, что тебе наболтать.

— Там будет мат?

— Там будет только мат.

— Значит, я уже ничего не теряю, — вытащил я из кармана брюк маленькое для лидера сложенное из пальцев сердечко.

Выразительно распахнув глаза, Като сжал зубы и нервно отмахнулся от моей ладони, словно от надоедливого шмеля. Подобно бешеному быку, пыхтя ноздрями, он скоропостижно бросился в свой класс под мое издевательское хихиканье. Правда, недолгое. Проплывающий мимо Маса сложил над головой из рук большое сердце и кокетливо мне подмигнул. Теперь глаза расширились в моих орбитах. Я на автопилоте приложил указательный палец к губам и дождался от гитариста глубокого понимающего кивка. Кажется, Маса все знает…

***

Пол под ногами вибрировал, в гараже стоял страшный ор. Куча из спаянных тел скакала пружиной по центру комнаты, я, опешив и ничего не понимая, глупо моргал в дверях. Заметив мое появление, парни сбросили с плеч друг друга руки и, разорвав этот дружный хоровод, молча обменялись странными взглядами. После уставились на меня, как стая голодных гиен, и в одном порыве рванули к двери. Не успев ничего понять, я сделал мелкий шажок назад и зажмурился, а через несколько секунд лежал на холодном полу, придавленный к нему бедрами Като. О как… Честно сказать, я не планировал занимать в наших с лидером отношениях активную позицию, но ради любимого был готов сейчас на все. А вот прижимающий мои запястья к бетону Танака и присутствие рядом остальных знатно меня напрягали.

— Вы совсем?

Като скомандовал:

— Инструмент мне.

В его раскрытую ладонь вложили стеклянную с красным соусом бутылку.

— И че ты делать собрался?.. — запаниковал я.

— Ща увидишь.

— Имей в виду, я ненавижу кетчуп. Меня от него тошнит.

— Знаю, — свинтил Като металлическую крышку с бутыля.

— В смысле?

— Просто закрой рот.

— Ты нормальный, блин? Че происходит?

— Посвящение.

— В кого это?

— А непонятно?.. — обвел выразительным взглядом всех присутствующих и посмотрел на меня, как на дурака.

— В долбоебы?! Ну вот не-е-ет! Только не это, блять! — пошутил я напоследок, поняв, что участи быть обмазанным этим говном мне все равно не избежать.

Бутыль перевернулась книзу горлышком, по толстому дну мощно врезала лидерская ладонь. Противная холодная плюха шлепнулась на мой нос с комичным громким чпоком. Гараж разорвал оглушающий смех мерзких гиен.

Меня освободили.

Сняв с глаз это дерьмище, я раздраженно кинул томатные ошметки в ритмично сотрясающегося на мне лидера с желанием его прикончить, но от вида наших соприкасающихся бедер и оказываемого на мои давления, тут же поменял приоритеты. У меня встал… Вскоре одним смехом в гараже стало меньше. На чужой вопросительный взгляд я лишь молча развел руками, дескать, сам виноват, любовь моя. Моя любовь сориентировалась с ходу.

— Эй, Маса, кинь кофту, — обернулся Като за плечо. Поймав пролетающую над головой толстовку, он благородно пихнул ее в мой живот. После осторожно поднявшись, протянул мне ладонь. Очередное горячее прикосновение, и новая эротическая картинка в голове. Чеееерт!

Пока все приходили в себя, я вытирал лицо одним концом толстовки, представлял дохлую кошку, и прикрывал несвоевременное возбуждение свисающим рукавом.

— Может, скажете уже, в чем прикол?

— Сработало, друг, прикинь! — запрыгал рядом Танака, угрожая мне объятиями, но не решаясь их заключать. Между нами стоял кетчуп. — Мы выступаем! На фестивале! Тосиро позвонили!

— Аа… — Это многое объясняло, но не все. — А тогда какого эта херня делает у меня на лице?

Като пояснил:

— В меня эта херня на первом нашем выступлении прилетела.

— Бутылка кетчупа?

— «Пумпкин пи».

— А?

— Прямо сюда, — взял он ладонями невидимый кусок пирога и насадил себе на грудь. — Еще съехал по мне, как куча говна поносного цвета. Прямо на сцену шлепнулся, — сказал сквозь улыбку. Парни снова заржали, а мне стало как-то не по себе.

— И что ты сделал?

— Я?.. Футболку снял, — гордо вздернул Като нос.

Маса заверещал:

— Девчонки визжали!

— Тосиро на тот момент еще качался как ненормальный, — закинул Танака на плечи лидера руку и провел вверх-вниз по его животу другой. — Там однозначно было, на что посмотреть.

— А до этого никто даже не замечал, что мы на сцене.

— Хочешь сказать, что это помогло? — уточнил я.

— Безусловно, — кивнул Маса. — Думаешь, к чему я как-то футболку разорвать предлагал? Антиреклама, как говорится, тоже реклама, чувак.

Я уставился на Като:

— Ты видел, кто это сделал?

Он неловко замялся, заходил по комнате и зачесал нос.

— Нет, — кажется, все же соврал.

Маса подался в рассуждения:

— Тосиро многим девчонкам сердце разбил. Ему повезло, что это был только пирог, а не холодильник.

— В любом случае мы ей благодарны, — улыбнулся Катсу. — Так что не обижайся, друг. Это на удачу. Мне, например, горчичка досталась. Ваще было не айс.

— Мыться будешь? — посмотрел на меня Като и мотнул головой на выход.

— Мм, — естественно, согласился я.

***

В узком коридоре второго этажа на песочного цвета стенах темнело четыре портала. Като открыл ближайшую к лестнице с правой стороны дверь, комната озарилась светом, я с интересом заглянул внутрь: узкая кровать у одной стены, ничем не заваленный письменный стол возле другой, шкаф в ближнем левом углу, у изголовья кровати малышка-туба. Чисто, скучно, пусто. Видимо, Като здесь только спит.

Мне протянули свежее полотенце и провели к дальнему напротив проему — ко входу в ванную.

Подперев плечом дверной косяк, Като скрестил на груди руки и принялся за мной наблюдать.

— Не рад?

— Ты что, я в восторге! — произнес я в наигранном упоении, стянув через голову уделанную футболку. — Свою снимать не будешь?

Он оглядел красные разводы на груди, быстро вынырнул из майки и швырнул вместе с моей в бельевую корзину в углу, сразу двинув в спальню. Я от вида местных достопримечательностей закусил губу — пресс действительно был что надо.

— Я про выступление, — вернулся Тосиро, быстро переодевшись.

— Я рад, что ты рад, — взял я лейку, дернув рычаг подачи воды. Дождался тепленькой.

— Шампунь?

— Не.

— Подержать?

— Я сам. Можешь просто полюбоваться, — кокетливо улыбнулся и повернулся к парню спиной.

— А в группу ты с таким энтузиазмом тоже из-за меня пришел?

— Из-за тебя я из нее скорее уйду, если будешь выеживаться, — бросил я через плечо, избегая серьезности. — Так что будь со мной нежнее. Это в твоих же интересах.

— Манипулятор хренов…

— Что-что? — сделал я вид, что не расслышал.

— Ничего, — буркнул он и снова исчез.

Странно… Думал, все же полюбуется. Ан нет…

Закончив с головой, я ограничился влажным полотенцем, чтобы снять остатки соуса с груди, и отправился на поиски своей любви и чистой футболки. Любовь валялась в спальне поперек кровати, залипая в телефон, на футболку мне сразу стало по барабану.

— Привет, — нагло завалился я на крепкое тело, потянулся за поцелуем и смело запустил ладонь под подол его майки, желая нащупать то, что удалось разглядеть чуть ранее. В чужих глазах вспыхнули панические огоньки.

— Уоу-уоу-уоу! — отбросил Като мобильник и, обхватив меня за плечи, бойко спихнул с себя. — Эй, полегче! Здесь же парни! — вскочил он с кровати как ошпаренный и выглянул в коридор, будто за дверью кто-то стоит.

— Здесь — это где? В гараже?

— Не факт. Мало ли… — вернулся параноик в комнату.

— Танака точно тебя осуждать не будет, ты же ему совет дельный в свое время дал, — нарисовал я в воздухе кавычки. — А Маса ну очень проницательный. Уверен, он и так уже в курсе всего.

— Мне все равно, что скажет Танака. Плевать я хотел на проницательность других. Я никому не планировал об этом говорить. И не буду.

— Неудачный опыт?

— Мне не до шуток.

— Видимо, да.

В меня стрельнули жестким взглядом, по лицу Като скользнула тень. Кажется, я ляпнул лишнего.

На фоне происходящих событий прошлые неудачи казались незначительной ерундой, радость слепила глаза, и я предпочитал не вспоминать о том, как от признания может быть больно, а, тем более, представлять, что кому-то могло быть гораздо больней. Во мне говорила эгоистичность. Като был прав. Порой я думаю только о себе, и это явно не идет мне на пользу.

— Извини, — попытался я реабилитироваться, но, кажется, опоздал.

Като молча достал из шкафа первую попавшуюся на глаза футболку и кинул мне.

— Одевайся, я вниз.

— Нет, пожалуйста, — отбросил я шмотку, вскочил с кровати и, ухватив его за предплечье обеими руками, панически замотал головой. — Я не прав, ладно? Только не уходи так.

Он снова осмотрел коридор и, снизив тон, заговорил:

— Для меня это важно, Юске. Никто не должен знать… И догадываться… Мне достаточно мамы и тебя. Никаких сердечек. Никаких роллов, если мы не одни… Ты должен это понять. Это важно… Я не смогу вести с тобой любовную переписку. Я не смогу говорить тебе по телефону лишнее. И если ты не готов…

— Я готов! — не мог я даже допустить мысли о том, что снова стану для него никем. — Мне все равно. Как скажешь. Только не уходи, — жалобно я простонал.

Лицо его смягчилось, суровость ушла. Он тихо прикрыл дверь и позволил себе скромно коснуться моих губ своими. После чего ткнулся носом в плечо и сжал в объятиях так, будто боится потерять:

— Прости.

Я с облегчением выдохнул, крепко обнял его в ответ и понял, что поцелуи не главное. Во мне отчаянно нуждались. И это чувство было ярче любого другого мной когда-то испытанного.

Чужие пальцы запутались в моих волосах на загривке, от легкой щекотки я забалдел и прикрыл в наслаждении глаза.

— Это кто тебя так? — вдруг произнес Като.

— Мм?

Чуть отстранившись, он забрал волосы, спадающие мне на шею, в ладонь и уставился в район уха. Я не понимал.

— Ого… — сложил губы в кольцо, брови удивленно вздернул.

Я запереживал. Выкрутился из его объятий, посмотрел в зеркало на шкафу и понял, что паникую не зря. За ухом, ближе к загривку, расплывался приличных размеров подтек. Твою ж мать!

— А, это на физре… мяч…

— Засосал? — поднял Тосиро брови, то ли прикалываясь, то ли сильно сомневаясь в моих словах.

— Прилетел, — брякнул я и сцапал с кровати футболку, уже честно боясь, что одним Сеитовским засосом на мне не обошлось. — Ну что, репетировать? — тут же я оделся, натянул улыбочку и, мысленно обматерив себя за отвратительные актерские способности, потянулся к лестнице.

Като промолчал и, щелкнув выключателями в комнатах, потопал следом ничего не говоря.

На интиме в этот вечер я больше не настаивал.

***

В руках лежал выключенный мобильник, я не спеша плелся домой. То что Сеито мне звонил, я видел еще в сервисном центре и, получив телефон на руки, сразу же его отрубил, чтобы не пришлось заносить парня в черный список или же снова врать, выдумывая причины невозможности встреч. С Като любовная переписка мне не светила, а с Танакой я держал связь по сети. Смысла включать мобильник я не видел вообще, в душе понимая, для того чтобы меня достать, сотовый блондину не понадобится, а стоящий в паре сотен метров от дома черный кроссовер это только подтверждал. Прекрасно. Мне конец.

— Все еще без телефона? — сунули мне под нос явно недешевый гаджет, когда я вынужденно забрался в салон. Пялился я куда угодно только не в чужие глаза. Не думал, что будет настолько неловко. — Такой сойдет?

— Не надо. Родители будут вопросы задавать… Я лучше свой подожду.

По лобовому стеклу застучал мелкий дождь, снаружи глухо загромыхало. Сеито молчал. Посверлил меня взглядом в висок — кожей чувствовал — и неожиданно потянулся к губам. Рука его властно сжала мое бедро. Я на автопилоте стал уворачиваться. Поцелуй не состоялся, зато ловкие пальцы нащупали в кармане джинсов треклятый мобильник. Я стыдливо закусил губу.

— Если ты думаешь, что это и есть «лгать красиво», то можешь завязывать. Ты выглядишь смешно. С телефоном что? — появился в голосе блондина небывалый напор. Врать сразу перехотелось.

— Выключил, чтоб не беспокоили… Репетиции теперь постоянно… Фестиваль на носу… Извини…

— Вы участвуете?

— Да.

— Като, наверное, там в облаках летает от счастья.

— Летает…

— Окей. Значит, ты меня динамишь якобы из-за фестиваля?

— Я никого не динамлю.

— Или дело не в нем?..

Из-за чужого в мою сторону давления и из-за чувства полнейшей безысходности я запаниковал и перестал думать, что несу:

— Почему я, Сеито? Потому что я рядом с ним? Ты ведь только поэтому со мной связался, да? Это ведь Като любовь всей твоей жизни? Верно? — уставился я на него осуждающе.

Блондин хищно усмехнулся:

— Какой смышленый. Он. Все правильно.

— Ясно, — сделал я максимально обиженный вид. — Не думаю, что нам стоит видеться дальше.

— Остальное я не подтверждал.

— И не надо. И так все понятно.

— Понятно? Или ты надеешься? — саркастический смешок. — Возможно, так было… неделю назад. Сейчас же я понял, как скучаю.

— Только ты, наверное, забыл, мы не встречаемся, Сеито. Ты мне никто. У меня нет перед тобой никаких обязательств, — заявил я твердо, подняв глаза. Зря он перешел на ласку. Я слишком расхрабрился.

Лицо блондина вытянулось.

— Какие резкие перемены в настроении. С чего бы это, интересно? Уже залез к нему в штаны?..

От скользкого вопроса меня кинуло в жар.

— Не понимаю, о чем ты… — не смог я придумать ничего лучше этой клишированной фразы.

— Уау! Хорошо, давай иначе… — больно стиснул блондин пальцами мои щеки и в резком движении повернул мое лицо на себя. — Кажется, ты не совсем понимаешь, с кем связался, пупсик. Я тебя предупреждал, в случае меня лучше не сопротивляться. Я сам решу, должен ты мне или нет.

— Пусти, — отшвырнул я его ладонь. — Рабство отменили, Сеито. Так что, иди ты к черту, — толкнул дверь, пытаясь смотаться. Меня тут же рывком вернули назад.

— Либо ты остаешься по-хорошему, либо после будет хуже, — проговорил Сеито на ухо, больно впиваясь в мое плечо костистыми пальцами.

— Ты еще не понял, да?! Никакой любви вселенских масштабов, как ты себе навоображал, я к тебе не испытываю! Больше того, сейчас ты меня крайне бесишь! — под взглядом гробовщика, снимающего с меня мерки, я продолжал рыть себе могилу, не в состоянии собой управлять. Внутри все кипело. — Спасибо за первый опыт и все такое, но давай на этом остановимся. И завязывай со своими угрозами. Ты не такой уж и страшный. Я сюда не из-за тебя сел, а чтобы поскорее поставить точку. Это была она, кстати. Удачи, ненормальный… — сделал я бестолковую попытку вырваться.

— А ну назад! Вы только посмотрите какой смелый малыш! — перекинул блондин мне через голову руку, в которой держал раскладушку, и прижимая мой висок к своему, ткнул в лицо мобильником. На экран вылезло омерзительное фото голого затраханного парня, со ржавчиной на раскинутых по подушке волосах. Я замер. — А что скажешь, если я отправлю вашему лидеру это? Ты ведь не испугаешься?

— Нет, пожалуйста. Не надо, — заскулил я, тут же из борзого кошака превратившись в загнанного в угол трусливого мышонка. Представив масштабы катастрофы, обхватил чужое запястье и сделал умоляющее лицо.

— Ой, а с чего бы это столько страха в глазах? Чего мы так испугались? Того что он узнает о твоих половых предпочтениях?.. Или, может, о том, что ты спал с другим?.. Или о том… что ты спал со мной?..

— Пожалуйста, Сеито. Прошу… Умоляю… — простонал я, наблюдая, как к тексту из единицы, двух нулей и моего имени прикрепляют фото. Сообщение адресовалось «Любимому».

«Отправить» мигнуло белым, мое сердце перевернулось в груди.

— Упс, улетело… Извини, зайчик, случайно нажал, — убрал он от меня руки и, хлопнув раскладушкой, кинул ее на приборную панель, довольно укладывая на руль руки. Больше я его не интересовал…

***

В гараж я не врывался. Постучал дрожащей рукой в дверь. Весь насквозь промокший от дождя, дождался, когда мне откроют, и понял все по чужой понурой голове.

— Это было только раз, — проскулил я несчастно, пытаясь тоном голоса передать, как жалею о произошедшем.

— Это был Сеито, Юске, — тихо произнес Тосиро.

— И что?.. Мне на него плевать. Клянусь.

— Он не просто так это отправил, он нас предупредил.

— Да что он сделает?! — не верил я, что сам Като боится этого придурка. — Мне все равно, если он всем обо мне расскажет. Если ты считаешь, что это навредит группе, я уйду! На нас с тобой у него точно ничего нет. Он бы обязательно предупредил. Тебе нечего бояться.

— Ты просто не знаешь, на что он способен, Юске. Надо было всего лишь молчать. Я же тебя предупреждал… — Обидело меня это безусловное порицание в чужом голосе. Ведь по сути я даже ни в чем не виноват!

— Ты сделал это слишком поздно, Като. Ты сам облажался. Не я.

— Знаю, — согласился без раздумий, и я окончательно стух. Лучше бы он попытался отбиться. — Иди домой, Юске.

— Нет, — замотал я головой, чувствуя, как на меня снова накатывает отчаяние. Изображение перед глазами поплыло. Я шмыгнул носом и, подобно маленькому ребенку, вытер под ним рукой.

— Уже поздно.

— Нет, Като. Пожалуйста…

— До завтра, — закрыл он дверь.

— Ну льет же как из ведра… — постоял я еще немного, веря, сейчас его замучает совесть, и он вынесет зонт. Но поняв, что этому не бывать, вышел из-под козырька в дождливую темень и в голос заревел.